Текст книги "Но кому уподоблю род сей?"

Автор книги: Евгений Поляков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 36 страниц)

С темой разделенности человека косвенно призыв Иисуса: «Да будут все едино.» (Ин 17:21). Однако разве можно призывать к принятию Духа усыновления (Мф 5:45, Рим 8:15) Того, Кто уже является Сыном, можно ли призывать к совершенству (Мф 5:48) того, кто и так совершен, к единству того, кто уже и без того един? Посему то состояние, из которого можно придти к единению, есть не что иное, как состояние разделенности, и мы показали, что разделенность эта есть разделейность на внешнее и внутреннее.

 Апокриф точно и лаконично говорит о сем разделении внешнего и внутреннего: «Каждый будет разорван в своей основе от начала.» (Филипп 10).

Коль скоро мы упомянули призыв Христа к единению, то сие стоит сопроводить несколькими словами. Комментария заслуживает простецкое понимание слов Иисуса о всеединстве. Ведь едва ли не всеми они толкуются как призыв к всемирному или, если будет угодно, ко вселенскому, кафолическому, единству христиан – нечто вроде лозунга – «Христиане всех стран, соединяйтесь!» И это даже стало своего рода девизом экуменического движения. Меж тем, такое буквальное понимание всеединства заставляет вновь и вновь повторять все тот же вопрос (Мф 11:16):

«Кому уподоблю род сей?»

Однако предположим, что Писание надо понимать буквально, – но будем тогда и остальное понимать буквально же: «Я пришел разделить человека с отцом его, и дочь с матерью ее, и невестку со свекровью ее.» (Мф 10:35). А если отец и сын, мать и дочь, невестка и свекровь – христиане?! – быть ли им едиными по Иоанну, или разделенными по Матфею? Читаем далее: «Думаете ли вы, что Я пришел дать мир земле? Нет, говорю вам, но разделение; ибо отныне пятеро в одном доме стану! разделяться, трое против двух, и двое против трех: отец против сына, и сын против отца; мать против дочери, и дочь против матери; свекровь против невестки своей, и невестка против свекрови своей.» (Лк 12:51 -5 3). Как видите, сочетания буквального понимания этих двух высказываний не получается. Следовательно, буквального смысла ни в одной из сих фраз искать не приходится. Иначе говоря, и разделение двух против трех, и единение всех по образу единства Христа с Отцом надо понимать не первым напрашивающимся образом.

5а

Мы уделяем весьма много места изложению этой темы Павлом и даже назвали предмет сего повествования Павловым учением о внешнем и внутреннем. Действительно, во многих случаях он почти незаменимо помогал и будет еще помогать нам в расшифровке символики Писания. Однако не надо думать, что в Евангелиях теме внешнего и внутреннего не нашлось места, хотя там она и в большей степени скрыта символикой. Попробуем прочесть следующие отрывки, вкладывая в них только что понятый смысл внешнего и внутреннего: «Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что очищаете внешность чаши и блюда, между тем, как внутри они полны хищения и неправды.» (Мф 23:25);

«Ныне вы, фарисеи, внешность очищаете, а внутренность ваша исполнена хищения и лукавства. Неразумные! не Тот же ли, Кто сотворил внешнее, сотворил и внутреннее?» (Лк 11:39,40);

«Фарисей слепой! очисти прежде внутренность чаши и блюда, чтобы чиста была и внешность их. Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что уподобляетесь окрашенным гробам, которые снаружи кажутся красивыми, а внутри полны костей мертвых и всякой нечистоты. Так и вы по наружности кажетесь праведными, а внутри исполнены лицемерия и беззакония.» (Мф 23:26-28).

Отметим тут, что нас не должна смущать картина несовершенства внутренности, ибо, если бы внутренний человек был изначально совершен, то куда было бы ему и совершенствоваться, «день на день» обновляясь.

Уже само введение понятий внешнего и внутреннего подразумевает различение, разделение их некоторой преградой, преодоление которой предполагает возможность войти внутрь. Понимание этого сразу дает новое истолкование таких слов: «Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что затворяете Царство Небесное человекам, ибо сами не входите, и хотящих войти не допускаете.» (Мф 23:13); «Горе вам, законникам, что вы взяли ключ разумения : сами не вошли, и входящим воспрепятствовали.» (Лк 11:5 2).

