Текст книги "Застывшая тень (Большая книга забытой фантастики)"

Автор книги: Ф. Энсти

Соавторы: Морис Ренар,Камиль Фламмарион,Октав Бельяр,Хьюго Гернсбек,Виктор Таддеус,Энтони Армстронг,Генри Геринг,Джозеф Шлоссель,Шарль-Анри Ирш,Апо Пярнянен
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 35 страниц)

Герберт Уэллс
ОБИТАТЕЛИ МАРСА

Что за существа живут на Марсе?

Этот вопрос заинтересовал меня впервые уже несколько лет тому назад. И тогда я написал книгу, в которой жители Марса совершают нападение на Землю. С тех пор таинственными силами на этой планете произведено много новых работ, и обогащенные познаниями люди имеют возможность решать вопросы с новых точек зрения.

В новейшей литературе о Марсе особенно ценны и важны для меня сочинения моего друга Персеваля Лоуэлла (обсерватория Марса в Аризоне), и я основываюсь, главным образом, в этой статье на его работах, в особенности на книге: «Марс и его каналы». В этой книге убедительно доказывается, что Марс должен быть обитаем, и притом существами, обладающими и чрезвычайной энергией, и необыкновенными инженерными талантами, судя по их водяным сооружениям, в сравнении с которыми величайшие человеческие сооружения – незначительны и ничтожны.

Лоуэлл избегает всяких предположений о форме и внешности этих существ и не высказывает, человечны ли они или сверхчеловечны, или же это такие существа, которые по образу и строению совершенно нас не напоминают. Решение этого вопроса предоставляется умам со смелой фантазией. У нас есть факты и соображения, не позволяющие нам первый попавший в голову уродливый или идеальный образ объявить «обитателем Марса». Напротив, факты, известные нам об этой планете, допускают только такое представление о ее обитателях, которого почти нельзя оспаривать.

Когда говорят об обитателях Марса, то обыкновенно имеют в виду только тех строителей гигантских каналов, которые, следуя изумительно логическим заключениям Лоуэлла, пользуются для орошения тающими полярными снегами и обрабатывают теперь медленно высыхающую поверхность, прежде покрытую морем. Но эти существа составляют только часть Марса, как человек составляет только часть естественной истории Земли. Таким образом, внимание наше, естественно, сосредоточивается на вопросе о животном и растительном мире этой чуждой планеты. Прежде всего: существуют ли вообще на Марсе фауна и флора в нашем смысле? Нашли бы мы там обычное для нас различие между животными и растениями? Утвердительный ответ не только допустим, но его можно подтвердить солидными доказательствами. Основанием всякой жизни на нашей планете служит зеленое растение. Только оно в состоянии превращать неорганические вещества в живые существа. Достигается это, как всякий теперь знает, при посредстве своеобразной силы, развиваемой зеленым красочным веществом растения – хлорофиллом – под влиянием солнечного света. Все живые существа, без исключения, питаются веществом зеленолиственного растения, будь это непосредственно, как травоядные, или же уничтожая те существа, которые питаются растениями. Природа воспроизвела себя на нашей Земле в бесчисленных формах, и, однако, ни разу она не сделала попытки превратить неорганические вещества (т. е. землю, камень и составные части воздуха) в живые существа иначе, как при посредстве хлорофилла. Это дает основание полагать, что и на Марсе, раз там есть жизнь, зеленый хлорофилл служит ее основанием, и что, следовательно, там имеется растительный мир. Это предположение подтверждается тем фактом (на него Лоуэлл обращает особенное внимание), что при наступлении периода, соответствующего нашей весне, обширная поверхность Марса – его прежнее морское дно – покрывается ясно различимым голубовато-зеленым налетом, именно голубовато-зеленым, как весной у ели, а не желтовато-зеленым, как у пробивающейся листвы дуба или тополя.

Так обосновывается наше предположение о существовании на Марсе зеленого растительного царства, подобного тому, какое мы видим на Земле. Но где оканчивается это сходство? Был ли бы прав художник, изобразив на пейзаже Марса траву и пшеницу, дубы, вязы и розы? Есть ли вероятие параллельного развития обеих планет? Для ответа имеются определенные факты. Мы имеем полное основание оспаривать мнение, будто известные нам растительные формы не могут существовать на Марсе. Можно даже установить, чем они должны отличаться от земных форм.

