Текст книги "Меримусса – любовь повелителя, или Путь в новый мир"

Автор книги: Евгения Кочетова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

– Да, миссис Куинн.

– Я звала не тебя, – четко заявила хозяйка. – Где Тьяго?

По состоянию служанки было видно явное беспокойство с оттягиванием времени.

– Ээ, он занят делами, их у нас много… – пыталась юлить она.

Однако Катарина не глупа и быстро поняла неладное, особенно по бегающим глазам Аниты.

– Я повторяю вопрос, где Тьяго? – недовольно, с важностью переспросила.

Затем сеньора встала с дивана и приблизилась к выходу, там неподалеку стояла служанка.

– Ээ, мэм, он на кухне… – вымолвила с робостью она.

Неотступная Катарина пошагала в коридор, тут Анита осознала, что если хозяйка войдет на кухню, то, конечно же, не увидит слугу, к тому же повар может проболтаться. Поэтому женщина спешно вышла вслед и решила сказать:

– Миссис Куинн, он, видимо, пошел в амбар проверить кур…

– Сейчас? – удивилась сеньора.

Затем повернула налево и вдруг направилась к заднему выходу. Ошарашенная служанка догнала, встав едва ли не на пути.

– Мэм, вам не следует выходить на улицу по темноте, там может быть опасно, уверена, Тьяго вот-вот вернется…

Катарина навела на нее свой характерный важный взор слегка исподлобья и изрекла:

– Неопасно, если ходят мои слуги. Отойди от двери.

Служанка была вынуждена сделать шаг в сторону. Катарина отворила дверь и, выйдя на крыльцо, посмотрела. В округе ничего не видно, амбар не освещен, однако через маленькие окошки с торца постройки пробивался свет от лампы либо факела. Дама сошла с крыльца на траву, позади Анита неожиданно придумала нарочную ложь и выдала:

– Я лучше позову мистера Куинна, разбужу его.

Отвлекающая речь подействовала, хозяйка вдруг вернулась и ответила:

– Не нужно.

Вскоре Тьяго был отпущен и побежал в дом, хлюпая носом, вытирая слезы и касаясь рукой набитые болезненные ягодицы. Его шаг немного изменился из-за нанесенных ссадин, было трудно лежать, а сидеть и вовсе невозможно. Перед уходом Бен серьезно пригрозил держать рот на замке, иначе битье прутиком ему покажется щекоткой, и если хозяин мягок и добр, то от него пощады не жди.

По утру охранник семьи Гамильтон отпустил черного пса прогуляться; он бегал неподалеку от дома и обнюхивал вокруг, но неожиданно его внимание нечто привлекло… Из приоткрытой пасти закапали слюни, инстинкт с бешеной силой подтолкнул ринуться навстречу, и тот сорвался с места, грозно оскалившись по пути. В траве мелькало бегущее тельце Маю с запиской на грудке. Зверек, видимо, почуял опасность и приближение недруга, отчего тревожно поспешил и уже перед парадным крыльцом едва успел подпрыгнуть и словно полететь вперед в приоткрытую щелку, удачно попав в дом. Пес следовал по пятам с разинутой широко пастью в намерении вот-вот схватить, и, стукнувшись о дверь, распахнул ее сильнее, также оказываясь в холле. Маю шустро побежал в поисках укрытия; зверь зарычал и громко залаял, суетливо преследуя. Из столовой вышла Лиони и на увиденное поначалу опешила, замерев, но когда обнаружила бедняжку Маю, заскочившего в гостиную, то незамедлительно ринулась спасать. Пес пронесся следом, вынюхивая внутри жертву.

– Стой, фу, фу! – впопыхах кричала девушка, пытаясь искать глазами и передвигаясь по залу.

Обладая отличным нюхом, собака, естественно, первая установила место нахождения спрятавшегося зверька, который забился под шкаф к стене и испуганно ожидал нападения. Пока крупное животное пыталось просунуть морду между полом и дном предмета мебели, Лиони храбро упала на ноги рядом и первая протянула руку к Маю, дабы скорее достать. Но это оказалось не так-то просто, он сидел далеко, а шкаф был широкий.

