Текст книги "Застывшая тень (Большая книга забытой фантастики)"

Автор книги: Ф. Энсти

Соавторы: Морис Ренар,Камиль Фламмарион,Октав Бельяр,Хьюго Гернсбек,Виктор Таддеус,Энтони Армстронг,Генри Геринг,Джозеф Шлоссель,Шарль-Анри Ирш,Апо Пярнянен
сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 35 страниц)

VII
Все бледнеют

Кристофер старался сохранить в возможной ясности свой ум; но он должен был сознаться себе, что ум его был в постоянном смятении. Он ничего не понимал. Приключение было необыкновенно странное. И смущение его увеличилось, и мысли утратили свою логическую последовательность, когда в роскошной столовой повторились пропажи драгоценных вещей и денег. Не уберегся профессор.

Садясь за обед, он решил не выпускать из левой руки дорожных денег. Но не успел он дойти до второго блюда, как почувствовал, что в руке его, глубоко запущенной в брючный карман, ничего уже нет.

– Вот тебе и агностицизм! – горестно вскричал он.

В то же время пропали часы и изумруды у почтенной немецкой графини. Спустя несколько дней пострадала и молоденькая американка. У нее был черный бриллиант, которым она очень дорожила и который для безопасности носила на груди, под корсажем.

Все это так подействовало на Кристофера Рейса, что он постепенно потерял аппетит, стал бледен и угрюм. Он заметил также, что после каждой пропажи мисс Сидни Честер становилась бледнее и бледнее. Впрочем, на всех лицах в Вуд-Хаусе лежала печать угнетенности. Чтобы выйти из этого подавленного состояния, гости поневоле прибегали к вину. Мрачен был сэр Уолтер Равен.

Однажды в курительной он перекинулся несколькими словами с Кристофером Рейсом.

– Вы заметили молчаливого джентльмена за третьим столом справа, появившегося неделю тому назад, после истории со Смитсоном?

– Заметил.

– Он неизменно занимает одно и то же место. Как вы думаете, кто он?

– Он напоминает мне магистра богословия, ожидающего пасторского места.

– Это сыщик.

– А! – вскричал Кристофер. – Ну, и что же?

– Ничего. Он собирается уезжать завтра. Обыкновенная история. Сегодня он вставил в пластрон три золотые запонки, но вор с презрением, должно быть, отнесся к этим драгоценностям, потому что обед кончился благополучно.

– Странно, что вор, если он призрак, делает такое различие между ценными вещами и не ценными. Вещицы в каких-нибудь десять шиллингов его уже не соблазняют.

– Странно, – повторил сэр Равен и выпустил кольцо дыма. – Скажите, вы удобную выбрали себе комнату?

– У меня прелестная спальня, – отвечал с бледной улыбкой Кристофер Рейс. – Но каждую ночь снятся привидения. Иногда кошмары давят меня, и я просыпаюсь с криком.

– То-то я слыхал. Вы ворочаетесь так на своей постели, что она громко скрипит.

– Да, я знаю, что вы спите в комнате рядом со мной. А вы себя как чувствуете? – простодушно спросил Кристофер.

– Я обладаю крепким здоровьем, – отвечал сэр Уолтер Равен, – я закалил себя в Колорадо. Ах, если бы вы знали, как я влюбился в свои степи! Какой простор, какая роскошь!

– Долго вы намерены пробыть в Англии?

Но тут облако угрюмости затуманило глаза сэра Уолтера Равена, он резко оборвал беседу, встал и ушел.

Всеобщая бледность, угрюмость, растерянность и испуг заставили Кристофера Рейса по временам задумываться о привидениях не на шутку. Его раздражало, что есть такая сила, которая не подчиняется его проницательности. Он пробовал заговаривать со слугами. Все в один голос твердили, что Вуд-Хаус стал проклятым местом, и собирались уходить.

– Нет возможности дольше служить, мистер Рейс. Мы чахнем здесь. Еще два таких месяца, и мы сами превратимся в фантомы. И теперь мы по бледности не уступаем салфеткам. Хорошо сделает мистрис Честер, если продаст родственникам Вуд-Хаус и переедет хотя бы в Лондон или выйдет замуж в Колорадо.

– Гм… гм…

Кристофер Рейс видел вечером в общей зале новую группу туристов, еще веселых и беспечных, приехавших взглянуть на волшебную гостиницу. А ночью у него страшно болела голова, и он не мог заснуть.