Здесь имеют значение два обстоятельства: во-первых, тела на поверхности Марса обладают только половинной тяжестью в сравнении с предметами на Земле и, во-вторых, общее состояние атмосферы там совершению различно с нашей. И потому, каковы бы ни были травы и деревья на Марсе, но с этими двумя обстоятельствами они неразрывно связаны.

Какое влияние имеет различие веса?

Притяжение на поверхности Марса равняется трем восьмым земного притяжения. То, что здесь весит килограмм, будет весить там только 375 граммов. Поэтому стволы и стебли, покрытые такими, как на Земле, листьями и цветами, на Марсе были бы слишком обременены. Другими словами, стволы и стебли на Марсе по необходимости должны быть стройнее, а ткань каждого растения слабее. Известно, что величина и объем наших растений находятся в связи с тем количеством работы, какое необходимо для того, чтобы поднять пищу от корней до высших точек растения. На Марсе работа эта задерживается предполагаемой вышиной растений, значительно превосходящей нашу. Они выше, тоньше, стройнее. Что касается затем атмосферы, то, в сравнении с Землей, она на Марсе менее густая и менее влажная. Тяжелые тучеобразования наблюдаются там только, как исключения, и дождь принадлежит к редким явлениям. В продолжение всего года на Марсе идет снег, и, однако, крупнейшие осадки выражаются в виде инея и тумана. Рассматривая наши листья, мы видим, что их форма определяется преимущественно осадками в виде дождя, настойчивое капанье которого листья должны принимать для того, чтобы направить влагу во все стороны до корней. Этому назначению отвечает как лопастеобразная форма клена и каштанового дерева, так и сетчатая ткань нежных волокон и петель, унизывающих наши листья. Но насколько листья выполняют свою задачу относительно дождя, настолько же они непригодны против снега и мороза. Тяжесть снежных хлопьев наклоняет их к земле, мороз совершенно уничтожает их. Листья растительности на Марсе должны, наоборот, выносить снег и иметь соответственно тому развившуюся форму. Может быть, они остроконечны, как иглы нашей ели, с той разницей, что толстая кожица, как у кактуса, защищает их от сухости бедной снегом, бессолнечной, резко-холодной зимы. Без такой защиты листья на Марсе при сухости тамошней атмосферы сморщились бы и отпали. Как думает Лоуэлл, растения на Марсе насыщают свою потребность во влаге не сверху, не дождем, а снизу, когда таяние снегов вызывает периодически повторяющиеся наводнения. Таким образом, у нас складывается представление, что наиболее обычным типом на Марсе будет высокое растение с пучками и кустиками остроконечных листьев на тростникообразном стволе. Как бы разнообразна ни была растительность на Марсе, но в основе она должна иметь выведенную нами форму. А наверху, в шапке слабых, мясистых, бесформенных листьев, красуются плоды и цветы, как у наших растений.

Из этой картины растительного мира вытекает и наше понятие о фауне Марса: мы знаем, как тесно связан со строением животного способ его питания. Иное питание – иные животные: в наше время это – закон, почти не нуждающийся в доказательствах. И потому описанная своеобразная форма растительности на Марсе не допускает предположения о существовании там животного мира, подобного нашему. Мы не найдем там ни мух, ни воробьев, ни собак, ни кошек. Но мы могли бы видеть там насекомых, ведущих своеобразную жизнь среди зелени, по стволам которой они ползают вверх и вниз. Во время летней жары они живут в стоячей воде, оставленной наводнением, а когда наступают холода, то зарываются в ил и, таким образом, переживают зиму. Может быть, эти насекомые несколько больше, чем распространенные у нас виды, но и их величине положены определенные, свойственные, к нашему счастью, всем насекомым, благодаря их несовершенной дыхательной системе, скромные границы. Может быть, даже они не достигают размера земных насекомых, вследствие более редкого воздуха, препятствующего их развитию.