– Фу! Уйди прочь, пошел вон! – восклицала серьезным тоном девушка, отчаянно пихая пса руками и пробуя тянут за ошейник.

На ее действия разгоряченная собака внезапно укусила в районе кисти, побежала кровь, однако спасительницу рана не остановила, она вновь резко полезла под шкаф и наконец дотянулась, взяв зверька и вытащив с другой стороны от рвущегося пса. Лиони прижала Маю к себе около шеи, насколько возможно закрывая руками и даже опусканием головы, и отвернулась для ухода, на что настойчивый зверь начал преследование, по пути аж подпрыгивая с ярым желанием достать. От скачков он стукал по бедру девушки лапами. Происходящие события в гостиной застала Анна, услышавшая лай, и уже побежала на улицу звать на помощь охранников. Там находился Алекс и первым ринулся в дом с цепью в руке. Он успел зацепить за ошейник, с силой потягивая и грозно успокаивая бушующего пса, покуда Лиони заполошно поднялась наверх.

– Что, черт возьми, здесь было!? – на повышенном тоне обратился начальник охраны к Анне.

Та в испуге пожала плечами и полагала о нападении зверя на мисс Уоллес в гостиной.

– Собака, судя по всему, вошла в дом через парадные двери и накинулась… – ведала она, показывая рукой на открытый выход на улицу.

– Какого черта он бы зашел?! – рассуждал сам с собой Алекс, уводя животное через задние двери.

Там подходила гуляющая миссис Гамильтон и, увидев картину, громко ахнула, принявшись возмущаться.

– Прошу прощения, мэм, больше такого не повторится… – объяснился мужчина.

Раненая Лиони отнесла Маю в свою комнату и опустила под кровать; с ладони текла кровь, запачкав светлое платье. На грудке его ничего не было, кроме тоненького обвязывания с колечком, куда вставлялась и крепилась бумажная трубочка; вероятно, записка где-то выпала… «Только бы не в доме», – тревожно подумал девушка и вышла. Она резко открыла дверь рабочей комнаты брата и суматошно влетела. Заметив кровь на руке, Джим испуганно подскочил со стула, принялся рассматривать и осторожно ощупывать вокруг.

– О, Господи! Что это? Что случилось? – затвердил он.

Сестра рассказала историю, огорошив еще сильнее; однако теперь главное срочно промыть рану. В ванной комнате Лиони опустила кисть в чашу для умывания, куда парень налил воды, от процесса возникло щипание, на левой ладони близ запястья и большого пальца были несколько следов от зубов.

– Думаю, все-таки должно зажить без зашивания, в сосуды не попало, – сделал вывод врач.

Но его сильно тревожила еще одна проблема: со слюной животного могло передаться такое заболевание, как бешенство, ежели оно имелось у пса. Лиони опасливо ахнула.

– А сыворотки у меня нет… – добавил Джим с горестным выражением лица.

Следом поспешил принести антисептик и с помощью куска бинта промыть рану. Сестра морщила лицо, стойко перенося боль. В конце была наложена повязка. Джим вдруг задумался, а существует ли у местных какое-либо лекарство или же вакцина от данной болезни… Девушка с нетерпением вернулась в комнату, Маю уже не было, оставалось только надеется на его удачный побег обратно к своему хозяину. Чуть позже постучал Алекс, поинтересовавшись о случившемся, а заметив рану, искренне забеспокоился.

– Даже не знаю, как так вышло, что пес вдруг оказался в доме, забежал в гостиную и напал на вас… мне очень жаль, – высказал мужчина, стоя у двери.

Лиони поведала историю, что якобы пошла из столовой в зал взять книгу, там-то всё и случилось, вероятно, по ее мнению, собака восприняла агрессивно из-за испуганного выкрика и бега.

– Посоветую Бенджамину пристрелить пса, – поведал Алекс.

Но девушку вдруг охватила жалость, вернее, просто нежелание убийства собаки, которая пошла на поводу у инстинкта.

– Не нужно, я ведь тоже сама виновата, не надо было махать руками… – попыталась объяснить она.

– Миссис Гамильтон, узнав, также выступила за идею убрать пса, – добавил мужчина перед уходом.

