Текст книги "Прощание славянки (СИ)"

Автор книги: Евгения Староверова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)

Глава 23. Мужской разговор

Прошло несколько дней. Все шло так, как и предполагали Бен с Максимом. В их распоряжение был выделен отдельный офис, где Бен и Лидия проводили долгие часы допросов. В общем-то, это и допросами сложно было назвать – Максим Евгеньевич предоставлял им возможность предаваться свободным воспоминаниям, лишь изредка умело направляя их по дороге памяти или уточняя детали. Некоторые события они вспоминали вместе, но чаще работали порознь. Наконец, огромный объем информации был описан, систематизирован и оформлен в виде двух пухлых томов, снабженных рисунками и картами.

Вечера Бен и Лида предпочитали проводить вместе. В эти часы они почти не разговаривали. За день оба успевали устать от бесконечного, мучительного вспоминания прежней жизни, говорить же о будущем они страшились, уж больно зыбким и пугающим оно представлялось из этих гостеприимных стен. Так было и сегодня. Лидия случайно обнаружила колоду карт и теперь разложила их на столе, Бен перебирал кипу свежих газет, иногда зачитывая вслух наиболее интересные заметки. Было уже довольно поздно, когда в дверь постучали, и в комнату вошел Максим Евгеньевич.

– Можно? Ты еще не спишь? А… и Лида здесь.

– Что, никак не налюбуешься? – проворчал Бен. – Ну, заходи.

– Нашла в тумбочке, – Лида кивнула на карты. – Не возражаете?

– Вот, выяснить пытается: что было, что будет, чем дело кончится. А может, ты нам обо всем расскажешь? Конечно, мы уже многое слышали, но то были… как бы поточнее сказать – официальные беседы. А ты поговори с нами как человек.

– Дядя Бен, Максим Евгеньевич, наверняка, зашел к нам по какой-то необходимости, а ты ему зубы заговариваешь! – возразила Лида.

– Да я вовсе и не против, – заметил Максим, – за тем, можно сказать, и пришел.

Он подошел к столику и увидел, что Лида просто раскладывает пасьянс, который уж точно не может ответить на вопросы: «что будет?» и «чем дело кончится?»

– Ты, как я понимаю, из военных? – поинтересовался Бен, и Лиде подумалось, что теперь-то уж ситуация развернется на сто восемьдесят градусов, и сам Максим Евгеньевич окажется в шкуре допрашиваемого. – Давно ли снял погоны?

– Неужели так заметно?

– А то! Бывших офицеров… Ну, сам знаешь. Сам ушел или?..

– Сам, сам. Не захотел высиживать в кабинете полковничью пенсию. Войны, слава Богу, нет, а случись что, у нас молодые командиры найдутся. Я понял, что хочу посвятить свою жизнь… другому делу.

– Угу… Сейчас тебе за сорок…

– Сорок пять.

– Значит, когда все случилось, ты был…

– Молоденьким глупым лейтенантом, – с улыбкой закончил Максим Евгеньевич.

– У меня в голове не укладывается… – подала голос склонившаяся над картами Лидия. – Была одна страна, и вот…

– Не у вас одной, Лидия Павловна, не укладывается, – развернулся к ней Максим. – Но, сколько себя помню, в больших городах люди издавна задумывались о суверенитете Сибири, но даже самые недальновидные понимали, что это будет означать ослабление и России, и Сибири, что в современном мире смерти подобно.

– Слабый должен умереть, – чуть слышно пробормотал Бен.

– К тому же, при нормальном развитии событий, красная кнопка досталась бы кому-то одному, и этот «кто-то» точно не мы. Так что мы задумывались… и помалкивали. А все случилось внезапно, и думать стало больше не о чем.

– Ну, это ты загнул!

– Да, виноват. Забот стало выше крыши, и так по сей день.

– А возврата к прошлому нет, как думаешь?

– В том виде как раньше – нет! Но мы не знаем, что будет через пятьдесят лет, через сто… Кто знает?

– А ты сам из большого города?

