Текст книги "Ошибка. Мозаика судеб (СИ)"

Автор книги: Евгения Гордеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

  Но Сатирс не догнал Лилиану ни на вторые сутки пути, ни на третьи. Маркиза даже стала сомневаться в своих выводах: правильно ли она сделала, что покинула замок? А вдруг, исчезновение Рамвальда, только трюк, направленный на то, чтобы выманить доверчивую хозяйку из дома? Легковерная Лилиана мчится в столицу, в то время, как братья Бизели празднуют лёгкую победу, получив замок без боя.

  От подобных размышлений у маркизы Сеймур обострилось и без того нервное состояние. Она уже не знала, что правильно: всё-таки ехать в Тронберг, или возвращаться в замок? Объединяться со свекровью, или таки довериться Сатирсу? А, может, стоит плюнуть на всех союзников, и отстаивать свои права самостоятельно? В этом случае её уж точно никто не предаст, не перебежит на сторону противника, не подставит в самый трудный момент.

  До Тронберга остался ещё, как минимум, день пути, а силы Лилианы уже были на исходе. Сидя в придорожной таверне, маркиза нехотя ковырялась в неаппетитном вареве, всё больше сомневаясь в правильности принятого решения. Чего, спрашивается, дома не сиделось? Ради чего такие жертвы и лишения?

  За соседним столом обедали стражники. Они негромко о чём-то переговаривались, и Лилиана не обратила бы на их разговор никакого внимания, если бы не знакомая фамилия, ставшая в последнее время для неё ненавистной.

  – Говорю тебе, этот Бизель и был главарём банды, а не тот, за которым мы едем!

  – Погодь, который главарь? Тот, чьи порты на телеге возили?

  – Не-ет. На телеге возили порты другого Бизеля. Того, что голым из дома выставили!

  – Это его девчонка словила?

  – Девчонка словила главаря банды!

  – А за кем мы сейчас едем?

  – Господа, – маркиза ничего не поняла из их разговора, но дело касалось братьев Бизелей, и парни обсуждали такие интересные подробности, что женщина не выдержала и решила выяснить всё немедленно, – простите, что вторгаюсь в вашу беседу. Всё дело в том, что я знакома с виконтами, и не с очень приглядной стороны. Не могли бы вы мне объяснить? – Стражники смотрели на неё с подозрением. Мало ли кто и с какой целью интересуется деталями их задания? Лилиана решила развеять их сомнения. – Рамвальд Бизель, младший из братьев, пытался доказать мне, что скоро станет полноправным хозяином земли Сеймур. Извините, я не представилась: маркиза Лилиана Сеймур.

  Парни дружно поднялись со своих мест и поклонились маркизе.

  – Лейтенант Рэйд! – Отрекомендовался старший по званию страж. – Мои подчинённые: Тит, Эффри, Арси, Ламес.

  – Скажите, лейтенант, кто из братьев оказался главарём разбойников? Хотя, если судить по наглости и бесцеремонному поведению, это как раз очень похоже на Рамвальда.

  – Так и есть, сударыня, – подтвердил её выводы Рэйд.

  – Следовательно, из дома был изгнан Огнус, старший из братьев... А что за девушка поймала Рамвальда?

  – Молодая маркиза... – нехотя произнёс лейтенант, понявший, что женщине не очень приятно слышать имя той, из-за которой она лишилась титула. Ведь с того момента, когда император подписал бумаги, госпожа Лилиана потеряла все права на землю, имение и всё остальное.

  – Вот как? – Лилиана поразилась такому странному стечению обстоятельств. Но огромный камень упал с её души. Наглый захватчик теперь ей не страшен! – Значит, он даже успел с ней встретиться?.. Прыток, мерзавец! Погодите... – она встрепенулась, так как до неё, наконец, дошло понимание того, зачем и куда едут столичные стражи. – Так вы должны арестовать Сатирса Бизеля?

  – Да. Таков приказ императора Плаута.

  – А за какие проступки? Если это не секретная информация, конечно.

  – Этого мы не знаем, госпожа Лилиана, – Рэйд выглядел очень правдивым. – Приказ дан, мы выполняем. По сему, нам следует добраться до замка Сеймур и арестовать виконта.