В данной ситуации Френсис боялась за себя и сыновей, особенно младшего, который еще с детства не любил собак. Но сейчас Бен отказал любимой матушке, сославшись на надобность охраны от диких зверей, и лишь велел слугам закрывать входные двери. По его мнению, данная собака не могла просто так напасть на человека, она слишком умна и надрессирована, что значит о произошедшем в гостиной нечто большем, нежели по рассказу мисс Уоллес.

Спустя время, уже ближе к вечеру в спальню отдыхающей сестры почти ворвался Джим и на ходу возгласил:

– У местных есть вакцина против бешенства!

На краю кровати рядом сидела Джуди, принесшая чай и выпечку раненой подружке. Лиони выглядела то ли уставшей, то ли угнетенной, но явно не такой, как утром. Тревожный брат подошел ближе и, быстро осмотрев глаза и потрогав лоб, хлопотливо повелел:

– Скорее собирайся, поедем к местным, лекарь Ку̀са даст тебе лекарство!

Сестра растерянно приподняла голову:

– Ты что, был у них сегодня? – поинтересовалась она.

– Да, я съездил, поведал о случившемся той женщине помощнице, она передала слова лекарю. Вставай, время идет.

Удивленная девушка послушалась. Джуди помогла собраться, одобряя решение, ведь речь шла о жизни и здоровье. Джим решил предупредить Бена об отъезде, так как не знал, когда вернется, всё зависело от местного доктора. Хозяин не препятствовал, но напомнил о миссии парня при возможности узнавать, о чем нужно, помимо медицины. Изабель же в новый раз поразила своей реакцией и бесчувственным поведением… она выразила протест на очередную отлучку мужа и заявила о прекрасном самочувствии неугомонной Лионеллы, иначе девица бы уже весь дом подняла на уши… Супруге не нравилось постоянное вмешательство сестры в жизнь брата, дама была уверена в плохом влиянии, ведь какая приличная женщина и жена бросит мужа и уедет столь далеко… Изабель уже пожалела, что пошла на поводу у Джима и разрешила взять девчонку. В итоге пара отправилась, взяв только подаренную Кэти лошадь с удлинённым седлом. Сестра села позади, ее раны на кисти всё еще кровоточили, кровь просочилась через повязку. Алекс любезно помог девушке оседлать борзого и, провожая взглядом, ухватил среди деревьев впереди местного человека в характерной знакомой черной маске со светлым изображением черт лица. В начале леса пару остановил мужчина на черном коне, а подняв маску, показал лицо.

– Тебе неудобно сидеть сзади и держаться больной рукой, – первое сказал Шаслэ.

Джим обратил внимания, что сестра придерживалась только правой, а левую опустила, ощущая в ней боль. Шаслэ подошел ближе и протянул ладони, Лиони чуть наклонилась и позволила себя снять. Не отпуская из рук, он донес ее до своего коня и посадил впереди; сам занял место сзади; таким образом, держа поводья через сидящую, он как бы ограждал своими руками и ей не нужно было держаться.

– Наклоняйся на меня, не бойся, – предложил мужчина.

