Текст книги "Дело о краже артефактов (СИ)"

Автор книги: Евгения Лифантьева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)

Annotation

Все попаданцы как попаданцы. Одни становятся великими воинами или магами, другие дают Сталину из-под кровати дельные советы… Мой попадает в магический мир, но вынужден работать по основной специальности, не получив ни капли способностей к магии.

Евгения Лифантьева

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Эпилог

Евгения Лифантьева

Дело о краже артефактов

Глава 1

Попаданцы попадают в Иномирье по-разному. Наш герой попал самым банальным образом.

Занавес уже опустили, но зрители несколько раз вызывали актеров на поклон.

Публика стосковалась по классической драматургии. На профессиональных сценах ставили пьесы слишком сложные – или слишком экстремальные – чтобы заинтересовать людей, для которых мода не имеет особого значения.

Режиссер любительского театра Ольга Давидовна Мельденбург ощутила это настроение и поставила добрую старую «Ярмарку тщеславия». История о нищей авантюристке и честолюбивых богачах вдруг оказалась на удивление злободневной.

Зрители рукоплескали.

Артисты кланялись.

Но все когда-нибудь заканчивается, и постепенно свет на сцене начал гаснуть, намекая зрителям на то, что пора и честь знать. Актеры скрылись за кулисами.

Коридор, ведущий к комнатам для репетиций, сильно отличался от недавно отремонтированного зала. Здесь крашенные в унылый зеленый цвет стены пятнали ржавые потеки, потолок был серым от пыли и паутины, а двери комнат носили следы многократной смены замков.

Иван Турин, игравший Питта Кроули-Младшего, спешил домой. Поэтому он стремительно прошел по коридору, быстро распахнул дверь мужской раздевалки и вдруг замер на пороге.

– Э-э-э!

Молодой человек сумел сдержаться и не произнести вслух те слова, которые готовы были сорваться с языка. Следом за ним шла сама Ольга Давидовна, а эта милая старушка относилась к редкому сорту женщин, в присутствии которых все мужчины невольно вспоминают о правилах хорошего тона. Таким, как она, всегда уступают место, перед ними открывают дверь, подают стул или пальто. А уж выругаться рядом с Ольгой Давидовной не позволял себе даже сантехник ДК дядя Сеня, который в другом окружении разговаривал исключительно на русском матерном.

Поэтому Иван издал булькающий звук, шумно выдохнул и растерянно взглянул на Ольгу Давидовну:

– И как это?

Артисты столпились около двери, не решаясь зайти в комнату.

Случившееся действительно описывалось только в нецензурных выражениях.

Сколько существовала во Дворце культуры «Студия Ольги Мельденбург», столько же самодеятельные артисты пользовалась этой гримеркой. В углу комнаты на стене всегда висел огнетушитель. К нему привыкли. Никто не задумывался, заряжен ли он или существует только как деталь интерьера, нужная для показа каким-нибудь проверяющим. Порой, когда не хватало места на вешалках, за кронштейн, на котором удерживался огнетушитель, цепляли плечики с костюмами. Иногда о ту же железяку открывали бутылки пива. На Новый год огнетушитель украшали блескучим «дождем».

Короче, огнетушитель представлял собой предмет привычный, совершенно неподвижный и абсолютно безопасный.

И вот теперь красный баллон, сдавленно шипя, подрагивал посреди комнаты, стоящий рядом стул был погребен под сугробом пены, а на стене красовалась большая дыра от вывалившегося кронштейна.

– Ни… чего себе! – произнесла хорошенькая девушка, игравшая Бекки. – Как же ты теперь, прокурор?

– Я не прокурор, я – следователь! – Иван привычно поправил любившую пошутить над его профессией хохотушку. – Не знаю, как… Вот невезуха!

– Видать, не твой день, Ванька! – пробасил парень с небольшой бородкой, игравший Джорджа Осборна.

– Похоже на то, – кивнул Иван.

Действительно, день не заладился с самого утра. Сначала – сюрприз с непонятно по каким причинам отправленным на доследование совершенно ясным делом. Потом Турин проторчал на совещании у прокурора гораздо дольше, чем рассчитывал, поэтому едва успел к началу спектакля. Примчался во Дворец культуры за несколько минут до первого звонка. Свободных вешалок в гримерке не осталось, и Иван, переодеваясь, побросал «уличные» вещи на стул.

На тот самый стул, что теперь залит пеной.

Ольга Давидовна с сочувствием взглянула на парня и вздохнула:

– Придется, Ваня, тебе идти домой прямо так. Костюм на репетицию принесешь.

– Представляю, как на меня смотреть будут, – мрачно пробурчал Иван.

Он наконец-то решительно подошел к огнетушителю, поднял его и дернул рукоять, заставляя замолчать:

– И ведь почти пустой был! Интересно, в химчистке эту гадость отстирают?

– Должны, – неуверенно предположила девушка, игравшая Бекки.

Молодой человек, морщась, извлек из груды пены брюки и рубашку:

– Во что сложить? У кого-нибудь лишний пакет есть?

– Танюш, принеси, пожалуйста, саквояж, – приказала Ольга Давидовна. – Тот, из второго акта.

Пока женская часть труппы паковала грязную одежду в пакеты и укладывала в саквояж, Иван подошел к большому зеркалу, имеющемуся в каждой гримерке.

Из поцарапанной рамы на него смотрел молодой джентльмен, одетый по моде первой половины девятнадцатого века. Хотя… все же этот костюм нельзя назвать модным даже для того времени. Скорее – повседневная одежда зажиточного помещика, не особо роскошная, но и не бедная. Добротный серый сюртук, парчовый, но неброской расцветки жилет, на шее – завязанный мягким бантом платок, тоже не яркий: лиловый с серебристой «искрой». Рейтузы со штрипками, из тех, которые можно надеть и с ботинками, и под кавалерийские сапоги, – серые, в мелкую полоску. Лаковые туфли.

Хорошенькая девушка в платье с буфами, подкравшись со спины к обитателю Зазеркалья, насадила ему на голову черный шелковый цилиндр и протянула большой саквояж.

– Фрик, – безнадежно вздохнул Иван.

– Не переживай, сейчас молодежь как только не одевается, – подбодрила его Ольга Давидовна.

– Те, кто так одевается, не работает в следственном комитете, – еще печальнее произнес молодой человек. – Ладно, я пошел!

* * *

Как ни убеждал себя Турин, что в его одежде нет ничего непристойного, он все же не решился пойти на автобусную остановку. Там наверняка, несмотря на поздний час, толпятся еще не разъехавшиеся по домам зрители.

Он немного постоял на крыльце ДК, прикидывая, не вызвать ли такси.

Но ночной воздух показался на удивление теплым, напоенным ароматом душистого табака, растущего на окрестных клумбах. Почти полная луна заливала улицы голубоватым и немного таинственным светом, а с реки доносился плеск весел.

Досада из-за неприятности с огнетушителем куда-то улетучилась.

Иван вздохнул облегченно и пошел в сторону кремля, чьи стены, словно сахарные, блестели на фоне ночного неба.

Как известно, многие города строились вокруг замков, а в России – кремлей. Именно так возник и город N. Кремль стоит на берегу реки, которая делает тут петлю, огибая высокий холм. Со стороны главных ворот внутрь бывшей «княжеской резиденции» ведет удобная дорога, а от речного берега древние стены отделяет заросший густыми кустами обрыв. Впрочем, непролазными они кажутся только тому, кто не провел детство, играя тут в «войнушку».

Иван прекрасно знал все тропинки, по которым можно пробраться по откосу до застроенного одноэтажными домишками северного склона холма, который в народе называют «вал». Миновав частный сектор, больше похожий на деревню, неожиданно оказываешься в самом центре города. Там, в одной из «сталинок», и жил Иван, так что дорога вдоль реки заняла бы у него минут тридцать-сорок, не больше. Не такое уж большое расстояние для прогулки теплой сентябрьской ночью.

Правда, «вал» регулярно фигурировал в криминальных сводках. Но сейчас это меньше всего беспокоило Ивана. Главное – на кривоватых улочках частного сектора почти не было фонарей. Так что если кто и увидит его в темноте, то примет за предвестника белой горячки, а не за потенциальную жертву ограбления. К тому же Иван, когда учился в академии МВД, считался одним из лучших рукопашников на своем курсе. Он не сомневался в том, что без труда раскидает пару-тройку пьянчуг или наркоманов. Однако, следуя полезному правилу «береженого Бог бережет», он не стал класть табельный пистолет в саквояж, надев кобуру под сюртук.

* * *

Но дойти до «вала» Ивану не удалось.

Любуясь с высоты откоса отблесками луны на поверхности реки, он бодро шагал по тропинке вдоль стены, и…

Остановился в недоумении.

– Блин! Глюки что ли?

Теперь, когда рядом не было Ольги Давыдовны, Иван мог прокомментировать вслух то, что увидел, именно в тех выражениях, которых оно заслуживало.

То, что он увидел, не могло быть реальностью.

В стене кремля, там, где еще пару дней назад была только оштукатуренная кирпичная кладка, появилась металлическая дверь!

Нет, конечно, дверь – это не летающая тарелка. Нормальное явление.

Однако Иван еще мальчишкой облазил тут все вдоль и поперек и прекрасно знал, что со стороны обрыва – пятиметровой толщины кирпичная стена, превратившихся со временем в монолит. Для того, чтобы проделать в ней проем, нужно, как минимум, горнопроходческое оборудование. Или – направленный взрыв. Но кремль – культурный памятник федерального значения, и никто не позволит его дырявить!

Не было с этой стороны никаких проходов! И не должно быть! Если какие-нибудь умники из горадминистрации и решились бы на такое, то защитники архитектурных ценностей давно бы забросали жалобами все возможные и невозможные инстанции.

И все же!

Вот она – дверь! И выглядит так, словно появилась тут в момент постройки кремля.

Подойдя поближе, Иван заметил, что створка приоткрыта, а из щели сочится слабый свет. Не понимая, что происходит, Турин ухватился за ручку и потянул на себя тяжелую металлическую плиту. За ней оказался сводчатый коридор, в дальнем конце которого в полутьме угадывалась еще одна дверь.

Только свойственная Ивану тяга к порядку заставила его шагнуть внутрь крепостной стены: неизвестно откуда появившийся проход ощущался как угроза незыблемости мира.

Машинально поправив кобуру, молодой человек прошел пару метров и вздрогнул от грохота захлопнувшейся створки. Он метнулся назад, ударил в металл плечом, но дверь и не думала подаваться.

– Вот черт!

Оставался лишь один путь – вперед. Прикинув, что проход должен вывести куда-то в район княжих палат, Иван подумал, что маршрут до дома через кремль даже ближе, чем через «Вал».

К счастью, проем в конце коридора закрывала лишь легкая деревянная створка. Она распахнулась от первого же толчка. Иван шагнул наружу – и почти ослеп от яркого света. Когда он открыл глаза, то никакой стены за его спиной не было. Он стоял посреди залитой полуденным солнцем улицы. А прямо перед Иваном находилось нечто, что окончательно уверило его, что или с ним самим, или с миром случилось что-то не то.

* * *

Больше всего это «нечто» напоминало гигантскую ящерицу, вставшую на задние лапы. Точнее даже не ящерицу, а нечто вроде тираннозавра. Не такого большого, как в «Парке Юрского периода», но не ниже двухэтажного дома. От стандартного экспоната-реконструкции в палеонтологическом музее зверь отличался тем, что был жив. В остальном же – тираннозавр тираннозавром: похожая на чемодан квадратная морда, усеянные острыми зубами челюсти, мощные задние лапы и непропорционально маленькие передние, по-детски трогательно сложенные на груди.

– О! Ё! – выдохнул Иван и попятился.

«Тираннозавр» дернул шеей, всхрапнул, как запаленная лошадь, и тоже сдал назад.

Только теперь стало видно, что зверь не просто так разгуливает по улице. На животном имеется то, что молодой человек классифицирвал как сбрую, хомут и оглобли. Конструкция из дерева и кожаных ремней была, конечно, гораздо больше того, что прикрепляют к лошади, но принципиально ничем не отличалась. Животное было запряжено в нечто – не в телегу или карету, а в маленький домик, вроде строительного вагончика, только без колес. В его стенах имелось несколько круглых окон, закрытых изнутри кружевными занавесями.

– Ё! – выпалил Иван и вдруг сообразил, что конструкция вполне может быть каким-то транспортным средством. Отсутствие колес, конечно, странно, но у саней их тоже нет. А значит, он сам, как идиот, стоит на проезжей части и мешает движению общественного транспорта.

Почему общественного, Иван не знал. Но привычные канцелярские штампы, устроившие чехарду в его мозгах, спасли от паники. Иначе бы он точно заорал дурным голосом и побежал, куда глаза глядят, паля во все стороны.

Однако стоять столбом посреди улицы – тоже не лучшая идея. Иван решил, что разумнее будет убраться подальше от зверюги. Не важно – тиран он или нет, рэкс или еще какая венценосная гадость, а челюсти такие, что того и гляди головы не досчитаешься.

«Конечно я сошел с ума, – прошептал Иван. – Но это не значит, что надо бросаться на первую попавшуюся ящерицу-переростка».

Он сделал несколько осторожных шагов по направлению к ближайшему дому. Животное, казалось, только этого и ждало. Вернее, не оно, а сидящий на крыше «бытовки» кучер, которого Иван увидел только сейчас. Мужик что-то крикнул, в спину «тираннозавра» ударила молния, в воздухе запахло озоном. Ящерица зарычала, взвыла и прыгнула вперед. Домик приподнялся, завис в полуметре над землей, качнулся и тронулся с места. Иван успел заметить, как шелохнулась занавеска на одном из окон, и из-за нее показалось милое девичье личико, потом увидел металлическую лесенку на задней стене домика, ведущую на крышу, которая служила чем-то вроде грузового отсека – чемоданы, коробки, корзины, увязанные блестящей сетью… Но уже на расстоянии пары кварталов «динозавромобиль» набрал такую скорость, что рассмотреть что-то было невозможно, и вскоре скрылся за поворотом.

– Уф! – сказал Иван.

Ругаться сил больше не было.

– Итак, что мы имеем? – пробормотал Турин. – Вводные: город, предположительно, среднеевропейский… трехэтажные дома без палисадников, построены вплотную друг к другу, словно тут – дефицит земли, крыши – островерхие, узкие окна. Улица, мощеная брусчаткой. Тротуары – в наличии, проезжая часть четко обозначена каменным бордюрчиком. Транспорт – гужевой. Упряжное животное – ящерица… значит, транспорт на ящерной тяге… бред! Не канонично. Скорее – дракон… да, «дракон» – намного лучше. «Дракономобиль» – для Иномирья вполне годно. Время суток – день… не так уж плохо…

* * *

У следователя прокуратуры Ивана Турина, кроме театра, имелось еще одно, тщательно скрываемое от коллег, увлечение: денджены.

Настольные игры по правилам AD&D, не менее увлекательные, чем фантастические книги, и уносившие игроков в иные миры даже вернее, чем хорошие фильмы, будь они хоть самые 3D-технологичные…

К сожалению, в последние годы у Ивана оставалось все меньше свободного времени, и все реже удавалось добраться вместе с остальными «приключенцами» до конца сессии. Но привычка раскладывать мир на «вводные» осталась.

– Не так уж плохо, – чуть спокойнее произнес Иван. – Сейчас обязан появиться источник дополнительной информации…

И тут же услышал за спиной:

– Господин Турин?

Обернувшись, Иван хотел снова ругнуться – теперь уже по поводу фантазий мастера, придумавшего этот идиотский модуль, но сдержался.

Глава 2

Нашего героя ведут обедать, заодно накачивая информацией для размышления.

Спешащий к нему человечек выглядел необычно, но ничего оталкивающего в его облике не было. Ростом не вышел – хорошо, если достанет макушкой Ивану до плеча, зато в обхвате не мал. Большие острые уши, чем-то напоминающие поросячьи. Хотя… теоретически, их можно признать за эльфийские. Если бы не соседство с пухлыми розовыми щечками, то никаких ассоциаций с обитателями скотного двора не возникло. А в остальном – обычный толстячок: нос картошкой, круглые голубые глаза, ежик русых волос… Одежда забавная: клетчатые штанишки чуть ниже колен, гольфы, куртка с двумя рядами пуговиц, шапочка с перышком – мужик словно сбежал с рекламы немецкого пива. Этакий тирольский охотник, каких изображают на обложках глянцевых журналов. На картинках они держат в одной руке объемистую керамическую кружку, а в другой – вертел с какой-нибудь дичью.

Иван сглотнул слюну, вдруг вспомнив, что не успел перекусить перед спектаклем, и прогнал фантазию.

– Господин Турин? – повторил толстячок, остановившись и отдышавшись.

– Да, – кивнул Иван. – А с кем имею честь?

Архаичное выражение выскочило само, решив, видимо, что оно – лучшее, что может быть в данной ситуации.

– Меня зовут Пфалироном! Пфалирон Мулорит, помощник начальника полиции города, к вашим услугам! – раскланялся толстячок.

Иван приподнял цилиндр:

– Безмерно рад знакомству!

– А уж как я рад! – затараторил Пфалирон. – Мы вас так ждали, так ждали! Такое громкое дело, и такое загадочное! Как хорошо, что столичный департамент направил вас к нам! И как вы только успели так быстро добраться! Всего три дня! Неслыханно! Мы ждали вас лишь послезавтра! И мы волновались, так волновались! Ведь некрасиво же получается! Мы запретили хоронить господина Суволли, пока вы ни приедете, но нельзя же вечно отказывать безутешной дочери в праве отдать последний долг родителю!

Следователь следственного комитета N-кой области Иван Турин понял, что его принимают за кого-то другого, причем этот другой – вроде бы тоже имеет отношение к местным органам охраны порядка.

«Ну что ж, почему бы не побывать в образе Хлестакова? По крайней мере – оказаться за решеткой в ближайшие часы вроде бы не грозит, – подумал невольный самозванец. – Зато познакомлюсь с чьим-то трупом, который третий день не хоронят только ради того, чтобы тот, за кого меня принимают, мог на него полюбоваться. Причем, кажется, с этим мертвецом связан какой-то криминал. Хорошая альтернатива кутузке!»

– Милейший господин Мулорит, – Иван попытался вывернуться из ситуации с возможной для себя пользой. – Я, конечно, осмотрю тело покойного… но чуть позже. Хорошо? Если вы могли позволить себе ждать до послезавтра, то до вечера дело потерпит, не так ли? Вы же видите, я только прибыл…

Иван тщательно выбирал наиболее обтекаемые формулировки, чтобы не сморозить какую-нибудь глупость.

– Да-да! Конечно-конечно! – снова затрещал коротышка. – Я понимаю, вы только что покинули почтовую карету. Я потому и побежал сюда, что увидел, как под окнами конторы проехала почтовая карета. И сказал господину Томоту, что пойду и посмотрю, вдруг вы прибыли. А он сказал, что рано. А я сказал, что все равно нужно быть готовыми… но голодным мы вас, конечно, не оставим! И отдохнуть с дороги, надеюсь, вам удастся, если, конечно, вы сами не захотите заняться делом сразу же после обеда.

– Да что вы, господин Мулорит, не стоит беспокоиться, – изобразил смущение Иван.

– Ну что вы, какое беспокойство, пустяки, сущие пустяки! Мы хоть и провинциалы, но толк в кулинарии знаем!

Отказываться снова Иван не рискнул. Есть хотелось все сильнее.

Неожиданно господин Мулорит сунул два пальца в рот и свистнул так лихо, как умеют лишь дворовые мальчишки и футбольные болельщики. На зов прибежал плечистый дуболом выше Ивана, которого природа тоже ростом не обидела. Абсолютно лысый мужик имел такие же, как у господина Мулорита, острые уши и кожу зеленоватого оттенка.

Коротышка вырвал у ошеломленного Ивана саквояж и вручил его зеленомордому:

– Бери, братец, ноги в руки и бегом в пансион госпожи Нетаки… да, в тот, что на Виноградной улице. Скажешь ей, чтобы приготовила комнату столичному гостю… чтобы по высшему разряду! Я проверю! Нет, вещи распаковывать не надо! Мы будем через пару склянок! Пошевеливайся!

Здоровяк козырнул, прижав два пальца к такой же, как у господина Мулорита, шапочке с перышком, чудом державшейся на лысой голове, и порысил в ту сторону, куда уехала почтовая карета.

А энергичный коротышка уже ухватил Ивана за рукав и потащил куда-то в проулок. Молодой человек не сопротивлялся. События развивались с такой скоростью, что он не успевал ничего сообразить, поэтому решил отдаться на волю радушного толстячка.

В конце концов, не на виселицу же его ведут, вроде как кормить… Или не кормить?

* * *

Пока его куда-то тащили, Иван думал о том, что теперь на собственном опыте знает, что такое раздвоение личности. Его сознание раскололось на две части. Хотя, не исключено, что осколков – больше, но остальные пока никак не давали о себе знать.

Пока же две части сознания яростно спорили между собой.

Быть может, все происходящее – галлюцинации.

Иваново тело, обряженное в театральный костюм, валяется где-то в кустах возле кремлевской стены. И весьма вероятно, что пролежит оно там до тех пор, пока на него не наткнутся мальчишки. Воспаление легких Ивану обеспечено – в сентябре к утру может и подморозить. Но еще вероятнее, что после того, как тело следователя найдут, ему предстоит долгое лечение в психушке.

Быть может, он действительно попал в параллельный мир, и книжки не врут.

Оптимистичная часть сознания радостно, словно новый модуль в игре, приняла предложенную реальность, заставляя Ивана с интересом осматриваться вокруг. Ничто пока не производило неприятного впечатления. Да и опасностей, которыми грозили «попаданцам» умники на литературных форумах, вроде бы не наблюдалось.

Городок, в котором очутился Иван, назывался Кнакк. («Наш Кнакк – спокойное место, не то, что ваша столица», – сказал толстячок, в очередной раз описывая ужас, который испытал местный бомонд, узнав о смерти господина Суволли.)

С виду – обычный европейский городок – чистенький, ухоженный и больше похожий на старые, но хорошо сохранившиеся туристические городки, чем на реальное Средневековье. По крайней мере, описываемая в исторических трудах грязь под ногами не хлюпала, над тротуаром нависали увитые цветами балконы, а высокие крылечки соперничали друг с другом затейливостью кованых перилец.

Поплутав по узким улочкам, Иван со спутником вышли на площадь, окруженную солидными домами, при первом взгляде на которые в памяти всплывало архаичное слово «присутствие» – то, в которое направлялись поутру чиновники из романов девятнадцатого века. Полицейское управление занимало помпезное трехэтажное здание. Фальшивые колонны по бокам широченной парадной двери, лепнина оконных карнизов, каменные вазоны под крышей, из которых до окон первого этажа свисали какие-то лианы, – все говорило о том, что полиция в этом мире – весьма важное государственное учреждение.

Кабинет начальника местного «околотка» тоже не очень-то походил на современный офис. Больше напоминал библиотеку в помещичьей усадьбе. Никаких столов для заседаний или других унылых примет канцелярии. Высокие окна, много света и комнатных цветов, много книжных и каталожных шкафов. Посредине – круглый стол, накрытый темно-зеленой скатертью, да десяток удобных стульев. В углу – диван и пара кресел возле низенького овального столика. О том, что здесь изредка работают, напоминала лишь одинокая конторка у окна.

Впрочем, работа работе рознь.

Наверное, то, что происходило сейчас, тоже являлось работой. И правильно: так оно и лучше. Если ты – начальник, ты приезжего специалиста накорми-напои, обеспечь всем необходимым, а потом грузи своими проблемами.

«Хорошая политика», – мельком подумал Иван, когда Мулорит представил ему дедка лет семидесяти с армейской выправкой и усталыми серыми глазами:

– Начальник полиции города Кнакк и прилегающего удела господин Кобар Томот!

Если бы не расшитый золотом пиджак с двумя рядами переливающихся пуговиц, старичка вполне можно было бы принять за российского военного пенсионера – из тех, кто получил генеральские погоны перед самым выходом в отставку. К тому же уши у господина Томота оказались нормальными, человеческими, а кожа на лице не отливала никакими экзотическими оттенками – обычная по-старчески смуглая кожа.

Коротко кивнув «господину Турину», господин начальник провел гостя в «мягкий» угол своего кабинета, сам уселся в кресло. Откинувшись на спинку, наблюдал, как накрывают к обеду, и изредка вставлял реплики в болтовню Мулорита. Маленький толстячок суетился, распоряжаясь появившейся словно из воздуха парочкой девиц с подносами в руках, и одновременно продолжал трещать, как сорока.

И тут вдруг заявила о себе третья часть сознания следователя. То ли сработал профессиональный рефлекс, то ли подействовала обстановка, но Ивану вдруг захотелось помочь этим милым людям, которые смотрели на него с такой надеждой.

Из всего, что было сказано до этого, Иван вычленил несколько более или менее объективных фактов.

Первый: причиной того, что в Кнакк вызвали столичного сыщика, было убийство некоего господина Амадеуса Суволли. Этот Суволли оказался не кем-то, а настоящим, даже дипломированным, магом. Кроме того, он владел одной из самых больших городских усадеб и входил в местный «высший свет», то есть был по провинциальным понятиям лицом весьма значительным.

Второй: убийство это – весьма загадочное, и ресурсов местной полиции для его раскрытия может не хватить.

Третий: тонкие намеки на политику и какие-то межрасовые конфликты, о которых упоминал господин Мулорит.

Ну, а четвертым фактом было то, что пока Ивану было некуда деваться. Хочешь – не хочешь, а раскорячишься…

* * *

Низенький столик быстро заполнился тарелками со всевозможными закусками.

Иван подозрительно принюхался, но запахи обещали вполне приемлемую для человеческого организма еду. Следователь не стал думать о том, от кого отрезано поданное мясо: от свиньи или от какого-нибудь стегозавра. Единственный представитель местного животного мира, которого видел землянин, не относился к привычным для него сельскохозяйственным животным. Так что – мало ли кого тут на фермах разводят? С другой стороны, говорят, что ящерицы и их родня тоже съедобны. Черепаховый суп – вообще деликатес.

Растительная пища тоже и видом, и вкусом почти не отличались от земной. На блюде красовались яблоки, груши и какие-то круглые плоды с косточкой внутри, похожие одновременно на гранат и персик.

Под одобрительные комментарии господина Мулорита Иван живо утолил первый голод. К счастью, в своих рассуждениях о достоинствах блюд заместитель начальника полицейского управления касался лишь искусства повара, а не происхождения продуктов.

Вскоре содержимое тарелок стало интересовать Ивана гораздо меньше, чем разговоры.

– Господин Томот, я, конечно, имею общую информацию, но сами понимаете, далеко не все можно сообщить в столицу, – осторожно начал разговор Иван, пытаясь подтолкнуть полицейских к рассказу «с самого начала».

Глава 3

В этой главе события излагаются «с самого начала», а Иван Турин составляет план расследования.

Упомянув про «самое начало», Турин моментально пожалел об этом. Потому что Мулорит счел, что «начало» – это достоинства города, объясняющие, почему маг Амадеус Суволли полсотни лет назад выбрал для строительства своей резиденции именно эти края.

Впрочем, общая информация о мире, в котором очутился, была для Ивана тоже не лишней, поэтому он слушал, не перебивая.

По мнению толстячка, город Кнакк являлся самым лучшим местом во Вселенной.

Свежий воздух, здоровая пища и красоты окрестных пейзажей каким-то непостижимым образом сочетаются тут с развитой металлургией, крупным сельскохозяйственным производством, удобной для судоходства рекой и исключительным добронравием местного населения.

– Не зря именно у нас расположена малая резиденция Любимой Императорской Кошки! – благоговейно выдохнул Мулорит.

– У нас, – отчего-то печально повторил начальник полиции.

– Вот именно! – запальчиво продолжил толстяк. – И это знаково!

Спрашивать про кошку Иван побоялся – говорили с таким выражением, словно о ней должно быть известно каждому младенцу. Поэтому попытался свернуть разговор на менее опасную тему:

– Не удивительно, что люди в Кнакке в массе своей довольны жизнью.

– И люди, и гномы, и эльфы! – закивал Мулорит. – Светлые расы живут в мире и взаимном уважении, как на большей части Империи. У нас много смешанных семей, только гоблины продолжают существовать обособлено, но это не такая уж большая проблема, от города до гоблинских поселений далеко, зеленые практически не участвуют в общественной жизни, в городе их увидишь редко, разве что некоторых полукровок, вставших на путь прогресса. Одного из них, младшего сержанта Уыхбооку, вы, господин Дурин, уже видели. Прекрасный служака! И не скажешь, что прадед у него из горных дикарей!

– Очень хорошо, – кивнул Иван. – А то я подумывал и о гоблинской проблеме.

– Нет такой проблемы, – резко произнес Кобар Томот.

«То есть проблема есть, но о ней не стоит говорить. Запомним», – подумал Иван.

А вслух сказал:

– И все же хотелось бы поближе к делу.

– К телу – так к телу, – закивал Мулорит.

Иван хотел хихикнуть, подумав, что заместитель начальника полиции шутит. Но вдруг сообразил, что из-за скорости, с которой тот сыпал словами, был не сразу заметен небольшой дефект его речи: звуки «д» и «т» Мулорит произносил почти одинаково.

А толстячок уже рассказывал о событиях полувековой давности, когда один из сильнейших в империи магов Амадеус Суволли купил участок земли на окраине городка, рядом с резиденцией Императорской Кошки, и построил усадьбу. Впрочем, событий как таковых не было. Богатый господин, не принадлежащий, впрочем, к числу родовитых землевладельцев, приехал из столицы в провинцию и создал тут что-то вроде «фамильного поместья». Нормальная ситуация, если власть в обществе принадлежит не только феодалам.

«Здесь же есть магия! – сообразил Иван. – А маги не могут не принадлежать к высшему обществу, силушки-то у них побольше, чем у рядового дуболома-барона…»

Короче, из долгого и витиеватого рассказа Иван уяснил только одно: маг Суволли поселился в Кнакке вместе с супругой и дочерью. Потом жена мага умерла:

– Она была из короткоживущих, – горестно вздохнул Мулорит.

Маг погоревал-погоревал, но ничего не предпринял. Продолжал жить по-прежнему. Второй раз жениться не пытался. Дочь выросла, но тоже замуж не вышла.

– И сколько же ей теперь? – осмелился спросить Иван.

Не страшно, вряд ли это покажется собеседникам странным. Наверняка в столицу рапортовали далеко не обо всех деталях.

– Так лет восемьдесят уже, – усмехнулся господин Томот. – Еще не старая дева, но почти уже.

– Ну что вы! – неожиданно вспыхнул Мулорит. – Она молода и прелестна, не всем же выскакивать замуж, едва выбрались из пеленок.

«Да, странные тут понятия о возрасте, – усмехнулся про себя Иван. – Интересно, что бы сказали эти двое, если бы узнали, что мне еще не исполнилось тридцати? Наверное, в тридцать тут еще в детский сад ходят».