Текст книги "Ошибка. Мозаика судеб (СИ)"

Автор книги: Евгения Гордеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

  – Какой жены? – опешил Фанагор. – Ребёнку десять лет!

  – Моей жены, – вяло буркнул Гедеон. – Если бы я женился на какой-нибудь честной женщине, что бы сейчас делал?

  – Да-а... – протянул колдун. – Об этом я как-то не подумал.

  – Умишко скудный, вот и не видишь дальше собственного носа, – ехидно заметила Эль.

  – Не скудный, – оскорбился Фанагор, он не мог понять, почему женщина нет-нет, да и начинала его пощипывать своим острым язычком. Вроде, не дети уже, а вот раздирает её... Влюбилась, что ли?

  Насмешливая улыбка Эль ввела его в замешательство. Он нахмурился, поджал губы и отвернулся к окну.

  – Пряха, ну что ты его достаёшь? – Сонно, из дремоты, отозвался Гедеон. – Не хорошо это...

  – А хорошо, что он к тебе присосался? – С неким вызовом осведомилась женщина. – Что я, не вижу, что ли, как его сила рядом с тобой растёт? Ещё в Порт-Морине это поняла!

  – Да как ты?.. – Возмутился Фанагор. Ничего подобного он не делал, хотя знал, что такое в принципе возможно.

  – А-а... вот ты о чём... Так это я сам... Пусть пользуется... от него толка больше, чем от меня...

  Гедеон задремал, едва договорив фразу. Спутники смотрели на него с жалостью и... немного с завистью. Десять лет он ждал свою жену. Десять лет сохранял ей верность. Верилось в такое с трудом, но кому, как не судьбе знать, что это – правда. И вот теперь он нагонял упущенное. Они вместе с Й'олой нагоняли.

  – Объясни мне, что он сейчас сказал, – прошептал Фанагор, стараясь не разбудить графа.

  – Ты это... прости, – виновато пробормотала Эль, – я не поняла, что он сам...

  – Чего, сам? – Рассердился колдун.

  – А ты простил?

  – Женщины... И не важно из какого вы мира! Вы всё равно остаётесь женщинами! Коварными... Вредными...

  – Простил?

  – Язвительными... Злопамятными...

  – Значит, не простил...

  – Нудными...

  – А так?

  Мягкая ладонь легла на широкую руку Фанагора. Давно забытое чувство нежности ошеломило мужчину. Он не ожидал, что способен ещё так чувствовать.

  – Лукавыми... Не убирай руку!

  – А что ты чувствуешь?

  – Маму вспомнил... Она часто так держала меня за руку... в детстве...

  – У-у-у – Эль разочарованно надула губы.

  – А ты чего хотела услышать? – Чуть насмешливо толкнул её в бок Фанагор. – Про ночки тёмные, да ласки томные? – Пряха молчала. – Тёмными у меня, знаешь ли, были не только ночки... Где ты тогда была?

  – А причём тут я?! – Возмутилась Эль. Её всегда удивляла способность людей перекладывать всё с больной головы на здоровую.

  – Как это – причём? – Вытаращил на неё глаза Фанагор. – Кто из нас двоих богиня судьбы?

  – Это вы, люди, так меня называете... – женщина задумалась, надо ли объяснять что-то этому незаурядному, но, всё-таки человеку, который воспринимает археев, как богов, или пусть живёт со своими заблуждениями и дальше?

  – А как тебя называют там? – Фанагор закатил очи горе.

  – Ты слышал...

  – Пряха?

  – Да. Пряха Яэль. И я не делаю ничью судьбу, а просто переплетаю нити жизни. А уж кто как поступит, что скажет, сто сделает, каждый из вас решает сам. В моей власти развести двух людей, идущих по одной дороге навстречу друг другу, или, наоборот, заставить кого-то сделать ненужный ему крюк, чтобы встретиться с другим человеком. Вы говорите – судьба... А потом разрушаете всё своими собственными руками, и проклинаете меня!

  – То есть, выбор всегда за нами?