Его грудь покрыта безрукавной темной туникой, Лиони робко опустила спинку и прижалась, отчего сердце громко и волнительно застучало, по телу даже побежали мурашки, на время позабылось о боли, все мысли направились на нежное, происходящее впервые прикосновение к его телу. По пути ее голова невольно двигалась то вбок, то немного вверх, словно с желанием посмотреть на мужчину. Взор украдкой поднимался, но глаза быстро отводились и шевелили длинными ресницами. Ее локоны, приобретающие в данном климате милую курчавость и осветлённый золотистый оттенок от солнышка, касались его шеи, а порой подбородка, колыхаясь на ветерке. Право, Джим не ожидал появления Шаслэ и удивился, но оценил. У территории ни один из охранников не вмешался, оставшись на своем месте. Мужчина осторожно и плавно снял Лиони с коня возле ворот, идти она могла сама, да к тому же захлестнуло трепетное смущение. Внутри в большой каменной беседке ее уже ожидала старушка, а рядом сидела Утти. Заметив кровавую повязку, лекарь велела поспешить. В том же шатре, где находился Аарон, на подносе приготовлено всё необходимое: хлопковая нарезанная повязка, квадратные кусочки бинта, антисептик в стеклянном сосуде, похожий на разведенный спирт, второй стеклянный сосуд с лекарством, керамическая коробочка с крышкой и инструмент для подкожных инъекций; это был небольшой, предположительно, золотой шприц с поршнем и длинноватой полой иглой, что больше всего поразило Джима. Лиони присела на круглое сидение на полу, тревожно ожидая. Старушка заняла место рядом, полила на свои руки спиртосодержащую жидкость, потерла, взяла смоченный там же кусочек бинта, затем набрала из второго сосуда в шприц и поднесла к освобожденной от грязной повязки ладони раненой. Джим поддерживал сестру, приобняв; при уколе девушка поджала губы, лекарство входило медленно, вызывая боль, отчего из ее глаз невольно потекли слезы. Шаслэ был напротив, сочувственно и одновременно похвально наблюдал, мысленно желая сил и выдержки. После процедуры Куса еще раз протерла место укола, посыпала неким темноватым порошком из коробочки и сделала повязку.

– Всё быть хорошо, – улыбчиво сказала и встала она, взяв поднос.

Джим вдруг поспешил вслед уточнить про введенное лекарство, пока Шаслэ сердечно поблагодарил за спасение Маю.

– Ты повела себя очень храбро, я поражен, – произнес он, умиленно улыбнувшись.

Смелый и душещипательный поступок его сильно тронул, никогда прежде Шаслэ не доводилось встречать таких необыкновенных девушек, точнее, единственную девушку, способную настолько изумить и завлечь.

– Значит, с Маю всё хорошо? – уточнила Лиони.

– Конечно. Ведь ты спасла его, – не задумываясь ответил мужчина с неисчезающей легкой улыбкой.

– А что было в той пропавшей записке?

– Это уже неважно…

Шаслэ намеревался встать, попутно сообщая:

– Заночуешь в моем доме, там удобнее.

Девушка невольно заволновалась, мужчина разъяснительно добавил:

– Я уступаю, а сам останусь здесь.

Тогда она покивала и поблагодарила. Снаружи он попросил Утти проводить гостью до его дома и со всем помочь. Путь повел дальше вглубь зеленой территории, жилище мужчины стояло чуть в стороне от тропинки среди деревьев, соответственно, в пределах каменного ограждения. Было оно обнесено подобной светлой плотной тканью, вход можно было, так сказать, закрыть, застегнув петли с круглыми пуговицами. Внутри так же просторно, как у сестры, впереди имелось напольное спальное место в виде округлой, достаточно широкой подстилки с объемной мягкой спинкой, то бишь на диван уже не похоже; слева – стойка с перекладинами, где висели вещи, на каменном полу постелено нечто вроде тоненького круглого коврика с узорами, а рядом мягкое сидение в виде мешка или той же плюшки; иной мебели, зеркал или ширмы не было, только низкий столик перед спальным местом с лампой под вид стеклянного пузатого кувшина на серебряной чаше. К потолочной перекладине привязана веревка, по которой спускалась своеобразная узорная люстра из разноцветного стекла для свечей. Справа – стойка с кольцами и вставленными факелами, по ту же сторону дальше зашторенный выход в ванную комнату. Внутри всё похоже, как у сестры, только вместо одной большой емкости для мытья тела – две квадратные с обеих сторон комнаты, заполненные водой; в них можно полностью сесть словно в ванну и прям там помыться, а вообще просто черпалась вода кувшином, на полу сделаны отверстия для слива. Темного цвета спальная подстилка покрыта светлым покрывалом, под ним застелена простынь, сверху лежали три круглые подушки. У Утти в руке уже была ночная сорочка для гостьи: обычный длинный легкий балахон с расклешенными рукавами и широким вырезом горловины белого окраса. Притом украшен милыми вышивками цветочков, листиков и птичек.

– Вообще мы не спать в таком длинном платье, но я понимать, что ты носить такие, – сказала местная.

Лиони засмущалась, но подтвердила.

– Ты права, у нас принято спать в длинных и закрытых вещах.

