Текст книги "Дело о краже артефактов (СИ)"

Автор книги: Евгения Лифантьева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

– Или – то, что под руку попалось? – перебил сыщика господин Томот.

«Вот зануда, – подумал Иван. – Впрочем, в начальниках такая упертость – к месту. Не дает мне увлечься одной версией».

Господин Томот тем временем забрал у землянина листок с записями гоблина:

– Действительно, очень странный набор… хотя… знаете, а ведь но не исключено и то, что изначально убийца ничего воровать и не собирался.

– Имитация ограбления? – Иван почесал подбородок. – Тоже вариант. Хотя…

Землянин замолчал, пытаясь сформулировать мысли.

– А что? – встрепенулся Пфалирон. – Убил и решил представить все так, словно виноват случайный бродяга.

– Нет, – покачал головой Иван. – Не складывается. Ни о каком «случайном бродяге» не может быть и речи. Башня мага посреди хорошо охраняемого поместья – не то место, куда может забраться случайный… даже не бродяга – посетитель. Конечно, все преступники считают нас, стражей порядка, глупцами, но не настолько же идиотами. Нет, я все же считаю, что мотив убийства – ограбление. Другие мотивы более сомнительны. Месть? Но все говорят, что врагов у мага не было. Точнее, о них никто не знает – ни дочь, ни господин Буригаг, ни камердинер… все в один голос говорят, что господин Суволли был бесконфликтным человеком.

– Да, – согласился господин Томот. – Амадеус был… незлым. Да, это лучшее определение. Конечно, его нельзя было назвать образцом любезности, но он никому не мешал жить. Занимался своими изобретениями и не лез ни в чьи дела.

– Еще один распространенный мотив – наследство. Но смерть мага никому не принесла выгоды. Дочь теперь оказалась в трудном положении. Расходы на содержание поместья наверняка быстро съедят все ее капиталы. Других законных наследников нет. Завещание, как вы знаете, обычное: небольшие суммы оставлены слугам, в том числе – плата за обучение младшего сына Бооти, если наставники сочтут его достаточно способным к магии, что-то из вещей и часть бумаг – старому гоблину, остальное – леди Лилиан. Никто не обогатился настолько, чтобы ради этого стоило убивать. Если же говорить о делах господина Суволли… нет, тоже пусто. Каретные мастера и ювелиры потеряли надежного поставщика. Конечно, они найдут, где брать эти «огненные кристаллы», но, боюсь, привозные будут обходиться дороже.

– И все же, – перебил Ивана Мулорит, поморщившись от предположения, что Лилиан может быть причастна к смерти отца. – Мы почти ничего не знаем о прошлом господина Суволли, о тех годах, когда он еще не жил в Кнакке.

– Согласен, – ответил Иван. – Значит, нужно поинтересоваться. Господин Томот! Вы же вхожи в дома долгоживущих… тех, кто помнит, как Суволли приехал в Кнакк? Можете порасспросить? Вдруг кто-нибудь что-то да вспомнит? Какие-нибудь сплетни, слухи о ком-то, обиженном магом?

– Хорошо, – кивнул начальник полиции. – Не будем забывать и о мести. Но если исключить этот вариант… Да, пожалуй, вы правы, господин Дурин! Убийца затащил тело в башню, взял несколько древних артефактов… причем одни из них стояли на виду, другие хранились в витринах, которые нужно было вскрыть. Похоже, преступник заранее знал, где они находятся, знал их истинную цену… залезать в несгораемый ящик убийце не было никакого резону – он взял то, что гораздо ценнее, чем золото и алмазы.

– Именно так! – Иван в который раз порадовался, что местное начальство соображает гораздо лучше, чем некоторые земные генералы. – А теперь об этом втором… следы дают возможность восстановить картину. Если убийца, можно сказать, парил над землей, то этот второй натоптал, как лошадь. Думаю, в тот момент, когда убийца подошел к башне, этот второй копался в клумбе. Он тоже спешил – ведь он не знал, сколько служанка будет миловаться со своим ухажером. Значит, залез в сад, как только господин Оорно отправился спать. То есть незадолго до полуночи. Этот второй видел момент убийства. Потом, когда первый ушел, этот второй выждал немного и вошел в башню.

– Интересно, зачем? – словно самого себя, спросил Пфалирон. – Если этот второй хотел украсть луковицы, то ему лучше бы было побыстрее убраться из сада… зачем лишний риск?

Иван улыбнулся:

– Характеры у всех разные. Кто-то – осторожен и предусмотрителен, а кого-то любопытство или жадность толкают на самые отчаянные поступки. Или, может быть, – глупость. Я не удивлюсь, если воришкой окажется сын садовника, причем не старший, а младший, тот, которому 13 лет…

Господин Томот рассмеялся:

– Будем надеяться, что дети тут не причем. Хотя ваша мысль, господин Дурин, верна. Похоже, вор – ребенок по разуму. Именно такого и нужно найти среди слуг Суволли… Но все же ограничиваться поисками вора нельзя. Ради такого дурачка вам не стоило ехать из столицы. Ищите первого! Убийство…

– Пока у нас есть только всего одна улика – слепок ботинка, – ответил Иван. – Ее надо максимально использовать. Обувь убийцы имеет несколько особенностей. Во-первых, очень острый носок. Во-вторых, наборная подошва – об этом можно судить вот по этим выступам на слепке. Похоже, нижний слой подошвы – с прорезями, которые нужны, чтобы кожа не скользила. На похоронах я смотрел на ноги гостей – таких ботинок или туфель не увидел. Наверное, столичная мода еще не добралась до Кнакка. Так что можно обратиться к чистильщикам обуви. Может, кто-нибудь сталкивался с подобным? Может, вспомнит хозяина? Конечно, модные туфли, а я все же думаю, что это – туфли, носит не только убийца. Но нельзя упускать шанс…

– Опросить всех чистильщиков? – господин Томот нахмурился. – Из-за ярмарки и так полицейских не хватает.

– Озадачим этим квартальных надзирателей, – предложил Пфалирон. – Уж они-то знают, кого и как спрашивать.

Начальник полиции кивнул.

– Ну, а я сначала поеду к Суволли, поговорю со слугами, а потом на ярмарку, – сказал Иван.

– Погодите, – перебил его господин Томот. – Думаю, вам было бы интересно узнать о том, что произошло вчера. Вы остались в поместье, а я вернулся сюда и имел весьма неприятный разговор с отцом бедной девушки. Пег Брютти требовал срочной выдачи тела дочери для похорон и грозил пожаловаться в монастырь…

Лицо Пфалирона вытянулось.

Иван вспомнил разговор с эльфом-патологоанатом о «допросе мертвых»:

– Придется отдавать тело?

– Нет, – усмехнулся старик. – Я не хотел упускать ни одной возможности что-то узнать о таинственном ухажере, поэтому побеспокоил монашек. К сожалению, это ничего не дало.

– Почему? – спросил Иван с той неопределенной интонацией, которая могла означать, что он прекрасно знает, при чем тут какие-то монашки.

– Господин Суволли вряд ли видел убийцу, но служанка не могла не знать того, с кем она проводила вечера, – продолжил начальник полиции. – Допрос мертвеца – действо, которое совершается весьма редко. Жрицы Зеленой Девы строго следят за тем, чтобы Темная магия не использовалась без особой необходимости. Но мои полномочия позволяют инициировать обряд.

– Вот как? – протянул Ивана, сообразив, что в этом мире существует что-то вроде инквизиции, препятствующей использованию какой-то Темной магии.

– Да, Олаф, у меня высший статус, если вы не знали, – начальник полиции высокомерно вздернул подбородок, но тут же улыбнулся, словно иронизируя над своим высоким званием, и продолжил. – Я не всю жизнь служил в Кнакке… Однако для проведения допроса нужен специалист, которого в такой провинции, как у нас, не сыщешь, На то, что Кнакк считается заштатным городишкой, и был мой расчет.

– Точно! – воскликнул Иван. – Я никак не мог понять, почему убийца бросил труп девушки в саду. Гораздо надежнее было бы выманить дуреху за ограду, зарезать и сбросить тело в канал. Конечно, на это понадобилось бы время, но зато появлялась гарантия, что покойница не заговорит хотя бы в первые дни. Так значит, вы думаете, что убийца понадеялся на то, что в Кнакке нет мастеров допроса мертвых, и поэтому не спрятал труп более тщательно?

– Да, – кивнул господин Томот. – Но я ошибся. Подождите немного, сейчас придет тот, кто объяснит лучше меня.

Глава 16

Иван знакомится с настоящей некроманткой, пожилой дамой, боевым магом – и все это в одном лице.

Начальник полиции дернул висящий рядом с конторкой шнурок. Через миг в дверях появилась та похожая на унылую лошадь девица, которую Иван заприметил в приемной еще в первый день пребывания в иномирье.

– Попросите господина Вивелли подняться сюда, и пусть захватит бумаги, касающиеся вчерашнего эксперимента.

Эльф-патологоанатом вошел не один, а в сопровождении немолодой эльфийки в зеленом банном халате. Впрочем, держалась дама так, словно ее одеяние вполне соответствовало ситуации.

Начальник полиции с удивлением взглянул на женщину, однако поклонился ей очень вежливо и представить ей Ивана:

– Наш столичный коллега, Олаф Дурин, следователь по особо важным делам.

Иван тоже поклонился:

– К вашим услугам!

У него возникло ощущение, что начальник полиции смотрит на эту старушку, словно хоккейный фанат – на нападающего любимого клуба.

– Наставница Анастис из монастыря Зеленой Девы, – продолжил господин Томот.

Гостья милостиво улыбнулась, кивнув головой, и Иван наконец-то понял: длиннополое одеяние, лишенное каких-либо пуговиц или крючков, но имеющее капюшон и пояс, завязанный на спине пышным бантом, одеяние, которое на Земле приняли бы за банный халат, в этом мире является монашеской рясой.

«Не перестаю удивляться собственной фантазии», – хихикнула скептически настроенная часть сознания.

«Такое фиг придумаешь! – парировала доверчивая. – И вообще я никогда не интересовался женскими модами».

«Монашка в пеньюаре – это порно», – продолжила веселиться недоверчивая часть.

«Ничего себе пень… никакой пенности! Ткань похожа на плотный шелк. Такая одежка и за пальто сойдет. И вообще снизу юбка имеется, вон – вывисает», – вынырнул из глубины сознания третий голос, которого Иван раньше ни разу не слышал.

«Тихо вы все!» – для того, чтобы заткнуть голоса из подсознания, Ивану пришлось высморкаться, маскируя замешательство простудой.

Наставница Анастис строго посмотрела на молодого человека:

– Похоже, вас продуло в дороге?

– Да, немного! – залебезил Иван. – Но это пустяки, не стоит беспокоиться!

Женщина взглянула на сыщика так, что у него екнуло сердце: «Спалился!» Однако эльфийка лишь кивнула и обратилась к начальнику полиции:

– Я задержалась в городе у одной из моих духовных дочерей и решила перед отъездом еще раз повидаться с этим вот разгильдяем, – она кивнула в сторону патологоанатома. – Как он служит, не разочаровал еще вас?

– Нет, что вы! Абрасил весьма и весьма старателен. Хотя думаю, что наш городок скоро станет для него тесен. У нас нечасто случаются происшествия, достойные его искусства.

– И хорошо, что нечасто, – закончила обмен любезностями эльфийка. – Но сейчас, как я понимаю, мне снова нужно рассказать о том, что я узнала, вызвав дух несчастной девочки?

Госпожа Анастис снова пристально посмотрела на Ивана.

Тот кивнул:

– Был бы очень признателен.

– Если коротко, то ответ один: ничего.

– Как? – не удержался Иван от удивленного возгласа.

– А вот так, – саркастически ухмыльнулась женщина. – Из ее памяти были стерты события последних двух недель. Ее дух твердо уверен, что смерть наступила во время возвращения от подруги, учительницы пения в Императорском приюте.

Землянин не нашел, что сказать, лишь удивленно захлопал глазами.

– Я понимаю, молодой человек, вы хотите спросить, как это возможно, – продолжила эльфийка. – Знаете ли – возможно. Существует множество забытых и запрещенных заклинаний. Их не преподают в Академии, свидетельства об их применении старательно убирают из всех книг. Новое поколение уверено, что мир светел и рационален, а мы, старики, предпочитаем молчать.

– Значит…

Иван осекся под взглядом эльфийки.

– Да, значит, что убийца – не просто сильный маг, но маг, сумевший отлично изучить те разделы темного знания, которые сегодня находятся под запретом. Если вернуть время лет на триста-четыреста назад, то я назвала бы пару десятков имен. Но сегодня – нет. Те, кто живы, не имеют никакого отношения к Суволли.

– Кто-то из них мог послужить оружием в чьих-то руках, – начал Иван и сразу же понял, что ляпнул глупость.

Наставница Анастис расхохоталась:

– Разве что в руках Императора. Впрочем, посмотрите сами.

Она достала из рукава скрученный в трубочку лист бумаги и подала его начальнику полиции:

– Вот, Кобарри, имена тех, кто живы. Можешь послать запросы и выяснить, где они были в ночь убийства. Но я уверена, что все спали в своих постелях или занимались чем-нибудь столь же невинным. Если, конечно, тебе ответят.

Господин Томот развернул лист и скривился:

– Не думаю, что нужно посылать запросы. Декан Академии, автономный правитель области Сью-Тар и советник Императора по морским делам. Любой из них мог при желании уничтожить нашего старину Суволли одним росчерком пера… или сказав пару слов в нужном месте. К тому же, хоть они и эльфы, но вряд ли бы сумели соблазнить молодую девушку. Самому младшему почти пятьсот…

– Вот именно! Так что ищите, господа, мага… очень сильного мага, мага молодого, но при этом не относящегося ни к Академии, ни к каким-то официальным Ковенам, иначе о его способностях давно бы было известно, – продолжила Наставница. – Не нравится мне эта история. Я тоже разошлю несколько запросов, но ничего не могу обещать… А сейчас я вынуждена попрощаться, меня ждет коляска.

Когда за гостьей и поспешившем за ней патологоанатом закрылась дверь, Пфалирон набрал в грудь воздуха и затараторил без умолку:

– Этого не может быть! Я никогда бы не поверил! Вы знакомы! Наставница Анастис! Это же… Это же… Вивелли! Как я раньше не догадался!

– О чем? – удивленно спросил господин Томот. – О том, что наш трупорез происходит из того же рода, что и Багряная Звезда Алтан Вивелли? Так род Вивелли – единственный в империи, правда, довольно разветвленный…

– Багряная Звезда? – переспросил Иван. – Но почему она здесь?

Он рисковал, задавая вопрос, но не смог удержаться. Похоже, биографию этой старушки изучают в младших классах… однако коротышка тоже удивился, увидев ее в кабинете своего начальника, так что Иван решил, что не будет выглядеть таким уж профаном.

Господин Томот довольно улыбнулся:

– Вы наверняка слышали о том, что истинные эльфы не умирают, а «устают жить». Слишком долгий век – их проклятие. Нам, короткоживущим, не понять. Эльфы… говорят, что они бессмертны. Хотя пока ни один из них не прожил дольше семисот лет. Наступает момент, когда эльфу становится… наверное, просто скучно. Эльф передает все свои права и звания потомкам, а сам какое-то время живет, ничем не интересуясь, ни с кем не общаясь… постепенно он превращается в растение… Нет, листьями не покрывается, но почти перестает есть, ему хватает солнечных лучей. Это называется «перестать быть». И в один из дней, чаще всего – в середине лета, он просто исчезает.

– Но Наставница, – перебил начальника Пфалирон, – она не похожа растение!

– Багряная Звезда уникальна. Думаю, ее уход в Обитель Зеленой Девы – попытка избежать этого «перестать быть». Она уехала из столицы, сменила имя…

– И начала с чистого листа, – закончил Иван.

– Да, – кивнул господин Томот. – Она сумела убежать от скуки и усталости. Ее дар некромансии, которым известны все маги из рода Вивелли, сегодня под запретом. Теперь она служит Жизни, и ей пришлось изучить много нового.

– Интересно, кто, кроме ее родичей, мог знать, что она находится так близко от Кнакка? – задумался Иван.

– Думаю, никто. Или – почти никто. Эльфы не любят болтать на эти темы. Я сам узнал о том, что Багряная Звезда живет в Обители, лишь благодаря случаю. Монашки помогают нам, если дело касается детей, особенно подкидышей. В молодости я несколько раз видел Багряную Звезду – я же начинал службу в дворцовой страже. Однажды в Обители ко мне вышла эльфийка, показавшаяся знакомой. Потом Абрасил Вивелли как-то обмолвился, что его таланты достались ему от двоюродной бабушки, к которой он иногда ездит в гости… несложно было догадаться, как зовут бабушку. Во время следующей поездки в Обитель я напрямую спросил у Настоятельницы, и та сочла возможным представить нас друг другу.

– И все же убийца решил подстраховаться, – задумчиво произнес Иван.

– Что? – не сразу понял его Пфалирон, который, кажется, и думать забыл об убийстве, так поразила его встреча со старой эльфийкой.

«Кажется, кроме Императорской Кошки, у малыша появился еще один объект поклонения», – хихикнул один из внутренних голосов в голове Ивана.

«Это – его дело», – оборвал его землянин, которому уже порядком надоела эта толпа спорщиков, а вслух сказал:

– Я пытаюсь представить себе, как мыслит убийца. Магия – достаточно трудное дело, требующее большого напряжения сил. Убийца должен был считать, что никто в Кнакке не способен «разговорить» мертвеца… или… был уверен в противоположном?

Начальник полиции задумчиво посмотрел на потолок и покачал головой:

– Нет, вряд ли. Я давно знаю Абрасила… нет мотива. Зачем? Он слишком молод, чтобы иметь в прошлом какие-то тайны, у него слишком хорошие перспективы, чтобы рисковать ради артефактов. И я видел, как он искренне огорчился, когда у Наставницы не получилось узнать о последних днях жизни бедной девочки. Но я все-таки поинтересуюсь, где он был той ночью.

– Сегодня мы больше ничего не узнаем, – сладко зевнул Пфалирон, когда сыщики вышли из кабинета начальника.

– Пожалуй, что так, – кивнул Иван. – Сегодня на слуг Суволли будут показывать пальцами и бесплатно поить в кабаках, чтобы посплетничать об убийстве. Но следить все равно нужно.

– Следят, – снова зевнул коротышка. – Я привлек всех, на кого можно рассчитывать.

И, потерев глаза, пожаловался:

– Одна беда – в Кнакке все друг друга знают. Пришлось съездить в Лас и Альфену. Уговорил нескольких верных ребят отправиться на ярмарку. Их тут с полицией никто не свяжет – обычные фермеры, приехали поторговать…

Ивану стало жалко маленького полицейского, который всю ночь мотался черт знает где:

– Когда вы получите отчеты ваших людей? Завтра?

Пфалирон кивнул.

– Ну, тогда отправляйтесь домой! Господин Томот, по-моему, совершенно прозрачно намекнул, что не хочет вас видеть в таком состоянии. Завтра поговорим. А я покручусь еще у Суволли, а потом съезжу на ярмарку.

Иван пока не понял, существует ли в Кнакке что-нибудь вроде общественного транспорта. Извозчики, может, и есть, но как горожане отличают их от частных экипажей, непонятно. Большинство кнаккцев, не имеющих собственного выезда, перемещалось в пространстве на своих двоих. Впрочем, землянина транспортные проблемы не коснулись: с первого дня в его распоряжении оказалась служебная коляска. Точнее, одна из полицейских колясок: менялись и лошади, и кучера.

Вчерашнего звали, кажется, Пит, он был похож на «низшего чина» из любого мира – армейская выправка и идиоткско-преданное выражение лица, за которым в большинстве случаев скрывается досада на начальников, принуждающих работать. Сегодняшний оказался мал ростом, словно гном, горбат, кривобок, небрит и, словно родной брат, походил на конюха Акира.

– Олон из Татусы! – рапортовал он, стоило Ивану забраться в стоящую перед входом в полицейское управление коляску. – Куды гнать-то?

– В Сады, к дому Суволли, – ответил Иван. – Только не гони, езжай потихоньку, хочу город посмотреть.

– Понял, вашвашество!

– А тамошний конюх тебе не родня? – заинтересовался Иван. – Он тоже из Татусы. Кстати, а почему ни у тебя, ни у него нет фамилии?

– Дык на что она, эта ваша общая кличка? – хихикнул кучер, не отрывая взгляда от спины лошади. – Это вы, высокие народы, все по полочкам разложить норовите, а у нас, желдов, полочек нет. Каждый – сам себе свой да папы с мамой. Акир – сын Аката и Рины. Акат – сын Алоя и Тарты. Алой – сын Абана и Ойлы… Все понятно! Каждый про каждого скажет, кто он и кто его папа с мамой.

– Это кто знает, – возразил Иван. – А кто не знает, вот как я?

– Кто не знат – тому и знать не надоть! Неча лезть куды не звали, – снова хохотнул кучер, но осекся, с опаской глянув на Ивана.

Землянин решил не строжить мужика и улыбнулся:

– Так позвали. В наших краях желды не живут, но, коли меня сюда позвали, мне надо знать.

Кучер на миг замолк, но решил, что столичный хлыщ, похоже, прав, и начал перечислять:

– Олон – сын Олбаза и Нили, Олбаза все в Кнакке знают, он раньше, давно, до холодного лета, тоже гонял коней господина начальника. И Нилю все знают, она утят продает, у нее самые лучшие утята в Кнакке! Олбаз – сын Олена и Зары. Олен тоже коней гонял, и Зару все знали, она Императорской кошке занозу из лапы вынула. А Олен – сын Ольта и другой Нили, старой, которую Ольт из леса взял… Теперь ты знаешь!

– Знаю, – кивнул Иван.

На миг ему показалось, что он прикоснулся к чужой тайне, но в чем она – непонятно. Кто такие эти желды? Еще одна раса, гномов с эльфами этому миру мало? Хотя с виду кучер походил на обычного человека – ни острых ушей, ни экзотической расцветки. Разве что форма лба – как у больных ДЦП. На Земле мужика приняли бы за церебральника и порадовались, что, несмотря на инвалидность, он при деле и сам зарабатывает на жизнь. Похоже, если копнуть, то опять вылезет на свет какая-нибудь история о деяниях Темного властелина-пластилина. Где уродство – там этот персонаж…

А кучер тем временем продолжал:

– Акир Олону не родня, нет! Не надоть нам такой родни! Олон вино не пьет, Олон законы знат! Акир – лентяй. Совсем глупый и ленивый. Но коней слышит, хорошо слышит, и кони его слышат. Потому красный маг своих коней ему дал. Никто не слышит коней лучше, чем желды…

Олон еще немного поворчал по поводу глупцов, которые пьют вино, а потом говорят с лошадьми, и бедные лошади должны терпеть, но Иван уже не слушал его. Землянина вдруг пронзило ощущение чуждости окружающего мира. То и дело возникали какие-то реалии, которых на Земле нет и не может быть. Магия пропитывала буквально все. Пусть способностью к волшбе мог похвастать далеко не каждый, но не-магическая часть мира была вынуждена применяться к существованию колдовства.

«Похоже, дело Суволли у нас могут забрать, – сообразил Иван. – Не может такого быть, чтобы в этом мире не существовало какой-то особой магической полиции! Не важно, как она называется: „инквизиция“ или „малое тайное сыскное войско“. Или, может быть, какой-нибудь „орден ведьмаков“. Но тем, кто имеет возможности, далеко превосходящие возможности среднего обывателя, должны противостоять силы с еще большими возможностями. Если есть подозрение, что преступник вооружен огнестрелом, на задержание погонят как минимум автоматчиков. Что я, абсолютный профан в магии, могу сделать против мага? Подойти и предъявить удостоверение, дескать, проследуем в отделение, гражданин колдун? Ага, так он и проследует… Но тогда зачем я тут нужен?»

– Этоть, вашвашество, а коляску в вороты загонять? – голос кучера отвлек Ивана от размышлений.

Оказывается, они уже добрались до поместья Суволли.

– Как тебе удобнее, Олон, – ответил сыщик.

Глава 17

Наконец-то Иван нападает на след лаковых ботинок.

У дверей усадьбы сыщика встретил худенький парнишка, которого тот мельком видел на похоронах – сын садовника. Опыт землянина в общении со слугами ограничивался только девушкой в пансионе, но Ивану показалось, что парнишка чуть более расторопен, чем требуется от хорошего лакея.

– Прикажете доложить госпоже?

Иван не успел ответить, а юный Бооти уже метнулся к лестнице.

– Стой! – окликнул его сыщик. – Доложи леди Лилиан о моем приезде, но скажи, что я хочу поговорить со слугами, ее беспокоить не буду. И позови Оорно.

Первой Иван решил допросить младшую горничную. Все-таки девушка больше всех общалась с погибшей. Не могла же Клаари Брютти быть такой скрытной, чтобы никто вообще ничего не знал!

Сыщик видел Сильвию на похоронах: не красавица, но довольно привлекательная – худенькая, востроносенькая, лицо усыпано крупными веснушками, но волосы густые и кудрявые, того темно-бронзового оттенка, которого тщетно добиваются земные модницы, а взгляд зелено-карих глаз – живой и любопытный. Этакая шустрая белочка, глядя на которую хочется улыбнуться.

Малышка оказалась далеко не дурой. Пока дворецкий оставался в отведенной для бесед со слугами комнате, Сильвия смущалась, теребила передник и отвечала односложно, но как только Иван отослал гоблина, принялась болтать без умолку, то и дело отвлекаясь от темы, но сыщик упорно вытаскивал из нее информацию обо всех мелочах, которые та могла вспомнить о своей товарке.

К сожалению, девушка действительно почти ничего не знала.

Клаари познакомилась со своим таинственным ухажером пару недель тому назад. Дней за десять-двенадцать до смерти Клаари начала задумчиво улыбаться, глядя куда-нибудь в окно, словно думала о чем-то очень приятном. И с этого же времени она стала ежедневно носить «парадные» платья, которые делали ее похожей на девушку из благородной семьи.

В течение последней недели Клаари уходила куда-то по вечерам, принарядившись, как наряжаются на свидание. Правда, отлучки ее были недолгими: час-два, не больше.

Да, ухажер мог бывать в поместье Суволли. Даже наверняка он тут появлялся, причем поначалу приходил, скорее всего, не к горничной.

Почему Сильвия так думает? Однажды… за несколько дней до убийств младшая горничная собралась на танцы. Прежде, чем просить разрешения у хозяйки, она поинтересовалась у Клаари, не будет ли та занята вечером. Хозяйке, чтобы приготовиться ко сну, нужна помощь, и будет нехорошо, если ни одной из девушек не окажется под рукой. Клаари в ответ лишь пожала плечами: «Не понимаю, зачем нужно искать встреч вне дома. Судьба найдет тебя, даже если будешь прятаться от нее в погребе. А тот, кто не способен стать судьбой, честной девушке не нужен». При этом она улыбнулась так, что Сильвия поняла: саму Клаари ее «судьба» нашла чуть ли ни в той самой библиотеке, где они разговаривали, протирая безделушки на полках.

Чем занималась Клаари накануне гибели? С утра – помогала госпоже одеться. Потом госпожа принимала гостей, им прислуживала Сильвия. А Клаари взялась за то, что давно следовало сделать: за уборку в гардеробной. Как раз принесли из стирки белье, нужно было его разложить на полках. Перед самым обедом, когда господа спустились в столовую, Клаари пришла, чтобы убрать в гостиной. Сильвия прислуживала внизу, потом помогала на кухне, поэтому не знает, как долго Клаари пробыла на втором этаже. Работы там было немного: расставить по местам стулья, сдвинутые господами, да сменить воду в вазах с цветами. Снова девушки увидели друг друга лишь через пару склянок, когда Клаари выходила из комнаты леди Лилиан, а Сильвия несла туда кувшин с ягодным отваром, госпожа любит, чтобы у нее в комнате всегда был свежий отвар…

Больше девушка ничего не знала о том, что делала Клаари в свой последний день. Зато Иван услышал множество сплетен о других слугах. В сочетании с характеристиками, данными им дворецким, уже можно было составить представление о каждом. Но землянин не поленился, поговорил со всеми. Задавал простейшие вопросы о том, в чем состоит круг их обязанностей в доме и где они были в тот день во время обеда, кого видели…

Кухарка Мергель – миловидная пышечка с такими румяными щеками, что они показались Ивану измазанными свекольным соком. Хотя – кто знает, может здесь, в Иномирье, как в русских сказках, действительно используют буряки в качестве декоративной косметики?

Об ухажере Клаари Мергель ничего не знала. В день перед убийством, как ей и положено, почти все время пробыла на кухне. С утра сходила на рынок… нет, не на ярмарку, это далеко, на небольшой рынок возле причалов, куда привозят овощи постоянные поставщики. После этого никуда из поместья не выходила. После обеда пару часов провела в своем коттедже – спала. Встала рано, хотя с утра чувствовала себя не очень хорошо. Как только выдалось свободное время, позволила себе отдохнуть. И вечером чувствовала себя не лучшим образом, поэтому легла спать очень рано.

Видела старших детей Бооти, Сильвию, мужа – он заходил после того, как приехал с господином из города. Взял судки с обедом и пошел в коттедж. Конечно, заходил старик Оорно, он всегда заходит перед обедом.

Прачка Вилина была такой, какой в любом мире и должна быть жена пьяницы, – бесцветная бабенка с туповатым выражением лица. По ее словам, в господском доме она вообще не появлялась.

– А как же чистые простыни? Ты же их отдала служанке? – переспросил Иван, прекрасно помнивший протоколы допросов слуг, упоминавших принесенное из прачечной белье.

– Не, не ей, – Вилина наморщила лоб, с трудом вспоминая недавние события. – Не видала я покойницу, чем угодно клянусь!

– При чем тут Клаари? – повысил голос Иван. – Ты чистое белье в дом приносила?

– А как же, господин сыщик! Приносила. Только в дом не ходила. Пришла с узлом, зашла на кухню, говорю Мергельке: «Наложь нам с Акиром, что там у тебя, а я пойду пока белье отдам». А тут как раз зеленый этот: «Давай сюды, я сам в комнаты снесу, а ты иди подобру, нечего по дому шастать». Сам – так сам, мне все меньше по ступеням ноги бить.

– А кто еще на кухне был, когда ты пришла?

– Да я помню, чо ли? Вроде девка садовника крутилась и брат еенный, шантропа эта ушастая…

Мишила Бооти, посудомойка – такая же худенькая, как брат, девчушка. На вид – лет двенадцати, хотя по документам – старше. Пока – гадкий утенок, но, похоже, может расцвести в настоящую красавицу.

«Вот тебе и прекрасная эльфийка, – подал голос один из внутренних спорщиков в сознании Ивана. – Таких ощипанных куриц и на Земле полно».

«Мы никогда не страдали педофилией», – обиженно возразил другой.

Иван поморщился, чуть не напугав девочку.

– Я ничего не знаю, господин! – забормотала она – Мы вечером с Фраской спать пошли и никого не видели!

– Мне не про вечер, мне про день узнать нужно, – постарался успокоить служанку Иван. – Рассказывай по порядку. Ты во сколько на кухню пришла?

Мишила недоверчиво взглянула на сыщика и пожала плечами:

– Не помню.

– А обычно?

– Когда как.

– А в тот день?

Из Мишилы информацию пришлось вытягивать, словно она была партизанкой на допросе. Но Иван все-таки добился своего.

После завтрака девчонка ходила к молочнику. Потом кухарка отправила ее навести порядок в погребе. В погреб можно попасть через кладовку, а туда – из кухни. Нет, наружу, в сад, выхода нет. Родители с младшим братом уехали на ярмарку, поэтому Мишила, в отличие от других дней, не носила в коттедж судки с обедом. Кухарка показала ей, как готовить новый десерт, и они вдвоем занимались сбиванием сливок с ягодным соком…

Обычно такие допросы не дают вообще ничего, кроме ощущения течения жизни в данном конкретном человеческом мирке. Каждый из слуг мог соврать, причем по каким-то своим, не связанным с преступлением, причинам. Каждый помнил только то, что касалось его самого, моментально забывая все остальное. Мишила поведала Ивану о принципиальной разнице между «новым» и «старым» ягодным десертом, но при этом не смогла сказать, кто заходил на кухню. Даже дворецкого умудрилась не заметить.