Сделаем два неравноценных замечания, во-первых, обратив внимание читателя на грубую ошибку перевода – в греческом оригинале вместо слова, стыдливо переведенного как разумение стоит слово gnosis – знание, и Иисус обличает законников в утаивании не ключа разумения, но ключа знания. Во-вторых, войти можно лишь внутрь чего-то, но ведь и «Царствие Божие внутрь вас есть», хотя и затворено фарисеями и законниками человекам. Итак, отобрав у них ключ знания, можно сим ключом отворить Царствие Божие и войти внутрь. Надеемся, что читателю и без пространных пояснений понятно, что фарисеем и законником, затворяющим Царствие Божие человекам, отнимая у них знание, можно быть и с пеной у рта проповедуя Христа.

Соединяя вместе результаты достигнутого нами к данному этапу исследования, скажем, что Писание открывает наличие в человеке внешнего, внутреннего, а также Бога, отличного от первых двух уже тем, что Он не может ни тлеть, как внешний, ни обновляться, подобно внутреннему, ибо у Господа Бога нет «изменения и ни тени перемены» (Иак 1:17; ср. Чис 23:19).

6

Вспомним теперь о символике человека как храма, о чем мы уже говорили: «Вы храм Божий» (1 Кор 3:16); «Тела ваши суть храм живущего в вас Святаго Духа» (1 Кор 6:19); «Он говорил о храме тела Своего.» (Ин 2:21). И тут, кто с удивлением, а кто с уверенностью в ожидаемом, обнаружит, что описания храмов тоже содержат понятия внешнего, внутреннего и, забегая вперед, внутреннейшего. Ветхозаветные описания храмов – столь обширная тема, примером чего является описание видения храма пророком Иезекиилем, занимающее восемь глав его книги (Иез 40-47), что сие может стать основой не одной главы в нашей книге, но многотомного исследования. Посему мы на данном этапе ограничимся лишь тем, чем ограничился Новый Завет, приведя тем не менее пояснения из Пятикнижия.

Скиния – шатер, устроенный Моисеем по повелению Божию в пустыне для Богослужений. Вне ее собирался весь водимый Моисеем израильский народ, «все общество» (Лев 8:3,4), почему она названа «скиниею собрания» (Исх 27:21; 29:44; 31:7; 40:6,32,34, Лев 8:35; 16:16,17; Чис 4:28; 11:16; 16:42,43; 17:4; 2 Пар 24:6 Пусть читателя не удивляет та наша тщательность, с которой мы перечисляем ссылки, единящие скинию с собранием, – сим мы закладываем фундамент наших дальнейших изысканий).

Заметим далее, что внутреннее пространство скинии отделено от остающегося вовне ее покрывалами (Исх 26:1-14; 36:8-19): «Соединил одно покрывало с другим, и стала скиния одно целое.» (Исх 36:13), – и завесою (Исх 26:36; 35:15; 36:37; 40:5). И еще раз заметим, что «вне завесы Аарон и сыны его» (Исх 26:36; 27:21; 40:28; Лев 24:3); «и они не должны подходить смотреть святыню, когда покрывают ее, чтобы не умереть.» (Чис 4:20).

Прибегнем, как мы уже многократно и делали, к изъяснениям Апостола Павла, ибо большей помощи не сможем ожидать мы ни от кого из новозаветных толковников. Павел обращает в послании к Евреям свой взор к прообразу храма Бога Всевышнего – скинии: «устроена была скиния первая, в которой был светильник, и трапеза, и предложение хлебов, и которая называется «святое».» (Евр 9:2), – у читателя не должно вызвать недоумений символическое содержание первой скинии, скрытой завесой. Читаем дальше: «За второю же завесою была скиния, называемая «Святое-святых», имевшая... о чем не нужно теперь говорить подробно.» (Евр 9:3-5). Ну, Павлу виднее – не нужно, так не нужно – и мы не будем говорить о содержании второй скинии подробно.