Но, по-видимому, прав будет художник, который изобразит мотылькообразные существа порхающими в лесах Марса или муравьеобразные ползущими вниз и вверх по древесным стволам. Многих из этих насекомых мы представляем себе с острыми хоботками для пробуравливания твердой коры растений. Но зато – и здесь сказывается большое различие с Землей, – на Марсе, вероятно, нет ни рыб, ни рыбоподобных существ. В продолжение длинной зимы вся вода, по-видимому, устремляется к полюсам и там замерзает. Только летом каналы и бассейны наполняются водой. Следовательно, существа, могущие дышать только жабрами и жить в воде, вымерли на Марсе с незапамятных времен. Самый совершенный аппарат для вдыхания воздуха, какой нам известен, это – легкое. Легкие побеждают в борьбе. Вне воды достигают на земле значительных размеров только такие виды, которые снабжены легкими. Пауки и другие им подобные насекомообразные, поднимающиеся в воздух, достигают этого только тем, что сгибают свои жабры в глухие складки и, таким образом, предохраняют их от высыхания. Снабженные зачаточным подражанием легких, они спасают этим свои органы дыхания. На Марсе воздух более редок, чем на Земле. Объемистые и хорошо защищенные легкие гораздо важнее поэтому для жителей Марса, и в силу этого получают преимущественное распространение породы с высокой, хорошо развитой грудной клеткой. И если низшая ступень больших животных представляла амфибий, которые летом размножались в воде, а при наступлении зимы закапывались в ил, то и этот вид уступил в борьбе за существование животным плавающим, но умеющим дышать воздухом, так как и амфибиям нашей Земли предстоит, по-видимому, та же участь.

Таким образом, выясняются постепенно точки отправления для обрисовки животного на Марсе. Мы видели, что объем груди должен быть у него гораздо большим, чем у соответственного вида на Земле. И так как причины, сделавшие растительность слабее и тоньше, остаются в силе и для животных, то на Марсе должны были образоваться существа, более высокие и стройные, чем на Земле. Отсюда следуют и дальнейшие обобщения. Так как растительный мир Марса состоит из высоких, стройных экземпляров, то и среди животных окажутся ползающие, прыгающие и летающие породы, ищущие пропитания среди ветвей и верхушек деревьев. Но, ввиду того, что ни одно существо не может ни прыгать, ни летать, не имея на надлежащем месте головы и хороших глаз, то фантазия художника опять-таки вправе снабдить существа Марса этими органами. Затем, подвижность тела во все стороны даст столь значительные физические преимущества, что можно с трудом представить себе эти существа без чего-либо похожего на хребет.

Обратимся теперь к другому важному обстоятельству – распределению года на Марсе. Длится он столько же, как наш. Жаркое лето, какое бывает на наших горных вершинах, сменяется длинной, суровой зимой. День имеет длину нашего. Но редкий воздух Марса вызывает непосредственный переход от жары к холоду, какой бывает у нас только на горах. Отсюда следует, что все птицы, все животные на Марсе должны быть приспособлены к резким переменам температуры.

Они покрыты каким-нибудь толстым слоем шерсти, плохим проводником тепла, подобно перьям или шкурам нашего животного царства, который падает летом и затем вырастает раньте, чем начнутся жестокие холода. Далее, в высшей степени вероятно, что животные Марса снабжены такими приспособлениями, которые возможно совершеннее защищают их малышей от холода и опасностей. У нас это достигается лучше всего принесением на свет Божий живых, вполне готовых к жизни детенышей. Это – такое же изобретение сурового климата, как кладка яиц – изобретение мягкого, тропического. Ввиду суровых условий Марса, его глубоко вдыхающие, покрытые мехом, перьями или пухом животные должны быть похожи на наших животных.

И вот, постепенно расширяя область наших знаний, мы, наконец, дошли до вопроса о тех существах, которые царят на Марсе и создали ту гигантскую систему орошения, изменения и улучшения которой наблюдаются с Земли уже несколько лет.

По словам Лоуэлла, если только он не фантазер, одержимый видениями, этим существам с разумом сверхчеловеческим удалось сделаться полными хозяевами своей планеты, из которой они сумели извлечь высшую цену приведением ее в образцовый порядок и основательной обработкой. Я думаю, что и человек сумеет со временем в той же степени подчинить себе Землю. Эти царствующие на Марсе существа, вероятно, развились из какого-нибудь млекопитающего, как и человек на Земле, путем постепенного уничтожения низших животных.

