Текст книги "Кукольная королева (СИ)"

Автор книги: Евгения Сафонова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

– Недееспособная высоконравственная сомнамбула? – предположила Таша.

– Или человек, совершенно неприспособленный к жизни. А если учесть, что именно этот человек управляет… их телом большую часть дня – я почти уверен, что мальчики не доберутся до Адаманта.

Таша вздохнула.

Нет, она никогда не будет Таришей Тариш Бьорк. Потому что она только Таша, маленькая девочка с двумя большими тайнами. И не имеет ни сил, ни желания становиться кем-то другим.

Но она поможет братьям-заговорщикам.

Молча.

– А вам Джеми понравился куда больше Алексаса, не так ли? – усмехнулась она.

– Не стану отрицать. А вам, вижу, наоборот.

– Сложно любить человека, вместо приветствия вцепившегося тебе в горло.

– Первое впечатление часто обманчиво. Не знаю, обрадую вас или нет, но ваше отношение к обоим братьям взаимно.

– Да и ваше, судя по всему. – Таша рассеянно мурлыкнула что-то трудноопределимое. – А что Алексас имел в виду под «таким, как вы»?

– Наверное, очень сильного телепата, не являющегося магом. Таких действительно немного.

– Да уж. Мне таковых до вас тоже не встречалось. – Таша склонила голову набок. – А если я скажу, что потерплю его присутствие?

– Тогда мне ничего не останется, как в свою очередь смириться с ним, – уголки губ дэя дрогнули в улыбке. – Потому что я тоже вам доверяю.

Глядя на него, Таша невольно улыбнулась в ответ.

– Значит, мы пришли к консенсусу, – подытожила она.

– Я тоже так думаю.

– Чудно. А теперь, отец мой, – добавила Таша с нескрываемым сарказмом, – подайте мне платье и извольте покинуть комнату.

Вскоре донесшийся из коридора вопль «спасибо, святой отец!» оповестил её о том, что мальчишке сообщили об их решении.

– Спасибо, спасибо! – тараторил Джеми, даже вернувшись в комнату. – Нам вовек вас не отблагодарить! Тогда, как Алексас говорит, осталось решить вопрос с нашей экипировкой! Я дам вам…

– Не дадите, – поправил Арон, – а сами вручите ювелиру.

Джеми резко замолчал.

– Э… – осторожно изрёк он, – святой отец, я думаю, нам с братом лучше…

– Но ведь те, кто вас ищут, тоже решат, что вы будете прятаться, верно? А лучшим местом для пряток действительно является то, что у всех на виду. Так что собирайтесь. – Дэй взглянул на Ташу. – Заглянем в таверну, накормим вас и отправимся прямо на рынок.

– Я не пойду, – покачала головой она.

– Не волнуйся, за Лив присмотрят. А тебе необходима новая одежда.

Таша хотела было удивлённо вскинуть бровь – с чего вдруг этот переход на «ты»; но затем вспомнила, что отцам с дочерями не свойственно держать церемонную выкательную дистанцию… и ограничилась смиренным кивком.

В конце концов, цверги действительно присмотрят за Лив. И ей действительно нужно сменить это дурацкое платье. От наёмников они обязаны были оторваться – не зря же так гнали Принца, – если не вовсе сбить их со следа. А снова остаться в четырёх стенах, без Арона, наедине со спящей сестрой и всеми своими потом…

Нет уж.

Накормив братьев тарелкой гречневой каши, троица отправилась к вратам в Подгорье.

Ветер играл россыпью изумрудных листьев, высвеченной солнечными лучами. Липы вдоль пыльной дороги сахарили воздух жёлтыми звёздочками соцветий, бабочки-шоколадницы меланхолично порхали с цветка на цветок. Одна почти уселась на Ташину подставленную ладонь, но в последний миг передумала и полетела дальше – к крытой брезентом телеге, некоторое время назад согнавшей компанию на обочину, и её вознице, обмахивающемуся листом лопуха.

– Ну вот, как всегда, – разочарованно протянула Таша.

– А зачем тебе бабочка? – подозрительно осведомился Джеми.

– Не волнуйся, даже порождения Мирк их не едят. Это примета… бабочка в руке – к счастью. Но мне счастье, увы, никак не улыбнётся.

– Пока, – заметил Арон.