Подведем теперь некий промежуточный итог. Итак, прообраз храма Бога Всевышнего представляет собой внешнее пространство или двор для собрания всего общества, отделенный от внутрен него помещения покрывалом или завесою. Далее, внутри внутреннего помещения было отделенное второй завесой еще более внутреннее, внутреннейшее, самое святое. А разве не к таким же выводам пришли мы, изучая тему того, «что в человеке» ?

Перенесем теперь символику храма, скинии, на антропологию и скажем, что внешний человек отделен от внутреннего некой завесою. Но обновляющийся день ото дня внутренний человек не есть еще Бог, Который и без того совершен, и в ветхозаветной символике он в свою очередь отделен второю завесою от обители Господа – отвнутреннейшего, «Святого-святых». Теперь дерзнем задать вопрос: А не та ли это завеса, что «раздралась надвое, сверху донизу» (Мф 27:51; Лк 23:45), когда Иисус распятый испустил дух? Изложение Апостола Павла свидетельствует, что по этому вопросу не может быть двух мнений, ибо Павел же повелевает: «Имея дерзновение, входить во святилище [или Святое-святьгх] посредством Крови Иисуса Христа, путем новым и живым, который Он вновь открыл нам через завесу, то-есть плоть Свою.» (Евр 10:19,20).

Не стоит труда показать, что завесой, оказавшейся разорванной искупительной жертвой Христа, является вторая завеса, отделявшая внутреннее от внутреннейшего, «Святое-святых» от «святого». Следует сие хотя бы из того, что если бы разорванной оказалась первая завеса, это означало бы устранение преграды между внешним и внутренним, падение первой скинии, Однако Павел пишет: «Дух Святый показывает, что еще не открыт путь во святилище [Святое-святых], доколе стоит прежняя [то есть первая, внешняя] скиния. Она есть образ настоящего времени...» (Евр 9:8,9).

Итак, Христос открыл путь из святого в Святое-святых, и, говоря о завесах в храме, мы не можем не отметить, что православная церковь в большей мере, католическая в меньшей, сохранили в букве своих традиций сии образы, их храмы состоят не из трех, как у иудеев, но из двух частей – помещения для собрания всего общества и отделенного от него святилища, куда не имею права заходить женщины. Таким образом, ни мало не заботясь о смысле разумения сего, восточная и западная церкви соблюли тайну веры в чудесное превращение человека, достигнутое крестной жертвой Христа. Вот вам и «соль земли»... Что же до того, что в алтарную часть христианских храмов не пускают жен, то будучи бессмысленным по букве, такой запрет имеет глубочайший смысл в образном понимании, и его читатель поймет вскоре.

Однако, почитаем еще раз: «...Доколе стоит скиния...» Значит, не вечно стоять скинии, являющей собой образ настоящего времени! Ведь грядет и новое время, коего образ будет иным! И тогда, когда падет прежняя скиния, отверзется, откроется путь во святилище, во Святое-святых, описание чего дано в Откровении: «Вот, отверзся храм скинии свидетельства на небе.» (Отк 15:5); «И отверзся храм Божий на небе, и явился ковчег завета Его в храме Его; и произошли молнии и голоса, и молнии и землетрясение и великий град.» (Отк 11:19). Однако, не торопим ли мы события? Остановимся и не будем ускорять естественный ход повествования, ибо устремиться к образу грядущего времени мы можем, лишь познав образ времени настоящего.

Справедливость требует признать, что нижеследующее является наиболее важным апокрифическим фрагментом из всех цитированных до настоящего времени:

«Чертог брачный сокрыт. Это святое в святом. Завеса утаивала сначала, как Бог правит творением. Но когда завеса разорвется и то, что внутри, откроется, – будет покинут тогда дом сей пустынный! Более того, он будет сокрушен... Поэтому завеса разорвалась ни только вверху, ибо тогда было бы открыто только тем, которые принадлежат вышине, ни только внизу она не разорвалась, ибо тогда было бы явлено только тем, которые принадлежат низу. Но она разорвалась сверху донизу. Верх открыт нам, которые внизу, чтобы мы вошли в сокровенное истины. Это действительно то, что почитаемо, то, что сильно. Но мы проникаем туда путем символов презираемых и вещей слабых. Но презираемы они пред лицом славы совершенной. Есть слава – выше славы, есть сила – выше силы. Поэтому совершенство открыто нам с сокровенным истины. И святое-святых открылось, и чертог брачный призвал нас внутрь...» (Филипп 125).

