Текст книги "Долина папоротников (СИ)"
Автор книги: Евгения Бергер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)
Лиззи сказала:
– Мнимая смерть. Вы хотели сымитировать гибель мамы…
И Хэмптон кивнул:
– Так и было. Бродерики считали, что Роланд от девушки не отступится… Будет вечно следовать по пятам, поджидать удобного момента, уверенный в своем праве, рано или поздно совершит новое нападение. И все мои уверения в возможно защитить Кэтрин от любых нападок с его стороны не возымели должно эффекта… Родители были уверены, что мне с этим не справиться. Безумие усмиряют безумными планами, сказали они… Только отлучив одного близнеца от другого, есть возможность обеспечить должную жизнь каждому из них. И они готовы были на многое, чтобы этого добиться.
– Разве мама не воспротивилась плану? – осведомилась Лиззи.
– Она все еще была не в себе после пережитого. Я страшился, увижу ли прежнюю Кэтрин в ее глазах, услышу ли звонкий переливчатый смех, прельстивший меня однажды. Она глубоко замкнулась, ушла в себя… И я был готов свернуть горы ради ее благополучия. Помню, она мне сказала: «Увези меня, милый Элайджа. Увези далеко, так, чтобы больше не возвращаться!» – Он выдержал паузу. – Так и вышло: больше она Раглана не видела. Никогда. Ни Раглана, ни собственных родителей. Они свято берегли тайну ее мнимой погибели, ни разу нам не написали. Верно, страшились, что Роланд что-то прознает… Выследит. Низведет тем самым на нет приложенные усилия…
– Бедная мама! – выдохнула Лиззи. – Если б я только знала…
И отец покачал головой.
– Она не хотела, чтобы ты знала. Это расстроило бы ее… Больше, чем просто расстроило. Потому она и таилась… Стыдилась, что была слишком наивна, дабы рассмотреть в брате безумца, не предотвратила беды. Хотя сотню раз я твердил ей о том, что догадка мало бы что изменила… Она была в случившемся не при чем.
– Девушка, похороненная вместо нее?..
– Одна из жительниц Берри, как мне сказали. Ее привезли уже мертвой… С разбитым о скалы лицом. Я подумал тогда, что вышло то весьма своевременно, точно как надо. Бродериков слуга, тот самый, что и сейчас греет кости на кухне…
– Нолан?! – ахнула Лиззи.
– Нолан, коли его так зовут. Так вот он ее и привез… Он же вывез нас с Кэтрин в Кардифф и посадил на корабль. Бродерик доверял ему, как себе… Мы простились у тела погибшей незнакомой нам девушки – никогда не забыть мне той сцены – миссис Бродерик крепилась из последних сил, никак не могла дочери отпустить. С серым лицом все прижимала и прижимала ее к себе… Ее муж наставлял меня увезти дочь как можно подальше, позаботиться о ее будущем счастье. Передал деньги. Кольцо с изумрудом. И мы отбыли под полной луной, освещающей нам дорогу… Помню, как выли волки в лесу. Словно пели прощальную песнь… Заупокойную и печальную.
Они помолчали немного, как бы и сами отдавая дань погибшей некогда девушке.
А после Лиззи спросила:
– Кольцо с изумрудом. То самое, пропавшее? Было ли в нем нечто особенное? Мне вдруг показалось…
– Было, – сразу же подтвердил Хэмптон. – Родовое кольцо Бродериков, передающееся по наследству главе рода и владельцу Раглана. На тот момент я этого не знал, воспринял кольцо памятным подарком, милой безделицей, и только годы спустя, сразу после известия об исчезновении Бродериков на охоте, Кэтрин рассказала мне о настоящем значении отцовского подарка. Он все равно, что вручил ей ключи от Раглана, сделал ее наследницей замка… Кэтрин могла вернуться и потребовать полагающееся по праву, однако она и думать о таком не хотела: сказала, что даже будучи точно уверенной в гибели отца и брата, не стала бы претендовать на наследство, а уж в противном случае и подавно… Она, как я и сказал, не верила в их погибель.