  Лилиана думала всего пару секунд. Чёрт с ней, со свекровью, с её внучкой! Потом во всём разберётся! Тем более что император уже подписал бумаги. А вот лично присутствовать при аресте Сатирса, – это ли не удовольствие?

  – Лейтенант, я спешно покинула замок, пытаясь выяснить, что задумал Рамвальд Бизель! Наша с вами встреча поистине счастливая. Мне теперь не надо торопиться в столицу. Я поеду с вами! Думаю, интересующая вас личность, встретится нам гораздо раньше, чем мы доберёмся до земли Сеймур!

  – У вас есть основания так считать, сударыня?

  – Есть. Полагаю, виконт пытается меня догнать. Только не понимаю, почему до сих пор не догнал?

  Причина такой нерасторопности Сатирса обнаружилась на второй день обратного пути. Его окоченевший труп, как минимум, двухдневной давности, обнаружился в придорожной канаве. Череп виконта был раскроен характерным ударом, не оставляющим жертве ни одного шанса на выживание.

  Лилиана содрогнулась от страха и ужаса, когда представила, что на месте Сатирса могла быть она.

  – Чтобы я... ещё хоть раз... одна...

  Часть 12

  Ждать.

  Кто из людей любит ждать? Вряд ли найдётся хоть один такой человек. Ожидание – худшая из пыток.

  Когда до назначенного срока ещё далеко, то ждать легче. Можно отвлечься, занять себя интересным делом, иногда – даже забыть, ненадолго. Но когда время ожидания подходит к концу, все мысли, кроме одной, отступают на задний план. Мозг начинает свербеть от нетерпения: 'Когда? Когда? Когда, когда...' И единственным занятием в этот момент становится ежеминутная проверка времени: 'Сколько осталось? Час? Четверть часа? Пять минут? Ещё немного...'

  Плаут очень старался не думать о том, какую возможность получит сейчас в свои руки. Ведь можно сойти с ума, только предполагая, что способен изменить свою, и не только свою, жизнь. Разумеется, изменить к лучшему! И всё будет по-другому. Все останутся живы, горе и неудачи минуют, счастье прольётся дождём...

  Нельзя об этом думать.

  Лучше вспомнить сегодняшнюю ночь. Как мало таких ночей в его жизни, как бесценны они. Дамаска решила родить дочку... Разве может он ей отказать в такой малости? Да хоть три дочки! И три сыночка... Всё-таки у них замечательный, умный, а иногда и мудрый мальчик. Из него получился бы великолепный правитель. Жаль, что он не наследник. Хотя, Ассандр тоже не плох, но во многом ещё инфантилен. Рассуждает порой, как подросток. Надо бы побольше с ним беседовать.

  Сколько раз он давал себе такие обещания? Но часто уделять время сыновьям не получалось. А уж про дочерей и вспоминал лишь по дням рождений. Отправил с матерью в ссылку. Правильно ли? Принцессы всё-таки. Старшей Палене уже семнадцать. Жениха искать надо... Вот на помолвке Ассандра с Метакой и посмотрим, что там за девица выросла? И Леокадия через пару лет жениха потребует. Ох, нарожала Урсина дочек! Что с ними делать?

   – Ваше величество, – в кабинет императора заглянул секретарь, – прибыли.

  Плаут на миг растерялся.

  Уже?!

  Боги! Какое 'уже'? Наконец-то!

  – Принеси вина!

  – Слушаюсь!

  Император вдруг понял, что его трясёт мелкой дрожью. И, если он не справится со своим волнением, то будет выглядеть недостойно.

  В дверь постучали.

  Зачем?

  Барон и так знает, что император ждёт артефакт в любое время суток, так что за церемонии? Или он не один?

  – Да!

  Голос хриплый, чужой.

  Дверь отворилась, и в кабинет вошёл барон Глазенап, за ним молодая ещё женщина, с невероятными белыми волосами, равнодушным, безжизненным взглядом, держащая в руках свёрток. За ней в помещение плавно... вплыл молодой ситаец в одежде монаха, и замер рядом с женщиной, словно охранял её.

  Плаут вопросительно посмотрел на хранителя трона, требуя взглядом объяснений.