Таковы образы отделенных завесою внутреннего и внешнего.

Необходимо обратить внимание читателя, что приведенное выше являет собой не буквальное описание жилища Бога, но символическую структуру человека. Буквальное же понимание храма Божия как возведенного для собраний и богослужений руками людей строения, на мельчайшие осколки разбивается о библейские свидетельства:

«Небо и небо небес не вмещают Тебя [Бога], тем менее сей храм, который я построил.» (3 Цар 8:27);

«Всевышний не в рукотворенных храмах живет, как говорит пророк: Небо – престол Мой, и земля – подножие ног Моих. Какой дом созиждете Мне, говорит Господь, или какое место для покоя Моего? Не Моя ли рука сотворила все сие?» (Деян 7:48-50); «Бог, сотворивший мир и все, что в нем, Он, будучи Господом неба и земли, не в рукотворенных храмах живет и не требует служения рук человеческих, как бы имеющий в чем-либо нужду, Сам дая всему жизнь и дыхание и все.» (Деян 17:24,25).

Только что приведенные фрагменты ни в коей мере не входят в противоречие с тем, что «Господь – во святом храме Своем» (Авв 2:20; Мих 1:2; Пс 10:4), – напротив, сие есть еще одно подтверждение местоположения жилища Бога именно внутри человека. Залогом этого является строгое различение рукотворенного храма, где Бога быть не может, и нерукотворного, святого храма Божия, которым и является человек. Окончательно расставить акценты, не оставляя в сем вопросе и тени сомнения, помогает нам вновь Павел – конечно, и мы повторим это еще раз: Господь пребывает во святом храме Своем, и «храм Божий свят; а этот храм – вы.» (1 Кор 3:17).

Если читатель в достаточной мере понял, что же является домом, жилищем, Господним, то фрагмент на который мы, быть может, слишком еще рано обращаем теперь внимание, должен заставить очень глубоко задуматься: «И дивилась вся земля, следя за зверем, и поклонились дракону, который дал власть зверю, говоря: кто подобен зверю сему? и кто может сразиться с ним? И даны были ему уста, говорящие гордо и богохульно, и дана ему власть действовать сорок два месяца. И отверз он уста свои для хулы на Бога, чтобы хулить имя Его, и жилище Его, и живущих на небе.» (Отк 13:3-6).

Не меньше пищи для размышлений дает необходимость переосмысления следующей символики: «Когда увидите мерзость запустения, реченную через пророка Даниила, стоящую на святом месте, – читающий да разумеет [!!!], – тогда...» (Мф 24:15).

Но не будем прерываться на столь угрожающей ноте – почитаем такое (Отк 7:9,13-15): «Взглянул я, и вот, великое множество людей, которого никто не мог перечесть, из всех племен и колен, и народов и языков, стояло пред престолом и пред Агнцем в белых одеждах... Сии облеченные в белые одежды кто, и откуда пришли?., это те, которые пришли от великой скорби; они омыли одежды свои и убелили одежды свои Кровию Агнца. За это они пребывают перед престолом Бога и служат Ему день и ночь в храме Его, и

Сидящий на престоле будет обитать в них.»

