Текст книги "Звёзды - это блюдо, которое подают холодным (СИ)"
Автор книги: Евгения Духовникова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)
Клементине стало жутковато. Она с опаской покосилась на флойда, бережно, но крепко державшего её под локоть: собранный, напряжённый, задумчивый, хмурый. Почему? Впрочем, теряться в догадках бессмысленно: она уже успела усвоить, что применительно к флойдам законы человеческой логики работают далеко не всегда. Вот и сейчас: как бы абсурдно это ни звучало, но Фау явно чего-то опасался. И это имело к ней самое непосредственное отношение.
Ладно, отчёт она благополучно отдала, а те самые адаптированные файлы заберёт в другой раз.
Странное какое-то название – "адаптированные файлы". С чего ей взбрело в голову обозвать их так?..
Ответ вертелся на краю сознания, как на кончике иглы, простой и закономерный, но обмозговать мысль до конца Клементина не успела: эскалатор поднял их на крышу.
Здесь был ветер – свежий и порывистый; он по-свойски взъерошил ей волосы и фривольно попытался приподнять подол платья. Здесь было солнце, много солнца, заливавшего всё вокруг ярким светом – хотя искусственное освещение флойдских сооружений вполне могло потягаться в яркости с их скромной звездой. А ещё здесь был летательный аппарат яйцеобразной формы. Они стояли на ничем не огороженной площадке, и белоснежная "скорлупа" аэромобиля ослепительно сверкала в лучах солнца – ни дать ни взять настоящее яйцо, драконье, не иначе.
В отличие от неё, флойд любоваться видами не стал, а направился прямиком к "яйцу".
– Активация, – бросил он на ходу. Летательный аппарат ожил, басовито загудел, завибрировал – и внезапно смолк. Зато со стороны тупого конца появился шлюз. Фау поднялся на борт и нетерпеливо развернулся к ней, чтобы помочь ей забраться внутрь. Нижняя ступенька короткого трапа была примерно на уровне груди. Оценив высоту, Клементина ухватилась обеими руками за поручни, но и опомниться не успела, как флойд подхватил её и одним рывком втянул внутрь.
– Не стоит медлить, – коротко бросил он.
И чего он так торопится? Опаздывает, что ли, куда? Стоило ли в таком случае ещё и с ней возиться?..
Изнутри кабина оказалась гораздо меньше, чем она ожидала. Материал корпуса, снаружи абсолютно светонепроницаемый, отсюда выглядел как обычное стекло: впереди и сверху идеально прозрачное, и мутное – снизу.
А вот приборной панели не было. Вообще. Либо летательный аппарат флойдов управлялся силой мысли – а что, с них станется, либо управление находилось в "корме" аэромобиля, отгороженной глухой переборкой.
– Садись, взлетаем, – Фау закрыл шлюз и выжидательно уставился на Клементину. Она хотела было заметить, что не наблюдает ничего, даже отдалённо похожего на кресла, но неожиданно для себя, будто действуя по наитию, протянула руку, коснувшись пальцами стенки, и резко провела вниз.
Аэромобиль жест распознал и понял – в полу образовался люк, из которого выдвинулось кресло. Внушительное и на вид весьма комфортное: с высокой спинкой, подголовником, подлокотниками и подставкой под ноги. Пожав плечами, Клементина уселась в кресло. Материал обивки выглядел как шкура молодого дерматина, но на ощупь оказался чем-то вроде велюра: приятный, бархатисто-мягкий, как в дорогих автомобилях премиум класса.
– Дружишь с высотой? – с едва заметной улыбкой поинтересовался Фау. Как только они взлетели, её спутник заметно расслабился. Флойд сидел в точно таком же кресле, как и она – вальяжно закинув ногу на ногу, а руки положив на подлокотники, и совершенно не управлял полётом. Автопилот? Похоже на то.
– Вполне. А что, не должна? – с вызовом отозвалась Клементина. – Я летала на вертолётах, и не раз.
– Если хочешь, могу включить полную прозрачность, – предложил Фау. И тут же претворил обещание в жизнь: "пол" под ногами сначала помутнел, а потом исчез, явив ошеломленному взору девушки панораму родного города с высоты птичьего полета. Далеко внизу, между серо-буро-малиновой мешаниной зданий и зеленью парков, змеилась лазурная лента Темзы, сверкая так, что у неё заслезились глаза.
– Спасибо, это очень любезно с вашей стороны, – выдавила Клементина, стараясь смотреть вперёд, а не вниз. Высотобоязнью она не страдала, но комфорта такое "полное погружение" уж точно не прибавляло. Любоваться на Лондон, сидя в кресле в инопланетном аппарате, парящем в воздухе, было, чего греха таить, удовольствием на любителя.
Флойд негромко рассмеялся, но режим прозрачности всё же отключил.
На какое-то время Клементина почувствовала облегчение, но почти сразу тревога вернулась – причём с удвоенной силой. Куда он её везет? И почему настоял, чтоб они так поспешно покинули Консульство?
– Послушайте, Фау, – осторожно начала она. – Насколько я понимаю, вы спешите, а мне не хотелось бы стать причиной… опоздания.
Флойд проницательно посмотрел на неё. Губы дрогнули в довольной усмешке.
– Боишься меня?
– Ещё чего! – вспыхнула Клементина. Нет, каков нахал, а? Что он о себе возомнил?!
– Вижу, ты не оставила должность контактёра, – заметил Фау. – А это требует определённой смелости. Что ж, признаю́: мой вывод был скоропалительным.
Клементина многозначительно хмыкнула. Сначала издевается, теперь подлизывается. Какую игру он ведёт? И зачем всё-таки он чуть ли не насильно увез её оттуда?
Фау молчал, изучающе глядя на неё. Под его пристальным взглядом Клементине стало неуютно, и она нарочно отвернулась к окну, делая вид, что любуется видами. Внизу проплывал родной Лондон – солидный, величественный, монументальный, местами излишне пафосный, местами почти провинциальный. Пёстрый, разношёрстный – и в то же время удивительно гармоничный.
– Если вы действительно намерены отвезти меня домой, как обещались, я живу в Камден-Тауне…
– Знаю. Изучал твоё досье.
– Не выдержав, Клементина повернулась и посмотрела на флойда. На его губах играла едва различимая улыбка, но взгляд оставался преисполнен серьёзности.
– А ведь ты действительно ничего не замечаешь… – с преувеличенно сокрушённым вздохом пробормотал он.
– Чего именно? – Клементина насторожилась, внутренне готовясь к худшему.
– Удивительно… – Фау ещё раз вздохнул с таким видом, будто его заставили объяснять нерадивому школьнику деление столбиком. – Хорошо. Как называется мой летательный аппарат? То, где мы сейчас находимся?
– Аэромобиль… – растерянно пробормотала Клементина. Вопрос был явно с подвохом.
– А по-другому? Официально?
– "Герда три-ка", – на автомате выдала она. Запнулась, ошарашенная собственными словами.
Она этого не знала. Не могла знать.
– Так, уже теплее… – удовлетворённо кивнул флойд. – Кажется, я уже вижу выражение осознания на твоём лице.
– Но я не знаю, почему я так сказала!.. – хмурясь, воскликнула Клементина и вдруг осеклась.
Череда картинок, услужливо извлечённая подсознанием из самых глубин памяти, всё ещё оставалась предельно реалистичной и яркой.
Лаборатория. Силовые поля. Липкая клеёнка кушетки под ней. И потоки информации, прокачиваемой через мозг…
– Неужели… Не может быть, – пролепетала она. – Вы… они ведь отключили аппарат и прервали транзакцию!..
– "Не может быть", говоришь? – повторил Фау, не переставая многозначительно улыбаться. – А ты в курсе, что мы сейчас разговариваем на флойдском?
[1] Арракис – планета из серии романов «Дюна» Фрэнка Герберта. Люцифераза – планета из повести «Хроники Люциферазы» Натальи О'Шей. Татуин, конечно, из вселенной «Звездных войн». Это скорее литературный комплимент, чем прямая отсылка (прим. авт.)
9
Первой мыслью было, что флойд шутит. Точнее, пытается подтрунивать над ней – разумеется, безо всякого злого умысла, исключительно ради развлечения. Но суровый взгляд потемневших глаз яснее всяких слов указывал на обратное.
– Я говорю на в-вашем языке? – заикаясь от волнения, переспросила Клементина, уже, впрочем, понимая: это не шутка.
– Ага. Причем идеально чисто, без малейшего намёка на акцент. Неудивительно, что у клерков из Консульства челюсти поотваливались при твоём появлении.
– Я и с ними на флойдском разговаривала? – упавшим голосом пробормотала она.
– По крайней мере, когда я вошёл.
– Но я не знаю вашего языка! – с жаром вскричала Клементина. – Я же его не учила!
– Не учила, верно. Но до того, как я прервал транзакцию, в твоё сознание успели закачать некий обьём данных… Довольно внушительный обьём, как сейчас выясняется.
– Знание языка?
– Не только. Ещё и информацию о нашей технике. И не только названия моделей аэромобилей. Вспомни-ка, как ты активировала кресло.
– Я просто… – она замялась. А действительно, откуда могла Клементина Хизерли-человек знать о месторасположении сенсорной панели и жестах, запрограммированных в бортовой компьютер неземного производства?
– Признаться, когда ты пришла в себя, там, на звездолёте и правильно назвала своё имя, я обрадовался не только тому, что твоя личность осталась неповреждённой, но и тому, что ты, как мне показалось, не получила никаких новых знаний.
Клементина не знала, как ей реагировать на это – обидеться или пока не стоит.
– Я не чувствую в себе никаких новых знаний, – подумав, заметила она.
– И тем не менее, они есть, – веско возразил Фау. – Эти данные чуть не стёрли твои настоящие воспоминания, но ты оказалась крепче, чем кажется на первый взгляд. Ты боролась, не теряя сознание, изо всех сил цепляясь за свою личность, – и сумела удержаться на самом краю, остаться собой. Судя по всему, сработали какие-то защитные механизмы, не позволившие тебе потерять себя.
Он сделал едва заметное движение, отчего летательный аппарат сбросил скорость, круто развернулся и пошёл на посадку. В лобовое стекло на мгновение ударило солнце, но тут же ушло назад, оказавшись за спиной.
– Человеческий мозг вмещает в себя гораздо больше информации, чем человек успевает накопить за всю жизнь. Новые данные записались в "свободные кластеры", не затронув занятых.
– Это всё весьма увлекательно, – сказала Клементина, – но это не объясняет, почему я не осознаю́, что говорю на чужом языке. Я ведь и сейчас на нём говорю, верно?
– Знания языка записались в глубинную память, – терпеливо пояснил Фау. – Так, будто ты не учила его принудительно, а знала с детства. И, похоже, это ещё наложилось на твои врождённые лингвистические способности.
– Нашли полиглота, – буркнула Клементина.
Она вдруг вспомнила, как отреагировала соседка на её приветствие. Наверное, в тот раз она тоже заговорила на флойдском.
– Беда в том, что об этой твоей… особенности известно теперь не только мне, – Фау помрачнел.
– Беда?
– Ну, "беда", пожалуй, слишком громко сказано. Но "проблема" – точно.[1]
– Потому что я получила доступ к сакральным знаниям флойдов? – девушка нервно усмехнулась.
– Нет. Потому что до сих пор считалось, что человека невозможно накачать таким объёмом информации, не уничтожив при этом его личность. Как выяснилось, наши специалисты ошибались… И вот теперь правда выплыла наружу. Думаю, ты понимаешь, чем это чревато.
– Меня разберут на запчасти? – деловито предположила Клементина. Почему-то новость вызвала у неё не испуг, а какой-то спортивный азарт.
– Фигурально выражаясь, да… Нет-нет, твоей жизни ничего не грозит, – поспешил успокоить её флойд. – А вот за ментальное и психическое здоровье я не ручаюсь. Я даже не представляю, каким тестам тебя решат подвергнуть наши нейропрограммисты. Им наверняка захочется узнать детали…
– Полагаю, моё мнение на этот счёт никого не интересует? – хмыкнула Клементина. Она думала, ответом ей станет угрюмое молчание, но флойд неожиданно резко произнёс:
– Ошибаешься. Если ты не дашь согласия – никто не посмеет тебя тронуть против твоей воли. Тем более здесь, на Земле. Это… закон.
– Надо же, какое великодушие проявляют благородные господа флойды по отношению к своим вассалам, – Клементина не удержалась от ехидного смешка. – Почему же вы тогда так стремились поскорее покинуть Консульство?
– Здание Консульства является экстратерриториальной единицей, – возразил Фау, сделав вид, что не заметил шпильки. – Де-юре – это территория флойдов. Законы о неприкосновенности аборигенов на неё не распространяются. Точнее, есть некоторые нюансы… Тебя могли попытаться уговорить, намекнув, что в случае отказа ты рискуешь потерять свою должность…
– И заставить согласиться… – подхватила Клементина.
– Вот заставить – нет, – жёстко отрезал флойд. – В этом закон не допускает двусмысленного толкования.
– Неудобный закон можно и переписать, если уж на то пошло, – заметила она вполголоса. – Когда-то у нас это была распространённая практика.
– Соглашусь, – её собеседник многозначительно хмыкнул. – Вот только переписать закон может лишь его автор.
Клементина не поняла расплывчатого намёка, но развивать эту тему флойд не стал.
– Есть и другие… причины, – туманно добавил он. – Но не будем сейчас о них. Позже.
Клементине показалось, что это "позже" прозвучало как "когда-нибудь очень нескоро" или даже как "вообще никогда".
Причины… Надо же.
– Что же мне делать? – пролепетала она беспомощно. – Я не хочу примерять на себя роль подопытного кролика. А вечно скрываться и прятаться – тоже не выход.
– И не надо, – урезонил её Фау. – Со своими соплеменниками из Консульства я пообщаюсь… сегодня же. Поверь, я смогу найти рычаги давления на них. А вот от обязанностей контактера всё же будет лучше отказаться. Хотя бы на первое время.
Шеф будет очень расстроен, подумала она с тоской, представив себе предстоящий тяжёлый разговор с господином Файзером. Аэромобиль снижался; совсем рядом мелькнули острые шпили Вестминстерского дворца. Вопреки здравому смыслу, помпезный архитектурный ансамбль не внушал ни благоговейного трепета, ни уважения, ни почтительного страха. Скорлупка, сердцевина которой давным-давно вынута и съедена; бестелесный призрак былого величия, тщетно пытающийся доказать, что в нём ещё теплится жизнь.
Человечество не представляет угрозы, в том числе и для себя самого. Флойды, разумеется, понимают это, но деликатно делают вид, что не замечают наши жалкие потуги казаться страшнее, чем мы есть на самом деле. Когда крошечный голодный котёнок, согревшись за пазухой, выпускает коготки и показывает зубы, демонстрируя, что способен постоять за себя, это вызывает не гнев, а умиление.
– А тебе нужно как можно скорее научиться контролировать себя, – наставительно продолжал флойд, возвращая её к действительности. – Ты должна уметь дифференцировать, с кем говоришь и как.
– Угу…
Легко сказать. А как это осуществить на практике?
– Попробуй. Сейчас же.
Клементина попробовала, вызвав недовольное шипение флойда.
– Ещё!
Аэромобиль давным-давно приземлился, он стоял на парковке в начале улицы. Прохожих, к счастью, поблизости не наблюдалось. Хотя, у флойда в арсенале наверняка есть какой-нибудь маскировочный режим – зачем понапрасну нагонять страх на добропорядочных лондонцев.
– Ну! – подстегнул её Фау.
– Да пытаюсь я! – разозлилась Клементина. Взгляд её упал на вывеску любимой кофейни на углу, и она вдруг осознала, что ей нестерпимо хочется кофе. – Как будто это так просто!
– Ага, – довольно ухмыльнулся флойд. – Выходит, самый лучший стимул для тебя – страх и… – он проследил направление её взгляда, – и капучино?
От злости Клементина позабыла, что флойдам нельзя смотреть прямо в глаза.
– Совершенно не обязательно меня стращать! – пробурчала она рассерженно.
– Цель оправдывает средства, – невозмутимо возразил Фау. – Кстати, это ведь человеческая присказка, не так ли?
– Именно! – Клементина перевела дух, намереваясь высказать всё, что она думает о подобных "методах", но рубиновые глаза опасно сверкнули, и она поспешно отвела взгляд. Пауза затягивалась; флойд будто чего-то ждал, – а может, размышлял, озвучить свои мысли или не стоит. Клементина уже начала подумывать о том, как бы повежливее распрощаться, как ее собеседник неожиданно прервал молчание:
– Так я прав насчёт капучино? – невозмутимо осведомился он.
Клементина с радостью соврала бы, что она на дух не переносит кофе в любом виде: что со сливками, что без, но, похоже, она себя уже выдала, поэтому ей ничего не оставалось кроме как утвердительно кивнуть и ответить односложно:
– Правы.
– Тогда я угощаю.
А вот это действительно стало для неё неожиданностью.[2]
Десятью минутами позже они сидели за крошечным столиком, выбрав, не сговариваясь, самый дальний и самый тёмный угол кофейни, а робот-официант, старательно огибая углы, вёз им две кружки капучино с толстой шапкой взбитых сливок на круглом подносе.
Кроме них в зале сидел только один гость: худенькая коротко стриженая девушка в очках с толстыми стёклами и вязаном берете, надвинутом до самых бровей, с головой ушедшая в чтение книги – обычной, бумажной, что вполне гармонировало и с её внешностью, и с довольно старомодным, консервативным интерьером кафе. Она была до того погружена в своё чтиво, что, похоже, вообще не обратила внимания на их появление, а уж тем более не поняла, что один из вошедших – не человек.
Вот и славно. Почему-то Клементине не хотелось, чтобы её заметили в обществе флойда. Чего доброго, поползут слухи – а ей сейчас только слухов для полного "счастья" не хватает.
Конечно, в кофейню могли заглянуть и другие. Да и сверкающий белизной аэромобиль среди пыльных седанов и кэбов выглядит как бездарный шпион во вражеском стане.
– Разве вы способны усваивать инопланетную органику? – с иронией спросила Клементина, заметив, что Фау преспокойно поглощает свой напиток.
– Как видишь, – он усмехнулся. – Мы же не киборги. Мы – белковая форма жизни на основе ДНК с метаболизмом, во многом схожим с вашим. Примерно на три четверти, если быть точным. Полагаю, что-то из съеденного не усвоится полностью, но токсичных соединений в вашей пище точно нет. Мы исследовали всё. – Он сделал паузу на глоток, с нескрываемым удовольствием облизнулся и добавил: – Между прочим, ты нашу органику тоже пробовала. И вполне успешно, насколько я знаю.
Клементина покраснела, вспомнив звездолёт и приторно-сладкий сироп, который флойд чуть ли не насильно вливал в неё.
– У нас есть аналог вашему кофе, – продолжал Фау. – Аналог по воздействию на организм и по своему месту в социальной культуре, не по вкусу. И вот он как раз-таки для людей ядовит.
– Да? А что в нём ядовитого?
– Слишком много синильной кислоты. Глоток-другой еще не страшно. А вот стандартная порция – гарантированное отравление.
– Тогда я, пожалуй, воздержусь от дегустации, – Клементина, наконец, справилась с шапкой сливочной пены. – Он хоть вкусный, этот ваш аналог?
– Для нас – да.
Клементина замолчала, поймав себя на несуразной, парадоксальной мысли: на какой-то краткий миг она позабыла, что Фау – не человек. И почему-то ей вдруг очень захотелось, чтобы он был человеком.
– Ты неплохо катаешься, – вдруг сказал флойд. Клементина подняла на него ошеломлённый взгляд, но не обнаружила на лице ни тени сарказма. – Я имею в виду, даже с точки зрения флойда – весьма и весьма неплохо. Я видел… тогда, на катке.
– С чего вдруг такая щедрость на комплименты? – от волнения голос у неё даже слегка охрип. – В чём подвох?
– Это не комплимент, а констатация факта, – уточнил Фау. – Ты действительно хороша на льду. Давно занимаешься?
– С детства, – Клементина улыбнулась немного грустно. – Вообще-то я собиралась связать с фигурным катанием свою жизнь. Но… не срослось.
– Почему?
– Так вышло, – вспоминать это было сложно, а озвучивать вот так, без купюр – тяжело и больно. – Переволновалась, перенервничала, голова была забита другими вещами, и в итоге я допустила все ошибки, какие только можно было допустить. И стала аутсайдером в турнирной таблице… На этом всё закончилось.
– Вот так сразу, всего лишь из-за одного неудачного проката? – флойд поднял брови. – Разве тебе не был положен ещё один шанс?
– Это и был последний шанс. Либо я выполняю норматив и остаюсь в национальной сборной. Либо – уведомление о закрытии контракта и – аривидерчи, на все четыре стороны. Наверное, со временем я могла бы стать тренером… Если бы у меня был преподавательский талант… И я решила, что буду заниматься тем, что действительно важно.
– Экологией?
Клементина кивнула.
– А ведь когда-то я была первая на юниорском чемпионате Европы. И вторая – на Кубке мира… Нет, не хочу об этом. У профессиональных спортсменов считается неприличным почивать на старых лаврах. Надо двигаться вперёд, расти, совершенствоваться. Пусть я уже не в большом спорте – всё равно. – Она неожиданно улыбнулась. – Зато теперь я могу кататься просто так, для души.
– Это уже немало, – мудро заметил флойд.
Они помолчали. В зале кофейни было тихо; негромко играла полузнакомая инструментальная музыка – кажется, что-то из классики эпохи Моцарта. Музыка гипнотизировала, успокаивала, настраивала на умиротворённый лад, попутно аккуратно стирая тёмные мысли и невеселые воспоминания.
– У вас тоже есть что-то подобное? – вдруг спросила Клементина. – Или это закрытая информация, которую вы не имеете права сообщать людям? – поспешно добавила она.
Судя по короткому смешку, её последняя ремарка флойда позабавила, но ответил он неохотно и без подробностей.
– В этом нет особой тайны. Искусственный лёд – это же наше изобретение. Только у нас… Всё несколько иначе. Иная физика, иная механика. И хореография совершенно другая.
– Сложнее?
– Нет, не в этом дело. Просто всё по-другому.
– Иная физика… – задумчиво протянула Клементина. – Хм… Должно быть, вследствие иных параметров вашей планеты… планет? Например, гравитации – которая ощутимо отличается от земной. Выше. Или ниже. Скорее, второе. С более низкой гравитацией можно позволить себе гораздо больше. Угадала?
– Я тебе этого не говорил, – с непроницаемым видом ответил Фау.
– Почему людям нельзя ничего знать о других планетах?
Флойд не ответил.
– Почему людям нельзя в космос? – она непроизвольно повысила голос, и девчонка с книжкой вздрогнула. Клементина испуганно прикусила язык.
– Не пытайся понять, – твердо, и, как ей показалось, слегка печально отозвался Фау. – Ничего хорошего из этого не выйдет.
– Угрожаете?
– Нет. Пытаюсь предостеречь.
– От чего? – не сдавалась она. – Флойды ведь нам не враги. Или… Есть и другие… разумные расы, не так ли? Тенри, к примеру.
Фау схватил её за плечи – Клементина еле успела поставить чашку на стол.
– Что ты знаешь о тенри? Что тебе успели закачать?
Её сердце подпрыгнуло и забилось возбуждённо-радостно. Неужели она сейчас узнает правду – или хотя бы её часть?..
– Тенри – разумная раса, – Клементина почувствовала, что перешла на флойдский. – Эээ… гуманоидная, – она лихорадочно копалась в памяти, но как назло, там не оказалось никакой "дармовой" информации. Разве только тот факт, что сначала Фау, а затем другие флойды приняли её за неведомого "тенри", позволял сделать заключение, что эти самые тенри – гуманоиды, причём очень похожи на людей.
– Продолжай.
Прямо-таки допрос с пристрастием. Пришлось блефовать и сочинять на ходу – в надежде, что интуиция её не подведёт.
– Тенри – геополитические соперники флойдов, – вдохновенно заговорила Клементина, – и хотя сейчас противостояние не в острой фазе, локальные конфликты всё равно случаются. Как правило, это мелкие провокации со стороны тенри.
– Это всё? – тоном экзаменатора спросил флойд.
Клементина хотела добавить ещё что-нибудь, но ее фантазия внезапно иссякла.
– Ну… Если в общих чертах, то да.
Фау облегчённо вздохнул.
– Ясно. То есть, ты ничего не знаешь.
– Ну, спасибо, – слегка обиделась она, будто и вправду держала ответ на экзамене по галактической истории.
– И всё же кое-что тебе удалось угадать, – обескуражил её Фау, ясно дав понять: всё, что она тут наплела, невыразимо далеко от реальности. – Тенри действительно наши враги. И они очень, очень коварны. У них своя логика, отличная и от нашей, и от человеческой, у них свои резоны, интересы и цели… Это куда больше того, что тебе стоит знать. Остальное…
– Не для моих убогих мозгов? – язвительно закончила Клементина.
– Нет. Я бы выразился иначе: остальное – слишком тяжело морально, чтобы забивать этим голову.
Н-да. Те же яйца, только в профиль.
– Угу. – очень вовремя память подкинула картинку, живописную и динамичную, хотя с тех пор прошло немало времени. – Так вы за тенрийцем гнались тогда на катке?
– Тенрийцев на Земле нет, – железным голосом отрезал Фау. – И быть не может.
– А если…
– Никаких "если". Наш военный флот контролирует всю Солнечную Систему и прилегающее пространство.
Клементина с сомнением покачала головой. Ох, что-то он недоговаривает. Сам ведь принял её за шпиона тенри на звездолёте!
Вот только если она напомнит ему сейчас об этом, то почти наверняка услышит в ответ, что это "не её ума дело" и вообще, большие сильные флойды сами разберутся.
– Клементина.
– Да?
Её имя в устах флойда прозвучало так фривольно, тягуче, приторно-сладко, будто его щедро облили кленовым сиропом и вдобавок посыпали сахарной пудрой. От этого её непроизвольно бросило в краску.
– Скажи… Почему ты не смотришь мне в глаза?
Ну и что ей на такое ответить? Потому что не доверяет ему? Остерегается? Боится?
Даже в мыслях это звучит некрасиво и глупо.
– Открою вам тайну, – Клементина заговорщицки улыбнулась. – У некоторых людей есть нетривиальная способность: взглядом читать мысли. Особые… гм… электромагнитные волны сверхвысокой частоты. И не в том дело, что я не горю желанием проникнуть в ваши флойдские секреты, получив в довесок проблем вагон и маленькую тележку. – Она выдержала коротенькую паузу. – Дело в том, что побочным эффектом такого "сканирования" является, увы, сильная боль. – полный притворной жалости вздох. – А мне бы не хотелось подвергать вас такому… нечеловеческому испытанию.
Закончив свой коротенький монолог чуть виноватой улыбкой, Клементина вернулась к своему кофе.
– Я тебя недооценивал, – после долгого молчания изрёк Фау. По его голосу девушка поняла, что он уловил сарказм. – Прости.
– Эээ… за что?
– За тот ужас, через который тебе пришлось пройти на Анде, – флойд глубоко вздохнул, будто размышляя, стоит ли продолжать или нет. – Гипнотический взгляд и возможность генерировать энергоинформационные пакеты, распознаваемые другими живыми существами, – наследие хищных предков. Они вели преимущественно ночной образ жизни и охотились поодиночке. Но иногда добычи становилось мало, и главам семей приходилось выходить на охоту среди бела дня. Тогда-то эволюция и выработала новое оружие, давшее своим носителям огромное преимущество и фактически поставившая их на вершину пищевой цепочки. Должно быть, именно тогда произошёл переломный момент, определивший становление нашей цивилизации.
Клементина слушала, боясь пошевелиться и даже стараясь дышать как можно реже. Нечасто на её инопланетного знакомого накатывали такие приступы откровенности.
Однако если он сейчас скажет, что ей не следует его бояться, что он не причинит ей вреда, или выдаст какую-то похожую банальщину, он её сильно разочарует.
Должно быть, флойд сам отлично понимал, что после всего пережитого девушка не поверит ему на слово. Поэтому до бессмысленных высокопарных фраз скатываться не стал, а сказал лишь:
– Хочешь ещё кофе?
– Благодарю, – вежливо отказалась Клементина. – Как-нибудь… в другой раз. Я, пожалуй, пойду домой.
Пока в кофейню не нагрянули другие посетители – увидят её в обществе флойда, потом ведь замучают вопросами.
Вопреки ожиданиям и опасениям, Фау спорить не стал. Кивнул на прощание и пробормотал какую-то дежурную любезность. Но до самого порога она чувствовала, как её спину буравит внимательный взгляд.
Дома, впрочем, Клементина задерживаться не стала: только оставила дипломат с документами, переоделась и захватила коньки. После общения с флойдом ей необходимо было успокоиться.
Приоткрыв дверь на балкон, она осторожно выглянула на улицу. Парковку отсюда было плохо видно – мешали каштаны, уже успевшие обзавестись молодой весенней листвой, но аэромобиля там не наблюдалось, его характерный силуэт она не смогла бы не заметить.
Сколько соседей и прохожих успели его увидеть? Сколько из них перепугается и побежит звонить на горячую линию? Присутствие флойдов в жизни людей, конечно, давным-давно стало обыденностью, но спецслужбы всё равно отслеживают их перемещения, и вот такие случаи неизбежно привлекают внимание.
А чего Клементина никогда и ни под каким соусом не желала, так это повышенного внимания к себе. Даже когда она плотно занималась фигурным катанием и выступала на крупных международных соревнованиях, ей претила слава во всех своих проявлениях. Фанаты и поклонники, недоброжелатели и завистники, коллеги и конкуренты, корреспонденты и спортивные критики с одинаковым жадным восторгом встречали и успехи, и провалы, не видя никакой разницы: лишь бы было что обсуждать и мусолить. Но она ушла из большого спорта, и столь нежеланная известность схлынула, растворившись как соль в морской воде. В профессиональной среде её, конечно, ещё помнили, а вот обыватели через годик-другой забыли начисто, и Клементина вновь смогла жить как все, без риска нарваться на папарацци по дороге в булочную или в вагоне метро.
А теперь всё могло повториться, причём в гораздо больших масштабах, да к тому же из-за кого – из-за флойда!
Из-за одного упрямого, строптивого, несносного флойда, который совершенно наплевательски относится к принятым у людей общественным устоям – да и к своим правилам, похоже, тоже.
Чтобы потешить свое самолюбие? Вероятно.
Ради удовлетворения собственных амбиций? Не исключено.
Просто от скуки?
А вот это ближе всего.
Клементина яростно скрипнула зубами, ускоряя шаг. А что, собственно, она так переживает? Может, она и не увидит его больше никогда. Они ведь ни о чём не условились, и вообще, Фау попрощался так, словно это была их последняя встреча. Конечно, флойды всегда прощаются таким образом, у них так принято – но тем не менее.
И если она сейчас откажется от патента контактёра – что Фау, кстати, настоятельно ей советовал, кто знает, пересекутся ли когда-нибудь их пути…
На катке сегодня было людно, бросалось в глаза обилие новичков. К счастью, почти все они медленно огибали каток по самому краю, неуклюже двигаясь друг за другом против часовой стрелки, и в центр не лезли.
И то ладно. Зашнуровав коньки, Клементина отправилась разогреваться.
– Привет, Клементина. Что-то ты зачастила сюда.
Мальчишку, который её окликнул, звали Клиффорд Грейс. Фигурным катанием он не занимался всерьёз ни дня, но для любителя-самоучки катался более чем достойно.
– Привет, Клиф, – притормозив, она объехала его по дуге и заскользила рядом. – Работы в последнее время много. Надо же как-то… отдыхать.
– Если это для тебя – отдых, представляю, какой должна быть работа! – Клиффорд усмехнулся. – Слушай-ка, я хочу тодес крутануть попробовать, составишь мне пару?