Когда я говорил о наводнениях, сплошных болотах и лесных чащах, с которыми должна сообразоваться жизнь на Марсе, создавая огромные видовые преобразования, то я подразумевал эпоху, может быть, давным-давно прошедшую, так как правильная смена блеклого черно-желтого и свежего голубовато-зеленого цветов на низких равнинах Марса приводит Лоуэлла к заключению, что в настоящее время вся плодородная земля этой планеты извлечена из своего первобытного состояния и подвергнута обработке.

В какой степени существа, исполнившие такую работу, похожи на человека?

До некоторой степени непременно похожи. Их происхождение от существ, подобных млекопитающим, обусловливает их сходство с человеком. У них, несомненно, имеются голова, глаза и туловище с хребтом и, так как их высокоразвитый ум требует значительной наличности мозгового вещества, а мозговое вещество почти всегда расположено в передней части головы, ближе к глазам, то мы представляем себе обитателей Марса с большими, равномерно развитыми черепами. Объемом обитатели Марса должны существенно отличаться от человека, превосходя его в два и две третьих раза. Отсюда, однако, не следует, что они в два и две третьих выше, потому что свойственная всем обитателям Марса слабость тканей противоречит этой величине. Многое говорит в пользу того, что обитатели Марса покрыты перьями или шкурами. Почему человек в отличие от других млекопитающих имеет голую кожу? Я не могу дать на это удовлетворительного ответа, и у меня нет причины думать, чтобы и обитатели Марса имели такую же кожу.

Как ходят обитатели Марса? Прямо или на четвереньках? Может быть, даже на шести ногах? И на этот вопрос нельзя дать обстоятельного ответа. Веские соображения заставляют, однако, думать, что они – двуногие. В пользу этого говорит хотя бы то, что самые смышленые из зверей (обезьяны, мыши) предпочитают передвигаться на двух задних ногах, пользуясь двумя передними для хватания. Какую роль сыграли руки в развитии человечества – известно. Несомненно, что и обитатели Марса снабжены каким-нибудь органом, предназначенным для хватания. Об их развитии, о степени их инженерного искусства трудно судить. Странно звучит для нас мысль, но она не теряет от того в вероятности, что рука заменена у них органом, напоминающим хобот или длинный рог изобилия. Творческая фантазия природы не знает границ. Она никогда не повторяется. Поэтому весьма возможно, что обитатели Марса отличаются по внешнему виду от человека гораздо более, чем можно судить по нашему описанию.

Как сказочно и невероятно все это звучит! Перед глазами встает фигура широко скроенного человека, 9 или 10 футов вышины, покрытого перьями, имеющего хобот и несколько ног. Отталкивающая картина! Но что делать? Несомненные факты и неизбежные выводы заставляют нас признать, что существа подобного рода в настоящую минуту живут на свете. Впрочем, представил ли себе когда-нибудь читатель, какое удивление возбудил бы в нем странный вид такого животного, как корова, с рогами, хвостом и другими отростками, если бы оно появилось перед ним сразу, неожиданно?

Я намеренно воздержался в этой статье от дальнейшего описания возможных на Марсе форм жизни. Человек придумал множество искусственных средств для восполнения телесных недостатков: платье, обувь, корсет, фальшивые зубы, стеклянные глаза, парики и т. п.

Но обитатели Марса, вероятно, богаче нас умом, познаниями и опытом: в сравнении с их цивилизацией наша началась как будто вчера. И при их высокой степени изобретательности, чего-чего не могли они придумать по части искусственных рычагов для помощи своим органам?!

К успокоению тех из читателей, у которых обитатели Марса вызвали бы беспокойство, пусть служит следующее соображение. Если бы человек Земли внезапно очутился на Марсе, то, преодолев легкое головокружение, ощущаемое на высоте, он почувствовал бы себя прекрасно: вес его сделался бы сразу наполовину легче, чем на Земле, и сам он стал бы поднимать тяжести, вдвое большие. Но если бы обитатель Марса явился на Землю, то собственная его тяжесть начала бы его давить, как свинец. Он сделался бы в два и две третьих раза тяжелее, чем на Марсе. Жизнь стала бы ему в тягость, и возможно, что он тут же умер бы, раздавленный собственной тяжестью.

