Текст книги "Кукольная королева (СИ)"

Автор книги: Евгения Сафонова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

– Да, святой отец! – Таша взмахнула потрёпанной книжкой.

– Нет, святой отец! – выкрикнул счастливый класс.

– Печально. Однако по счастливой случайности я ещё вчера переписал список вопросов в пяти экземплярах, так что… – лицо пастыря исказила зловещая улыбка, – садитесь, дети мои.

Маленькую комнату огласило подобие вариаций на тему «да, святой отец», написанных для десятка обречённых голосов – и дети, поднявшись с колен, побрели на свои места.

Бумажные листки раздались, списки пустились по рукам, пастырь стал выцарапывать на доске вопросы для каждого ряда… и именно в этот миг в класс ввалился Гаст.

Узрев пастыря у доски и мрачные лица одноклассников, Гаст – Ташин сосед по парте и лучший друг по совместительству – замер.

– У нас самостоятельная работа? – озадаченно вопросил он.

– Она самая, – расцвёл улыбкой пастырь.

Гаст застонал.

– Вот демоны!

– Садись, сын мой, садись, – скривившись, посоветовал дэй. – Всё равно никуда не денешься.

Гаст, плюхнув сумку на ближайший стол, с превеликим усердием принялся в ней рыться.

– Я забыл свою книгу для записей, святой отец, – наконец сообщил он.

– Ничего, сын мой, я приготовил бумагу.

– Святой отец, и учебник…

– Сын мой, у меня есть копии вопросов.

– И письменные принадлежности, святой отец!

– Я дам тебе чернила, перо и промокательную бумагу, сын мой.

Гаст обречённо вздохнул.

Извлёк из сумки вначале книгу для записей, затем учебник, а потом и чернильницу-непроливайку с пером и промокашкой.

– Что, нашлись всё-таки? – не утерпела Лайя Зормари.

– Да, завалились там… – Гаст зорко взглянул на неё. – Святой отец, а Лайя заняла моё место!

– Да, сын мой, ты опоздал, и потому я решил, что сегодня твою парту вполне может занять Лайя, дабы ей не пришлось напрягать своё слабое зрение.

– Но я так привык к этой парте, святой отец…

– Сын мой, пойми наконец. – Отец Дармиори сострадательно побарабанил пальцами по столешнице. – Рано или поздно настанет момент, когда ты не сможешь быть рядом с Ташей.

– Это ещё почему? – невинно уточнил Гаст.

– Гаст, тебе уже шестнадцать. Окончание школы не за горами, приедет комиссия из города…

– Хотите сказать, на выпускном экзамене мы все будем сами по себе? Так это не беда, святой отец, – парень лучезарно улыбнулся, – составим столы вместе и сделаем один огромный круглый…

– Довольно. – Ладонь пастыря со звоном легла на стол. – Садись. Вон туда. А вы все – приступайте.

Миг спустя класс уже огласило поскрипывание перьев по бумаге: порой голос пастыря имел воистину чудотворную силу.

Таша куснула кончик пера. Взглянула в окно, где ветер гнал по двору пёстрые листья, взмывавшие к деревянным куполам: прадмунтская школа расположилась в боковой пристройке при церкви. Посмотрев на пастыря, увлеченно что-то читающего, опустила взгляд в учебник. «Перечислите основные эпохи Аллиграна и события, от которых ведут их начало»… повезло с вопросом, ничего не скажешь.

Что ж, думается, против её любимых развёрнутых ответов отец Дармиори возражать не будет.

«Летописцы выделяют три основные эпохи, – бодро записала Таша. – Первая идёт от сотворения мира, в те времена, когда долина Аллигран принадлежала перворожденным альвам. Она включает в себя прибытие из-за моря людей (варваров и язычников) и начало их освоения долины, а также уход альвов в заповедные леса, после чего Аллигран оказался во власти людей и нечисти, которая безнаказанно хозяйничала на его просторах. Кончается Первая эпоха пришествием Кристали Чудотворной, которая явилась из ниоткуда на заре человечества. Она была первым…»

Класс огласил короткий звук: мелодичный жалобный звон, точно кто струны лютни задел.

– Гаст, отдай мне своё зеркало, – не поднимая взгляда, произнёс дэй.

