Текст книги "Наследие Богини (ЛП)"
Автор книги: Эйми Картер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)
– Города нет, – прошептал Джеймс. Я вслепую нащупала его руку. Его пальцы были ледяными. – Его… просто нет.
С другой стороны от меня стоял Генри, взиравший на представшее зрелище с каменным молчанием. Едва сумев оторвать глаза от разрухи, я повернула к нему голову, чтобы посмотреть на реакцию, и к горлу подкатила тошнота. Он ничуть не переменился в лице. Его выражение было безучастным, а взгляд – отстранённым, но никакого ужаса в глазах не отразилось. Только та же печаль, что и всегда.
Это его мир. Он тысячелетиями был окружён погибшими людьми. Разве это сильно отличается от тех смертей, свидетелем которых он стал в Подземном царстве? Разве это сильно отличается от правления Загробным миром, от подведения итогов чужих жизней, от определения дальнейшей судьбы тех, кто не может определиться самостоятельно?
Но вопреки доводам разума его безмолвное принятие страшило меня. Я не хочу стать такой же. Не хочу воспринимать как обыденность то, что стало настоящей трагедией для родственников и друзей погибших в Афинах.
Я прижалась к Генри. Мы втроём стояли так, связанные друг с другом. Разве может кто-то, имеющий сердце, быть способным на такое чудовищное злодеяние?
Но Кронос – не смертный и никогда им не был. Он не понимает уз, связывающих людей друг с другом, не ведает страха и скорби. Для него это всё равно, что смести муравейник с дороги. Он не осознаёт, как это отразится на миллионах людей.
Хотя нет, всё он осознаёт. Он прекрасно знает, что сделал. Просто ему плевать.
– Мы можем… Можем переместиться отсюда в Парфенон? – спросила я. – Вдруг Кронос оставил там что-нибудь или…
– Там нет ничего, кроме обломков и пыли, – перебил Джеймс.
– Я понимаю, но…
Генри сжал мою ладонь.
– Я перенесу тебя.
Не успела я возразить, как мир вокруг нас троих рассеялся, и мы оказались посреди древних руин. Небо над нами переливалось яркими цветами, точно симфония красок, создавая столь разительный контраст с разрухой на земле.
– Ты в порядке? – спросила я, осматривая Генри. Он был бледен, его лоб покрывал тонкий слой пота, но он кивнул.
– Жить буду. Давай проверим, не осталось ли тут каких-нибудь подсказок.
По тону его голоса было очевидно, что в этом вопросе он согласен с Джеймсом: никаких подсказок Кронос нам не оставлял. Но я считаю, что лучше проверить наверняка. Я обошла рухнувшую постройку в поисках чего-то, что выбивалось бы из общей картины. Мы с Джеймсом уже заходили в Парфенон во время моего первого лета вдали от Генри, но я тогда едва ли обращала внимания на детали, больше восторгаясь общим видом. Сейчас жалею, что не проявила должного внимания.
Что ищу? Колонны выглядели так же, как и раньше. Совет оказался прав: Кронос, несмотря на все разрушения, эти руины не тронул. Почему?
Может, это реально какой-то намёк. Предложение заключить мир с олимпийцами, если те отступят. Но Уолтер был абсолютно убеждён, что Кронос хочет уничтожить их всех. Может, он ошибается? Или это просто хитрость Кроноса, чтобы враги сложили оружие?
Я пнула комок грязи. Пока не спросишь – не узнаешь, но вероятность того, что Кронос выложит мне всю правду, просто мизерная. Если только…
Я прищурилась. Пол Парфенона в прошлый раз не был земляным. Присев на корточки, я попыталась расчистить слой земли и увидела под ним истёртую каменную плиту. Разочарованный вздох. Грязь просто занесло сюда волной. Хотя это какой-то бред. Как она добралась до сюда?
– Можно ли как-то убрать отсюда всю грязь? – спросила я. Джеймс в нескольких шагах от меня махнул рукой. Лёгкий ветерок пронёсся по полу, открывая каменный пол… с высеченными на нём изображениями. Которые были явно сделаны не людьми. Детальные, замысловатые, невероятно сложные, невозможные. Эти изображения словно деформировали сам камень, рвавшись из него наружу.
