Текст книги "Дело о краже артефактов (СИ)"

Автор книги: Евгения Лифантьева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

Отпустив девочку, Иван тяжело вздохнул. Если все слуги будут такими же, то, похоже, мир, в который его занесло, действительно, что-то вроде сказочной страны. Ангелы, а не слуги! Честные, трудолюбивые…

Впрочем, женщин Иван допрашивал только ради того, чтобы не упустить какую-нибудь случайную информацию. Вдруг повезет? Хотя вряд ли кто из них причастен к преступлению.

Следы на клумбе явно принадлежали мужчине. Конечно, можно было предположить, что кто-то из представительниц прекрасного пола, надев мужнины сапоги, решил поправить семейный бюджет с помощью воровства… хотя в это верилось слабо. Ни один нормальный воришка не пойдет на дело, надев неудобную для себя обувь. Вдруг придется убегать? К тому же таинственный копатель оставил цепочку следов, по которой ясно читалось: шаг у него широкий, ноги – длинные. Женщина в обуви на много размеров больше, чем ей нужна, физически не может так широко шагать. Конечно, если это – не помесь баскетболистки с валькирией. Но таких среди служанок не наблюдалось. Все, как на подбор, были миниатюрные, даже пышечка-кухарка не отличалась высоким ростом.

Те же выводы сделал Иван и в отношении тринадцатилетнего Лика Бооти. Пацан выглядел гораздо младше своего возраста – лет на семь, не больше.

– Малыш – долгоживущий, – шепнул сыщику Оорно. – Изрядные способности. У полукровок так бывает: сын почти бесталанных родителей может вырасти в мага, равного по силе древним эльфам. Господин Суволли собирался взяться за его обучение, но теперь… Однако леди Лилиан готова отправить его в императорскую школу в Лапасе.

«Видимо, местный вариант Хагвартса», – предположил Иван, но ничего не сказал, лишь понимающе кивнул.

Юный маг пока не подозревал о ждущей его карьере, зато полностью снял все подозрения со своего отца.

Устарус Бооти ходил с женой и младшим сыном на ярмарку. Они опаздывали вернуться к обеду, поэтому перекусили в городе, в одной из забегаловок. Лику купили сладостей, о чем он радостно сообщил сыщику. Конечно, Бооти могли сговориться и заставить сына врать… но вряд ли даже самый талантливый мальчишка смог так подробно рассказывать, чем они занимались на ярмарке, если не был на ней.

Иван с облегчением записал в протоколе название забегаловки и приметы торговцев, у которых пацану покупали одежду. Конечно, все нужно перепроверить, но считать вором Устаруса Бооти очень не хотелось.

Садовник производил впечатление человека, вполне довольного жизнью. Работа у Суволли давала ему возможность всласть экспериментировать с любимыми цветами. Бывают такие счастливые люди, которые в любом положении находят приятные моменты. Как правило, они не имеют никакого отношения к криминалу. Если и вляпываются, то это будет, скорее всего, убийство по неосторожности или превышение самообороны.

Иван прикинул, какие мотивы могли заставить садовника пойти на воровство. Какой-то никому не известный долг? Например, крупный проигрыш в азартной игре (кстати, во что тут играют на деньги?). Наличие каких-нибудь родственников, попавших в сложную ситуацию? Или местный экзотический вариант: желание удрать от стареющей жены? Хотя жене Устаруса, матушке Арали, как ее звали другие слуги, не было и пятидесяти, и выглядела она, на взгляд Ивана, достаточно молодо. По земным меркам – лет на 35–40. Видимо, в ее жилах тоже была толика эльфийской крови.

«Садовник – деньги?» – записал Иван, понимая, что проверка счетов садовника – последнее, чем он будет озабочивать местных полицейских.

Дворецкий и конюх с самого начала не вызывали подозрения. Они имели артефакты для управления дхорками. Они могли в любую ночь перерыть хоть весь сад. Если до сих пор не покусились на цветы, то вряд ли им пришло бы в голову заняться этим именно в ту ночь, когда убили мага.