– Почему сразу я? – в тёмных глазах Гаста светилось самое искреннее возмущение. – Нет у меня никаких зеркал!

– Сын мой, дай сюда зеркало. Быстро.

– Да нету у меня, нету, – Гаст патетически вывернул карманы штанов, – вот, хотите, пощупайте!

Дэй, наконец оторвав взгляд от книги, внимательно посмотрел на ученика. Очень тихо и мягко произнёс:

– Гаст…

Тот, поёжившись, поднялся из-за стола. Нехотя подойдя к пастырю, звякнул о дерево выуженным откуда-то двусторонним зеркальцем.

– И чтобы больше я зеркал на уроке не видел и не слышал, – бросил дэй ему в спину. – Работай своей головой, не то лишу тебя связи с друзьями на всю оставшуюся жизнь.

– Это как же, интересно, – буркнул Гаст, кинув на Ташу до щенячьего обиженный взгляд, заставивший её виновато заёрзать.

Ну да, связаться пытались с ней. И, конечно, надеялись, что она с помощью зеркальца подскажет верные ответы, как делала уже не раз. Но не обязана же она всё время держать зеркало при себе! Тем более что уже не чаяла Гаста сегодня увидеть.

Мог бы хоть шепнуть, чтоб из сумки достала…

– Как же, говоришь? – пастырь задумчиво откинулся на спинку стула. – Как давно не говорил я с твоим отцом, Гаст! Как жажду наконец пообщаться с ним вдоволь! Как хочу сказать ему, что его сын на уроках…

– Не надо, святой отец, – поспешно отозвался Гаст, – я понял.

Вернувшись на место, застрочил ответ с таким энтузиазмом, что забрызгал нос чернилами – а Таша, вздохнув, уткнулась в свою книгу. «Она была первым Чудотворцем»… «первым» или «первым и последним»? Как посмотреть и кого послушать…

Хотя не стоит забывать, что имеешь дело с отцом Дармиори.

«…и последним Чудотворцем. Кристаль говорила, что не надо считать её ни богиней, ни святой, но она дала пребывающим во тьме невежества и страха людям цифры, письменность и, кроме того, величайший дар Богини – магию. Раз в год среди избранных ею Кристаль проводила Волшбное Крещение, и люди, коих она окрестила, обретали магический дар. Кристаль поведала людям о сотворении мира Пресветлой и Лукавой, а также основала церковь, дабы люди могли служить Богине Льос, ниспославшей её. Однажды Кристаль незаметно покинула Аллигран, и до сих пор никто не знает, откуда она явилась и куда ушла, но щедрые дары её остались: святые заповеди и священное писание, маги, которые были призваны облегчить жизнь рода людского, а также избранные ею шестеро правителей – самые могущественные маги из всех, воплощавшие в себе духовную, светскую и судебную власть. Их прозвали амадэями, «Возлюбленными Богиней», и вместе с их правлением началась Вторая эпоха.

Вторая эпоха длилась пятьсот лет, и большинство летописей о ней было утрачено в результате событий Тёмного Времени. Предполагают, что эпоха эта была кровопролитной и мрачной. Поначалу люди жили в мире, но затем стали забывать заветы Кристали, и не было короля, который мог положить конец распрям шестерых алчных до власти амадэев. Закончилась вторая эпоха катастрофой, вошедшей в историю под названием «Тёмное Время»: ткань реальности истончилась, и в Аллигран стали прорываться демоны из Бездны. Однако…»

– Святой отец, – Гаст бодро вскинул руку, – можно выйти?

– Нет.

– Я… по нужде!

– Вот как? – пастырь ласково взглянул на него. – Тогда, сын мой, позволь мне тебя проводить.

– Да нет, святой отец, что вы, не утруждайтесь, я сам дойду!

– Мне вовсе не тяжело, сын мой.

– Да нет, сидите, сидите, вам отдохнуть надо…

– Нет, сын мой, как могу я отпустить тебя одного навстречу искушениям, поджидающим снаружи!

Гаст сгорбился и тоскливо вздохнул, гипнотизируя книгу для записей: видимо, порыв вдохновения успел иссякнуть.

«…от гибели людей спас Ликбер Великий.

Ликбер Великий был сильнейшим волшебником всех времён. Именно он основал в Адаманте Школу волшебников, славную мудростью своих выпускников, равно как и их абсолютным неприятием тёмных искусств. Некоторые утверждают, что Ликбер был вторым Чудотворцем, а некоторые доказывают, что под видом Ликбера к нам вернулась Кристаль, только в ином обличье; но, как бы там ни было, именно Ликбер воззвал к людям с призывом свергнуть амадэев, позабывших о своём истинном предназначении, и избрать себе короля. В результате долгой и кровопролитной битвы Адамант спалили дотла, но амадэи были повержены и убиты. Когда же люди короновали племянника Ликбера (Тариша Бьорка Первого), Ликбер отправился за врата Бездны, чтобы запечатать проход между мирами, и сделал это ценой собственной жизни. Его великим подвигом завершилось Тёмное Время, и…»

– Святой отец, – внезапно заявил Гаст, – я ничего не учил и искренне в этом раскаиваюсь. Давайте сделаем так, вы мне зададите любую тему, а я напишу сочинение на пять, нет, на шесть листов!

Дэй ухмыльнулся:

– Я так понимаю, это означает «Таша напишет за меня сочинение, а я сдам его вам».

– Нет-нет, святой отец, чесслово, я сам всё напишу!

– Так что же тебе здесь не пишется, сын мой?

– Святой отец, я же не готов! Мне надо покопаться в книгах, всё такое…

Пастырь искренне задумался. Перед отцом Дармиори трепетала вся деревня, но у всех бывают слабые места – и у пастыря таким местом был Гаст.

Его племянник.

В девичестве матушка Гаста, ныне жена деревенского старосты, была Дармиори-лэн. Её старший брат долго злился, что сестра не возжелала последовать его примеру и посвятить жизнь служению Богине, но потом всё же пришёл к выводу, что семья и ребёнок – это очень даже неплохо.

И сам ребёнок об этом прекрасно знал.

– Ладно, иди, – неожиданно изрёк дэй. – Напишешь про Вторую Раздельную войну.

Гаст, подскочив от радости, мгновенно сгрёб немногочисленный скарб в сумку – а Таша грустно повертела перо в пальцах.

Эх, предстоит ей работёнка…

– И на следующем уроке, – непринуждённо продолжил пастырь, – письменно изложишь мне содержание своего сочинения.

Гаст медленно обернулся.

– Изложу содержание? – уточнил он.

– Тезисно, конечно. Но следуя подробному плану. Под моим неусыпным наблюдением, конечно же.

От обиды Гаст чуть не поперхнулся воздухом.

– Это… – возмущённо начал он, – это…

– Всего хорошего, Гаст.

– Это нечестно!

– Честно, честно, – торжественно ответил дэй. – Сам вызвался, сын мой.

Хмыкнув, Таша вновь склонилась над книгой.

«…так шестьсот лет назад закончилась Вторая эпоха Аллиграна.

Третья эпоха длится по сей день, и было в ней всякое (семь многолетних войн провинций за территории и сферы влияния, восстание Талира Чёрного и ужасная битва на Кровавой пустоши, Кровеснежная ночь, в результате которой династия Бьорков была свергнута и на престол взошёл Шейлиреар Дарфулл, и многое другое), однако историки сходятся во мнении, что это – самая мирная и благостная эпоха для всех жителей нашей долины».

Проводив взглядом Гаста, бредущего к выходу с обречённостью человека, которого за дверным косяком ожидает топор палача, Таша украдкой улыбнулась.

Иногда она всё-таки радовалась, что её друг такой оболтус.

Иначе с ним было бы далеко не так весело…

***

Таша открыла глаза, но темнота перед ними осталась почти такой же тёмной.

Подняв руку, она нащупала бархат капюшона – который не накидывала перед сном. С ответом на вопрос «зачем это понадобилось Арону» Таша определилась, как только скинула чёрный бархат с лица и ощутила на коже водяную прохладу; слышно было, как где-то высоко ливень танцует на мокрых листьях, но капли почему-то не стекали по листве – разбивались в пыль, которая и оседала вниз влажным туманом.

Интересно, сколько времени? Вокруг серый сумрак, часов у неё нет, и неба за лиственной крышей не видно…

– Полдень, – услышала она знакомый голос. – Доброе утро.

Арон сидел за границей защитного круга, сложив руки на груди, прислонившись спиной к дереву. Принц мирно пощипывал травку рядом с ним.