– Что это, чёрт возьми? – поразился Джеймс. Они с Генри попятились назад, я выпрямилась. Этого тоже не было во время нашего предыдущего посещения.
Их невозможно было полностью разглядеть, стоя на полу, поскольку они тянулись через весь Парфенон. Вместо этого я сосредоточилась на ближайшем к моей стопе: образ пятнадцати тронов, охваченных огнём. И пускай линии оставались неподвижны, я очень живо представила мерцание пламени.
Мой пульс ускорился, и я метнулась к следующему изображению. Гигант, нависающий над трещиной в земле, и дюжина крошечных фигурок против него.
Кронос, вырывающийся из Подземного мира.
– Это его версия истории, – ошеломлённо произнесла я. – Здесь не только прошлое, но и его планы на будущее.
Мы с Генри и Джеймсом медленно ходили по полу, изучая каждую сцену. Некоторые изображения показывали то, что произошло задолго до моего рождения – задолго до появления человечества, – и Генри с Джеймсом тихо описывали их мне. Другие же я узнавала сама. Изображение врат Тартара вызвало у меня дрожь по спине, и я поспешила отвернуться. На тюремной решётке сплошь кровавые отпечатки ладоней.
– Кейт? – позвал Генри. – Взгляни на это.
Я подошла к нему и обняла за локоть.
– Что…
Застыла на месте. Прямо у меня под ногами был изображён Кронос, и он был не один. Рядом с ним стояла девушка в короне и держалась за него так же, как я сейчас держалась за Генри.
И не какая-то там девушка.
Я.
Там была изображена я.
Глава 8
КОРОЛЕВА
Тишина. Я затаила дыхание и ждала, что Генри что-то скажет, но он молчал. Он не моргал, не двигался, не сводил глаз с изображения. Просто смотрел, и всё те же чёрные волны магии, что я видела в аэропорту, вновь стали проявляться.
Жуть какая. Все мои надежды помешать Генри вернуться на остров Кроноса на своей зловещей туче таяли на глазах.
Джеймс подошёл к нам и тихо присвистнул.
– Как мило. Кронос очень точно передал твою суть. И вы только взгляните на тиару!
Я пихнула его локтем.
– Это не я.
– А кто ещё? Ну ты посмотри на неё – нос немного не такой, но в остальном же – вылитая ты.
– Это не я, – упрямо повторила, бросая на него говорящий взгляд. Мы оба понимали, что это ложь, но Генри нельзя знать о сделке, которую я заключила. – Каллиопа меняла облик, и в какой-то момент выглядела прямо как я, только старше и со светлыми волосами. Здесь непонятно, какой цвет волос у девушки, но нос – точно её.
Джеймс долго держал мой взгляд, прежде чем снова повернуться к изображению.
– Ты права, – произнёс он. – Это наверняка Каллиопа.
Мне дико захотелось обнять его за ложь и дать подзатыльник за неё же. Но вместо этого я улыбнулась и одной рукой обняла Генри за талию.
– Вот видишь? Это Кронос и Каллиопа. Иного объяснения нет.
Генри выдохнул, как будто всё это время не дышал. Возможно, так и было.
– Ну конечно, – пробормотал он. – Я просто ошибся.
Генри не был глуп, но и я не соврала – Каллиопа сейчас была очень похожа на меня и мою маму. Если повезёт, этим я смогу прикрывать свою ложь, пока Генри не оправится до конца. А затем, надеюсь, его вмешательства будет достаточно, чтобы одолеть Каллиопу и снова взять Кроноса в плен.
Для меня было невыносимо видеть это изображение, поэтому я увела Генри и Джеймса к краю Парфенона. Вместе мы ещё раз окинули взглядом развалины, но на этот раз хватка Генри казалась железной. Он ни за что меня не отпустит. И я его тоже.
Не знаю, сколько мы так простояли. Минуты. Часы. Годы. Я потеряла счёт времени, пока ждала чего-то, что напомнило бы мне о существовании мира вокруг. О том, что нам есть за что бороться, даже если Афины пали. У нас может быть будущее и совсем не такое, каким его видит Кронос. Ещё не всё потеряно, и я не могу допустить поражения. Море стало беспокойнее, волны с белыми гребнями бились о берег, и что-то промелькнуло в небе.
