Текст книги "Наукоград:авария (СИ)"
Автор книги: Евгений Шабалин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)
....Постепенно облака растворились, и на Сергея теперь смотрело чистое голубое до безумия небо.... И он вспомнил такую же голубую бездонность над головой, тогда, в Ялте, и себя, лежащего на спине на тихой морской глади в километре от берега и ждущего, когда эта бездонная пучина проглотит его, отделив навеки от красивого но безразличного неба, от безразличных людей, от утраченной любви. Жить не хотелось... Только вчера их взаимная с Людмилой любовь казалась блаженством, нежданным подарком судьбы и ожиданием вечного праздника. Не знал Сергей одной из многих тайн тонкой души человеческой – чем сильнее чувство, чем туже натянуты певучие струны любви, тем легче их порвать, порвать одним неосторожным движением, одним необдуманным словом... и он это сделал, и она прогнала его, постыдно и будто навсегда... Он провалялся ночь на прибрежной гальке, а утром бросился в воду и поплыл, глядя на восходящее солнце, поплыл в бесконечность, чтобы убежать от несправедливости судьбы, от безысходной тоски, от безумия... Уже на берегу были видны только вершины холмов, как вдруг над Сергеем стала кружить одинокая чайка. Она то опускалась почти до воды перед ним, то взмывала вверх, то снова опускалась. Будто призывала, будто убеждала пловца – "не надо, не уходи, не огорчай любимых, тебя еще будут ждать на берегу!". И Сергей повернул к берегу, а чайка, сделав последний прощальный вираж, улетела к своей стае. Силы оставили Сергея только тогда, когда он уткнулся в пену прибоя...
В тот же день он улетал домой. И теперь, лежа на железной кровати пионерского лагеря, Сергей снова видел ее такой, какой она появилась в последний миг перед его посадкой в самолет – совсем не такая как всегда...Не причесанная, в спортивной куртке и кедах, бежала по эстакаде... Вдруг замерла, молча, долго стояла с мучительно непонятным для Сергея взглядом, и вдруг крикнула, нет, негромко сказала, нет, только прошептала, а может быть, вообще промолчала, но Сергей понял – она простила его, она его любит, она обязательно к нему вернется, скоро, очень скоро... Это было шесть лет назад...Шесть лет она приезжает к нему, урывая день или ночь от своих редких командировок, шесть лет сердце Сергея разрывается от любви к ней и от переживания неизбежного обмана доброй и умной Татьяны...
На голубом небе вновь появились облака с ликами любимых.... Сергей спал...
–
Тенгиз понимал, что на месте аварии спецмашины радиационной службы вполне может оказаться радиоактивное вещество (естественно, он ничего не знал о дозиметрической разведке, произведенной накануне; акт пока еще был в руках следователей, ФСБ и у Силана). Он съездил туда, как только устроил Романова в пионерлагерь. Высаживаясь из авто, Тенгиз предварительно надел на ботинки бахиллы. Сгоревшая машина все еще лежала (точнее, ее останки) на месте – сотрудники ГИБДД не изъявляли желания связываться пусть и со слабой, как их уверяли, но все-же радиоактивностью. "Интуиция их не подвела, – подумал Тенгиз, беря пробу земли вблизи частично оплавленного свинцового контейнера около задней дверцы машины. Тенгиз вынес из своей машины на обочину детектор альфа-частиц, взятый на время у знакомого дозиметриста, одного из тех, что ассистировали ему при организации побега Сергея. Насыпав на лоток пробную землю тонким слоем, Тенгиз измерил скорость счета два раза: один раз с алюминиевым фильтром детектора, второй раз – без него. Второй замер дал отсчет в сотню раз выше первого. Это означало, что на земле около свинцового контейнера рассыпан альфа-радиоактивный препарат. Затем он отсыпал на лоток землю с ботинок Сергея. Интенсивность счета частиц была примерно такой же. Значит, Сергей действительно измазался около этой таинственной искорёженной машины, а на резервном пульте реактора активности не было. "Надо вызывать Сашу" – решил Тенгиз.