Судя по всему, дэй не был занят ничем, кроме ожидания, пока Таша соизволит проснуться.

– Доб… кх-кх, – спросонья голос чуть хрипел, – доброе. И давно вы так сидите?

– До рассвета я из круга не выходил, не волнуйтесь.

– Я не о том, – Таша растерянно потянулась. – Вы хоть поспали?

– Немного. Но до того два дня отсыпался в трактире, так что не беспокойтесь за моё самочувствие.

Она взглянула на дэя с лёгкой укоризной, за которой пряталось неудобство. Зевая, откинула капюшон с лица сестры.

– Лив… Лиив! Вставай, хватит спать! – не добившись желаемого, Таша легонько потрясла девочку за плечи. – Лииив!

– Не думаю, что вы добьётесь успеха, – подал голос дэй. – Здесь замешана магия, и она не может проснуться. Пока.

Таша устало отвела с лица прядь влажных волос.

Когда же оно кончится, это «пока»?..

– Тогда перекусим и едем дальше, – решила она.

– Не хотите переждать дождь?

– Похоже, это надолго, – прислушавшись к животному чутью, резюмировала Таша. – А нам надо скорее уехать подальше отсюда, верно?

– Резонно.

– Ничего, он небольшой и тёплый, не простудимся. А я и в дождь гуляла частенько. Мама, правда, ругалась потом…

Слова сорвались с губ прежде, чем обдумались. Слова, которые должны были резануть болью – но боли почему-то не было; лишь лёгкий укол в сердце да смутные воспоминания, всколыхнувшиеся в памяти… не ранившие, будто размытые дымкой многих лет.

Таша замерла. В изумлении, непонимании – и стыде.

С момента встречи с дэем она почти не вспоминала о смерти матери. И проснулась в нормальном настроении.

Она…

– Таша, живым – жизнь. Люди уверены, что после смерти близких обязаны пребывать в трауре, но забывают об одном: те, кто покинул нас, вряд ли хотели бы этого. Не вините себя, у вас было и будет слишком много забот, чтобы хоронить себя заживо… а ваша мать отдала свою жизнь не для того, чтобы вы до самой смерти посыпали голову пеплом. – Арон встал. – Поешьте.

Какое-то время Таша осмысливала его слова.

Потом мельком качнула головой – уже без стыда; и, достав из сумки фляжку, сполоснула руки, чтобы последовать его совету.

Вскоре Принц с тремя седоками на крупе уже рысил по лесной тропинке по направлению к тракту. В тёплом воздухе ткала прозрачную вуаль дождевая морось, во влажной одежде было немного некомфортно, но не холодно.

– И что вы планируете дальше делать? – спросила Таша.

– Думаю, дня три-четыре нам стоит провести подальше от вашей родной провинции. В Заречной… или вообще в Подгорном королевстве. Второе представляется мне наиболее предпочтительным.

– А потом?

– Более продолжительные планы я пока строить не решаюсь.

– Значит, сейчас мы отправляемся к цвергам?

– Верно.

Таша шмыгнула носом.

В размышлении.

– Кто-то из похитителей обронил зеркало, – решившись, сказала она.

– Так это было зеркало?

– А вы не видели?

– Я не различил, что именно. Я видел ваши действия, связанные с этим предметом, но не сам предмет. Он заговорён от моей телепатии.

Интересно, однако. Ранее Таша не слышала о таких свойствах зеркал, даже магических.

С другой стороны, маги всегда ревностно хранили свои тайны.

– Понятно, – наконец изрекла она. – Я просто подумала… а нельзя у кого-нибудь узнать, кому это зеркало принадлежит? В Подгорном же Камнестольнская Школа, там полно колдунов…

– Я бы на вашем месте этого не делал, – сдержанно произнёс Арон.

– Почему?

– Считайте это… предчувствием. Трудно объяснить. Но лучшее, что вы можете сделать с этим зеркалом – избавиться от него.

– Избавиться? – Таша посмотрела на русую макушку дэя с удивлением. – Это же единственная зацепка!

– И зачем она вам? Разыскивать владельца совершенно ни к чему. К страже не обратишься, сестру вы вернули, а мстить будет опасно, глупо и попросту неправильно.

