Текст книги "Лоцман и Берегиня (СИ)"

Автор книги: Евгения Гордеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

Лоцман и Берегиня

 
Между небом и твердью, на границе миров
Льётся время – река, бьётся сердце – любовь.
Здесь, поняв и постигнув и блаженство, и боль,
Под вечерней звездою повстречаться с собой…
 

Я выключила свет на кухне и по тёмному коридору пошла в комнату. В квартире кроме меня никого не было. С мужем мы недавно расстались, если можно так сказать о грандиозном скандале с угрозами, шантажом, битьём посуды, ломанием любимых дисков и пинанием кроссовок. Посуда мне надоела, кроссовки почти не пострадали, но вот дисков было жалко. В сумочке заквакал телефон, смс-ка объявила о приходе. Я в темноте нашарила в сумке сотовый и опять направилась в комнату. На экране сотика высветилось послание:

– Что за хрень? – выругалась я, ибо автор был мне неизвестен. – Абсол, кто это? Ну конечно, номер не читается! – Я так и замерла в проёме двери, тупо уставившись на экран телефона. – Может это мой бывший развлекается? Других юмористов в моём окружении не наблюдалось. А может это сбой какой в телефоне, но слово из четырёх букв…? Вот если бы из трёх или из пяти…Что это может значить?

Я ещё немного поразмышляла, ничего умного не надумала, и шагнула в комнату… Ослепительный свет ударил в лицо, я зажмурилась и инстинктивно прикрыла глаза руками. Какой идиот светит мне прямо в лицо? Я слегка растопырила пальцы, надеясь увидеть вражину, проникшего в моё жилище и ослепившего меня не иначе, фонариком. Свет оказался не таким ярким, как показалось в начале, и я разглядела…коридор. Но это был не мой коридор, тем более что я из него шла, а не наоборот. Коридор был длинным, по обе стороны имел массу дверных проёмов, а вот двери в них отсутствовали. Над каждым проёмом был номер. Я оглянулась. Над моим проёмом была цифра 333. Хорошо, что ещё не 666. Мне как-то сразу захотелось на свой диванчик, но я решила посмотреть, куда это меня занесло, во сне то можно всё! А то, что я сплю, не подвергалось сомнению. Я повернула налево, недолго прогулялась по пустому коридору и вскоре упёрлась в тупиковую стену. Тогда я решила заглянуть в один из дверных проёмов. К сожалению, просунув голову за порог, я ничего не увидела в темноте и сразу отпрянула назад, представив, что с той стороны на меня вот-вот набросится мерзкий монстр. Здраво поразмыслив, я направилась обратно. Когда добралась до своего проёма 333, решила ещё раз заглянуть за порог, справедливо надеясь, что уж в своей квартире я не содержу монстров – людоедов. Эффект был такой же, темно, хоть глаз коли. Я застыла в неудобном поклоне, надеясь разглядеть диван, стол, кресло, телевизор, наконец.

Сзади сдержанно покашляли. Я с дуру, чуть не сиганула в темноту, но за какую-то долю секунды поняла, что там, за порогом пропасть и лететь мне долго и печально до самого низа, да ещё без парашюта. Брр! Я осторожно разогнула спину и оглянулась.

Сзади меня стоял подросток мужского пола лет 12 – 13, в джинсах, синей майке с надписью «ПЕПУКС» (я автоматически прочитала английские буквы по-русски) и…лаптях! Смотрел он на меня ожидающе, но без всякого интереса и удивления. Когда моё тело пришло в адекватное состояние, он изрёк: «Следуйте за мной!». Я послушно поплелась за ним… налево! Последнее отверстие в стене коридора, как раз напротив того, в который я заглядывала, было без номера и темнота за ним была как бы посветлее. Мальчик вошёл в проём и, слава богу, никуда не провалился, а бодро зашагал дальше. Я смело шагнула следом. Пройдя по коридору метров тридцать, мы очутились в круглом слабоосвещённом зале, по окружности которого располагались опять таки дверные проёмы, по-видимому, ведущие в такие же коридоры, из которого явились мы. В центре зала находился пункт наблюдения. По кругу располагалось огромное количество небольших мониторов. На каждом показывался отдельный проём. В центре, на крутящемся стуле сидел второй подросток, но чуть постарше, лет 15. Он оторвался от созерцания экранов, внимательно посмотрел в мою сторону, но как-то мимо меня и обратился к моему спутнику:

– Триста тридцать третий?

– Да.

– Не понятно! Отведёшь её на инструкцию, там разберутся, – и снова углубился в созерцание.

Парень взглядом позвал меня, и мы двинулись в один из коридоров. Как он тут не путается? Я озвучила свой вопрос.

– Как вы тут ориентируетесь?

– По солнцу.

– По какому солнцу? Там его нет и, вообще темно!

– Над главными вратами – знак солнца. В них мы вошли. Посолонь идут врата со створами. В одних вратах сто створов. Ты пришла из четвёртых врат.

– Посолонь, это как?

– По солнцу значит! Что тут не понятного? – мне показалось, что про себя он подумал: «Темнота-а-а», или ещё чего похлеще.

– У нас по часовой стрелке принято говорить, – от чего-то обиделась я, хотя причин для этого явно не было.

– По стрелке! – скептично передразнил меня мальчишка, – а часы то у вас больше лектронные!

– Какие?

– Лектронные, мигают, – пояснил парень.

– Электронные, – поправила я его, вот балда. – У меня механические.

– Лектронные, механические – один бес! По солнцу надо!

– А ГДЕ Я!? – меня, наконец, проняло.

– Ну, ты даёшь! – парень остановился и удивлённо уставился на меня, – Вы, сударыня, в Порубежье!

– Где?!! – мне стало холодно и жарко одновременно. Лицу жарко, конечностям холодно. Видимо, вся кровь прилила к голове.

– Слушай, ты пришла из Перунова предела, из 333 створа, и не знаешь где ты? Ты вообще, кто? – парень очень подозрительно стал меня разглядывать.

– Варвара, – я смутилась, как будто собственное имя показалось мне незнакомым.

– Пересвет, – представился он и немного смягчил выражение лица, – а где Людмила?

– Людмила? Какая Людмила?

– Из 333 – его всегда Людмила приходила, – парень поскрёб темечко указательным пальцем, но, видимо, ничего не надумал. – Ладно, идём. Там разберутся! А то я гляжу, в проходы заглядываешь, как дитё малое!

– Кто дитё? Сам то ещё (чуть не сказала «сопляк») юнец!

– Хм, юнец! – хмыкнул мой провожатый, – только я с твоим прапрапрадедом в салки играл!

– ??? У тебя на майке «пепукс» написано, – сменила я тему от греха подальше, уж больно мне его лапти стали подозрительны, – что это значит?

Парень остановился, опять удивлённо на меня посмотрел, оттянул майку, пытаясь прочитать надпись, и вдруг залился звонким мальчишеским смехом.

– Ох, Варвара! Пепукс! Это написано «Рерих»!

Я почувствовала, как краска снова заливает мне лицо. Сменила тему, называется.

– Я же подумала, что может это название организации, в которой ты работаешь – «Пункт ежедневного пропуска ужасно красивых субъектов» например.

Глаза парня округлились, он снова скосил глаза на надпись и поинтересовался.

– А как это ты, – мы окончательно перешли на дружеское «ты», – из слова «Рерих» такое название придумала, буквы-то русские?

– Сама не знаю. Наверное, реклама проклятая! Куда не кинь взгляд в городе – «Кока – Кола», «Кэмл», «Пепси». Вот и заклинило.

– Ох, и загрязнённые у тебя мозги!

– Ага, – добродушно согласилась я, – мегабайты лишней информации.

Мы, наконец, дошли до нужной нам двери, обычной деревянной двери с ручкой и замком. За дверью оказался лекционный зал с мягкими креслами, столом – кафедрой и большим экраном. В зале уже было несколько человек: две девушки, удивлённо хлопающие кукольными глазами; пузатый джентльмен в шёлковой пижаме с китайскими иероглифами; томная дама с длинной тонкой сигаретой в кокетливо изломанной руке; ещё одна женщина, похожая на гадалку из мистического фильма; пожилой мужчина с очень знакомой внешностью; рефлексирующий юноша, нервно крутящийся в кресле и кусающий губы и, теперь я. Мне приглянулась гадалка. Она спокойно, по-домашнему расположилась в кресле и вязала носок. Я подсела к ней.

– А что за лекция здесь будет? – заговорчески поинтересовалась я шёпотом.

– Сейчас проинструктируют, а потом кто – куда, – не отрываясь от рукоделия, поведала мне дама.

– А-а-а, – я ничего не поняла, но резонно решила, что скоро всё само – собой разъясниться. Главное, не проснуться. Уж больно сон интересный. – А лектор уже тут? – я ещё раз осмотрелась. – Пожилой мужчина?

– Нет! Это же Александр Прозоров, артист. Вы что, его не узнали? – она первый раз подняла на меня глаза и… очень приветливо улыбнулась.

– Узнала, – соврала я, – но ведь он может быть лектором. – И чего это я настаивала?

– Может, но не он. Лекторы тут разные бывают. Кто будет сейчас, я не знаю, – гадалка вернулась к своему носку.

– А Вы тут не первый раз?

– Да многие здесь уже не первый. Пузатый, Олег Иванович, приходит, слушает и потом стирку выбирает. Мадмуазель Жанет, та, что курит – сон. Девочки – первый раз, как и ты. Прозоров и я по делам. Бориска каждый раз на экскурсию ходит, но потом всё равно стирка.

– Стирка – это как? – не поняла я. Мне представилась дикая картина: огромная стиральная машина с фронтальной загрузкой, в которой отстирываются маленькие несчастные люди. Они кричат и плачут, а пузатый дядька, плюхаясь в мыльной воде их всех наставляет, что таким образом они выполняют какое-то очень важное предназначение.

– Стирают из памяти события этой ночи и всё! – вернула меня в реальность гадалка.

– А-а, а экскурсия?

Договорить нам не удалось. В дверь вошли мои новые знакомцы: Пересвет и созерцатель мониторов. Под белы рученьки они ввели (почти внесли) абсолютно пьяного парня. Парень был бос и гол до пояса, штаны, слава богу, на нём присутствовали, буйная каштановая голова свесилась до груди. Терпеть не могу пьяных! Хотя в трезвом виде он, скорее всего и ничего. Пересвет глазами отыскал меня, и они усадили пьяного полустриптизёра в соседнее со мной кресло. Тот обречённо вздохнул, буркнул что-то типа «блдарю» и пристроил голову мне на плечо. От парня пахнуло хорошим коньяком и цитрусами. «Мажор», подумала я, но голову с плеча не спихнула, пожалела пьянчужку. В это время в зал пришёл инструктор – серый, бесцветный субъект, похожий на приведение с толстой тетрадкой под мышкой. Таким же бесцветным голосом он начал:

– Приветствую вас в пространстве Порубежье. Я – Кузьма Колотный. Вы прошли энергетические врата, соединяющие наши пространства, кто по доброй воле, а кто и случайно. Во избежание негативных последствий вы можете выбрать итоговое состояние своего сознания после вашего здесь присутствия, как то:

1 – полное стирание памяти о событии;

2 – воспоминание о событии, как о сне;

3 – экскурсия по Заставе с посещением Хороводной поляны плюс исполнение пункта 1 или 2;

4 – пункт 3 плюс полное сохранение памяти с принятием обета;

5 – командированные по своей программе.

Итак, начну поимённо: Олег Иванович Кривопузько, что Вы выбираете?

– Пункт первый – сонно отозвался Кривопузько.

– Как обычно, – пробормотал Кузьма.

– Как это «обычно»? – поинтересовался дядька. – Я что, тут уже был?

– Вы, Олег Иванович, у нас завсегдатай, но результат всегда один и тот же – стирка! Может, в этот раз передумаете?

– Да что уж традиции менять, – подумав, сказал Кривопузько, – пусть будет как обычно!

– Хорошо! Как обычно, девяносто девятый раз. Может на сотый юбилейный передумает? – Кузьма что-то пометил в тетради и приступил к дальнейшему опросу. – Коновалова Анна?

Одна из куколок вскочила с места, поглубже запахнула розовый пеньюар и ещё быстрее захлопала глазами.

– Ну? – Кузьма испытующе посмотрел на девушку.

– А можно сон? – пролепетал испуганный голосок.

– Можно! – девушка обрадовано уселась на место.

– Фридман Элеонора! – чересчур торжественно огласил Кузьма.

– Ой! – пискнула вторая девица, – а это больно?

– Больно? Что больно?

– Стирать память, – почти прошептала напуганная Элеонора, – я боюсь! – она наполовину спряталась за спинку впереди стоящего кресла.

– Мы сделаем тебе анестезию!

– А это больно? – она почти сползла под кресло.

– О боже! – Кузьма начал злобно вращать глазами и явственно послышался скрежет зубов.

– Сон, – пискнула Элеонора и окончательно скрылась под креслом.

Кузьма поцарапал в тетради и перевёл дух.

– Жанна Всеволодовна Ипполитова?

– Мадмуазель Жанет, пожалуйста! – поправила его дама с сигаретой.

– Мадмуазель Жанет? – лектор иронично скривил губы.

– Экскурсия и со-о-он! – томно прошептала она, выпуская вверх тонкую струйку дыма…

– Со-о-он, – эхом ответил ей Кузьма, – так и запишем.

Дальше всё шло по указанной гадалкой дорожке: она и Прозоров – в командировку (к стати – её звали Рада Рубеновна Панайётис! Воистину – дитя мира!), а Бориска – на экскурсию со стиркой.

А теперь я.

– Варвара Алексеевна Матвеева (фамилию мужа я ещё не поменяла), – Кузьма посмотрел что-то в тетради, потом на меня, потом опять в тетрадь. Лицо его выражало крайнюю степень умственного напряжения, – а где Людмила?

– Какая Людмила? – меня это начинало раздражать.

– Из 333-его… – начал было Кузьма.

– А сегодня – я! – получилось, пожалуй, чересчур жёстко, вот выгонят в шею.

– Хорошо, хорошо! – Кузьма пошёл на мировую. – Что выбираете?

– А можно пока только на экскурсию?

– А память?

– Потом решу.

– Тогда придётся давать обет.

– А если я потом выберу сон или стирку?

– Тогда обет автоматически аннулируется.

– Окей! То есть, хорошо! Я выбираю экскурсию и обет, и обед, если можно.

– Можно! У нас всё можно… – он последний раз взглянул в тетрадь, – и последний – Хмельной муж! – осуждающе произнёс Кузьма.

Я попыталась растолкать парня, но он спал, как медведь зимой.

– А может его обратно отправить, всё равно же ничего не вспомнит, – посоветовал Прозоров.

– Невозможно! Мы не знаем номер его створа, – огорчённо ответил лектор.

– Как это? Илья, что, не заметил его на проходе?

– Нет, не заметил! – ещё больше помрачнел Кузьма, – он ВЫПОЛЗ из прохода!

– Как это, выполз?

– Выполз! В таком состоянии организм не переносит вертикального положения, да и энергетический удар при наличии алкоголя ощутимый! А монитор настроен на верхнюю часть створа. Он выполз и уснул между 340, 341, 360 и 361 проходами. Вот мы и не знаем, в какой именно его возвращать. Ошибиться то нельзя!

– Совсем рядом со мной, – прошептала я, – земляк!

– Его Пересвет нашёл, после того как Варвару сюда проводил. И что теперь с ним делать? – Колодный покачал головой.

– Оставьте его на экскурсию, а потом видно будет, – и кто меня за язык тянул.

– И то верно, а завтра он проспится и сам решит! Хотя, очень хочется его не в гостиницу отправить, а в холодный чертог к Погребнику, чтоб хмель выморозило, – Кузьма перевёл дух и продолжил. – Все, записавшиеся на экскурсию и командированные идут ночевать в гостиницу. Просьба, соблюдать правила поведения в общественных местах, чистоту и порядок (как банально, нет, чтобы соблюдать кодекс «бусидо» например). Остальные – за мной на стирку. Все свободны! Всего хорошего.

Ну, и лекция! Ничего более познавательного не слышала! Я почти разочаровалась.

Слушатели стали расходиться. За «Хмельным мужем» пришли две импозантные личности, богатырского телосложения и добрыми лицами, очень напоминающие санитаров из психиатрической клиники. Мне почему-то подумалось, что не избежать парню холодного карцера. Рада Рубеновна согласилась проводить меня до гостиницы, которая располагалась в другом крыле этого же здания и по дороге поведала, что тех, кто выбрал стирку и сон прямо сейчас проводят по домам. Выбравшие стирку завтра проснуться с небольшой головной болью. Вторжение в память все-таки не игрушки, а те, кто выбрал сон, будут считать всё произошедшее сновидением. Бориска же, после экскурсии и последующей стирки на подсознательном уровне, будет вспоминать – вспоминать, да так до следующего раза ничего и не вспомнит. Уж сколько раз ему советовали хотя бы на сон согласиться! Нет, упрямится! А потом снова приходит сюда, и как только дорогу узнаёт?

* * *

Я проснулась от какого-то шума за стеной. Ну что за люди! Даже в субботу не дают человеку выспаться! А такой замечательный сон снился, на экскурсию по Порубежью собиралась… Я села в кровати, сладко зевнула и открыла глаза…

– Мама! – залитая светом горница, расшитые занавесочки на окнах, самотканые половички, одеяло в стиле пэчворк, на мне длинная льняная рубаха… – Так я ещё не проснулась?

Я огляделась. На лавке лежали мои джинсы и майка, рядом – сотовый телефон. Под лавкой стояли мои розовые домашние тапочки. Я ущипнула себя за ногу. Больно! Но горница с содержимым не исчезла. Да что же это такое! На стене висело зеркало. Я подошла к нему. В своих снах я всегда видела себя в разных обличиях, но никогда это не было моим лицом. Совершенно разные субъекты, но я знала, что это я, даже в мужском виде. А сейчас в зеркале стояла древнерусская барышня в вышитой красными петухами рубахе, с распущенными волосами (бывший не любил девушек с длинными волосами, вот ему назло я и отрастила косу до пояса), но лицо было МОЁ! В дверь постучали.

– Да! – машинально ответила я, не отводя глаз от сюрреалистической картины в зеркале.

Дверь осторожно приоткрылась и из-за неё высунулась знакомая физиономия «Хмельного мужа».

– Девушка, скажите, где я? – он с таким ужасом уставился на мою расписную рубаху, как будто она была прозрачная, а под ней проецировался мой скелет.

Я машинально одёрнула одежонку. Рубаха доходила мне до колен. Не думаю, что его смутили мои оголённые ноги.

– Что-то не так? – поинтересовалась я.

– Всё не так, – сказал парень и весь вошёл ко мне в комнату.

Теперь наступила моя очередь таращиться на его облачение. На нём была одета рубаха – близнец моей. Ростом он был повыше. Да что там повыше. На целую голову! Рубаха сидела на нём, как миленькое мини – платьице. Меня тоже мало могли смутить волосатые мужские ножки, но в сочетании с красными петухами по подолу…Слёзы радости брызнули из моих глаз при лицезрении собрата по несчастью. Я хохотала не в силах остановиться. Парень продержался не долго и присоединился ко мне. Это длилось минут пять, но до коликов в животе. Потом мы немного успокоились, но стоило нам взглянуть друг на друга, мы начинали хихикать с новой силой. Разумеется, это опять переросло в дружное ржание. Самое правильное, было отвернуться друг от друга, что мы и сделали. Перевели дух и немного успокоились.

– У них что, это одежда унисекс? – я утирала слёзы.

– Пижамка! – всхлипнул парень.

– Варвара Ярилина, – я решила, что столь пикантная встреча уже может служить поводом к знакомству, и представилась девичьей фамилией.

– Андрей Майков, – в свою очередь отрекомендовался парень, – друзья зовут меня Майк.

– Кузьма вчера назвал Вас «Хмельным мужем». Кстати, как Вы себя чувствуете?

– Да ничего! Я с похмелья почти не болею, да и выпил вчера всего ничего.

– Сколько же это «всего ничего», если Вы могли только ползать?

– Ползать? – Андрей опять расхохотался. – Вот незадача! У друга вчера сын родился, в конце рабочего дня прибежал ко мне в офис с бутылкой коньяка и апельсином, выпили пару рюмок, но практически без закуски, он дальше умчался. Меня ребята с работы до дому подкинули, свою машину я у офиса на стоянке оставил.

– Коньяк и цитрус я вчера ясно унюхала! На голодный желудок пить опасно!

– Вот-вот! Дома я себе бутербродов наделал, собирался поужинать. Пошёл за сигаретами, в двери зажигалку обронил… Потом ничего не помню. Проснулся в чужой комнате, в пижаме этой. Варвара, а где мы?

– В гостинице. Как называется – не знаю. Я в неё изнутри попала.

– Изнутри, это как? – он явно мне не поверил.

– Я, как и Вы, прошла через дверной проём в своей квартире, – начала я обстоятельный рассказ, – оказавшийся пространственным энергетическим проходом в другие миры. Местность эта зовётся Порубежье. Предлагались разные варианты развития событий. Потом объясню. Я согласилась на экскурсию добровольно, а Вы, ввиду непреодолимых обстоятельств, принудительно (парень поморщился). Так как была ночь, нас разместили в гостинице. Вас в номер очень бережно оттранспортировали два милых громилы. На улице я ещё не была. По-этому, что там с наружи, понятия не имею. Память об этом событии может быть сохранена, но нужно дать обет. Есть ещё вариант, что это будет вспоминаться, как сон. А ещё, по желанию, память могут стереть, некоторые почему-то выбрали именно это, – закончила я.

– Врёшь! – прошептал парень.

– Я сама пытаюсь себя убедить, что это всё неправда! Вон, щиплю себя за мягкие места, – я ткнула пальцем в очаровательный синячок на бедре, – только наваждение не проходит. Хочешь, тебя ущипну? – Вежливое «Вы» снова не долго продержалось в моём лексиконе, да и обстановка не способствовала высокопарному слогу.

– Давай! – он протянул мне руку. Я вложила в свой щип максимум силы, чтоб не говорил, что я врунья!

– Больно, – констатировал парень, разглядывая красный след, оставленный моим маникюром, – и что делать? – он поднял на меня по детски доверчивый взгляд карих глаз, как будто я знала больше него.

– Может, сначала переоденемся? – робко предположила я.

Мы снова готовы были расхохотаться, вспомнив о нашем одеянии, но всё же сумели сдержать, рвавшийся наружу смех.

– Варя, я сейчас, я быстро! Только никуда не уходи! – и он пулей вылетел из моего номера.

Уходить я и так никуда не собиралась, но не стала терять времени даром. В номере отыскался вполне современный санузел со всеми необходимыми принадлежностями. Быстро умылась, заплела волосы в косу типа «колосок» и украсила её красной атласной лентой (больше закрепить волосы было нечем). Потом переоделась в свою одежду, сунула в карман сотовый телефон (убедившись, что связи нет), вот только с обувью были проблемы:

– Интересно, домашние тапки для экскурсии по Порубежью – приличная обувка?

Вернулся Андрей. Его экзотический вид затмевал мои домашние тапочки на корню. Тёмные, из тонкой шерсти со стрелками брюки от делового костюма, давешняя рубаха с красными петухами навыпуск и босые ноги. Мы дружно разглядывали его оголённые конечности. Конечности то перебирали пальцами, то поджимали их, пытаясь спрятаться под брюки.

– С этим надо что-то делать!

– Что? – Андрей преданно смотрел на меня, надеясь похоже, что я разрешу эту проблему.

– Я могу отдать тебе мои тапочки, а ты будешь носить меня на руках! – предложила я.

– Носить могу, – при этих словах к моим щекам предательски устремилась кровь, – но вот тапочки маловаты будут!

– Подожмёшь пальцы, вон как хорошо получается, – за шуткой я попыталась скрыть свою неловкость, но Андрей вроде не заметил этого.

В мою дверь снова постучались.

– Да! – рявкнули мы хором. За дверью притихли от такого эффектного разрешения войти. Андрей сам открыл дверь. За порогом стоял один из вчерашних санитаров.

– Вас это, в трапезной ожидают, а потом это, на скурсию. Здравствуйте! – запоздало поздоровался детина. – Я вас это, провожу.

Андрей, открыв рот, разглядывал жителя Порубежья. Я всё это уже видела ночью и не сильно удивлялась. Местный житель был в высоту метра два ростом, полтора, а то и два центнера весом, с пудовыми кулаками и при этом имел такую добродушную физиономию, что мог бы рекламировать товары для детей. Одет он был, как и вчера, в голубую косоворотку, подпоясанную плетёным ремешком, полосатые штаны и, конечно же, лапти. На груди я приметила берестяную табличку, типа бейдж. «Горыня – богатырь» – лаконично гласила надпись.

– Ну, дык, пойдёмте уж, – попытался он вывести нас из ступора.

– А у меня лаптей нет, – пожаловался Андрей.

– Дык это, вот! – Горыня порылся в карманах своих штанов и вынул на свет божий два новых лаптя и чистые онучи. – Запамятовал! Вечор приметил, что босой, сразу в карманы-то приготовил лапти, а нонча запамятовал. Ты уж это, не серчай! – великан совсем засмущался.

Андрей взял лапти из его огромных рук, покрутил их так и эдак.

– А какой из них правый, а какой левый?

– Дык это, всё равно. Они же – лапти! – добродушно оскалился Горыня.

Андрей попытался обуться в музейные экспонаты. Без помощи Горыни не обошлось. Эксклюзивный вид парня: рубаха – брюки – лапти, вселили в меня оптимизм и радостное восприятие жизни. Видимо, моя шальная улыбка озадачила мужчин.

– Что, плохо? – скривился Андрей.

– Клёво! – восхитилась я.

– Дык у нас это, все лапти носят. Можно и барышне подобрать, – великан уже начал было прикидывать размер моей ноги.

– Спасибо! У меня свои, – поспешила я отказаться от презента.

– Горыня, ну не хочет она! – выручил меня Андрей. – Пошли завтракать, а то я видно вчера так и не поужинал. Живот урчит.

Мы направились в трапезную. Она оказалась совсем близко, так что я успела задать Горыне всего один вопрос.

– А второго богатыря как зовут?

– Дубыня, брат мой, – очень тепло поведал тот. Видно, между братьями были сердечные отношения. – А вон и ваша артель. Бориска и мамзель, – он указал нам огромным, как сарделька, пальцем на завтракающих экскурсантов.

Мы присоединились к трапезничающим сотоварищам.

– О, у нас сегодня интересная компания! – начала кокетничать с Андреем мадмуазель, явно не считая меня и Бориску таковыми. – Разрешите представиться, мадмуазель Жанет! – она протянула руку мужчине с явным намёком на поцелуй. Вчера в его сторону она даже не взглянула.

– Андрей! – отрекомендовался тот, резко кивнул головой, разве что не щёлкнул каблуками ввиду отсутствия таковых у лаптей. Руку он только пожал.

– Андрэ! – нарекла его по-своему Жанет, – можно я буду называть Вас Андрэ?

– Лучше Андрей, – ответил он, присаживаясь к столу.

На завтрак были оладьи со сметаной, овсяная каша и горячий шоколад. Очень необычный подход у местного шеф – повара.

– Какой Вы… колючий! – Жанет сузила глаза, а потом резко их распахнула, пытаясь произвести впечатление, – мужчина не должен быть податливым! Вы – кремень! У Вас очень мужественный профиль и сильные руки (посмотрела – бы она на руки Горыни). Вы напоминаете мне Арнольда Шварценеггера!

Андрей пытался спокойно выслушивать бредни мадмуазель, но всё же подавился. Пришлось похлопать его по льняной спине.

– Андрэ! – продолжала терроризировать его Жанет (Андрей поморщился), – а откуда вы родом?

– Из Йемена.

– О-о-о! Вы там живёте?

– Я там родился, а живу я в Муромске, – Андрей старался выдавать минимум информации, – А ты, Варя, где живёшь? – обратился он ко мне.

– Тоже в Муромске, – я кисло улыбнулась, – земляк.

– А я – москвичка! – снова перехватила разговор Жанет. – Живу в самом центре столицы, рядом с храмом Христа Спасителя, не замужем, как понимаете. Квартира большая, есть авто, дача, работа престижная. Я – стилист, ко мне звёзды в очередь пишутся!

– Боря, а ты откуда? – перебила я монолог столичной дивы.

– Из Питера. Я студент академии художеств.

– А почему ты всегда стирку выбираешь?

– Боюсь не сдержать обет.

– Но ведь можно выбрать и сон!

– Я художник, творческая личность, это сведёт меня с ума! Я знаю, как надо проходить створ. Здесь память ко мне возвращается. И я снова иду на экскурсию, они всегда разные (тут он запнулся), а потом стираю всё из памяти. Дома мучаюсь, вспоминаю… и снова иду в створ. Заколдованный круг получается!

– А как надо проходить створ? – решил выяснить для себя Андрей.

– Каждый проходится по-своему. Я не смогу пройти в Ваш створ, Вы в мой, если не знаешь – как.

Жанет во время нашего разговора томно взирала на Андрея, потягивая из глиняной кружки какао.

– Ясно! А я и не знаю, как в свой прошёл… прополз, – поправился Андрей и задумался.

За его спиной возникла знакомая фигура Горыни. Его губы масляно блестели (оладушков накушался), а физиономия стала ещё добрей.

– Это, Николай Николаевич ожидает вас, – благоговейно изрёк он и вытер губы тыльной стороной ладони.

Жанет медленно поднялась со стула, гордо вскинула голову и поплыла к выходу из трапезной. Мы поторопились за ней. Хоть и заносчивая штучка, но пока она знает больше нас.

В холле нас ожидал пожилой мужчина в светлом костюме, соломенной шляпе с горестно опущенными полями, одновременно напоминающей шляпу – канотье и вьетнамскую. На лапти я уже не реагировала.

– Николай Николаевич Дуплянский, ваш гид на сегодня, – отрекомендовался он.

– Леший? – удивилась я. Какие-то обрывочные сведения о славянской мифологии всплыли в моей памяти.

– Старший леший-хранитель Порубежья, – добавил он, польщённый моими знаниями, – очень приятно, что молодёжь знает такие подробности.

Я не стала его разочаровывать тем, что это, пожалуй, единственная подробность, которую я помню.

– Итак, – начал экскурсию леший, – Порубежье – пространство между миром людей и мирами, скажем так, других форм жизни, населённое домовыми, банниками, лешими, водяными, кикиморами, богатырями и прочее, и прочее. Так же здесь живут люди и ещё есть диаспоры эпических существ других народов. Пространства между собой связаны энергетическими потоками, при помощи которых возможны перемещения субъектов как в одну, так и в другую стороны. В нашем пространстве имеется несколько населённых пунктов, – он подвёл нас карте местности, расположенной на стене гостиничного холла, – Застава, Богатырская Слобода, Град-Грот, Волчановка, Яшкина заимка, Олимпика и другие. Перед началом прогулки экскурсанты, выбравшие обет должны подписать договор. Это Варвара и…, – лёгкая улыбка заиграла на его губах, он не стал напоминать Андрею о вчерашнем казусе. Как благородно!

– Андрей.

– Андрей, что Вы выбираете?

– Обет, – поддержал мой выбор Андрей.

– Ну что ж, тогда пройдёмте.

Мы подошли к регистрационной стойке, нам выдали два договора, в которых значилось: «Я, такой-то такой-то, даю обет Отцу Небу, Матери Сырой Земле, Солнцу красному, Ветрам четырёхсветным, Воде животворящей, пращурам моим в том, что сохраню тайну их. В чём лично подписуюсь…». Кары за нарушение обета не предусматривалось.

– А в чём тайно-то? – поинтересовалась я.

– У каждого своя тайна, – загадочно ответил леший.

– Ну ладно, подписуюсь!

Андрей тоже скрепил свой договор подписью, и мы передали их Дуплянскому. Он аккуратно сложил листочки, дунул на них… и они исчезли.

– В архив, – напутствовал он пустоту. – А теперь, вперёд! – это уже нам.

Наконец мы вышли на свежий воздух и увидели Порубежье во всей красе. Посёлок городского типа, застроенный одно – двухэтажными деревянными домами, утопающий в зелени садовых и лесных деревьев, благоухающий цветами и травами. Всё это очень напоминало элитный дачный посёлок – любителей старины.

– Это Застава, самый крупный населённый пункт Порубежья. Сегодня, к сожалению, закрыты все учреждения, посещаемые экскурсантами, в связи с подготовкой к празднику «Русалии», – начал экскурсию наш гид. – Но, зато вам посчастливилось попасть на сам праздник. Сейчас мы пойдём на Хороводную поляну. Там идёт подготовка, но к полудню уже начнут действовать аттракционы, увеселительные заведения и так далее. Если кто потеряется или захочет погулять самостоятельно, возвращается в гостиницу сам.

Я оглянулась на здание гостиницы. «Теремок» – гласила надпись на крыше (как неожиданно, кто бы мог подумать!). Двухэтажный деревянный терем, резные наличники, Петушок на крыше, крыльцо украшено вазонами с экзотическими цветами, сказка! К терему вела булыжная мостовая. Улица уходила под горку и на ней уже во всю кипела жизнь. Жители, которых мы встречали, абсолютно не отличались от людей. Ни рожек, ни хвостов, ни свиных рыльцев… Если не считать стиля одежды, то и не подумаешь, что гуляешь по параллельному миру. Андрей как-то сразу вписался в общий облик порубежьцев. Большая часть обитателей именно так и выглядели: верхняя часть одежды – этническая; нижняя – современная и, наоборот; на ногах, кроме пресловутых лаптей попадались и кроссовки. А вот в домашних тапочках не ходил никто. Так что эксклюзивный наряд принадлежал мне. Я изо всех сил старалась не обращать внимания на косые взгляды, сопровождающие меня на всём пути, и пыталась сосредоточиться на архитектурных шедеврах. Попадались здания, напоминающие постройки в Кижах. Деревянные терема, избы, избёнки и избушки, всё в потрясающих деревянных кружевах – как на съёмках фильма о прошлых летах. Заборы низенькие, больше для красоты, тоже резные. Палисадники чистенькие ухоженные, у каждого хозяина свой, неповторимый садик. У одного качели, у второго скамеечки, у третьего пеньки, как из сказки про трех медведей. И везде цветы. Ромашки с ладонь, колокольчики с фужер, вьюнки оплетают заборчики, под ними живокость такого синего цвета… Пол-лекции я пропустила, занятая своими мыслями. Бориска уныло плёлся со мной рядом, синхронно поворачивая голову на предлагаемый гидом объект ознакомления. Жанет не теряла даром времени и во всю окучивала Андрея. Тот стойко выдерживал осаду возлюбившей его дамы. Правда, вид у него становился всё мрачнее и мрачнее. Наконец гид привёл нас на огромную поляну, по которой деловито сновали жители. Ставили большие и малые шатры, палатки, похожие на продовольственные, вкапывали в землю лавочки и скамеечки, делали какие-то разметки. Дети складывали кучи хвороста. Все работали с деловитостью муравьёв. Один такой муравей, тьфу, паренёк вдруг бросился к нам с криком.