– Из Новокузнецка. Был он по сибирским меркам немаленьким – стал еще больше, был тяжелый климат – стал еще страшней, как была у нас плохая экология, так и осталась. Но ничего, живем.

– Но ты не отвлекайся, давай про то, «что было».

– Что было, то было… Вспомните, когда наш народ, в повседневной жизни безмолвный, покорный и излишне терпеливый, в последний раз поднимался и сам вершил свою судьбу? И вспомнить нечего? За свободу или иные какие ценности наш человек бороться не станет, не наш путь. Но когда хиреет и умирает целый город, потом еще один и еще… Про деревни я уж и не говорю. Когда это началось повсеместно… Принято считать, что Россия не дорожит жизнями своих людей – это давно стало общим местом. Но так же верно и то, что она не дорожит своими городами, селами, реками и мостами. В вечной погоне за потемкинскими деревнями гнобится и гробится то, что составляет жизнь и историю народа. А когда заговорили о китайской аренде, мы поняли: все, это оконцовка. На смену одним хозяевам пришли бы другие, и ограбление Сибири сменилось бы ее угроблением. Вы понимаете, что стало бы с нашей страной через пятьдесят лет китайской аренды? Реки без рыбы, тайга без зверя, отравленная земля…

– Сибирь без сибиряков, – закончил за него Бен.

– Это нужно было как-то остановить! К тому времени Китай уж весь Дальний Восток к рукам прибрал. Если что и могло вырвать нас из летаргии, то только это. Нас называют военными преступниками, хунтой, терять нам нечего. Но я считаю, командование округа просто выполнило свой долг! Кто сказал, что мы должны были просто смотреть и терпеть, и кто кого предал, это еще вопрос! И время показало, что риск был оправдан. Могущество Китая оказалось велико, но недолговечно, ибо в своем развитии он не решал фундаментальных проблем, а только обострял их. Со временем мощь Китая потихоньку пошла на убыль, как по капле иссякает вода в надтреснутой китайской вазе. Ну да полно Поднебесную ругать… Сами-то мы не лучше – в последние годы перед Бедой наш народ дошел до крайней стадии апатии и разложения, и уже почти не мог считаться народом, но судьба дала нам еще один шанс. Сейчас мы возрождаемся вновь, хоть и в несколько ином качестве, но снова становимся единым целым.

– Ты, наверное, хочешь сказать – в несколько пожелтевшем качестве?

– Вот кто бы говорил!

– Но раз страной руководят военные… Вы не боитесь… – Бен перешел на шепот, – …возвращения сталинизма?

– Пусть наше государство является в значительной степени авторитарным, но я считаю, что формирование неосталинизма в Сибири невозможно, – возразил Максим.

– Обоснуй!

– Исчезла одна из главных причин, подпитывающих к нему интерес, особенно среди молодежи. Ведь сталинизм, это что было?! Стратегия комплексного развития, мощного экономического и социального рывка, реализованная в чудовищной, извращенной форме. Вспомни, лишь при Сталине Сибирь обустраивалась для жизни, вырастали новые города. Например, мой родной Новокузнецк…

– И Город.

– Все последующие правители только лишь качали, отгружали да вывозили; вместо городов и сел как поганые грибы вырастали вахтовые поселки. Время шло, подлинная историческая память притупилась. Все больше и больше людей, не могущих смириться с полувековым периодом деградации России, задавались вопросами: как переломить ситуацию, что предпринять? Как вообще надо? И обращались к опыту сталинского периода – вот оно как надо! К тому же у многих молодых уже не осталось живых прабабушек и прадедушек, которые могли бы поведать, как «весело» жилось при отце народов. Плохое стало постепенно забываться, из людей улетучился страх перед тем временем.

– Да… Велик был Сталин, и страшно время его. Но будем справедливы – он бы Сибирь не отдал, – заметил Бен. – И если так, то в сети людоедской идеологии попадали самые лучшие, неравнодушные люди.

– Это-то и хуже всего! У квалифицированных потребителей не возникает таких потребностей. Но сейчас время изменилось, мы худо-бедно пошли в рост. Хочешь проявить себя – давай! Сибирь большая, возможностей хватит на всех. А если кто не поймет по-хорошему, тому всегда можно организовать познавательную экскурсию по сталинским местам.