Врата впечатляли немыслимого размера створками морёного дуба, стальными запорами и глазницами бойниц в скальной породе по бокам. Задрав голову, Таша разглядела массивную подъёмную решётку. Да, в случае какой напасти цверги явно устроились лучше всех…

Лишь пройдя через врата, путники могли говорить, что находятся в Подгорном королевстве: в предгорье расположились лишь посевные поля, луга да Приграничное, а все цвергские города раскинулись под Лонгорнскими горами. Чуть впереди куталась в облачные клубы вершина Дымчатого Пика; насколько помнила Таша, столица Подгорного раскинулась прямо под ним. Впрочем, непосредственно Камнестольный им был не нужен, а рынок для удобства торговцев и покупателей устроили совсем рядом с вратами. Их держали закрытыми, так что в Подгорье входили через сравнительно маленькие двустворчатые двери по соседству – в которые спокойно могли проехать кареты и торговые телеги.

Один из многочисленных цвергов-стражей проверил у троицы дорожные грамоты. Потянулся было за правдометром, но, взглянув в участливые глаза Арона, виновато пробормотал что-то на подгорном наречии и вернул им бумаги.

– И что ты ему внушил? – немного стыдливо спросила Таша.

– Что нас уже проверили, – ответил дэй, вступая под своды Лонгорнских гор.

Эхо каменной галереи откликалось на каждый звук, гулко перекатывая шаги Джеми и деликатно помалкивая на поступь его спутников. Вокруг нетерпеливо гудели приближающиеся отзвуки ярмарки, а вскоре Арон уже вёл ребят сквозь каменный лабиринт торговых галерей.

Ярмарка в Нордвуде, столице Озёрной, в своё время поразила Ташино воображение невиданным столпотворением – но рынок цвергов был раз в десять больше. Он расползался во все стороны, переплетался нитями-улочками, покрывая отмеренную ему площадь подобием гигантской паутины с большой центральной галереей в роли основной нити. Пестрели ларьки, лотки и лавки в ярком свете волшебных фонариков цветного стекла. По широким каменным плитам мостовой нёс свои пёстрые воды нескончаемый поток покупателей: торгующиеся за каждый медяк крестьяне, деловитые купцы, знатные лэн в сопровождении слуг, таинственные личности с закрытыми капюшонами лицами. Продавцы, исключительно подгорного происхождения, всех обслуживали одинаково вежливо, с почтительной улыбкой и умеренным количеством елея в голосе… но вот в спину покупателям зачастую смотрели с нехорошим прищуром.

– Цверги всегда были расой обособленной, – негромко пояснил Арон. – Чужаков они в лучшем случае терпят.

– Да? – с сомнением выдала Таша. – А цверги в Приграничном показались мне такими…

– Милыми? В том-то и дело, что это Приграничное. Большую часть времени они проводят наверху, а потому несколько отличаются от собратьев. Здесь, в Подгорье, совсем другое дело.

– На рынке они ещё сдерживаются, – бормотнул Джеми. – Вот в самом Камнестольном…

– Цверги не терпят, когда кто-то суётся в их дела. – Арон говорил спокойно, однако зорко поглядывал на прохожих. – Да, они тесно связаны с людьми: своих магов нет, да и большую часть продовольствия они получают из Срединных земель… но это не мешает им довольно натянуто относиться к чужакам.

– Правда, за последнее время в Камнестольном обосновалось приличное количество людей. Даже округ специальный возник, – добавил Джеми. – Многие бежали сюда после Кровеснежной ночи. Цверги их поначалу пытались прогнать, но, пока отношения выясняли, почти за своих считать стали. Потом его лиходейское величество…

– Тш.

– …решил не мытьём, так катаньем обеспечить контроль неподконтрольного. На цвергский рынок люди пока доступа не получили, но маги всегда на вес золота в Подгорном были, а тут и земледельцам узурпатор велел…

– Джеми, хоть лучшее место для пряток – у всех на виду, но игроки обычно сидят в своём укрытии тихо.

– Да, уже молчу, святой отец! Ну… то есть ещё не уже, но вот сейчас буду уже.

Первым удостоился визита ювелир. Пожилой цверг окинул взглядом потенциальных покупателей, наткнулся на ответный взгляд Арона – и послушно отвалил за перстень с крупным алмазом, который Джеми сорвал с цепочки на шее, прятавшейся под рубашкой, весьма кругленькую сумму.

