Текст книги "Кукольная королева (СИ)"

Автор книги: Евгения Сафонова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Боль взорвалась в плече раскалённым свинцом. Таша закричала, забилась, но дэй вдавил её в перину:

– Терпи.

– Пусти! – она почти визжала, судорожно цепляясь за его руки. – Не надо, не хочу!

– Ещё чуть-чуть, Таша. Совсем чуть-чуть.

Боль лишила голоса, выжгла все мысли… и исчезла.

Так же мгновенно, как и появилась.

Она скрючилась на кровати, пытаясь отдышаться, слизывая слёзы с губ.

– Всё, всё, – дэй коснулся рукой её макушки. – Прости, я… мне пришлось. По-другому никак.

Тяжело дыша, Таша ощупала ключицу, где тонкой линией пересёк кожу длинный белый шрам: плечо больше не болело, лишь саднило немного.

Уже жалея о том, что не сдержалась.

– Спасибо, – выдавила она. – А… а у тебя откуда кровь?

Арон пристально смотрел на неё. Нижняя губа – разбита, верхняя – искусана.

Негромко стукнула входная дверь, вдруг закрывшись сама собой.

– Почему ты отпустила разум?

– Что за вопрос? Иначе мы бы погибли.

– Мы. Но не ты, – тихо сказал дэй. – Неужели ты не понимала, на что идёшь?

Она слабо улыбнулась.

– Будем считать, я помнила, что у меня есть ты.

В ответ на её улыбку он не улыбнулся.

Джеми всё же решился кашлянуть.

– Выходит, уязвимым местом виспа было щупальце? – уточнил он. – С искрой?

– Получается, так, – согласилась Таша.

– А как ты это поняла?

– Так же, как и ты. Когда он сдох.

Мальчишка недоумённо уставился на неё.

– Я хотела не дать ему тебя утащить, вот и всё. Поэтому и решила откусить щупальце. – Таша села на краю кровати, касаясь босыми ступнями пола, придерживая одеяло на груди. – Хотя сейчас понимаю, что это была не простая искра.

– Да. Определённо. – Джеми задумчиво почесал в затылке. – Может, она у него вместо сердца?

– Ты у нас всемогущий маг. Вот и думай.

Таша тронула Арона за плечо, но дэй сидел, скрестив на коленях руки с безжизненно опущенными пальцами.

– А может ли у него быть сердце? – рассудительно заметил Джеми. – Эта тварь, похоже, была не из плоти и крови, а из… хм… кстати, как она на вкус?

Таша скривилась:

– Как прогорклая вата, пропитанная солёными маслянистыми чернилами.

Судя по тому, как Джеми передёрнуло, с воображением у него было в порядке.

– И сколько же, интересно, протянул наш магистр целебной волшбы, – проговорил он мгновением позже, – если для нас первая же ночь окончилась весьма плачевно?

– И как висп не показал себя во всей красе ещё во время постройки дома… вот и мне интересно. – Не дождавшись какой-либо реакции дэя, Таша резко встала. Собрав свою одежду, разбросанную на полу гостиной, направилась в ванную. – Но пока было бы неплохо, если б кое-кто вышел из оцепенения и сделал что-нибудь с твоей лодыжкой.

Когда она вернулась, отмытая и одетая, Джеми ждал её в кресле.

Оценив его бесконечно гордый вид, Таша спросила:

– Что хорошего скажешь?

– Ну, во-первых, святой отец залечил мне ногу. – Джеми радостно покрутил лодыжкой. – И я понял, в чём секрет виспа!

Таша удовлетворённо кивнула – так и знала, что в противном случае естествоиспытательский интерес мальчишки не дал бы ему заснуть.

– Каким это образом?

– Залез в сундуки под кроватью, и…

– Ты залез в сундуки мёртвого владельца дома? – уточнила Таша.

– Ну знаю, знаю, что неэтично! Зато я нашёл там разгадку!

Молча сложив пальцы щепоткой, Таша коснулась ими склонённого лба.

Потревоженную память мёртвых нужно чтить.

– Это было в одном из сундуков. – Джеми продемонстрировал ей небольшую мыслеграфию, с которой улыбалась темноволосая женщина лет сорока. – Вместе с женскими платьями.

Мыслеграфии были изобретением магов. Они умели запечатлевать на пластинах из гибкого непрозрачного стекла всё, что видели или представляли, а полученный результат превосходил величайшие полотна и портреты: что люди, что пейзажи выходили точь-в-точь как живые.

– А ещё, – продолжил Джеми, – там лежало вот это.

«Вот это» также оказалось мыслеграфией, но чуть большего формата.

Где лицо женщины соседствовало с мужским, немолодым и угрюмым.

– Думаешь, это и есть магистр Альвандан? – спросила Таша.

– Руку даю на отсечение!

– И так верю. – Таша вновь перевела взгляд на мыслеграфию женщины, выразительно окружённую чёрной рамкой. – А это жена нашего магистра?

– Как можно догадаться по рамке, безвременно почившая.

Вот и ответ, почему уединенное жилище отшельника вовсе таковое не напоминает.

– Конечно, это всё сплошные догадки, но… – Джеми отложил мыслеграфии на стол. – Эта тварь, как мы имели возможность выяснить, каждому видится тем, кого он любил и потерял, так?

– Похоже на то.

– И за последние пару сотен лет успела превратиться в легенду, потому как слышно о ней ничего не было.

– Верно.

Джеми встал, прошедшись туда-сюда по комнате:

– Смею предположить, что некогда висп всё же впал в спячку, – сказал он, подбадривая себя оживлённым жестикулированием. – И что жена магистра почила не так давно.

– И как эти факты связаны друг с другом?

– Ты видела где-нибудь поблизости могилу?

Таша, освежив воспоминания об окрестностях дома, озадаченно мотнула головой.

– Нет. И правда… странно.

– А здесь я как раз ничего странного не вижу. Многие ушедшие на покой маги селились в уединенных местах, а болото – уж куда уединеннее. И хоронить себя эти маги часто завещали в том же болоте.

– Где-где?

– В болоте, – повторил Джеми. – А что? Сливаешься с природой, зверьё не доберётся, и болото отлично сохраняет тело. Лучше только стеклянные гробы, которые некоторые некроманты использовали… кхм… ладно, не будем об этом.

Таша нахмурилась:

– Но хоронить в болоте не так-то просто, верно? Тело ведь нужно подальше занести…

– Именно! Погребальный обряд всегда совершался другим магом. Простой смертный в топь не сунется, а маг заговаривал себя на невесомость и спокойно ступал по непроходимой трясине.

– И какое отношение всё это имеет к виспу?

– А ты ещё не поняла? Очевидно, что магистр похоронил жену в Белой Топи, – торжественно изрёк Джеми. – Дальше сама догадаешься или как?

Таша задумчиво встряхнула одеяло, которое держала в руках.

– Он применил заклятие, зашёл поглубже… висп, спавший где-то в Топи, услышал магию, проснулся… и принял облик его жены, чтобы выманить несчастного из дому?

– С чем и справился успешно. А заговоренная дверь, как мы имели возможность убедиться, через какое-то время захлопывается сама.

Похоже, эта загадка и правда была разгадана.

За что Таша великодушно хлопнула мальчишку по плечу.

– Молодчина, рыцарь мой, – и направилась в комнату за посудным шкафчиком. – А теперь иди спать. Думаю, пара часов у нас есть.

Она чувствовала взгляд, которым он провожает её спину, но не оглянулась.

Арон всё так же сидел на краю кровати. Опустив одеяло в изножье, Таша села с другой стороны, поджав под себя озябшие ноги. Потом подвинулась ближе.

Сев у Арона за спиной, обвила его шею руками.

– Не будь жадиной, – тихо сказала она, положив подбородок ему на плечо. – Ты мне столько раз жизнь спасал… дай возможность хоть раз отплатить тебе тем же.

Дэй долго молчал.

– Я думал, что смогу защитить тебя от всего, – когда он заговорил, в голосе его сквозила усталость и горечь. – Но я забыл, что не создан быть защитником.

– Кто тебе сказал?

Он не ответил.

– Арон, эта тварь владела какими-то чарами… искусством влезать в головы. И у неё были сотни лет, чтобы усовершенствовать своё мастерство. Никто бы не справился, даже ты.

– Ты справилась.

– Не я. Зверь во мне.

– Таша, я не имею права на ошибку. Не в том, что касается тебя. – Он вздохнул. – Особенно после моих громких слов.

– Арон…

Мягко разжав её переплетённые руки, он встал.

– Больше никаких бдений со мной. Спи.

Таша следила, как он делает первые шаги к выходу.

– Не уходи.

Дэй замер. Оглянулся.

– Не уходи, – повторила она. – Побудь со мной. Этой ночью мне уже не заснуть.

Он долго, чуть прищурившись, всматривался в её лицо.

Затем, вздохнув даже как-то стоически, потянулся за одеялом.

– Ложись, – велел он.

Таша охотно откинулась на подушку, позволив пуховым объятьям одеяла накрыть себя с головой.

Арон откинул верхний край с её лица. Заботливо подоткнул боковые.

Осторожно опустился на краешек кровати – сейчас его глаза отливали весенней зеленью.

– Таша, пообещай мне кое-что.

– Смотря что.

– Если такое когда-нибудь повторится, оставь меня. Не вмешивайся.

Она скрыла фырк широким зевком.

– И не подумаю.

– Таша, я не шучу.

– Я тоже. – Она смотрела на дэя очень серьёзно. – Я тебя не оставлю. Никогда. И хватит об этом.

Он только головой покачал; пока она, колеблясь, сжала край одеяла в пальцах.

Спросить или не спросить?..

– Арон, – всё-таки нерешительно произнесла Таша, – а кто такая…

– Лоура? – голос его был сух. – Очень дорогой мне человек. Но она умерла. Давно.

– Я так и поняла. – И что лучше перевести тему, тоже. – Ладно, раз уж ты решил уложить меня спать… может, расскажешь сказку?

Он недоумённо вскинул бровь.

– Сказку?

– Ага, – мирно подтвердила она. – Или спой что-нибудь. Вместо колыбельной.

В его глазах мелькнула усталая улыбка.

Ну наконец-то оттаял!

– Спеть могу, – сказал он. – Но учти, у меня совершенно нет баюкающего опыта.

– Ты никому не пел колыбельные?

– Нет. Никому. Никогда, – его взгляд стал очень, очень задумчивым. – Хотя кто знает… может, тебя и вправду убаюкаю.

– Даже не надейся.

– Посмотрим.

Он не стал прокашливаться или усаживаться поудобнее. Просто некоторое время смотрел на свет, зеркально сиявший в его глазах, а потом запел мягким, тихим баритоном.

Таша не сразу поняла, что это та песня, которую в Потанми пела им девушка-менестрель.

– Паладины огня… это то, что мы знали всегда.

Кто подарит нам ветер, когда божества не хранят?

Кто коснётся плеча, когда нет ни меча, ни коня,

И найдёт, и удержит, всегда возвращая назад…

Странно, что он так хорошо её запомнил.

Ещё более странно, что в словах теперь слышалось что-то совсем иное. Что-то очень… знакомое.

А потом Таша почувствовала, что всё-таки засыпает.

– …подойди. Посмотри. В его взгляде – туман и трава…

Голос Арона был окутан дымкой предсонья; а ей почему-то вспомнился его взгляд, обращённый к той, что давно стала призраком.

Но и сейчас – как тогда и всегда – любимой.

– …это те, кого ждёшь…

И на один краткий миг, прежде чем провалиться в сонную черноту, со странной щемящей болью Таша осознала…

…он никогда не будет смотреть на тебя так, как смотрел на неё.

***

…превращение уже входило в привычку. Труднее всего было осадить зверя, в первые мгновения особо норовившего захватить контроль, но и с этим Таша уже справлялась без особого труда. А неприятные ощущения… почти не замечались. Ну, щекотно слегка. Почти как чихнуть.

Удостоверившись, что одежда надёжно спрятана, белая кошка вспрыгнула на подоконник и качнула хвостом, размышляя. После перекидки всегда сосало в желудке – из-за больших затрат энергии, мама объясняла; и, поколебавшись, она всё же прыгнула на соседний карниз, чтобы, юркнув в щель приоткрытого окна, скакнуть на стол. В пустую кухню, туда, где дожидались папу ломтики копчёной говядины.

Конечно, они для папы – но, наверное, он не обессудит, если она возьмёт один маленький…

Дыхание она расслышала слишком поздно. Лишь за миг до того, как услышала шаги.

И этого мига явно было недостаточно.

Наверное, Альмон задумался о чём-то. Потому и застыл у кухонного порога: неподвижно, неслышно. Но теперь – шагнул внутрь.

И на кошку, оцепеневшую с мясом в пасти, он среагировал куда быстрее, чем Таша могла ожидать.

Она почти добралась до подоконника – ей не хватило того самого мига, – когда её схватили за хвост.

– Моё мясо воруешь, демоново отродье? Моё мясо?! Я тебе покажу, как воровать, тварь, покажу, как по чужим кухням лазить!

Невзирая на жалобный мяв, её перехватили за шкирку и поволокли на улицу. Ай, больно-то как… куда её несут? Дурацкая, дурацкая ситуация… и перекинуться она не может, никто ведь не должен знать, даже папа…

Знакомые запахи вызвали всплеск воспоминаний. Старое дерево, ржавое железо, разложившаяся в сарае солома… изба ведьмы-отшельницы. Она стояла на околице Прадмунта, недалеко от их дома, давно опустевшая, но ещё крепкая; когда-то, наверное, опрятный чистенький домик с каменным колодцем.

…колодцем?

Нет, неужели…

Она дико брыкнулась, пытаясь оцарапать руку отца, но круглая крышка уже сдвинулась в сторону.

Пальцы на её загривке разжались.

Она не может лететь так долго, до воды всего-то аршинов семь – но почему полёт затягивается в вечность, и эхо зеркалит кошачий крик, и темнота вокруг смыкается, и…

Её окутал холод: казалось, она рухнула в жидкий лёд.

Таша среагировала почти неосознанно.

…раз, два…

Тьма была повсюду. Тьма – и дикий холод воды, ещё не успевшей нагреться после зимы. Таша вынырнула на поверхность, жадно вдохнула, привыкая к окружающему мраку. Высоко над головой тоненьким кольцом сиял слабый свет: серое солнце, просачивавшееся в щель меж стенками и крышкой колодца. Узкая шахта была куда глубже, чем казалась, а дно – куда дальше.

Таша рванулась к стене, пытаясь ухватиться за неё, но камень был склизким и гладким. Слишком склизким, слишком гладким. Если б только у неё уже пробудилась крылатая личина… но что бы птица сделала с тяжёлой крышкой?

Губы уже разомкнулись, чтобы крикнуть, позвать – но крик замер на дрожащих губах.

Если кто-то услышит…

…если её найдут в колодце без одежды, если приведут домой, к папе…

Никто не должен знать. Никто. Мама ведь говорила: даже папа не должен знать, кто они на самом деле. Даже Лив.

С тихим плеском Таша барахталась в ледяной воде, широко открытыми глазами вглядываясь в недосягаемый свет.

И думала, что, пожалуй, зря она решила сегодня прогуляться…

***

– Вставай!

– Ещё пять минут…

– Ты уже третий раз так говоришь!

– У меня голова болит…

– А у меня нога, и что дальше?

– Изверг…

Таша сонно зарывалась лицом в подушки, но Джеми продолжал негодующе зудеть у неё над ухом.

– Святой отец сказал, пора трогаться дальше!

– Не спеши дальше, ты давно уже тронулся…

– Чего?! – Джеми решительно сдёрнул одеяло на пол. – Всё, вставай!

– Не могу, – Таша, ёжась, обхватила себя руками, – мне правда холодно, и руки-ноги болят…

– Болят?

– Как при лихорадке…

– Почему?

– Действительно, почему… мы же никакого виспа и в глаза не видели…

Джеми озадаченно щёлкнул пальцами.

Фонарик на тумбочке разогнал полумрак сияньем разноцветных стёклышек, заставив Ташу зажмуриться.

– Убери, глаза режет!

Джеми к просьбе не прислушался. Вместо этого схватил её за плечи, чтобы решительно повернуть к себе; и Таша неохотно, щёлочками приоткрыла сердитые глаза.

И чего он так уставился?..

– Святой отец! – заорал побледневший мальчишка.

Шёлковая тень на миг закрыла свет, прокрадывавшийся сквозь дверной проём.

Арон шагнул ближе. Застыл, вглядываясь в её лицо.

– Доброе утро, если кто забыл, – проворчала Таша. – Да что с вами такое?

– Ничего особенного. – Дэй прикосновеньем притушил фонарик; голос его был спокойным. Укутав Ташу в возвращённое одеяло, коснулся прохладной ладонью её лба. – Жар… что это может быть, Джеми?

Тот шумно сглотнул. Зачем-то покрутил левой ступней.

Пощупал собственный лоб.

– Свидетельство того, что виспа можно отнести к классу рейтов, – пробормотал он наконец. – Это нежить, не прошедшая через естественную смерть, и их кровь…

– Ясно. – Голос дэя резанул кромкой льда. – Что нужно для лекарства?

– Эм… вообще-то я… я его проходил, но никогда не…

– Джеми. Что. Вам. Нужно?

Взгляд серых глаз резанул уже не льдом, а сталью.

– Я… поищу… в сундуке были какие-то порошки, – беспомощно пробормотал мальчишка.

– Вот и славно, – мягко улыбнулся Арон. – А я займусь тем ларцом, что в буфете, и травами. И чай сделаю. Хорошо, Таша?

Она недоумённо кивнула:

– Но что со мной…

– Ничего особенного. Лихорадка, однако с ней лучше не шутить. Должно быть, последствия ранения. Джеми?

– Да, святой отец?

– Больного человека лучше не тревожить пустыми разговорами. Вы меня поняли?

Дэй говорил так тихо и так спокойно, что Таша вжалась в подушку.

– Ага, – мальчишка опустил глаза. – Понял.

– Очень хорошо.

Сдержанно кивнув, Арон вышел из комнаты; а Таша смотрела, как Джеми за медные ручки вытягивает из-под кровати сундук.

– Джеми, – слабо произнесла она, – что всё-таки…

– Спи давай, – буркнул тот.

Таша устало свернулась калачиком, слушая, как он перебирает бумажные пакетики с аккуратно подклеенными ярлычками. Сил выпытывать что-либо не было.

Вскоре вернулся Арон, вручив ей чашку с ароматной дымкой, скользившей над светлой поверхностью травяного чая.

– Джеми, у меня буквица, ноготки, горлец, фенхель, розмарин, чабрец и физалис. Ещё мышиные кости, – сказал дэй. – Всё лежит на столе.

– Отлично! – мальчишка потряс кипой бумажных пакетиков. – А я нашёл тёртую мандрагору, измельчённый янтарь и порошок сухой крови дракона.

– Остался тёртый рог единорога и… ещё один?

– И сушёный мизинец мертвеца, да.

Таша поперхнулась чаем.

– Вы меня травить собрались?!

– Самые лучшие зелья готовят из самых неудобоваримых ингредиентов. Просто лекари обычно умалчивают об их составе, – казалось, дэй с трудом сдерживается, чтобы не отвесить Джеми подзатыльник. – В Пвилле у меня есть знакомые, которые могут нам помочь. Идеи?

Мальчишка сосредоточенно кусал заусеницы.

– Есть одна, – наконец сказал он. – На портал моих сил не хватит, так что остаётся только зеркалка. Но я не смогу переместить нас троих, да ещё с конями.

– А что это? – спросила Таша.

– Зеркалка? Перемещение через зеркала, естественно. – Джеми спешно кидал пакетики в свою сумку. – Примерно как в зерконторах.

– И зачем нам… зеркалиться?

– Потому что зелье нужно приготовить в ближайшие пару часов, а конным ходом мы будем добираться до Пвилла куда дольше.

– К чему такая спешка?

– Так нужно, – тон Арона не терпел возражений. – Берите Ташу и зеркальтесь. Я с конями прибуду к вечеру.

Таша мгновенно взъерошилась:

– Мы тебя не бросим!

– Бросите, – уверенно сказал дэй. – Ташину сумку не забудьте. И мой кошель возьмите на всякий случай.

Задвинув сундук обратно под кровать, Джеми мышью шмыгнул в гостиную.

– Арон, хватит! – Таша села на постели. – Ты поедешь один мимо Топи, в которой неизвестно какие твари ещё водятся, когда где-то ждут кэны? Нет уж, я больше не хочу гадать, когда ты наконец приедешь и приедешь ли вообще.

– Таша, позволь мне прервать твою речь, дабы иметь возможность наивно надеяться, что ты беспокоишься обо мне, а не о своих нервах.

– Если я тебя послушаюсь, я себе этого не прощу.

– А если ты меня ослушаешься, то я тебе этого не прощу. И опыт непрощения у меня побольше твоего, поверь.

– Я… я… а я всё равно останусь с тобой, так и знай!

– Всё готово, святой отец! – крикнул Джеми из-за двери.

– Отлично. Вставай. – Арон почти приказывал.

– Ни за что.

– Вставай!

– И не подумаю.

– Таша, не заставляй меня прибегать к телепатии.

Она скептично скрестила руки на груди.

– Думаешь, я поверю, что ты действительно поступишь так со мной?

Какое-то время дэй смотрел на неё.

Затем коротко выдохнул.

– Нет, ты будешь меня слушаться!

И, не церемонясь, подхватил её на руки вместе с одеялом: вскинув на плечо головой вниз, чтобы не брыкалась.

– Пусти! – Таша отчаянно пыталась вырваться. – Не хочу я никуда идти, я…

Дэй втащил её в гостиную, озарённую странным перламутровым светом.

– Вам помочь, святой отец? – услышала она голос Джеми.

– Не надо.

– А, по-моему, надо.

Щелчок пальцев.

Ледяное оцепенение сковало Ташу с макушки до пят, оставив ей лишь возможность протестующе мычать.

– Тише, тише. Всё исключительно для твоего же блага, в конце концов. – Арон осторожно выпутал её из одеяла. – Джеми, в следующий раз просьба обойтись без таких… радикальных мер.

– Но вообще «спасибо», да? – закончил мальчишка.

Дэй промолчал. Перехватил Ташу поудобнее, держа на руках уже по-человечески, позволив наконец увидеть источник перламутрового сияния.

Зеркало. В резной раме, чуть выше человеческого роста, висевшее у двери в ванную.

Ничего не отражавшее, лишь светившееся изнутри.

– Вы знаете конкретный дом, святой отец?

– Да.

– А там есть зеркало?

– Было, по крайней мере.

– Тогда вы должны настроить проход. – Джеми отступил в сторону. – Сосредоточьтесь на визуальном образе и…

– Понятно.

Дэй смотрел на сияющую гладь, пока перламутровый свет не померк, явив Арону его отражение.

Больше не произошло ровным счётом ничего; но когда Джеми протянул руку, коснувшись кончиками пальцев зеркальной поверхности – пальцы погрузились в неё, и потревоженное стекло разбежалось кругами, как вода.

– Отлично! – мальчишка, просияв, вскинул на плечо сумки. – Всё, мы готовы.

– Удачи. У вас всё получится. В конце концов, иного выхода вам не остаётся, верно?

Встретить колючий взгляд дэя Джеми не решился. Потупился, кивнул и перехватил из его рук Ташу, обмякшую безвольной игрушкой: лишь глаза горели по-кошачьи ярко и яростно.

– Да, и скажите хозяевам дома, что вы от меня.

Лицо Арона было таким напряжённым, что казалось выточенным из камня.

Таша не понимала, почему, однако ничего хорошего это не сулило.

И, когда Таша послушалась, шагнул вперёд.

Одновременно с тем, как их приняла в свои холодные объятия абсолютная тьма, возникло малоприятное ощущение, что они барахтаются в вязкой массе неизвестного происхождения. Тьма, впрочем, вскоре расступилась, обратившись в серость, а после перед ними вспыхнул прямоугольник света.

Открытая дверь?..

Джеми кинулся вперёд, но продвигались они еле-еле, точно сквозь глину. Воздух в лёгких кончался куда быстрее. Не приведи Пресветлая скончаться, влипнув в зеркало, мрачно подумала Таша; однако, казалось, именно к этому она и вела.

Грудь уже жгло отзвуками боли, когда глаза ослепило внезапным светом – и они наконец выпали из зеркала, повалившись на пол.

Миг спустя кто-то в стороне истошно заорал, и доски под ними сотряс тяжеловесный топот.

Таша открыла глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как топор, несущийся к её шее, отскакивает от невидимой преграды.

– Эй-эй, полегче! – Джеми вновь возмущённо щёлкнул пальцами, и рыжего мужика в полосатых портянках отбросило назад незримой пружинистой стеной. – Мы не воры и не разбойники, честное слово! Нам срочно нужен лекарь!

Мужик не обратил на его слова никакого внимания, с воинственным рёвом пытаясь повторить попытку усекновения голов незваных гостей, раз за разом отлетая от волшебного барьера. Впрочем, может, он просто не расслышал: на широкой постели посреди комнаты оглушительно кричала необъятная женщина в белой ночной рубашке.

– Да успокойтесь же! – утерев кровь под носом, Джеми помог Таше встать. – Биться головой о стену уж точно не лучшая иде…

– А ну вон из моего дома! – взревел мужик, наконец отступив назад. – Лекарь им нужен! Вон, живоглоты демоновы, чтоб вас…

– Можешь растыкать уши, Таша, – разрешил Джеми, выслушав ораторию из пары десятков просторечных ругательств. – Зачем так нервничать, господин хозяин дома? С чего вы взяли, что мы «живоглоты», под коими, думаю, подразумеваются эйрдали?

– А кто ж ещё, прилично одетый, посреди ночи в чужой дом врывается? – мужик возмущённо взмахнул топором. – И девчонка твоя явно давно душ ничьих не пила, вон бледнющая какая!

– Во-первых, на дворе уже почти утро, а во-вторых, Таша больна! Я же сказал, нам нужен лекарь!

– Да конечно! Вам стоит только из-за стенки этой выйти, тут вы и…

Топор озадаченно застыл в полузамахе.

Видимо, его обладатель всё же сообразил, что «живоглоты» стенку воздвигли сами, ушли за неё добровольно, а высовываться, чтобы устроить обитателям дома «тут вы и», как-то не спешат.

– И что здесь творится?

Таша обернулась.

С порога спальни на место действия довольно-таки скептично взирала молодая женщина. Высокая, изящная, точёная, как статуэтка драконьей кости. В глазах растаяли лепестки незабудок, волосы в робкой рассветной мгле отблескивают золотом; на висках серебринки седины – странно даже, откуда, она ведь так молода…

Крик женщины на кровати стих так быстро, словно ей пригрозили плетью.

Мужик робко опустил топор.

– Да вот, – проговорил он даже как-то заискивающе, – ввалились невесть откуда и твердят, что не эйрдали. Лекарь им, мол, нужен. Кто они, а, мам?

«Мам»?..

Незабудочный взгляд наконец удостоил ребят своим безраздельным вниманием. Скользнул по Джеми, задержался на Таше. Потом – на её глазах.

А следом женщина кивнула ей как-то… понимающе, что ли? Так, неожиданно встретившись за сотни миль от дома, приветствуют друг друга земляки. Так приветствуют своих.

Потому что своих оборотни узнавали всегда.

«Люди могут счесть тебя человеком, – вспылил в памяти мамины слова. – Но мудрый оборотень всегда увидит кошку в твоих глазах».

– Они не эйрдали, это точно, – проговорила женщина. – Обычные люди… почти. Отложи топор, Лир, так и зашибиться ненароком можно. Как и зачем вы к нам пожаловали, ребятки?

Она сказала это почти ласково – но не ответить рискнул бы только самоубийца.

– Мы пришли через зеркало, – смущённо отрапортовал Джеми. – Нам нужно было срочно попасть в Пвилл.

– Вот как, – её тонкая бровь чуть изогнулась. – Откуда и почему именно сюда?

– Из Белой Топи. Мы сами не знали, что сюда попадём, нас сюда направили.

– Кто направил?

– Отец Кармайкл.

Показалось – или она действительно в лице изменилась?..

– Хм, – изрекла женщина.

– Арон Кармайкл, – прошептала Таша, повиснув на Джеминой руке: всё вокруг плыло в странном мареве. – Дэй. Просил сказать, что мы от него.

– Волосы русые, почти тёмные, – решил помочь Джеми, – глаза светлые, цвет меняют. Где-то за тридцать, и такой… э… стройный.

Женщина провела указательным пальцем снизу вверх по переносице.

– Не помните? – отчаянно спросил Джеми.

– Конечно, помню, – с неожиданной усмешкой откликнулась хозяйка дома. – Прекрасно помню.

– Ещё б не помнить! – в голосе её сына просквозило внезапное благоговение. – Да мы с Мэл на него до конца дней своих молиться будем! Верно говорю, Мэл?

Женщина на кровати – видимо, Мэл, – перекрестилась; и у Таши возникло смутное подозрение, каким образом Арон познакомился с обитателями этого дома.

– Как есть верно! – торжественно подтвердила Мэл. – Если б не он, лежать бы нашей Кирочке сейчас в земле сырой! У ней пуповинка при родах вокруг шейки трижды обернулась, бабка повивальная только руками развела…

– Мы с Мэл в слёзы, а мама за целителем побежала. – Лир прочувствованно грохнул топор на пол под кроватью. – А святой отец в ту пору, слава Богине, проездом в Пвилле был, и, слава Богине, случайно ей по дороге встретился… у него на руках наша Кирочка свой первый крик и издала.

Ну да.

Как я и думала.

Мать Лира в задумчивости накручивала на палец прядь медовых волос.

– Как он меня убедил, что сможет помочь, – проговорила она, – до сих пор понять не могу…

– Не вы одна, думается, – пробормотал Джеми.

– …но, наверное, до конца жизни не расплачусь за то, что убедил. – Женщина чуть улыбнулась. – Что ж, я Тальрин Ингран. Это мой сын Талир и Мэлли, его жена. Вас как величать, молодые люди?

Молодые люди послушно представились. Предусмотрительно добавив после «Таши» и «Джеми» фамилию «Кармайкл».

Тальрин прищурилась:

– Выходит, вы его…

– Дети, – хором подтвердили они.

В конце концов, посвящать госпожу Ингран в тонкости неродственных связей их дружной компании было бы слишком долго.

– И Арон вас…

– Да, усыно…

– …доче…

– …рил. – Джеми в панике подхватил Таша, почти осевшую на пол. – Можно мы у вас побудем, пока отец не подъедет? Таше очень плохо.

Казалось, Тальрин это удивило.

– Арон тоже прибудет сюда?

– Должен к вечеру быть.

Хозяйка дома кивнула: со странной улыбкой, на миг словно солнышком озарившей её лицо.

Впрочем, к сыну она обернулась уже без улыбки

– Лир, постели девочке в детской, – велела она. – Значит, вам нужен лекарь?

– Да, и срочно!

– Идём, я вас провожу.

– Мам, рано ещё…

– Ничего, разбудим.

На этом месте Таша со спокойной душой провалилась во тьму бессознательности.

…кап…

…кап.

Она одна во тьме. Сидит на краю обрыва в никуда, и с кончиков её пальцев капает вода, слезами срываясь во мглу.

…кап…

Вода с мелодичным звоном разбивается о незримое дно.

Откуда вода? Дождя ведь нет…

…кап.

Она поднимает руку.

Она смотрит на свою ладонь.

Она смотрит во всепоглощающий мрак: сквозь прозрачную плоть и хрустальные кости, сквозь бесцветную кожу, обращённую льдом – который тает, тает…

– Таша!

Кончики пальцев уже исчезли, обращённые в водяную пыль.

Она растает, и всё закончится.

– Таша, проснись!

Навсегда…

…в черноте…

Таша всё же разомкнула веки. Села, глотая воздух.

Чуть не боднув Джеми, с беспокойством нависшего над ней.

– Тихо, тихо, – он успокаивающе поднял руку с большой глиняной кружкой. – Плохой сон?

Она лежала на перине, постеленной на пол. В просторной светлой комнате в сиреневых тонах: должно быть, детской, судя по игрушкам, деревянной лошадке-качалке и маленькой кроватке с тюлевым балдахином. Каждое движение глаз отзывалось в затылке тупой ноющей болью.

Плохой сон. Просто сон.

Просто?..

Почти неосознанно Таша вскинула руку. Отвела в сторону, чтобы сияние витражного светильника, стоявшего на тумбочке, было за её пальцами. Пригляделась.

И увидела разноцветные стёклышки, оплетённые бронзовой оправой.

Сквозь свою ладонь.

Значит, всё-таки не просто…

Странно, но она не испугалась. Откровенно говоря, она вообще ничего не почувствовала. Лишь медленно повернула голову: успев заметить взгляд Джеми, прежде чем тот отвёл глаза.

Затравленный взгляд провинившегося щенка.

– Лихорадка, значит, – очень тихо сказала Таша. – С которой лучше не шутить.

Джеми убито молчал.

– Может, всё-таки скажешь мне правду?

Мальчишка нерешительно пожевал губами воздух.

И жевал ещё долго.

– Эта тварь ранила тебя. Ты кусала её, – наконец выдохнул он. – А в крови всех рейтов содержится очень редкий и очень опасный яд… с момента отравления до наступления развязки проходит не более суток.

– И развязка – смерть? – Таша спросила это по-прежнему без страха.

– Нет. Хуже.

Она просто смотрела, ожидая пояснений.

Заставив Джеми судорожно сглотнуть.

– Жертву затягивает… на ту сторону, – прошептал он. – И она становится… таким же рейтом, как тварь, отравившая её.

Даже сейчас она ничего не почувствовала.

Возможно, потому, что уж слишком безумно это звучало.

Я – висп?..

– Значит, я стану виспом? – уточнила Таша со сверхъестественным спокойствием.

– Нет! Конечно, нет! – Джеми впихнул ей кружку, и опаска в его взгляде сменилась облегчением: видимо, он ожидал куда более бурной реакции. – Я ведь приготовил противоядие!

Таша машинально вдохнула исходящий от напитка пар. С трудом сдержала рвотную потугу.

Ну да, чего ещё ожидать от пойла с пальцем мертвеца…

– И это нужно выпить?

Больше вдыхать носом она не решалась.

– На вкус оно ещё хуже, чем на запах, – мрачно признался Джеми. – Не тяни. Чем скорее выпьешь, тем лучше.

Таша выдохнула. Зажала нос двумя пальцами. Сделала глоток.