– В Ермаково, например!

– Почему бы и нет? Придет время, и мы вернем контроль над этим регионом. Долгое время нашим крайним оплотом на Енисейском Севере был Туруханск, но вскоре, я уверен, к нему добавятся Город и Метрополия.

– Моего Города больше нет, – вздохнул Бен. – А Метрополия так… зверинец со всеми удобствами.

– Эх, откуда только такие мысли? Лида прожила в Метрополии двадцать лет, значит, жить можно. Да и Город восстановим… со временем.

– Нет, ты просто всего не видел. Я у министра чуток погорячился. Там руины.

– Да мало ли чего я не видел! После Великой Отечественной, бывало, в ином городе ни одного целого здания не было, а город был! Конечно, вы лично можете отказаться от участия в программе, но кто-то должен пойти первым.

– Я не откажусь, – без раздумья ответил Бен. – Север – мой единственный дом, да и не смогу я теперь жить среди людей. Как земля за колхозом… Но вот Лида… Я бы очень хотел…

– Я тоже хочу участвовать. Не знаю, что нас ждет: успех или неудача… Вы бы рассказали поподробнее, Максим Евгеньевич!

– На Север, конечно, едут люди самых разных профессий. Кто за лучшей долей, кто за длинным рублем – это нормально. Но мы стараемся следить за балансом сил и засылаем в северные поселения и других людей, наших. Тех, кто должен обеспечить выживание населенных пунктов при любых обстоятельствах, когда остальные дрогнут и сбегут на последнем теплоходе, кто раздобудет, соберет и передаст в центр необходимую информацию. Помимо чисто экономических резонов, наши основные задачи состоят в утверждении и защите территориальных прав Республики, обеспечении связи, помощи коренному населению, координации действий с военными, если потребуется.

– Поняла, это как в игре – будем защищать флаг! – выпалила Лида.

– Да, да. Правда, это не так интересно, как в игре, много рутинной работы, но зато более важно. Сейчас все снабжение идет через Туруханск, по реке туда завозятся товары, продукты, медикаменты, топливо. Дальше распределяем все по зимникам.

– То-то мы заметили, то село разрослось в основном за счет пакгаузов.

– Поскольку там наша крайняя северная база, в селе предостаточно лояльных нам людей. Так что о появлении… эксцентричных путешественников с Севера я знал заранее. Ну и страху вы нагнали на Кондитерского!

– Хорошо! – удовлетворенно выдохнул Бен. – Вот только не пойму, как вы терпите у себя под боком такое гнездо анархии? Двадцать первый век на дворе, а у вас… атаман!

– А… это… Так уж вышло. За время, которое вы провели в подземном городе со всеми удобствами, люди блокаду пережили, натерпелись всякого и подрастеряли веру в государство. И странностей у нас многовато, и дикостей. Жизнь наша пока неказиста, и лица у людей тусклые, но я верю, что это не навсегда. «Муниципальное образование», «мировой суд» – для них лишь пустые слова. Когда живешь на краю земли, когда больше полугода в экстренной ситуации одна надежда на самолет и ясное небо, а случись что в плохую погоду – никто не поможет, так вот при такой жизни «атаман» и проще, и понятнее. Приходится с этим мириться. Архаизация.

*****

Однажды после полудня ничего не подозревающая Лидия застала Бена и Максима уже на выходе, у ожидавшего их тонированного автомобиля. Максим Евгеньевич был в костюме с иголочки, с солидным портфелем в руках. Бен тоже, как мог, постарался придать себе благообразный вид: отгладил свою одежду и начистил ботинки. Назревало что-то важное. Лида почувствовала себя уязвленной.

– Извините, Лидия, сегодня мы не можем взять вас с собой, – попытался оправдаться Максим Евгеньевич.

– И вы ничего не хотите мне сказать? – она беспомощно переводила взгляд с одного на другого.

– Мы все расскажем после. Пора, – Максим подтолкнул Бена к машине.

*****

Вернулись уже затемно, уставшие, поникшие. Галстук Максима съехал набок, дорогой костюм помялся. Первым делом направились в столовую, но от усталости толком поесть так и не смогли.

– Я задолжал вам одно объяснение, Лида, – заметил Максим Евгеньевич после второй чашки чая. – Вероятно, вы огорчены, что Бен был приглашен на совещание, а вы нет?

– Ну, что вы, нисколько.

– Там было много людей, а я не хочу, чтобы о вас и вашем происхождении стало широко известно.

– Почему?

– Это трудно объяснить. Профессиональное чутье. История Города и Метрополии долгая, и дела нам предстоят большие. Сегодня состоялось крупное совещание, и присутствие Бена было необходимо, ибо он одним лишь фактом своего существования может посрамить самых закоренелых скептиков. Вы же – девушка обычной внешности. Поверьте, пока не нужно, чтобы о вас знали.

У Лиды зародилось и окрепло впечатление, что все это просто слова… не то чтобы пустые, но призванные отвлечь от чего-то важного, главного. Это было необходимо изменить. Она прошлась по просторной столовой, что-то для себя решая. Потом вернулась к мужчинам:

– Вы сказали, состоялось важное совещание. Что-нибудь решили? Что? – прямо спросила она. – Но это, наверное, государственная тайна, да?

– Ей можно, – заверил Максим Бена.

– Конечно, это тайна, но тебе мы все расскажем. Мы идем на север, вот так-то! – в усталом голосе Бена зазвучали нотки радости и заслуженной гордости. – Не зря я полдня торчал перед ними как цирковой уродец. На подготовку дана неделя.

– И ты едешь?

– Конечно. Не могу же я остаться здесь.

– Вы не успеете – сентябрь на исходе.

– Но мы же не пешком пойдем, в Туруханск нас доставят на транспортном самолете, а там на месте имеется достаточно катеров и вертолетов, чтобы перебросить десант к Городу или непосредственно к воротам Метрополии. Возможно, будет принят комбинированный вариант. Еще ничего не решено. Атаман Громов лишь недавно выслал разведчиков.

– Десант?! – в ужасе отшатнулась Лидия. – Вы сказали… десант?

– Да. Командование направляет туда одну из лучших рот, – пояснил Максим. – Еду я, как главный идеолог этой затеи, и Борис Александрович, как знающий местность проводник, эксперт и носитель бесценных знаний и местной идентичности. Ему также предстоит провести начальный этап переговоров. Вы остаетесь… Не в этот раз. Там будет работать десант… Честное слово, вам лучше этого не видеть.

– Но десант! Я предупреждала…

– Не бойтесь, и метрополийцам нечего бояться… Я помню, что Город-на-Протоке – одна из самых трагических точек на карте нашей Родины. С какими бы обстоятельствами не довелось столкнуться, какие бы проблемы не пришлось решать…

– А снова не предадите? – неожиданно вырвалось у Бена. Максим Евгеньевич замолчал, оцепенев лицом; Лида вздрогнула.

– Извини… Понимаю, не от тебя зависит, – как бы извиняясь, пробормотал Бен.

– Но все-таки, зачем десант? – нарушила Лида затянувшееся молчание.

– Я же говорил, что девочка в корень зрит, – удовлетворенно заметил Бен. – Маугли. Возможно, нам придется пробираться к воротам Метрополии через их территорию. С этого момента участь маугли предрешена, но разве я не предупреждал, что час расплаты близок?

– Но ведь… – запнулась Лида.

– Но ведь что? – вдруг напрягшимся голосом переспросил Бен. – На Севере с людоедами испокон веков не церемонились. Если уж попался, не рассчитывай на самый гуманный суд в мире. «Караул… товсь! Караул… пли!» – и вопрос закрыт.

– Но ведь они… – не хотела сдаваться Лидия.

– Люди? Но позвольте! – неожиданно возмутился Максим Евгеньевич. – Нам чужие бандиты не нужны, своих можем отгружать вагонами. Человек, это не руки и не ноги. Это, парадоксальным образом, – он кивнул в сторону Бена, – даже не голова! Человек – это этика и культура; в конце концов, человек – это судьба.

– Но нельзя ли как-нибудь… иначе?

– Это вряд ли. Ситуация с маугли напоминает ситуацию со стаей бродячих собак. Кто виноват, что собаки одичали и сбились в стаю? Конечно, люди. А кого в итоге будут отстреливать? Конечно, собак. Но это всего лишь метафора, я собак… никогда, – спохватился Бен с извиняющимся видом. – Извини, племяшка, но Сибирь без жестокости у нас еще не скоро получится.

*****

Следующим утром Лида проснулась с новой тревожной мыслью – сегодня все изменится. Еще накануне Максим Евгеньевич пригласил Лиду прогуляться поутру по территории базы. Вскоре выяснилось, что безлюдный двор и ранний час выбраны им не случайно. Предстоял серьезный разговор.

– Лидия, вы уже думали, чем займетесь в новой жизни?

– Пока нет, – зачем-то соврала Лида.

– Не думали или еще не придумали? Вот что с вами теперь делать, ума не приложу, – полушутливо сокрушался Максим. – Я бы мог сказать, что вы проникли в государственную тайну, но это было бы неверно. Вы сами эту тайну создали, сами до нас довезли. И сама вы тоже тайна, Лидия Павловна. Вот что теперь с вами делать?

– Делайте то, что у вас принято в таких случаях.

– В старину таких как вы заточали в крепости или, в более гуманном варианте, отправляли в монастырь.

– Меня изолируют? – отстраненно переспросила Лида, почему-то почувствовав облегчение. – Наверное, это правильно. Нет, мне, конечно, нравится находиться среди нормальных людей, но я чувствую себя среди них… калекой. Возможно, мне действительно будет лучше в изоляции.

– Послушайте, это у вас нет чувства юмора, или я похож на опереточного злодея? – возмутился Максим Евгеньевич. – Я хочу предложить вам поступить в наш учебный центр. Вы немного не проходите по возрасту, но эту проблему я решу. Вас словно сама судьба привела – соглашайтесь работать с нами.

– Вы пытаетесь мне объяснить, что я должна осознать… свой долг и исполнить его?

– Нет. Вы никому ничего не должны. Я о другом… Смешно же всерьез утверждать, что долг птицы – летать, а долг дерева – тянуться к небу.

– Ему-то хорошо, оно дерево.

– Найдите саму себя, и вам тоже станет хорошо, просто и ясно. Это мы, люди Юга, в долгу перед вами и остальными северянами. Мы не пришли на помощь и даже не попытались выяснить, что случилось с жителями Города. Это все от слабости и страха, ведь долгие годы люди боялись даже приблизиться к Ермаковской излучине. Говорили, что там поселилось зло, чуть ли не нечистая сила.

– Это бред.

– Я атеист, и для меня человек является единственным источником добра и зла на земле. Я тоже думаю, что все это чушь, и даже после всего, что случилось, Город – хорошее место.

– Я, пожалуй, готова вам поверить. У вас лицо непошлое. Вокруг слишком много лиц: усталых, пошлых, грубых, а то и вовсе никаких.

– Лида… Поверьте, в большинстве своем, у нас неплохие люди. Они просто устали… Жизнь сейчас такая.

– В Метрополии я привыкла к существам – за двадцать лет к чему угодно привыкнешь. Но чтобы у человека лицо было в наличии, но вот смысла в нем не больше чем в пятке… К этому пока что нет. Плохо среди таких жить. Извините, я отвлеклась… Каким профессиям учат в вашем центре?

– Четкое разделение специальностей, к которому мы привыкли, хорошо лишь в обыденной жизни. От тех, кому суждено осваивать новые земли, жизнь потребует совсем иного. Им придется освоить базовые навыки фельдшера, бухгалтера, механика-водителя, строителя и солдата. Если чувствуете в себе силы, станьте одной из нас. Для участия в миссии мы не берем людей с улицы, а только тех, кто чем-то проявил себя и имеет рекомендации. Соглашайтесь, Лидия, к тому же вам будет довольно сложно устроиться и сделать карьеру в обычной жизни. У вас нет не только диплома государственного образца, но даже обычного школьного аттестата. Я знаю, вы учились в Метрополии, но здесь, на Юге, это не будет котироваться. И, между нами, мы отдаем предпочтение людям, которые в этой жизни ничем не обременены.

– А я уж представляла, как подамся в уборщицы. В то время, как мои ровесники делают карьеру, я год за годом буду катать перед собой тележку с тряпками и ведрами по этажам какого-нибудь торгового центра. Свидетельство из Метрополии вряд ли бы кто воспринял всерьез, да и дома оно осталось.

– Дома? Неужели на Юге вам совсем не понравилось?

– Дело в другом: там я родилась, там могила мамы. Может быть потом… Ладно, проехали. У вас что, «Департамент по делам будущего»? Что нужно будет делать?

Максим Евгеньевич прыснул.

– Первым делом, учиться. Для начала нужно научиться жить нормальной жизнью, освободиться от страхов. Шаг за шагом: сначала вы научитесь не бояться смерти, затем – не бояться жизни, а когда-нибудь перестанете бояться тишины. Если хорошо зарекомендуете себя, проблему с аттестатом мы решим. Подготовитесь и сдадите, в этом нет ничего сверхъестественного. Потом первое время будете работать под руководством более опытных специалистов, а затем… В этом вся соль: нужно самим искать цели, ставить задачи, задумываться над тем, что другим кажется не представляющим интереса или невыполнимым. Мы ищем возможности, мы ищем ростки, а когда находим – поворачиваем колесо событий.

– Как это работает? Не понимаю…

– Всегда по-разному. Позвольте, я приведу пример из недавнего прошлого. Некое духовное лицо самого низшего звания, находящееся на послушании в Туруханском Троицком монастыре, однажды утром было послано за морковью и луком. На окраине села оно встретило очень странных чужеземцев и, естественно, сильно испугалось. Рассказ его был первоначально встречен братией скептически, но вечером того же дня в монастырь буквально вломился атаман Громов в состоянии измененного сознания. Он потребовал выдать ему мощи Святого Василия, но получил отказ. Полномочия атамана огромны, и всем селянам он может запросто заткнуть рты, но в монастыре у него нет власти. Там быстро сложили два плюс два и предупредили наше ведомство.

– Неужели… Монахи…

– Ничто не мешает духовным лицам быть гражданами своей страны и проявлять бдительность. Настоятель Троицкого монастыря имеет доступ к системе правительственной связи. Атаман об этом не знает. История эта звучала как тяжелый бред, но… Некоторые ключевые детали совпадали с тем, что рассказывали уцелевшие жители заполярных поселков, бежавшие в тундру и спасенные кочевниками-оленеводами. Было решено все проверить, в речной инспекции быстро установили хозяина мотозавозни, так что вас ждали.

– Да уж… Велика Сибирь, но даже на ее просторах невозможно скрыться от бдительного ока.

– Вот так руками простых людей и делается история. Это трудная и кропотливая работа. Вы дали нам надежду вновь выйти к Северному морскому пути. Это исключение, редкая удача, но это всего лишь один шаг. Для того, чтобы Сибирь стала благополучной и сильной, нужно совершить подобный прорыв не один раз – много раз. Слишком у нас все запущено. А вы, если хорошо себя проявите, через несколько лет получите паспорт гражданина, а не какую-нибудь плюгавую регистрацию. Если захотите, сможете придумать себе новое имя и биографию.

– Нет.

– Хорошо, Метёлкиных на свете пруд пруди. А вот место рождения придется придумать другое. Не следует афишировать то, что вы уроженка Города. Ну, значит, решено. Нужно ехать без проволочек – учебный год уже начался, и вам придется наверстывать упущенное. Завтра… Завтра и поедете: я посажу вас в поезд, а Гошка утром встретит.

– Простите?..

– Гошка. Сын у меня там учится.