  – Ваше Императорское величество, – торжественно начал Девон, – разрешите представить вам легендарную мадам Тиссар! – Питта даже не попыталась поприветствовать монарха. В мужском костюме делать приседания было, по меньшей мере, смешно. Но Плауту показалось, что будь она в платье, всё равно не шелохнулась бы. Уж слишком странный был у неё взгляд... то ли в себя, то ли что интересное увидела за его спиной. – И представителя монастыря Ксуекин, господина Сянзяна, – а вот монашек поклонился с почтительностью и мягкой улыбкой на круглом лице, – сопровождающего артефакт... э-э...

  – Эсделик, – вежливо подсказал барону Сянзян.

  – Артефакт Эсделик!

  После такого представления вожделенного артефакта Питта должна была, по идее, красивым жестом развернуть Эсделик и продемонстрировать его заказчику во всей красе. Но она по-прежнему стояла не двигаясь, только взгляд из никуда перевела на императора.

  – Я могу его увидеть? – довольно жёстко поинтересовался Плаут. Он не совсем понимал, что сейчас происходит в его кабинете, и совершенно не так представлял себе встречу с артефактом.

  – Да, васа велисества, – всё так же улыбаясь, сказал Сянзян.

  Плаут не заметил, как монашек положил руку на лопатку женщины, но Питта после этого зашевелилась.

  Наконец, взору императора предстал таинственный артефакт.

  Вздох разочарования монарх даже не попытался сдержать. Тёсаный серый камень с небольшими боковыми отверстиями никак не ассоциировался у него с вещью, способной изменять историю. Где благородные металлы, аккумулирующие магическую силу? Где драгоценные камни, преломляющие не только свет, но и само время? Где заклинания, выгравированные на его гранях? Не эти же пара значков у боковых отверстий?

  – Вы пытаетесь меня обмануть? – тихо, но зловеще, произнёс Плаут. Теперь он понял, зачем барон привёл с собой эту колоритную парочку. Иначе, этот кирпич уже давно валялся бы в мусорной корзине. А с этими ряжеными может и сойдёт за артефакт.

  Питту Тиссар император никогда не видел, не знал её точного возраста, но сведения, которыми он располагал, гласили, что прославленная аферистка была брюнеткой. А стоящая перед ним женщина была явно натуральной блондинкой. И этот циркач, изображающий из себя благословенного Ки, никак не тянул на мудрого святого. Даром, что ли, император изучил все документы лазутчиков из Замурии.

  Оставалось только понять: барон обманывает или обманывается сам?

  Девон по изменению выражения лица императора понял, что сейчас произойдёт выплеск гнева, после которого можно и головы лишиться.

  – Ваше величество, это действительно – Эсделик! А эта женщина – Питта Тиссар.

  Плаут силой воли укротил закипающий гнев, решив чуть отсрочить наказание для мерзавцев, осмелившихся водить за нос самого императора.

  – Барон, я приказывал найти для этого дела двух людей. Второй – это он? – Кивок в сторону Сянзяна был лишним, но Плаут скупыми движениями показывал подчинённому всю глубину своей ярости.

  – Нет, ваше величество. Вторым был Шерх Бойе.

  – Фарт? – Этого господина император даже видел как-то раз. Высокий, крепкий парень с фигурой и лицом древнего бога и обезоруживающей улыбкой. – И где он?

  – Он погиб...

  От сухого, надтреснутого голоса женщины Плаут покрылся неприятными мурашками. Крохотное сомнение зародилось в его душе. А может, эта женщина не врёт? Какой бы гениальной не была актриса, так натурально сыграть горе не могла ни одна из них.

  – Человек, прозванный Фартом за своё невероятное везение, погиб? – Женщина болезненно поморщилась, но отвечать не стала. – Почему? – Настаивал Плаут.

  – Эсделик... – ответил вместо неё Сянзян. – Нельзя трогать... Смерть.

  Плаут непроизвольно отшатнулся, хоть стоял довольно далеко от Питты, всё ещё держащей в руках злополучный артефакт.

  – Но она... жива, – император внимательно разглядывал женщину. Теперь её странный взгляд показался ему зловещим. И он понял, наконец, что волосы у мадам Тиссар не светлые, а абсолютно седые. Что же ей пришлось пережить там, в Ситау, что она стала похожа на оживший труп?

  Вторя его мыслям, Питта произнесла своим деревянным голосом:

  – Я хуже, чем мертва...