Учитывая, что о скопидомстве подгорного народца Таша была наслышана – в Срединном частенько поговаривали «скупой, как цверг», – она могла прийти лишь к одному выводу.

– Что за фокусы? – осведомилась она, когда ювелир с поклонами проводил компанию до дверей.

– Всего-навсего алмаз редкой огранки, золото высшей пробы и филигранная работа, – мирно откликнулся Арон. – Сэмперы не скупились на украшения. Никакого обмана.

– И ловкость глаз?

– Таша, учитывая, сколько покупателей до нас он обделил хоть и презренным, но, тем не менее, заслуженным металлом… я даже не восстановил справедливость.

Она только хмыкнула.

Следом они окружили хмурого цверга, торговавшего новостными листками. Развернув бумагу, испещрённую печатными знаками, Арон пробежался взглядом по строчкам:

– Ага…

– Что там?

– «Минувшей ночью в Камнестольном отрядом кеаров была разгромлена преступная организация, спонсировавшая разбойничьи шайки, ответственные за прошлогоднее отравление воды в Непракиле и других крупных городах, а также…»

– Преступная организация?!

Джеми даже зарумянился от гнева.

– «…подрывная деятельность преступников была нацелена на то, чтобы сеять смуту в народе, предположительно с целью поднятия бунта. По сообщению Первого Советника Его Величества Эдреми Айронсула, выживших среди бунтовщиков нет. Потерей среди кеаров…»

– Выживших… нет? – осторожно уточнила Таша.

– Как я и предполагал, – уже про себя дочитав заметку, Арон удовлетворённо кивнул. – Его Величество не хочет распространяться о своих неудачах, пусть даже частичных. – Дэй тщательно сложил листок вчетверо. – Что ж, и нашим и вашим. Его авторитет в очередной раз вознёсся до небес, а нам это только на руку.

Следующей посетили одёжную лавку. Стоило звякнуть дверному колокольчику, как навстречу вынырнула женщина-цверг, юная, пухленькая, похожая на ванильную зефирину. Она зарумянилась, засуетилась и принялась расхваливать как товар, так и покупателей, которым буквально всё «изумительно шло». Таша удалилась за примерочную ширму с первыми приглянувшимися штанами – бархатными бриджами цвета шоколада – и рубашкой: жатый светло-бежевый хлопок, немного кружев и короткие рукавчики буфами.

Одежда села, как влитая.

– А зеркало можно? – искрутив голову под всевозможными углами, спросила Таша.

– Бархатную занавесь видите? Вот за ней.

Таша видела. И уже тянула на себя тяжёлую чёрную ткань: вспомнив, что за последние дни ни разу не удосужилась посмотреть в зеркало.

Уставилась на картинку, открывшуюся взгляду.

– Это я с такими волосами три дня ходила?..

Из Подгорья выбрались уже ближе к вечеру. Джеми горестно вздыхал по деньгам, выброшенным на такие бесполезные вещи, как штаны тонкого сукна, рубашку, отделанную кружевом, замшевые туфли и куртку из лучшей кожи, какая нашлась. На этом экипирование не завершилось: был присмотрен тёмный плащ с щеголеватой вышивкой, под плащ подобраны пояс и кошель, а в оружейной лавке Алексас сразу положил глаз на саблю – чуть изогнутую, с защищающей кисть гардой, витиевато переплетённой несколькими дужками.

В приобретении экипировки Алексас принимал участие побольше Джеми. Взять хотя бы эпизод в одёжной лавке: поминутно отбирая у братца контроль над телом, Алексас отверг десять рубашек подряд, так как одни «жали в груди», в других «руки были скованы», а третьи попросту «не шли». Таша даже подозревала, что главным аргументом в выборе оружия послужил тот факт, что ножны сабли – замысловатая конструкция из дерева, кожи и золотой инкрустации – прекрасно подходили к плащу. Ещё Таша подозревала, что на деньги с продажи одного-единственного перстня никак нельзя было купить всё, что они купили, да ещё и на дорогу оставить; но когда с продавцами договаривается Арон…

Сама Таша мерила дорогу новыми туфельками светлой кожи, на ходу пытаясь расчесать волосы частым гребнем. Она не собиралась больше терпеть на голове колтуны, но колтуны тоже сдаваться не спешили.

– Может, остричь? – подсказал Джеми.

– После тебя, – яростно чесанув особо упрямую прядь, Таша моргнула, смахивая с ресниц навернувшиеся слёзы.