И оказалась права: в письме, полученном под Рождество, твой дедушка, Лиззи, якобы погибший Эдуард Бродерик просил меня рассказать тебе правду о прошлом матери, о Раглане, привезти тебя в Кардифф и вступить во владение замком. Он страшился посягательств дальнего родственника, намеревавшегося обойти пункт с предъявлением родового кольца для вступления во владение Рагланом…
– Где же он был все это время? – осведомилась Лиззи. – Объяснял ли он причины своего исчезновения? И жив ли матушкин брат?
– В письме ни строчки об этом не упоминалось. Бродерик только настаивал на твоем немедленном прибытии в Кардифф… Он писал, медлить нельзя. И грозился приехать и сделать все за меня, коли сам я продолжу упорствовать в замалчивании правды. Это страшно меня напугало – я хотел даже уехать из Хартфордшира – переждать в незнакомом для Бродерика месте, однако так и не решился срывать вас с Корделией с насиженного места. Особенно перед праздниками… И даже сумел успокоиться, уверив себя, что страшиться, наверное, нечего: Бродерику до тебя не добраться. И тогда появился этот ключ…
38 глава
– То есть ключ мне подбросил мой дедушка? – Лиззи и вовсе почувствовала дурноту. – Как… каким образом? Капитан Мэннинг с друзьями всего лишь устроили розыгрыш… Ни один из них, я уверена, с дедушкой не знаком. К тому же они рассказали, как все это было… Джеймс, ты ведь сам передал их рассказ, – обратилась она к супругу, – вспомни, как все это было. Ключ был у Джексона в руках: он забросил его в окно моей спальни…
– Или не делал того, просто солгал, – произнес мужчина.
Лиззи вскочила со стула, с обидой поглядела на мужа.
– Для чего бы ему делать подобное? – воскликнула она. – Ты напрасно предубежден против него!
– Боюсь, мое подозрение – не просто предубеждение, Лиззи. – Супруг поглядел на нее извиняющимся взглядом. – Вспомни тот вечер, когда пропало кольцо…
– Так хорошо, словно это было вчера.
– … Вспомни, как я ходил на чердак, чтобы проверить окно, через которое вор пробрался в ваш дом.
– Ты сказал, что нашел на подоконнике грязь, более ничего.
– Ничего, кроме свежего отпечатка армейского сапога.
– И скрыл это от меня?!
– Я не ведал тогда, что может такое открытие значить. Признаться, несколько растерялся… Решил хорошенько подумать, прежде чем обвинять кого бы то ни было. К тому же о Джексоне я даже не думал… Ни значение похищенного кольца, ни близкое соседство Раглана с Уиллоу-холлом тогда еще не было мне известно. Когда же я вник в суть проблемы поглубже, многое стало намного понятней…
И то, как Аддингтон произнес эти слова, как голос его предательски дрогнул, заставило Лиззи насторожиться. Она вдруг увидела, как врывается в комнату с дневником своей матери в руках, как открывает удивительную тайну, а муж даже не кажется удивленным… Сочувствующим. Чуточку виноватым… Испуганным даже.
Но вовсе не удивленным.
– Когда ты узнал тайну Раглана? – спросила она. – Когда мой отец рассказал тебе то, о чем никак не сумел признаться мне сам?
– Лиззи… – Хэмптон подался вперед, – Аддингтон не виноват перед тобой. Я сам умолял его дать мне время признаться тебе… Рассказал же ему все в общих чертах, хотел, чтоб он знал о возможных опасностях. Я не мог отпустить вас обоих в полном неведении…
– Ты должен был рассказать мне.
– Я хотел… очень хотел. Особенно после того, как узнал о насмешке судьбы: место, в которое я желал бы тебя никогда не пускать, должно было стать твоим домом. Раглан. Аддингтон помнит, что было со мной после этого слова… Я, верно, его напугал своей дикой реакцией. Смехом, слезами одновременно. После такого я должен был объясниться… Рассказать все, как есть. Молить его позаботиться о тебе… – Сам я, – Хэмптон покачал головой, – тоже не собирался бездействовать… Как только вы отбыли, отправился следом. Сказал Корделии, что зван на охоту – она, к счастью, мало в таком понимает, даже не усомнилась – и, прибыв в Кардифф, стал наблюдать за происходящим в долине… Хотел отыскать Эдварда Бродерика, выяснить правду о минувших годах: где, почему он скрывался. Кто мог выкрасть кольцо с изумрудом?
– Сошлись мы в одном, – Аддингтон поглядел на жену, – Джексоны точно причастны к этому делу. Само обстоятельство появления одного из них в колчестерском гарнизоне, след армейского сапога на чердачном окне вашего дома и постоянные появления младшего Джексона подле тебя – все то не могло быть простым совпадением.
Лиззи обхватила голову руками, прошлась по комнате в явном волнении.
– Но они не могли знать о мамином прошлом. Все считали ее погибшей! Как же они… Нет, я решительно в это не верю! – воскликнула она наконец. И спросила, обращаясь к отцу: – Удалось ли вам отыскать мистера Бродерика, отец?
– Боюсь, нет, на его след я так и не вышел, хотя и сумел войти в доверие к многим людям в долине. Они, напуганные страшным зверем, желали найти охотника на чудовищ, и я, воспользовавшись, добрыми обстоятельствами, таким охотником им и представился. Обходил всю долину вдоль и поперек, но Бродерика так и не нашел… Уверен, однако, что искать его стоит именно здесь и нигде иначе. Единственный толк от этих блужданий: спасение Аддингтона от погибели. В день облавы… Когда волчица завела его в самую чащу. Как будто нарочно с «чудовищем» сговорилась… Мне в эти сказки – прости, Джеймс – не очень-то верится, – Хэмптон поглядел на зятя с извиняющимся видом, – однако супруг твой уверен, что было то не простое животное. Нечто человекообразное… Оборотень, наверное, – улыбнулся он, не сдержавшись. – В долине всяк про него говорить горазд: мол, старый Раглан веками проклят от этой напасти страдать. Вот и сейчас снова сподобился… Но я, коли продолжу свои изыскания, «оборотня»-то этого изловлю, покажу всей долине, что он из себя представляет.
Впрочем, Лиззи не слушала его слов: глядела на мужа большими глазами. С еще большей обидой, чем прежде… Он ей не только про отцовское признание не сказал, он ей и про зверя лесного солгал. Мол, ничего особенного в нем не было, просто матерый волк, с которым они в схватке сошлись…
– Твой отец спас меня, Лиззи, я обязан ему своей жизнью. Этот зверь, что напал на меня…
– … Этот оборотень, хотел ты сказать.
– Этот зверь, – повторил упрямо супруг, – казался человеком скорее, нежели зверем.
– Ты видел его?
– Только ощущал его руки… лапы… не знаю, чем было то больше. Хэмптон выстрелил из ружья, и страшное нечто отпустило меня…
Лиззи запахнулась в халат, сердце ее клокотало в груди. Шум в ушах перекрыл сторонние звуки…
– Оборотень ранил тебя, – глухо выдохнула она. – Все, как и говорила Альвина.
Страх накатил такой явный, почти осязаемый, словно поземный туман: прошелся по коже, засел у самого сердца.
Сколько всего она узнала, сколько должна переосмыслить, но именно это… ударило словно под дых. Лишило воздуха… Заставило присмотреться к супругу.
Снова.
И снова.
– Лиззи, прости, что скрыл от тебя и это. Не мог рассказать, не выдав твоего отца…
– Ты просил довериться тебе, – отозвалась Лиззи на это, – просил обо всем тебе говорить, быть честной… Без недомолвок. А сам… сам столько скрывал от меня! О стольком умалчивал. – Она отступила к двери. – Мне нужно время, чтобы это принять! Осмыслить… – Потом развернулась и выбежала из комнаты.
Ноги сами понесли в северное крыло, в комнату ее матери, на постель под цветочным балдахином. Она легла на нее, свернувшись калачиком, долго-долго лежала, словно в какой-то прострации. Голос мужа из-под запертой двери казался далеким голосом моря, шумевшего за окном, как и прежде.
Она не воспринимала его живым…
Она и сама казалась себе мертвой.
Словно та Элизабет Хэмптон, что родилась и воспитывалась до девятнадцати лет в родительском доме, вдруг умерла, перестала существовать, окуклилась в ожидании чего-то более совершенного…
В любом случае, прежней ей более не быть.
Никогда!
Правда меняет получше любого возможного средства.
А ей еще столько открытий предстоит… Вот, например, Джексоны: Лиззи никак не удавалось поверить в столь изощренную злонамеренность старого знакомца. Гарри всегда казался открытым и искренним, чуточку бесшабашным, но уж точно не коварным воплотителем продуманного в мелочах плана. Ведь если поверить в то, что это он выкрал матушкино кольцо, то стоит принять и его нападение на тетушку. Пусть ненамеренное, но крайне жестокое…
Да и зачем ему это?
Неужели ради Раглана?
Неужели Джексоны желали заполучить Раглан вместе с долговой распиской отца?
А самое главное: как они докопались до правды?
Как узнали, что Кэтрин Бродерик вовсе не умерла и хранит родовое кольцо?
А еще этот ключ…
Тот самый многострадальный ключ, что, будучи выброшенным в кусты, воротился к ней самым неожиданным образом.
Кто… или что могло сотворить такое?
Что ведают Джексоны про страшного зверя, держащего в страхе долину, и про тот самый ключ?
Новая мысль, настолько простая, что казалось нелепым не додуматься до нее раньше, заставила Лиззи сесть на постели, замереть, обдумывая ее так и эдак, встать и отпереть дверь…
Аддингтона за ней уже не было, и Лиззи отправилась на его поиски.
Больше она не пряталась, не страшилась зорких глаз домочадцев: Альвины ли, Нолана ли – все равно. Она хозяйка Раглана по праву! Дочь Кэтрин Бродерик, той, что положено было законом владеть его древними стенами.
– Джейн, где твой хозяин? – окликнула она горничную, вытянувшуюся по струнке при ее появлении.
– В комнате, мэм, он снова мается болями. Альвина послала меня за компрессами!
Лиззи подумала, что это ей на руку…
План в любом случае должен осуществиться.
– Так иди исполняй, – велела она служанке, а сама направилась вверх по лестнице. Стоило все же и в порядок себя привести…
– Элиза! – Аддингтон поднялся при ее появлении, отнял пальцы от пульсирующих висков.
– Не вставай, тебе вредно, – сказала она и улыбнулась. – Джейн говорит, боли усилились.
Но он словно не слышал ее: вглядывался в лицо, ощупывал взглядом, пытался понять ее истинное настроение.
Лиззи, однако, не притворялась: вместе с намеченным планом пришло неожиданное спокойствие. Обида на мужа враз улеглась, испарилась…
– Прости меня, Лиззи, я очень перед тобой виноват.
– Вовсе нет, ты сделал то, что был должен. Теперь я понимаю! Ложись и не думай об этом.
Аддингтон послушно прилег, и Лиззи присела рядом. Провела пальцами по волосам, помассировал виски, как учила Альвина.
– Я сама наложу компрессы, – сказала она вошедшей в комнату Джейн. – Я видела, как ты делаешь это. Уверена, справлюсь без труда!
Джейн оставила плошку с отваром и тряпицы для компресса и молча удалилась. Лиззи принялась за дело…
– Пахнет очень приятно, – сказала она, – что это за травы?
– Я мало в том разбираюсь, – признался Аддингтон, поймав ее руку и поцеловав, – тебе лучше спросить у Альвины, этой старой колдуньи.
И Лиззи призналась:
– Я подумала вдруг, она ведь матушку мою знала и может многое о ней рассказать. Обязательно ее расспрошу! А ты лежи смирно и не шевелись, – пожурила она супруга, никак не желавшего успокаиваться. Она как раз отжала смоченную в отваре тряпицу и наложила ему на глаза… – Альвина, помнится, велела держать подольше.
– Не более получаса.
Полчаса…
Лиззи поднялась на ноги и направилась к секретеру. Джеймс хранил в нем найденные в библиотеке бумаги, возможно, и старая расписка Джексона находились среди них.
– Куда ты? – осведомился супруг. – Посиди со мной рядом. Я очень хотел бы поговорить!
– Я только хочу переодеться, – солгала ему Лиззи. – Давно пора в порядок себя привести! Подожди немного… – Приоткрыла нужную дверцу и вынула старый потертый портфель из кожи. Юркнула за ширму и принялась судорожно просматривать бумаги…
Глазам не поверила, заметив витиеватые завитки росписи на желтой бумаге.