  – И что мне со всем этим теперь делать? – Император уставился на монаха. Если уж выдаёт себя за благословенного Ки, пусть до конца отыгрывает свою роль. – Как он работает?!

  – Не работать, – теперь Сянзян улыбался печально. – Селовек не знать... не мозет вклюсять...

  – А кто мозе... тьфу, может? – Глаза Плаута налились кровью. Мечта всё исправить рушилась на глазах. Он даже не принимал в расчёт то, что с самого начала не поверил в подлинность артефакта. Разумеется, подделка не может работать! Но, так нагло обманывать императора?!

  – Архей, – спокойно ответил монах, словно гнев Плаута его не касался.

  – !!! ??? ...

  Если бы он мог, испепелил бы эту парочку на месте. Да и хранителя, заодно!

  Мерзавцы! Подлецы! Твари!!

  – Ваше величество! – голос барона Глазенапа звучал как из густого тумана. Пелена, застилавшая глаза, развеялась. Плаут вдруг осознал, что в кабинете находится только Девон. Женщина и монах исчезли, как по мановению руки колдуна. Только злополучный артефакт стоял на столе секретаря, как подтверждение того, что всё произошедшее ему не привиделось.

  – Ну...

  – Прошу, ваше величество, не спешите наказывать и казнить! Дождитесь завтрашнего дня!

  – Дождусь... И что? – Гнев и злость схлынули, оставив в душе императора гнетущую пустоту. Там, где недавно цвела надежда, пылились горькие развалины. Он испытывал это чувство прежде... Когда умерла Сиггрид. Потом, когда уехала Дамаска. Эта чернота всегда влекла за собой нервный срыв и душевное помутнение. Он не хотел повторения этого кошмара. Но его снова подвели к опасной черте...

  – Завтра в столицу прибудет граф Саубер. Покажите ему артефакт, – 'он меня убьёт...'

  Император с недоумением уставился на хранителя трона. Он ещё ни о чём не начал догадываться. Просто бывший статс-советник был человеком не только умным, но и сообразительным. На то и была надежда.

  – Хорошо... Но, только да завтра!

  ***

  Кормилица Таната сложила руки на груди и требовательно повторила:

  – Скажи правду! Только ты знаешь, что тогда произошло! Ну?!

  Викар очень не хотел отвечать. Но упрямая женщина заперла дверь из кухни на ключ, подсунула его под дверь, и для пущей надёжности, сама перегородила проход. Драться с ней, что ли? Возраст уже не тот, а то...

  – Что ты ко мне прицепилась, как репей к собачьему хвосту? Я ничего не знаю!

  – Слепой – глухой – недогадливый! – Язвительно пропела Таната. – Да всем видно, что Й'ола – родная мать Эйнара!

  – Кому всем? – Прикинулся дурачком старый слуга, – Мне не видно!

  – Тогда я у самого графа спрошу! – Смело пообещала женщина.

  Договорить ей помешал звук открываемой двери.

  – Спрашивай теперь... – буркнул Викар, виновато глядя на хозяина.

  – Викар, Таната, соберите всех слуг в большом зале. Мне надо вам кое-что сказать.

  – Слушаюсь, ваше сиятельство! – Мужчина шлёпнул Танату пониже поясницы на правах старшего, понукая ту быстрее выполнять приказ хозяина. – А то... расфазанилась тута, раскудахталась... курица-несушка!

  Женщина недовольно содрогнулась все своим упитанным телом. Дёрнул же её кто за язык именно сейчас пытать старика Викара. Хозяин ещё подумает, что она не просто из любопытства, а с какой корыстью выспрашивала. Вот дурёха-то!

  Гедеон посмотрел на всех слуг, собравшихся в большом зале. Их было не так много. Две горничные, кухарка, экономка, она же кормилица Таната, кузнец – её старший сын, старый Викар, два конюха, несколько дворовых работников, прачка. Всего человек пятнадцать. Тех, кто прожил с ним бок о бок эти долгие десять лет. Они помогли ему выжить в этом мире, стали его семьёй. Ни о чём не спрашивали... Но последние события заставили их задуматься. Недаром Таната так упорно расспрашивала Викара. А старый слуга, когда-то принёсший клятву верности, как мог, спасал ситуацию.