Паренёк страдальчески вздохнул. Щёлкнул пальцами.

– Цени мою доброту, – великодушно бросил юный колдун, когда Ташины волосы вдруг зашевелились, вздыбились, извильнулись – и покорно легли на плечи. Расчёсанные, шелковистые, ещё пушистее, чем прежде.

Таша изучила на ощупь ближайшую прядь, не доверяя ощущениям.

– Ценю, – только и смогла вымолвить она.

Снизошёл до помощи порождению Мирк? Где-то вурдалак в болоте почил…

Несмотря на то, что день только начинал движенье к сумеркам, все до единой бабочки исчезли. Таша, надеявшаяся на обратном пути вновь попытать счастья, утешилась собиранием букета из васильков, горечавки и колокольчиков, синевших по обочине.

Прикидывая, куда приладить очередной цветок, она услышала голос Джеми.

– Живые же цветы, – ворчал тот. – Лучше бы росли спокойно, глаз радовали.

– Быть сорванным в блеске красоты порой лучше, чем оказаться обречённым на бесполезное увядание.

Подняв голову, Таша встретила укоризненный взгляд мальчишки и тепло-улыбчивый – Арона. Обычно серые, сейчас глаза дэя светились отражённым небом, казалось, сияя ещё ярче.

И была в них какая-то такая трепетная, с оттенком неизъяснимой грусти нежность…

…опять ты краснеешь.

Торопливо сунув василёк с краешку, Таша склонилась за следующим.

Забавно. Она любила Альмона – но ни разу, ни разу за девять лет не видела в его глазах намёка на отеческое тепло.

И никогда не видела, чтобы кто-то смотрел на неё так, как Арон.

– Таша, не отставай!

Голос дэя развеял путаницу в мыслях; и тряхнув головой, она побежала обратно на дорогу, помахивая букетом в опущенной руке.

Сантименты, демоны бы их побрали…

Вернувшись в трактир, все трое заказали себе парки и прямо в комнате разъели огромный яблочный пирог, купленный в цвергской булочной. Торопливо сжевав свой кусок, Таша подсела на кровать сестры, по-прежнему безмятежно сопевшей во сне.

Она не знала, сколько просидела, всматриваясь в её лицо. Не знала, зачем. Надеялась, что Лив почувствует сквозь сон, услышит… вернётся?

Почему она не просыпается?..

– Джеми, – Арон тоже смотрел на спящую девочку.

– Жа, швяшой ошец?

Дэй вздохнул:

– Прожуйте сначала.

Джеми покорно заработал челюстями, уминая ужин.

– Хоши… кхе… хотите у меня спросить, что с девочкой, да?

– Именно. Консультация профессионала, так сказать.

С грохотом отодвинув стул, Джеми прошёл к кровати. Важно откашлявшись, поднёс правую руку ко рту, пошептал что-то. Медленно провёл ладонью вдоль тела Лив, не касаясь.

Кольцо на указательном пальце мальчишки замерцало тревожным голубым светом.

– Что это? – спросила Таша.

– Так, простенький артефакт-детектор, – небрежно отозвался мальчишка. – Обычно я налаживаю его на опознание нечисти и нежити, но в таких случаях, как сейчас, легко могу перенастроить.

– Опознание нечисти?

– Если передо мной нелюдь, кольцо светится. Разными цветами. На эйрдалей красным, на оборотней зелёным, на нежить фиолетовым…

Так вот каким образом он сразу распознал в ней оборотня!

– Впрочем, я отвлёкся. В общем, тут налицо подчиняющее заклятие, причём класса А, – констатировал Джеми. – Чрезвычайно мощная штука. Заставляет человека беспрекословно подчиняться всем приказам «хозяина»… он же маг, наложивший заклинание.

– Но тогда почему она спит?

– А ты что, не поняла? Хотя что с тебя взять. – Джеми пренебрежительно фыркнул. – Наложивший заклятие приказал ей спать. Элементарно и очень проблематично для объекта. Куда действеннее любого сонного зелья. Всё гениальное просто.

– Почему проблематично?

Мальчишка закатил глаза.

– Нет, недаром всё-таки люди сомневаются в умственных способностях светловолосых женщин, – вместо пояснения резюмировал он.

– Джеми, оскорбляя мою дочь, вы…

– Ой, простите, святой отец! – не дожидаясь продолжения, торопливо забормотал Джеми. – Я просто…

– Прощения просите не у меня.

