Текст книги "Ошибка. Мозаика судеб (СИ)"

Автор книги: Евгения Гордеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

  – Живой, – ещё ехиднее проговорил Фарт, – пока... живой.

  – Ты мне угрожаешь? – Она уже была не рада, что влезла в эту историю. Да, мелко отомстила заносчивой дамочке, перехватив её письмо. Да, деньги за работу предлагались огромные! Да, личность напарника завораживала! И что в итоге? Реальность оскалилась желчной улыбкой. Знаменитый Шерх Бойе издевается над ней, как над малолеткой!

  – Нет, – хмыкнул мужчина.– Если только скажешь правду.

  Он поднялся из кресла, спрятал в нагрудный карман камзола треклятое письмо и подошёл к напуганной уже не на шутку девушке. Разница в росте у них была внушительной. Мужчина больше чем на голову возвышался над хрупкой Кьярой, продолжая ехидно скалиться.

  – Какую правду? – затравленно пискнула жертва, напрочь позабыв, что она в настоящий момент легендарная 'Питта Тиссар'.

  – Кто ты такая, милый курносик?

  – К...к...какого чёрта?! – Девушка оттолкнула Шерха, лихорадочно соображая, успеет ли она схватить свою дорожную сумку и выскочить за дверь, или стоит распрощаться с пожитками и драпать налегке?

  – Хватит, Шерх... – низкий, глубокий, бархатный женский голос заставил Кьяру замереть на месте. Как она могла забыть о спутнице Фарта, с которой он прибыл в 'Сломанное колесо'? Их было двое! И женщина находилась за спиной Кьяры. В этой ситуации о бегстве не могло быть и речи. – Запугал дитя неразумное, того и гляди в обморок шлёпнется!

  Женщина неопределённого возраста, но определённо ещё молодая, грациозно прошествовала к только что освободившемуся креслу, плавно опустилась, сняла шляпу, не глядя, кинула её на кровать и с интересом уставилась на Кьяру. Шерх подошёл к ней, поцеловал руку и встал сзади за креслом, оперевшись о его спинку.

  – Н-не дождётесь...

  – О... Оно огрызается! – насмешливо заметила незнакомка, бесцеремонно разглядывая несчастную жертву. – Как мило.

  – Да пошли вы... – девушка уселась прямо на пол, чувствуя, что мадам была права в оценке её состояния.

  – Печально, – вздохнула дама, – ты мне почти понравилась.

  – И что с того?.. Понравилась, не понравилась...

  – Мне нужны смелые... – женщина вытянула вперёд руку и полюбовалась на свой идеальный маникюр, – сообразительные, а главное – бесцеремонные помощницы. Меня изрядно повеселило, – она перевела взгляд на Кьяру, – с какой наглостью ты увела моё письмо!

  – Ваше? – девушка с ужасом уставилась на легендарную аферистку. – Вы... и есть Питта Тиссар?!

  – Именно я, – лучезарная, но неискренняя улыбка, застыла на лице Питты. – А кто ты, смелый воробушек?

  – Кьяра... – буркнула разоблачённая девица.

  – Ну, так вот, Кьяра, – доброжелательно продолжила беседу Питта, – я предлагаю тебе присоединиться к нашей... хм... прогулке в Замурию. Посмотрю на тебя в деле.

  – Правда? – Кьяра не верила своим ушам. Обманутая госпожа Тиссар делает широкий жест и приглашает её в свою команду. Что скрывается за этим предложением? Зачем им ещё один человек?

  – Правда. Мы даже долю гонорара тебе выделим.

  – Какую? – тут же приободрилась Кьяра. По совести, так ей положена треть, но на такую щедрость она не рассчитывала. Они ведь могут не брать её с собой совсем.

  – Четверть, – сделала шикарное предложение Питта, – и я не еду с вами в монастырь,– девушка нахмурилась, пытаясь понять, где её собираются подставить. Мадам пояснила далее: – Половина, как и положено, Фарту. Вторая половина нам с тобой пополам. Тебе – за работу, мне – за имя! Впрочем, тебе и десятой части будет достаточно!

  – Нет! – Кьяра вскочила с пола. – Я согласна на четверть!

  – Кто бы сомневался! – Питта легко поднялась из кресла и торжествующе взглянула на Шерха. – Ну?