Саша, Александр Стрельцов, прибыл уже в тот же день вечером. По тону разговора он понял, что просьба Тенгиза очень важна и неотложна – тот просил друга остановиться сразу у места аварии, на крутом повороте, не заезжая к нему в город. "Посидим потом, сначала работа". На крутом повороте они вынесли из машины Александра аппаратуру, состоящую из цилидрического полиэтиленового блока со вставленным в него детектором и электронными блоками. Саша лучше всех в России умел "ловить" нейтроны – например, он мог определить, работает ли АЭС, находящаяся в 30 км. От аппаратуры шли длинные провода питания, намотанные на катушку, которые подключили к аккумулятору авто. Александр попросил Тенгиза нести аппаратуру, а сам надел наушники. "Здесь счет как положено – один щелчок в четыре– шесть секунд" . Пошли в сторону разбитой машины . Метров за десять до авто Александр заметил: "Счет, кажется, увеличивается". Подойдя к машине, удивленно воскликнул: "Да тут полно нейтронов!"
– Дай послушать, – попросил Тенгиз. Александр взял у него аппаратуру и поставил на землю, подложив полиэтиленовую пленку.
В наушниках Тенгиз услышал частый перестук щелчков.
– Два или три в секунду, – сообщил он Александру.
– Значит, что-то около 2000 нейтронов на квадратный метр в секунду, – посчитав в уме, ответил Александр. – Ты это и ожидал?
– Скорее, не ожидал, а очень на это надеялся. Ты молоток, Саша! Одна загадка решена.
– Какая?
– Поедем ко мне на дачу, посидим, все расскажу и набросаю тебе еще кучу загадок.
–
В домике Тенгиза было заметно недавнее присутствие женщины: аккуратно расставленные кухонные принадлежности, книги – на полках, на кровати нет смятых простыней, и она застелена ровно.
– Ты стал аккуратистом или появилась дама? – спросил наблюдательный Александр.
– Ни то, ни другое. Умойся там, в саду из рукомойника, и сразу за стол.
Тенгиз не стал томить друга ожиданием, и после первой же рюмки начал :
– У нас, дружище, беда – авария на установке.
– Да что ты?! Неужели что-то с реактором?
– И да, и нет. Тут много загадок.
Тенгиз вкратце рассказал Александру все, что знал сам.
– И вот видишь – идет уже четвертый день, а до сих пор неясно, где выброшенная из реактора радиоактивность, и была ли авария вообще.
– Так мы же только что нашли нейтроны?!
– В том то и дело, что нейтроны... Нейтроны, сам понимаешь, не вылетают через вентиляционную трубу. Вылетают осколки деления ядер, имеющие сильную гамма-активность. А ее нигде не нашли. А нашли мы с тобой...
– Изотопный источник нейтронов, так? – предположил Александр. – Ведь не реактор же там зарыт.
– Верно – на том месте, помимо нейтронов, полно альфа-активного изотопа, похоже, полония.
– Полоний-бериллиевый источник, рассыпавшийся при аварии авто, так?
– Он самый. Поэтому я и велел тебе натянуть бахилы, когда мы были около той машины. Теперь ясно – это место никак не связано с аварией нашей установки, источник нейтронов везли в той машине. Вот это и есть первая загадка, нами с тобой решенная. Теперь у меня есть, как говорится, аргументы и факты против тех, кто будет пытаться эту активность отнести на счет аварии реактора.
– А другие загадки?
– Другие? На фильтрах вентиляции реактора обнаружена альфа-активность в таком количестве, что ее должно было оказаться много и на местности. Но ее не обнаружили... Больше: даже от нас, ведущего персонала установки, скрывают состав активности на фильтрах – какой альфа-изотоп, сколько осколков деления? И главный, особенно для меня, вопрос – почему произошел аварийный импульс? Он был, но предпосылок к нему, по крайней мере, мне не известно.....