Повернувшись к Таше, мальчишка послушно извинился. Пусть даже выражением его лица можно было кислить молоко.

Таша извинение приняла – и тоном, которым девушка попросила разъяснить, в чём именно заключается проблематичность данной ситуации, можно было морозить то самое скисшее молоко до лучших времён.

– Ладно, объясняю, – нехотя буркнул Джеми. – Твоя сестра проснётся лишь тогда, когда наложивший заклятие отменит свой приказ. Или умрёт.

Правда осозналась не сразу.

Вытекающие из неё выводы – и того позже.

– Значит, – произнесла Таша осторожно, словно ступая по свежему ледку, – теперь нам придётся найти его… и… убить?

– Скорее уж настроить на дружелюбный лад и уговорить снять заклятие. Колдовство класса А доступно лишь магистрам первой степени, и справиться хотя бы с одним из них нам будет сложновато. Есть ещё вариант разыскать знакомого архимага, который мог бы разрушить чары, но у меня таких нет… больше нет, – тихо добавил мальчишка. – Но кому понадобилось накладывать заклятие на вашу дочь, святой отец? И когда это могло произойти?

Тишина заставила Ташу оглянуться.

Дэй невидящим взглядом смотрел в окно.

– Арон? – неуверенно вымолвила она.

Мужчина моргнул. Наконец посмотрел на тех, кто его окружал.

Лицо его было непроницаемо.

– Я не думаю, – молвил он медленно, – что искать его – хорошая идея.

– Но Лив…

– Мы будем искать его, если не останется иного выхода. Который я попытаюсь найти, – дэй пододвинул к кровати свой стул. – Хотя бы попытаюсь.

Взяв ладошку Лив в свои ладони, он сел и закрыл глаза. С минуту сидел так – пока Таша, затаив дыхание, наблюдала за ним.

Вот ноздри дэя дрогнули, расширились, с шумом вдыхая воздух. Вдох-выдох. Ещё один. Ещё…

Потом, резко взметнув ресницы вверх, он поднял голову. Устало коснулся лба тыльной стороной ладони.

– Получилось? – неуверенно спросила Таша.

Уже зная, что ответ не будет положительным.

– Будем ждать, – просто ответила Арон, глядя на Лив, продолжавшую спать. – Я сделал то, что в моих силах. Но это может быть выше моих сил.

– Ждать? Сколько?

– Думаю, дня три.

Это заставило Ташу почти застонать.

– Ещё три?!

– В таком состоянии она спокойно может обходиться без еды и воды пару шестидневок, – не замедлил вставить Джеми. – Заморожена в статичном состоянии. Всё равно что колдовской сон.

– Но…

– Таша, подождём, – мягко произнёс дэй. – Верь мне. Три дня в нашей ситуации большой роли не играет. А если я не смогу… враг сам нас найдёт.

Девушка понуро кивнула, признавая его правоту.

– Вот так. И не надо грустить, ладно? Вот, выпей… а, парки закончился. Пойду вниз, попрошу нашу служанку…

– Не надо. Я сама, – встав с кровати, Таша потянулась за пустой кружкой. – Вам тоже добавку принести?

– Нет, благодарю.

Заставив себя улыбнуться, она решительно вышла из комнаты.

Нирулин внизу не было. Пришлось спросить у трактирщика, который угрюмо ответил, что служанка собирается домой.

– И когда вернётся? – Таша не смогла скрыть нотку расстройства в голосе.

– Не знаю, – подняв взгляд, цверг вгляделся в Ташино лицо. Вздохнул и, почему-то смилостивившись, добавил, – дочка у неё болеет. Десять дней уже. Хуже ей стало.

– Ох, – вырвалось у Таши. – Но она ведь выздоровеет?

Трактирщик тяжело вздохнул.

И, не ответив, открыл учётную книгу.

Когда Таша вбрела в комнату, Арону хватило беглого взгляда в её глаза, чтобы помрачнеть и подняться на ноги.

Как всё же здорово, когда не нужно ничего объяснять – путаясь, заикаясь, подбирая слова…

Миг дэй, задумавшись о чём-то, смотрел на тёмное небо за окном. Потом молча прошёл к двери.

– Никуда не уходите, – бросил он через плечо.

– Арон?..

Но он уже вышел.

– Арон, постой!

Схватив плащ, девушка с криком «Джеми, будь здесь!» недоумённо рванула следом.