Я моргнула.
– Что это было?
– Ты о чём? – не понял Джеймс. И тут ещё вспышка осветила сиреневый горизонт.
– Об этом, – сказала я, когда мигнула ещё одна, а затем ещё. – Сигнальные ракеты?
– Нет, – ответил Генри. – Наступают сумерки, Олимп прямо над нами. Совет атакует остров.
У меня кровь заледенела. Никогда не видела, чтобы другие члены Совета нападали на земле. В Подземном царстве их способности были ограничены, но на поверхности они должны выкладываться на полную.
И какой же ценой? Кто станет следующим? Там моя мама. Вдруг она?..
Я тяжело сглотнула, перед глазами всё поплыло. В нашу прошлую встречу я вела себя как избалованный ребёнок. Я не дала ей шанса объяснить, почему она скрыла от меня личность отца. Что, если те слова станут последним, что я ей сказала?
– Я должен им помочь, – произнёс Джеймс и попытался отпустить мою руку, но я удержала.
– Будь осторожен, – сказала я. – И проследи, чтобы моя мама вернулась живой.
Он поцеловал меня в щёку.
– Обязательно. Увидимся через несколько минут.
Несколько минут? Джеймс направился к центру Парфенона, и на полпути его охватило свечение. Не успела я издать удивлённый возглас, как он превратился в облако света и понёсся к остальным.
– О боже, – воскликнула я, глядя, как он прокладывает путь по небу. – Я даже не знала, что мы так можем.
– Они почти всемогущи, когда Олимп рядом, – пояснил Генри. – Как сказал Джеймс, битва долго не продлится. Мы должны вернуться туда, где ты будешь в безопасности.
– И ты тоже, – твёрдо ответила я. Он может сколько угодно притворяться, что в полном порядке, но меня не обманешь. Я вижу, какой у него уставший взгляд. Если Кронос узнает, что мы здесь (а, возможно, уже знает), Генри сейчас не сможет ему противостоять. – Мы ещё сможем заглянуть на Олимп, когда ты полностью восстановишься?
Генри озадаченно взглянул на меня.
– Мы не возвращаемся в Подземный мир. Мы переместимся на Олимп. Кронос и Каллиопа считают меня мёртвым, пусть думают так и дальше.
Генри ошибается. Кронос знает, что мы собирались наведаться к Рее, и понимает, что его супруга не откажется помочь собственному сыну.
Или не понимает? Ведь для него связь между родителем и ребёнком – пустой звук. Его волнуют только сила и власть, но не любовь и привязанность. Если я скажу ему, что Рея отказалась, поверит ли он мне?
– Хорошо, – ответила я. Потом обсужу это с Джеймсом. Генри слишком устал, ему нужно отдохнуть, а не ломать голову над тем, как лучше всего запудрить мозги Кроносу. Естественно, он будет гореть желанием принять участие в этом обсуждении, особенно после того изображения в Парфеноне. – Только я не знаю, как вернуться на Олимп.
– К счастью для тебя, я знаю, – сказал Генри со слабой улыбкой. – Закрой глаза.
Напоследок я ещё раз взглянула на руины Афин. Я должна поступить правильно. Жизнь этим людям уже не вернуть, но я сделаю всё, что в моих силах, чтобы они были счастливы в Подземном царстве.
Посмотрев на полосы в небе – следы нападения на островную тюрьму, – я мысленно помолилась о том, чтобы все олимпийцы вернулись целыми и невредимыми. Кому молилась – не знаю. Всем, кто услышит. Должен быть способ разрушить планы Кроноса, и я пойду на всё, чтобы найти этот способ.
После этого я закрыла глаза, и руки Генри обхватили меня. Нас окружил тёплый ветер, мои ноги оторвались от земли. Это не было похоже на то, как обычно исчезает/появляется Генри, но какая разница. Мы вместе, и в этот прекрасный миг мы летим.
* * *
Не счесть, сколько часов я провела в больницах, пока ждала, что скажут врачи о состоянии моей мамы после очередного ряда анализов и операций. Тревожность стала моей неизменной спутницей за эти годы. Я пыталась принимать ситуацию, плыть по течению, но легче всё равно не становилось.