«Итак, сэр Уолтер Равен, мой сосед, слышал, как скрипит подо мной кровать, когда я нервно ворочаюсь. Но не слышал, как я кричу. А я помню, что два раза страшно кричал. Чем это объяснить? Наконец, я тоже слышал, как скрипит под ним кровать, а между тем, стена, разделяющая нас, необыкновенно толста».

Ему захотелось узнать толщину стены.

Кристофер вышел в сад, пользуясь темнотой, и измерил глазом расстояние между окном в своей комнате и окном в спальне Уолтера Равена.

Прикинув по два фута на углы, он сообразил, что пространство между обеими комнатами настолько велико, что в нем смело можно предполагать какой-нибудь коридор или чулан. Возвратившись в дом, он прошел мимо дверей спальни Равена и мимо своих. Третьего входа не было: на гладкой стене не было ни малейших следов. Штукатурка была новая и безупречная.

«Я бы хотел заглянуть в комнату сэра Уолтера Равена, – подумал Кристофер, входя к себе. – Почти не сомневаюсь теперь, что между ним и мной имеется помещение, и возможно, что вход в тайник я найду где-нибудь в деревянном панно, которым, конечно, украшена его комната, как и моя…

Кстати, о каком секретном ходе из комнаты Уолтера Равена упомянула в разговоре со мной мисс Сидни Честер? В этом тайнике скрывался Карл Второй. Что, если привидение, ворующее драгоценности, скрывается там?» – с улыбкой удовлетворения спросил себя Кристофер и, сняв верхнее платье, лег на кровать.

Голова его горела от самых противоречивых догадок. Прошло с полчаса. Вдруг он услышал за стеной равномерный легкий скрип. Его можно было, в самом деле, принять за скрип кровати. Но, во всяком случае, это не была возня мышей или крыс. Кристофер осторожно спустил ноги с постели. На башне пробило два часа. Вскоре скрип прекратился и послышался какой-то шорох, а затем скрип возобновился и мало-помалу замер.

«До завтра!» – решил Кристофер.

Рано утром горничная принесла ему чай.

– А что, – спросил Кристофер у девушки, – комната сэра Уолтера Равена такая же, как у меня?

– Такая точно, мистер.

– И такая же резьба?

– Такая точно, но другого рисунка. Если вас интересует комната сэра Уолтера Равена, в которой висит древний портрет Карла Второго, то не угодно ли взглянуть, я провожу вас. Многие туристы любуются этим портретом. Он необыкновенной выразительности.

– Но, может быть, сэр Вальтер еще у себя, и имею ли я право воспользоваться вашим приглашением?

– Само собой разумеется, мистер Рейс, что я говорю не иначе, как имея на то основание. Сэр Уолтер Равен уехал с мисс Сидни Честер прогуляться.

– Как рано встает сэр Уолтер Равен!

– Очень рано. Кажется, он страдает бессонницей. Без ума влюблен в нашу барышню. Дай им Бог всякого счастья! Пожалуйте!

Кристофер пошел за горничной. Она отперла соседнюю спальню, где царил порядок: малейшая вещица аккуратно лежала на своем месте, и нигде не было ни пылинки. Художественный портрет короля занимал чуть не полстены, той, которая прилегала к комнате Кристофера Рейса.

Быстрым взглядом окинул Кристофер все подробности и обратил внимание настолько на художественную живопись, в которой знал толк, сколько на толстую, позеленевшую от времени золотую раму удивительной работы, и даже заглянул за картину.

– Какая везде чистота, – похвалил он, – и нет пыли там, где больше всего ее можно ожидать.

Кристофер посмотрел на пол и прошелся по паркету взад и вперед, отступая и приближаясь к портрету, как бы любуясь им.

– Нет, я ничего не понимаю, – пробормотал он. – Я хотел сказать, что я ничего не понимаю в живописи, – пояснил он горничной.

Но та подумала, суда по странному выражению, с которым он посмотрел на нее, что он зато понимает толк в хорошеньких лицах, покраснела и сурово сказала:

– Мистер Рейс, я должна спешить к своим обязанностям.

Он наклонился и подарил ей шиллинг.

Не без сожаления покинул он комнату сэра Уолтера Равена.

VIII
Что купил Кристофер Рейс и как его обокрали

Кристофер Рейс вышел в сад и выкурил сигару. Какая-то паутина облекала его мозг, и он старался удалить ее крепким табачным дымом. Гуляя, он поднимал голову и смотрел на свое окно, которое он мог узнать днем по развернутой книге, нарочно поставленной им на подоконнике.