– Хм… странно… И зачем себя стеснять, тем более ночью… – удивленно рассуждала Утти, положив балахон на подстилку.

– Даже не знаю… так задумано… – пожала плечами гостья.

Местная предложила ей немного отдохнуть и позже прийти за ужином. Пока Лиони прилегла, трогая пальчиками и рассматривая спальное место Шаслэ, Утти встретила в саду Джима. Пара немного погуляла по округе, парень постоянно изумлялся их современной медицине, перелистывая свой блокнот. Девушка показалась по общению очень интересной, со своей загадочностью; удивительно, но даже юмор у них был похож, они пошучивали на тему лазания по деревьям или ловли залетевшей однажды в комнату Джима мухи. В отличие от Изабель, Утти с удовольствием слушала забавные истории юноши, делилась чем-то своим, например, как ей на голову упал дикий рессави (зверек) или встретилась ползущая змея. Местная также поведала, какие есть в округе ядовитые чешуйчатые. Время летело незаметно, прошел ужин, после чего они остались сидеть или вовсе лежать на мягких вытянутых сидениях со спинкой в зале, где фонтан.

Стемнело. Встала Лиони и направилась по тропинке назад к саду; вечером местность казалось другой, более притягательной и необычной, в траве зашумели сверчки, проснулась новая ночная жизнь. Кое-где горели факелы, освещая пути. Девушка шла по коридору, ведущему к каменной беседке и большому залу, уже на полпути в ее поле зрения попала танцующая Утти, а вместе с ней и Шаслэ. В его руке было нечто вроде гремящего музыкального инструмента из двух округлых частей, соединенных шейкой, внутри заполнены мелкими камушками, у сидящей рядом помощницы Утти круглый бубен, словно погремушка с добавлением ударного звука. Танцовщица характерно себе совершала красивые изгибы пальчиками и телом, то кружась вокруг, то выставляя ножки по очереди в широкой юбке и умело двигая бедрами с летающими одновременно ручками. Мужчина же двигался проще, плавно переступая с ноги на ногу и потрясывая инструмент в приподнятой руке, а второй похлопывая по запястью первой, однако в танце необычно покачивалась в стороны голова, колыхая распущенную часть волос. Музыка звучала небыстрая и весьма простая в созвучии лишь данных инструментов. Но сей факт был неважен, было важным и привлекало внимание Лиони каждое… любое движение или ход завораживающего мужчины. В свете огня он смотрелся еще красивее и будоражил сердце своим подтянутым мускулистым телом, блестящими черными локонами и интригующим состоянием духа, пребывая во время танца в воодушевленном наслаждении. Похожее виднелось и у местной, только с добавлением еще игривости либо даже флирта, притом как с сидящим Джимом, так и с самой собой. Озорница, поджав губки, улыбалась и бросала горящий взор на гостя, что невероятно его изумляло и заставляло дышать чаще и полной грудью. Оказывается, они поделились с парнем о надобности вечернего танца для хорошего сна, после которого выпивался травяной отвар, и таким образом плохие духи или же низшие существа не могли потревожить; тело отгоняло их танцем, а напиток головой, то бишь мыслями, оставляя человека в спокойном, гармоничном состоянии, где не было места ничему беспокоящему. Поэтому, по словам Утти, у них не бывает бессонницы, связанной с какими-либо душевными проблемами, которые должны решаться светлой бодрой головой. Лиони загляделась на Шаслэ, замедлив шаг; он приподнял глаза и поймал ее взор, пронзительно лицезря. Цвет его очей приобрёл в свете огня больше насыщенности и яркости, состояние его духа передавалось даже на расстоянии, будто от тела исходила невидимая энергия и разлеталась по округе. Она словно обволакивала собой подобно приятной водичке, от одного только взгляда можно было найти успокоение или же, наоборот, возбуждение, в зависимости от настроения хозяина. В сей момент Джим посмотрел на заострившего внимание Шаслэ и повернулся, куда тот глядел. Увидев сестру, он радостно вскочил и направился встретить. Четверка сидела левее от приятно журчащего фонтана, Шаслэ велел помощнице сходить на кухню, Лиони скромно присела напротив него возле брата. Прическа гостьи немного растрепалась, некоторые прядки выпали из собранного наверху пучка, кучерявясь на спинке. У Утти же сегодня была широкая необычная коса, заплетенная из множества мелких прядей, впереди ото лба локоны объемно закручены, вливаясь в прическу сзади. При ее вдохе Джим мог украдкой ухватывать оголяющийся милый пупок, быстро прячущийся обратно под укороченную, словно упрощенную блузу с длинным рукавчиком. От зрелища охватывала взбудораженность, которую юноша всячески пытался скрывать.

– Правитель уже поужинал? – вдруг поинтересовалась Лиони.

– Да. Он не всегда приходить сюда в столовую, иногда помощники относят ему еду в его дом, – пояснила местная.

– А где же он живет? – напрямую спросил удивлённый Джим.

Утти указала ладонью вправо от себя, то есть прямо от фонтана, откуда когда-то впервые вышел Шаслэ. Там виднелся длинный крытый слабо освещенный коридор, ведущий в неизвестное место, теперь понятно, что в жилище правителя.

– Отец любить побыть один, привести мысли и тело в порядок, в умиротворенное состояние, – рассказывала дружелюбная местная.

Гости понятливо кивали.

– Наверно, он не знает о нашем очередном приезде… – робко предположила Лиони.

Шаслэ уверил:

– Он всегда всё знает, отец очень умён.

– А как же тогда он относится к нашему появлению здесь? – уточнил Джим.

– Отец не только умен, но и мудр, поэтому относится мудро… – ответил мужчина не совсем ясно для гостей.

Парень вдруг ненавязчиво поинтересовался о матушке детей правителя, и когда начал получать ответы, то весьма озадачился. Оказывается, все трое от разных женщин, старший Камер вовсе от женщины из соседней общины, которая теперь водит дружбу с чужеземцами. Взяв ее в жены, правитель таким образом хотел объединить всех людей и поддерживать мир, у него это почти получалось, пока местное самоуправление не сменилось и пока к власти не пришли новые, а точнее, когда старому и почти немощному вождю не начали давать советы, настраивать против и пытаться полностью отсоединиться, дабы властвовать и устанавливать правила самим; одним из таких на данный момент являлся упитанный помощник вождя. А вот люди были рады жить мирно, поэтому далеко не все поддерживали нынешнюю власть, однако идти против боялись или же не могли, ведь теперь добавились еще и вооруженные опасные чужеземцы, вмешавшись в жизнь общины. Из рассказа стало ясно о смерти матушки Камера, но без уточнения деталей. Затем правитель женился на матери Шаслэ. Когда зашла беседа о ней, Шаслэ предпочел не говорить и пропустить. Гости, безусловно, согласились. А вот свою историю Утти поведала сама, сказав, что с третьей женой, по совместительству ее матушкой, отец прожил долго, и до сих пор она числилась его законной супругой, но, несмотря на это, пара не жила вместе и обоюдно, без претензий решила разойтись. Мать Утти ушла к людям, там она занималась разнообразными полезными вещами и помогала соплеменникам, чего не делала раньше, будучи женой правителя. Данным образом, отец сейчас проживал один, погрузившись в жизнь своего народа, и старался сделать ее лучше, и поддерживать мир; также его сильно тревожили события в той соседней общие и куда это всё может привести… а вскоре ему нужно будет передать свое место, на что претендует старший сын, готовясь стать новым правителем. Из выхода столовой появилась помощница, за ней помощник мужчина. Оба несли подносы: у первой еда для Лиони, у второго в керамическом чайнике с крышкой отвар, чаши и некая длинная бамбуковая трубка для курения. Начало трубки было чуть расширено, в верхнее отверстие насыпана сухая измельченная трава. Гостья получила тарелку с вареными кусочками птичьего мяса и нечто вроде светлых бобов, во второй поменьше нарезанные плоды, трава и корневища в соусе, в третьей чаше бульон с пряностями, а последняя со сладким десертом из теста в меде. «Сколько всего», – изумилась гостья изобилием еды для нее одной. Из приборов дали короткую ложку и такую же вилку с тремя зубцами из золота, что поразило скромную девушку. Заметив рассматривание ложки, Шаслэ вдруг сказал:

– Люди из вашего мира пришли сюда именно за этим… Их слова о помощи в развитии и тому подобное – полная ложь.