Я не могла ни читать, ни болтать с кем-либо, пока ждала, когда всё закончится. Иногда я просто покупала самые дешёвые мелки в сувенирных магазинах и заполняла цветами пустые участки раскрасок. Иногда смотрела телик, но не могла сосредоточиться на том, что показывают. Всё это казалось неважным, пока решалась мамина судьба.
Иногда я представляла себя на её месте, что она чувствует. Представляла, что она увидит, когда очнётся. Или что ей снится. И всегда, всегда время замедляло свой ход, а то и вовсе стояло, пока я ждала неизбежно плохих новостей.
Я понимала, что рано или поздно потеряю её, но затем в моей жизни появился Генри. А вместе с ним и семь испытаний. Затем всё закрутилось. В тот момент, когда я проглотила гордость и готова была признать поражение, мама появилась во всём своём бессмертном величии, и мне тогда показалось, что это знак свыше – обещание Вселенной, что я больше никогда её не потеряю.
Обещание оказалось ложью.
Генри опустился на свой чёрный бриллиантовый трон в просторном зале Олимпа. Не говоря ни слова, я устроилась у него на коленях. Он поцеловал меня. Обычно этот тёплый, нежный поцелуй снимал все мои тревоги, но не сегодня.
Мы ждали. Генри проводил пальцами по моим волосам, играя с кончиками, а я смотрела в центр тронного зала. Приглушённые звуки битвы доносились снизу, и облака на закатном полу вихрились, словно бы чувствуя неладное.
Я не уставала поражаться тому, как быстро пролетали минуты вместе с мамой. Но потом я вспоминала, что, возможно, я больше никогда её не увижу, и тогда минуты превращались в часы, и весь мир переставал существовать, кроме неё.
– Расскажи мне о нём, – прошептал Генри. Его голос был приглушён, словно сам он был где-то далеко.
– О Майло?
– Да. – Генри переплёл наши пальцы. – Какой он?
Муж пытался меня отвлечь, и моё сердце наполнилось благодарностью к нему.
– Джеймс научил меня, как можно его показать. Ты как, чувствуешь в себе силы?
Улыбка на его лице стоила всех угрызений совести, которая требовала думать только о маме, пока она в опасности.
– Да. Я очень хочу его увидеть.
– А… Ты уверен, что Кронос не сможет тебя увидеть?
Генри провёл подушечкой большего пальца по моим костяшкам.
– Я позабочусь об этом.
Затянуть Генри в своё видение было всё равно что протащить его через зыбучие пески, в точности как с Джеймсом, но в этот раз я была отвлечена и почти не заметила этого. Понятия не имею, что сказать Кроносу. Позволить ему и дальше вести свою игру? Или я уже выдала себя, когда появилась здесь с Джеймсом? А как отреагирует Генри? Вдруг Кронос скажет что-то, что выдаст мою ложь насчёт того изображения? Но Генри должен увидеть Майло. Он должен увидеть нашего сына дольше, чем на долю…
Что-то резко дёрнуло меня обратно на Олимп. Мы всё ещё были посреди зыбучих песков, поэтому у меня не осталось иного выбора, кроме как вернуться в тронный зал, и это снова оказалось похоже на выныривание с глубины. Я открыла рот, чтобы возмутиться – наверняка, это Джеймс опять вмешался, – но мама заключила меня в крепкие объятья прежде, чем я успела выдавить хоть слово.
– Кейт!
Её голос обволакивал меня, забирая весь негатив. Мама была холодной, но определённо живой.
Едва сдерживая слёзы, я обняла её изо всех сил. Её тело казалось таким же слабым и хрупким, как и в последние дни её смертной жизни.
– Прости… Прости меня, пожалуйста, мама. То, что я наговорила в прошлый раз… Я не имела в виду…
– Я знаю, – прошептала она. – Всё в порядке. Я рада, что ты жива и невредима.
Я могла бы обнимать её вечно, пока она снова не согреется, но она отстранилась первой. За ней собирались и все остальные, потрёпанные, но кровью никто не истекал.
– Я говорила тебе не идти за ней, – упрекнула мама, и до меня не сразу дошло, что она обращается к Генри. – Тебе не стоило никуда идти в твоём состоянии.