  – Ты, как всегда, оказалась права, мама! – Фарт снова поцеловал руку дамы.

  – Мама?!

  ***

  Сколько можно ждать?

  Дни тянутся медленно, хоть и заполнены делами под завязку. Государственная машина крутится и требует от императора ежедневной рутины. Приёмы, доклады, аудиенции, документы, прошения, жалобы... А ещё подготовка к свадьбе Ассандра и Метаки. Плаут так и не понял, почему Дамаска так резко передумала и дала согласие на брак племянницы не с сыном, а с пасынком. Конечно, он уразумел, что Ассандр и Метака любят друг друга, Гадриан их тоже любит, но братской любовью, все довольны и счастливы, но как же интересы Ка-Рфы? Он не собирается отпускать своего старшего наследника в чужую страну! Вот в качестве кронпринцессы видеть Метаку он рад. Это гораздо лучше Катринуцы. И будь трижды проклята эта Сапфийская бухта! И что задумала Ка-Рфийская царица?

  Дамаска в письмах наводила такого туману, что запутала ещё больше, а при личной встрече лишь загадочно улыбалась. Плаут махнул рукой на эту шараду, так как мысли его всё время путались. Единственное, о чём он мог думать, – так это о возможности изменить что-то в своём прошлом при помощи загадочного артефакта.

  Сам факт существования подобного артефакта очень долго вызывал в нём сомнения. Но людей на его поиски он отправил. На всякий случай! После последнего покушения он стал верить во многое, что совсем недавно категорически отрицал. А всё Фанагор. Обманщик и провокатор! И статс-советник... сгинувшей на последней войне.

  Как только император вспоминал графа Саубера, сердце начинало щемить. Пожалуй, за последнее десятилетие это было самой главной его ошибкой – удалить от двора Гедеона. Если бы старший советник остался с ним, он не допустил бы развязывания военных действий с Джахой. Переубедил бы императора. Доказал тщетность и пагубность данного предприятия. Нашёл бы дипломатические пути... И все остались бы живы и здоровы.

  – Прости, Гедеон, – с кровавыми слезами в сердце прошептал Плаут, глядя куда-то ввысь, – прости, если ты меня сейчас слышишь! Я виноват... Перед тобой, перед своим народом... У стольких семей горе, а мы к свадьбе готовимся!!! Несвоевременно всё...

  Словно услышав его, в кабинет вошёл Ассандр.

  – Отец, завтра Метака приезжает.

  – Я знаю, – Плаут уткнулся в какую-то бумагу, что первой попалась под руки, изображая бурную деятельность на благо государства. Он не хотел таким образом отделаться от сына, просто надо было спрятать глаза, которые могли выдать его душевное состояние. Но и наследника обижать не стоило. – Есть проблемы?

  – Не знаю, проблема ли это, но... – кронпринц запнулся. Потом сам себя подстегнул мысленно: 'Сколько можно мяться?' – В Ка-Рфе нет фрейлин ни у царицы, ни у наследницы. Что будем делать с нашими правилами? Фрейлин Фарсавии разогнали... – снова замолчал, поняв, что сказал лишнее. Но император, словно не услышал его последней фразы. – Новых набирать...

  Плаут, наконец, оторвал взгляд от документа, который, кстати, держал вверх ногами, мельком посмотрел на смущённого кронпринца, подумал, что много чего упустил в воспитании наследника, но говорить об этом не стал. Отвернулся к окну и стал рассказывать, больше себе, чем Ассандру, разве что ностальгически не вздыхая.

  – Дамаске, помнится, было всё равно, есть у неё фрейлины или нет. Она их просто не замечала. Женские разговоры о нарядах, причёсках и чужих сердечных тайнах её раздражали. Прогулки она предпочитала верховые. Их и прогулками-то назвать нельзя. Это были скачки. С препятствиями, крутыми поворотами, со свистом ветра в ушах. И одевалась она по Ка-Рфийской традиции. Свои пёстрые одежды сама прекрасно надевала. А когда церемония требовала строго соблюдения протокола и яркие шаровары были неуместны, тогда ей помогал Сигизмунд.

  – Сигизмунд? – Ассандр поразился столь курьёзным сведениям о второй жене отца. Он помнил экстравагантные выходки Дамаски, но таких подробностей не знал. – А ты не ревновал?

  – Дамаску? Разве можно ревновать вулкан за то, что он засыпает своим пеплом всё вокруг себя, а не только свое жерло? Я ревновал Дамаску только к её занятиям на мечах и прочих колюще – режущих предметах. Кстати, готовься! Метака продолжит семейную традицию. И лучше сразу откажись от спаррингов с ней.

  – Ваше величество, я ежедневно тренируюсь! По вашему же приказу, – чуть обиженно заявил наследник и продемонстрировал отцу бицепсы.

  – Ты сильнее, не спорю, но... часто Гадриана на мечах побеждаешь? – Ассандр нахмурился. – Вот то-то и оно! А ведь царевич Вальрах занимается по их методике от случая к случаю. Метака же с детства машет всем, что под руку попадётся! Иди, подумай... У меня полно дел.

  – Спасибо, отец!

  Когда за кронпринцем закрылась дверь и звуки шагов стихли в коридоре, Плаут достал из верхнего ящика стола разноцветный, похожий на цветущую степь весной, платок Дамаски. Вдохнул его пряный запах.

  – Ревновать... Я ревную её до сих пор, даже тогда, когда царица Ка-Дамас спит в моей кровати. К шёлковому одеялу, что укрывает её. К подушке, которую она обнимает. Я старый глупец... влюблён в свою бывшую жену, как прыщавый юнец! – Он уткнул лицо в шёлковый платок и постарался забыться. Хоть на несколько минут, хоть на мгновенье. Император знал, что мысли о бывшей жене сейчас уйдут, уступая место горьким размышлениям, которые не давали ему покоя последнее время. – Боги, когда же Фарт доставит мне артефакт?! Я же верю в его чудодейственную силу безоговорочно...

  ***

  Специального зала для ожидания перед аудиенцией у императора во дворце не было. Жаждущие общения с монархом вынуждены были толпиться прямо в коридоре, под дверями рабочего кабинета. Во времена императрицы Супи-Авгуды всё было иначе. Для приёма подданных использовалась малая гостиная, в которой, при желании, могли с комфортом разместиться человек сорок. Сама аудиенция проходила в рабочем будуаре Супи. Взойдя на трон, Плаут приказал перестроить эти комнаты, и теперь там располагалась его библиотека и кунсткамера.

  Плаут принимал посетителей, согласно предоставленному бароном Глазенапом списку, уделяя каждому не более десяти минут. Хранитель трона внимательно следил за временем, не позволяя подданным занимать внимание императора больше того, что отведено протоколом. Не умеешь кратко излагать суть дела – приходи в следующий раз!

  Просители, жалобщики, доносчики и прочие, жаждущие монаршего решения своих насущных вопросов, с деловым видом слонялись по коридору, считая, что их разговор самый важный, а все остальные просто бездельники. Встреча двух братьев Бизель в очереди на приём к императору очень удивила обоих.

  – Я думал, ты греешь бока в постели маркизы Сеймур, – насмешливо, вместо приветствия, произнёс младший виконт. – Что, вдовушка перестала тебя вдохновлять на ночные подвиги?

  – Заткнись, Рамвальд! – не радостно прошипел Сатирс. Ехидная улыбка брата его раздражала. Мало того, что он и так чувствовал себя идиотом, согласившись на требования Лилианы, так ещё и младшенький встретился так некстати. – Я приехал по её просьбе. А вот ты что тут делаешь? Опять покалечил слугу какого-нибудь принципиального дурака, а денег откупиться нет?!

  Улыбка на лице Рамвальда трансформировалась из ехидной в пренебрежительную.

  – Да ладно... Есть у меня деньги...

  Сатирс убедился в правоте своих предположений. Но ругать брата за безрассудные поступки было поздно. Сам когда втянул младшего в жестокие забавы. Но со старшим Огнусом они быстро остепенились, нашли себе другие, более захватывающие занятия, а Рамвальд так и продолжал охотиться на ночных улицах Тронберга на зазевавшихся прохожих с такими же высокородными оболтусами. Зачастую, такая охота заканчивалась плачевно для людей, не успевших скрыться от гикающих и яростно щёлкающих плетьми всадников. Слава богам, что смертельных случаев не было.

  – Доиграешься!

  – Так весело же! – отмахнулся Рамвальд.

  Он ещё что-то собирался сказать в своё оправдание, и даже рот открыл, но так и замер, с глупым выражением лица, глядя в дальний конец коридора, по которому шли мужчина и женщина. Точнее, шёл мужчина, а женщина плыла, лишь чуть покачиваясь в такт движения. Сатирс хотел пошутить над неожиданным ступором брата, но, посмотрев в ту же сторону, продублировал мимику младшенького. Рот только не открыл. По мере приближения удивительной пары к кабинету императора, прекращались те немногочисленные разговоры, которые вели скучающие посетители. Воцарилась тишина, и только звук печатных шагов молодого офицера гулко разлетался по коридору. Дверь кабинета в это время отворилась, выпуская просителя, и в неё тут же вошла женщина, а её сопровождающий остался ждать.

  – Почему без о-о... – начал было возмущаться толстенький маленький мужчина, похожий на чиновника из счётной палаты, но на него дружно зашикали, и он притих.

  – Гордиться надо, что ТАКУЮ женщину пропустил, – веско пробасил седовласый капитан кавалерии.

  – А кто она? – поинтересовался чиновник, и все с ожиданием уставились на молодого офицера.

  – Не велено распространяться! – чётко гаркнул служака, всем своим видом показывая окружающим, что они могут резать его на мелкие кусочки, даже – щекотать, он не выдаст тайны.

  – Да уж... – сдавленно буркнул Сатирс и судорожно сглотнул. – За такую я бы... А тут разбирайся с этой драной кошкой Лилианой и её невесть откуда взявшейся падчерицей!

  – У маркизы Сеймур появилась падчерица? – вычленил главное из слов брата Рамвальд. – Незаконнорожденная доченька Дьярви?

  – Законная... – Машинально ответил Сатирс, всё ещё находясь под впечатлением от вида женщины.

  – Да? Как интересно! И сколько ей лет?

  И снова Сатирс не обратил внимания на заинтересованность брата.

  – Восемнадцать... кажется...

  – Вот как? И откуда она взялась, если не секрет?

  – Из Ситау. Но, какая женщина!

  Рамвальд снисходительно хмыкнул, глядя на брата. Женские чары его не так тронули, как любвеобильного Сатирса. Его больше поразила походка незнакомки. Он бы тоже хотел так плавно и бесшумно двигаться. Но и это было не главным. Законная дочь Дьярви Сеймура – вот золотая жила!

  У него тут же созрел план. Шикарный, беспроигрышный план, как прибрать к рукам земли рода Сеймур. Только, надо торопиться.

  – Стирс, я пойду, поищу уборную комнату, а то живот разболелся, – шепнул он на ухо брату.

  – А?.. Иди... конечно...

  Й'ола, как только вошла в кабинет императора, сразу почувствовала, что здесь не очень давно использовали силу. Это была сила её мужа. Она ни с чем не могла её перепутать. Но, как спросить об этом монарха? Она уже знала, что в Септерри магия не в чести, и гонение на людей, обладающих силой, исходит от самого Плаута. Значит то, что произошло в этом помещении, противоречило законам государства. Как такое могло быть? Что делал Эйрл? Как это узнать?

  Император и барон Глазенап, как заворожённые, смотрели на посетительницу. Плаут забыл справиться со списком, хранитель трона не перевернул песочные часы, отсчитывающие время аудиенции. Мир вокруг незнакомки словно замер. А Й'ола медленно передвигалась по кабинету, пытаясь уловить обрывки слов, фраз, произнесённых в тот роковой день. Лучше всего она могла почувствовать те моменты, когда Эйрл применял свою силу.

  '...по собственной дурости...'

  О чём это он?

  'Идите по чёрной лестнице вниз'.

  Не то.

  '...ведёт в прачечную...'

  Причём тут прачечная? Что же здесь произошло?

  'Вот немного денег'.

  Ничего не понимаю.

  'Идите в обитель 'Скорбящих душ'.

  Да! Это именно то, что она искала!

  – Ваше императорское величество, – Й'ола чуть склонила голову, грациозно и с великим достоинством, – благодарю вас за оказанную помощь!

  Плаут, наконец, очнулся от наваждения.

  – Кто вы?

  Хранитель трона чуть подался вперёд, поняв, наконец, КТО посетил их дворец. КОГО она ищет. Но, что они могут сказать? Что высшая сущность, архей, пропал без вести в местной заварушке, которую и войной назвать стыдно.

  Женщина заметила его порыв и почти незаметно отрицательно покачала головой. Девон ответил ей взглядом.

  'Молчу!'

  – Й'ола, – представилась гостья. – Я проездом в вашей стране. Благодарю за приём.

  Плаут ничего не успел ей сказать, так стремительны, и всё-таки плавны, были её движения.

  Когда за женщиной закрылась дверь, император стал судорожно выискивать её имя в списке посетителей.

  – Й'ола... Что, просто Й'ола? Почему нет в списке?

  Хранитель достал из кармана копию списка, пробежался взглядом.

  – Она есть в списке, ваше величество.

  – Где?

  – Под номером семнадцать. Леди Эйрл.

  – Леди Эйрл? Я не знаю такой фамилии! Она иностранка?

  – Э-э... Да, ваше величество, – солгал барон, всё же считая, что представительницу верхнего мира можно так назвать.

  – Я ничего не понял... Чего она хотела?

  – Возможно, познакомиться с вами. В неформальной, так сказать, обстановке...

  – Ой, что-то ты юлишь, хранитель! Ладно, зови следующего. Как же я устал...

  ***

  *** Часть 6

  Цель.

  Если она настоящая, то обязательно потребует выложиться по полной. Возможно, ради неё придётся пойти на лишения и жертвы, на подлость или обман, лишиться чести... или жизни. Или лишить жизни другого. Кому как повезёт.

  Но такие пустяки никогда не останавливали младшего виконта Бизеля. А, так как цель он перед собой поставил великую, то и готов был ко всему, ибо выпал ему шанс из захудалого рода шагнуть в число родов – основателей Септерри! Ему очень нравилось, как звучит: маркиз Рамвальд Сеймур. Всё же, как замечательно, что существует такое явление – война! Одним беда и смерть, но, зато, другим, вёртким и предприимчивым – нажива и доход. А в его случае – невероятный взлёт!

  Наудачу встретил он в императорском дворце брата Сатирса, который, по своей глупости и нерасторопности, упустил такой шанс. И пусть лекарь Тимич забрызгает всё вокруг своей ядовитой слюной, когда поймёт на кого хвост поднял! Подумаешь, пощекотал он его немного плёткой! Так шустрее надо быть и не болтаться под благородными копытами коня знатного вельможи.

  Мечты мечтами, но, чтобы они воплотились, надо было в кратчайший срок добраться до имения Сеймур, которое находилось почти у самой границы с Замурией. А это без малого семь дней верхом, если, конечно, спать по ночам. Но Рамвальд решил не рисковать. Возможно, не он один такой умный, кто додумался подцепить молодую наследницу, последнюю из рода, которая возвращается из чужой страны. Он должен быть первым! А, чтобы у девицы не осталось шанса отвертеться от замужества, надо состряпать документик, некий договор между её папенькой Дьярви Сеймуром и родителем Бизелем о том, что их детки помолвлены друг с другом с младенчества.

  Такой договор Рамвальду быстро нарисовал один очень полезный человечек из квартала печатников. Даже состарил его как надо. Подписи, печати, соответственно. Не придерёшься.

  Преодолев две трети пути за трое суток, злой, после бессонной ночи, виконт Бизель на взмыленном коне влетел на постоялый двор, чуть не сбив с ног мальчишку – подростка, крутившегося у кареты.

  – Прочь! – рыкнул Рамвальд и стеганул парня плетью.

  Удар не достиг цели. Мальчишка оказался юрким и быстрым. Он успел перехватить конец плети, замотал один виток на кулак и с силой дёрнул виконта на себя.

  Охота! Что ж... Посмотрим, кто кого?!

  Рамвальд сделал ложное движение, будто поддался на усилия противника, тем временем, выпустил из левого рукава короткий металлический стек и хлестнул наглеца по голове. Прежде он часто отрабатывал этот удар, от которого череп человека раскалывался надвое. В столице, разумеется, этим приёмом не баловался. Зачем же омрачать имидж молодого, недалёкого баловника? Все знали, что виконт Бизель с друзьями больше пугают обывателей, чем на самом деле наносят увечья. Это раньше они размахивали плетями направо и налево. Потом особым шиком у них стало не лупануть жертву со всего маха, а задеть самым кончиком хлыста, рассекая одежду. Но и это им быстро надоело. Последнее время верхом профессионализма стало крутануть плетью перед самым носом напуганного человека, произведя громкий щелчок, который больше пугал, чем наносил вреда. Стек же он использовал только на трактах, когда, отнюдь, не с благородными сынками, грабил путников. Стража с ног сбилась, разыскивая душегубцев, но напасть на след так и не смогла.

  Сейчас осторожность и благоразумие изменили разъярённому Рамвальду. Похоже, от усталости он не соображал, что делает. Главным для него вдруг стало, убрать назойливое препятствие с дороги. Но препятствие сопротивлялось.

  Удар стеком также не достиг цели. Парень успел отклониться. Но кровь всё же пролилась. Конец металлического хлыста поранил мальчишке щёку.

  – Ниу-у!! – взревел где-то рядом мужской бас, в мгновенье, охладив пыл Рамвальда.

  Трусом виконт никогда не был. Но и дураком тоже. Если у этого парня рядом были знакомые или родственники, такие же шустрые и явно подготовленные к стычкам, то лучше было бы убраться отсюда подальше, пока самому шею не начистили. А то так и умрёшь Бизелем.

  Рамвальд развернул коня и пустил его в галоп, опасаясь преследования. Проскакав десяток вёрст, опомнился, что едет обратно, в сторону Тронберга. От злости был готов убить кого-нибудь, но жертвы не спешили ему на встречу. Так что пришлось жажду крови восполнять кусанием собственных губ. Даже коня хлыстать не стал, так как бедная скотина была на грани падения. И не животное жалел виконт, а себя. Пешком ходить он, страсть как, не любил.

  ***

  – Вы мальчика не видели? Нет? А вы мальчика не видели? – Эль сбилась с ног, разыскивая Эйнара. Казалось, она обежала весь городок уже два раза, но мальчик как в воду канул.

  Фанагор, когда узнал, что маленький граф пропал, взвился так, что чуть не поколотил странницу, да вовремя спохватился.

  – Зачем ты его отпустила?

  – Он просил, – мрачно произнесла Эль, – я не могла ему запретить!

  – Прости... Конечно, не могла. Пошли искать. Я в эту сторону, а ты в ту. Через час встречаемся на этом месте.

  Уже совсем стемнело, когда к уставшей и измученной поисками старой женщине подошёл мальчик чуть старше Эйнара.

  – Госпожа странница, у нас во дворе мальчик какой-то спит. Может, вы его ищите?

  – Мальчик? Вот такого роста? Светленький?

  – Да.

  – Фан, пошли скорее! – Кликнула она колдуна, разговаривающего о чём-то с легко раненым военным, который в силу своих возможностей помогал ухаживать за своими однополчанами. – Эйнар нашёлся!

  Небольшой уютный дворик был отгорожен от городской улицы плотными кустами сирени. В дальнем углу на походной солдатской кровати лежал в плотный кокон забинтованный мужчина, а рядом ним, держа за руку и опустив голову ему на грудь, без сознания сидел Эйнар.

  – Ваш мальчик? – спросила странницу хозяйка дома, молодая женщина с добрым, круглым лицом. – Мы не заметили, когда он пришёл. Этот солдатик, – она вздохнула, утёрла слезы с глаз, – не жилец. Так лекарь сказал... Обожжён весь. Как столько времени протянул, не понятно. Даже не стонет.

  – Всё теперь будет хорошо, – успокоила её Эль. – И солдатика этого вылечим! Правда, Фан?

  – Это он? – колдун не решался подойти к раненому. Что-то его останавливало.

  – Он. Сын его нашёл. Да и как иначе?

  – Сын? – поразилась хозяйка. – Специально пришёл в город? Смелый какой! Надо его в кровать положить, устал ведь, малец.

  – Потом, – остановила её старушка. – Пусть пока так посидит.

  Не объяснять же простой женщине, что сын сейчас делает всё, чтобы отец не только выжил, но и поправился в ближайшее время. Неумело, конечно, делает, но от чистого сердца и с любовью. А это важнее опыта.