Оставалось двое: старший сын садовника Фрас и муж кухарки Веспар Сим. И тот, и другой теоретически могли оказаться в обеденное время около конюшни. И тот, и другой при определенных обстоятельствах могли пойти на воровство. Бунтующий подросток, слишком самостоятельный и амбициозный, чтобы принимать отцовскую философию умеренности, и неизвестно откуда взявшийся приблуда, с виду больше похожий на моряка, чем на сельхозрабочего…

Веспар Сим оказался чистокровным человеком, поэтому выглядел на свои тридцать три, причем изрядно потрепанные. Едва взглянув на помощника конюха, Иван хмыкнул: «Так и есть – контингент».

Шутку о разделении человечества на людей и контингент землянин слышал от одного из старых следователей прокуратуры, «дяди Васи», как его называли коллеги, то биш Василия Степановича Гринько. «Контингент я и во фраке учую, – говорил дядя Вася. – Много их сейчас фрачных, да все одно – контингент». Иван научился «чуять контингент» на третий год работы в прокуратуре.

Оказалось, что эта «чуйка» работает и в иномирье.

Муж поварихи был высок, худощав и улыбчив. Дочерна загорелая кожа, узкое лицо с ранними морщинами, голубые глаза и неопределенно-мышастого цвета волосы… Вроде парень как парень… наверное, должен нравиться девушкам – тем, что без особых претензий. Настораживали какая-то развинченная походка, манера поводить плечами да цепкий настороженный взгляд.

«Как там Акир говорил? – Иван постарался дословно вспомнить реплику конюха. – „Распряг жеребца, а тут как раз она пришла“. Кажется, так». Что делал в тот момент ездивший с хозяином Веспар, Акир не знал. Но, раз жеребец был уже на конюшне, то и муж поварихи – где-то в поместье.

Поэтому Иван начал издалека:

– Куда ты возил господина Суволли утром накануне его смерти?

– В нижний город, к мастерам.

Похоже, это направление разговора понравилось Веспару, поэтому он словоохотливо добавил:

– Есть там чудик один из подгорных. Все они с хозяином какие-то дела затевали. И этот еще, господин Буригаг, что к госпоже Лилиан ходит. Хозяин от гнома довольный вышел, прыгнул в коляску и приказал: «Гони, а то к обеду опоздаем».

– И как, успели?

– Да откуда ж я знаю? Мое дело маленькое: привез господина, завел лошадь во двор, а там Акир разбирается. Я к себе в коттедж пошел.

– Что, прям так – не евши? Или жена тебе дома готовит?

– Почему не евши? Зашел на кухню, взял судки, пошел к себе. У нас в поместье так заведено, что тем слугам, кто в доме не работает, обед в судках дают.

– И кто там был, на кухне-то?

– Моя благоверная да молодой Бооти. Вечно Фраска в доме ошивается, словно не садовник, а лакей какой… Девка приютская забегала, она на стол подавала, прибежала, уцепила супницу – ни здрассти, ни до свиданья, словно не заметила…

– И чего твоя Мергель его не гонит? Видит же, небось, что отлынивает…

– Кто ж ее знает? Фраска ножи точил. Я сам слышал, как Мергелька ему сказала: «Пока все не переточишь, жрать не дам».

Видимо, тема ножей зацепила кухаркиного приймака:

– Вот ты, господин сыщик, можешь понять этих баб? Я ей говорю: «Давай, я сделаю». А она в ответ: «У Фрасика лучше получается, у него руки золотые». Фрасик! Всего-то делов, что прабабка эльфу дала, а гонору, гонору! «Руки золотые!» Зато язык говенный! Ну, я развернулся и пошел в дом…

– А потом?

– Я ж говорю – в дом пошел, поел да спать лег.

«А ведь ты ревнуешь, парень, – мимоходом подумал Иван. – Хотя поговорить с этим дамским угодником тоже нужно».

Утром Фрас должен был работать в саду, но между завтраком и обедом его видели в десятке мест: и на кухне, и на втором этаже около комнат леди Лилиан, и даже возле башни мага.