Генри скривился, его ладонь легла на мою спину, словно он не мог не прикасаться ко мне. А я и не жалуюсь.
– Ты бы так же злилась, если бы я не пошёл, – возразил он.
– Вполне возможно, – призналась мама и поцеловала каждого из нас в лоб. – Спасибо, что позаботился о ней.
– Эй, а я? – вмешался Джеймс. Мама сделала шаг в сторону, чтобы он мог присоединиться к нам. – Я сделал большую часть работы.
– Ты телепортировался в Нью-Йорк, а не в Африку, как я тебе говорила, – сурово заметила мама. – Моя дочь могла вернуться ко мне ещё несколько дней назад.
Джеймс робко пожал плечами.
– Ну, да. Состояние Генри было стабильным, а что за жизнь без путешествий?
– Не делай вид, будто у тебя были какие-то другие мотивы, кроме как провести больше времени с Кейт, – сказал Генри.
Джеймс ухмыльнулся.
– Ну ты тоже меня пойми: кто ещё, кроме Кейт, готов терпеть меня дольше пары минут?
– Интересно почему, – пошутила мама, слегка пихнув его бедром. Джеймс усмехнулся.
Позади них кто-то прочистил горло, и мамина улыбка померкла. Уолтер выступил вперёд.
– Брат, – обратился он к Генри, – с возвращением. Хорошо себя чувствуешь?
Что-то промелькнуло в глазах Генри, словно внутри него шла борьба. Тут как раз всё понятно: в их прошлую встречу они поссорились из-за меня. Но теперь я в безопасности, и есть куда более важные заботы. Например, спасти Майло.
«Успеете поругаться после войны, – подумала я, и направила эту мысль Генри. – Совет и так не очень сплочён».
Бровь Генри дёрнулась, и, хотя он даже не взглянул на меня, его плечи расслабились. После долгой паузы он ответил брату:
– Пока нет, но скоро буду. Как прошла битва?
– Прошла – и ладно, – ответил Уолтер с тяжёлым вздохом. Даже он не мог скрыть своего облегчения от того, что Генри пошёл на примирение. – Завтра нападём снова и будем продолжать так до тех пор, пока не продвинемся достаточно далеко, чтобы можно было говорить о разработке выигрышной стратегии. Джеймс сообщил нам о том, что вы увидели в Парфеноне. Возможно, там есть подсказки о дальнейших планах Кроноса.
– Возможно, – согласился Генри. Уолтер внимательно посмотрел на него. Я рефлекторно попыталась закрыть своим телом Генри от этого пронизывающего взгляда.
– А ты, брат, – поинтересовался Уолтер, – присоединишься к нам, как только восстановишься?
– Я не на своей территории. Сомневаюсь, что мой вклад будет сколько-нибудь значимым. Но да, – тихо произнёс он, – я присоединюсь к вам.
– И я тоже, – добавила я и, не давая никому времени возразить, добавила: – Я имею полное право сражаться за свою семью. Как только Генри станет лучше, он обучит меня.
– Нет. – Голос Генри был едва громче шёпота над моим ухом. – Я не пущу тебя на эту войну.
Опять двадцать пять: Генри по-прежнему считает, что я не в состоянии постоять за себя. И весь Совет отказывается признавать, что я могу им помочь хотя бы чуть-чуть. Даже небольшая помощь может оказаться решающей, но они вообще не рассматривают такую возможность. Разве я не доказала только что, что я не совсем бесполезна? Именно я предложила проверить Парфенон. Именно я нашла изображения. Пускай я пока ещё не могу сражаться наравне с ними, но я готова учиться. И параллельно с этим я могла бы сделать много чего полезного, а не просто сидеть на месте и накручивать волосы на палец.
Я открыла рот, чтобы поспорить, но меня опередила мама:
– Кейт может сражаться, если хочет, – сказала она. Наши взгляды встретились. – Если Генри отказывается её обучать, тогда я беру это на себя.
Генри нахмурился, однако Уолтер заговорил раньше:
– Хорошо. Раз этого хочет Кейт, пускай.
Он коснулся плеча мой мамы и развернулся к остальным олимпийцам, собравшимся на противоположной части круга.
Я смотрела ему в спину. И всё? После всего, что произошло, он больше ничего не хочет мне сказать? Не предложит взять на себя моё обучение? Не то чтобы я на это рассчитывала, да и всё равно бы отказалась, но всё же. Не станет настаивать, чтобы я оставалась в безопасности? Просто разрешение пойти и умереть, раз мне этого хочется.
Возможно, если я бы не была вся на нервах, это бы не задело меня так сильно. Мама знает, что я в любом случае собираюсь сражаться. Она знает, какая я и что со мной бесполезно спорить. Уолтер ничего обо мне не знает, и будь он хоть сколько-нибудь хорошим отцом, ему бы не было всё равно.
– Кейт, – позвал Генри, но я встала, выпуская его руку. Он может защищать меня, только если это не подвергает риску его самого. Я должна научиться управлять своими способностями, должна уметь постоять за себя, ведь только так можно защитить Генри и нашего сына.
– Тебе нужен отдых, – произнесла я несколько резче, чем хотела. Наклонившись, поцеловала его в щеку, прося тем самым прощения за грубость. – Я люблю тебя. Мне просто нужно побыть одной.
Его губы поймали мои, и мы ещё долго не отрывались друг от друга. Робко улыбнувшись ему, я опустила голову и поспешила к покоям. Хоть бы никто за мной не последовал! Но, конечно, это пустые надежды. Если не Генри, то Джеймс. Если не Джеймс, то…
– Милая.
Если не Джеймс, то мама.
Я замедлилась, чтобы она могла меня догнать, но не остановилась. Как она поступит, если узнает, что я заключила сделку с Кроносом? Поможет? Расскажет остальным членам Совета? Не могу сказать наверняка, и эти сомнения терзали меня изнутри. Я бы хотела доверять своей матери, не переживая о последствиях.
– Я просто хочу побыть одна, – пробормотала я, но она обхватила рукой мои плечи и шла рядом. Я не вырывалась. Не могла. Пускай в этот раз всё обошлось и тревожность меня опустила, кто знает, что будет в следующий? Любой разговор может стать последним, а я не хочу корить себя за то, что отвернулась от неё, как это было перед поездкой в Африку.
– Тебе не стоит сейчас быть одной, – сказала она. У её слов был какой-то подтекст, которого я не понимала.
Но она права. Моя б воля, я бы никогда больше не оставалась одна, но никто не даст мне никаких гарантий. Если случится худшее – если Совет не сможет остановить Каллиопу и снова заточить Кроноса в тюрьму, я всё равно смогу вернуться к Майло, но навеки стану игрушкой титана. Но я бы скорее позволила Майло умереть и провести остаток вечности в забвении в Подземном царстве, чем жить под властью Кроноса.
Мама привела меня в свою спальню, и едва она вошла, на ветвях, образовывающих ложе, расцвели пурпурные цветы. Я присела на краешек матраса и сделала вдох. Здесь пахнет летом.
– Прости, что не рассказала о твоём отце раньше, – сказала она, поглаживая меня по спине. Я позволила себе расслабиться под её прикосновениями. После многих лет страха, что вот-вот она испустит последний вздох, я больше не могу держать на неё зла.
– Всё в порядке, – сказала я, хотя это было не так. – Почему ты не сказала мне?
– Потому что эгоистично хотела, чтобы ты была только моей. – Устроившись позади меня, она провела пальцами по моим волосам и начала заплетать. – Мне нравилась наша жизнь, когда были только ты и я. Я скучала по родне, но ты заменяла мне всех. Последний раз я была так счастлива, когда…
Она резко замолчала. Я смотрела на свои руки. Ей не нужно договаривать – я знаю, что она хотела сказать.
– Когда Персефона была с тобой, – пробормотала я.
– Да, когда со мной была Персефона. – Она распустила косу, которую успела заплести за эти несколько секунд, и начала заново. – Я растила тебя как смертную, потому что верила: такая жизнь, вдали от всей этой роскоши и величия, позволит тебе наилучшим образом пройти все испытания. Но в то же время оказалось, что я стала намного счастливее, живя с тобой среди людей. Если бы я впустила Уолтера в нашу жизнь, это бы всё рухнуло.