–
Наутро, после отъезда Тенгиза в город на конференцию, Александр собрался вернуться домой, в столицу. Сев в машину, он обнаружил, что вчера забыл отключить нейтронный счетчик. На дисплее высвечивалась несуразно большая цифра – в два раза выше максимальной естественной нейтронной активности, которая бывает во время дождя. А этим утром было сухо. "Снова аномалия? В саду у Тенгиза? Не мог же он затащить сюда источник!?". Азарт исследователя заставил Александра выйти из машины и с аппаратурой на плече шарить по саду. Быстрота счета увеличивалась ближе к границе сада с дорогой. Пришлось пройти через калитку и продолжать поиск таинственного источника на садовой улице. Несмотря на ранний час, быстро собрались соседские дачники и встревожено наблюдали за его действиями. Максимум счета пришелся на обочину дороги у сада, находящегося на противоположной стороне улицы на два участка дальше сада Тенгиза, и достиг примерно той же интенсивности, что и при вчерашних измерениях у сгоревшего авто. Двое более решительных садоводов – женщина и мужчина – подошли и спросили: "Вы радиоактивность определяете? Значит, в институте авария была?". Из вчерашних рассказов Тенгиза Александр понимал, что сейчас обман важнее правды. "Да нет, я ищу кабель – это современный металлоискатель". На его счастье, люди оказались не технарями, а кабель действительно пролегал где-то недалеко от этого места. "Значит, те, что в воскресенье были, не обманывали", – подытожили успокоенные наблюдатели.
А Александру было неспокойно. "Выходит, и здесь распылен источник. Неравномерно, островами, не сплошь. Тенгиз не решил загадку". Чтобы не видели и не слышали соседи, он зашел в дом и позвонил Тенгизу. Тот был уже расстроен чем-то, а после сообщения Александра даже не сдержал эмоции:
– Чушь несешь, дорогой мой! Это твоя аппаратура барахлит!
– Не обижай, Тенгиз. Я уж как-нибудь разбираюсь в своем деле. Приезжай с альфа-детектором и побыстрее: если здесь такое же заражение как у авто, то людей надо эвакуировать.
– Ты бы знал, что в городе происходит! Романа забрали. (Романом называли за глаза Сергея). И еще то, что я и предполагал – снова слухи об аварии и радиоактивности на Повороте.
– Выбери время, Тенгиз – ты же должен решить свои загадки.
– Ладно, – согласился Тенгиз, все-таки не очень веря в сообщение Александра. Если бы он знал, как много загадок будет решено в этой кажущейся ему бесполезной поездке!
–
Взяв лопаты, Тенгиз с Александром подошли к тому месту, где Александр обнаружил максимальную нейтронную активность. Немного покопав для виду канаву, взяли немного земли и растущую на ней зелень сорняков. В доме Тенгиз мелко растер зелень и рассыпал на две отдельных бумажки пробы зелени и земли. Сделав это, Тенгиз неожиданно почувствовал волнение и даже испуг – а вдруг предположение Александра оправдается? Тогда что? Тревога, эвакуация, сообщение об аварии реактора, суд над Сергеем, возможно, если он по ошибке действительно нажал не те кнопки?
– Саша, давай, проверь сам на активность.
Александр занулил прибор, и поднес датчик к бумажке, на которой лежала зелень. Прибор не откликнулся. То же произошло и с пробой земли. Тенгиз повторил измерения сам – тот же результат. Тревога улеглась.
– А как же нейтроны? – настаивал Александр.
– Нейтроны без альфа-активности рождаются только в реакторе или в ускорителе.
И нарочито усиливая свой кавказский акцент, Тенгиз, уже весело, произнес:
– Давай, паслушай, дарагой великий экспериментатор-ядерщик, третью лекцию из моего курса в местном университете под названием "Источники нейтронов". Здравствуйте, студенты!
– Не веришь, да? Иди, посмотри сам на нейтроны без альфа-активности.
– И посмотрю.
Чтобы не обратили внимание любопытные и встревоженные слухами об аварии дачники, Александр и Тенгиз подъехали к спорному месту на машине и, не вытаскивая детектор наружу, Тенгиз убедился в наличии заметного потока нейтронов. Все еще не веря уже самому себе, Тенгиз взял несколько проб земли с разных точек вблизи этого места. Результат оказался тем же – ни альфа, ни гамма активности выше нормального фона не было, а нейтроны были.
– Остается принять одно из двух – либо за забором того сада лежит изотопный источник нейтронов, либо мы оба сошли с ума, – констатировал Тенгиз.
– Есть еще третья возможность – где-то поблизости работает естественный реактор. Помнишь тот случай с реактором в Габоне?
– Ну, сказал тоже – это было 300 миллионов лет назад, тогда концентрация урана-235 в руде была намного выше, чем сейчас. Кстати, не только в Габоне. Потом были обнаружены следы еще нескольких естественных реакторов. Но все они могли действовать только в те времена. Стой, а чей это участок? Он третий от меня, да?
– Да, на противоположной стороне улицы.
– Так это дяди Васи! Все понятно!
– Кто такой дядя Вася?
– Хранитель спецматериалов у нас, вернее, был хранитель. Та машина, сгоревшая – это он на ней ездил. Фамилия у него интересная... была – Серый. Подходящая. С одной стороны – умница, рукодел, образование – среднее, а физику, химию не хуже нас с тобой знал. Кому что-то сложное надо было смастерить – к "дяде Васе". А с другой стороны – хитрюга и воришка. Вот он точно мог источник на свой огород притащить. Постой.... А почему это он источник нейтронов вез в свинцовом контейнере? Почему без замедлителя, без полиэтилена или парафина?
– Полиэтилен сгорел при пожаре, – предположил Александр.
– Хорошо. Но зачем свинец?
– Еще одна загадка?
– Именно. Хотя она не имеет отношения к нашим проблемам. Но источник надо из его сада забрать – мальчишки могут найти.
Забраться на участок дяди Васи было не просто: окружен высоким добротным забором со всех четырех сторон, калитка на сложном замке.
– Тенгиз, а этот Серый имел семью?
– Нет, он один жил. И, насколько я знаю, не любил приглашать к себе на дачу. В городской квартире я у него пару раз бывал, а в саду – ни разу. Уверен, что и с соседями он не дружил.
Все-таки друзья решили навести справки у соседей дяди Васи. Сказали, что им надо проверить состояние кабеля, который проходит по его огороду, а хозяин, как им известно, погиб в ДТП. Не могли бы те помочь? Да, соседи знали по слухам о случившимся с Серым, но "ключей от его сада у них нет, и у него – сигнализация, а может быть, и ток – он жил всегда, как в крепости".
– Может быть, сообщим в полицию? – предложил Александр.
– Нет, хватит с меня полиции. Ты понимаешь, какой хипеж поднимется? "Кругом радиоактивность! Скрывают аварию!" И тут уж ничего не докажешь. Я первый громко заявлю об аварии, если буду точно знать, что это так. Вот что – я привезу Андрея. Это мой кореш, офицер МЧС, сейчас в отпуске здесь, на озере. Он придумает что-нибудь. Нет, лучше поедем за ним вместе. Ты его привезешь и с ним изымешь источник, а у меня есть срочные дела в городе – Роман и другое, да, чуть не забыл – через час мой доклад на конференции.
– А куда источник деть?
– Оставь пока у меня в доме, найдешь что-нибудь для радиационной защиты – а то какие-нибудь полоумные вроде нас, приедут с детектором нейтронов и тогда.....
– Понял.
Тенгиз набрал номер телефона Андрея.
–
– Ребята, вы задумали преступление, – резюмировал приехавший Андрей. – Но есть оправдание. Хозяин погиб, жил один – в этом случае его жилище опечатывается до выявления наследников. Но сад не опечатан – забыли про сад или покойный ещё не опознан. Это нам на руку. Значит так: я представлюсь соседям как двоюродный брат Серого (кстати – как его по отчеству?), "приехал на похороны брата, и хочу взглянуть на дом, который он очень любил и часто приглашал меня посетить, но по долгу службы (видите – я служу в МЧС?) я так и не смог приехать при его жизни, царствие ему небесное, брат мой! Как войду? Не беспокойтесь! Он сообщил мне коды его замков на случай моего неожиданного приезда".
– Ну, ты даешь, офицер! Вот это МЧС! Интересно, что у тебя вместо кодов?
– Это военная тайна. Увидите.
К участку Серого подъехали на машине. Андрей поколдовал с замком калитки, используя некий крохотный приборчик, и предупредил, что возможно будет какая-то сигнализация – сирена или еще что-то. Нажал несколько кнопок, и дверь калитки открылась, без сирены. На автомобильных воротах замок был изнутри. Он также с легкостью был открыт Андреем, и машина Александра, "нарушив закон о неприкосновенности жилища" (такая фраза вертелась у него на языке), въехала в чужой сад, чтобы после трагической гибели его владельца раскрыть одну из тайн этого неординарного человека и решить одну из загадок Тенгиза.
–
Сад Серого напоминал типичный английский сад викторианской эпохи в миниатюре: сочетание серого камня дорожек и высокого цоколя дома с яркими цветами кустов роз и рододендронов (как это они растут в нашем климате?), перемежающиеся с небольшими газонами и окружающими их рабатками летников. Кое-где стояли невысокие скульптуры в виде шахматных фигур. Бросалось в глаза, что вся эта хорошо продуманная и обычно, вероятно, заботливо поддерживаемая в образцовом порядке композиция, с некоторых пор не знает рук хозяина – сорняки уже наполовину испортили вид английских газонов, на кустах висело множество отцветших не вырезанных цветков роз, дикий хмель начал виться вокруг рододендронов. И это не три-четыре дня после гибели Серого, а не менее двух недель – так оценил время бездействия хозяина сада Александр, у которого был небольшой опыт в этом. Андрей согласился с его выводом:
– Похоже, разбился-то он неспроста – были заботы или неприятности, – предположил он.
– Возможно.
Александр настроил аппаратуру, и вместе с Андреем начал поиск ожидаемого источника нейтронов. Много времени не потребовалось, чтобы определить место наибольшей активности – счет импульсов неуклонно рос в направлении тыльной границы участка. Сразу за забором начинался крутой склон, заросший густым кустарником – линия садовых участков была крайней. Растительность на участке около забора была необыкновенно густой, кусты смородины вымахали на высоту трех метров. "Разведчики" долго копались в этих джунглях, но так и не смогли найти ничего похожего на источник нейтронов. Излучение шло как будто из-под земли...
–
Тенгиз закончил свой доклад. Председательствующий поблагодарил докладчика и предложил желающим задать вопросы. Первый вопрос был чисто физическим и касался непосредственно темы доклада по теории лазерно-ядерного реактора. Тенгиз уверенно ответил. А второй вопрос оказался неожиданным: "Вы, доктор Гелиани, есть теоретик-реакторщик. Как Вы считаете, может ли ваша установка оказаться в состоянии так называемого детерминированного хаоса, характерного ддя нелинейных систем?" Тенгиз: "Я не занимался нелинейными системами и, откровенно говоря, о детерминированном хаосе имею смутное представление." "Спасибо. Но у меня еще один вопрос: "Я слышал некоторые разговоры в городе об аварии на ЛЯР-2. Когда она была и какие последствия?"
Председательствующий (русский): «Простите, доктор, вопрос не по теме. Можно обсудить в кулуарах».
Тенгиз: "Нет почему-же ? Чтобы не было кривотолков, (переводчику: Правильно ли я говорю это слово по-английски? Переводчик: «Точнее, false rumours»), я могу определенно ответить – никаких радиационных последствий ни для населения города, ни для персонала работа ЛЯР-2 никогда не имела".
В зале раздались редкие аплодисменты и громкие реплики. Председательствующий поспешно завершил дискуссию и, поблагодарив Гелиани, объявил следующего докладчика.
Во время кофе-брейка к Гелиани подошел Силан Давидович:
– Очень своевременно было сказано, Тенгиз...
– Лаврентьевич.
– Тенгиз Лаврентьевич, я должен сознаться, что не ожидал от Вас такого можно сказать, патриотического, поступка. После Вашего уверенного заявления мне просто легче стало дышать, весьма Вам благодарен. Я вот не умею лгать, и эти два дня мне все время приходится как-то выкручиваться...