  – Разумеется. С чего бы это мне решать за кого-то, как он желает распорядиться своей жизнью? Неужели это по моей воле нахалка Раса завела себе любовника? Или по моей прихоти император Плаут женился на змеюке Фарсавии? И уж точно ты сам решил, на чьей стороне будешь, когда Квинт предложил тебе участвовать в покушении на императора!

  – Ты всё это знала?

  – Заранее? Нет, конечно... – Она замолчала, думая о чём-то, о своём. Потом снова заговорила. – Некоторые нити жизни я даже не трогаю. Настолько люди скучные и безынициативные, что наблюдать за ними, у меня нет никакого интереса. Рождаются, тихо и незаметно живут, так, что даже вспомнить нечего, и благочинно умирают, считая, что прожили хорошую жизнь. Скукотища!

  – Надо же... я как-то иначе представлял твою работу.

  – Не ты один...

  – И ты не знаешь, как решится дело с разводом графа?

  – Знаю, – лукавая улыбка заиграла на лице Эль. – Просто, я поспособствую этому делу, так сказать, лично.

  – Хм... посмотрим...

  ***

   По случаю того, что намечалось расторжение брака главы земли Саубер, третейская коллегия собралась из самых уважаемых и высокопоставленных людей Крежича. Обер-прокурор господин Ирвин, мэр города господин Папс, и сам вице-наместник – господин Натон, не преминули самолично поучаствовать в процессе. В кои-то веки подобное дело рассматривалось на местном уровне, а не было передано в столицу.

  Графиня Саубер решила бороться за своё 'счастье' до конца. И даже больше. Она намеревалась выставить своего муженька в таком невыгодном свете, чтобы его потом ни в один приличный дом не пустили, здороваться перестали и пугали его именем непослушных детей. На заседание третейской комиссии Раса оделась строго, неброско, даже скромно. Сделала гладкую прическу, полностью проигнорировала макияж, из украшений оставила только обручальное кольцо и простенькие серьги. Пусть все видят, в каком чёрном теле держал её муж! Члены третейской комиссии сначала даже не узнали преобразившуюся графиню. На торжества, либо другие мероприятия, проходившие в Крежиче, она приезжала в совершенно других нарядах.

  Если бы граф не придерживался довольно аскетичного стиля в одежде, то графине, быть может, и удалось бы таким нехитрым способом вызвать у комиссии жалость к себе. Но Гедеон явился на заседание в тёмно-сером дорожном костюме, и его титул и местоположение в обществе можно было опознать лишь по родовому знаку: семилучевой золотой звезде с сапфировой серединой, символизирующей землю Саубер в составе Семиземья. К слову сказать, у императорской звезды каждый из семи лучей был из драгоценного камня: изумруд, сапфир, рубин, аметист, топаз, турмалин, и, разумеется, алмаз.

  Процесс, к великому удовольствию пока ещё графини Саубер, проводился открыто, зал заседаний оказался набитым до отказа. Так что зрителей и свидетелей предстоящего позора графа было несколько сотен человек, что не могло не радовать Рассу.

  Вице-наместник, председательствующий на данном заседании объявил процесс открытым и стал зачитывать прошение графа:

  – Я, Гедеон Саубер, наместник земли Саубер, истинный приемник основателя рода... бла-бла-бла... – господин Натон не стал заморачиваться с перечислением всех титулов и регалий графа, занимавших целую страницу рукописного текста, которые все присутствующие и так знали наизусть с младенчества, и сразу перешёл к существу вопроса. – Прошу расторгнуть брак с графиней Расой Саубер, урождённой Онрю, по причине её недостойного поведения во время моего отсутствия, – вице-наместник вопросительно посмотрел на означенную графиню. – Госпожа Саубер, имеете ли вы что-нибудь сказать по данному вопросу?

  – Имею, – с вызовом ответила женщина, вставая со своего места, чего делать было совершенно не обязательно. Но у Расы были на то свои причины. Абсолютно все зрители в зале должны были увидеть её скромность и добродетельность. – Я не понимаю, в чём заключается моё недостойное поведение?! – Фанагор недоумённо хмыкнул и обернулся к Эль. Но Пряха лишь улыбалась предвкушающе, и с интересом следила за разыгрываемым спектаклем. – В отсутствии мужа я взвалила на свои плечи всю тяжесть управления имением! Трудилась не покладая рук!

  – И ног! – раздался из зала ехидный мужской голос.

  Председательствующий грозно постучал по металлическому колокольцу, призывая слушателей к порядку.

  – Не выкрикивайте с места! Графиня, продолжайте.

  – За время моего управления многое поменялось. Да, люди стали работать больше, но результаты говорят сами за себя!

  – Какие результаты? – Поинтересовался господин Натон.

  Раса не была готова отвечать на конкретные вопросы. Она считала, что будет достаточно лишь её слова, и все примут это заявление на веру. Разве должна она отчитываться перед этими... людишками, что и как делала в собственном имении?

  – Что вы имеете в виду?

  – Ничего особенного, – немного растерялся вице-наместник, – просто думал, что ваше новаторское управление может пригодиться и другим... Распространить, так сказать, передовой опыт.

  – Результаты так быстро не сказываются! – Гордо заявила графиня. – И считаю, что теперь, когда все мои старания сведены на нет, результатов и не будет! Ведь граф, как вернулся, сразу отменил все мои распоряжения, а лентяи – слуги и рады стараться!

  – То есть, вы, графиня, считаете, что без вашего руководства имение разорится? – Раса не удосужилась ответить, а лишь недовольно повела плечиком. Пусть думают, что хотят. – Ладно. Оставим хозяйственные вопросы и вернёмся к формулировке прошения. Отрицаете ли вы своё недостойное поведение?

  – Отрицаю!

  – Вы настаиваете на том, что ничего предосудительного в отсутствие графа не совершали?

  – Настаиваю!

  – А как же... – господин Натон запнулся, не решаясь сказать вслух то, о чём в последнее время сплетничали во всех домах Крежича и его окрестностей. – Лицо мужского пола, проживающее с вами в замке на правах... кхм... хозяина?

  – Что в этом неприличного? – Цинично осведомилась Раса, не моргая глядя на председателя комиссии.

  Зал возмущённо загудел. Но женщину это нисколько не смутило. Граф тоже выглядел спокойным и невозмутимым.

  – ??? Простите... – напряжённо сглотнул господин Натон, мельком взглянул на графа, и упёр возмущённый взгляд в Расу. – При живом муже?!

  – Я не знала, что он живой, – ядовито поведала оскорблённая женщина. – В официальном письме написано, что граф Саубер пропал без вести после битвы при Порт-Марине, – она поднесла к носу вице-наместника означенное письмо. – После магической атаки, которая была применена джахской армией, все, кого не нашли среди раненых и убитых, были причислены к пропавшим без вести! Что это значит, вы, господин Натон, как мужчина, должны понимать лучше, чем любая женщина!

  – Откуда такие познания, госпожа графиня? – Обер-прокурор, молчавший до этого, озаботился столь специфичными сведениями, известными Расе.

  – Мне объяснил... один человек, – небольшая заминка произошла лишь потому, что графиня не хотела называть имя своего источника информации вслух.

  За неё это сделал господин Ирвин.

  – У виконта Бизеля хорошие осведомители, но он вам солгал!

  – Как?! – Бурно и ненатурально воскликнула Раса, мгновенно сообразив, как можно использовать слова обер-прокурора в свою пользу. Она тут же изобразила на лице глубокое раскаяние и посмотрела на мужа. – Меня обманули?!

  Зал снова загудел. Людей возмущала наглость, с какой графиня отстаивала свою правоту. Вице-наместнику снова пришлось постучать по колокольцу. Но народ не унимался.

  – Я бы вам, Раса, поверил... – негромко произнёс Гедеон, и люди мгновенно притихли, – если бы этот мужчина появился в моём замке после, а не до той битвы.

  – Откуда вы знаете, когда он появился?! – Разъярилась Раса.

  – У меня тоже есть письма... Это легко проверить. Да и слуги подтвердят.

  – Слуги подтвердят всё, что вы им прикажете!