«Промежуток между нами так велик, что может быть только пустым пространством», – решил он и еще раз поднял голову.

Тут за высокими кустами он заметил искусно скрытое плющом крохотное оконце, похожее на отдушину и пробитое как раз посередине между окнами.

«Не знаю, какую связь имеет это окошечко с таинственной пропажею вещей в гостинице, но меня страшно интересует оно. И жаль, что я не могу, за неимением лестницы, подняться и заглянуть в него».

Сердце у него забилось с страшной силой. Открытие было сделано. А труден только первый шаг. Не докурив сигару и бросив ее, он быстро вернулся к себе в спальню и, пользуясь отсутствием соседа, стал выстукивать стену. Деревянная панель, которой была обшита ее нижняя часть, на всем протяжении издавала такой звук, как издает пустая бочка. Забравшись с ногами на стол, он постучал в верхнюю часть стены и убедился, что вся она деревянная. В том, что между его спальней и спальней сэра Уолтера Равена существует очень узенькая и, может быть, невысокая комната, он ни минуты больше не сомневался и, кроме того, был почти уверен, что за портретом. Карла Второго находится потайная дверь.

Со свойственной ему энергией Кристофер решил действовать.

Ему захотелось пропилить отверстие в стене. Дерево было уже старое и все в глубокой резьбе. Легко было хорошим стальным инструментом высадить любое панно. Надо было только достать острую пилу. После завтрака он сел на автомобиль и отправился в ближайший городок Рейгорст, где купил великолепную маленькую пилу и электрический фонарь.

На обратном пути он встретил в лесу мисс Честер и ее жениха. Вместе с ними он вернулся на автомобиле в Вуд-Хаус.

– Что с вами, мистер Рейс? – удивилась молодая девушка. – У вас как-то глаза провалились.

– На меня дурно действует климат гостиницы, – отвечал Кристофер. – Прежде я мог делать какие угодно расстояния, а теперь сдаюсь после нескольких миль.

– В нашем доме, – отвечала девушка, – все тоскуют.

Прислуга измучилась. Так дальше жить нельзя. Увы, придется покинуть гнездо!

– Да переезжайте же вы с мамашей ко мне. Поверьте, что в Колорадо ничего подобного не бывает. Ах, если бы вы послушались меня!

«Искренний молодой человек, – подумал о женихе Кристофер, – он сегодня мне даже нравится. Но ошибаюсь я или нет, а начинает пахнуть развязкой».

Пили чай в общей зале, когда Кристофер приехал в Вуд-Хаус. Старший слуга подал ему пачку писем. Пробежав их, он громко сказал, так что все слышали:

– Придется покинуть Вуд-Хаус утром.

– И не вернетесь? – с тревогой спросила мисс Сидни.

– Местность превосходная, и я огорчен, но я и так уже засиделся. Две недели я здесь и больше – не могу.

Девушка не настаивала. Но она, видимо, была взволнована.

– Как жаль, – с грустью прошептала она.

Кристофер пошел к себе переодеться перед обедом.

«Что ж, вставить запонки и взять с собой часы? Но, черт возьми, не обокраду же я сам себя!.. Я еще не выжил из ума!»

Он взял часы и вставил в пластрон две жемчужины.

Всегда он обедал за одним и тем же маленьким столом, и только в двух случаях изменил он своей привычке, когда его пригласили знакомые. Теперь он пригласил сэра Уолтера Равена разделить с ним трапезу.

– Сегодня я был в вашей комнате, – объявил Кристофер, – и видел портрет Карла Второго. Нельзя было уехать, не повидав его….

– Не правда ли, удивительные глаза?

«Глаз-то я и не заметил», – подумал Рейс и сказал вслух:

– Они пронизывают вас насквозь.

– Вот-вот!

– А позвольте, где же ваши запонки?

– Запонки?

– Я уверен, что на вас были сейчас две прелестные жемчужины.

Кристофер вскочил и с гневным недоумением посмотрел на свою грудь.

– Да, они были, но их нет. Пропали также часы и золотые пуговицы из манжет… Положительно, непостижимо!

– Но это, наконец, невыносимо. Надо позвать мистера Морлея Честера и заявить ему об этом!

– Нет, зачем, я не люблю шум. Меня лично нисколько не занимает всеобщее сочувствие.