– А я и не лгал, господин директор – никаких радиационных выпадений пока не обнаружено.
– Как? А альфа-активность у дороги? Её обнаружили как раз накануне начала конференции, в воскресенье. Да, ведь Вы не знали этого...
– Она не имеет отношения к аварии....
– Тише, прошу Вас. Здесь у всех слух настроен на это слово...
– Как Ваша скрипка на ноту ля? – не удержался Тенгиз.
– Давайте пройдем в отдельную комнату, – пригласил Силан, пропустив колкость Тенгиза.
Вход в "отдельную комнату" вел через кухню. За простой будничной дверью скрывалась шикарно отделанная гостиная, с буфетом, низким столом, креслами вокруг него и диваном. Окна были плотно задрапированы.
– Это помещение не прослушивается "собаками" Егора, – пояснил Силан. – Расскажите, что Вы знаете, Тенгиз...
– Лаврентьевич.
– И поподробнее, Тенгиз Лаврентьевич. Сегодня мне уже сообщили об одном интересном и крайне интригующем факте относительно предполагаемой аварии. Не знаю, верить или нет. Если Вы не лжете, то как это получается – активность есть и ее в то же время нет? Может быть, хотите выпить что-нибудь?
– Не отказался бы от грузинского коньяка "Тбилиси".
К удивлению Тенгиза, по указанию директора был подан коньяк "Тбилиси", две коньячных серебряных рюмочки и бутерброды с икрой на изящной тарелочке с рисунком кавказской тематики.
– Не удивляйтесь, коллега: в детстве я много времени провел на Кавказе. Но грузинского языка, извините, не знаю.
Тенгиз рассказал Силану о своих тайно собранных сведениях (без упоминания сообщников) и о своей интерпретации происхождения полоний-бериллиевого порошка от Серого.
– Куда и зачем этот Серый вез ночью источник нейтронов? Впрочем, это нам не очень-то важно, – начал Силан, выслушав рассказ Тенгиза. – Сегодня у меня просто счастливый день. Вы, Тенгиз...
– Лаврентьевич. – Тенгизу уже стало забавно напоминать свое отчество забывчивому ("притворяется, конечно!") директору.
– Главное, что Вы ...
– Тенгиз Лаврентьевич.
Директор рассмеялся:
– Вы хотя и колючий человек, Тенгиз Лаврентьевич, но необычайно умный. Благодарю Вас – Вы же просто спасли меня, нет, наш институт! Теперь можно спокойно праздновать юбилей, не придумывать всяких отговорок этому надоедливому профессору Гюнтеру. Выпьем, Тенгиз, за наш реактор, за чистоту города, за таких патриотов Вязны, как Вы!
– Алаверды, директор. Я представляю, каково это – пережить страх предполагаемой аварии, затем облегченно вздохнуть, узнав, что радиационных последствий не было, и вдруг узнать страшную правду. И вести конференцию с милой улыбкой на лице. И теперь снова надежда. "Вроде зебры жизнь, вроде зебры".
– Пачему только "надежда", дарагой? Ведь аварии-то не было.... Или Вы так не считаете?
Тенгиз не успел ответить – у него зазвонил мобильник. На том конце был Александр: "Приезжай, у нас тут что-то непонятное". "Хорошо", – только и ответил Тенгиз, не желая, чтобы продолжение разговора слышал директор.
– Тенгиз, разрешите Вас называть по имени?
– Конечно, мне тогда придется больше молчать.
Силан улыбнулся.
– Так вот, Тенгиз, я сегодня же, на белой полосе шкуры зебры, устрою наконец прием Гюнтеру, который пришлось откладывать. Хорошо бы и Вы прибыли на дачу Синюгина, идет?
– Когда?
– Часам к восьми – раньше не получится .
– Я постараюсь. Мне пора, господин директор. Спасибо за коньяк – я не мог достать такой уже несколько лет.
– Вам пришлют его, Тенгиз. До свидания.
–До свидания, господин директор. Кстати, я спасал, как Вы сказали, не институт и не реактор. Я спасаю своего друга.
– Как Вы сказали – друга? Какого? Вы что-то скрываете от меня, Тенгиз...
– Лаврентьевич. Скоро Вы все поймете, директор. Когда я сам буду знать. И лучше не приглашайте Гюнтера.
– Почему?
– Он слишком любит грузинский коньяк. Пока!
–
Сведения об "интересном и крайне интригующем факте относительно предполагаемой аварии" Силан получил от отца Мефодия. А источником сведений, по иронии судьбы, был откровенный неприятель священника, молодой любопытный инженер Женя Шашков. Уже третьи сутки пошли с того нелепого, страшного момента, когда человек в маске привязал Женю к креслу оператора, а он всё никак не мог понять причины и смысл двух странных эпизодов того раннего утра. Если первый из них и Журавль, и Паук упрямо отвергали, считая, что "Шашкову всегда кажется что-то сверхъестественное в обычных явлениях", и он уже стал сомневаться в своей памяти, то у второго-то был другой, надежный свидетель. Он (Круглов) не отрицал, что после захвата террористов от здания резервного пульта бежали посланные туда главарем банды Нукзар и Аслам. И у них на рукавах были ...красные повязки. Почему их не арестовали? – недоумевал Женя. "Потому что они надели красные повязки, дураку ясно" – аргумент Круглова. Женя парирует: "Во-первых, откуда они знали про повязки, а во-вторых, они что – своих в лицо не знают?" "Брось думать – это их, фээсбэшников, забота". Женя продолжал думать в одиночку. "Если двое сумели уйти, значит, надо известить ФСБ, что налетчиков было пять, а не три. А если они были заранее засланы к террористам? Тогда я окажусь среди случайно осведомленных о тайной операции нашей разведки. И буду, как говорят в шпионских фильмах, "под колпаком" у тех, и у других. Ничего себе перспективка!" В геноме каждого русского человека закодирована боязнь и неприязнь к карательным органам власти, в особенности к КГБ, как бы его не именовали-переименовывали. Поэтому на третьи сутки, когда вновь пошли слухи о радиации где-то "около садов или в садах", Женя не выдержал и решил посоветоваться, конечно, с Гелиани, и конечно, не по телефону. Звонок Жени с просьбой о встречи пришелся на момент, когда Тенгиз на катере Пьера отчалил от песчаного берега пионерлагеря, торопясь до темноты успеть к сгоревшей машине и убедиться в наличии около нее полония. Тенгиз предложил Жене встретиться завтра на конференции ("Кстати, там будет мой доклад"), но тот упирал на неотложность разговора. "Мне нужен твой аналитический ум, Тенгиз". "Аналитичекий ум, говоришь? Иди тогда в церковь". Женя обиделся: "Не шути, Тенгиз, это серьезно". "Более серьезного и более аналитического ума, чем у отца Мефодия, в нашем наукограде нет. Иди к Мефодию – он любит еретиков".
Так Женя первый раз в жизни оказался в церкви. Двери храма еще не успели закрыть после вечерней службы. Жене там не понравилось – служка отчитала его за то, что он не снял свою неизменную бейсболку. Ему еще повезло, что она не знала английского – на бейсболке был слоган No Gods! Зато поп Мефодий встретил воинствующего атеиста очень дружелюбно, и, прежде всего, сказал, что тот был прав на пульте – освящение реактора не может иметь какого-либо физического эффекта. "Этот ритуал – чисто символическое действо, могущее оказать положительное влияние на психологическое состояние персонала". После такого вступления Женя с легким сердцем рассказал Мефодию о проблеме двух "лишних" террористов. Явный интерес Мефодия проявился с первых же слов. Выслушав объяснения Жени и его сомнения, Мефодий вынес быстрый и неожиданный вердикт: "Безусловно, всё это говорит об одном – террористов вообще не было.... Это была инсценировка, придуманная ФСБ. Зачем? Наверное, у них так проводят учения. Возможно, они проверяли, как можно проникнуть на ваш резервный – как его? (Женя: «Пульт») резервный пульт в случае необходимости".
– Что же делать?
– Ничего. Если Вы не возражаете, я расскажу это Силану Давидовичу.