– Арон, куда ты? – нагнав дэя на лестнице, выдохнула она.

– Исполнить свой долг.

– Какой? – Таша на ощупь застегнула пряжку плаща. – Чем ты можешь помочь?

– Ты ведь идёшь со мной.

– Конечно!

– Значит, увидишь.

Оклик Арона застал Нирулин в воротах трактира. Та, обернувшись, остановилась – скорее машинально.

– Простите, что задерживаем, – заговорил дэй. – Я слышал о вашей дочери…

Нирулин нетерпеливо кивнула. Словно кукла, которую дёрнули за верёвочку.

Слушая, не слыша.

– Дело в том, что я немного владею навыками целителя и могу помочь.

Таша даже не сомневалась в том, что служанка скажет следовать за ней.

– А ты, – не удержавшись, шепнула Таша – привстав на цыпочки, почти дэю на ухо, – ты действительно…

– Да, действительно.

Она только головой качнула.

Сколько же у тебя ещё припасено сюрпризов?..

– Эй, – жизнерадостно донеслось сзади, – подождите меня!

Таша обернулась так резко, что плащ взметнулся крыльями.

– Джеми?! Я же сказала тебе…

– Святой отец… пуф… я хочу с вами, очень хочу! – затараторил мальчишка, поравнявшись с ними. – Можно? Ну пожалуйста!

– Если будете вести себя тихо, – после секундного колебания молвил Арон.

– Считайте, что я рыба, – торжественно пообещал Джеми.

– А какая именно? Хотя, – задумчиво протянула Таша, – кошки, наверное, любую съедят…

Вытянувшееся лицо мальчишки чуточку подняло ей настроение.

На дорогу ушло немало времени – но в какой-то момент своды туннеля, ведущего к Камнестольному, поползли выше, а потом и вовсе взлетели на такую высоту, что Таша не смогла разглядеть потолка открывшейся взгляду пещеры. Казалось, над каменной площадкой, от которой вилась вниз, к городу, крутая лестница, куполом бархатилась пасмурность ночного неба.

Море Камнестольного переливалось огнями внизу. От белого центра расходились широкие круги жилых районов – по мере приближения к окраине всё темнее. Как снисходительно пояснил Джеми, округа отделялись друг от друга стенами; центр был белокаменным, а далее по степени благосостояния жителей использовали более тёмные материалы.

Преодолев спуск, вскоре троица уже следовала за Нирулин между домами: невысокими, почти чёрного камня, с такой искусной резьбой по стенам, что Таша только диву давалась. Хохотали о чём-то своём соседи, хлопали двери, задирали лапы на углах низкорослые собачки. Отовсюду неслась бойкая цвергская речь. Коренные обитатели Подгорного сновали по ярко освещённым улицам, окидывая компанию подозрительными взглядами. Впрочем, взглядами дело и ограничивалось – скорее всего, благодаря Нирулин.

Пункт назначения обнаружился во втором с краю округе. Дом служанки, казалось, с трудом втиснулся между двумя соседними: цверги высоко ценили родственные связи и обычно строились рядом с родичами, как не замедлил объяснить Джеми. Камень стен, изрезанный затейливыми кружевами цветочных узоров, был тёмно-серым, вокруг дома зеленел небольшой огородик – грядки с овощами и даже несколько розовых кустов. И как цверги растят всё это под землёй? Вот уж точно мастера на все руки…

Впрочем, посторонние мысли ретировались, стоило Таше, основательно пригнувшись, переступить порог дома.

Обитель цвергов выглядела кукольным домиком, точной копией людских домов, лишь уменьшенной раза в полтора. Уют просто обставленной прихожей тревожными нотками рушили запахи: сладкий аромат парки, пронзительный – спирта, острый – целебного корня скинпы… и терпкий дымок тлеющих цветов эндилы.

Аромат смерти.

Таша знала этот запах. Цветы эндилы жгли над колыбелью новорожденного и постелью умирающего.

Не раздеваясь, Нирулин метнулась в спальню. Таша – за ней, порой задевая макушкой балки потолка, слыша позади шаги Джеми и шелест одежд Арона.