7

Мы подошли к последней и самой сложной системе символов, имеющих отношение к тому, что есть в человеке. Система эта является самой сложной с точки зрения того, как вместить, принять ее, а не с позиции механической расшифровки, которая как раз является весьма простой. Этой система – символика мужа и жены, брачного чертога, встречающаяся во многих местах Священного Писания. Приведем интересующие нас отрывки, после чего попытаемся подобрать ключ к сказанному:

«Хочу также, чтобы вы знали, что всякому мужу глава Христос; жене глава – муж; а Христу глава – Бог. Всякий муж, молящийся или пророчествующий с покрытою головою, постыжает голову свою. И всякая жена, молящаяся и пророчествующая с открытой головою, постыжает свою голову; ибо это то же, как если бы она была обритая. Ибо если жена не хочет покрываться, то пусть истрижется; а если жене стыдно быть остриженной или обритой, пусть покрывается. Итак муж не должен покрывать голову, потому что он есть образ и слава Божия; а жена есть слава мужа. Ибо не муж от жены, но жена от мужа; и не муж создан для жены, но жена для мужа. Посему жена и должна иметь на голове своей знак власти над нею, для Ангелов. Впрочем ни муж без жены, ни жена без мужа, в Господе. Ибо как жена от мужа, так и муж через жену; все же – от Бога. Рассудите сами, прилично ли жене молиться Богу с непокрытою головою? Не сама ли природа учит вас, что если муж растит волосы, то это бесчестье для него; но если жена растит волосы, для нее это честь: так как волосы даны ей вместо покрывала? А если бы кто захотел спорить, то мы не имеем такого обычая, ни церкви Божий.» (1 Кор 11:3-16);

«Жены ваши в церквах да молчат; ибо не позволено им говорить, а быть в подчинении, как и закон говорит. Если же они хотят чему научиться, то пусть спрашивают о том дома у мужей своих; ибо неприлично жене говорить в церкви. Разве от вас вышло слово Божие? Или до вас одних достигло?» (1 Кор 14:34-36). Сразу после этих слов идет фраза, которая должна бы насторожить того, кто попытался понять сказанное буквально: «Если кто почитает себя пророком или духовным, тот да разумеет, что пишу вам; ибо это заповеди Господни. А кто не разумеет, пусть не разумеет.» (1 Кор 14:37,38). Иными словами, если кто не увидел, что речь идет о чем-то сокровенном, то пусть понимает сказанное буквально, а тот, кто почитает себя за духовного, должен понять символику сказанного. Впрочем, мы столько раз обращались к этой теме, что читатель, согласный с нами, уже досадует на подобные повторы, тот же, кто не может понять столь простого принципа, все равно не поймет, сколько ни повторяй одно и то же.

Ради плотских порассуждаем, тем не менее, о буквальном смысле приведенных в послании к Коринфянам отрывков. На первый взгляд оба эти фрагмента могут быть истолкованы с позиций фундаментализма, однако уже чуть более тщательный анализ текста вынуждает отказаться от разумения по букве. Во-первых, бросается в глаза: «ни муж без жены, ни жена без мужа», что звучит явным диссонансом тому, что говорит Павел в том же послании к Коринфянам чуть ранее: «Безбрачным же и вдовам говорю: хорошо им оставаться, как я. {Но если не могут воздержаться, пусть вступают в брак; ибо лучше вступить в брак, нежели разжигаться.}» (1 Кор 7:8,9). И как теперь быть с теми, кто дал обет безбрачия?

Во-вторых, дадим себе отчет, что указания, кому следует обрезать волосы и как требуется покрываться, дает тот же, человек, который сам о себе говорит: Бог «дал нам способность быть служителями Нового Завета, не буквы, но духа, потому что буква убивает, а дух животворит.» (2 Кор 3:6), и учит: «Если вы со Христом умерли для стихий мира, то для чего вы, как живущие в мире, держитесь постановлений: «не прикасайся», «не вкушай», «не дотрагивайся» {[того] что все истлевает от употребления}, по заповедям и учению человеческому? Это имеет только вид мудрости...» (Кол 2:20-23).

А теперь мы спросим: Приближает ли нас к Богу вид волос и убранство их? Неужели же буквального исполнения указаний об уходе за волосами требует тот же самый человек, который увещевает: «Так ли вы несмысленны, что, начав духом, теперь оканчиваете плотью?» (Гал 3:3). Мы добавим и такой вопрос: если бы мы все понимали буквально, и в том числе, что «пища не приближает нас к Богу» (1 Кор 8:8), то не с большим ли правом нужно было бы сказать, что и уборы головы не приближают нас к Богу?

