Текст книги "Последний языческий бог (СИ)"

Автор книги: Евгений Решетов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

Неожиданно, перед ним упал труп слизняка. Его тело неопрятной лужей растеклось по земле. Вскинув глаза вверх, бог увидел дракона, того самого, убившего Дамели. Вдруг, сумасшедший по силе удар заставил Тира, словно мячик отлететь от кулака Согила, выпрыгнувшего из-под горы тел своих слуг. Демон яростно взревел, зашипел, заквакал. Все три его пасти были в ярости разинуты.

– Зачем, тебе моя смерть?

Бог легко вскочил на ноги, защита поглотила всю силу удара, и непринуждённо ответил:

– Любовь Согил, любовь.

Он мгновенно перенёсся за спину демону и нанес удар образовавшимся в руках двуручным мечом. Вспыхнули злые, темные искры магии. Щит Согила не дал пробить себя, клинок Тира упруго отскочил. Демон, развернувшись, попытался схватить бога, но тот уже перенесся ему на плечо и снова атаковал. Защита Согила держалась, не давая мечу добраться до его тела. Демон яростно взревел, понимая, что ему не тягаться в скорости и ловкости с богом иллюзий. Тир тонко улыбнулся, осознавая, какие появились шансы на победу, но тут же болезненно вскрикнул, когда Согил хлопнул в ладоши, и его уши резануло нестерпимой болью. Бог отлетел назад от удара звуковой волны. Из его ушей потекли тонкие струйки крови.

Демон весело расхохотался:

– Ты думал меня одолеть? Ты даже не знаешь и о половине моих возможностей!

Тир, тряхнув головой и молча ринулся в атаку на пригнувшегося к земле Согила…

Я в одиночестве стоял на вершине горы и все так же, со счастливой улыбкой на губах, смотрел на пальцы. Обрывки струн извивались, словно змеи. Они как будто танцевали на ветру. Зрелище, может быть, было и не самое приятное, но та власть, что они дарят, затмевала все эти эстетические неудобства.

Неожиданно, краем глаза, заметил блеск со стороны тропинки. Резко повернув голову, встретился взглядом с паладином. Шлем отсутствовал на нем. Молодое, почти мальчишеское лицо, и горящие праведным пламенем серо-стальные глаза. Оторвав взгляд от его лица, посмотрел на ярко блестевшие на солнце латы. На них были видны следы крови и глубокие царапины.

Паладин разлепил пухлые, покрытые легким пушком губы и твердо произнес:

– Пойдем со мной, я не причиню тебе зла.

Я отрицательно покачал головой.

– Иерархи хотят поговорить с тобой, – проговорил он, не делая попыток напасть.

– Нет!

– Они сказали привести тебя живым или мертвым, – угрожающе бросил паладин.

Я посмотрел на свои руки, на струны. Они сделают меня паладином или убьют. Вера и щенячья преданность, бушующая в глазах юнца, была мне не по нраву. Свобода – вот все, что я хочу!

– Нет, – упрямо повторил я и гордо поднял голову.

Паладин положил руку на меч. Я встрепенулся. Неужели у него кончились магические силы? Тогда еще потягаемся. Улыбка поселилась на моих губах. Паладин, осторожно ступая, двинулся ко мне. Клинок легонько покачивался в его руке.

Тир в очередной раз исхитрился и ударил по защите демона. Еле различимая рябь пробежала по телу Согила, и оно начало быстро наливаться пепельным цветом. Защита теряла силу и проявляла себя. Опытные маги до конца пытаются скрыть тип магической брони, чтобы противник не распознал их уязвимых мест.

– Дымовая броня, – отскочив, крикнул бог иллюзий. – Неплохо, я думал ты тупей, а нет же, выбрал самую подходящую защиту для боя с богом иллюзий. Легко поддерживаемая, требующая мало сил, почти не уязвимая для магических атак, но совершенная бесполезная для физических. Молодец!

– Какой ты бог? – огрызнулся Согил. – Пшик и все.

Тир промолчал и начал по кругу обходить демона. Тот стоя на месте, поворачивался лицом к богу. В свете появившейся информации, Тир мысленно признал, что недооценил врага. Он надеялся на внезапность и на то, что демон растеряется, но жестоко ошибся. Согил оказался хитрее, не зря он отсиживался под грудой тел слизняков, определял возможности бога иллюзий, и надо сказать, все верно определил. Опасность от физической атаки – ноль, так как у Тира нет реального оружия, а только абсолютные иллюзии. Опасность от вызванных существ – ноль. Они не причинят демону вреда, слишком слабы. Опасность от магических атак – неизвестно. Тир не показывал своих способностей, убивая слизней слабыми прототипами “стрел”. Только их и видел Согил, поэтому он и медлил, не атакую бога, боялся раскрыть свои возможности и слишком рано растерять силу.

Тир, медленно передвигая ногами, понимал, что время играет против него. Слизняки добивают остатки его иллюзий, закончив это занятие, они кинутся на него, и дело станет совсем плохо, но если он сейчас отступит, то следующего раза не будет. Силу ему негде взять, плюс весть о том, что он напал на Согила быстро распространиться среди демонов, и они будут готовы к новому нападению.

Перебирая в уме список доступных ему заклятий, бог иллюзий, основываясь на принципе сильное-слабое, начал атаковать. Первая полетела в демона обычная “Стрела”. Защита отразила ее, не напрягаясь. Согил улыбнулся и ответил “Прахом” – заклятие в виде множества мелких, серых частиц облепили защиту. Сперва, Тир непонимающе тряхнул головой, “Прах” почти мгновенно состаривает, делая из человека высохшую мумию, но зачем демон наслал его на защиту? Ведь ей он не угрожает, так как действует только на физическом уровне. Но после того как Согил атаковал Тира “Червями” – заклятием направленным именно на уничтожение магии, бог все понял. “Черви”, эти полуметровые, черные как ночь, все время искривляющиеся произведения магии демонов, вгрызались в защиту Тира, не давая ему атаковать, а только поддерживать этот мыльный пузырь, носящий официальное название “Радужная защита”.

Высший Демон Согил мрачно и удовлетворённо смотрел на обреченного на смерть бога иллюзий. Всего лишь два заклятия подписали ему смертный приговор, но каких заклятия! Оба высших! Недоступных не одному из смертных магов. Демон отдавал львиную долю своих сил, что бы поддерживать их. Будь Тир в расцвете своих божественных сил, он бы смог побороть оба этих заклятия, но, увы, эти времена прошли, но бог иллюзий Тир все равно сопротивлялся, не желая сдаваться. Он видоизменил защиту и настолько насытил ее силой, что она вспыхнула разноцветными огоньками и на ней образовались протуберанцы, которые атаковали “Червей”. Согил удивленно хмыкнул. Иллюзионист оказался не так прост, но другого, он и не ожидал, как ни как, последний языческий бог.

Я увернулся от меча паладина и ударил его кулаком в грудь. Он покачнулся, но устоял на ногах. В его глазах вспыхнуло уважение, впрочем, не помешавшее ему снова провести серию ударов. Большое тело, не позволило выйти невредимым из-под града атак. На коже появились длинные порезы, из которых вяло, потекла кровь. Паладин, достигнув определенного успеха, отпрыгнул назад. Он улыбался, чувствуя, что побеждает. Я кинулся на него, беспорядочно размахивая ногами и руками. Был бы у него щит и не один из моих ударов не достиг бы цели, но он, видимо, остался где-то на тропинке, скорее всего перед обвалом, так что у меня получилось вскользь заехать ему в скулу. Голова паладина мотнулась, его развернуло ко мне спиной, я кинулся его добивать, но эта гадская сволочь оказалась хитрее. Мой удар был не такой сильный, он притворился, что потерялся в пространстве, и теперь его меч торчал из моего живота.

Развернувшись ко мне лицом, паладин деловито вынул клинок из моего тела и толкнул ногой, так что я упал на спину.

Он наклонился и зло бросил:

– У тебя был выбор, чудовище. Святые отцы в своей бесконечной милости дали его тебе…

Он говорил, что-то еще, но я уже не слышал его, пытаясь ощутить ноги, которые стремительно немели.

Вдруг, капля крови упала мне на лицо. Я раскрыл начавшие закатываться глаза и увидел Фанланда с занесенным над головой паладина камнем. Последовал еще один удар, и паладин замертво упал, громыхнув доспехами. Из раны на его голове текла кровь вперемежку с мозгами.

Наемник упал на колени и наклонился надо мной. Его горячий шепот огласил пространство:

– За мной никто не побежал, и я решил помочь Эртифексу, но его уже поймали. Тогда я кинулся за тобой и увидел, как вы сражаетесь. Благо, этот паладин в отличие от того, который поймал брата, израсходовала запас магических сил!

– Ты довел меня до горы Анок, – прохрипел я.

– Да, да, но это не важно.

– Очень важно, – проговорил я, и моя рука метнулась к его горлу. – Я сдержу клятву.

Тир шатался, силы покидали его. Еще мгновение и он погибнет. Он отдал всего себя этой битве, но проиграл. Раздался оглушительный хлопок и защита исчезла. Бог иллюзий упал на землю и “Прах” начал свое действо.

Согил навис над телом противника и смотрел, как он стремительно стареет. В его глазах была безучастность. Иллюзионист проиграл и значит ему не место в этом мире.

Вдруг, губы Тира шевельнулись, и он слабо выдохнул:

– Скарам, пора.

Через секунду его душа покинула развеявшееся в прах тело. Владыка Голода и Богатства удивленно выдохнул, осознав, что произошло.

Я видел, полные непонимания глаза Фанланда. Он хрипел от удушья, пытаясь разомкнуть капкан моих пальцев, но у него это не получалось. Сердце обливалось кровью, а в голове стучало набатом: “Клятва, клятва, клятва!”.

Глаза наемника закатились, тело обмякло и в этот момент мое сознание пронзило потоком информации. Солнечный город, грязные трущобы, человек находящийся под действием наркотиков, я беру его на плечо и несу в какую-то халупу, школа в которой учат магии, лицо прекрасной девушки, я чувствую, как замирает сердце при виде нее, становится трудно дышать, дирижабль, воздушный бой, лес, мертвецы, тотусианская проповедница…

Спустя час на вершине горы Анок появились два паладина. Один из них склонился над бьющимся в судорогах телом Ардора, а другой оттолкнул ногой бездыханное тело наемника.

– Что здесь произошло? – произнес один из паладинов снимая шлем и являя на свет божий, гриву седых волос.

– Трудно сказать, – ответил второй. – Думаю, мастера в Белой Цитадели разберутся.

Паладин встал с колен, вытащил из прикрепленного на поясе мешочка портал и кинул его на землю.

– Потащили?

– Ага.

Глава 8

Длинный, темный коридор. Попарно, друг напротив друга расположены камеры. Их железные двери с маленькими оконцами угрюмо смотрели на скользкий от влаги, каменный пол. Где-то мерно капала вода. Отрывистый звук удара капель о твердую поверхность далеко разносился в сумраке отчаяния, сводя с ума узников. Темница была расположена глубоко под землей. Многометровый слой земли отделял заключенных в ней людей от свободы. Здесь томились самые страшные преступники и еретики. Те, кто пошел против Церкви и Бога.

Но вот раздался еще один звук, нарушивший гегемонию разбивающихся капель. Влажные стены озарил трепещущий свет пламени факела. Четыре закутанные в сутаны фигуры осторожно ступали по грубо отёсанным камням, а одна закованная в броню личность, шла чуть позади, тихонька скрежеща сочлениями доспехов.

– Где его камера? – раздался властный, мужской голос из-под капюшона, скрывающего лицо одной из фигур.

– Следующая, святой отец, – отозвался грубый бас, несшего факел, человека.

Факелоносец остановился возле, выглядевшей несокрушимее других своих соседок, двери. Из-под его сутаны показалась связка ключей, нанизанных на ржавое кольцо. Он вставил один из множества ключей в замочную скважину, поднатужился, провернул его до щелчка и толкнул дверь. Она со скрипом поддалась. Люди по очереди начали заходить в камеру.

– Ого, какой здоровый, – послышался надтреснутый, старческий голос.

Взоры людей скользили по закованной в пудовые цепи, безвольно лежащей на прелой соломе фигуре Ардора. Его чудовищные мышцы, огромный рост, шрамы – все подверглось тщательному изучению в свете факела.

Снова зазвучал властный голос:

– Теперь ваша работа магистр Эсрапил.

Одна из фигур откинула капюшон, обнажив покрытое морщинами лицо. Мимолетно блеснула тонзура. Он сделал несколько шагов по направлению к Ардору и наклонился над ним. Серые губы поджались, пальцы рук легли на виски, а бесцветные, водянистые глаза устремились в полуоткрытые глаза узника.

– Что ты видишь? – требовательно спросил обладатель властного голоса и тоже откинул капюшон.

На свет показался длинный, острый нос. Казалось, формирование лица началось именно от него, настолько он выглядел монолитно и непоколебимо. Расположенные чуть выше маленькие глазки буравили затылок Эсрапила, а тонкие, покрытые маленькими трещинками губы, ожидающе приоткрылись, обнажив желтые зубы. Впалые щеки, подобные пергаментной бумаге и круг седых волос на голове, дополняли образ этого человека.

– Его разум блуждает в воспоминаниях, – степенно ответил Эсрапил, негромким голосом, который проникал в уши, будто, сладкая ложь.

– Каких?

– Разных. Порой они совсем не связаны друг с другом. Вот он видит грязные трущобы, а следом мрачную пещеру и спину какого-то человека, одетого в рванье.

– Хоть кто-нибудь может мне сказать что-нибудь определенное? – маленькие глаза оббежали лица находящихся в камере людей. – Почему от него за сто шагов пахнет магией, а за тысячу колдовством? И кто он вообще? Может мы зря лечили его рану?

– Я могу, – громыхнул закованный в броню седовласый человек. – Вместе с ним мы захватили в плен еще двух человек. Ведьму и ментального мага.

– Продолжай, – подбодрил паладина собеседник.

– Так вот, святой отец. Ментальный маг, кстати, его зовут Эртифекс, рассказал нам много интересного.

– Что именно?

– Я предлагаю сходить и послушать его.

Святой отец посмотрел на Эсрапила и произнес:

– Останешься здесь и внимательно следи за полетом воспоминаний этого чудовища. Крак и Борисен останутся с тобой, а мы с сэром Глори, навестим этого Эртифекса.

– Но святой отец Малан, я хочу пойти с вами. Мой опыт и знания помогут вам! – взмолился обладатель надтреснутого голоса.

– Нет Борисен, – отрезал Малан и вышел из камеры.

Паладин взял связку ключей у Крака, предусмотрительно сорвал факел, с внешней стены камеры, зажег его с помощью заклятия и последовал за святым отцом.

Две фигуры быстро добрались до нужной камеры. Сэр Глори отпер дверь, и они зашли внутрь. Паладин, как и святой отец, совсем не опасался мага, он знал в каких условиях содержаться маги в Белой Цитадели, и поэтому вид закованного в цепи из фоверита, висящего на стене, избитого человека, не произвел на него никакого впечатления.

Сэр Глори слабо ударил по щеке Эртифекса. Голова последнего мотнулась, и он открыл глаза.

– Я все расскажу, – прохрипел ментальный маг и сплюнул вязкую слюну, смешанную с кровью из разбитой губы.

– Конечно, расскажешь, – довольно осклабился паладин.

– Кто тот огр, что был пойман вместе с тобой? – произнес святой отец, подавшись к магу.

Сэр Глори слегка ткнул кулаком во впалую грудь Эртифекса и отрывисто бросил:

– Рассказывай то, что говорил мне.

– Он не огр, он человек, – начал лепетать узник, иногда сплевывая кровь. – Точнее человеческая душа, помещенная в тело огра. Его зовут Антон…

– Странное имя, – перебил мага Малан.

– Он не из нашего мира.

Слова Эртифекса заставили лохматые брови святого отца взлететь к тонзуре и там затеряться среди громадных складок морщин.

– Как не из нашего мира? – потрясенно выдохнул он.

– Его душу выкупил у демона Согила граф Дерри фран Блант.

Святой отец сдавленно охнул и оперся на плечо паладина.

– Вот так новость, – произнес он, бросив взгляд на сэра Глори. – Чернокнижник у нас в королевстве.

– Нет, он демонолог, – поправил Малана паладин. – И более того он дружен с демоном! Послушайте, что дальше расскажет вам этот язычник.

Святой отец впился буравящим взглядом в лицо мага.

– Блант выкупил душу Антона и вместе с демоном Галаном переместил в тело огра, – продолжил изливать рот Эртифекса.

– Говоришь, демона звали Галан? – подозрительно спросил святой отец.

– Да, так и есть.

– Нет демона с таким именем!

– Он называл себя этим именем! Предками клянусь! – в панике выкрикнул ментальный маг. – Это правда! Чистая правда! Только не пытайте! Умоляю я больше не вынесу, – неожиданно, он быстро выдохнул: – Согил! Это может быть Согил!

Видя недоверие паладина и Малана, Эртифекс разрыдался. Из его глаз потекли слезы, грудь начала содрогалась в конвульсиях, тоненькая ниточка слюней, протянулась от губ к подбородку.

Малан уважительно посмотрел на довольно лыбящегося паладина, затем перевел взор на плачущего мага и произнес:

– Если и дальше будешь говорить чистую правду, то мы избавим тебя от пыток.

– Буду, – выдавил сквозь истеричные рыдания Эртифекс.

– Продолжай свой рассказ. Как вы оказались на горе Анок?

Сквозь непрекращающееся всхлипывание ментальный маг рассказал святому отцу обо всех перипетиях путешествия, сначала вместе с отрядом графа, а затем в компании Антона и Фанланда, к горе Анок. Он поведал о сокровище, битве с волками и плену у ведьм. Единственно о чем он умолчал, это был Астрал. Маг не знал, чем может обернуться такое пристальное внимание демонов. Узнай об этом Малан и что он сделает?

В конце рассказа, паладин подтвердил некоторые слова мага.

– Все что произошло после нашего нападения на шабаш, я видел собственными глазами.

Святой отец кивнул головой, показывая, что услышал сэра Глори.

– Что теперь будет со мной? – возбужденно произнес Эртифекс, впившись горящими безумной надеждой глазами в лицо Малана.

– Твою участь решит Совет, – отрывисто бросил святой отец и, развернувшись, вышел из камеры.

Паладин бросил взгляд вслед, уходящему Малану, затем быстро повернулся и ударил ментального мага. Удар кулака пришелся точно в челюсть. Послышался отвратительный хруст, вскрик боли и на пол камеры упали несколько зубов. Хохотнув, сэр Глори поспешил за святым отцом. Догнав его, бредущего в темноте, паладин пристроился рядом, освещая ему дорогу.

– Что скажете, святой отец? По-моему он говорит правду.

– Возможно, но есть несколько непонятных вещей. Демоны не могут лгать о своем имени. Если он назвался Галаном, значит, его и правда зовут Галан, а не как иначе. А высшего демона с таким именем нет! Согил? Такой демон существует. Но это был точно не он, не похоже это на него.

– Почему вы решили, что этот демон обязательно высший?

– Только высший демон способен на самостоятельные поступки. Да и его сила, это сила высшего демона!

– А что еще вам показалось странным? – спросил сэр Глори.

– Переселение души. Не может демон в одиночку переселить душу из одного тела в другое, тут еще нужна щепотка божественной силы.

– Ого, – выдохнул паладин. – Да, получается, что в рассказе языческого мага нестыковка. Надо снова подвергнуть его пыткам.

– Не трогай его без крайней необходимости. Сдается мне, что он сам многого не знает.

Впереди показалась камера Ардора. Святой отец повернулся лицом к паладину и строго произнес:

– О том, что рассказал язычник, не слова, особенно Борисену.

– Я вас понял, святой отец.

Малан удовлетворённо кивнул и направился в камеру. Проникнув в ее каменное чрево, он сразу спросил магистра Эсрапила:

– Есть результаты?

– Я особенно отчетливо вижу одну картину. Его разум каждый раз возвращается к ней снова и снова. Небольшой остров с летающими над ним книгами, маленькое, щуплое существо с огромной головой и бьющееся в сознание, словно пульс словосочетание: “Цена – моя душа”.

– Его нужно немедленно убить, – выпалил побледневший Малан.

Борисен мгновенно среагировал на слова святого отца, подскочил к телу Ардора, закрыл его руками и заверещал:

– Я не дам вам этого сделать! Это не вам решать, а Совету!

Малан бессильно заскрежетал зубами и пулей выскочил из камеры.

Паладин изумленно воззрел на Борисена. Тот, обнажив зубы в крысиной ухмылке, прошипел:

– Все вон отсюда. Крак во избежание эксцессов отдай ключ от камеры мне.

Через минуту три закутанные в сутаны фигуры покидали темницу, а четвертая, скрытая доспехами, гадала, как святой отец выберется отсюда без факела?

Глава 9

Малан ворвался в свою келью и рассерженной осой начал метаться по ней. Маленькое помещение не позволяло в должной мере, развернутся гневу святого отца. Еще больше площадь метаний сокращали: простой деревянный стол, пара стульев и скрипучая кровать с соломенным тюфяком.

Наконец он немного успокоился. Зажег огарок свечи, стоящий на столе, упал на колени перед висящим на стене полуметровым золотым распятием, и начал молится. Он то повышал голос, то переходил на еле слышимый шёпот. До стороннего слушателя, если бы в келье был таковой, доносились бы лишь обрывки фраз.

– Боже, молю тебя, наставь меня на путь истинный… кто он?… зачем он явился в наш мир?… ведь ничего не делается без ведома твоего…

Затем последовали несколько минут неразборчивого шепота и громкое: “Аминь”.

Святой отец встал с колен, выглянул в длинный коридор, освещенный факелами, прикрепленными к стене, и крикнул:

– Послушник!

Из соседней кельи выскочил мальчишка лет двенадцати, подбежал к Малану и выдохнул:

– Да, святой отец.

– Пойди, приведи ко мне паладина Глори и магистра Эсрапила.

Мальчишка молча унесся по коридору, путаясь в полах слишком длинной для него сутаны.

Малан вернулся в келью и принялся ждать. Спустя какое-то время в дверь аккуратно постучали.

– Входи, Эсрапил.

Святой отец не ошибся. В помещение и, правда, проник магистр.

– Вы меня звали, святой отец? – произнес он.

– Глупо было бы, если бы я тебя не позвал, – проговорил Малан и указал Эсрапилу на стул.

Тот воспользовался предложением святого отца и примостился на скрипнувший стул. Малан сел за стол напротив него и, взглянув в глаза, произнес:

– Рассказывай все, что видел в разуме этого язычника Антона. Ничего не таи. Борисена – этого прихлебателя Яроша, здесь нет.

Магистр погладил подбородок и степенно начал говорить:

– Понаблюдав за умственными метаниями этого существа, я пришел к выводу, что он точно видит воспоминания, а не просто фантазии больного разума.

– Почему ты так думаешь?

– Все слишком детально. Каждая мелочь соответствует реальности. Я понял это, когда узнал одно из мест, которое вспоминал язычник.

– Что же это за место? – жадно спросил святой отец.

– Монастырь Сан-Себастьян.

– Как? Он не мог его видеть! – воскликнул Малан, перебирая в уме детали рассказа Эртифекса. – Этого не может быть!

– Я клянусь, что он вспоминал его. И даже скажу более. Он помнит Лобен! Не такой, как сейчас, а былой, когда электричество освещало его улицы!

– Этого не может быть, – вскочив на ноги, повторил святой отец и заметался по келье. – О самом существовании, когда-то во множестве присутствующем в мире, электричестве, знают немногие, а уж видеть освещенный лампами накаливания Лобен… это безумие!

Ноги Малана подкосились и он упал на кровать.

Магистр Эсрапил с каким-то садистским наслаждением добил святого отца:

– Он вспоминал воздушные бои на дирижаблях, христианское восстание в Анхероне и…

Маг сделал театральную паузу, в которой послышался сдавленный хрип Малана:

– И?

– Королеву Лиру! Не ту безобразную старуху, что рисуют наши художники, дабы отвратить добрых христиан от языческих героев, а настоящую! Блестящую магиню! Красавицу с дивными чертами лица, демонизированную фанатиками…

– Прекрати, – взмолился святой отец. – Не богохульствуй!

Магистр резко закрыл рот, понимая, что перешёл грань. Он никогда не был ревностным христианином и всегда склонялся воспринимать мир с разных точек зрения. Его пытливый ум копался в древних рукописях и манускриптах, выцеживая среди множества проповеднической лжи, капли правды. В отличие от рядовых христиан уверенных, что до восстания Данглиния, в мире творился хаос, анархия, всевозможные бесчинства и прочее, он знал, что все было не так. Мир цвел пышным цветом магии, обладающих ею не жгли на кострах, не притесняли и насильственно не обращали в паладинов.

Эсрапил посмотрел на приходящего в себя Малана и покаянно произнес:

– Простите, святой отец, грешен я.

– Прощаю, но впредь, чтобы я не слышал от тебя подобных речей.

Магистр смиренно опустил голову.

– Так к каким еще выводам ты пришел? – проговорил Малан, пересаживаясь с кровати на стул.

– Это существо родилось не менее пяти сотен лет назад, но это думаю, вы и сами поняли из моих слов.

Святой отец, потряс головой, словно отгоняя дьявольское наваждение и тихо прошептал:

– Ничего не понимаю. Как такое возможно?

– Не знаю, – пожал плечами Эсрапил, но вдруг его глаза прояснились, и он поспешно добавил: – Может, дело в сделке с демоном?

Малан встрепенулся и начал что-то усиленно обдумывать.

Магистр тронул его за рукав сутаны и тихо произнес:

– Еще он вспоминал разговор с ангелом, они говорили о каком-то Истоке.

Святой отец резко вскинул руки и схватился за голову.

– Кто же он? Кто?! – закричал он, воздев глаза к распятию. – Ответь мне! Что это вообще такое Исток?

Последний вопрос был адресован магистру, но тот лишь снова растеряно пожал плечами.

– Я не смог разобрать слова, звучавшие в его голове. Сам-то он, без сомнения знает что это.

Вдруг, в дверь постучали. Сильно и уверенно.

– Войдите сэр Глори.

В келью вошел улыбающийся паладин. Он бесцеремонно сел на кровать и преданно посмотрел на святого отца, ожидая его слов. Сэр Глори не обратил внимания на брезгливо поджавшиеся губы магистра Эстрапила. Он прекрасно знал, что последний испытывает к нему неприязнь, за его фанатичную преданность Малану и Церкви. Сам-то он величал себя думающим христианином. Была бы на то воля паладина и магистр пылал бы на костре.

– Сэр Глори, – произнес Малан, – перескажите, пожалуйста, еще раз все детали касающиеся пленения язычников.

Паладин в подробностях рассказал требуемую информацию.

– Говорите, этот огр тащил на плече бессознательное тело еще одного язычника? – уточнил магистр.

– Да, – отрывисто бросил паладин.

– А где сейчас тело этого язычника и жив ли он?

– В камере. Последний раз, когда я его навещал, он еще дышал, но вряд ли долго протянет.

– А когда это было?

– Вчера днем, примерно через три часа после того как мы доставили его в Цитадель.

– Я так понимаю, что вам не удалось его допросить? – спросил магистр.

– Нет, – отрезал сэр Глори, посмотрев на Эсрапила как на идиота. – Он же без сознания.

– А вот мне наверно стоит заглянуть к нему в разум, – произнес он и с вопросом в глазах посмотрел на Малана.

– Идите магистр Эсрапил и после доложите мне, что прочитали в его сознании. И еще, никому не слова о том, что вы узнали из воспоминаний огра.

Маг согласно кивнул головой и бесшумно покинул келью. Паладин проводил его подозрительным взглядом.

– Ох, не доверяю я ему, – произнес он.

– Я тоже, – подал голос святой отец, – но он единственный сентенти, который у нас есть.

– Неужели мы из-за этого должны терпеть его?

– Это делается во благо Господа нашего. Сэр Глори вы должны проследить за тем, чтобы Эсрапил не распускал язык, до тех пор, пока не состоится совещание Совета по делу о пойманных язычниках.

– Будет сделано, святой отец. Совет состоится через неделю, не так ли?

– Абсолютно верно сэр Глори. Теперь идите, мне надо подумать.

Паладин склонил голову, а Малан отработанным за годы движением осенил ее крестным знамением. Оставшись один, он лег на кровать, уставился в потолок и принялся раскладывать по полочкам полученную сегодня информацию.

Магистр Эсрапил, тихо проклиная сэра Глори, и искоса поглядывая на тюремщика Крака, снова пробирался по тёмному коридору тюрьмы.

– Пришли, – отрывисто бросил тюремщик, остановившись напротив одной из камер.

– Ну, так открывай, – пробурчал маг.

Крак сноровисто выполнил его просьбу и сентенти проник за дверь.

– Вот ты какой, – прошептал Эсрапил, глядя на лежащее тело.

Он присел на корточки, провел рукой по кандалам из фоверита, затем положил руку ему на лоб и закрыл глаза.

Крак с болезненным любопытством наблюдал за ним, стоя в проеме двери. Возможно, его внимание и спасло жизнь сентенти, когда некая сила буквально отшвырнула его от тела адепта и размазала бы по стене, если бы не тюремщик, по какому-то наитию сделавший шаг и оказавшийся между магом и стеной. Тело Крака смягчило удар. Эсрапил лишь болезненно вскрикнул, а тюремщик ударился головой о каменную кладку. Пошла кровь. Крак уставившись незрячими глазами в потолок открывал и закрывал рот, будто рыба, выброшенная на берег. Магистр воздел себя на четвереньки и с ужасом смотрел на растекающуюся под тюремщиком лужу крови, но еще больший ужас внушало ему то, что он увидел в сознании адепта.

Эсрапил с трудом встал на ноги, чуть не поскользнувшись в крови, и выбрался из камеры, тихонько повторяя:

– Я должен рассказать, я должен рассказать.

Он вихляющей походкой направился к выходу не переставая повторять одну и ту же фразу. Когда он почти достиг цели и оставались буквально считанные шаги, справа мелькнула тень. Она отделилась от стены и незаметно для магистра подобралась к нему сзади. Крепкий кулак, с зажатым в нем кастетом, опустился на голову мага. Он кулем свалился к ногам тени.

– Никому ты ничего не расскажешь, – произнес мужской голос.

Тень взяла мага за руки и куда-то потащила. Если присмотреться, то на пальце мужчины тащившим Эсрапила, можно было различить знакомое кольцо-артефакт.

Глава 10

Я находился в какой-то прострации, в плену кинофильма, который крутили прямо у меня в голове. Спецэффекты были потрясающие, сюжет закручен до предела. Там было все: любовь, предательство, война, кровь, дружба. Я мгновение за мгновением проживал жизнь нищего дворянина, дезертира, архимага иллюзий. Краски его жизни завораживали, заставляли лучше понимать мотивы его поступков.

Кто сказал, что нет любви, за которую можно отдать жизнь? Пусть этот идиот идет со мной в воспоминания этого человека. Я покажу ему такую любовь, что сильнее древних артефактов, власти, ненависти, и самой смерти!

Чем дольше, невидимой тенью следовал за спиной Тира по его воспоминаниям, тем сильнее и жгучее ощущал свою ничтожность. Я видел не только картинку его жизни, но и ощущал его чувства, и отчасти, улавливал мысли.

Никогда, не был романтиком, но всеми фибрами души впитывая то чувство, что обжигающим, стальным канатом связало Тира и Лиру, я ощутил себя ущербным.

Сцена меняется, вижу, как Тир проникает в прошлое, стреляет в ненавистного врага и темнота, в которой обрывками мелькают легко узнаваемые сцены: смерть Лиры, истончающееся кольцо, наш первый разговор в замке. Я узнаю, почему Белая Волчица и Секира помогали мне, и вздрагиваю от его мыслей, в которых он хотел сделать меня своим преданным соратником, благодаря силе демона Монпоя, дарующего власть над людьми.

Многое так и остается непонятным, скрытым в густом тумане, но кое-что заставляет меня облегченно выдохнуть. Мой побратим не демон, хоть и якшается с ними. Но как он стал богом? Что скрыто в темноте? Почему вижу лишь некоторые фрагменты его жизни после боя с Дэмероном?