Текст книги "Наукоград:авария (СИ)"

С участка набожной Марьи Ивановны раздавались звонкие детские голоса – на свежескошенном газоне играли в бадминтон две девочки, ее внучки. Их привез на летние каникулы зять Марьи Ивановны. Сейчас он докашивал привезенным в подарок теще легким аккумуляторным триммером заросший уголок участка, к счастью для Таисии Яковлевны – противоположный от их общего угла, не мешая вспоминать свою бурную молодость под патефонную мелодию старого танго.

Неожиданно, как-то неуместно и нелепо в эту идиллию ворвался властный голос, усиленный до предела прочности барабанных перепонок. Он выходил из динамиков, укрепленных на медленно движущейся по улицам садового кооператива БМП:

"Внимание граждане садоводы! К вам обращается временно-исполняющий обязанности главы города генерал МЧС Федоров! В связи с радиоактивным заражением местности, прилегающей к вашим садам с запада, со стороны болота, объявлена срочная эвакуация! Повторяю: объявлена срочная эвакуация людей, находящихся в садах по улицам, расположенным в западной части кооператива! Прошу не волноваться и не поддаваться панике – вам не грозит радиация, эвакуация временная, необходимая для свободного перемещения специальных подразделений МЧС с целью дезактивации зараженного болота. Повторяю: не волнуйтесь, не создавайте панику – радиация ни вам, ни вашему имуществу, ни садовым насаждениям не грозит. Через несколько дней вы будете вновь отдыхать на своих участках! Прошу подготовиться к эвакуации в течение получаса! У кого нет своего транспорта для отъезда в город, те будут вывезены нашими машинами. Прошу извинить за временное нарушение вашего отдыха".

Этот властный голос прозвучал по несколько раз на каждой улице кооператива. Нет нужды описывать состояние людей, которых нежданно-негаданно изгоняют из собственных домов. Только один человек во всем кооперативе "Зеленый атом" испытывал чувство глубокого удовлетворения: недружелюбный и мрачный пенсионер, сосед Катерины, злорадно вещал: "Что я говорил об аварии на реакторе? Надо было давно бежать – теперь уже поздно". Его одним из первых затолкали в автобус, поданный ровно через полчаса.

В то время как семья техника Иванова собирала необходимые вещи, на самодельной веранде медленно умирал голос Ружены Сикоры.....

–

А в течение этого дня, после драматических событий в усадьбе Синюгина, гибели Пьера, счастливого избавления Тенгиза от радиоактивного плена и перед шокирующим заявлением генерала, происходило следующее.

Поутру, по сигналу Андрея, в усадьбу Синюгина прибыл федеральный отряд МЧС, специально снаряженный для ликвидации радиационных аварий, и события стали развиваться по обычному в таких случаях сценарию. Прежде всего, дозиметристы убедились в наличии значительного радиационного заражения территории, прежде всего, газонов, кустов и плоских открытых плоскостей строений. Быстро оборудовав полевой лагерь на свободной от альфа-радиации части усадьбы, в дубовой роще, туда определили для временного пребывания всю труппу цирка. Частично использовали и цирковые фургоны, избежавшие контакта с радиоактивной грязью; артистам было не привыкать жить в цыганских условиях. К ним присоединили охранников Пьера и рабочих, нанятых для настилки газонов. Один из охранников (тот, что бывший поэт) накануне ночью удрал, но его выловили на территории дачных участков. После этого около охранников выставили теперь уже легитимную охрану. Врач, состоявший в штате отряда, начал предварительный осмотр всех людей, которые могли подвергнуться заражению альфа-препаратом.

Командир отряда, генерал Федоров, человек гигантского роста, решительный, прямой, с реакцией молнии, попытался наладить взаимодействие с местными властями. В качестве своей штаб-квартиры он выбрал кабинет Силана, не обращая внимания на протесты Светочки Шараповой-Образцовой . Сам Силан в это время был в больнице, успокаивая "дорогого гостя" Гюнтера Гейгера, всё еще не верящего в клещевую версию. Дорогие дочки профессора Гретхен и Метхен благополучно объявились после ночного (возможно, не безгрешного) раута в коттедже Пьера, но сам отец еще не отошел от шока, вызванного их исчезновением и сильной дозы яда, введенного Пьером для имитации инфаркта. Прибытие светилы медицины, вызванного Силаном из столицы для лечения Анны, помогло спасти Гюнтера от верной смерти. Молчание светилы было куплено, по слухам, ценой дорогого поместья. Слухи, однако, ничего не говорят о том, были ли переведены эти деньги в Германию. Читатель, конечно, понимает, что это мог сделать только Пьер; городские сплетники догадаются о правде, только прочитав этот роман.

Светочка старалась во всю, но все телефоны администрации города молчали. После двух часов поиска, наконец, выяснилось, что вся верхушка администрации либо находится в отпуске в неизвестных местах, либо попросту слиняла. Самого мэра видели вчера вечером на посту выезда из города – на двух джипах вся семья "отправилась на отдых заграницу". Именно так мэр объяснил постовым свой отъезд.

Сумели найти только директора института Силана Давидовича и, конечно, начальника местного ФСБ Егора Кузьмича. Последний явился, понятно, без приглашения. Силан Давидович был, безусловно, смертельно оскорблен тем, что его приглашают в собственный кабинет, но этикет вертикали власти подавил инстинкт самолюбия. Он даже проглотил обиду на саркастическое замечание генерала по поводу любимой Силановой скрипки, что " в бой зовут гулом барабанов, а не писком скрипочек". Впрочем, Силан получил компенсацию за оскорбление: он уселся в собственное кресло – карликовое было не по фигуре генерала. Егор Кузьмич сразу и безаппеляционно начал напирать на отсутствие дисциплины на установке, на то, что "некий морально-разложившийся сотрудник учинил аварию, запутавшись в своих амурных делах. И еще: сотрудниками установки было сорвано учение местного ФСБ по пресечению террористического акта, возможно, с провокационными целями. Тут Егор Кузьмич многозначительно посмотрел в сторону директора. Тот просто опешил от такого заявления, и не сразу смог сообразить, что сказать. На помощь ему пришел генерал, попросивший тут же представить документальное разрешение высших инстанций на проведение учений с визами местных властей. Силан Давидович пришел в себя раньше, чем Егор успел что-либо придумать в оправдание своей лжи.

– Егор... Кузьмич, ты же публично объявил ответственному персоналу установки о возможности теракта, как раз вечером, накануне радиационной аварии! Никакого намека на то, что это будет учение! Была даже стрельба боевыми зарядами!

– В потолок, – упрямился Егор.

– И то, что это профанация террористического акта, грубо сделанная, непродуманная, приведшая к аварии установки, а вовсе не решительные, геройские действия отряда местного ФСБ, как его начальник (Силан смотрел на Егора, который пытался вклиниться в разговор, но генерал резкими жестами не давал ему этой возможности) сначала раззвонил по городу – это факт. Он сам вынужден был признать это на следующий день, когда я предъявил ему некоторые интересные факты событий той ночи. Товарищ генерал, начальник местного ФСБ совершил, по– моему...

Тут генерал оборвал Силана:

– Что он совершил и какое понесет наказание или поощрение – это решим мы.

– Вот-вот, авария-то произошла до того, как террориста, т.е. нашего сотрудника, толкнули на кнопки, – воспрянул духом Егор.

Генерал ухмыльнулся:

– Каков командир, таковы и солдаты.

– Товарищ генерал, – вставил многозначительно Силан Давидович. – Я с полной ответственностью директора института должен заявить, что авария была чисто радиационная, без разрушения ядерной зоны реактора. К сожалению, пока не выяснено происхождение обнаруженной на ограниченной территории альфа-активности. Но наши сотрудники стараются...

– Хватит. – Генерал понял, что из этих людей трудно извлечь нужную информацию – все превратилось во взаимные упреки одного к другому.

– Совещание закрыто. Я беру руководство городом и ситуацией под свой контроль. Это уже согласовано с министром Шойгу и вашим губернатором. (Генерал не сказал присутствующим, что не только мэр города, но и губернатор Раскатов собрался было лететь в Португалию, на свой "запасной аэродром", но по каналам контрразведки ФСБ об этом стало известно, и беглецу пришлось явиться перед строгим генералом).

Силан и Егор, стараясь не смотреть друг на друга и на генерала, покинули кабинет. Генерал, понимая, что здесь все не так просто, решил пока не заниматься поиском виноватых, а спасать людей и дома.

–

После неудачи в библиотеке, Тенгиз без особой надежды попробовал скачать из Интернета электронные версии статей или книг по нужной тематике. Но как и ожидалось, материала было мало, и ни одного free download – только за кредитные карты с западных сайтов или за денежный перевод – с русских. Никаких Master или Visa Card у Тенгиза отродясь не было, а сроки получения по переводу его не устраивали. Но Интернет есть Интернет, чтобы ни говорили противники, называя его "помойкой". Среди авторов одной статьи Тенгиз встретил очень знакомую фамилию – Гелиани. Этот талантливый грузинский математик еще в 70-е годы не вернулся из Англии после симпозиума и в дальнейшем стал Нобелевским лауреатом. Однажды, будучи на отдыхе в родном грузинском селе около Кутаиси, Тенгиз слышал от аксакалов, что "нобелевский лауреат Гелиани – из нашего рода". По словам стариков, он приходится троюродным дедушкой Тенгизу. "Наверное, в тебе его гены, потому ты такой ученый, Тенгиз". "Дедушка или не дедушка – мне все равно, но про детерминированный хаос он должен все знать" – так подумал Тенгиз. "Жив ли он?" Оказалось, жив, и имеет свой сайт, с электронным адресом и телефоном. Тенгиз тут же набрал номер на мобильнике и в ответ услышал как всегда неприятный для звонящего голос автоответчика: "В связи с введением в городе чрезвычайного положения, все разговоры записываются. Просим извинить за возможные неудобства". Тенгиз дал отбой. Подумав, ("была-не была!"), вновь набрал английский номер, прослушал гнусавое предупреждение автооператора и стал ждать ответа. Ответил молодой женский голос, естественно, по-английски: "Хэлло! Это Сьюзен, секретарь профессора Гелиани. Он сейчас отсутствует. Кто его спрашивает?" Неплохой английский сейчас оказался Тенгизу весьма кстати: "Это Тенгиз Гелиани, я – дальний родственник профессора. Недавно я был на его родине, в Грузии, в Кутаиси, и старики просили меня передать поздравления профессору – ведь у него скоро юбилей. Они помнят профессора еще мальчиком и гордятся им". На том конце молчание. Тенгиз: "Вы понимаете меня? Вы передадите поздравления профессору?" "Я хорошо понимаю Вас, мистер, несмотря на сильный русско-грузинский акцент. Но я удивлена, почему вам неизвестно, что профессор как раз находится сейчас в Грузии, в Кутаиси? Если это шутка – то неудачная, если попытка завести знакомство со мной, то это бесполезно. Это не по-шотландски. Гудбай!" Отбой. "Завести знакомство – ишь чего захотела! А если ты – уродина, хромая, горбатая, и в добавок еще рыжая. Шотландцы все рыжие. Сколько же лауреат будет в Грузии?" Тенгиз вновь набирает номер рыжей неприступной шотландки. "Алло? Это Сьюзен, секретарь профессора Гелиани. Он сейчас отсутствует. Кто его спрашивает?" "Милая Сьюзен, я действительно не прочь завести с вами знакомство. А лучше – переспать, прежде чем профессор вернется в Англию. Когда он вернется?" "Нахал! Извращенец! Имейте в виду: ваши слова записаны на магнитофон. Через два дня я сообщу об этом профессору!" "Thank you! I kiss you. my love!" Отбой.

"Итак, у меня есть один или два дня. Успею".

–

Генерал Федоров объявил чрезвычайную ситуацию в городе и его окрестностях, на основании докладов отряда дозиметристов определил районы умеренного заражения, из которых людей надо было временно эвакуировать до окончания операции дезактивации, и районы опасного заражения, которые станут запретными зонами. Этими зонами оказалась, конечно, усадьба Синюгина и территория болота между озером и дачными участками – болото "Смерть водяного". Любители клюквы на несколько сотен лет лишились своей осенней радости. Под эвакуацию попали некоторые районы города (в частности, квартал вокруг Центра Научных Форумов, куда занесли плутоний Пьера участники совещания на своих ботинках и окрестности коттеджа Пьера) и около половины территории садового кооператива, прилегающего к болоту. Александр облегченно вздохнул, вспомнив, что участок Серого находится в восточной части. Позднее, однако, было решено включить в зону заражения еще несколько восточных участков, близких к реке, в том числе и дачу Серого.

То, что творилось вечером и ночью 30 мая на дороге между кооперативом "Зеленый атом" и в самом городе, было похоже на кадры из фильма ужасов под условным названием "Ночной кошмар". Те садоводы, которых эвакуировали из кооператива, а их городские квартиры также оказались в зоне эвакуации, не знали, что делать. Часть автолюбителей бросилась назад в сады, к своим везучим знакомым в восточной части территории кооператива. Другие решили вообще уехать из города куда-нибудь подальше. Но ни тем, ни другим это не удалось – согласно приказа о чрезвычайном положении въезд и выезд из города после 10 часов вечера был закрыт. Одиноким не удалось скоротать ночь в ночном клубе по той же причине ЧП. Помимо этих не счастливчиков, по дорогам города метались автомобили с семьями из городских эвакуируемых кварталов, выбравшие самостоятельный план эвакуации – отъезд на дачи. На дороге между постом и кооперативом застряли неудачники, успевшие проскочить пост до 10 часов, но вынужденные вернуться в город позднее. Если бы кто-то посмотрел в это время с большой высоты на территорию города с дачным поселком, то он принял бы ее за муравейник – муравьи строго держались дорожек, но ползали по ним больше хаотично, чем в каком-то определенном направлении – настоящий детерминированный хаос.

–

Тенгиз, благодаря Андрею, получил разрешение на выезд из города на два дня, и заказал по телефону обратный билет в Кутаиси: "пусть, кому нужно, знают, но скорее всего, все они на том свете".

Перед отъездом он решил навестить отца Мефодия. Несмотря на общительность Тенгиза и массу друзей и знакомых, мало было людей в наукограде, с которыми он мог бы на равных обсуждать научные проблемы. Сейчас он вспомнил, что отец Мефодий, когда еще тот звался Мишей Святохваловым и работал теоретиком, считался специалистом по динамике сложных диссипативных систем. Возможно, он посоветует что-то, может быть, назовет каких-то ученых в центральной России – Тенгиз экономил время.

Мефодий неожиданно заинтересовался задачей Тенгиза. Быстро поняв суть его плана, он одобрил стремление "бывшего коллеги" спасти невиновного человека и разоблачить "шайку бандитов от науки". Но что касается научной стороны дела, тут Миша-Мефодий высказался пессимистично: "Насколько я помню свои работы в этом направлении и работы коллег, детерминированный хаос невозможен в такой системе, как ваш лазерно-ядерный реактор. Думаю, этот путь тупиковый. Наверное, твоя поездка к профессору Гелиани будет напрасной. Кстати, когда ты возвращаешься?". Тенгиз сообщил время возвращения самолета в Домодедово. При расставании, Миша Святохвалов вновь стал отцом Мефодием, перекрестив Тенгиза и напутствовав словами "Дай бог тебе мягкой посадки!".

–

Тенгиз застал Лауреата Гелиани уже только за праздничным грузинским столом в честь отъезда "знаменитого дорогого гостя". Добиться что-либо в такой ситуации можно было только одним путем. И Тенгиз попросил слово у тамады. И произнес длинный-предлинный, самый длинный в своей жизни тост, может быть, его можно было зарегистрировать как рекорд Гиннеса. На самом деле, он серьезным образом изложил свои соображения по мучившей его задаче. Гости за столом, привыкшие к длинным тостам, терпеливо ждали развязки совершенно не понятной для них речи. Уставший от застолья и заснувший было тостуемый старый Лауреат, услышав хорошо знакомые формулировки и научные термины, оживился и дослушал тост-семинар до конца, который прозвучал так: "Такую трудную задачу может решить только один человек на Земле – наш дорогой гость, великий Гелиани! Выпьем за его здоровье!". Тост как тост: все они построены по закону анекдота – неожиданное пожелание, часто не имеющее никакого отношения к рассказу тостующего. Слава богу – Нобелевский лауреат понял Тенгиза. Через час он должен сесть на самолет, отправляющийся в Лондон через Москву. И Гелиани предложил Тенгизу лететь с ним до Москвы. "Пять часов, считая время ожидания. Хватит для нужных Вам оценок".

" А как же с билетом? У меня самолет только завтра". "Не волнуйтесь, молодой человек – у меня бронь на два места".

Во время этого, ставшего легендарным, полета Тенгиз был на седьмом небе в прямом и переносном смыслах. Сидеть в удобных просторных креслах первого класса, рядом с Нобелевским лауреатом, который на ноутбуке вычисляет нужную тебе задачу, и стюардессы также вежливы и предупредительны с тобой, как и с этой всемирной знаменитостью – это ли не счастье?

Гелиани объяснил Тенгизу суть подхода к решению задачи и еще за час до посадки закончил все необходимые выкладки. Состояние детерминированного хаоса могло возникнуть, подытожил лауреат, при появлении вблизи активной зоны реактора дополнительного определенного количества вещества, делящегося быстрыми нейтронами. Это изменило бы характер динамических свойств системы как раз в эту сторону. "Для параметров Вашей установки – это порядка 200-300 граммов, например, урана -238 или плутония-238. При этом в картине динамики объекта, находящегося в состоянии детерминированного хаоса, изредка появляются "окна" нулевого значения параметра, после которых следуют его высокие значения".

– То есть, в нашем случае – мощный аварийный импульс реактора, без всякого внешнего возмущения коэффициента размножения нейтронов? – уточнил Тенгиз.

– Именно так.

– И соответственно, можно предупредить этот большой импульс, снизив коэффициент размножения нейтронов непосредственно перед ним, – добавил Тенгиз.

Гелиани утвердительно кивнул головой. Всё стало ясным: и странное поведение реактора из-за избыточного количества плутония, накопленного компанией Пьера-Паука&X в камере ╧ 9, и причины молчания об этом событии всех ответственных (у каждого свои), и спасение установки от второго Чернобыля Сергеем. И вследствие ослабления импульса – выброс только легкоиспаряющегося летучего вещества из девятой камеры.

Тенгиз настолько был взволнован и обрадован, что залпом выпил поднесенный ранее стюардессой стаканчик коньяка. "Вы что – алкоголик?" – удивился лауреат. Тенгиз рассмеялся: "Ну вот: Вы, как ваша Сьюзен. Только она считает меня сексуальным маньяком".

В оставшееся время Гелиани расспросил Тенгиза про его город, деликатно не задавая вопросов о последствиях выброса альфа-активного изотопа. "Да, – вдруг вспомнил лауреат, – вчера на англо-язычном новостном сайте я прочитал о задержании одного русского в порту Саутгемптон, на колесах автомобиля которого обнаружены следы опасного радиоактивного вещества. Фамилия его звучит странно для русского – Грэй ("серый" по английски, прим. автора). Я надеюсь, что он не из вашего города?" Для Тенгиза эта новость была ошеломляющей, но он промолчал. «Как же Серый мог измазаться, – думал Тенгиз, – когда аварию машины с фальшивкой – полонием-бериллиевым источником нейтронов вместо оружейного плутония – он устроил за несколько часов до выброса плутония-238 , и должен был немедленно покинуть Вязну? Не связан ли дядя Вася с бандой Пьера? Какую роль сыграл этот гениальный самоучка и авантюрист в событиях 25 мая, помимо кражи полония и убийства курьера исламских экстремистов?». «Что Вы задумались, Тенгиз?» Тенгиз ответил вопросом на вопрос: «А Вам, профессор, наверное, рассказали в Кутаиси, будто я – ваш дальний родственник?» Лауреат улыбнулся: «Все, кого я встречал в Грузии, оказывались моими родственниками». Оба рассмеялись. «Застегните привязные ремни. Наш самолет идет на посадку» – объявила милая стюардесса.

Расставаясь перед погранично-пропускным пунктом, Тенгиз сказал своему знаменитому коллеге: "Вы, профессор, спасли от тюрьмы и позора одного очень хорошего человека и его семью. Приезжайте, пожалуйста, на любую конференцию в нашем городе, и я познакомлю вас". "А я приму Вас у себя в Англии в любое время, и Вас, и Вашего друга с семьей, если только семья его не семь "я" – у меня только шесть комнат для гостей".

Было уже за полночь, когда Тенгиз вышел из здания аэропорта. Учитывая количество вина на грузинском застолье ("хорошо, что профессор Гелиани почти трезвенник"), коньяк в самолете и сильное желание поспать, он решил заночевать в гостинице аэропорта и ехать на своем авто в Вязну с утра.

" Тебя надо крестить, пусть твой отец и секретарь райкома"