Хьюго Гернсбек
ТАЙНА МАРСИАНСКИХ КАНАЛОВ

Сегодня я расскажу вам, как этот изумительный народ построил свои знаменитые каналы. Вы знаете, конечно, как недоверчиво отнеслись наши земные ученые к теории каналов на Марсе, предложенной в свое время Лоуэллом. Конечно, Лоуэлл был прав, утверждая, что каналы представляют собой искусственные сооружения, необходимые для планеты, испытывающей острый недостаток в воде. Так как на Марсе никогда не бывает дождя, Лоуэлл пришел к заключению, что каналы несут воду снегов полярной области в умеренную и в тропическую зоны планеты. В течение одного сезона вода движется с севера на юг, в течение следующего – с юга на север. Эту гипотезу ваши ученые еще могли допустить, но их ограниченный «земной» кругозор не мог постичь возможности искусственных сооружений таких колоссальных размеров. Как могли живые существа построить каналы протяжением от 2-х до 3-х тысяч миль длиной и шириной от 6 до 20 миль? И не только один такой канал, но сотни их? Возможность такого инженерного сооружения превосходила всякие границы человеческого разума. Некоторые из земных ученых даже приводили сложные вычисления, доказывавшие, что такое предприятие потребовало бы многих тысяч лет. Другие доказывали, что при условии пользования даже самыми усовершенствованными землечерпательными орудиями, сравнительно с которыми механизмы, работавшие на сооружении Панамского канала, показались бы детскими игрушками, – на прорытие одного марсианского канала понадобилось бы 500 лет непрерывной работы. Должен сознаться, что, когда я впервые познакомился с этими вычислениями, я также усомнился в теории Лоуэлла.

Но дело в том, что мы судили все же, пользуясь нашими ограниченными земными критериями, считая земного человека и его разум за «венец творения». Необходимость – мать изобретательности. Эта истина приложима и к условиям жизни на Марсе. Население, насчитывающее за собой миллионы лет существования, поставленное пред угрозой уничтожения вследствие все увеличивающегося недостатка в воде, применило весь запас накопленных сотнями тысяч лет знания и высокоразвитого интеллекта, чтобы отвратить или, по крайней мере, отсрочить свою гибель и не остановилось перед, казалось бы, непреодолимыми трудностями. И я убедился, что марсиане не погибнут от недостатка воды еще в течение многих тысячелетий. Я убедился в то же время, как ничтожны представляющиеся столь грандиозными технические достижения земных ученых, примененные хотя бы при сооружении Панамского канала.

Я невольно улыбаюсь, вспоминая то ребяческое изумление, которое я испытывал, созерцая земные механизмы; каждый из них представляется мне детской игрушкой.

Дело в том, что ваши ученые и инженеры не могли себе представить, что подобные грандиозные сооружения были построены без помощи каких-либо механизмов или машин. Это было вне их понимания.

Вы знаете, конечно, что пламя гремучего газа режет сталь, как масло. Ну вот, таково было мое первое впечатление, когда вчера впервые я увидел работы по сооружению одного из таких каналов. Правитель, узнав о нашем желании познакомиться с процессом этих работ, показал нам только что начавшуюся постройку «маленького» добавочного канала, длиной всего в 600 миль и шириной в 4 мили, который должен был соединить две большие водные магистрали. Он нужен был для создания новой плодородной территории в колоссальной пустыне.

Пролетая в комфортабельном «гравитационном» (двигающемся в воздухе на принципе уничтожения силы притяжения) аэроплане, с высоты 3000 футов мы в подробностях познакомились со способами сооружения этого уже почти законченного, но еще не наполненного водой канала. Направление его было абсолютно прямое, как бы прочерченное карандашом по линейке. Вдоль этой линии действовали какие-то механические конструкции, прорывавшие канал с невероятной легкостью и быстротой. Представьте себе колоссальные башни, каждая в тысячу футов высоты, двигавшиеся в разных направлениях на гигантских колесах. С вершины каждой из них в разные стороны направлялись широкие лучи какой-то электрохимической эманации ярко-пурпурного цвета.