  Но этому надо было положить конец. А там: что будет, то будет.

  Гедеон ни секунды не раздумывал, как обратиться к своим людям.

  – Друзья! Не смотрите на меня так удивлённо. Я действительно считаю вас всех своими друзьями, потому что вы не раз доказывали свою преданность и верность! Я вам за это благодарен. Прошу прощения за то, что скрывал от вас правду, – Таната одарила Викара победоносным взглядом, но мужчина лишь скептически ухмыльнулся, наверняка зная, как далека кормилица от настоящей правды. – Но я дал клятву... очень хорошему человеку, что буду вам добрым хозяином, – слуги одобрительно загудели. Им действительно не на что было жаловаться. Разве что последняя женитьба графа доставила немного неприятностей. Но, всё, слава богам, разрешилось! – Так получилось, что ваш прежний хозяин, граф Саубер, погиб.

  – Так мы знаем, – сказал за всех конюх, самый старший из слуг после Викара.

  – Гедеон Саубер, – поправился граф, – погиб десять лет назад на тракте, защищая свою беременную жену от разбойников.

  Люди притихли. Такой правды услышать не ожидал ни кто. Они думали, что будет раскрыта тайна рождения Эйнара. Ведь всем было очевидно, что несколько дней назад в замке появилась его родная мать, на которую он был так похож. И эта женщина слугам очень понравилась. Спокойная, приветливая, такая же доброжелательная, как и сын. И почему её граф так долго скрывал? Из-за того, что мальчик тогда считался бы незаконнорожденным?

  Но то, что в той давней поездке погиб сам граф?.. Тогда, кто этот мужчина, похожий на хозяина, как двуединый? Вроде не было у старого графа второго сына.

  – Жена графа тогда на самом деле умерла от родов, а через несколько дней погиб ребёнок... – Эйрлу было тяжело вспоминать те события. Он снова переживал тот ужас, который испытывал десять лет назад. Страх за сына. Боль расставания с женой. Чувство собственного бессилия перед смертью.

  Ему на выручку неожиданно пришёл Викар. Старый слуга встал рядом с ним и продолжил рассказ.

  – Мы похоронили хозяйку и дитя. А потом отправились искать сына господина... – мужчина запнулся, но потом уверенно произнёс: – графа! По воле бо... случая заехали в обитель 'Скорбящих душ'. Там и нашёлся наш Эйнар. А потом... старец Некий, что гостит в нашем замке, уговорил графа стать нашим новым хозяином.

  Пожилой конюх Кмол, тот самый, кто осмелился прервать речь господина, вышел вперёд, долго думал, как правильно выразить свою мысль, и, наконец, решился.

  – Неки'й, так его все зовут. Или, правильно Не'кий? То бишь – безымянный?

  – Ты очень догадлив, Кмол, – грустно улыбнулся граф.

  – Выходит, гостит у нас сам... – конюх замолчал, лукаво поглядывая на Викара. Много лет прошло, очень много, но память хранила образ молодого правителя Септерри, как-то заночевавшего в замке Саубер. – И ты, старый пройдоха даже ни разу не намекнул!

  – Слово дал, – развёл руками старик. – Вот и молчал.

  – Так кто у нас гостит-то? – Таната ничего не поняла, и стала пихать Кмола в спину, чтобы он сказал уже всё без утайки.

  Но конюх лишь усмехнулся в усы.

  – Я, конечно, тогда слова не давал... Но, кумекаю, сейчас, самое время! Извиняй, Танатушка, но сказать тебе, кто такой наш старец Некий, не могу!

  – А ты его сама поспрошай, – посоветовал вредный Викар. – Чего тебе стоит? Ты же смелая!

  – Тьфу, на вас! – Обиделась Таната.

  – Так, стало быть, оформили бумагами, что господин граф стал нашим новым хозяином, – продолжил рассказ Викар. – Законным.

  – А раз, законным, какой тогда разговор? Да мы и не в обиде! – Радостно огласил общее мнение Кмол. – На такого хозяина грех жаловаться! И жена ваша тоже...

  – Как понял, что жена? – Удивился Гедеон.

  Кмол нахмурился, но быстро сообразил, о чём спрашивает хозяин.