Ярко освещённая комнатка была совсем небольшой, заваленной игрушками, с пёстрым лоскутным ковром на полу. На постели металась девочка: рыжие кудряшки слиплись на лбу, лицо снежной бледности, губы с оттенком синюшности. Часто, тяжело дышала, выкрикивала что-то сквозь сон. Седовласый цверг хлопотал подле неё, протирая детский лоб компрессным хлопчатником, смоченным спиртом; другой, рыжеволосый, сидел на трёхногом табурете, сгорбившись, уставившись куда-то на стену – видимо, муж Нирулин.

– Вир Лана? – с порога выпалила служанка.

Седовласый устало вскинул светлые-светлые, будто слепые глаза:

– Фринр Миран, валтрц фибрн ткше кранкрейт…

– Госпожа Миран, – услужливо перевёл Джеми на ухо дэю, но Таша услышала, – белая лихорадка – коварная болезнь.

Рыжеволосый поднял голову. Скользнув равнодушным взглядом по новоприбывшим, беспомощно посмотрел на жену.

– Рэрр Гирре, рих дерфраг гебтеллт, – отрывисто повторила Нирулин. – Вир Лана?

– Господин Гирре, я задала вопрос – как Лана…

Но она ведь знает, не может не знать, что означают эти цветы…

Лекарь, вздохнув, затеребил краешек бороды.

Сколько их у него было, сколько ещё будет – но выносить приговор нелегко, будь то первый или сотый раз.

– Мерхедн арвирд рлебен надх, – без намёка на эмоции произнёс он.

Господин Миран закрыл лицо руками. Нирулин смотрела на дочь: прямая, безжизненная, безнадёжная.

Перевод не был нужен. Таша и так поняла, что девочка не переживёт ночи.

И в этот миг Арон шагнул вперёд.

Лекарь не замедлил встать между дэем и детской кроваткой:

– Что ты здесь забыть, человек? – с холодным акцентом отчеканил он.

– Я пришёл помочь.

– Ты ей не помочь. Излечить тело – можно. Душа умирать – нужно отпустить.

– Эта девочка не должна умирать.

– Кто ты есть, дэй? Кто ты есть решать это?

– А вы, знахарь?

Таша вдруг услышала тишину, которой не было раньше, и посмотрела на кровать.

Лана не металась больше. Лежала тихо, дышала редко. Лицо девочки было спокойным, почти умиротворённым… и бледность кожи медленно обращалась восковой.

Тело устало бороться за жизнь.

Нирулин рванула к лекарю, крича что-то, срываясь на визг, цверг отшатнулся – и Арон, беспрепятственно пройдя вперёд, опустился на краешек постели. Лекарь угрюмо посмотрел, как дэй бережно берёт умирающего ребёнка на руки; потом рухнул на стул чуть поодаль, повесив голову.

– Рих хаб альн дсе мийн кфарт гехамт, – выплюнул лекарь. – Инд дурр ривст лаен, мехнер.

– Я сделал всё, что в моих силах, – забубнил Джеми, поёжившись, – ты только всё испортишь, человек.

– Эр ривд шривиг инд рканк. Руф мерхедн. Зир гебегн рдотен хириг, инд дурр… дурр…*

(*прим.: Это будет трудно и больно. Для ребёнка. Она встречает смерть спокойно, а ты… ты… (цверг.)

– А я не привык уступать, – сказал Арон. В его руках умирающая девочка казалось совсем крохотной. – Даже смерти.

Положив ладонь на детский лоб, дэй закрыл глаза.

Лана уже дышала почти неслышно. Таше приходилось напрягать слух, чтобы различать вдохи в звенящей тишине. Вдох, выдох, и снова, и…

Вдох.

Тишина.

Заставившая Ташу похолодеть.

О нет…

Арон не шевельнулся. Лишь бормотнул что-то – так тихо, что даже Таша не сумела расслышать. Крепче сжал губы.

Под ритм собственного сердца, выколачивавшего обречённую дробь, Таша стиснула ослабевшие пальцы в кулак.

Не надо, Арон, отчаянно подумала она. Не молчи. Минутой раньше ты это скажешь или позже – ничего не…

И удивлённо воззрилась на то, как дэй, обмякнув, кренится набок.

Они с Джеми одновременно кинулись вперёд, вцепившись в чёрную накидку. Поддержали дэя с двух сторон, не давая упасть; опустились на кровать рядом с ним.

– Арон, что с тобой? – Таша встревоженно вгляделась в его лицо. – Ар…

Осеклась. Недоверчиво вглядываясь в его совершенно неподвижные черты, напрягла слух.

И прижала ладонь ко рту.