В-третьих, отмечая, что для нас, конечно, не вызывает сомнений подчиненное, более низкое стояние мужав сравнении со Христом, спросим: если жена занимает столь же униженное положение по отношению к своему мужу, как и муж стоит ниже Христа, так что ей и говорить нельзя, а должно молчать и учиться только у мужа, а также столь тщательно в буквальном смысле покрываться (хорошо еще, что не в паранжу, как у мусульман), то – это ли то бремя для жены, которое легко, и то ли это иго, которое благо, как сказал Иисус: «иго Мое благо, и бремя Мое легко.» (Мф 11:30)? И в большей или в меньшей степени сие справедливо в отношении жены по сравнению с мужем? И почему муж и жена несут разные бремена?

В-четвертых, отмечая, что Павел вовсе не возбраняет христианским женам иметь мужей – нехристиан (1 Кор 7:12-14), спросим и об этом: чему может научиться дома жена, спрашивая у мужа идолопоклонника или безбожника?

В-пятых, обратим внимание на фразу: «если жена не хочет покрываться, то пусть и стрижется», – но не как на страшную угрозу, страх перед которой является решающим побудительным мотивом к покрыванию голов женами, но как на альтернативу покрывания головы: не хочешь покрываться, – пожалуйста, но тогда стригись! И теперь зададим еще один вопрос: Почему ни одной конфессией не воспринято это позволение, хотя бы и на уровне буквы? Почему в некоторых конфессиях осуждают тех жен, которые пусть и по незнанию последовали совету Павла?

Итак, раз мы не смогли найти удобовразумительного смысла по букве, то попытаемся вникнуть в смысл, который должны уразуметь те, кто почитает себя пророками или духовными. А для этого нам нужно попытаться почитать приведенные фрагменты, пытаясь опознать хотя бы ту символику, которая уже в некоторой степени не чужда нашему разумению. Таковых символов мы видим несколько.

Первым, не по порядку поступления, но по логике истолкования, мы поставим то, что женам полагается спрашивать о том, чему они хотят научиться не в каком ином месте, а дома, строя который, человек копает, углубляется, чтобы положить твердое основание. Вторым символом мы приведем пострижение волос. Пусть читатель сам судит, имеет ли таковой символ нечто общее с обрезанием истинным, обрезанием в сердце, о коем мы говорили в контексте установления внутреннего безмолвия, связанного с устранением плотских помышлений. Тем более, что третье ключевое слово, которое в нашем поиске нельзя даже назвать символом, ибо мы говорим о фразе: «Жены ваши в церквах да молчат», – явно и прямо связано с темой смирения.

Читатель будет прав, если отметит в своем суждении, что обрезание крайней плоти присуще мужам, а вовсе не женам, но обратим, однако, внимание на то, что у пострижения волос есть очень близкий символике внутреннего молчания смысл, употребимый в равной степени по отношению к обоим полам. Мы говорим о скорби и покаянии, без коих невозможно обращение: «Господь Саваоф... призывает вас в этот день плакать и сетовать, и остричь волоса, и препоясаться вретищем.» (Ис 22:12); «Сними с себя волосы, остригись, скорбя...» (Мих 1:16); «Остриги волоса твои и брось, и подними плач на горах.» (Иер 7:29), – как видим, острижение волос – более чем существенный символ плача и покаяния (Иов 1:20; Ис 15:2; Иер 48:37,38).

Дальнейшие наши рассуждения необходимо предварить словами, из книги великого Исайи, которые весьма недвусмысленно изъясняют смысл символики покрывания голов и его следствие: «Навел на вас Господь дух усыпления, и сомкнул ваши глаза, пророки, и закрыл ваши головы, прозорливцы. И всякое пророчество для вас то же, что слова в запечатанной книге, которую подают умеющему читать книгу и говорят: «прочитай ее»; и тот отвечает: «не могу, потому что она запечатана». И передают книгу тому, кто читать не умеет и говорят: «прочитай ее»; и тот отвечает: «я не умею читать.» (Ис 29:10-12). Как видим, закрывание или покрывание голов поставлено в один ряд с усыплением, лишением зрения и – мы не сделаем большой ошибки, если добавим от себя – с лишением слуха, необрезанностъю ушей, да и сердца тоже. Иными словами, все это представляет ту самую предосторожность, благодаря коей «не уразумеет сего никто из нечестивых, а мудрые уразумеют...» (Дан 12:10).

Посему мы не можем не обратить внимания на необходимость для жены носить покровы, которые она, тем не менее, может снять, если обрежет волосы свои. Последний символ, – самый новый из тех, с которыми мы ознакомились в Павловых посланиях, – побуждает нас к анализу возможности связать персонажей Павловых посланий меж собой, отыскать параллели, с одной стороны, между символическими парами внутреннего и внешнего человеков, и мужа и жены, с другой. Это тем более следует сделать, что подобно тому, как строение описанной Моисеем и Павлом скинии явилось точной копией структуры человека, точно так же и между иерархическим подразделением храма и иерархической структурой, связующей с Богом мужа и жену, заметно не могущее быть игнорированным соответствие. Приведем очевидные иерархии в восходящем порядке: внешний двор – святое (первая скиния) – Святое святых (Святилище или внутренняя скиния); и жена, которой глава муж, которому глава Христос, во главе с Богом. И теперь мы увидим подобие символических систем.

Что же скажем?

Дерзнем проявить подобия между внешним человеком и женой, между внутренним человеком и мужем.

Точность нашего изложения требует признания, что мы не сможем исчерпывающе толковать символику мужа и жены, покуда не определим нагрузку, несомую словом «церковь», ибо женам следует в первую очередь молчать именно в церквах. Однако на данном этапе наших изысканий мы еще не в силах разъяснить, символом чего является церковь, но это, впрочем, не означает, что нам вовсе нечего сказать по этому вопросу. Дело в том, что в оригинальном тексте, равно как и в переводах на многие иные языки, вместо этого слова используется термин «собрание» (ekklesia – екклесия). Сие может облегчить читателю восприятие нашей экзегетики. Итак, будем пока понимать церковь или собрание как среду, где может, но не должно происходить общение жен, в отличие от дома, где она может учиться у мужа, а в дальнейшем уточним сие понятие. И что же мы получим в итоге расшифровки приведенных фрагментов? Попробуем изложить результат в том же порядке, как и у Павла:

Внутреннему человеку глава – Христос, внешнему человеку – внутренний, а Христу глава – Бог. (Заметим тут, что если Христа понимать не как Сына Божия. но как Бога-Сына, чему учит предание, то последняя часть высказывания Павла становится анекдотичной: Христос – Сам Себе глава.) Если внутренний человек отделяет себя от Христа, то делает постыдное, ибо наносит себе вред. А внешний человек, коль скоро не хочет быть отделенным завесою ли, или покровами, обязан совершить истинное обрезание в сердце, не по букве, а по духу; если же сей внешний человек не готов к такому обрезанию, то он обречен на изоляцию от источника вечной жизни покрывалами и завесой. Итак, внутренний человек – слава и образ Божий, а внешний человек – слава, сияние, отражение внутреннего. И не внутренний человек от внешнего, но, наоборот, внешний человек от внутреннего, и не внутренний создан для внешнего, но внешний для внутреннего. Впрочем, внешний и внутренний человеки не могут существовать сами по себе, ибо они – через Бога. Не сама ли природа учит, что если внутренний человек необрезан, то это бессмысленность, но у внешнего человека необрезанность образует завесу. Если кто не может вместить сего, а вместо того, будет препираться, то мы не станем с ним бесполезно спорить, ибо имеющему разумение дано будет и прибавится, а у неимеющего отнимется и то разумение, которое он имеет, (ср. 1 Кор 11:3-16).

Внешний человек должен установить внутреннее безмолвие, мир, ибо он должен подчиниться человеку внутреннему. Если же внешний хочет чему-нибудь научиться, то пусть обращается внутрь, ко внутреннему человеку. Если кто понял изложенное так, то может почитать себя имеющим разумение; тем же, кто не может понимать иносказаний, не препятствуйте пытаться истолковать сие буквально (ср. 1 Кор 14:34-38).