  – Отчего бы им не подтвердить то, что прикажете вы? – Гедеон улыбнулся, предлагая жене проявить себя, как полноправная хозяйка имения. Старый Викар присутствовал в зале, и мог засвидетельствовать её слова.

  Раса поджала губы, припомнив, что сделала, когда получила это злополучное письмо.

  – Значит, виконт Бизель поселился в замке Саубер ещё до того, как пришло известие из Порт-Марина? – Прошёлся по больному вице-наместник.

  Графиня демонстративно молчала. Зал начал роптать.

  – И как вы собирались объяснять его присутствие мужу?! – Не выдержал мэр. До этого момента он даже немного сочувствовал несчастной женщине, но после всех открывшихся обстоятельств решительно перешёл на сторону графа. – Мерзость какая!

  – Падение нравов, – поддержал его обер-прокурор.

  – Вы достойны порицания! – Выразил общее мнение вице-наместник. – Прошение графа будет удовлетворено!

  – А как же ребёнок?! – Возмущённо воскликнула графиня. – Вы лишите его титула, привилегий, семьи?

  – Ребёнок?!

  Это слово громко произнесли человек двадцать, тихо – больше сотни, подумали – все остальные.

  – О каком ребёнке идёт речь? – Гедеон даже встал со своего места и подошёл ближе к Расе, так заинтриговала его эта информация.

  – О нашем... – насупилась графиня и, на всякий случай, отступила на пару шагов от, пока ещё, мужа. Хоть граф Саубер и слыл человеком сдержанным, кто знает, как повлияло на него участие в войне?

  – О вашем с кем? – Снова сократил дистанцию Гедеон.

  – А вы, граф, не допускаете, что это ваш ребёнок? – Снова разжалобился господин Папс.

  – Не допускаю! И графиня это прекрасно знает! Вывод об отце напрашивается сам собой, не так ли, мадам?

  Раса торжествующе вскинула голову, обвела глазами зал, и громко, чётко произнесла:

  – Это ребёнок графа!

  На мгновение воцарилась гнетущая тишина, которую прервал спокойный, чуть насмешливый женский голос:

  – Ты сама это сказала, голубушка!

  Все обернулись к говорившей, не совсем понимая смысл произнесённой фразы. Раса не знала этой женщины, но нехорошее предчувствие сжало её сердце.

  – Сказала. И что?

  – Ничего, – Эль поднялась со своего места и подошла к ней, внимательно разглядывая щуплую фигуру графини, утянутую в строгое тёмное платье. – А ты, голубушка, в курсе, сколько женщина вынашивает ребёночка? – Раса недоумённо рассматривала странную женщину неопределённого вида деятельности, суетящуюся вокруг неё. – Знаешь, что младенцы при рождении очень похожи на своих отцов? Понимаешь, что девятимесячный ребёночек весит гораздо больше, чем шестимесячный? Да и выживают шестимесячные редко, если должного ухода нет.

  – Кто это?! – Раса брезгливо дёрнула рукой в сторону Пряхи. – Чего ей от меня надо? Кто её сюда вообще допустил?!

  – А я та, голубушка, кто твоего пасынка, которого ты из дома выгнала, к родному отцу отвела, чтоб не сгинул мальчик! Ведь именно он, а не ты, должен был наследовать и титул, и всё остальное. Но ты, милая, решила извести мальчонку, родить своего ребёнка, да и заполучить то, что тебе не принадлежало. Да только не вышло бы у тебя ничего! Граф сколько месяцев назад на войну ушёл? Чего молчишь? Все знают... Три месяца назад конфликт тот был. Следовательно, срок твой не меньше должен быть, а то и больше. Люди, скажите мне, – Эль обернулась к залу, – может быть такой плоский животик у женщины на четвёртом месяце беременности?

  – Была бы упитанной, сошло бы, – расхохотался кто-то на задних рядах. – У бабы в теле завсегда животик есть! А у худосочных... -

  – И я о том, голубушка, – Пряха снова повернулась к Расе. – Вижу, ты и впрямь, тяжёлая. Да вот только срок твой не велик! И через шесть месяцев полноценного ребёночка никак не родишь. Только недоноска.

  – Это ребёнок графа! – Упрямо повторила Раса.

  Она говорила так уверенно, что некоторые зрители даже начали сомневаться в очевидных выводах. А вдруг, женщина не врёт? В жизни, подчас, и не такие чудеса встречаются.

  Дело об отцовстве разрешилось абсолютно неожиданно и чуточку водевильно.

  С задних рядов вперёд протиснулся несколько помятый, явно, с глубокого похмелья, молодой человек в костюме с чужого плеча, обвёл всех тяжёлым взглядом, сфокусировался на графе Саубере, и громко заявил:

  – Я требую, чтобы граф признал моего ребёнка!

  Небольшая оговорка, но с какими последствиями!

  Гробовую тишину, повисшую в зале, нарушило злое шипение Расы.

  – Идиот...

  Пряха Яэль и Гедеон выходили из зала заседаний одними из последних. Прошение графа третейская комиссия удовлетворила, оставив за графиней право обжаловать это решение в столице. Гедеон был доволен. Раса изрыгала проклятия и чуть ли не брызгала ядовитой слюной. Виконт Бизель сбежал сразу же после своего триумфального выступления, не дожидаясь побоев от разгневанной любовницы. Всё закончилось так, как и должно было закончиться.

  Фанагор, ожидавший их на улице, помог женщине сесть в карету, не удержался, и шепнул ей на ухо:

  – Лихо ты сегодня переплела нити! Как только сумела ТАК поспособствовать?

  Эль довольно хмыкнула.

  – Дармовое вино ещё никому не шло на пользу...

  ***

  Она знала! Она сразу была уверена, что этот мужчина не так прост, как казалось сестре. И выправка, и стать, и манеры! Всё выдавало в нём знатное происхождение. Да и ученицу свою он воспитал совсем не как деревенскую девчонку. Речь правильная, знает много. Даже больше, чем положено знать девице её возраста и её круга.

  Кимма следила за утренней тренировкой Ронга и Ники, незаметно, как она считала, выглядывая из-за портьеры. А старый воин нещадно гонял строптивую воспитанницу, не желавшую принимать приглашение царевны Метаки. И причины выдвигала одну абсурднее другой. Шрам, который и так стал уже почти незаметным. Опасение за жизнь и здоровье бабушки, которой, по её мнению, жить в имении будет гораздо лучше, чем в столице, а она не может её бросить. Даже управление этим самым имением, которое без её чуткого надзора разорится уже в ближайшую пятницу. И только главную причину она не озвучивала.

  Страх.

  Да. Его смелая, порой, отчаянная девочка безумно боялась дворца, его законов, правил, обычаев. И обитателей. Если говорить совсем честно: одного обитателя. Словно он только того и ждал, когда Ника поселится во дворце, чтобы начать её третировать и доставлять неприятности.

  – Он тебе сказал что-то нехорошее? – Наседал на ученицу наставник, заставляя отбиваться с бешеной скоростью.

  – Нет!

  – Смотрел с угрозой или намёком?

  – Нет!

  – Он тебе понравился?

  – Д... НЕТ!!

  – Ложь – недостойное занятие!

  – Я не лгу!

  – Себе или мне?

  – Не знаю!

  – Трусишь!

  – Нет!

  – Тогда, почему?

  Геленика резко остановилась, опустила руку с тренировочным мечом, склонила голову и всхлипнула. Ронг хотел её хорошенько шлёпнуть по мягкому месту за остановку без команды, но удручённый вид девушки не позволил ему поступить столь жестоко. Да и Кимма, торчащая в окне, осудит, да ещё возмущаться начнёт, чего это деревенщина руки распускает?

  – Простите, учитель, – девушка шмыгнула носом и исподлобья взглянула на Ронга. – Я не знаю, что со мной творится?

  – Ты взрослеешь, Ниу.

  – Мне страшно... но я не боюсь! – Она подняла голову, и воин увидел в её глазах такую решимость, словно его девочка собралась идти на смертный бой.

  – Я не могу дать тебе совет, Ниу. Потому что сам не знаю, что лучше: испытать это, или сделать так, чтобы чувство, не успев разгореться, угасло. Возможно, в твоей жизни встретится другой человек, который заставит вспыхнуть новой искре, но может быть и так... – Ронг вздохнул. Что-то в последнее время эти воспоминания стали посещать его слишком часто. – Я не хочу, что бы ты мучилась всю жизнь... – 'как я...'

  Два последних слова Геленика не услышала, но прекрасно поняла, о чём промолчал учитель. Она знала печальную историю Ван Ронга. Знала от Киа, но никогда не обсуждала её с учителем.

  Больше тридцати лет назад молодой и очень перспективный офицер ситайской армии Ван Ронг полюбил дочь своего командира. Девушка своих чувств никак не проявляла, но от её подруги Ронг узнал, что далеко не безразличен юной красавице. Командир дал согласие на брак дочери и своего подчинённого. В день помолвки, когда были произнесены слова предварительной клятвы и с законной невесты сняли ритуальный покров, несчастный юноша увидел, что его жестоко обманули. Вместо возлюбленной, коварный отец подсунул ему свою старшую дочь, девушку красивую, но вздорную и самовлюблённую.

  Командир надеялся, что Ронг не станет устраивать скандала и женится на той, с кем обручился. Но гордый нрав рода Ван не позволил стерпеть такой грубой насмешки. Ронг тут же отрёкся от невесты. Коварный отец ещё мог исправить ситуацию, ведь своим решением он сделал несчастной вторую дочь, но тут уж он посчитал себя оскорблённым. До смертоубийства дело не дошло. Но Ронг прилюдно принял обет безбрачия, отменить который не смог бы даже сам император. Как оказалось, у правителя Ситау были свои планы на молодого офицера, в которые его безбрачие никак не вписывалось. В одночасье Ван Ронг потерял любимую, хорошую должность и радужные перспективы продвижения по карьерной лестнице. С тех пор в столице и других крупных городах его никто никогда не видел...

  – Я посоветуюсь с бабушкой...

  – Правильно, – Ронг взбодрился. Он постоянно забывал, что теперь у Ниу появились и другие советчики, и ему не надо мучительно решать, что лучше для его воспитанницы. А уж тем более в таком деликатном вопросе.

  Маркиза, не спавшая всю ночь из-за тяжёлых размышлений, старалась выглядеть бодрой, уверенной и воодушевлённой. Она уже приняла решение увезти внучку подальше от столицы, от ненужных соблазнов, от наглых женихов, и собиралась сказать ей об этом за завтраком. Но Геленика опередила её, разрушив все планы одним вопросом.

  – Бабушка, скажи, мой папа любил маму?

  Салли захлопала ресницами, разгоняя, таким образом, набежавшие слёзы.

  – Маму? Конечно, детка! Он очень любил твою маму!

  – А когда она умерла, сколько он был в трауре?

  – Зачем это тебе?

  – Хочу понять, сколько времени нужно человеку, чтобы забыть прежнюю любовь...

  Салли с недоумением посмотрела на Ронга, но тот только пожал плечами.

  – У всех по-разному, – осторожно сказала маркиза, не понимая, куда клонит внучка.

  – Но второй раз он женился по любви?

  Геленика не хотела мучить бабушку, но для принятия окончательного решения она должна была кое-что для себя прояснить. А пример родных людей был для неё самым значимым.

  – Я думаю, – Салли не знала, что ответить. Сказать, что Дьярви всю жизнь любил только Арриану, то тогда, почему он женился на Лилиане? А если смирился с потерей, разлюбил, встретив другую женщину, то чего стоила та его любовь, ради которой погибла Аррриана? Она ведь тоже могла смириться. Забыть. В конце концов, у неё была не самая худшая доля – жена наследника престола, в перспективе – императица. И что надо сказать девушке? Дилемма была просто невыносима. Маркиза долго молчала, но ответить внучке на вопрос так и не смогла. – Ему было очень трудно... Тогда он потерял вас обеих.

  – Значит, это у нас семейное, – как-то мрачно произнесла Геленика. – Справляться с трудностями. Я принимаю приглашение царевны Метаки! – Сказала девушка, высоко подняв голову, словно произносила слова клятвы.

  – Ника... – горестно простонала Салли и уронила голову в ладони.

  – Молодец, девочка! – Тихо обрадовалась Кимма, гордая тем, что её родственница будет служить во дворце императора.

  – Я в тебе не сомневался, – подытожил Ронг.

  – Я знаю, – облегчённо выдохнула Ника, хоть это решение далось ей не легко.

  ***

  – Девон, о чём гудит весь дворец? – Плаут недовольно посмотрел на хранителя трона, который не соизволил доложить ему важную новость. Иначе не стали бы все придворные шушукаться по углам.

  Барон удивлённо вытаращил на него глаза, пытаясь остаться серьёзным, но глупая улыбка сама собой растягивалась на его лице. Новость, о которой спрашивал император, была абсолютно не важной, но настолько курьёзной, что весь дворец действительно обсуждал её с самого утра.

  – Ваше величество... это не новость, а, скорее, городской анекдот... – барон постарался быть убедительным. Пересказывать подобные истории императору ему не доводилось. Обычно это делал статс-советник, быстрее бы он что ли возвратился во дворец, и как Плаут реагирует на подобные сообщения, хранитель понятия не имел.

  – Хорошо, – упорствовал Плаут, – рассказывай анекдот. Да не томи, барон! Я что, последний человек в государстве, что не могу этого знать? Он, что, пошлый?

  – Не совсем... – сдавленно проговорил Девон, набираясь смелости. – Но есть в нём некоторая непристойность...

  – Заинтриговал! Слушаю, господин барон!

  – Ваше величество, тут есть предыстория. В последнее время фамилия Бизель всплывает в различных делах так часто, словно этих виконтов целая рота. На этот раз в историю попал старший из братьев: Огнус Бизель. В общем, он был застигнут моим порученцем, господином Форго, в замке графа Саубера, пока хозяин был ещё в Порт-Марине. Виконт в замке вёл себя как полноправный хозяин, не пустил Форго даже на порог, разговаривал высокомерно. Порученец поклялся отомстить непочтительному господину. Ведь он выполнял задание вашего Императорского величества. Через какое-то время граф вернулся домой, застал там любовников в самый...э-э... пикантный момент, – Плаут недовольно поморщился, но промолчал. – Виконт был выгнан с позором в той одежде, в которой его застал граф.

  'И что он его не прирезал на месте? Я бы его даже не осудил... И Раса... Курейская шлюха... Зачем он только на ней женился? Мне на зло, не иначе!'

  Барон мыслей императора не знал и продолжал свой занимательный рассказ.

  – Граф, как благородный человек, приказал своим слугам вернуть виконту его пожитки в целости и сохранности. Вот сегодня его люди и пригнали телегу с движимым имуществом господина Бизеля к дому на улице Ключевой. А Форго как раз проезжал мимо и сказал слугам графа, что в этом доме проживал не Огнус Бизель, а Рамвальд, и что дом старшего брата находится в совершенно другом районе Тронберга. Он даже предложил проводить их... Но с одним условием. По всей телеге они развесили портки господина Бизеля, а одни, особо примечательные, с родовым гербом, водрузили по типу штандарта! – Барон не выдержал и прикрыл рот кулаком, дабы не рассмеяться в голос. – Вот такой парадный выгул штанов господина Бизеля и наблюдали сегодня многие жители столицы.

  – Оригинальное применение, – буркнул Плаут, – но что так веселит придворных? Я не совсем понял.

  – Это были нижние портки, ваше величество. И герб рода по какой-то причине был вышит на заднице...

  – Достойное место... судя по тому, как братья опозорили свой род. Только, что твой Форго так вцепился в эти... портки?

  – Дело в том, ваше величество, что Огнус был изгнан из замка Саубер как раз без этого важного элемента одежды!

   Его императорское величество посетила мысль, что не так уж был не прав статс-советник, когда между убийством в состоянии аффекта и позором соперника выбрал второе.

  – Действительно, забавный анекдот. Барон, а хорошие новости есть? Граф Саубер оповещён, что я его жду?

  – Да, ваше величество. Господин граф прибудет в столицу послезавтра. Артефакт уже на подъезде к Тронбергу. Не позднее семнадцати – восемнадцати часов доставят. Таинственную незнакомку, к сожалению, обнаружить так и не удалось.

  Плаут нахмурился. Отчего-то розыск в последние время работал из рук вон плохо. Надо было что-то менять в этом департаменте. Фанагора, который ушёл буквально из-под носа, не нашли. Женщину не нашли. Разбойника Рамвальда Бизеля арестовали по чистой случайности и то, благодаря смелости девушки.

  – Барон, пригласите на завтра ко мне министра безопасности и начальника стражи. Будем их реформировать... под корень!

  ***

  Когда, в одно прекрасное утро, из замка исчез осточертевший Рамвальд, Лилиана не знала, как отпраздновать это замечательное событие. Она даже собиралась, на радостях, окончательно помириться со Стирсом. Но виконт испортил ей столь прекрасное настроение.

  – Ты что, велела слугам убить моего брата? – Равнодушно поинтересовался он за завтраком. – Где его закопали?

  Подобное мнение любовника о её нравственных качествах маркизе было крайне неприятно, но она сдержала свои эмоции.

  – А я думала, – также безразлично ответила хозяйка, – что это ты из любви ко мне избавился от этого недоразумения. Я тебя опять переоценила.

  Примирение отодвинулось на неопределённый срок. Сатирс сделал вид, что смертельно обиделся. Лилиана изобразила поддельную радость. Лицедейство лицедейством, но думали они в этот момент об одном и том же: куда делся хитромудрый Рамвальд? Раз его никто не убивал, следовательно, из замка он убрался по собственной воле. А что его заставило так спешно покинуть дом, который он считал почти своим, было загадкой. И разгадывать её можно было долго.

  Лилиана не стала ломать голову, и решила расспросить слуг. У Сатирса такой возможности не было. Как он не старался, ни один из людей маркизы не признавал его за человека, имеющего право отдавать в этом доме приказы или задавать вопросы. По этой причине виконту пришлось до всего доходить своим умом. Разными путями они пришли к одному и тому же выводу: Рамвальд что-то узнал. Что именно, не удалось выяснить даже Лилиане. Но сведения были настолько выжными, что младший Бизель ускакал из замка ночью. Куда? Вариантов было много. Но, как известно, все дороги ведут в Тронберг.

  – Дорогая, я думаю, стоит ещё раз попытаться решить твой вопрос в столице, – Сатирс, облачённый в дорожный костюм, зашёл в будуар Лилианы. По понятной причине ему хотелось как можно правдоподобнее объяснить свой поспешный отъезд. Мало ли как повернуться дела дальше. Зачем же окончательно ругаться с маркизой?

  Лилианы в комнате не было, хотя по укоренившейся привычке в это время женщина предпочитала отдыхать. Конечно, это ещё ничего не значило, но Сатирс слегка обеспокоился. Поймав в коридоре одного из слуг, виконт схватил того за шиворот, и с угрозой спросил:

  – Где маркиза? Отвечай, или я тебя покалечу!

  – Изволит кататься! – Язвительно выпалил парень, извернулся и выскользнул из захвата. Только его виконт и видел.

  – Кататься... Так-так... Ха! Похоже, она меня опередила.

  Маркиза понимала, что рано или поздно Сатирс её догонит, даже если она будет скакать без остановок, пока хватит сил. А вот сил, как раз, хватит ненадолго. Разнежилась за последнее время барынька, мягкотелой стала. Раньше-то, бывало, с мужем и на охоту ездила, де не в карете. И просто так прокатиться верхом любила. Потом забросила скачки, когда лекарь запретил. Да только не помогло это. Всё равно не смогла дитя выносить. А теперь уж и возраст не позволяет. В тридцать два года нормальные женщины уже не рожают.

  Какая у неё была фора по времени, маркиза не знала. Единственное, что было в её власти, это приказать слугам, угнать всех хороших коней на дальнее пастбище, оставив на конюшне только старых кляч. Но в ближайшем селении виконт мог купить себе более прыткого скакуна. Следовательно, отрыв сразу начнёт сокращаться, а путь до столицы не близок.