Мистрис Морлей Честер прошла мимо стола со своей милой, застенчивой улыбкой. На Кристофера Рейса встреча с ней производила самое благотворное впечатление. От нее веяло какой-то лучистой нежностью. Ее маленькая, стройная фигура будила в сердце Кристофера неопределенное чувство симпатии или зависти к ее мужу, обладающему таким ангелом. Она, по-видимому, знала, что Рейс не вовсе равнодушен к ней. Застенчиво улыбнулась, отвела от него глаза и покраснела. Она ушла к мужу за ширму. Кристофер проскрипел зубами. Ему было теперь не до прелестной мистрис Морлей.

Обед кончился. Кристофер нетерпеливо ждал, когда все уйдут из столовой, поднялся, ушел к себе и заперся. Ему было известно, что значительную часть вечера сэр Равен сначала проведет в курительной, а затем на половине своей невесты, и будет петь с ней дуэт. Немедленно приступил он к работе: пробил отверстие в панели, всадил пилу и стал двигать ей взад и вперед с остервенением. Дерево в ложбинке, образуемой квадратной каймой, было тонко, а пила – острее бритвы. Через час панно поддалось, и таинственное пространство было вскрыто, как коробка с анчоусами. Кристофер просунул руку в отверстие и осветил мрак пустоты электрическим фонарем. Никакой двери в противоположной стене не было. Тайник представлял собой длинный и низенький коридорчик, а в глубине белелось что-то длинное. Кристофер приставил обратно выпиленное панно и стал ждать, пока заснет дом. Слышно было, как прошел сэр Уолтер Равен и щелкнул замком в своей спальне. На башне часы пробили час и, наконец, два. Гостиница погрузилась в немую тишину.

Было так тихо, что Кристофер слышал, как бьется его сердце.

IX
Мысли Кристофера начинают приходить в порядок

«Ну, теперь приступим к делу, – сказал себе Кристофер. – Я не могу подарить привидению свои жемчужины».

Он вынул панно, снял с себя ботинки, остался в одних чулках и попробовал влезть в отверстие. Но пришлось снять еще пиджак и жилет, и даже остаться в том костюме, в каком мужчины ложатся спать. С фонарем в руке он должен был согнуться в три погибели, чтобы попасть в тайник.

То, что белело в глубине тайника, оказалось тремя большими белыми коробками, в которых из магазинов отпускают белье и платье. Они были картонные, на деревянных планшетках, и окованы по краям тоненькой узорной жестью.

Кристофер приблизился к коробкам и открыл первую из них, развязав тесемки у крышки.

Коробка была наполнена сверху донизу ювелирными вещами. Браслеты были сложены с браслетами, кольца с кольцами, груда часов блестела, подобно золотым яйцам в гнезде какой-то фантастической птицы.

У Кристофера захватило дыхание.

Он заглянул во вторую коробку.

Она тоже была наполнена: булавками для прикалывания дамских шляп, бриллиантовыми и жемчужными колье и медальонами.

В самой меньшей – в третьей – Кристофер нашел кожаные и золотые бумажники, портсигары, записные книжки с золотыми монограммами, брелоки, цепочки и, наконец, банковские билеты.

«А золотых денег нет! – сделал наблюдение Кристофер. – Призрак не дурак, он предпочитает золото носить при себе, так как на монетах нет никаких индивидуальных признаков или, может быть, он куда-нибудь отлучается и прокучивает денежки!»

Кристофер поставил фонарь на коробку и отер пот с лица рукавом рубахи.

«Заранее извиняюсь перед призраком за столь неприличный костюм. Но возможно, что у призрака нет ни малейшего стыда – в особенности у такого, который ворует, – и он не упадет в обморок при виде моего нижнего белья. А я буду очень неприличен, потому что на полу, за коробками, где я сейчас улягусь, страшная пыль, и я вымажусь, как черт. Между тем, сердце меня не обманывает. Вон из той двери, из которой вниз ведут витые ступеньки, похожие на пробочник, сейчас должно подняться привидение с моими запонками, с часами и с жемчужинами. Оно несколько разочаруется, и я уверен, что пропавшие вещи мои будут отданы прямо мне в руки. Конечно, я мог бы спуститься сам по лестнице, и при этом она заскрипела бы, и сэру Уолтеру Равену показалось бы, что я переворачиваюсь с боку на бок на кровати; но благоразумие подсказывает мне, что я должен залечь за коробками и потушить фонарь, что я и делаю. Чертовски твердо, и пыль производит впечатление бархата, когда к ней прикасаешься пальцами! Хотел бы я знать, откуда в тайниках вроде этого собирается такая пыль? Странно, что вообще в темных местах пыли страшно много. Может быть, потому, что привидения ее не тревожат, а она любит тишину и спокойствие. Было бы в высшей степени некстати, если бы она попала мне в нос, и я расчихался бы. Поэтому не будем ворочаться. Уподобимся пыли».