Уходящий от Мефодия Женя Шашков был еретиком уже только наполовину – попы, батюшки и отцы церкви отныне были отделены им от религии.
–
По окончанию вечерней сессии приглашенные на званый ужин на дачу Синюгина медленно накапливались около автобуса, стоящего у входа в гостиницу, и дожидались распорядителя. Воспользовавшись тем, что Егор Кузьмич находился в гостинице со своими "ищейками", Силан не мог отказать себе в удовольствии испортить ему настроение в отместку за свою слабость в коттедже в воскресенье. Он отозвал Егора в сторонку, язвительно поблагодарил за "интересное письмо" и предложил пройти в специальный кабинет гостиницы, свободный от "жучков".
– Плохо работаете, Егор Кузьмич. Пользуетесь дезинформацией.
– Как!? – вскочил Егор. – Это же акт ваших дозиметристов! Не шутите с органами, член корреспондент?
– Спасибо. Наконец, Вы точно произнесли мое звание. Акт верный – действительно на месте аварии машины есть альфа-радиоактивность.
Егор, довольный, сел:
– Ну вот. Где же дезинформация?
– Позвольте член-корреспонденту прочитать короткую лекцию полковнику ФСБ.
– Майору...– недовольно поправил Егор.
– Ничего, будете. На месте аварии машины, и только на месте аварии, обнаружена альфа-радиоактивность (Силан сделал паузу) .... элемента полония, которого нет в нашей установке. Он является составной частью изотопного источника нейтронов. Вторая его составляющая – бериллий. Нейтроны зарегистрированы другой группой экспертов, которая была назначена мной. Это означает, что в сгоревшей машине везли изотопный полоний-бериллиевый источник нейтронов. Он, кстати, несанкционированно исчез со склада РДВ, охрану которого осуществляют и ваши сотрудники.
– И кто же его... украл? И зачем?
– Это уже не мое дело, а МВД и ФСБ. Так что, дорогой Егор Эдмундович, – аварии-таки не было, да и аппетит Вы не сумели мне испортить – я прочел письмо после обеда.
И Силан Давидович, удовлетворенный, откинулся назад – в этом кабинете тоже стояло приспособленное для него кресло.
Егор был настолько огорчен этим известием, что не среагировал на оскорбительное искажение отчества.
– Но была же попытка устроить аварию реактора – мои люди видели Романова в резервном пульте как раз перед тем как заревела сирена.
– Это кто же – Нукзар и Аслам, террористы?
Вот это уже в самом деле убило Егора Кузьмича. Он долго молчал. Силан в это время достал пачку дорогих сигарет – сам он не курил, но держал сигареты для случая. Егор машинально, не дожидаясь предложения, вытащил из пачки сразу три сигареты, две бросил, оставшуюся третью с трудом зажег.
– Или вы сумели внедрить в банду террористов своих агентов? В прессе пишут, что это практически безнадежно.
– Не надо никакой прессы! – Егор задохнулся дымом сигареты. – Всё должно остаться вне знания общественности. Да, я дезинформировал Вас – но это были учения в режиме, максимально приближенные к реальным.
– Настолько, что операторы едва избежали пуль от защищавших их агентов ФСБ. Это же подсудное дело, капитан, трибунал! Стоит мне позвонить ...
– Не надо.... Тот боец по ошибке заправил обойму с боевыми патронами вместо холостых. Он уже понес наказание и отправлен в запас.
– Может быть, эти ваши "Нукзар и Аслам" тоже пытались устроить аварию с резервного пульта для "максимального приближения к реальности"? Вовсе не Романов?
– Не надо строить из меня дурака!
– Потише, Егор Кузьмич – пресса может оказаться за дверью...
Егор вздрогнул и действительно проверил, нет ли кого в коридоре. Силан заметил:
– Видите, мои учения проходят по классической схеме – пострадавших не бывает.
Егор продолжал оправдываться:
– Они только проверили, кто там находится и увидели Романова.... Заметьте – его одного, – после небольшой паузы добавил Егор и посмотрел на Силана. На лице директора не отразилось никаких эмоций.