Лиони хотела начать есть, но смутилась и опустила прибор.

– О, это верно, к сожалению… – неожиданно поддержал Джим, не перенимая сказанное на себя.

– Но наши гости не такие, – подтвердила улыбчиво Утти, глядя на парня.

Тот растрогался, щеки порозовели. Шаслэ не стал больше ничего говорить, дабы не портить аппетит, и взял трубку. Сделав довольно крепкую затяжку, он приподнял голову и медленно выпустил дым. После нескольких раз трубка передалась сестре. Гость выпучил глаза.

– Это курят даже девушки? – потерянно задал вопрос он.

– Да, это не как ваш табак, здесь неопасные травы, не вызывают привыкания, но отлично способствуют расслаблению, придавая телу и мыслям гармонию, – четко пояснил Шаслэ с потехой на лице.

Местная даже затяжку делала с особым завлекающим подходом, а уж выдыхала вовсе, будоража сознание, сложив губы в трубочку и прикрыв глаза. Грудь ее плавно шевелилась и приподнималась от вдохов, дым устремился в сторону очарованного Джима, словно посланный воздушный поцелуй. Следом она отвлекла зреющего за ней задумчивого гостя, невольно приподнявшего брови, и передала курительный предмет. Право, парень растерялся, он никогда не пробовал курить, но машинально принял и был вынужден сделать легкую затяжку, дабы не опозориться. Последовал кашель, присутствующие заулыбались, окромя ушедших помощников. Лиони поджала губки, чуть опустив в забаве голову. Но вдруг братец пошлепал своими губами и неожиданно распробовал, трава и впрямь была мягкой и ароматной, сразу вскружив голову неопытному новичку, однако состояние воспринялось приятно, стало как-то уютно, спокойно и тоже улыбчиво… В момент наблюдения за манерной Утти в голову нечаянно закралось слово «чертовка», коим сейчас захотелось назвать сею игривую особу. На данный момент Джиму не показался термин плохим, неся в себе шутливый смысл в его понимании. Лиони всё-таки не стала курить, лишь выпив отвара для сна. В итоге братец вдоволь накурился и, прилегая на мягкую спинку сидения, смело вытянул ноги и с неисчезающей улыбкой прикрыл глаза. Потянула сладкая дрёма. Шаслэ разрешил оставить уставшего гостя тут и попросил сестру проводить Лиони. Будучи в жилище, гостья умыла лицо, надела сорочку и, распустив волосы, легла под покрывало. Вот только сон пришел не сразу, невзирая на отвар, видимо, потому что голову ее одолевали светлые, волнующие мысли о необыкновенном мужчине, голова желанно принимала думы и прокручивала их по многу раз. Она уткнулась лицом в подушку и пыталась ощутить его оставшийся запах, затем брала другую и повторяла то же самое словно обезумевшая, но обезумевшая от нечаянно нахлынувшей, как гигантская волна, любви, покрывающей с головой и невольно уносящей в пучину страстей и одновременно нежной романтики. Посреди ночи внезапно почувствовалось движение по покрывалу – прибежал Маю и вдруг забрался на голову спящей, устроившись в ее волосах. Девушка тихо похихикала, не отрываясь от сна. В целом ночь проходила хорошо, в округе стояла тишина и доносилось приятное стрекотание разной живности.

Ранее в сей вечер Изабель вышла на веранду подышать воздухом. За столиком сидел Алекс, рядом стакан с виски и фляга. Увидев даму, он сразу любезно предложил присесть.

– Не желаете? – показал на флягу.

Изабель замешкала, тогда мужчина подвинул к ней свой стакан, сообщив:

– Возьмите, я еще не пил из него. Из фляги как-то попривычнее, – засмеялся.

Женщина поддержала улыбкой, приняла и сразу сделала глоток. От крепости лицо ее немного сморщилось.

– Самый лучший напиток, никакие вина в подметки не годятся, – уверил Алекс и, приподняв флягу, словно молчаливый тост, отпил.

– Посмею согласиться, – поддержала она и вновь глотнула уже со спокойным видом, лишь выдыхая в конце.

– Мистер Уоллес сегодня не вернулся… – произнёс Алекс в рассуждении.

Выражение лица Изабель изменилось в худшую сторону, показалось явное недовольство.

– Ну да… ведь дело касается сестренки… – вымолвила, будто выдавила из себя последнее слово.

– Вижу, вы не очень ладите с мисс Лионеллой, – подметил проницательный собеседник.

Осушив стакан до конца, дама стала мягко постукивать им по столу в намеке. Алекс налил еще, правда она попросила лишь чуть-чуть, стараясь показать несуществующее отсутствие желания выпить. После хорошего глотка последовала речь:

– Мы с мисс Лионеллой из совершенно разного теста, как говорится. Раньше я думала, что Джим на нее не похож, он казался другим, но теперь мнение мое меняется…

– Ну… в любом случае они родные брат и сестра, а значит что-то общее да есть у них… – ответил мужчина. – В целом мисс Уоллес мне показалась хорошим человеком, – неожиданно похвалил.

Изабель издала звук усмешки.

– Мистер Фаррел, вы просто не всё знаете про эту особу… – уверила она с внезапно сильным желанием поделиться.

– Не думаю, что есть нечто такое, что меня бы удивило…

На такие слова Изабель просто раздирало высказаться, и женщина поддалась.

– Какая, по-вашему, хорошая жена оставит своего мужа и пустится без него в дальнее путешествие?.. – вроде как спросила, наведя взгляд с ноткой ехидства.

Право, Алекс слегка смутился.

– Вот этого я не знал. Я вообще сначала полагал, она ассистентка.

Изабель вновь усмехнулась.

– У нее образования то положенного нет, училась на дому пиликать на пианино… – съязвила собеседница. – Куда уж там до медицины… Уверена, Джим не вернулся из-за нее, и где они там только заночевали… на улице под деревом?..

– Не волнуйтесь. Если маски их уже приняли, значит и постель постелили. Быть может, в какой-нибудь палатке…

– Ага. Видимо, мой супруг обучался в лучшем университете страны, чтобы потом пойти в лес в палатку… – неотступно иронизировала дама.

Алекс улыбался, добавлял еще виски, и в итоге Изабель хорошо выпила. Когда она встала, то пошатнулась, мужчина любезно предложил проводить до спальни и, взяв под руку, повел наверх. По пути пара о чем-то обмолвливалась и даже смеялась.

Утром Лиони полила на себя в ванной комнате воды освежиться, стараясь не мочить рану, затем пошла собираться. В зал с фонтаном вошли Камер и его жена, та, что танцевала позади Утти в каменной беседке; звали молодую женщину Лавѝйя, была постарше сестры мужа. Она обладала интересной внешностью, однако на свой вкус. Ее большие карие глаза с хорошими бровями были достаточно далеко посажены и словно припухлые, можно даже сравнить с лягушкой, губы также весьма большие, но не узорные, верхняя смотрелась как сплошная и была чуток шире нижней, а вообще они выглядели, будто «расплывшиеся» по лицу или еще говорят – разварившиеся вареники, щек особых не было, выделялась скуловая кость и особенно была заметна при улыбке, которая слегка похожа на лошадиную, а если сказать мягче, то просто-напросто грубоватая из-за характерного строения челюсти с зубами, к слову, белыми и ровными. В целом на фоне крупных черт лица отличился коротенький мелковатый носик, из-за которого остальное выдающееся привлекало к себе больше внимания. Черные волосы у нее довольно пышные с намеком на курчавость, однако не такую сильную и ярко выраженную, как у Утти, длинна также меньше. Камер появился из выхода позади спящего на сидении, свернувшись калачиком, Джима и пораженно округлил глаза. Лавийе же стало забавно. Очки парня съехали вбок, рот приоткрылся от крепкого здорового сна на свежем воздухе. Они прошли на завтрак, в столовую вбежала суетливая Утти с намерением проследовать дальше на кухню, но старший брат остановил и сразу же серьезно обратился: