Текст книги "Долина папоротников (СИ)"
Автор книги: Евгения Бергер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)
– Берегите себя.
– Был рада нашей встрече не меньше вашего, миссис Аддингтон.
Раскланявшись, они распрощались, и Томас помог Элизабет взобраться в коляску.
Когда они выехали на дорогу и миновали последний деревенский дом, Лиззи спросила:
– Знаешь ли ты, где находится сторожка в лесу? Старая хижина… Альвина о ней говорила.
– Вы о той самой сторожке, что жителями долины за святыню почитается?
– Я слышала, нужно принести откуп…
Томас поцокал языком.
– Вы ведь не собираетесь тоже туда податься? – осведомился он.
И Лиззи сказала:
– Хочу увидеть ее своими глазами. – Потом расправила платье и понудила замершего слугу: – Ну, чего ты сидишь, вези меня к нужному месту!
23 глава
В воздухе ощущалось сладковатое зловоние разложения… С каждым дуновением ветерка оно то крепчало, то меньшилось, Лиззи приложила к носу платок.
– Должно быть, какое-то животное сдохло, – заметил слуга. – Прознали про вольные харчи, вот и хаживают к сторожке. – Он раздвинул перекрывавшие дорожку еловые лапы и пропустил хозяйку вперед.
Они ступили на небольшую поляну, словно стенами, укрытую стволами сосен и елей, заметили покосившуюся избушку прямо перед собой: обросшая мхом, заплетенная диким плющом, она сливалась с пологом леса, казалась самим его продолжением.
– Кому она раньше принадлежала? – спросила Элиза.
– Отшельнику, как говаривают: с людьми он не знался, жил себе потихонечку. Охотой да рыбной ловлей себя обеспечивал…
Они как раз подступили к самой сторожке, заметили крынку скисшего молока, яичную скорлупу на ступеньках…
– Все так, как я и сказал, – отметил Томас, указав на это рукою, – скоромные подаяния несуществующему чудовищу. Да кабы оно и существовало, – возвысил он голос, – разве не мясом оно привыкло питаться? К чему тогда яйца с молоком.
И Лиззи вместо ответа потянула на себя дверь.
Та поддалась, но лишь на пол-ярда, однако смрадом пахнуло сильнее прежнего.
– Должно быть, разбухла после дождя, – заметил слуга. – Да и животное явно в самой сторожке и сдохло. Забралось через окно, да выбраться не сумело… – И вопросил: – Может, ну его, мэм, поедем уже? Хозяин тревожиться станет.
Элизабет не хотелось бы признаваться, только в ее наручной сумочке был припрятан крохотный кусочек сыра, который она хотела бы здесь оставить, да не решилась бы сделать это при Томасе, только не при нем.
– Очень хочется посмотреть, – сказала она. – Никогда не видела дома лесного отшельника!
Томас изобразил что-то лицом, но Лиззи не стала в это вдаваться: он волен думать, что хочет. А ей бы только от чудища откупиться… Вдруг, правда, сработает и кончатся ее страхи.
– Да было б на что смотреть, право слово, – проворчал ее спутник, поддевая створку плечом.
Птицы в лесу неожиданно смолкли, словно страшась свершавшегося святотатства, даже трель лесного ручья сделалась тише.
Дверь поддалась, и на обоих посетителей сторожки пахнуло таким ядовитым смрадом, что они даже отпрянули. Не спасал ни платок у носа, ни задержанное на миг дыхание…
– Матерь божья, – с трудом выдавил из себя Томас, – ну и вонища!
Лиззи, превозмогая отвращение, заглянула в сторожку и обомлела на пороге: старое бревенчатое строение с усыпавшим пол иссохшимся мхом из законопаченных некогда стен было обставлено скудно и просто – деревянная койка да стол. Койка была пуста, а вот за столом сидел… человек, вернее, то, что от него осталось. Горчичного цвета жилет, темные панталоны и модный цилиндр на старой столешнице посреди разложения и пыли.
Пустые глазницы глядели точно на нее…
Луч света из крохотного окошка отражался от металлического предмета подле цилиндра.
Лиззи хотела бы броситься прочь, оставить ужасное зрелище и зловоние одинаково позади, однако что-то ее удерживало, приковывало взгляд, не позволяя отступиться.
– Что это? – произнес Томас за ее спиной. – Никак человек какой помер. Бродяга или… – Он заприметил цилиндр на столе, умолк, не договорив фразы…
Лиззи ступила вперед.
Предмет на столешнице притягивал ее взгляд.
И Томас, супротив всяких правил, ухватил ее за рукав:
– Миссис Аддингтон, пойдемте отсюда! – едва ли не взмолился испуганным голосом. – Доложим констеблю, пусть с этим и разбираются.
Не ответив ни слова, девушка сделала три оставшихся шага и замерла сразу супротив мертвеца. Глядела, однако, не на него: на ключ, лежащий посреди пыли.
Тот самый ключ.
Проклятый ключ, выброшенный в кусты по дороге в Раглан.
Как он здесь оказался?
Он ли это действительно?
Лиззи с опаской протянула руку – мертвец, казалось, сторожил его ото всех – и подняла причину всех ее бед со стола.
Он… сомнений быть не могло.
– Мэм, пожалуйста! – взмолился бедняга Томас.
И Лиззи, позабыв даже о приношении, обернулась, чтобы уйти, только услышала грохот в лесу: шум переламывающихся ветвей, топот тяжелых лап. Или ног…
Или еще чего-то похуже.
Томас метнулся к двери, поглядел в сторону тропки, приведшей их к этому месту, и, верно, решив, что бежать слишком опасно (они просто-напросто не успеют добраться до поджидавшей коляски), захлопнул дверь и схватился за ручку.
Лиззи так и стояла с зажатым ключом в кулаке, глядела на Томаса не мигая.
Она и мертвец – они оба глядели на него.
– Мое ружье, – простенал слуга в полном отчаянии, – я оставил его в коляске. Не думал, что волки сюда добираются… Но, видно, бабские приношения привлекают и их.
– Это волк? – спросила Элиза. – Вы его видели?
– Только мельком, он бежит через папоротники, но я слышу его дыхание.
И они замолчали, прислушались…
Шумное, прерывистое дыхание, казалось, шло ото всех сторон разом.
Перекрыло все звуки в лесу…
И вдруг что-то стукнуло в дверь.
Снова и снова…
Томас налег на хлипкую перегородку, и Лиззи, вскрикнув, отступила к стене. Прижалась спиной, замерла в ужасе перед таящимся извне… И вдруг явственно услыхала то же дыхание позади, так, словно страшное нечто стояла прямо за ней, там, отделенное бревнами старой сторожки.
Да и ломиться в дверь перестали.
И заскреблись когтями по дереву…
Лиззи сдвинулась вправо… Шаг, второй, третий.
Дыхание, скрежет по дереву следовали за ней… Сквозь щели бревенчатой хижины сложно было этого не расслышать. Она как раз была у окна, когда подслеповатые перекрестья заслонила темная тень… В сторожке стало темно, словно сумерки опустились.
– Кэтрин! – услышала она полустон-полушепот. – Кэтрин.
Надломленный, сиплый голос казался чужд человеческой речи… Он шел словно издалека, из самых недр потустороннего мира, таким мог бы говорить призрак или лесной человечек.
Элизабет пробрала дрожь.
Она стиснула ключ. Вдавила его в ладонь до выступивших от боли слез! Всхлипнула даже, припомнив глаза за окном гостиной… И шепот «Ключ, Лиззи, не забывай про ключ!»
Ключ был при ней…
Снова.
Голос же явно другой.
Впрочем, о том ли ей думать, когда это нечто явилось за ней?!
Отыскало…
И как же им быть? Как с Томасом выбираться?
Разве что выйти, выяснить все, как есть…
Умереть?
А умирать не хотелось, особенно теперь… в этот самый момент, когда муж дожидался ее в Раглане. Когда она впервые за долгое время ощущала себя счастливой…
– Быть может, если я побегу, смогу добежать коляски и оружие раздобыть?
Слова Томаса словно разбудили ее, заставили разлепить смоченные слезами ресницы…
Лиззи мотнула головой.
– Ты не сумеешь. Оно намного быстрее!
Мужчина не возразил, только сглотнул, тяжело так, с натугой, кадык дернулся, словно острое в горле застряло. И перехватил ручку двери…
– Кэтрин.
Лиззи отступила к столу – умерший пугал меньше живого – и оборотень за стеной (кто же еще, если не он?) снова метнулся к двери, начал ломиться в удерживаемую Томасом перегородку.
Долго слуге не продержаться…
Лиззи осмотрелась в поисках оружия. Зацепилась взглядом за табурет, подхватила его обеими руками. И замерла посреди сторожки в ожидании неминуемой встречи…
– Боюсь, дверь разлетится в щепи! Не выдержит дольше, – выкрикнул Томас. – Встаньте за мной: мимо ножа ему не пройти.
И дверь действительно затрещала, удивительно, как вовсе продержалась так долго. Брызнула щепками, грохнула, распахнувшись, о стену…
В этот момент и раздался выстрел.
Оглушил и Лиззи, и Томаса, заволок пеленой едкой дыма обзор, помешал рассмотреть то ужасное, что шептало ей женское имя. Скрежетало когтями… Ломилось в сторожку с нечеловеческой силой.
Только крик они и услышали.
Крик и рычание, удаляющееся прочь…
А еще человеческий силуэт, шагнувший на порог.
С ружьем наперевес… Донельзя знакомой походкой.
Лиззи ахнула, протерла глаза… и воскликнула:
– Отец? Вы ли это на самом деле?
Разгоняя едкую пелену свободной рукой, в сторожку вошел Элайджа Хэмптон собственной персоной.
– Здравствуй, милая, – произнес он с улыбкой. – Соскучилась по отцу?
– Как же… как же вы здесь оказались?
Элизабет все еще не могла осознать произошедшее.
– Слыхал, созывали людей на волчью облаву, мол, расплодились звери без меры. Людям проходу не дают… А я, как ты помнишь, – Хэмптон встряхнул охотничьим ружьем, – завсегда был заядлым охотником. Никогда пропустить такого не мог… Вот и решился двух зайцев сразу убить, – он посмеялся над собственным каламбуром, – тебя повидать, да зятю помочь. Авось не зря торопился: явился в самое время. Ну, – он расставил обе руки, – обними уж родного отца. Не томи меня ожиданием!
– Папенька. – Лиззи упала ему на грудь и обняла. Вдохнула знакомый запах… Выдохнула от удовольствия. Но своего не забыла…
– Видели ли вы зверя, в которого стреляли?
И Хэмптон глянул на Томаса у дочери за спиной, тот, казалось, и сам ждал ответа не меньше ее.
Сказал:
– Волк, полагаю. Я видел его только издалека… Жаль, не сумел толком прицелиться, слишком поторопился. К чему вопрос, милая?
Она не знала, что ему рассказать: слишком многое сумело произойти.
Да и поверит ли он?
Она и сама с трудом многое понимала…
– В долине о том говорят, что оборотень вновь объявился. Что это не сказки какие… Взаправду все это.
– Пустые легенды. – Элайджа Хэмптон подставил дочери локоть и только теперь рассмотрел сидящего за столом мертвеца. – А это еще что такое?
– Томас считает, какой-то бродяга, забравшийся в дом, – ответила Лиззи, – однако этот цилиндр наводит на мысли иного толка.
Отец с мрачным видом поглядел на странного «джентльмена», потом развернулся и потянул дочь в сторону двери.
– Нам лучше уйти, поспешим же, такие места не для барышни вроде тебя.
Они прошли сквозь проем с сорванной с петель дверью, спустились по разбитым ступеням и поспешили в сторону дожидавшейся у дороги коляски.
33 глава
– Рада, что вы ей сказали, – Альвина оторвалась от тарелки с фасолью и поглядела на Аддингтона. – Она девочка неплохая, добрая, разве что впечатлительная сверх меры. Но так это проходит с годами… Да и сами вы как-то повеселели. Давно стоило объясниться, не доводить себя до беды.
– Значит, она тебе нравится?
Альвина выдержала задумчивую паузу, скорее для вида, чем по существу.
– Могло быть хуже, вот что скажу, – ответила она. – Да и жить с ней не мне, а вам, вот о пустом и не спрашивайте.
Аддингтон усмехнулся, беседы с Альвиной забавляли его. Впервые в жизни он мог говорить с кем-то без обиняков, просто так, как есть, не подбирая красивых фраз, не обдумывая слов наперед.
Заметил вдруг:
– И брось сказки свои городить, Лиззи запугивать. Знаю я, как ты то умеешь… На себе испытал. Просил ведь от них воздержаться…
– А я и ни-ни, – старуха изобразила полнейшую невинность, – ни словечка, ни полсловечка. Я ж говорю, впечатлительная она, любого звука чурается. Мне даже рта раскрывать не приходится…
Аддингтон поглядел с недоверием, ничуть не убежденный ее словами.
– Про оборотней даже не заикайся, – погрозил ей пальцем. – Хватает Дженни, любого звука шарахающейся… – Осведомился: – Ты знала про них с Томасом? Она говорила?
– Молчала, что та осина в лесу. Я думала даже, она по вам убивается… – и зыркнула на мужчину глазами.
Тот даже скривился.
– А мне не сказала.
– Мало ли дурочек по вам убивается, – пожала плечами старуха. – Мужчина вы ладный, по-своему привлекательный… Разве что чашки ночами побиваете да несдержанны бываете. Так то свойственно и лучшим из нас. – И вдруг спросила: – Как ваши раны? Укус на плече меньше страдания причиняет?
Аддингтон отмахнулся:
– Болит много меньше. Ты лучше скажи, как девочку проглядела? Как вышло, что мертвой она оказалась? Ты обещала на ноги ее поставить.
– Все так и было, – мотнула головой Альвина, – она на поправку пошла, жар у нее унялся.
– Так что же случилось?
– Мне то неведомо, хозяин.
И словно эхом зазвучали тревожные крики Джейн:
– Альвина! Альвина! – Она замерла на пороге, увидев хозяина. – Мистер Аддингтон.
– Что у тебя приключилось? – осведомилась старуха недобрым тоном. – Снова чего примерещилось?
Джейн съежилась, как от удара, однако произнесла:
– В холле кто-то скребется. Звук слышится из-за двери, ведущей в северное крыло…
– Крысы, знамо дело, – сказала Альвина, – их там расплодилось без меры. Надо бы потравить, да руки все не доходят… – И продолжила заниматься фасолью.
Аддингтон, однако, поднялся: Джейн выглядела по-настоящему перепуганной, а он был ей многим обязан.
– Пойдем поглядим на тех крыс. Все веселее, чем здесь сидеть…
– Тогда и я погляжу, – сказала Альвина.
И они потянулись в сторону холла, заслышав еще на подходе, как кто-то скребет в дубовую дверь с той стороны. Настойчиво, без перерыва…
– Вот, и так постоянно, – заметила Джейн еле слышно.
Аддингтон усмехнулся:
– Какая настойчивая крыса. Никак и ей примерещилось приведение… То самое, шаги которого раздаются ночами!
– В замке нет привидений, – молвила Альвина против всякого обыкновения. – Причудилось вам, верно. – И с решительным видом потянула дверь на себя. Правда, сама не управилась: Аддингтон ей подсобил. Приоткрыли дверь на несколько дюймов и даже отпрянули, когда что-то пушистое, крохотное и донельзя верткое метнулось в сторону кухни, исчезло, только его и видели.
Все трое переглянулись.
– Что это было? – у Джейн задрожала нижняя губа.
– Никак домовой или леший, – хохотнул развеселившийся Аддингтон. – Ну, Альвина, неужто ни одной истории не расскажешь? Ты много их знаешь… – И снова пошел в сторону кухни.
Пушистое нечто лакало молоко из высокого жбана и мелко помахивало хвостом. Насторожилось, подняло бурую шерсть, даже тяфкнуло при их появлении… И Аддингтон замер, пораженный внезапной догадкой. Она так и полнилась на языке, пока Джейн не озвучила ее первой:
– Волк! – взвизгнула она истерически. – Волк в нашем доме. – И схватила метлу, ткнув ей в волчонка, словно мечом.
Тот испугался, метнулся под обеденный стол и затих, наблюдая за неприятелем.
Ровно через секунду на кухне начался настоящий переполох…
– Значит, девочку задрал волк?
– Волк… или оборотень, как полагают в деревне, – ответила Лиззи. – Альвина считала, что сможет помочь, вот только не вышло…
– Альвина? Ты прежде не упоминала о ней.
– Старая травница, она еще при прежних хозяевах в замке служила. Увидите, какая она… – Лиззи замолкла, рассмотрев старого Нолана с щенком в правой руке. Тот как раз появился из дома, неся его прямо за шкирку…
И Лиззи узнала питомца.
Соскочила с коляски почти на ходу, кинулась следом.
– Куда вы его несете?
– Волка-то? – Нолан остановился. – Знамо дело, в – мешок, да в – море.
Лиззи опешила.
– Волка?
Она поглядела на крохотный комок меха, глядящий как бы с мольбой, попыталась осмыслить данную истину.
Волк.
Она приютила волчонка…
– Но он ведь совсем малыш…
– Это пока, а после что будет? В дом вот пробраться сумел, жбан молока испоганил…
И Лиззи, выставив подбородок, выхватила волчонка из рук старика.
– Это я его принесла. Сам он пробраться бы не сумел… – Прижала к себе пушистую тушку, вдруг ощутила шершавый язык, лизнувший ее прямо в щеку.
И улыбнулась.
– Так это вы его в дом притащили? – Альвина, стоявшая на пороге, уперла руки в бока, брови нахмурила, глядела на девушку в явном неодобрении.
– Я думала, это щенок, – сказала Лиззи в свое оправдание. – Он прятался на берегу.
Нолан заметил:
– Должно быть, во время облавы сумел убежать.
– Бедненький кроха! – Лиззи погладила его между ушами, тот ткнулся ей в руку, словно котенок.
Такого в море нельзя…
Никак.
– Я его в замке оставлю, – сказала Элиза. – Он добрый… и вовсе не страшный.
Альвина взмахнула руками, ни дать ни взять мельница в ветреный день.
– В замок? Волчонка? Да где ж это видано, чтобы так поступать? Не бывать дикому зверю в стенах Раглана. И не надейтесь!
Ее яростное сопротивление пробудило и в Лиззи упрямый дух: она прижала к себе волчонка и поглядела на мужа.
– Я его все равно не отдам, – сказала она. – И это мое последнее слово!
Мистер Хэмптон, наблюдавший сцену сидя в коляске, решил, что пришло время вмешаться, разрядить обстановку, спустившись на землю, он произнес:
– Лиззи всегда привечала всяких зверушек. Вся в свою мать, да упокоится она с миром!
– Мистер Хэмптон. – Аддингтон выступил вперед, сердечно приветствовал друга и тестя. И будь Лиззи меньше увлечена бессловесным зверьком, смогла бы понять, что удивлен он меньше возможного. – Рады вас видеть в Раглане. Пусть и при столь безрадостных обстоятельствах…
– Лиззи поведала мне печальную эту историю.
Альвина же, грозная и насупленная, от главного не отступилась:
– Так что будем делать с волчонком? Хищнику не место среди людей.
Лиззи вперила в старую травницу многозначительный взгляд. Многозначительно-недовольный… Готовая настоять на своем, чего бы ей это ни стоило.
К счастью, Аддингтон произнес:
– Лиззи может оставить зверушку, коли обещает присматривать за ней. Не хотелось бы неприятных последствий!
И девушка, расцветая благодарной улыбкой, с чувством отозвалась:
– Последствий не будет, обещаю! Пушок станет лучшим животным этой долины. – Добавила тише: – Благодарю тебя, Джеймс.
И мистер Хэмптон, исподволь наблюдая за обоими, счастливо улыбнулся. Весна, как он видел, коснулась не только природы, но и отношений между супругами… О большем он и мечтать не мог.
Разве что душу облегчить…
Поведать Лиззи о тяготивших душу воспоминаниях.
Только он пока не решил, как это сделать…
После обеда они сидели в так называемой гостиной Раглана и вели негромкую беседу. Пушок, бурый волчонок с голубыми глазами и настороженным взглядом, затаился под стулом Элизы, в складках хозяйского платья, и она нет-нет да склонялась погладить его по милой мордашке.
В этом доме он доверял только ей, и пока менять мнения не собирался.
– Как поживает тетя Клотильда? – поинтересовалась Лиззи в какой-то момент. – Она не очень усердный корреспондент, и я мало что знаю про Колчестер после отъезда.
Ее отец улыбнулся в привычной манере:
– Полагаю, все самое интересное ты увезла с собой, милая, – ответил он дочери. – Привычные тишь да гладь вернулись в наш городок, как и прежде.
– Даже… про оборотня больше не говорят?
– О да, все оборотни нынче переместились в Уэльс!
Если он желал пошутить, то вышло не очень удачно: Лиззи спала с лица и поглядела на мужа испуганными глазами. Он как раз взял ее за руку, стиснул легонько в безмолвной поддержке, она и спросила:
– Я так и не знаю, что случилось в лесу во время охоты. Люди, доставившие тебя в Раглан, сказали, что ты преследовал зверя… Они нашли тебя раненым, истекающим кровью. Что там случилось? Ты видел напавшего на тебя?
Аддингтон заерзал на месте, отвел глаза на секунду и поглядел на их нежданного гостя. Казалось, не знал, говорить ли при нем – именно так Лиззи это и поняла – решал, насколько сведущ он в происходящих в долине делах.
– Я видел… волка, – ответил он наконец, – матерого зверя, хитрого и опасного. Он заманил меня в самую чащу… Я преследовал его от Серых камней, видел, как он уходил и решил помешать ему скрыться. Мы сошлись на поляне… – Аддингтон непроизвольно коснулся шейного платка, – я и он… его когти и зубы против моего ножа.
– Почему ты не стрелял? – ужаснулась Элиза. – Зачем подпустил зверя близко к себе?
– Я, – Аддингтон снова глянул на Хэмптона, – просто не успел…
И тот вдруг произнес:
– Зато теперь мы знаем, что никакого оборотня не существует. Всего лишь старый матерый волк, подравший и вас, и несчастную девочку. К тому же он мертв…
– Ты убил его? – уточнила Элизабет.
И Аддингтон с мрачным видом отозвался:
– В противном случае меня бы здесь не было, Элиза.
В комнате стало настолько тихо, что Лиззи расслышала дыхание питомца. И уловила пение птиц за окном… И тихий голосок Дженни в соседней комнате.
Такие приятные, умиротворяющие звуки…
А между тем события в сторожке случились только вот-вот, пару часов назад, и она знала, уверена была: не просто животное поджидало их за ее стенами.
Животные говорить не умеют…
А это нечто… этот… оборотень… умел.
– Я думаю… оборотень все еще жив, – сказала она, пересиливая себя. – И знаю, что вы не поверите мне, решите, что я напридумывала себе, наслушалась разного, но… Томас тоже был там в сторожке. И вы, отец! Вы даже спасли нас…
– … от оголодавшего хищника, – подсказал предусмотрительный папенька. – Он, верно, пришел едой поживиться да вас учуял.
И Лиззи вскочила со стула, даже руками взмахнула.
– Умеют ли животные говорить? – воскликнула она, заметавшись по комнате.
Щенок учуял напряжение в воздухе, настроение хозяйки… Саму эту тягостную атмосферу между людьми.
Он зарычал…
Ощерился.
Аддингтон поднялся на ноги и поглядел Лиззи прямо в глаза.
– А это умело? – осведомился самым серьезным тоном.
И Лиззи кивнула.
– Оно называло меня «Кэтрин».
34 глава
Это было столь непривычно…
И столь приятно.
Ощущать тепло любимого человека…
Льнуть к нему, зная, что это взаимно, утопать в тихой нежности… странном успокоении.
Поделиться таящимся на душе…
– Мне приятно, что ты поддержал меня перед отцом. – Лиззи приподнялась на локте и поглядела мужу в глаза, даже в ночном полумраке совместной спальни она различала их манящую голубизну.
– Разве не в этом мой долг, как мужа, и заключается? – изогнулись его губы в улыбке. Аддингтон потянул девушку на себя и поцеловал в любимые губы…
Лиззи вдруг покраснела, припомнив предсвадебные наставления тетушки Сэттон, нырнула головой под подушку, проигрывая напугавшие когда-то слова: «Мужчины, ты должна это четко усвоить, имеют некоторые потребности, которые нам, женщинам, могут показаться несколько непристойными, даже отвратительными…»
Аддингтон приподнял подушку и усмехнулся:
– О чем можно думать в такой-то момент?
– Уж точно не о новой шляпке и пикнике, – откликнулась Лиззи. – И это страннее всего…
– Мне стоит допытываться до сути или… продолжить тебя целовать?
Лиззи вдруг посерьезнела, села в постели и, протянув дрогнувшую руку, коснулась его волос, провела от виска к подбородку.
Произнесла:
– Ты не такой, как я думала – я ошибалась. Создала неправильный образ, его и держалась… Мне жаль, что вела себя глупо.
– Я вел себя много хуже и тем усложнил ситуацию.
– Мы оба вели себя глупо, на том и сойдемся.
Потом она потянулась и тоже его поцеловала. Так, чтобы он понял: она сожалеет, по-настоящему сожалеет… О собственных слепоте и нелепом предубеждении. О зря потраченном времени, ревности к Джейн, недосказанностях между ними.
– И все-таки он повел себя странно, – не выдержала Элиза. – Не захотел даже слушать… А прежде такого не бывало.
– Ты об отце?
– О нем. Никак не могу забыть!
Аддингтон помолчал немного:
– Дай ему время осмыслить. Не так-то просто это принять…
– А ты принимаешь, – вскинулась Лиззи, – по-настоящему принимаешь наличие оборотней?
Аддингтон произнес:
– Я принимаю сам факт происходящего, Лиззи: ключ, странное нечто в темноте…
– … И мертвец в горчичного цвета жилете, – вставила девушка.
Аддингтон покачал головой, казалось, припомнил нечто донельзя неприятное. Что так и было, судя по следующим словам:
– Тебе не следовало ехать в сторожку одной. Это было крайне неразумно! Что ты намеревалась там делать?
Очень хотелось снова нырнуть головой под подушку, но Лиззи мужественно сдержалась. Они ведь пообещали быть честными друг с другом…
Вот она и сказала:
– Хотела от оборотня откупиться. Думала, вдруг поможет… Вдруг отвратит беду… от тебя… от Раглана. От нас всех! Но это не важно, тут о другом речь, – продолжила Лиззи менее экспрессивно, – тут дело в самом мертвеце из сторожки. Я вдруг поняла, что слышала о нем прежде: от Маргарет Чейз, матери бедной малышки… Сомнений быть не может. Тот самый молодой человек, что Бродериками в деревне интересовался, носил фрак того же цвета, что и мертвец в сторожке, она особо на то внимание обратила…
– Когда это было?
– Несколько месяцев назад. Он расспрашивал многих, мисс Кэтрин особенно интересовался…
– Мисс Кэтрин? То самое имя, что называло то существо?
Лиззи отчаянно закивала, довольная верным направлением его мыслей, произнесла:
– Как бы там ни было, убеждена я только в одном: все это так или иначе связано с Бродериками, Бродериками и старым Рагланом. Нам нужно выяснить больше о прежних хозяевах…
Аддингтон откинулся на подушки, полежал немного, глядя в задумчивости в потолок, Лиззи подумалось, уж не собрался ли он уснуть, однако муж поглядел на нее в темноте:
– Когда я собирался купить этот замок, мистер Пенникотт говорил что-то о трудностях, связанных с его унаследованием. Якобы прежде Раглан переходил из рук в руки только от Бродерика к Бродерику, по прямой наследственной линии – ни разу не случалось иначе – и только на этот раз все переменилось…
– Канули все Бродерики разом.
– Именно так. Ему пришлось обратиться в суд и отсудить права на владение более ничейным замком. Помнится, он жаловался на траты, вызванные тяжбой… Говорил, что более нелепых условий наследования в жизни не видывал.
– Каких условий?
– Признаться, я не вдавался в подробности. Мне было не до семейных историй… Но я могу написать мистеру Пенникотту и расспросить его, если требуется.
И Лиззи не смогла удержаться:
– Конечно, требуется, еще как требуется, – воскликнула она. И взмолилась: – Джеймс, пожалуйста, сделай это как можно скорее! Я хочу знать… понять, что происходит в долине. И почему то коснулось меня… Я… – она почти сказала про найденный ключ, но вдруг призналась в другом: – Я виделась с Джексоном и его братом. Мы были представлены утром в деревне… – И тише: – Старший Джексон показался мне неплохим человеком.
Замолкла, ожидая реакции мужа, страшась, должно быть, его возможной несдержанности, вспышки негодования. Ревности.
Он ее удивил:
– Вы слишком мало знакомы, чтобы судить о нем верно, – заметил он ровным, спокойным голосом. Переплел их пальцы между собой и заключил: – Просто будь осторожнее, хорошо? Доверие – вещь хрупкая и опасная…
– Почему ты так говоришь? Почему… не терпишь каждого из них?
– Не терплю, это они так сказали? – Лиззи мотнула головой. – И что же еще они успели наболтать?
– Вот, даже теперь ты говоришь о них с пренебрежением! – укорила мужа Элизабет. – Прежде я полагала, что дело в банальной… ревности, теперь же не знаю, что и думать. Должно быть, и правда ты унаследовал неприятие к Джексонам вместе купчей на замок… Блевин оказался прав.
Аддингтон, несколько раздраженный, ответствовал:
– Поверь, Лиззи, у меня нет обыкновения навешивать ярлыки, но Джексоны явно достойны своей репутации в долине. К тому же Уиллоу-холл – ты этого, конечно, не знаешь – формально принадлежит нам…
– Уиллоу-холл, имение Джексонов? – воскликнула она. – Не понимаю, как это возможно…
И Аддингтон пояснил:
– Из изученных мною старых бумаг явственно следует, что отец нынешних Джексонов заложил Уиллоу-холл в счет полученной у Бродериков ссуды… ссуда была довольно большой, и Джексоны, насколько могу я судить, денег так и не выплатили. А значит… имение их перешло в наши руки, пусть формально они и являются истинными владельцами.
– Но… – подобная новость совсем не обрадовала Лиззи, – было бы бесчестно лишать владельцев их дома. Родового имения… Ты ведь не думаешь в самом деле…
– А это покажет время.
Аддингтон потянул девушку на себя и прекратил неприятные разговоры самым приятнейшим образом.
Элизабет разбудило шевеление в ногах…
Тяжесть маленьких лапок, протопавших по одеялу…
Мокрый, шершавый нос, ткнувшийся в щеку…
– Эй, – прошептала она, – не спится, ранняя пташка? – И погладила волчонка по шерстке.
Знала бы Хелен, какого питомца она завела, грохнулась б в обморок не задумываясь!
Воспоминание о подруге напомнило Лиззи о нарушенном обязательстве: частой переписке, которой она в последнее время пренебрегала. Второе письмо, начатое еще с неделю назад, так и лежало недописанным… Лиззи бралась за него неоднократно, но так и не знала, что написать: правдой делиться не хотелось (тогда она все еще была несчастна), а врать не хотелось.
Теперь же, в переменившихся обстоятельствах (Лиззи глянула на спящего мужа), она вполне способна это письмо дописать. Вылезла из постели и села за секретер…
«Здравствуй, милая Хелен, пишет тебе твоя несчастная (она вымарала последнее слово) провинившаяся подруга, та, что так долго своими обязанностями пренебрегала. Прости меня, если можешь! Теперь обещаю исправиться и рассказать обо всем, что со мной приключилось после отъезда, а приключилось немало… Начну с того, что…»
Пушок стянул на пол рубашку мужа, протиснулся носом сквозь ее горловину, завилял призывно хвостом.
– Даже не думай, – улыбнулась Элизабет, – я в такие игры не играю! – И вдруг увидала вновь обретенный ключ, лежащий у самой кровати. – А это еще тут откуда?
Ключ она спрятала среди одежды, ждала подходящего случая, чтобы о нем рассказать, боялась, наверное, что это все же не он, не ТОТ САМЫЙ ключ. Возможно, другой…
И пушистый проказник измудрился его найти…
Она отложила перо и подняла с пола ключ. Постояла задумавшись… Муж заворочался, как бы собираясь проснуться, и она испугалась, что это разрушит ее внезапно наметившийся план: пойти и примерить таинственный ключ к единственной запертой двери на целый Раглан.
К той самой, в северном крыле…
Ключ…
И запертая комната.
Они как бы априори были созданы друг для друга.
И пусть это казалось невероятным, Лиззи была готова в это невероятное поверить.
Слишком много не менее странного с ней уже приключилось…
Итак, Лиззи накинула пеньюар и вышла из комнаты.
Если чудо не совершится, решила она, то возвратившись, расскажет мужу о найденном ключе. Даже представила его удивление, шок… Невозможность принятия данного факта. Она и сама все это пережила… До сих пор не могла поверить.
– Пушок, веди себя тихо!
Волчок семенил за ней по пятам, словно привязанный. Едва она приоткрыла дубовую дверь и скользнула в заброшенное крыло, как он вдруг насторожился, замер, поводя маленьким носом…
– Ну, чего ты боишься? – спросила Элиза. – Припомнил свое вынужденное заключение? Прости, что вчера запамятовала о тебе… Столько всего навалилось. – И она подхватила его на руки.