Таша неодобрительно фыркнула, но промолчала. Огляделась по сторонам: лес, ночью казавшийся таким мрачным, на самом деле был просто… живым. В лиственном шелесте слышался шёпот, и, казалось, можно различить, как под древесной корой бьётся пульс – но при свете дня жизнь эта не пугала, а, напротив, вселяла какое-то ободрение.

Правда, днём обнаружилась ещё одна странность Криволесья. Тишина. Никто не копошился в листве, не крался пугливо через чащу. Даже насекомые не жужжали. Казалось, любой живности здесь не место… как на цветущей Равнине не было места пчёлам или бабочкам.

Возможно, в жизни леса просто не было места другим, посторонним жизням.

– Может, поговорим? – предложила Таша, когда молчание затянулось.

– Вам скучно?

– Вообще-то нет, но… как-то непривычно молчать, когда рядом другой человек. Мне сразу кажется, что скучно ему.

– Когда люди могут вместе молчать, это стоит тысячи слов. И, поверьте, мне не скучно – хотя бы по той причине, что я могу слушать вас без единого произнесённого вами слова. Мысли, образы… импровизированный монолог. Это гораздо интереснее.

Таша смущённо кашлянула: всё-таки не совсем комфортно осознавать, что рядом с тобой человек, видящий тебя насквозь.

– И вы видите все образы, что возникают у меня перед глазами?

– Я сказал, что могу их видеть. Но я понимаю, что у любого человека есть много… интимного. Поэтому обычно ограничиваюсь лишь считыванием мыслей. Поверхностным.

Это немного успокоило – то, что ей оставили право на личное пространство.

– А это сложно, читать мысли? – помолчав, спросила Таша.

– Непросто, так скажем. Человеческий разум далеко не книга, с которой его любят сравнивать. Вслух мы можем высказать лишь одну мысль, но в сознании одновременно формируются сотни. Пять-шесть важных, положим, остальные – мельком промелькнувшие, фоновые. И читать всё это… не так редки случаи, когда неосторожные телепаты попросту сходили с ума.

– Представляю, – искренне произнесла Таша. – Это как клубок, да? Очень большой и запутанный.

– Совершенно верно. Разница лишь в том, что нитки в клубках не двигаются самопроизвольно, не исчезают, не появляются и не завязываются в узлы прямо под пальцами, пока ты их распутываешь.

Подобное представилось Таше весьма живо.

– Ужас, – честно резюмировала она.

– Именно.

Таша рассеянно промурлыкала что-то себе под нос – и в дальнейшем решила просто любоваться видами.

Молча.

***

– Стало быть, – улыбнулся Герланд, – вы согласны?

Новый сообщник кивнул, и цверг с альвом пожали друг другу руки.

– Ах, трогательная дружба народов, – прокомментировал Алексас. – Кто-нибудь, дайте платок, слёзы на глаза навернулись.

Джеми вздохнул:

– Вечно ты…

Сидящая рядом Бэрри лукаво взглянула на него – явно поняв, к кому обращено последнее высказывание, – и он неловко улыбнулся.

Небольшой круглый зальчик окутывал интимный полумрак. Волшебные лампадки на стенах почему-то едва светили: видимо, отслужили своё. Обстановка была скудной, овальный стол да книжные шкафы по стенам… но, с другой стороны, здесь не для вечернего чаепития собирались. Сейчас за столом сидели Основатели, новоявленный спонсор и несколько старых знакомых сообщников из узкого круга; прямо напротив Джеми мрачно супился дородный, гладко выбритый цверг в золочёном кафтане – ему явно не терпелось поскорее доложить обстановку в Торговой Гильдии и отправиться в более приятное место.

– Теперь уладим кое-какие формальности, и вы свободны. – Герланд повернулся к Найджу, который рылся в стопке бумаг на столе. – Это не займёт много времени.

– Ну да, ну да, – Алексас зевнул, – ты то же самое говорил про переговоры… два часа назад.

– Как всё-таки хорошо, что тебя никто не слышит, – пробормотал Джеми, тоскливо оглядывая кабинет.

– Думаешь, я бы говорил всё это, если б слышали?

Джеми было скучно. Ему хотелось в спальню, к учебникам и томику Джорданесса. Может, он и вправду инфантил, но на сегодняшний день у него не было никакого желания замещать кого-либо из Основателей: ну не создан он для этого! Вот Алексас со временем прекрасно займёт место Герланда. Ученик от учителя, называется, недалеко падает. А место магистра Торнори пускай наследует Найдж. В конце концов, он старше Джеми на каких-то тридцать лет, в магических масштабах это совсем немного… и с Бэрриэл они будут прекрасной парой.

Джеми покосился на альва и его дочь. Потом на старого магистра и его ассистента.

Неужели кто-то из них может быть «крысой»? Да ну, ерунда.

А вот пара колдунов и цвергов, сидевших рядом – вполне.

– Жду не дождусь ночи. – Алексас в предвкушении потирал невещественные ладони. – Чур, ловить «крысу» буду я.

– После полуночи – пожалуйста, – прошептал Джеми; за шелестом бумаги, скрипом пера и указаниями Герланда его не слышали, а мыслеблок Найджа и магистра не мог позволить никому из непосвящённых узнать о предстоящей ловушке.

Казалось, они предусмотрели всё. И почему тогда Джеми с утра терзает нехорошее предчувствие?

Может, вчерашнее предупреждение магистра всему виной?..

– Естественно, после. Если подозреваешь меня в провалах в памяти, я прекрасно помню, что на сегодня свои восемь часов исчерпал, – укоризненно заметил Алексас. – Эх… надеюсь, мне дадут хорошенько насмотреться в глаза этого нехорошего человека, прежде чем ему их выколют.

Джеми, поёжившись, следил, как Герланд пересыпает песком подписанную бумагу

– Да благословят наш союз древние боги, – заключил альв.

– И будем надеяться, что он окажется плодотворным. – Цверг, предпочетший не разглашать своего имени всем присутствующим, тонко улыбнулся. – И что вам будет сопутствовать удача в поисках достойного короны… иначе, боюсь, мы все останемся внакладе.

– Уверяю вас, подобного не случится, – с самым любезным видом ответствовал Герланд. – Найдж, проводишь нашего достопочтимого гостя?

Колдун, смиренно поднявшись со стула, шагнул к дверям.

Тогда-то всё и началось.

Когда Герланд и Бэрри одновременно обернулись, глядя на безобидный книжный шкаф у стены, Джеми почему-то не слишком удивился.

Когда Бэрри нараспев выкрикнула несколько слов, а Герланд закричал глухо и страшно, удивляться было поздно.

Он ещё успел различить, как дочь альва окутывает серебристое сияние, зародившееся в её ладонях – а потом волна света, сорвавшись с кончиков её пальцев, ударила во все стороны, ослепила, сбила с ног, повалила на пол…

Способность видеть вернулась к Джеми не сразу.

И следующим, что он увидел, был огонь.

Пламенные языки жадно лизали стены, по-прежнему радовавшие пестротой бумажных обоев, дерево стола, не думавшее обугливаться, и самого Джеми. Не только не обжигая – даже не грея. Найдж застыл у двери, глядя на пламя под ногами, магистр Торнори сидел в своём кресле и ошеломлённо моргал; Герланд стоял, вцепившись тонкими пальцами в столешницу.

Джеми не сразу понял, что отсутствие остальных сообщников и странные тёмные кучи на полу значат что-то очень нехорошее.

Странно. Огонь похож на испепеляющий, но почему-то – безобиден. Его сотворила Бэрри? Зачем? И куда она сама…

– Бежим!

Герланд очнулся первым, одной рукой ухватив Джеми за шиворот и потащив за собой.

– Бэрри! – крикнул Найдж, кинувшись к альву. – Где Бэрри?!

– Её нет, – бросил Герланд почти отстранённо.

Глаза альва блестели отражённым огнём, и колдун уставился в них с недоверием.

– Что ты…

– Она мертва, Найдж! Она защитила нас от огня, она обратилась в ничто, чтобы стать нашим щитом, и она мертва! – заорал альв; этот крик из уст существа, всегда безупречно властвовавшего над собой, напугал Джеми больше, чем всё остальное. – Бежим к порталу, помоги магистру!

Магия альвов, отстранённо подумал Джеми – всё ещё не в силах осознать, что случилось. Нечеловеческая, непостижимая…

На бегу споткнувшись обо что-то, он посмотрел вниз. На обугленную плоть тела под ногами, от удара обнажившую кости.

Это было настолько страшно, что казалось нереальным.

В тот миг, когда Джеми запоздало ощутил запах горелого мяса, они уже выбежали за дверь. Там пламени не было, зато откуда-то сверху доносились крики, грохот и шум взрывов.

– Что происходит? – беспомощно выдохнул он.

– Облава, вот что! – Алексас в его голове рвал и метал. – Крыса ослабила защиту штаб-квартиры!

Облава, повторил Джеми про себя – с той же отстранённостью. Испепеляющий огонь. И все, включая Бэрри, мертвы.

Пытаясь, но не в силах поверить в происходящее, на бегу оглянулся на Найджа: колдун почти волочил учителя за собой. Вспомнил, что испепеляющий огонь требовал огромного количества энергии.

А, значит, к ним наведались либо Мастера Адамантской Школы, либо…

Ворот Джеминой рубашки затрещал в стальных пальцах альва, который почему-то остановился.

Когда Джеми повернул голову и увидел причину этой остановки, в горле его пересохло.

– Добрый вечер, господа. – Им приветливо отсалютовал мечом молодой мужчина в чёрном: в серых глазах светится лёд, серебряный венец на тёмных кудрях сверкает отблесками пламени. – Значит, вы уцелели. Основатели, полагаю? Вы-то мне и нужны.

– Ваше Величество, – ненавидяще пропел Герланд.

Джеми, не мигая, смотрел на Шейлиреара Дарфулла, узурпатора престола Срединного королевства.

Он здесь. Прямо здесь, перед ним – тот, кто убил его родителей, тот, кто…

В следующий миг произошли сразу две вещи: король-колдун исчез в ледяном вихре – а Джеми полетел вниз с куском пола, вдруг ушедшего из-под ног. В панике выпалил заклятие, смягчив приземление, но всё равно приложился лбом об ковёр.

Потом понял, что лежит рядом с Найджем на полу гостиной, в которой они только вчера мирно пили вечерний чай.

– Верми, – Герланд стоял рядом, напряжённо глядя вверх; трудно было сказать, удивлён альв или раздосадован, – что ты делаешь?

Джеми даже не сразу сообразил, что он обращается к магистру Торнори.

Старик остался в той комнате, откуда они только что свалились. Стоял на краю образовавшегося провала, воздев руки к потолку – пока на другом краю Шейлиреар, окружённый коконом из снежных искр, силился прорваться через волшебный барьер.

– Бегите, – дрожащим голосом велел магистр. – Он силён, но я его задержу.

Неужели он собрался…

– Нет! – выкрикнул Джеми, судорожно пытаясь встать на ослабевшие ноги.

– Учитель, – Найдж тоже вскочил, – нет, не смейте, вы…

– Бегите!

Тихий голос магистра неведомым образом перекрыл рёв ледяного ветра, с которым боролся король… и Герланд, молча склонив голову, в прощальном жесте коснулся пальцами лба.

Одним движением вздёрнув Джеми на ноги, толкнул Найджа в сторону двери.

– Нет, нельзя его бросать!

Джеми отчаянно рванул к провалу – и вскрикнул, когда щёку обожгла пощёчина: скорее от удивления, чем от боли.

– Сопляк! – выплюнул Герланд, вновь сгребая воспитанника за шиворот. – Его жертва не должна стать напрасной! Побежал, быстро!

Хватка альва была непреодолима. Джеми неволей пришлось переставлять ноги, чтобы не упасть – а в голове назойливым колокольчиком билась одна-единственная мысль.

Этого не может быть, всего этого – не может, не может…

– Джеми, беги, – хрипло взмолился Алексас.

И, тоскливо оглянувшись на учителя, которого он оставлял умирать, Джеми всё-таки побежал.

Они неслись по путаным коридорам штаб-квартиры: Герланд, Найдж и он. Найдж ничего не говорил, и лица его Джеми не видел – но предполагал, что ничего хорошего на этом лице сейчас не увидеть.

– Сами ведь ввели запрет на перемещение везде, кроме бального зала, – казалось, альв не бежит, а летит над полом. – Всё предусмотрел, тварь!

Посреди лестницы в луже крови лицом вниз лежал труп; они молча перепрыгнули через него и побежали дальше.

Потайной выход, запоздало осознал Джеми. Зеркало, которое служит потайным выходом, через которое они смогут сбежать в другую штаб-квартиру «Венца», в Адамант. Вот куда их ведёт Герланд, вот куда им надо…

Ну откуда в маленьком особнячке столько коридоров?

– И рыцарей своих наверняка прихватил, – Найдж вытер мокрое лицо. – Герл, а ты уверен, что этот запрет действует на всех в доме?

Вместо ответа альв толкнул очередные двустворчатые двери.

Вскоре они уже были в бальном зале. Большое зеркало в дубовой раме, стоявшее у дальней стены, поприветствовало их отражениями. Джеми не раз видел его раньше, но никогда не смотрел на него с такой жадностью.

Троица рванула вперёд по скользкому мрамору – под дрожь стен и крики, крики, крики…

Пробежавшись кончиками пальцев по лакированному дубу, Герланд надавил на одну ему видимую выпуклость. Поверхность стекла, разошедшись волной, засветилась изнутри призрачным перламутровым светом.

– Найдж, ты первый, – альв подтолкнул колдуна к зеркалу. – Джеми, ты за мной.

Найдж, не возражая, шагнул вперёд, исчезнув в колдовском перламутре, будто пройдя в открытую дверь. Альв – следом; и на тот миг, который занял шаг сквозь стекло, он отпустил ворот Джеминой рубашки.

Ровно на тот миг, через который зеркало осыпалось сотней мёртвых осколков.

Какое-то время Джеми тупо смотрел на простую деревянную раму. Обернулся – одновременно с тем, как вокруг него клеткой вспыхнуло огненное кольцо.

Конечно, узурпатор уже был тут. Он неторопливо шёл по залу, и на сей раз его шагам вторили шесть королевских рыцарей.

– Не бойся, мальчик, – произнёс Шейлиреар негромко. Рыцари, облачённые в чёрное, тенями скользили следом, окружая жертву: как будто мало было одной пламенной клетки, в которую загнали зелёного мальчишку-заговорщика, колдуна-недоучку. – Мы не причиним тебе вреда… если расскажешь то, что я хочу знать.

– Вэм эйс минтэм, – отчаянно прошептал Джеми, глядя в льдистые глаза узурпатора.

Бесполезно. Ничего не произошло. Этого следовало ожидать: что они заблокируют возможность перенестись в дом магистра… надо бежать, бежать, но как? Куда? В бальном зале не действует запрет на перемещения, но дальние перемещения – заклятия шестой ступени, а Джеми доступна только пятая. Он никогда не открывал порталов, лишь учил для себя теорию.

Он слишком юн. Его магический резерв слишком мал. Попытка улизнуть значит верную смерть.

– Ты ничего не можешь сделать. Сам знаешь. – Голос Шейлиреара был почти отеческим. – Не торопись с опрометчивым шагом, подумай… зачем понапрасну губить свою жизнь?

Поверх языков пламени Джеми смотрел, как приближается убийца его родителей: в окружении рыцарей, чьи мечи заливала кровь его сообщников.

Он отдал бы всё, чтобы сейчас сразиться с ним. Со всеми ними. Но знал, что сейчас от его смерти никому лучше не станет.

– Джеми, – голос Алексас был тихим, спокойным даже, – только не делай глупостей. Может… может, нам в самом деле…

Джеми не слушал. Он глядел в пламя.

Пока безумная мысль, пришедшая в голову, обретала всё более чёткие очертания.

Испепеляющий огонь требует огромного количества магической энергии. Следовательно, и заключает в себе столько же.

И если преобразовать её, вобрав в себя, восполнив недостаток собственных сил…

Джеми сощурился. Увидел вокруг огненных языков размытый контур чёрного сияния. Тёмная магия, очень тёмная. Что поделаешь… Прикрыв глаза, глубоко вдохнул – успокаиваясь, очищая сознание от страха, ненависти, посторонних мыслей. Увидеть внутренним взором чёрные волны, почувствовать, как они окружают тебя, сплетаясь в кокон; пропеть про себя слова заклятия…

…трада пэр ариа…

Виски ныли, сердце колотилось прерывающимися, серийными ударами, но Джеми не обращал внимания, замыкая на себе искристые потоки колдовства: балансируя на пике, над кипящим океаном, подступающим снизу, жутким, всесильным, жадным…

…раверсо лакуа эла тера…

Ещё немного…