Неужели то самое?
Удача ей благоволила.
– Лиззи?
– Почти готова, – ответствовала она, скидывая халат и принимаясь одеваться. Закончив и выйдя из-за ширмы, произнесла: – Я только спрошу Альвину про травы. Любопытство замучило: хочу знать наверняка, чем тебя лечат. Подожди еще чуточку… – И, наклонившись, поцеловала супруга в губы.
Ради него и себя самой ей нужно выяснить все до конца…
И эта бумага поможет ей в этом.
39 глава
Лиззи была не очень хорошей наездницей – в городе возникало не много возможностей покататься верхом – однако взнузданная Томасом кобылка оказалась довольно смирной, она легко с ней управлялась. Пусть и нервничала сверх меры… Боялась, что Томас, пусть нехотя ее и отпустивший, направится следом, не поверив сказке о конной прогулке вдоль берега моря.
А ей сопровождающие были ни к чему…
Она знала, что, если ехать вдоль леса и свернуть к холмам у самого Берри, как раз попадешь к воротам Уиллоу-холла, а именно туда она и намеревалась попасть.
Имение Джексонов было ее единственной целью.
Имение и встреча с его владельцами.
И вот Лиззи увидала его издалека: красивый дом в тюдоровском стиле, величественный и славный, отмеченный, впрочем, следами явного запустения. Кованые ворота оплели дикий плющ и вьюнки, садовые клумбы проросли сорняками, а вышедший из конюшни неопрятный слуга поглядел на нее неприветливыми глазами. Он казался одичавшим островитянином, много лет не видевшим человека, и Лиззи вдруг поняла, посетители не часты в Уиллоу-холле. Возможно, она первая за долгое время… И дрогнула на мгновение: верно ли поступила, явившись сюда – все-таки дом – зеркальное отражение хозяев, а увиденное угнетало и наводило тоску.
Хотелось верить, в общении с Джексонами она испытает больше воодушевления.
Слуга в тот момент как раз ухватил ее лошадь под уздцы.
– Чего желаете, барышня? – осведомился басовитым тоном.
И отступать было некуда…
– Мне бы с хозяевами переговорить. Дома ли они?
– Мастер Джексон всяк дома. Должно быть, сидит в библиотеке… – он кивком головы указал в сторону дома. – Али еще где… – Говоря это, он помог Лиззи спешиться и повел кобылку в конюшню, ни разу не оглянувшись.
Растерянная, не совсем понимая, как же ей быть, Элизабет осталась посреди двора, постояла, глядя на дверь и утрачивая надежду на появление дворецкого или любого другого, способного сопроводить ее к дому слуги, поднялась по ступеням и постучала.
На стук никто ожидаемо не отозвался, и она потянула за ручку.
Заперто не было – Лиззи оказалась в широком холле.
Здесь следы запустения стали еще более явными, почти угнетающими: пыль, паутина и осенние листья, внесенные в дом еще прошлой осенью, таились по углам и плясали в застоявшемся воздухе хороводом.
Здесь все было иначе, чем даже в Раглане, в том самом заброшенном северном крыле: там все казалось мертвым из-за отсутствия жильцов, здесь жильцов это запустение устраивало.
Альвина никогда бы не допустила подобного безобразия в жилой башне замка…
– Миссис Аддингтон! – взволнованный голос отвлек Лиззи от созерцания запустения и заставил поглядеть на его обладателя. – Вы ли это на самом деле?
Гарри Джексон, ее старый знакомец (и незнакомец одновременно), стоял у двери в дальнем конце холла. Должно быть, за ней и располагалась библиотека…
И Лиззи, испытав лишь секундное замешательство, медлить не стала.
– Я знаю, что это вы украли кольцо моей матушки, – сказала она вместо приветствия. Боялась утратить решимость вместе с положенными вежливыми расшаркиваниями… Лучше уж сразу перейти к делу. – И я бы хотела его вернуть!
Лицо у Джексона сделалось серым, приветливая улыбка стекла к подбородку, он тяжело сглотнул. Словно ей же едва ли не подавился…
– Не понимаю, о чем вы говорите… Элизабет… – произнес через силу.
Лиззи сказала:
– Не усугубляйте вину никчемными отпирательствами. Есть доказательства вашего присутствия в нашем доме… След армейского сапога на подоконнике чердачного окна. К тому же… – девушка невольно запнулась, – это слишком явное совпадение: наши дома по разные стороны долины, ваш отец, так и не расплатившийся по долговой расписке, и долгое время пустующий Раглан, нуждающийся в хозяине. Стоило только предъявить правильное кольцо… Но меня волнует даже не это, – Лиззи смягчила интонацию голоса, – я хочу знать, как вы узнали про маму… про то, где найти родовое кольцо, как смогли догадаться, что она вовсе не утонула, как считалось остальными людьми?
Джексон не глядел на нее – куда-то на темно-вишневые панели, опоясывающие холл, и Лиззи точно уверилась в их с братом вине. Надеялась бы обмануться, да только напрасно…
– Я не понимаю… – снова пролепетал молодой человек.
И Лиззи выставила руку с бумагой:
– Это долговая расписка вашего отца, – сказала она, – и мне она ни к чему. Я готова обменять ее на правду… Мне надоело теряться в догадка! Просто поведайте все, как есть…
– Но я правда не знаю… – начал было в очередной раз отпираться Джексон, но его оборвал голос более уверенный, менее склонный к душевным терзаниям, как догадалась Лиззи.
Его обладатель одарил ее донельзя обаятельной улыбкой.
Такой, словно знакомился с нареченной невестой…
Или радовался счастливому стечению обстоятельств.
– Не надо, брат, не отпирайся, – произнес старший Джексон, – это уже ни к чему: наша гостья желает правды, и она в своем праве. Расскажем ей все, как есть! С самого начала.
Он жестом радушного хозяина указал в направлении гостиной, и Лиззи последовала за ним. Пусть и на враз ослабевших ногах… Вмешательство Блевина Джексона испугало ее, самой интонацией голоса, словами… Второй раз за несколько минут она пожалела о принятом вдруг решении. Гарри она не боялась, потому только и решилась приехать сюда, этот же человек…
Он был другим.
Теперь она точно видела это!
И постаралась взять себя в руки…
Портьеры в гостиной были задвинуты, комната утопала в глубоких тенях, однако обоих Джексонов то волновало в последнюю очередь: старший присел на оттоманку, младший – остался стоять в дверях. Лиззи опустилась на краешек стула…
– Итак, с чего же начать? – вопросил старший Джексон, сложив руки домиком и постукивая кончиками пальцев друг о друга.
Улыбка приятного довольства не сходила с его лица.
– Начните с того, как вы узнали про маму, – с вызовом посоветовала Лиззи. Бумагу она крепко сжимала в своих руках…
– О, это вышло совершенно случайно! – Без экивоков заговорил Джексон. – Случайное стечение обстоятельств… Самому удивительно, стоит припомнить. Это случилось в прошлую осень… Я как раз отправился в Берри развеять тоску да найти, между прочим, кровельщика порукастей. Крыша совсем прохудилась, – он обвел комнату взглядом, – дом приходит в упадок, уж простите за прямоту, а денег у нас не так, чтобы много. Едва сводим концы с концами… Вам, впрочем, это, конечно же, не интересно: Аддингтоны богаты, и могут позволить любую роскошь. Я же со смерти отца, сколько помню себя, жил под домокловым мечом проклятой этой расписки… Боялся объявится новый наследник Раглана, прознает о ней и выкинет нас из дома, как каких-то щенков.
И вот я приезжаю в деревню, а там только и разговоров, что о любопытном хлыще в горчичного цвете жилете: мол, ходит от дома к дому, вопросами жильцов донимает. Про Бродериков, молодых да про старых, про тот же Раглан и всякое такое. Меня и торкнуло что-то с хлыщом этим встречу свести, расспросить о его интересе… Подмазаться в общем.
И сделал я это в пабе за кружкою пива. Зазвал паренька освежиться – день тогда выдался теплый! Он весь раскраснелся: то ли от жара, то ли от слышанных сплетен – рад был в мужской компании посидеть. Передохнуть-то от бабских пустых пересудов… Да хил оказался, разнесло его быстро, я и опомниться не успел. Бедный ребенок! – Лиззи вдруг догадалась, что бедного простака просто-напросто опоили, и брови ее невольно насупились. Джексон только плечами пожал: – Пьяным он стал говорлив, многословен, поведал, как на духу, кто он, с какой целью явился. Мол, нанял его старый прохвост Пенникотт, дальний Бродериков сородич, хотел исподволь про исчезнувших Бродериков разузнать: видел ли кто, слышал ли что. Он, как мальчишка сказал, наследство бесхозное решил прикарманить, в обход имеющегося условия: наследовать замок мог только владелец кольца с изумрудом, родового давнего раритета. А то оказалось утеряно… И тут же заметил: однако в деревне не верят в погибель юной девицы, считают, мол, убежала она с кавалером. Тем самым, что в долине гостил… А родители, дабы позор этот скрыть, мертвой ее объявили. И он собирался о том Пенникотту и донести…
Не сразу, но что-то во мне встрепенулось: я припомнил отцовские разговоры про давнего друга и прерванное знакомство, о том, как сбежал тот, едва ли простившись, и даже на свадьбу его не позвал. Отца то печалило снова и снова… Особенно будучи пьяным, а это бывало частенько, любил он припомнить былое и друга коварного тоже, Элайджей Хэмптоном его звали, славный, говаривают, малый. Правда, легко разрывающий дружеские контакты… Но, верно, не без причины, подумалось мне тогда. И я оказался прав…
Блевин замолк, сцепил кончики пальцев и заложил их за голову с истинным незамутненным самодовольством. Глядеть на него было тошно…
Вот прям до рвотных позывов.
Особенно, коли припомнить труп в старой сторожке.
И Лиззи, превозмогая брезгливость, спросила:
– Что вы с ним сделали?
– С пьяным ребенком? Позаботился как мог.
– Убийство почитается нынче заботой? – съязвила она против воли, и в Джексоне что-то едва приметно переменилось.
– Мальчик неловко упал… пробил голову камнем. Только и всего! – отозвался он с теперь уже наигранным добродушием. И чуть сузил глаза: – От вас, миссис Аддинггон, мало, что скроется, не так ли? Как вы узнали о нем?
– Я была в старой сторожке. Видела труп за дубовым столом… Вы даже не потрудились придать ему должный вид.
И Блевин мотнул головой:
– Предпочитаю мертвецов не касаться: плохая примета, как говорят.
От этих слов Элизабет снова замутило.
Она впервые вдруг осознала, с каким бессовестным типом имеет дело…
И даже хуже – с бесстрастным убийцей.
И что помешает ему убить и ее ради отцовской расписки?
– Зачем? – только и спросила она.
– Зачем он упал и разбил голову камнем? – уточнил Блевин с тонкой улыбкой. – Ну так это мне невдомек. Знаю только: мне то было на пользу. Уж коли догадка оказалась бы верной, досужие сплетни о возможно здравствующей наследнице мне были совсем ни к чему. И уж, если Раглан ей был за ненадобностью, я и сам мог о нем позаботиться… Стоило только кольцо раздобыть.
С этой целью мной и были произведены некоторые изыскания: расспросил об Элайдже Хэмптоне, вашем папеньке, Лиззи: узнал, что он овдовел, растит дочь… о Раглане ни сном, ни духом. Что ж, я решил наведаться в Колчестер, поглядеть на возможную наследницу. Сравнить ее с портретом собственной матери – такой, коли вам не известно, хранился в одной из пустующих комнат Раглана – и либо утвердиться в своих догадках, либо их опровергнуть.
– Вы украли портрет моей матери?
– Я его одолжил.
– Вы его украли, – отчеканила Лиззи, чем только повеселила собеседника.
– Не будьте такой непреклонной в своих суждениях, юная леди, – отозвался он, ничуть не смущенный ее укором. – Мне требовались явные доказательства родства, и я их заполучил. Признаюсь вам честно: вы точная копия своей матушки, Лиззи. Я поразился, когда вас увидел!
И девушка возвысила голос:
– Не смейте ТАК ко мне обращаться, никто не давал вам подобного права. – Осведомилась не менее холодно: – Зачем вы подкинули мне этот ключ? – Она вынула его из висящего на шнурке кошелька и продемонстрировала собеседнику.
Блевин изобразил искреннее удивление:
– Впервые вижу этот предмет. От чего этот ключ?
– От одной из комнат Раглана.
– Забавно. – Блевин поглядел на брата: – Гарри, тебе что-то известно об этом ключе?
Тот был неестественно бледен, глаза лихорадочно горели.
– Это тот самый ключ, что вы нашли в своей комнате в гадальную ночь? – обратился он к Лиззи дрогнувшим голосом. – Она молча кивнула. – Я никогда не понимал, как он мог появиться. Ваш собственный ключ я положил в карман своей формы… Подумал, что он пригодится, коли решусь пробраться к вам в дом в поисках кольца. Потом распахнул створку окна, скатился по лестницы и был таков… Это все, что я знаю.
– То есть это были не вы?
Гарри мотнул головой, и Блевин Джексон вмешался:
– К чему бы ему подбрасывать вам ключ из Раглана? Нам было на руку ваше незнание о нем. Джексон для того и вступил в *****полк: желал присмотреться, выяснить все о вас, а после добраться и до кольца.
К несчастью, эта скотина Пенникотт нашел-таки лазейку в законе и заполучил Раглан в обход оговоренного условия. Мы были так близко… В двух шагах от победы. И тут… – Губы Джексона сжались, лицо окаменело. Впавший в задумчивость, он казался почти пугающим…
Пальцы Лиззи ослабили хватку на документе.
Ей хотелось отдать его и уйти.
Вернуться домой… в Раглан…
К Джеймсу.
Забыть все, как страшный… изматывающий сон!
Она поднялась, губы дрогнули в готовых сорваться прощальных словах, однако не привелось.
– А, знаете… миссис Аддингтон, я, кажется, знаю, кто может ответить на ваши расспросы про ключ, – произнес старший Джексон, и сам поднимаясь на ноги.
Шагнул в ее сторону с выставленным локтем, как бы приглашал к пешей прогулке в доброй компании.
Элизабет не спешила его принимать, и он вскинул черные брови.
– Как, вы уже не желаете знать всей правды? – осведомился с улыбкой.
– Полагаю, мне хватит уже услышанного. – Она протянула ему отцовскую расписку. – Как и обещала, она ваша.
Джексон продолжал улыбаться и расписки не брал.
Даже головой покачал:
– Пустое, милая Лиззи, она мне, увы, ни к чему.
Потом ухватил ее за плечо и повлек за собой прочь из комнаты.
40 глава
– Ккуда… куда мы идем? – Лиззи попыталась высвободить руку, но Блевин держал крепко. И тащил в самую темень…
В самую мрачную часть дома: в погреба.
От его хватки у нее онемевала рука, от страха сбивалось дыхание.
– Вы все увидите сами, милая моя Лиззи. Осталось совсем немного! – И он подтолкнул ее вниз по темным ступеням.
Здесь, несмотря на яркий солнечный день, царил почти ночной полумрак. Коптящий факел, вдетый в кольцо на стене, испускал желтоватый призрачный свет… И Лиззи невольно поежилась. Это было похоже на подземелье, каменный волглый «мешок», из которого не было выхода.
Что Блевин задумал?
Убить ее, как и парнишку в горчичном жилете?
И никто… абсолютно никто не найдет ее в этом месте.
– Вот мы и пришли. – Старший Джексон подвел ее к импровизированной темнице: железным дверям, явно служившим не этой цели, – и отпер их с помощью ключа. – Принимай гостей, старина Эдвард, уверен, ты будешь доволен, – провозгласил он, освящая каморку светом коптящей лампы.
На деревянной скамье лежала груда тряпья.
Она вдруг зашевелилась, ожила… приняла сидячее положение.
Поглядела измученными, почти выцветшими глазами.
И Лиззи увидела в ней старика.
Груда тряпья была стариком…
Древним, еле живым.
– Узнаешь? – обратился к нему тюремщик. – Твоя ненаглядная Кэтрин вернулась! Впрочем, прости, – изобразил он извиняющуюся улыбку, – Кэтрин ведь умерла, вы так и не свиделись с ней перед смертью, а это всего лишь Элизабет, твоя внучка, старик… – И он поглядел на пораженную Лиззи, так и застывшую на пороге. – Счастливое воссоединение!