Дэй не дышал.

– Что с ним? – недоумённо осведомился лекарь.

Таша приникла ухом к груди дэя.

Его сердце не билось.

Этого не может быть. Не мо-жет.

– Он… – Таша сглотнула; произнести слово вышло только шёпотом, – он…

Подняла взгляд, посмотрев на Джеми – который почему-то следил за происходящим без всякого удивления, зато со странным естествоиспытательским интересом.

– Он…

И, различив в тишине уверенное «тук», оборвала фразу на полуслове.

Таша отпрянула – чтобы увидеть, как ресницы Арона дрогнут, и услышать судорожный вдох.

Двойной.

– Арон? – прошептала она.

Дэй открыл глаза. Выпрямился. Посмотрел прямо перед собой странным недвижным взглядом, будто вернувшись из кошмарного сна.

Потом – на Ташу: словно после долгой разлуки, словно не в силах поверить, что она здесь, перед ним. Настоящая, живая.

– Таша… – лицо его мало-помалу прояснялось. Он слегка улыбнулся. – Прости, что не предупредил.

Лана, моргая голубыми глазёнками, тихо хныкнула.

Арон кивком позволил Нирулин, мертвенно бледной от волнения, подойти ближе. Осторожно передал девочку матери, и Лана не замедлила разреветься. Лекарь тоже подскочил ближе; подозрительно взглянул на щёки девочки, раскрасившиеся здоровым румянцем, пощупал лоб, велел высунуть язык – чего добился не сразу. Джеми, заинтересованно поднявшись с постели, наблюдал за осмотром в непосредственной близости.

Затем цверг озадаченно погладил девочку по рыжей макушке.

– Я не верить, – лекарь повернулся к дэю. – Буду наблюдать… хуже может быть… но, кажется, девочка есть здорова!

То, как муж Нирулин вскочил с табурета, чтобы обнять разом жену и дочь, Таша уже видела краем глаза.

Она, не моргая, смотрела на Арона.

– Ты сделал то, что я думаю? – почему-то сиплым голосом спросила она.

Арон, помедлив, кивнул.

Оставив её искать слова, отказывавшиеся находиться.

– Может, ты ещё и Волшбное Крещение проводить умеешь? – наконец тихо произнесла Таша.

– Я над этим работаю.

Серебристые глаза – против серых. Непонимание – против ироничной невозмутимости.

– А говорил, что не святой…

– Я не лгал.

Таша взгляда не отводила.

Он – тоже.

– Кто ты?

Полуулыбка в ответ.

– Всего лишь тот, в чьих силах сделать мир капельку лучше.

Джеми, наконец вернувшись к ним, воодушевлённо плюхнулся на постель по соседству с дэем; детская кроватка, не особо приспособленная выдерживать вес троих людей, отозвалась жалобным скрипом.

– Святой отец, это просто потрясающе! Невероятно! Спасибо, что позволили увидеть такое! – затараторил мальчишка. – Нет, я знал, что это возможно, но наблюдать за подобным…

– Возможно? – Таша изумлённо изогнула бровь. – Воскрешать люде… живых из мёртвых?

– Конечно, возможно! Иные архимаги такое делали, и техническая сторона вопроса довольно проста в теории. А ты что, ничего не знаешь?

– Я знаю, что маги свято хранят свои тайны. У вас же секрет на секрете. Наверное, есть что скрывать.

Мальчишка кашлянул, и Таша поняла, что шпилька достигла цели.

– Ну, в общем, в первые минуты после гибели душа пребывает где-то между жизнью и смертью, – всё же заговорил он. – В некоем… междумирье. И пока душа не ушла окончательно, человека можно вернуть, отправив свою душу вдогонку. Твоё тело, естественно, на это время тоже перестаёт жить, так что, – мальчишка покосился на дэя, – желательно всё же предупреждать окружающих.

– И, как видишь, для этого вовсе необязательно быть святым, – добавил Арон.

С ума сойти.

– Если всё так просто, – Таша понадеялась, что точно дозировала количество иронии в голосе, – почему же люди тогда сами не возвращаются?

– Кто посильнее, сами и возвращаются. Откачивают же иногда утопленников… и других. Но большинство не может. Или не хочет. Да и… семеро из десяти тех, кто отправляется вдогонку, так и не просыпаются. – Джеми качнул головой. – Всё-таки вернуться с того света – это тебе не на прогулку сходить.