Так размышлял Кристофер и минут двадцать лежал, как мертвый, на полу, за ящиками с темном тайнике.

X
Целомудрие Кристофера Рейса

Раздался где-то вдали шорох. Он был чуть слышен, но постепенно становился явственнее и мерно приближался. Несомненно, кто-то очень легкий, но все же не призрачный, поднимался по ступенькам винтовой лестницы, которая начинала поскрипывать. Должно быть, скрипучие ступеньки наводили на существо, поднимавшееся по лестнице, некоторое уныние и робость. Можно было уловить чутким слухом его сдержанное дыхание.

На потолке тайника заиграл красноватый зайчик, скоро превратившийся в большое пятно света как раз над отверстием лестницы, и на его ярком фоне, как на экране волшебного фонаря, выделился черный силуэт человеческой головы.

«Если это сэр Уолтер Равен, – подумал Кристофер, – то будет борьба. Он сильный человек. Мне его жаль, потому что у меня на поясе висит острейший испанский клинок… настоящая наваха, которою я недурно владею. Впрочем, я постараюсь ранить его в руку или в ногу…»

Тайник, между тем, осветился весь! Кристофер увидел колеблющееся пламя стеариновой свечи, и из винтового отверстия выступила половина фигуры. Еще прошла мучительно медленная минута, последняя половица скрипнула особенно резко, и Кристофер увидел маленькую, хорошенькую, застенчивую, с лицом ангела, мистрис Морлей Честер.

Она была в фуляровом ночном капоте и, ступив на пол, прямо направилась к коробкам. Опустившись перед ними на колени, она хладнокровно и без всякой застенчивости вынула из сумочки, принесенной с собой, часы Кристофера, жемчуг и золотые запонки, и протянула их к первой коробке.

Быстрым, как молния, движением Кристофер схватил молодую женщину за руку; и, так как у него не было больше ни малейшего предлога волноваться и для него почти все стало ясно – спокойно и любезно произнес:

– Благодарю вас, мистрис!

Мистрис Морлей Честер издала заглушенный стон, и рука ее нервно рванулась в разные стороны; но рука Кристофера была все равно, что железные клещи. Тогда молодая женщина дунула на свечу и погасила ее. Кристофер свободной рукой нажал кнопку фонаря и осветил воровку ярким электрическим светом.

– Пустите же меня! – с мольбой простонала мистрис Морлей.

Она еще рванулась и упала. Кристофер поддержал ее и сказал, жадно смотря на нее, как кот, вероятно, смотрит на мышку, которая попалась к нему в лапы:

– Великодушно простите меня, мистрис; единственно с целью встретиться с вами в столь необычном месте я должен был нарушить цивилизованный обычай и явиться перед вами без галстука. Точно так же я немного запылился.

– Ничего, ничего! Не говорите, пожалуйста, так громко! Сжальтесь надо мной! – прошептала молодая дама.

– Было бы крайне неблагоразумно, мистрис, если бы я исполнил вашу просьбу. Мне вас нисколько не жаль.

– Неправда, не может быть! Вы иногда смотрели на меня добрым взглядом. Вы добрый и хороший!

– Я потому иногда позволял себе некоторую дерзость и смотрел на вас с восхищением, что считал вас ангелом.

– Благодарю вас! О, Боже мой! Благодарю вас!

– Но я вижу, что вы… – он свирепо улыбнулся и хотел назвать ее наиболее подходящим словом, но, как истый британский джентльмен, сдержал себя и произнес: – …что вы украли у меня часы и запонки. Разумеется, вы возвратили их мне, но, признаюсь, это стоило мне большого труда и огорчения, так как я очень огорчен, мистрис, что должен буду сейчас связать вас… и? Как вы думаете, для чего?

– Я вас полюблю, – с мертвой тоской в прекрасных глазах произнесла мистрис Морлей. – Я на все согласна, только сжальтесь!

– Нет, я вас свяжу и отдам в руки полиции…

– Не делайте этого, не делайте, ради Бога, не делайте! Пощадите меня! – быстрым шепотом заговорила она. – Не выдавайте!