  – Что жена, а не полюбовница? Ну, сперва, так и подумал. Уж простите, хозяин. Потом вижу, законная она, богами венчанная. Не то, что Раска!

  Гедеон поморщился, но пенять конюху не стал.

  – Ты прав, Кмол. Й'ола моя жена, мать моего сына. Она лишь недавно пришла в наш... наши края. И это должно остаться тайной. Я очень надеюсь на вашу верность!

  Люди загалдели, вразнобой обещая хозяину хранить его тайну, так же, как хранил её Викар. Только любопытная Таната всё никак не могла успокоиться.

  – Господин граф, – женщина вздохнула глубоко, набираясь смелости, и всё-таки спросила: – так откуда пришла ваша жена?

  Гедеон посмотрел на неё с сожалением. Вот чего ей так хочется доковыряться до самых дальних уголков их тайны. И так уже сказали с лишком.

  – Много будешь знать, быстро состаришься! – Назидательно произнёс Викар.

  – Земля большая, стран много, – поддержал его Кмол. – Может, она из Джахи пришла. Какая разница?

  Мужчины попытались выпроводить Танату из зала. Граф им всё сказал, пора и за дела снова приниматься. Но в этот день в женщину вселился любопытный дух, который не собирался так просто сдаваться.

  – Большая! – В голосе кормилицы слышалась обида. – Я думала, что она спустилась к нам из Элави!

  Все, кто ещё оставались в зале, замерли после такого бредового заявления Танаты. Ну, дура – баба! Совсем с глузду двинулась!

  – Почему ты так решила? – осторожно поинтересовался граф. Он-то как раз кормилицу сумасшедшей не посчитал.

  – Красивая она... воздушная... необыкновенная! Как с той картины, что висела в вашем кабинете.

  Гедеон понял, чем выдал себя. Он написал эту картину через год, после бегства из родного мира, вложив в портрет женщины всю свою любовь. Но все думали, что хозяин купил её у столичного мастера. Через полгода он перевёз картину в особняк в Тронберге, где её почти никто не видел. Удивительно, что Таната запомнила лицо, изображённое на портрете. Ведь не видела его больше восьми лет.

  – Ты не забыла?..

  – Как забыть? – Удивилась Таната. – Посланница же!

  Посланница.

  Именно так он назвал картину.

  – Таната, теперь я вынужден взять с вас ещё одну клятву, – задумчиво произнёс Гедеон.

  – Сколько угодно! – Расцвела радостной улыбкой кормилица. – Я для вас жизни... – и громко бухнулась на колени.

  Остальные слуги тут же последовали её примеру. Даже старый Викар, кряхтя, опустился на пол и отбил земной поклон.

  – Вот и поговорили... – пробормотал граф. – Теперь они на нас ещё и молиться станут.

  ***

  После откровений, прозвучавших в большом зале, обитатели замка стали ощущать себя заговорщиками. Слуги, при встрече друг с другом перемигивались и многозначительно улыбались. А как видели хозяина или его гостей, то кланялись в пояс, и преданно заглядывали в глаза. Все терпели, кроме Фанагора.

  – Чего они кланяются? – Бухтел колдун. – Что я им, царь-ампиратор? Граф, прикажи своим слугам относиться ко мне, как к человеку! Очень тебя прошу!

  – Сам и прикажи, – отмахивался от него Гедеон. Тут в Тронберг к Плауту надо идти, но никто не хочет составлять ему компанию. Им, видите ли, тут замечательно. – Некогда мне!

  Он натянул парадные сапоги, начищенные до зеркального блеска, одёрнул камзол и стал прилаживать перевязь с палашом.

  – Один в столицу пойдёшь? – Тут же сменил тему Фанагор. – Уже не боишься разгневать нашего монарха магическими фокусами?

  – Раз позвал, значит смирился. А время на дорогу тратить мне не недосуг.

  – Ещё бы, – усмехнулся колдун. – Я бы на твоём месте тоже не тратил, – граф кинул на него осуждающий взгляд. – Не зыркай... завидно просто. Ты там... узнай, если сможешь...

  – Про тебя, что ли? – Догадался Гедеон.

  – Да.

  – Хорошо, узнаю. А вы тут смотрите...