– Но если Уолтер бессмертен и ты тоже, то почему я нет? – спросила я. Этот вопрос казался мелким и незначительным на фоне всего остального, но мне сейчас очень нужны были незначительные мелочи.
– Потому что я родила тебя в смертном теле. – Она начала с маленькой косички, а затем вплела её в большую. – Такова была договорённость с Советом. Полубоги – а ты всегда была наполовину богиней, милая, – не бессмертны, но могут заслужить бессмертие, как и смертные.
– Почему вообще Генри должен был обязательно жениться на смертной? – спросила я. – Почему не… Даже не знаю. Почему просто не родить меня и выдать замуж за него?
Она тихонько рассмеялась.
– И как ты себе это представляешь? Я извлекла уроки из истории с Персефоной. Генри хотел, чтобы его королева согласилась добровольно, чтобы она знала цену жизни и смерти, и настоял на смертных кандидатках. Совет рассматривал вариант с богиней, конечно же, особенно после того, как смертные умирали одна за другой, но именно Каллиопа настояла, чтобы ты родилась смертной. – Её голос резко понизился от запоздалого – на два десятилетия – осознания правды. – Я думала, это из-за того, что она понимает желания Генри. Что она не хочет принуждать ещё одну девочку к браку и титулу, которых она не хочет. Чтобы не повторять той катастрофы.
Но её мотивы, разумеется, были совсем иными. Она хотела смертную конкурентку, чтобы можно было её убить.
– Уолтер знал, что ты заболеешь? – прошептала я.
– Что? Нет, солнышко, конечно, нет. – Она опустила руки. – Я вообще не должна была заболеть. А ты должна была узнать всё, когда станешь старше. Предполагалось, что ты сначала успеешь пожить, понять, чего ты на самом деле хочешь. Обман в наши планы не входил. Я собиралась рассказать тебе на твоё двадцатилетие. И тогда бы ты прошла испытания, если бы сама захотела. Но когда мне поставили диагноз, я обратилась к Совету, и было принято решение ускорить события. Я так долго продержалась, потому что мне помогал Тео. Ничего из этого не было запланировано, клянусь.
Я кивнула. Она бы не стала лгать мне о таких вещах. И всё, через что она прошла, все её мучения – никто бы в здравом уме не пошёл бы на такое ради каких-то дурацких испытаний.
И в то же время я бы ни за что не смогла их пройти, если бы не её болезнь. Я бы не боялась так смерти, чтобы согласиться отдать шесть месяцев своей жизни ради спасения Авы. Знал ли это Совет? Могли ли они затеять это за маминой спиной, чтобы подготовить меня к испытаниям?
Я отогнала эту мысль. Это слишком нелепо. Члены Совета не способны на такое. Надеюсь.
– Уолтер знал, что я совсем одна. Почему он пришёл мне на помощь?
– Потому что он король богов, милая. Как бы он ни любил свою семью, на нём лежит ответственность за весь мир. – Она закончила заплетать косу и завязала её резинкой с прикроватной тумбочки. Затем взяла пурпурный цветок и украсила им косу. – Уолтер не был хорошим отцом ни для кого из своих детей.
– Все так говорят. – Я развернулась к ней лицом. – А что было бы, если бы я не прошла испытания?
– Ты сама знаешь ответ, милая. Тебе стёрли бы воспоминания, и ты продолжила бы жить своей жизнью.
– Но ведь ты осталась жива! Твоё смертное тело погибло, но ты всё ещё могла быть вместе со мной. Ты бы приходила ко мне, ведь правда?
Взгляд мамы стал отстранённым.
– Возможно, во снах, если бы Совет разрешил.
Я резко вдохнула. Боль, какую никогда бы не смог причинить мне Кронос, затопила моё сердце. Она бы оставила меня. Моя собственная мать добровольно покинула бы меня, если бы я не прошла испытания.
И что потом? Я бы прожила остаток своей смертной жизни, думая, что я совсем одна. И я была бы одна, потому что видеть маму во снах (это ещё если Совет позволит) – не то же самое, что иметь её рядом. Она знала, как тяжело мне было видеть её, медленно умирающую годами. Она знала, что я бы пошла на всё, чтобы она жила. И всё равно бы бросила меня одну.
Я встала на шатающихся ногах.
– Мне надо идти.