– Этот лентяй делал вид, что подстригает траву, – скривился дворецкий, когда Иван попросил его вспомнить обо всех встречах в то утро. – Не знаю, чему его учит отец, но Фрас больше мусорил на дорожках, чем ровнял газон. Я сделал ему выговор и обещал серьезно поговорить с Устарусом. Ему пора искать для сына другое место. Садовника из парня не получится, а вот расторопный приказчик – вполне. Фрас, конечно, обиделся на выговор, но перечить не стал, побежал за метлой.

В поисках метлы парень вполне мог оказаться около находящейся в другом конце сада конюшни. Однако, по расчетам старины Оорно, было это гораздо раньше обеденного времени.

Сам Фрас не смог толком вспомнить, что делал в то утро. Впрочем, слова Веспара о ножах подтвердил:

– Ага, тетка Мергель заставила! А мне что – трудно, что ли? Она за это мне вареного языка наложила. Люблю язык с хреном! Язык слугам в тот день не готовили, только на господский стол, но она мне наложила…

Зато парень, оказывается… видел ухажера Клаари!

Иван даже дышать перестал, когда услышал:

– Кого я в тот день видел? В усадьбе – всех видел, и хозяев, и наших… На улице – сначала господина Буригага с дамой, они на его коляске безлошадной приехали, я решетку на центральную аллею открывал, чтобы к парадному крыльцу подкатили… а потом проходил тот эльф, который к Клаари клеился.

– Какой эльф?

– А я знаю? Какой-то благородный. Я его два раза до того видел. Один раз, когда они в сокровищнице… ну, где у хозяина черепки всякие под стеклом… они с Клаари шушукались. Она ему кофе принесла, а он ее за руку взял и посадил рядом с собой на кресло. Нет, не целовались… Один раз поцеловал в щечку – и все. Они что-то между собой говорили, только я не слышал. И еще раз до этого видел в городе…

– Где в городе?

– На ярмарке, возле ювелирных лавок.

– А в то утро эльф заходил в дом?

– Нет, он по улице шел. Даже не посмотрел на крыльцо.

– Куда шел? В какую сторону?

– К реке.

– А когда ты его с Клаари видел?

– Дней пять назад… или шесть…

– А что тебя на парадную лестницу понесло? Господина Суволли встречал?

– Нет, госпожа Лилиан приказала поставить возле парадного крыльца пустые горшки для ливейских деревьев. Знаете, такие, похожие на моток каната в цветочках. Они сейчас модные. Продают их с комом земли… Для них надо горшки ставить, а то с деревом не утащишь…

К сожалению, внешность служанкиного ухажера Фрас описать не смог. Запомнил только светлые волосы да модные туфли:

– Точно как у вас, господин сыщик – блестящие и ваксить не надо. Пелка-чистильщик из-за таких ботинок раз по шее получил. Сел к нему какой-то хлыщ, ну, Пелка – сразу ваксой. А тот ему – по шее. Говорит: «Дурак деревенский, это же кримский лак, их не ваксой надо, а нежненько, чистой тряпочкой». А Пелка до тех пор ни разу про этот жабий лак не слыхал, откуда ж ему знать, как надо! Так хлыщ заставил всю ваксу содрать, чтобы ни пятнышка не осталось, но не заплатил! Вот ведь гад!

– Гад, – согласился Иван, пытаясь сообразить: что ему делать с ценной информацией о том, что в этом мире только-только изобрели технологию лакировки кожи?

– А где твой Пелка работает? У него свое постоянное место, или он по всему городу бегает?

– Как не быть места? Есть, конечно! У них, чистильщиков, это строго. На чужом участке сядешь – можно и по шее получить. Пелка возле Фиалковой пустоши обретается, там, где богатые улицы. Сам-то он с матерью в овраге живет, ну, там, где копани, от пустоши недалеко.

Иван насторожился:

– Возле Фиалковой пустоши, говоришь? А можешь меня с Пелкой свести? Я отблагодарю…

– Почему нет? – пожал плечами мальчишка. – А куда его позвать? В полицию ему идти не с руки, пацаны не поймут.

Иван задумался:

– Даже не знаю. Я не местный. Где тут есть такой уголок, чтобы и вам с Пелкой можно было зайти, и от полиции недалеко?

– Разве что на ярмарке? Знаете что? Приходите вечером, после седьмой склянки, в кондитерскую Мишана. Спросите – про нее все знают.

Глава 18

Вся эта глава посвящена цветам.

Как успел поведать Пфалирон, если смотреть на ярмарочную площадь сверху, то она представляет из себя правильный квадрат. Центр занимает Главный Дом, в котором находится Парадный Зал. Маленький полицейский, рассказывая о ярмарке, умудрялся произносить слова так, что сразу становилось ясно: каждое из них нужно писать с большой буквы.

В Парадном Зале давали концерты заезжие знаменитости. В расположенных по периметру Главного Дома конторах заключали сделки на крупные поставки, здесь же их регистрировали. Было там еще несколько ресторанов, самых дорогих в городе.

Главный Дом окружали Цветочный Дом, Оружейный Дом, Дом Ювелиров, Пивной Дом и многочисленные павильоны помельче. Но возведенные из камня торговые ряды не могли вместить всех продавцов, поэтому на некотором расстоянии от ограды, окружающей «чистую» часть ярмарки, теснились шатры, палатки, навесы… Кто-то принес с собой складной столик или ящик, кому-то хватало и расстеленного на брусчатке коврика. В узких улочках, вливавшихся в ярмарочную площадь, было шумно, многолюдно и многоцветно, здесь толклась непритязательная публика из окрестных деревень, здесь гостя оглушала музыка многочисленных оркестриков и крики зазывал.

Оставив коляску на набережной, Иван зашагал к Главному Дому. Обоняние его ошеломили запахи из разнообразных обжорок, на голову посыпались конфетти и серпантин.

«И как в этом бразильском карнавале найти свидетелей? – пробормотала та часть сознания, которая воспринимала происходящее как реальность. – Будь все это моей фантазией, я бы ни в жизнь не стал придумывать такой бардак!»

«Это наша Тень! Мы боимся Хаоса, мы считаем Порядок – хорошим, правильным, а Хаос подавляем. Но наши страхи реализуются!» – с замогильным подвывом откликнулся другой внутренний голос.

«Идиоты! Помните убийство в День города? Тогда тоже все в управлении матерились: вроде народу везде – толпами, а никто ничего не видел. Мы вспомнили тот случай», – прохихикал третий.

«Какая разница, – вздохнул Иван, уже начавший привыкать к разудалой компании в своей голове. – Главное, что тут действительно легко затеряться».

К счастью, внутри ограды, окружавшей каменные здания, никаких бродячих артистов не было. Землянин оглянулся, пытаясь понять, где тот Цветочный Дом, о котором было столько разговоров.

Вдруг за спиной раздалось:

– Господин Турин!

Иван вздрогнул от неожиданности, но сразу же расслабился – к нему спешил Пфалирон в сопровождении какого-то сухонького старичка.

– Господин Турин! – повторил маленький полицейский, отдуваясь после бега. – Я пытаюсь догнать вас от самого входа!

– Что вы тут делаете? – удивился Иван. – Вы же отправились отдыхать…

– Какой отдых! – воскликнул Пфалирон.

И добавил смущенно, словно признаваясь в каком-то проступке:

– Я подремал пару склянок, потом решил, что нужно бы поговорить со стариной Мисси…

Старичок, до этого молча стоявший в сторонке, кивнул:

– Мисси Тоорли, к вашим услугам.

Голос у старичка оказался неожиданно густым, богатым на интонации.

– Мисси крутится тут круглый год, он – не самый богатый торговец, но с тех пор, как… в общем, Мисси тут всех знает, и его знают. Кто не знает старину Мисси? Если кто и может нам помочь, так это только он!

Иван перевел удивленный взгляд с Пфалирона на его спутника. Новый знакомец выглядел божьим одуванчиком. Как он мог помочь полиции?

– Мисси – лучший специалист по наружной слежке в Кнааке, – продолжил маленький сыщик. – Он – Тень… Давно не на службе, но Тень остается Тенью на всю жизнь.

Ничего не понявший Иван кивнул. Торговец? Тень? Это что – раса или профессия? Или подавляемая часть личности, о которой толдычили начитавшиеся статей по психологии осколки его сознания? Чьей личности?

– Я попросил Мисси помочь вам тут освоиться…

Несмотря на то, что землянин ничего не понял, он решил, что гид на ярмарке не помешает.

– Очень приятно, – произнес сыщик. – Олаф Дурин – к вашим услугам. Давайте прогуляемся по Цветочному Дому. Вы сможете меня сопровождать?

– Конечно, конечно! – улыбнулся старик.

А Пфалирон шаркнул ножкой и откланялся:

– А я побегу… еще надо… Господин Томот надеется, что к концу послеобеденного отдыха вы посетите Управление!

Цветочный Дом пах. Ощущение было такое, как будто внутри павильона разбился грузовик с парфюмерией.

Иван постоял несколько минут, принюхиваясь и промаргиваясь.

Теперь можно было двигаться дальше.

Изнутри павильон походил на тропический лес. Центр здания занимал большой зал, по периметру шли трехэтажные галереи, увитые лианами. И везде – на полу, на оградах балюстрад, на стенах, на окнах – благоухали цветы. Горшки с растениями стояли на подиумах разной высоты и свисали на блестящих цепочках с потолочных балок. Посреди зала, доставая почти до крыши, росло несколько пальм.

А вот продавцов среди этого зеленого царства было почти не видно. То из-за одного, то из-за другого куста доносились обрывки разговоров, смысл которых сыщик почти не понимал – они были слишком специфические.

Иван попросил провожатого показать цветы, луковицы которых украли в поместье.

– Мне говорили, что это были голубые нарциссы. Многие тут торгуют такими?

– Нарцисс – цветок не редкий. Но если говорить о голубых… не помните название сорта?

– «Синий янтарь».

– Значит, нам к Ибгану. Магоемкие редкости – у него.

Старичок повел Ивана к лестнице, по которой можно было подняться на галереи. На втором этаже вдоль стены тянулись стеклянные витрины, заполненные цветочными луковицами. Возле перил, ограждавших галерею – стойки с горшечными растениями. По сравнению с буйством зелени внизу эти цветы выглядели этакими скромниками, которые случайно затесались в компанию щеголей.

Увидев, что Иван рассматривает луковицы, к нему бросился приказчик:

– Вас интересуют витороли? Каллы? Блеанды? Гиппоаструмы? Маракалы? Вивьены?

– Нет, – покачал головой сыщик. – Только нарциссы. Сорт «Синий янтарь» или что-нибудь вроде того…

Приказчик назвал цену – у землянина чуть не отвалилась челюсть. Примерно столько же хозяйка пансиона, в котором остановился сыщик, брала за неделю. Стало понятно, ради чего рисковал похититель. Садовник сказал, что исчезло около пяти дюжин луковиц. Если продать их по настоящей цене, хватит на год не особо роскошной жизни.

Иван не был стеснен в средствах, поэтому кивнул:

– Покажите, что у вас есть.

Приказчик метнулся в сторону малоприметной двери и через миг появился с небольшим горшочком в руках:

– Вот, смотрите, какой здоровый, крепкий росток! А какой цвет бутона!

Иван воззрился на пяток узких листьев и несколько сине-зеленых палочек с утолщениями на концах.

– Неплох, неплох, – закивал Мисси. – Не самый лучший из тех, что мне доводилось видеть, но неплох.

– Мы привезли партию из Лаасса, – с энтузиазмом продолжил приказчик. – Лаас есть Лаас, там умеют бережно относиться к растениям. Первый цветок распустится дней через пять-шесть, уже видно четыре цветоноса, но не сомневаюсь, что их будет не менее восьми, это тридцать дней беспрерывного цветения!

Отсчитывая деньги, Иван чувствовал себя полным идиотом.

– Господин Тоорли, подскажите, где тут можно поговорить без лишних ушей и заодно перекусить? – спросил сыщик.

– В ресторации у Птиа, – ответил Мисси. – А зачем вы купили растение?

Иван вспомнил свое вранье в пансионе:

– Крестная просила привезти каких-нибудь редких нарциссов. Она у меня увлекается цветами. Только я не ожидал, что этот «Синий янтарь», пропавший из поместья Суволли, может столько стоить. Теперь буду бояться, как бы не загубить цветок.

– Ну, это еще не самый дорогой сорт, – снисходительно улыбнулся старик. – Впрочем, если вы вообще не имели дела с растениями, то вам повезло. Цветущие нарциссы неприхотливы. Уход несложный, поставьте горшок на окно и поливайте раз в три дня. Главное – успейте вручить подарок до того времени, как потребуется пересадка. Если ваша крестная увлекается цветами, то она должна знать, что делать.

– Конечно-конечно! – закивал Иван.

Внезапно он испытал странное ощущение. Вранье о пожилой даме, живущей в маленьком домике на окраине столицы, даже можно сказать – в пригороде, застроенном не роскошными, но вполне добротными виллами, тонущими в зелени садов, вдруг показалось самой что ни на есть правдой. Землянин воочию представил старушку, похожую на миссис Марпл, деловито копающую землю в ухоженном цветнике:

– Крестная прекрасно разбирается в цветоводстве! Она – из долгоживущих, немного владеет магией земли. К сожалению, я почти никогда не слушал ее, когда она рассказывала о своих успехах в разведении нарциссов и прочих тюльпанов… а сейчас бы эти знания мне очень помогли.

– Спрашивайте – надеюсь, что могу сообщить не меньше, чем она, – щедро предложил господин Мисси.

На ярмарке не могло не быть заведения, похожего на ресторацию Птиа: небольшой общий зал с крохотной эстрадой, и множество отдельных кабинетов, отделенных от прохода глухими занавесями. Место, созданное для приватных переговоров и заключения сделок.

– Я ни разу не был здесь, на юге, – изобразив смущение, сказал Иван. – Поэтому попрошу вас, господин Мисси, об услуге: сделайте заказ на двоих, а я оплачу. Я не знаю, чем славятся ваши места.

Старик усмехнулся и назвал официанту несколько блюд. То, что принесли, оказалось действительно вкусно. Впрочем, Иван давно проголодался, поэтому предпочел суп разговору. Только когда подали второе, он начал рассуждать вслух:

– Сомневаюсь, что воришка собирался торговать своей добычей в розницу. Значит, хотел продать оптом. Но вряд ли кто-то даст ему реальную цену.

– Хорошо, если треть заплатят, – согласился старик. – Но деньги все равно немалые.

– А все-таки – почему эти нарциссы такие дорогие? И еще… понятно: то, купил я, – не из поместья Суволли… Несколько дней назад там были отцветшие луковицы, а мой красавец не успел бы вырасти.

– Конечно, – снова кивнул Мисси. – Не станет Ибган торговать краденым. Он – достаточно хороший маг, чтобы правильно заморозить луковицы, но…

– Кстати, а зачем их морозят? – перебил старика Иван.

Господин Мисси начал издалека:

– «Синий янтарь», как и все голубые нарциссы, родом с Абинского плоскогорья. Он – самый древний, можно сказать, дикорос. Были выведены еще три сорта: «Небесный корабль», «Мавелли» и «Ледяная чаша». Они различаются оттенком и формой лепестков. У «Мавелли» лепестки махровые, у «Ледяной чаши» – сросшиеся, так что цветок действительно похож на резную чашу… впрочем, это, думаю, вам не важно.

Иван неопределенно пожал плечами:

– Для дела, наверное, не важно, но интересно. Оказывается, в цветоводстве столько тонкостей!

Старичок лукаво улыбнулся:

– Если я начну рассказывать обо всех тонкостях, то мы никогда не закончим. Так вот, климат на плоскогорье суровый, снег не тает по полугоду. Нарциссы расцветают весной, за лето от старой луковицы отпочковываются «детки», которые будут сидеть в земле еще три года, давая лишь листья. Если такую «семейку» не рассадить, через пару лет старая луковица гибнет. Если выкапывать и разделять, то каждая луковица может цвести лет десять подряд.

– Понятно, – сообразил Иван. – Тепло после мороза – сигнал, что зима миновала и можно цвести. Но при чем тут магия? Разве ледники – такая уж редкость в южных провинциях?

– Для того, чтобы вырос настоящий «Синий янтарь», холода мало. Плоскогорье не зря называют проклятыми землями. Те заклинания, что творили во время войны, по сей день отравляют и воздух, и почву. Отголоски древней магии опасны… до сих пор опасны. Растения, которые смогли выжить, изменили свойства. Вряд ли вы были на Абинском плоскогорье. Я как-то попал туда… не по своей воле…. Впрочем, это тоже не важно. Удивительно красивое и… жуткое место. Весенними ночами луга мерцают и переливаются в темноте, они залиты мертвенным светом, слово души неупокоенных вернулись на землю и требуют отмщения. Даже при свете дня голубые лепестки тысяч и тысяч нарциссов кажутся мертвенными… чудовищными, даже отвратительными. Там, на высокогорных лугах, по-настоящему понимаешь, что означают слова: «Красота смерти». Восхищение и ужас… Но любителей редкостей это никогда не останавливало.

– Да вы – поэт, дорогой Мисси, – улыбнулся Иван.

– Цветы – сами по себе поэзия, – старик сделал паузу, отхлебнув вина. – Но слушайте дальше. Жить на плоскогорьях невозможно. Колонисты несколько раз пытались селиться там, но каждого, кто провел на проклятых землях год или больше, поражает тяжелая болезнь. Бедняга буквально сгнивает заживо. Но за пару дюжин дней древняя магия не успевает проникнуть в кровь, поэтому охотники в погоне за дичью поднимаются до края ледников. Они-то первыми и рассказали о прекрасных лугах, которые по весне покрываются голубыми цветами, мерцающими в ночи, словно далекие звезды. О проклятых землях сочинили много сказок, но эта оказалась правдой. Нашлись те, кто был готов ради редкого цветка рисковать здоровьем. Лет сорок назад голубые нарциссы появились в коллекциях у любителей. Но вот незадача: высаженные в другую землю, цветы постепенно менялись… мы называем это – израстались. Если ежегодно разделять луковицы, то старая будет давать голубые цветы, а «детки» – сначала чуть более бледные, а затем – обычные белые, каких полно в любом деревенском палисаднике.

Господин Мисси снова сделал паузу, глядя на собеседника так, словно говорил: «И что вы на это скажете?»

– Кажется, я догадываюсь, в чем дело, – сообразил Иван. – Недавно я познакомился с одним пожилым эльфом… лорд Морис – он владеет землями где-то в окрестностях Кнакка, а сейчас живет в том же пансионате, в котором я остановился…

– О! Кто не знает старого лорда! – воскликнул Мисси. – Он – лучший из тех, кого я знаю, знаток растительных редкостей. Если вам понадобятся какие-то консультации, то обратитесь лучше к нему, чем ко мне.

– Недавно он рассказывал о том, как темная магия влияет на растения…

– Значит, вы понимаете, в чем дело, – старик поднял бокал и сделал движение, словно предлагал чокнуться. – Для того, чтобы лепестки нарциссов приобрели нужную окраску, на луковицы нужно воздействовать заклинаниями… я – не маг, но это – что-то вроде тех боевых плетений, которые использовали темные маги, только очень слабых. Главная сложность в том, что среди цветоводов почти нет знатоков темной магии, даже ее разрешенных разделов. Понадобилось больше двадцати лет, чтобы научиться сохранять свойства цветка и в следующих поколениях. После того, как нарциссы отцветают, маг создает вокруг луковиц силовой «кокон», в котором заключены эманации смерти. При этом луковицы остаются в земле, растут, обзаводятся «детками»… на это нужно сорок один день. Потом луковицы выкапывают, разделяют и охлаждают…

– Понятно-понятно! – закивал Иван. – Господин Суволли интересовался темной магией, в разрешенных пределах, конечно. А его дочь обожает цветы.

– О том, что у господина Суволли есть голубые нарциссы, разговоры шли давно…

Иван задумчиво поковырял ложечкой в креманке с ягодным десертом:

– Я не думал, что выращивание этих цветов – такое сложное дело. Получается, что для того, чтобы продать луковицы хотя бы за треть цены, вор был вынужден признаться скупщику в том, что украл их у мага. Не станет же он проращивать их и дожидаться, когда появится бутон? Значит, кто-то из местных торговцев способен купить такой грязный товар? Особенно после убийства…

– Не Ибган. Но есть несколько – тех, в ком я не уверен. Перепродажа сулит большие барыши, ведь можно выдать краденые луковицы за те, что выращены в известных питомниках, в том же Лаасе. Кнакк – не единственное в империи место, где торгуют цветами.

Землянин тяжело вздохнул и залпом выпил остатки вина:

– Что поделать, природа разумных порочна. Думаю, что вор мог иметь предварительную договоренность с кем-то из торговцев. Это означает, что ему теперь нет нужды появляться в Цветочном Доме. Он может передать товар в любом другом месте…

Господин Мисси кивнул:

– Согласен.

– Значит, нужно присмотреть за теми торговцами, кто, по вашему мнению, не побрезгует краденым. Встречи с ним будет искать один из слуг Суволли… я даже могу даже сказать, кто это будет – Веспар Сим. Это помощник конюха. Высокий жилистый парень, загорелый, волосы темно-русые, глаза голубые, уши округлые, в мочке левого – золотое колечко, лицо удлиненное, нос с горбинкой, губы тонкие, носит небольшие усики. Да, на среднем пальце левой руки – кольцо из темно-серого металла с красным непрозрачным камнем-печаткой. Камень гладкий, без рисунка.

Старик на мгновение прикрыл глаза:

– Кажется, я как-то видел его на козлах коляски господина Суволли.

– Прекрасно! – обрадовался Иван. – Значит, присмотрите за местными дельцами?

Господин Мисси рассмеялся:

– Какие вы в полиции все одинаковые! О том же просил меня малыш Мулорит. Постараюсь сделать все от меня зависящее.

Глава 19

Ждать да догонять труднее всего.

– Теперь остается только ждать, – вздохнул начальник полиции после того, как Иван доложил о том, чем занимался утром.

В полицейское управление землянин поехал сразу после обеда. Хотелось, конечно, побродить по ярмарке. В таких местах можно узнать о мире гораздо больше, чем из десятка учебников. Но время поджимало, господин Томот ждал к «концу послеобеденных склянок», как выразился Пфалирон, и Иван постарался не опаздывать.

– Чего ждать? – удивился Иван. – Берем этого Сима, вытрясаем из него показания, обыскиваем имение…

Пфалирон уставился на сыщика как на сумасшедшего:

– Как вы себе это представляете? Обыскать все имение? К тому же – вдруг вы ошиблись? Вдруг не Веспар Сим?

– Никто другой не мог слышать разговора Клаари с конюхом. Во время обеда все, кроме Акира, его жены, Клаари и Сима были на глазах друг у друга или вне имения. Бооти с младшим сыном – на ярмарке, они вернулись домой ближе к ужину. Оорно видел, как они выходили из наемного экипажа. Кухарка, старшие дети Бооти и Сильвия – на кухне, причем Сильвия сновала в столовую – подавала перемены блюд, ее видели и хозяева. Фрас Бооти, которого я заподозрил в первую очередь, сначала точил ножи, потом ел, его покормили на кухне потому, что родителей не было дома, потом помогал сестре мыть посуду. Все утро он мотался по поместью, но ни перед самым обедом, ни во время обеда с кухни не выходил. Кухарка заставила парня переточить все ножи, а это – дело долгое. Оорно – в столовой вместе с хозяевами. Остается только Сим и жена Акира, но она мала ростом, у нее маленькие ноги, к тому же она еще и прихрамывает. Она не могла оставить тех следов, которые я нашел на клумбе. Приди ей в голову фантазия обуть мужские сапоги – упадет через два шага. Так что остается Сим.

– Почему во время обеда? – перебил Ивана Мулорит. – Акир говорит, что Клаари подходила к нему перед обедом…

– Дурак этот Акир, – отмахнулся сыщик. – Он что, на часы смотрел? Акир сам еще не ел, вот и сказал: «К обеду шло». А Леди Лилиан сказала, что отец появился к началу обеда. Пришел, когда все уже сидели за столом и начали подавать закуски. Причем он успел переодеться, значит, заходил на какое-то время в свою комнату.

– За это время Сим вполне мог успеть загнать коляску во двор и заглянуть на кухню, – кивнул господин Томот.

Иван, почувствовав поддержку начальника полиции, принялся рассказывать так, словно сам присутствовал в поместье: