Текст книги "Звёзды - это блюдо, которое подают холодным (СИ)"
Автор книги: Евгения Духовникова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)
– Вы в порядке?
Простой вопрос заставил её вздрогнуть и похолодеть от безотчётного страха. Точнее, не сам вопрос, а голос, которым он был задан, – приятный низкий голос, но с тончайшим, едва уловимым акцентом. Клементина медленно подняла голову, уже зная, кого увидит.
Флойд стоял, опершись на одно колено, и придирчиво оглядывал её с ног до головы.
– Угу, – машинально ответила она.
Флойд – здесь, на катке, на её катке?! Невероятно!!
Издалека и при слабом освещении она приняла его за человека. Впрочем, ничего удивительного: фигурой, комплекцией и осанкой флойды были похожи на людей. Анатомических отличий также было немного: четыре пальца вместо пяти, уши – крупнее, острее и выше, а ещё у них имелся длинный пушистый хвост, являвшийся продолжением позвоночника. С ярко-фиолетовыми волосами, густыми, жёсткими и короткими, лилово-сиреневым цветом кожи и непривычными, хоть и напоминающими человеческие чертами лица флойд смахивал на персонажа комиксов или мультфильмов, выглядя эдаким безобидным милым существом, – но впечатление это было невероятно далеко от действительности.
– Точно? – с нажимом переспросил флойд. Клементина зачарованно кивнула, не в силах оторвать взгляд от нечеловеческих глаз – неестественно большие, широко посаженные, с прорезями зрачков в форме трехконечной звезды, сейчас сузившимися до трёх тонких штрихов. Казалось, он видит её насквозь и способен прочесть все её мысли.
Флойд великодушно подал ей руку, помогая встать. Его ладонь оказалась неожиданно мягкой и тёплой, даже горячей. В отличие от голоса – ледяного как жидкий азот.
– Прошу прощения, что напугал, – предельно официально произнёс он. – Я рад, что вы не пострадали. Всего доброго, – сорвался с места с немыслимым для человека ускорением, перемахнул через бортик и скрылся из виду.
Клементина осталась одна.
Она описала ещё пару кругов, двигаясь больше по инерции, нежели сознательно: стоять на месте после случившегося было невозможно. Её мысли и чувства пребывали в полнейшем смятении.
Вот это приключение!..
Флойды всегда подчёркнуто дистанцировались от людей, всеми способами демонстрируя своё невмешательство в дела человеческие. Исключения можно было по пальцам пересчитать – нечастые встречи с экологами и ещё более редкие рандеву с представителями межгосударственных структур, носившие чисто номинальный характер. И даже на них флойды старались держаться на почтительном расстоянии и не задерживаться сверх необходимого. О том, чтобы просто так прогуливаться по городу, без веской причины, а уж тем более взаимодействовать с людьми, не могло быть и речи.
Он заговорил с ней. Он протянул ей руку. Фантастика!
Но зачем он вообще появился на катке?
Тот паренёк… С каким искренним, неподдельным ужасом он смотрел на флойда! Так смотрит антилопа на гепарда, понимая, что вряд ли успеет убежать.
Нет, сама она, конечно, тоже испугалась… Пусть формально флойды людям не враги, но они крупнее, быстрее, выносливее, у них куда выше скорость реакции и физическая сила, словом, в рукопашном бою человеку против флойда, скорее всего, не устоять. Впрочем, как знать – подобных прецедентов вроде бы не было. А ещё у флойдов имелось предусмотренное природой оружие, подарок эволюции, оставшийся в наследство от их далёких хищных предков: подобно земным угрям и скатам, они обладали способностью генерировать электричество. Силы тока было вполне достаточно, чтобы парализовать другого флойда, для человека же электрический разряд мог вообще стать смертельным.
Не переставая прокручивать в голове произошедшее, Клементина вернулась в раздевалку.
Всё, что она знала о флойдах до сегодняшнего дня, абсолютно не вязалось с инцидентом, случайной свидетельницей которого она стала.
Флойды не вмешиваются в дела людей – это аксиома. И правонарушителей они не преследуют – то же самое. Но с какой целью тогда флойд гнался за человеком? И ведь парень явно понял, что под ним земля горит: по глазам было видно, что он чуть коньки не отбросил от страха.
Её внезапно обуяла злость. Да кто он вообще такой, этот хвостатый, и что он себе позволяет? Люди, значит, должны следовать их нелепым требованиям, а сами-то? Да как он посмел напасть на человека?!
И тут же одёрнула себя: строго говоря, флойд на него не нападал. Во всяком случае, она этого не видела.
Может, парень совершил что-то совершенно чудовищное – а флойд оказался тому свидетелем?
Нет, сомнительно. Во-первых, тот парнишка не был похож на живодера или убийцу. Во-вторых, даже если бы на глазах у флойда действительно произошло нечто подобное, он не стал бы преследовать преступника сам, а максимум поставил бы в известность соответствующие службы.
Надо сказать, за время протектората флойдов уровень преступности снизился практически до нуля: требование отдавать им осуждённых за особо тяжкие преступления возымело своё действие – флойдов боялись как огня. А мелкие жулики вроде мошенников и казнокрадов их не интересовали. Впрочем, последних тоже почти не осталось: видеокамеры, единая база данных и персонифицированный учёт всех финансовых операций вкупе опять-таки со страхом перед флойдами сделали своё дело, уничтожив на корню саму возможность нарушения закона.
– Странные дела творятся, – сказала она вслух. Её никто не услышал: в примыкавшем к катку парке она была одна.
Забавно, но в старых детективах и фильмах ужасов нередко всё начиналось с того, что герой возвращался ночью через парк (а иногда – с того, как в парке находили труп человека, убитого там прошлой ночью). Видимо, когда-то в ночных парках и в самом деле было небезопасно. Впрочем, те времена давным-давно остались в анналах истории, да и к тому же всё, что могло с ней случиться сегодня, уже случилось.
Клементина была на полпути к дому, как её окликнули по имени. На этот раз голос был знакомый и, к счастью, вполне человеческий.
– Привет, сестрёнка.
2
Обернувшись, Клементина увидела улыбающегося молодого человека, с такими же, как у неё, вьющимися каштановыми волосами. Только свои кудри братец подстриг чуть короче, чем она.
– Привет, Стеф.
Он нагнал её в два больших прыжка и зашагал рядом.
– Ты где пропадаешь по ночам, Тина? Я зашёл к тебе – а дома никого. Откуда так поздно?
– Кататься ходила, – коротко ответила девушка. – А что? – добавила она с некоторым вызовом.
– Не забросила ещё свои покатушки? – Стефан ухмыльнулся.
– Не дождёшься. А ты чего приехал-то? – Клементина холодно прищурилась. Она не любила пренебрежительных высказываний о фигурном катании – пусть она давно уже всего лишь любитель, а не профессионал.
– "Чего приехал", – с нарочитой обидой передразнил парень. – Что я, не могу навестить родную сестру?
Нечто в интонации Стефана её насторожило, но она не могла понять, чем именно вызвано смутное беспокойство. Всем известно, что близнецы способны улавливать эмоции друг друга даже на расстоянии, а уж при разговоре с глазу на глаз и подавно. То-то и оно.
– Можешь, конечно. Просто ты так внезапно появился… – Клементина неловко замолчала.
Слишком внезапно. У неё сейчас голова совершенно другим забита, а тут ещё и Стефан нарисовался – и ведь наверняка неспроста!
– Слушай, Тина… – в голосе брата скользнули просительные нотки, глаза масляно заблестели. – Я поживу у тебя недельку-другую, ты ведь не против?
Клементина резко остановилась. Посмотрела ему в глаза. Тот чуть не лопнул от натуги, но сжал губы и мужественно выдержал её взгляд.
– У тебя всё в порядке? – наконец спросила она.
– В полнейшем, – елейным голоском пропел Стефан, с иронией и, как ей показалось, с некоторым вызовом. – Что за допрос, Тина?
– Да я просто тебя знаю, – бесхитростно ответила Клементина, продолжая сверлить Стефана полным подозрений взглядом. – Ты редкостный любитель находить приключения на свою шкуру.
– Слушай, если тебе жалко, то так прямо и скажи, – обиделся Стефан. Это был запрещённый приём, и оба прекрасно об этом знали.
– Да не жалко мне! – Клементина повысила голос, не пытаясь скрыть раздражение. – Идем, поздно уже. И раз уж ты здесь… – она сняла рюкзак и вручила его брату. – Понеси-ка.
Остаток пути до дома они прошли в полном молчании: у девушки из головы не шло недавнее происшествие на катке, а Стефан, по всей видимости, счёл за лучшее придержать язычок, дабы не потревожить лишний раз хрупкое душевное равновесие сестры и не попасть под горячую руку. Они со Стефом с детства неплохо чувствовали настроение друг друга – и сейчас Клементина остро ощущала, что Стефан чем-то удручён, если не сказать – расстроен. Но силком вытягивать из него чистосердечное признание – то ещё удовольствие. К тому же, ей и без того было о чём поразмыслить.
Заварив чай и вытащив засахаренные фрукты, Клементина устроилась на диване. Стефан расположился напротив. Сейчас, в собственном доме, в окружении мягких уютных подушек, под мягким флисовым пледом короткий разговор с флойдом казался плодом воображения, миражом, вымыслом, и с каждым вздохом, с каждым глотком её любимого пуэра он становился все более нереальным.
А чего она, собственно, испугалась? Ну, флойд. Допустим. И что с того?..
Клементина взяла дольку ананаса, стряхнула с пальцев липкие сахарные крупинки.
Стоило признать, что при всей своей специфической внешности флойд не выглядел отталкивающе и не производил неприятного впечатления – скорее, наоборот. Но Клементина слишком хорошо знала, что книжку не судят по обложке. Каким бы привлекательным флойд ни был, он оставался флойдом – умным, сильным, стремительным, опасным, а ещё – представителем цивилизации несравнимо более развитой и совершенной, нежели человеческая.
В памяти всплыл мельком увиденный образ, который, однако, она умудрилась запомнить вплоть до мельчайших подробностей: бордово-красная куртка с наброшенным на голову капюшоном, брюки, заправленные в высокие ботинки коньков, тонкие пальцы, способные – она не сомневалась – играючи разломить стальной прут, длинный гибкий хвост, лихорадочно мечущийся из стороны в сторону…
Надо же, какой франт выискался! Высшая раса, властелины мира. А у самого – хвост, как у макаки.
– Скорее, как у ирбиса, – поправил Стефан.
Клементина вздрогнула и покраснела, запоздало сообразив, что последние слова она произнесла вслух, причём довольно громко.
– Чего?
– Ну, хвост, – Стефан покосился на экран телевизора – там как раз показывали флойда. Очередной повтор вчерашней трансляции? Похоже на то.
– А… – Клементина поспешно кивнула. – Ну да.
– У ирбисов хвост служит рулем и балансиром, – с удовольствием пояснил Стефан. – Как и у флойдов. Ты знаешь, что они способны бежать со скоростью сто миль в час?
– Сколько миль? – рассеянно переспросила она. Проклятье, чуть не проболталась!
Почему-то ей очень не хотелось делиться произошедшим ни с кем. Даже с самыми близкими. Даже с родным братом.
– Сто миль в час! Быстрее гепардов, представляешь?
– Честно говоря, с трудом…
– Учёные считают, что флойды произошли от высших хищников, – словоохотливо продолжал Стефан. – Причём от хищников, охотящихся в одиночку, – отсюда и скорость, и способность генерировать электрический разряд.
– Они же гуманоиды, – возразила Клементина.
– По нашей классификации, базирующейся на внешних признаках, – да. Но происхождение другое. Более благородное, – Стефан замолчал, ожидая её реакции. Реакция последовала незамедлительно.
– Ну, знаешь, люди тоже не от земляных червяков произошли! – возмутилась Клементина. Запнулась на полуслове, внимательно взглянула на брата. – Стоп. Ты что, хотел посмотреть, как я на это отреагирую?
– Вроде того, – он не стал юлить.
– Провокатор, – беззлобно фыркнула девушка. – Вообще-то я не сторонница концепции расового превосходства. Это сейчас модно, конечно…
Стефан неопределённо пожал плечами – жест можно было трактовать как угодно.
– К тому же, мне кажется, флойдам глубоко фиолетово наше мнение о них, – Клементина и сама не заметила, как скаламбурила. – Что им до пересудов за их спинами? Они выше этого. К тому же, они просто другие.
– Лучше?
– Да причем здесь "лучше" или "хуже"! Что за детсадовская привычка мыслить примитивными категориями! "Другие" – значит "другие". Другое мировоззрение, взгляды, жизненные ценности. Мораль, в конце концов. Пытаться понять их с точки зрения человеческой логики – всё равно что пытаться понять…
– Богов? – ехидно подхватил Стефан.
– Слушай, хватит издеваться! – обиделась Клементина. – Да, они для нас всё равно что боги, только без нимба и крыльев. И не требуют, чтоб мы на них молились.
– Ага, крылья – в химчистке, нимб – на подзарядке, – парень довольно хихикнул, – лира на техобслуживании, единорог на больничном.
– Да без них человечество было бы обречено! – горячо воскликнула Клементина. – Ты знаешь, что творилось двести лет назад? Мир стоял на пороге третьей мировой! Огромные территории были превращены в пустыни, леса выгорели почти полностью, а в Тихом океане плавал остров из мусора размером с Австралию. Миллионы умирали от голода и эпидемий, а планета всё равно оставалась перенаселённой – потому что рождаемость никто не контролировал! Вдобавок начал таять лёд на полюсах, и прибрежные земли грозили уйти под воду. Люди не справились бы сами, – она перевела дух. – Знаешь, что случилось бы с нашей Землёй, если б флойды не вмешались? А я тебе скажу! Началась бы война. Ядерная, между прочим. Всё вокруг было бы заражено радиацией, кроме разве что каких-нибудь островов. Пережившие ядерную атаку перебили бы друг друга от голода и отчаяния. Бо́льшая часть суши стала бы непригодной для жизни, на восстановление природы ушла бы не одна сотня лет. В живых остались бы единицы – и те наверняка превратились бы в малоприятных мутантов из-за той же радиации. Впрочем, не исключено, что не выжил бы никто. Нравится? Нет?? – Закончив свою гневную тираду, Клементина вдруг смутилась. И что это она так завелась на пустом месте?
– Хорошо, согласен, – Стефан вновь пожал плечами. – Флойды – мудрые, гуманные, справедливые и великодушные. И либеральные. Настолько, что даже позволяют существовать оппозиционному движению "Открытое небо" и закрывают глаза на любую, даже самую жёсткую критику.
– Совершенно верно, – Клементина кивнула. – Потому что действительно мудрый лидер понимает: запретный плод сладок. Если что-то объявить вне закона, люди непроизвольно к этому потянутся. Даже если это вредно, глупо и опасно.
– С другой стороны, космос они запретили, а люди повозмущались-повозмущались, да и смирились. Забыли старые мечты, придумали новые. Хотя с тех пор много воды утекло. Сколько поколений сменилось? Хочешь – не хочешь, а забудешь.
Стефан замолчал, вспомнив про свой чай. Клементина задумчиво жевала сушёный ананас. В проёме балконной двери лениво колыхалась ажурная тюлевая занавеска.
– Одно неясно, – негромко сказал Стефан. – Что им от нас нужно. В чём их интерес?
– А с чего ты взял, что им от нас что-то нужно? – вопросом ответила Клементина. – Мы же для них – как дети. Нет, скорее, как домашние питомцы… Вот, например, ты заметишь на улице бездомного котенка – и что сделаешь? Накормишь. И отнесёшь в приют. Совершенно бескорыстно, от чистого сердца. Какая здесь выгода для тебя? Так и они… Наверное. Может, они по натуре своей альтруисты и гуманисты. Может, их моральные принципы предписывают помогать слабым.
Последние слова потонули в гомерическом хохоте.
– Какая ты наивная, Тина! Выгода есть всегда.
– Наивность я утратила ещё в глубоком детстве, – заметила Клементина. – И ты не прав. Прежде всего потому, что мыслишь как человек. А они – не люди. Откуда мы можем знать, что у них на вершине этой самой… пирамиды потребностей? Может, помощь отсталым расам – это у них что-то вроде благотворительности. Может, помогая нам, они испытывают чувство глубочайшего удовлетворения, которое настолько важно и ценно, что они готовы нести расходы. А может, это для них и не расходы вовсе. Подумаешь, экологию помогли восстановить! Мы же не знаем истинные масштабы их ресурсов.
– Или мы всего лишь эксперимент, – предположил Стефан, задумчиво уставившись в потолок. – Создали нам тепличные условия, решили все проблемы – и смотрят, что дальше будет. А может, люди им и не нужны вовсе.
– А что тогда нужно? Планета?
– Планета? Ресурсы… Нефть, металлы и уран? Растения? Биосфера? – Стефан медленно покачал головой. – Вряд ли. Металлов и прочего фосфора во вселенной и так предостаточно, не сомневаюсь. А животные и растения – зачем они им? У них же технологии программирования ДНК и огромная база данных. Они ведь нам дронтов, дюгоней и чёрных носорогов вырастить смогли.
– У нас были образцы ДНК вымерших животных.
– Далеко не все. Многих воссоздавали, что называется, с нуля. – Отставив пустую чашку, Стефан запустил пальцы в волосы – он всегда так делал, когда размышлял о чем-то. – Знаешь, я много думал обо всеём этом. Должна быть причина, и очень веская.
– Да, как ни крути, но какая-то причина должна быть.
– Некоторые считают, что флойдам нужны не ресурсы планеты, а сама планета. Территория.
Клементина скептически хмыкнула.
– Тогда логичнее было бы перво-наперво уничтожить людей. А этого не случилось.
– Я тебя умоляю, с их технологиями людей можно уничтожить в любой момент. Р-раз – и готово! – он звонко щелкнул пальцами. – А то, что флойды до сих пор этого не сделали… Ну… может, пока в этом нет необходимости. Может, наша планета – что-то вроде резерва. Запаска, подушка безопасности. Понадобится – пустят в расход. А пока надобности нет, пускай аборигены поживут в своё удовольствие – дескать, нам не жалко. И потом, если планета останется без людей, вся инфраструктура моментально придёт в упадок.
Девушке не хотелось этого признавать, но в словах брата была некоторая логика. Чтобы возразить, она принялась лихорадочно искать другие варианты, даже невольно огляделась вокруг в поисках идей. Взгляд её упал на каминную полку, на которой стояли красивые старинные часы с маятником, фарфоровая китайская ваза, бронзовая фигурка грифона и разлапистый подсвечник на пять свечей, тоже бронзовый.
– Может, искусство? – пробормотала она. – Нет, я серьёзно… Посмотри, как изменилось отношение к искусствам за последние два века. В отличие от науки творческая деятельность всячески поощряется, существуют всевозможные программы поддержки, гранты, дотации… Если человек пишет картины или музыку, если он хоть сколько-нибудь преуспел на этом поприще, он никогда не останется голодным! Это политика властей, но уверена, за ней стоят флойды.
– Возможно, – не очень уверенно протянул Стефан. – Честно говоря, мне это не приходило в голову. Но вообще-то человечество и безо всяких флойдов когда-нибудь доросло бы до этого: стремление к творческой самореализации заложено в нас природой. А властям просто необходимо чем-то занять народ, пока все с ума не посходили. В сельском хозяйстве и промышленности сейчас задействовано на порядок меньше работников – все же автоматизировано. Так что пускай лучше лодыри картины малюют и сочиняют сонеты, чем слоняются без дела и воду мутят почём зря. Государствам нужна стабильность, тихая и скучная. Но ты права, не исключено, что именно флойды натолкнули нас на эту мысль. Хотя… – он ещё сильнее взъерошил волосы. – Им-то всё это зачем? Что, среди флойдов не найдётся талантливого художника или писателя? Да ни за что не поверю.
Клементина вздохнула.
– В любом случае, правила игры диктуют флойды. Нам остается лишь смириться и следовать им.
– Мне показалось или я услышал недовольство? – Стефан подозрительно прищурился.
– Не нравится быть подопытным кроликом? – в тон ему ответила Клементина.
– А тебе – нравится? Считаешь флойдов спасителями, благодетелями, добрыми самаритянами?
– Это не я считаю, это факты. Голые сухие факты. Без флойдов человеческая цивилизация накрылась бы медным тазом ещё в двадцать первом веке. Ну, не полетели мы на Марс. И даже на Луну ещё разок не слетали. Невелика потеря. Вся наша космонавтика – это чисто спортивный интерес плюс амбиции, плохо прикрытые так называемой "пользой для науки" и гипотетическими научными открытиями. Разве мы смогли бы полететь в другую звёздную систему? Или в другую галактику? Исследовать дальний космос, встретить разумную расу, наладить контакт, начать обмениваться опытом? Найти подходящую для жизни экзопланету и основать там колонию? Черта с два!! У нас даже кораблей нормальных не было. Разве только в кино и книжках. Ты знаешь, для чего в две тысячи двадцать первом использовали орбитальную станцию? Чтобы снять фильм! Художественный фильм! А вовсе не для науки! – Клементина почувствовала, что у неё предательски защипало глаза. – Можно сколько угодно грезить о космических полётах, – отрывисто сказала она, изо всех сил стараясь справиться с собой. – Но на нашем уровне развития практической пользы от них никакой.
Девушка замолчала, тяжело дыша. Эмоции, что она так долго копила в себе, наконец, получили выход. Стефан прозорливо улыбнулся, глядя на неё с каким-то новым выражением. Как будто только что убедился в собственной правоте – и это немало его обрадовало.
– Ты же сама боишься флойдов. – тихо сказал он. – Боишься и ненавидишь. За то, что они запретили космос.
– Я?! – Клементина чуть не задохнулась от возмущения. Стефан умудрился попасть в самую точку. – Вот ещё! Мне они совершенно безразличны.
"Все до единого".
Конечно, она бесстыдно лукавила. Только появившись на Земле, флойды первым делом наложили запрет на развитие космонавтики, запретили без объяснения причин, в предельно ультимативной форме – и в этом ей виделась чудовищная несправедливость. Так родители говорят несмышлёному младенцу: "не ешь зубную пасту", "не трогай нож", "не суй ничего в розетку" – хотя все эти вещи: и ножи, и розетки по-своему полезны и совершенно безопасны – разумеется, если не пренебрегать разумными мерами предосторожности.
Похоже, флойды считают людей существами третьего сорта, раз не считают нужным что-либо объяснять.
В голове вдруг прозвучало снисходительно-лаконичное: "Это лежит далеко за пределами вашего понимания". Прозвучало почему-то голосом флойда, сбившего её с ног на катке. Её даже передернуло от возмущения и отвращения.
Самое унизительное в сложившейся ситуации было то, что люди не имели никакой возможности попытаться опротестовать запрет: потому что для этого либо оппоненты должны быть равны по силе, либо должна была существовать какая-то третья сторона в виде независимого арбитра, – а никто, кроме флойдов, на Земле так и не появился.
Так что за прошедшие годы люди, похоже, окончательно смирились с положением вещей. Флойды были несоизмеримо сильнее, а ссориться с ними, выдвигая требования и выказывая недовольство, было рискованно, опрометчиво и попросту нецелесообразно.
– Ты не прав, Стеф, – прошептала Клементина, глотая слезы. – Я не флойдов ненавижу. Я нас ненавижу. Почему мы такие слабые? Почему даже элементарные вещи вроде сверхсветовых двигателей не способны изобрести? Подопытным кроликом быть не стыдно. Стыдно быть глупым подопытным кроликом. Пущенным на опыты не потому, что он имел неосторожность попасться, а потому, что ни на что другое он не годен.
– А ведь почти все верят в их благие намерения по отношению к человечеству, – с грустью протянул Стефан.
– А ты?
– Я – нет. А ты?
Она задумалась.
– Сложно сказать. Хочется верить, очень. Только это всё равно что верить в сказки. В детстве легко принимаешь на веру любые небылицы. Чудеса там, магия, злодеи-герои… А потом детство кончается.
– Знаешь, благие намерения, может, и есть, – Стефан посерьёзнел. – Вот только совершенно не обязательно они подразумевают благо для людей. Стадо коров не пускают пастись на поле по ту сторону изгороди, потому что там произрастают травы, от которых их молоко будет горчить. Сами по себе эти травы абсолютно безвредны и даже вкусны, но никто не любит горькое молоко.
– Не очень симпатичная аналогия, – Клементина зябко дернула плечами. Наверное, окна стоит закрыть. – Одно радует – что ты сказал "молоко", а не "мясо".
Стефан белозубо улыбнулся, явно довольный собой.
– Я решил быть поделикатнее. Обычно я не так говорю.
– И на том спасибо.
– Пойду-ка я спать, – он встал, прихватив свою чашку. – Мозги уже плохо варят.
– Постарайся утром ничем не греметь, – предупредила Клементина. – У меня выходной и я хочу выспаться.
– Как скажешь, – Стефан покладисто кивнул. – Буду тише воды ниже травы, – он направился во вторую спальню, ныне пустовавшую, но в дверях вдруг остановился и, обернувшись, негромко сказал: – Выгода есть всегда. Даже человек, спасая бездомного котенка, казалось бы, совершенно бескорыстно, думает в первую очередь о себе. Испытать определенные эмоции, ощутить себя филантропом, благодетелем, доказать – прежде всего самому себе, что он способен на милосердие и сострадание. Плюсик к карме заработать, так сказать. Этакий "резерв" абсолютного добра – на будущее, впрок. Так вот, – и ушёл, не дожидаясь, что сестра начнёт спорить.
Клементина спорить не собиралась. Она чувствовала, что Стефан не совсем прав, но не могла сформулировать, что именно в его рассуждениях не так. К тому же накопившаяся за рабочую неделю усталость и последствия пережитого стресса давали о себе знать: глаза слипались, а мысли стали бестолковыми, медлительными и неповоротливыми, будто бы завязнув в густом сахарном сиропе. Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы добрести до своей спальни и рухнуть на кровать.
Всякому известно, что всё тайное рано или поздно становится явным. Это расхожее правило тем более верно сейчас, когда на каждом шагу установлены камеры наблюдения, и умненькие квантовые нейросети бдительно следят, чтобы в поле их зрения не творилось никакого непотребства. С точки зрения законопослушного человека, это совершенно оправдано, более того, необходимо. Во многом благодаря такому тотальному контролю разгул преступности двухвековой давности навсегда остался в прошлом.
Клементина проснулась поздно – на небе уже вовсю светило ласковое майское солнце, бесцеремонно заглядывая в окна. Есть не хотелось, но она по привычке двинулась на кухню. Включила чайник, поискала глазами чашку. Ах, да, они же вчера пили чай в гостиной…
В доме было тихо.
– Стефан! – позвала она. Никто не отозвался.
Проснулся раньше неё и куда-то убежал? Похоже на то. Оставалось надеяться, что он не забыл взять свой ключ – на случай, если брат объявится, когда она сама отлучится. Мог и не взять – это было вполне в духе Стефа. Ну и ладно, не маленький. Сам разберётся. Пожав плечами, Клементина отправилась умываться.
Телефонный звонок застал её за чисткой зубов. Звонивший почему-то не захотел записывать сообщение на автоответчик, а терпеливо ждал, пока она возьмёт трубку. Долго – она успела обстоятельно, не торопясь почистить зубы, а телефон все не смолкал. Надо же, какие мы настойчивые! Кому это она так срочно понадобилась в свой законный выходной?
Не желая теряться в догадках, она взяла трубку.
– Мисс Хизерли, – мужской голос в телефоне был предельно собран и серьёзен. А главное – начисто лишён вопросительной интонации.
– Я слушаю.
Ей отчего-то захотелось добавить официозное: "Простите, с кем имею честь?" – но ответ на незаданный вопрос последовал сам.
– Инспектор Бенедикт Нортон, управление национальной безопасности.
"Ого".
– Мы хотим задать вам несколько вопросов. Вам придется проехать с нами.
Первым делом она подумала о Стефане – с него станется вляпаться во что-то такое, что может привлечь внимание органов правопорядка, но в следующую секунду она сообразила: вероятно, дело во вчерашнем происшествии, невольной свидетельницей которого она стала. Как ни странно, догадка почему-то не принесла облегчения, напротив, взвинтила нервы ещё сильнее.
– Хорошо. Когда? – напряжённо спросила Клементина.
– Машина ждёт внизу.
Сидящий в автомобиле мужчина так на неё зыркнул, что Клементина чуть не поперхнулась. Он, что, подозревает её в чем-то? Но ведь она не совершила ничего предосудительно, а тем паче криминального! Или у него для всех припасён один взгляд, эдакая профессиональная деформация?
Что ж, поглядим, что ему от неё нужно. Нацепив маску полнейшей невозмутимости, девушка вежливо поздоровалась и забралась внутрь. Автомобиль тронулся, выруливая на проезжую часть.
Клементина украдкой покосилась на своего соседа. Это и есть звонивший ей инспектор, как бишь там его, Бенедикт Нортон? Мужчина был в штатском, но девушка почему-то была уверена: это он.
– Прошу прощения за столь бесцеремонное вторжение, мисс Хизерли, – офицер счёл-таки нужным снизойти до извинений, пусть и чисто номинальных, – однако дело не терпит отлагательств. Надеюсь, вы успели позавтракать.
Клементина отрицательно покачала головой. Во рту оставался привкус зубной пасты, но даже сквозь мятную свежесть она почувствовала едкую горечь: вкус страха.
– Мне жаль, что я столь бесцеремонным образом нарушил привычный для вас распорядок дня, – это прозвучало намного искреннее. – В таком случае с меня полноценный ланч. У нас в Управлении замечательная столовая.
От этих слов у неё немного отлегло от сердца. Подозреваемым, а тем более обвиняемым подобные вещи не предлагают. Значит, она им понадобилась в ином качестве. Как свидетель? Судя по всему, да.
Остаток пути они проделали молча. Перед фасадом самого обычного, ничем не примечательного здания в Сити машина остановилась.
– Идёмте, – бросил инспектор Нортон.
Оставив машину (автопилот тут же запустил программу парковки), они поднялись по невысокой лестнице, пересекли вестибюль и миновали линию контроля – мужчина приложил ладонь к панели сканера, и створки дверей услужливо раздвинулись в стороны, открывая проход.
– Сюда, мисс Хизерли, – инспектор Нортон посторонился, открывая перед ней дверь и кивая на стулья. – Присаживайтесь.
Клементина исподволь огляделась, стараясь не выказывать слишком явного любопытства. Комната, куда он её привел, скорее походила на рабочий кабинет, чем на помещение для допросов. Обстановка была довольно аскетичной: два больших прямоугольных стола, сдвинутые буквой "т", несколько стульев, в шкафах вдоль стен – какие-то бумаги, непрозрачные пластиковые ящики, оргтехника; на противоположной стене – большая бумажная карта центра города.
А на свободном пространстве между шкафом и столом стоял тот самый рыжий молодой человек, которого она видела вчера на катке.
– Добрый день, – вежливо поздоровалась Клементина. Парень не ответил. Может, не расслышал? Не глядя больше в его сторону, она прошла мимо, присела на один из стульев, и вопросительно посмотрела на инспектора Нортона. – Я слушаю вас, сэр.