  Попрощавшись с Фанагором, граф отправился в комнату сына, где Эйнар и Й'ола о чём-то оживлённо спорили. Но, едва он вошёл, оба вскочили с диванчика и бросились к нему. Гедеон прижал обоих к себе, понимая, как трудно разлучиться с любимыми людьми даже на час.

  – Уже? – Немного печально спросила Й'ола.

  – Папа, возвращайся быстрее! – Строго произнёс Эйнар.

  – Конечно! Я быстро. Й'ола, попробуй ещё раз поговорить с Некием. Нужен он сыну!

  – Попробую... – она поцеловала его в висок. – Возвращайся, Эйрл.

  Граф с трудом разомкнул объятия.

  – Уже возвращаюсь!

  – Ваше величество, разрешите?

  Как же давно он не слышал этот тихий, уверенный голос. Плаут даже не подозревал, что его может успокоить просто голос графа. Дать почувствовать надёжное плечо, поддержку, защиту. Сколько их, верных ему людей, преданных до конца? Барон. Сигизмунд. Граф... Пальцев одной руки много.

  – Входите, Гедеон!

   Мужчина вошёл в кабинет уверенным, чётким шагом, но на полпути сбился, остановившись у стола секретаря. Лицо его резко побледнело, он пошатнулся, рванул воротник камзола, словно ему нечем стало дышать. Плауту показалось, что статс-советник сейчас умрёт прямо у него в кабинете.

  – Стража! – Император с неожиданной прытью подскочил к графу, схватил его в охапку и усадил в кресло секретаря. – Лекаря!

  Гедеон потёр ладонью лицо.

  – Не надо лекаря... Всё хорошо.

  – Что, хорошо?! Ты только что чуть не отправился к праотцам, и говоришь, что обойдёшься без лекаря! Эх, рано я тебя вызвал! Думал, уже оправился от ранения, да вижу, поторопился!

  – Нет, ваше величество, от ранений я излечился полностью.

  – Что случилось? – Вопль лекаря опередил его самого на несколько секунд. Запыхавшийся господин Шаурман ввалился в кабинет в таком состоянии, что ему самому не помешала бы помощь собрата по профессии. – Ваше... величество... кому плохо?..

  – Кажется, хуже всех сейчас именно вам, – Плаут с сомнением посмотрел на своего лекаря. Вид у него был ничем не лучше, чем у графа. Кроме того, Гедеон и в самом деле, вроде оправился. – Идите-ка, дружище, полежите. Отвар какой успокоительный примите. Зачем же так бегать? В вашем-то возрасте... – Шаурман тяжко вздохнул и, шаркая, отправился выполнять предписания императора. – Так что с тобой случилось, граф?

  Гедеон решал для себя непростую задачу: признаваться или нет? Второй путь простой, и очень обидный. Упустить из-под носа то, что разыскивает уже не одно поколение его рода, было малодушно. А признаться...

  Не слишком ли много признаний за последнее время? Но зато, какова цена за правду! Это же просто дар небес!

  'Не знаю, поучаствовала ли ты и в этом, Пряха, но, упускать такую возможность я не буду!'

  – Артефакт, – Гедеон указал на злосчастный камень, со вчерашнего дня так и лежащий на столе секретаря. – Откуда он у вас?

  – Значит, это всё-таки не обман, – Плаут протянул руку к камню, но тут же её отдёрнул, вспомнив, что говорил монах. – Это и есть Эсделик?

  – Да, ваше величество, это Эсделик. Вы мне скажете, откуда он у вас?

  – Вчера привезли из ситайского монастыря Ксуекин. Женщина и монах... А я им не поверил.

  – Почему?

  – Невзрачный он какой-то. Даже не подумаешь, что этот... камушек может изменять реальность.

  Гедеон всё мгновенно понял. Плаут задумал с помощью Эсделика изменить историю. Как наивно.

  – Вы знаете, как он работает?

  – Нет, – Плаут вернулся к своему столу, уселся в кресло, достал из тумбочки бутылку вина, которой вчера так и не воспользовался, плеснул себе в бокал, предложил Гедеону, но тот жестом отказался. – Мне посоветовали показать артефакт тебе, – император напряжённо уставился на графа. Если Гедеон тоже не знает, как включается эта штука, то почему вчера барон его обнадёживал? – Ты тоже не знаешь?