Эти лучи, имеющие свойство раздроблять или, точнее, расплавлять атомы любого вещества, были необычайной мощности. Почва, твердые породы, песок и т. п. буквально таяли под их действием. Конечно, луч сам по себе не горяч, не имеет высокой температуры, он только превращает вещество в атомы. Это нечто вроде атомистического распыления; скалы и песок под его воздействием превращаются в тончайшую пыль и рассеиваются в воздухе. Источник этих лучей, – башни, движущиеся со скоростью около 50 миль в час, – работают безостановочно. Их лучи ритмически режут и уничтожают грунт, проникая в него, однако, неглубоко. Средняя глубина этого водного пути была, по-видимому, не более 10 футов. Вообще глубина каналов Марса не превышает 8 м, так как назначение их служит исключительно для орошения, а не для судоходства.

Конечно, вы спросите, что же происходит с вырытым материалом? Как бы он ни был распылен на атомы, он все же существует, ибо в природе ничего не исчезает. Ответ очень прост. Возьмем для примера воду. Если вы, путем электролиза, разложите литр воды, он исчезает, но только в смысле невозможности воспринять его зрением; вода просто разлагается на два свои составные элемента – газы – кислород и водород. Но земная наука, умея разложить электролизом воду на ее составные части, все же не может еще расщепить ее на атомы. Разлагаясь на атомы, вещество превращается в энергию, причем ничего из него не теряется. Секрет применения для этой цели электрохимических лучей известен на Марсе уже в течение многих тысячелетий. Проникая в грунт или песок, лучи беспрерывно разбивают их на атомы. Процесс этот сопровождается сильнейшим шумом, напоминающим шум пара, вырывающегося из узкого вместилища. Вырабатывающаяся вследствие этого процесса теплота так огромна, что на уровне максимальной глубины проникновения луча грунт или каменная порода расплавляется в виде лавы. Эту массу марсиане называют «крок».

Воды на Марсе очень мало, поэтому необходимо предотвратить ее просачивание в подпочвенные слои и постепенное уменьшение ее запасов. Это случилось уже с Луной, поверхность которой совершенно лишена влаги; даже в недрах Луны вода имеется лишь в виде льда. Вводя воду в водонепроницаемые вместилища, строители их устранили просачивание ее в почву. Даже в тех районах, где вода подводится к предназначаемым для возделывания территориям, она не допускается глубже верхних слоев, где она нужна для орошения, путем очень простого и, в то же время, очень действенного приема. Почва из площади, предназначенной для возделывания, «экскавируется», так же как и сам канал и на такую же глубину, как канал, и делается непроницаемой; затем она наполняется плодородной почвой. Кроме того, надо заметить, что после того, как лучи покрыли ложе канала плотной массой лавы, этот пласт лавы делается проводником для марсианских токов ионов. Как я уже объяснил, воды в марсианских каналах, путем уничтожения действия притяжения, делаются невесомыми. Достигается это пропусканием сквозь ложе канала токов ионов. Продвижение невесомой воды по каналу достигается действием тех же лучей, направляемых из башен, вдоль каналов. Вас удивляет, вероятно, как могут быть марсианские каналы так необычайно широки. Некоторые из них имеют от 10 до 20 миль в ширину. Разве не было бы целесообразнее прокладывать их более глубокими, но более узкими, чтобы выгадать больше полезной площади, в которой марсиане очень нуждаются? Ответ очень прост: испарение. На Марсе нет океанов, морей, озер, если не считать небольших искусственных водных вместилищ на соединении каналов. Возможно большая ширина водоемов необходима для марсиан, чтобы иметь возможно большую поверхность испарения. Система регулирования процесса испарения приводит к тому, что на крайних пунктах, на севере и на юге, каналы уже почти не имеют воды. Она уже использована для целей орошения. Эквивалент ее испарился и будет вновь использован в следующем году.

Так этот высококультурный народ борется с угрозой гибели от недостатка влаги, запасая эту влагу на многие тысячи лет в будущем.