  – Мы можем ему помочь? – Фанагор готов был половину себя отдать, лишь бы помочь Эйрлу. Он, как и хозяйка дома, не имел ни малейшего представления о том, что сейчас происходит между отцом и сыном.

  А малыш Эйнар, погружённый в транс, соединял порванные нити ткани жизни отца, медленно, но верно поворачивая его к благоприятному исходу.

  Странница всю ночь просидела во дворике, никого близко не подпускала к отцу с сыном. Сама, лишь один раз вторглась в пространство высшей силы, проверить состояние мальчика. Мал ведь ещё. А такую ношу на себя взвалил, что не всякий взрослый потянет.

  Наутро Эйнар очнулся.

  – Бабушка Эль, у меня получилось! – Бледный, выжатый, как стираное бельё, но счастливый малыш улыбался, радуясь достигнутым результатам.

  – Я и не сомневалась! Теперь тебе надо поесть и поспать. Фан, отнеси его в дом! Я договорилась с хозяйкой.

  – Нет, – спохватился мальчик, – я останусь здесь, с папой!

  – Послушай меня, сын Эйрла, – тихо, на грани человеческого слуха, произнесла странница. Но Эйнар прекрасно её слышал. – Ты сделал то, что тебе надлежало по праву рождения. Отец знает, что ты с ним. Но теперь тебе самому надо восстановить силы, так как организм твой ещё не готов к таким испытаниям. Слушайся меня! Пока ты будешь отдыхать, мы с господином Фаном будем делать то, что уже в наших силах. Так мы его быстрее поднимем.

  – Хорошо, бабушка Эль, – покорно согласился мальчик. – Я посплю.

  – Вот и славно.

  Эйрл слышал весь разговор, только сказать пока не мог, что безумно рад, что любит их, что всё теперь будет хорошо!

  Теперь, когда серая мгла отпустила его из своих цепких объятий, и он может сам начать процесс восстановления живых тканей. Когда хранилище вечных знаний перестало нагружать его мозг ненужными сведениями, вытесняя из памяти образы людей, которых он любит. Когда живительная сила любви потекла к нему от маленького сердца сына, возрождая к жизни.

  Ему просто надо немного времени, и он встанет, обнимет всех, кто так беспокоился о нём, кто не побоялся проделать трудный долгий путь, кто нашёл его и помог. Надо ещё немного подождать.

  ***

  – Хочешь, чтобы всё было сделано хорошо, сделай сама! – Питта недовольно оглядела нелепую фигуру, которая по замыслу должна была ничем не отличаться от жителей Ситау. Но до желаемого результата было так же далеко, как до Ка-Рфы. – На что это, я вас спрашиваю, похоже? – Она с силой дёрнула полу рубахи, перекосив её окончательно. – Чучело!

  – Да ладно тебе, – хохотнул Шерх, – для сельской местности сойдёт!

  Кьяра недовольно фыркнула. Обрядили её в непривычную одежду, а теперь насмехаются! Она бы ответила этому Фарту, если бы не сохнущий на лице грим.

  – А для монастыря сойдёт? – не унималась мадам, продолжая дёргать несчастную Кьяру за всё подряд. – Кушак не так завязали. Руки почему торчат из рукавов? Сама маленькая, а рукастая! А волосы! С ними надо что-то делать!

  – Что делать?! – не выдержала Кьяра.

  – Молчи! – приказали одновременно мать и сын.

  Девушка злобно сверкнула глазами, жестами показывая, что лучше умрёт, но волосы трогать не даст.

  – Не кривляйся! – хлопнула её по рукам Питта. – Если бы я была уверена, что лысой ты будешь больше похожа на монаха, то даже спрашивать не стала бы. Но нет у меня такой уверенности. Так что лучше оставить тебя девушкой. Но с походкой надо что-то решать. Ты видела, как ходят их женщины?

  Кьяра чуть ссутулила плечи и посеменила маленькими шажками. Эту особенность она сразу подметила, удивляясь, как смешно ходят местные жительницы.

  – Пойдёт!

  Шерху надоели все эти женские штучки. Он привык действовать открыто, даже нагло, и это всегда приносило результат. Но его родительница считала по-другому. Она как раз предпочитала не выделяться из толпы, и гримировалась под аборигенок. Или подбирала для выполнения задания похожих по типажу помощниц. Об этой маленькой хитрости не знал никто, кроме самих членов команды Питты, и Шерха. Поэтому так различались описания внешности и возраста госпожи Тиссар.

  – Шерх, помолчи! Не нравится мне эта задумка. И грим не нравится. Ладно, раздевайся. Я должна подумать, – так как с жильём в приграничном посёлки были проблемы, и им троим пришлось ютиться в одной комнатке, Кьяра просто повернулась к Шерху спиной. Кто же знал, что на праздник 'Танцующих лепестков' в Пень-Пень собирается столько паломников? Счастье, что хоть эту каморку удалось найти. Кьяра скинула местную рубашку и потянулась за своей блузкой, которая лежала на большом сундуке. Пришлось немного повернуться. Шерх шумно выдохнул. – Перестань на неё пялиться! – Питта недовольно скривилась.

  – Чего я там не видел? – делано равнодушно отозвался великовозрастный сын. – Девка, как девка. Всё как у всех!

  – А ты не сверкай прелестями! – Досталось и Кьяре. – Развратишь мне мальчика.

  Гогот Шерха спугнул не только голубя, мирно спящего под окном, но и поросят, деловито роющих землю на заднем дворе. Визг удирающей напуганной живности всполошил кур и хозяйского пса, которые тут же подали свои голоса. Какофонию дополнил истошный крик ишака, привязанного под навесом. Его мгновенно поддержал собрат с соседней улицы. Цепная реакция покатилась по Пень-Пеню, как сигнал пожарной тревоги. Звуковая волна добежала до окраин и снова вернулась к эпицентру.

  – Дурак, – буркнула уязвлённая Кьяра, застёгивая блузку. А так как ни мадам, ни её отпрыск не видели лица девушки, она позволила себе скорчить гнусную рожу. – Всё как у всех...

  – Идиот! – констатировала Питта, запустив в сына злополучной рубахой.

  Дурак и идиот развеселился ещё больше, только не ржал во весь голос, а уткнулся в смятую рубашку, чтобы не провоцировать новую звериную панику.

  – Девочки, с вами не соскучишься!

  – Молчи, охламон!– чуть насмешливо произнесла Питта и подмигнула сыну. Она любила, когда Шерх причислял её к более молодому поколению. Какой даме не понравится, что в тридцать э-э... восемь лет её называют девочкой? Пусть даже собственный сын. Она иногда не могла поверить, что вот этот взрослый, привлекательный мужчина является её ребёнком. Её маленьким, пухленьким Шариком. – А то и этого жилья лишимся.

  Питта покинула комнатку, торопясь узнать, будут ли хозяева предъявлять претензии за шумное поведение постояльцев, или всё обойдётся?

  Кьяра как раз справилась к этому моменту с многочисленными пуговками на блузке и повернулась к Шерху. Мужчина смотрел на неё пристальным, изучающим взглядом, словно увидел первый раз в жизни. К лицу он до сих пор прижимал злополучную рубашку, так что не понятно было, улыбается или нет. Кьяра была девушка авантюрная, но не распущенная, с мужчинами в амурные игры не играла, и была в этих вопросах неискушённой. Но сейчас она прекрасно поняла, что её соблазняют. Нагло, цинично и... профессионально.

  Шерх шумно втянул запах девушки, источаемый рубашкой. Он ему нравился, кружил голову, возбуждал. Такое с ним было впервые. Никогда ещё Фарт не сходил с ума от запаха, а не от вида обнажённого тела, который только что лицезрел.

  – Ты пахнешь анисом... – глухим, чуть хрипловатым голосом произнёс Шерх, не спуская пристального взгляда с девушки.

  – Да... А-анисовым маслом... – В Кьяре боролись два противоположных чувства: желание убежать от соблазнителя; и желание узнать – а как это? Первое желание диктовал холодный разум. Второе – живое женское тело. А так как за движение отвечало именно оно, то разуму ничего не оставалось делать, как только вопить об опасности, предлагая ногам заняться тем, для чего они, собственно, предназначены. Девушка попыталась внять голосу разума и выкрутиться из щекотливой ситуации менее трусливым способом, чем бегство. Ведь стоит только показать Шерху свою слабость, как весь оставшийся путь будешь терпеть насмешки. Разум с такими доводами согласился и предложил альтернативный вариант: – Я сама делаю, хочешь...