  Граф промолчал, что было крайне невежливо. Но ситуация диктовала свои условия. Тут надо было крепко подумать. Он думал, император пил вино. После длительной паузы, Гедеон решился.

  – Ваше величество, повторите мне, пожалуйста, дословно, что вам вчера сказал барон.

  – Только то, чтобы я показал тебе артефакт.

  – И всё?

  – И всё.

  – А почему барон сказал, что артефакт нужно показать именно мне?

  – Не знаю. Я сильно разозлился из-за того, что этот ситаец говорил загадками! Возможно, он просто так меня успокаивал, – Плаут уже не знал, что ему и думать. Кто говорил вчера правду? Да и говорил ли вообще?

  – Что же сказал вам ситаец? – Допытывался граф.

  – Что люди не знают, как работает артефакт. Только археи... Глупо, граф, было надеяться, что ты сможешь... – Плаут снова налил себе вина и выпил, чуть ли не залпом.

  – Ну, почему же... – медленно пробормотал Гедеон.

   Хорошо, что последний глоток император уже сделал, а то подавился бы. Пришлось бы опять звать несчастного Шаурмана, который, наверняка, ещё до своих покоев добраться не успел.

  – Что?! Ты знаешь? Граф, не томи!

  – Ваше величество, я должен вам сказать... объяснить про Эсделик. Но...

  – Но? Есть какие-то ограничения?

  – Хм... Ограничения есть. Но я сейчас не о том. Ваше величество, расскажу вам всё, что могу, но у меня есть просьба.

  'Разумеется... просьба, – с некоторым огорчением подумал Плаут, – изменить что-нибудь для себя! Но, на его месте кто бы поступил иначе?'

  – Я выполню твою просьбу.

  – Не спешите давать обещания, ваше величество. Я бы мог ухватиться сейчас за ваше слово, но это было бы не справедливо.

  – Вот как? – Поразился император. Граф не изменил свой привычке удивлять его своими суждениями. – Хорошо. Рассказывай.

  – Эсделик – это некий прибор, накопитель событий. Память, одним словом.

  – Память? – Плаут ошеломлённо воззрился на булыжник. У людей памятными считались медальоны с вправленными в них портретами, или локонами любимых. А тут, каменюка здоровенная, с дырочками по бокам. Шнурок в них продевать, что ли? Так шею же отпилит!

  – Да, память. Он хранит в себе огромное количество событий... в хронологическом порядке по каждому конкретному человеку. Эту память можно... извлечь, – Плаут напрягся, – и ознакомиться с событием.

  'Извлечь память... Узнать, что произошло на самом деле? Узнать правду! – Император чуть не задохнулся от нахлынувших эмоций. – Боги, неужели это возможно? Так, спокойно! Правду узнаем потом... Сейчас нужно просто исправить. Да!'

  – А исправить можно? – Глаза Плаута просто пылали от волнения.

  Граф понимал, что его ответ разочарует монарха.

  – Только один раз...

  Император не знал, радоваться этой информации или огорчаться? Исправить можно, да! Но лишь что-то одно.

  – Всего один? – На всякий случай уточнил Плаут, хотя граф высказался предельно понятно. Гедеон кивнул. – Даже императорам? – Сделал он последнюю попытку выторговать у судьбы ещё один шанс.

  – Даже не всем императорам, – обрадовал его граф.

  – Тут надо думать... – Плаут плеснул себе очередную порцию вина, но пить не стал. Поднял бокал за ножку, и стал рассматривать рубиновую жидкость на свет.

  – Согласен. Думайте, ваше величество.

  – А как это происходит? Как его включить? Я смогу всё сделать сам? – Император отставил бокал.

  – Нет. Без моей помощи, не сможете.

  – Хм... без твоей... Но монах сказал, что только археи... – повисла напряжённая пауза. Мужчины пристально смотрели друг на друга. Один ожидал эмоционально взрыва с неясными последствиями. Второй пытался осознать то, что простой смертный осознать не мог. – Нет... этого не может быть... Нет!!! – Услужливая память выудила из своих недр фразы и слова, когда-то сказанные ему разными людьми. В тот момент Плаут не обратил на них никакого внимания, посчитав несущественными. Как оказалось, некоторые из его окружения знали то, о чём император предпочитал не думать. Напрасно... – И что мне теперь прикажешь... прикажете делать?