– Куда? – спросила мама, вставая рядом, но я отпрянула от неё. В её глазах отразились растерянность и боль, поэтому я отвела взгляд. Она была моей каменной стеной. Моей опорой. Моей константой. Она клялась, что родила меня, потому что сама этого хотела, и я ей верила. Я не просто замена Персефоне, но только потому, что прошла испытания. Если бы я их провалила, то стала бы разочарованием в её глазах, и она бы рассталась со мной так же, как с Персефоной. Как Персефона рассталась с ней.
Мне как никогда нужны были материнская любовь и поддержка, но впервые в жизни я усомнилась в них. И это убивало меня изнутри.
– К Майло. Хоть у кого-то будут родители, любящие его больше всего на свете, даже больше своего бессмертия.
Я направилась к двери. Слёзы жгли глаза. Про себя я молилась, чтобы она меня остановила, крепко обняла и заверила, что поругалась бы со всем Советом, но добилась бы возможности быть со мной и дальше. Что она хотела бы оставаться в моей жизни несмотря ни на что.
– Кейт.
Моё сердце пропустило удар.
– Прости. Я люблю тебя.
Я часто заморгала. Видимо, её любви недостаточно, чтобы остаться со мной до конца моей жалкой смертной жизни. Недостаточно, чтобы ослушаться Совета.
– Я тоже тебя люблю, – прошептала я и, не говоря больше ни слова, вышла из спальни, закрыв за собой дверь.
Тихий гул наполнил детскую при моём появлении. Я прокручивала в голове снова и снова слова, которые собираюсь сказать Кроносу. Это последняя попытка предотвратить надвигающуюся войну. Даже если Рея отказалась нам помогать, это ещё не значит, что битва неизбежна. Я должна попытаться. Но как только мои глаза привыкли к темноте, я сдавленно ахнула, позабыв всю заготовленную речь. Каллиопа расхаживала из стороны в сторону, прижимая Майло к груди.
Я бросилась к ней, но, как всегда, пролетела сквозь неё и приземлилась в полуметре от Кроноса. Впервые с того дня, как я сбежала, он выглядел собой, а не Генри. Значит, он правильно интерпретировал все мои слова Джеймсу. Он молчал, только его губы кривились в попытке сдержать смех. Что ж, хоть кто-то находит мою ярость забавной.
– Мама, конечно же, его исцелит, – сказала Каллиопа. Её лоб был наморщен от беспокойства. – Я знаю, что её принципы не позволят ей вступить в бой, но она не позволит никому из нас умереть, верно?
Она взглянула на Кроноса за подтверждением, но тот ничего не ответил. Хорошо. Значит, он не знает наверняка.
– Отец, мне нужен Генри. Ты можешь это исправить?
– Может, тебе стоило подумать об этом перед тем, как попытаться его убить, – спокойно отозвался Кронос. Каллиопа сильнее сжала Майло, ещё больше нахмурившись.
– Я целилась ему в плечо, а не в сердце. И его не должны были забрать. Ты обещал его исцелить!
Она не собиралась его убивать? Я сощурила глаза. Ну конечно, она блефовала с самого начала. Она была влюблена в Генри тысячу лет. Она не из тех, кто так просто сдаётся. Как Кронос хотел меня, так Каллиопа хотела Генри.
– Значит, всё пошло не по плану, – равнодушно сказал Кронос. – Ты не можешь винить в этом меня.
Майло заплакал, и Каллиопа устало вздохнула.
– Тише, Каллум. Мамочка пытается думать.
– Слышишь, коза, его зовут Майло, и я его мать, – зарычала я, но, конечно же, она меня не слышала. Она всучила малыша в руки Кроносу.
– Держи. Ты всё равно нравишься ему больше. Мне нужен Генри. Верни мне его, отец. Он не должен умереть.
Майло затих. По крайней мере, он оказался подальше от Каллиопы.
– Если он сейчас на Олимпе, я до него никак не доберусь, – сказал Кронос.
– Тогда молись, чтобы он был не там!
Кронос наклонил голову.
– Как ты смеешь разговаривать со мной таким тоном? Я твой отец, твой господин, твой король, а ты относишься ко мне с тем же неуважением, что и к своим врагам.