– Хорошо, я могу вас не выдать, но вам придется исполнить в точности то, что я от вас потребую, – сурово сказал Кристофер.

– Все!..

– Мистрис, конечно, уже ничем не может себя скомпрометировать, а потому, чтобы не потревожить чуткого сна высокоуважаемого сэра Уолтера Равена, она благоволит, ввиду предстоящей нам продолжительной беседы, пожаловать в мою комнату.

Луч надежды озарил ангельское личико мистрис. Она покорно и застенчиво улыбнулась Кристоферу.

– Отлично, – сказал он, – мы поладим с вами. Не угодно ли вам войти в прорезанную мной дверь?.

Она с недоумением взглянула на него. А он схватил ее за талию и почти вбросил в отверстие. Немедленно, вслед за ней, он влез сам и поставил панно на прежнее место.

– Едва ли от этого пострадал дом? – сказал он, указывая на опилки.

– Что вы намерены со мной делать? – кротко спросила мистрис Морлей, протягивая к Кристоферу бледные, тонкие руки, оголившиеся до плеч.

Он сказал, вытирая полотенцем пальцы у умывальника:

– Я намерен вас поисповедовать.

Мистрис Морлей оглянулась и села на его постель, кокетливо распустив платье; он нахмурился.

– Мистрис Морлей, вам, во всяком случае, не следует думать о том, о чем не думаю я. Прошу вас пересесть на стул.

Он облачился в утренний пиджак и сел против мистрис Морлей Честер.

– Ну-с, – сказал Кристофер, – не можете ли вы показать мне сейчас, когда нас разделяет пространство в пять футов, как вы совершали ваши кражи? Я держу в руках свои жемчужные пуговки… Не угодно ли вам украсть их вновь и объяснить мне способ?

– Я не в силах этого сделать.

– Но ведь вы воровали?

– Я.

Слезы потекли у нее из глаз.

– Конечно, вы не одни воровали!

Она что-то прошептала.

– Можете говорить громче. Я потому вас пригласил в свою комнату, что иначе мы могли бы разбудить сэра Уолтера Равена, и он подслушал бы вашу тайну.

– Вы хотите меня все-таки спасти, не правда ли?

– Я вас с удовольствием бы повесил. Но у меня есть причины, почему я не хочу делать скандала… Помните, что вы мне обещали все, и я требую всего. Иначе…

– Будьте же милосердны!

– Прекрасно… Скажите, вы с мужем воровали?

– Как вам не стыдно!

– Если вам не стыдно, то мне тем более, – угрюмо проговорил Кристофер. – Я серьезно спрашиваю вас, как вы вынули с моей груди и из моих манжет запонки и отцепили часы?

– Я подошла и вынула вот так, – сказала она, поднялась и, шатаясь, с рыданиями упала головой на колени Кристофера. – Пощадите, пощадите!

Кристофер схватил ее за хрупкие плечи, оторвал от своих колен и посадил на прежнее место.

– Мне хочется знать, – перестав плакать, с испугом спросила она, – что будет с вещами, которые в коробках?

– Вещи должны быть возвращены всем по принадлежности.

– Но ведь это все стоит огромных денег, – с отчаянием протянула она. – А со мной что будет?

– И с мистером Морлеем Честером, хотите вы прибавить?

– Да, и с ним?…

– Конечно! – вскричал Кристофер. – Я не сомневался, уже когда схватил вас за руку: ваш муж – главный виновник. Если вы мне объясните способ, который, как я убежден, имеет очень мало общего с быстротой рук, то вы с мужем должны будете только уехать из Вуд-Хауса и никогда уже не возвращаться.

– Вы даете слово?

– Даю.

– Но, Боже мой! – помолчав, вскричала маленькая женщина. – Не лучше ли было бы покончить нам миром?

– Что? Миром? Вы забываете, что я – Кристофер Рейс. Конечно, вы все время думаете, что я – обыкновенный турист. Но я ни больше ни меньше, как Кристофер Рейс, – с гордостью повторил он. – К вашим услугам, мистрис Мор-лей Честер. Или я надену на вас наручники, или вы приступите, наконец, к самой откровенной исповеди.

– Надеюсь, что верите, что я люблю Морлея?

– Не сомневаюсь в этом, несмотря на то, что вы возлагали слишком большие надежды на мою слабость.

– Боже, я ради Морлея! – покраснев, вскричала ангельски застенчивая дама.

– Не угодно ли начинать? Я слушаю.