Поясним, что вторая завеса разорвана искупительной жертвой Христа, что подразумевает объединение внутреннего и внутреннейшего. В последней символике сие означает, что муж не имеет права покрывать голову. Прежде же того, как Христос, разорвав вторую завесу, стал посредником между мужем и Богом, муж был полностью изолирован от Всевышнего, голова его была покрыта, а на языке символики сие звучало как ветхозаветная заповедь: «голов ваших не обнажайте» (Лев 10:6).

На этом можно было бы поставить точку, однако у Павла есть еще несколько фрагментов, касающихся сей темы:

«Жены, повинуйтесь своим мужьям, как Господу; потому что муж есть глава жены, как и Христос глава Церкви, и Он же Спаситель тела. Но как Церковь повинуется Христу, так и жены своим мужьям во всем. Мужья, любите своих жен, как и Христос возлюбил Церковь и предал Себя за нее, чтобы освятить ее, очистив банею водною посредством слова; чтобы представить ее Себе славною Церковью, не имеющею ни пятна или порока, или чего-либо подобного, но дабы она была свята и непорочна. Так должны любить мужья своих жен, как свои тела; любящий свою жену любит самого себя. Ибо никто никогда не имел ненависти к своей плоти, но питает и греет ее, как и Господь Церковь; потому что мы члены тела Его, от плоти Его и от костей Его. Посему оставит человек отца своего и мать, и прилепится к жене своей, и будут двое одна плоть. Тайна сия велика; я говорю по отношению ко Христу и Церкви. Так каждый из вас да любит свою жену, как самого себя; а жена, да боится своего мужа.» (Еф 5:22-33).

Как видим, и в этом фрагменте важнейшая роль принадлежит тому, что скрывается под образом церкви, расшифровка коего только еще ждет нас впереди. И прежде чем мы продолжим наши комментарии, связанные с сим понятием, отметим, что все уподобления в исследуемом отрывке находятся в подчиненных придаточных предложениях. Дерзнем посему, как промежуточный этап исследования, привести сей отрывок без притчей о церкви:

Жены, повинуйтесь своим мужьям, как Господу, потому что муж есть глава жены. Мужья, любите своих жен. Так должны любить мужья своих жен, как свои тела: любящий свою жену любит самого себя. Ибо никто никогда не имел ненависти к своей плоти, но питает и греет ее. Посему оставит человек отца своего и мать и прилепится к жене своей, и будут двое одна плоть. Тайна сия велика. Так каждый из вас да любит свою жену, как самого себя; а жена, да боится своего мужа.

Полученный при помощи такого преобразования фрагмент так напоминает только что разобранные нами выдержки из послания к Коринфянам, что можно оставить почти всю сию экзегетику читателю для самостоятельного упражнения, тем более, что смысл последнего фрагмента недвусмысленно перекликается с мыслью уже разобранного материала – «ни муж без жены, ни жена без мужа, в Господе. Ибо как жена от мужа, так и муж через жену; все же – от Бога.» (1 Кор 11:11,12).

Однако в этом же фрагменте содержится тайна, раскрытие которой не терпит и намека на спекуляцию: «Посему оставит человек отца своего и мать и прилепится к жене своей, и будут двое одна плоть. Тайна сия велика [! ]; я говорю по отношению ко Христу и Церкви.» Кто-то может подумать, что лишь та тайна велика, которая касается взаимоотношений Христа и Церкви, однако более справедливо положение, что коль скоро нечто низшее (отношения между мужем и женой) построено по подобию содержащего тайну высшего (отношения Христа и Церкви), то и само низшее должно нести в себе сию тайну, в особенности при понимании символики, вложенной в понятия мужа и жены, а если не так, то либо не будет подобия, либо не будет тайны в Вышних. Итак символический смысл того, что «оставит человек [муж] отца своего и мать и прилепится к жене своей, и будут двое одна плоть», составляет великую тайну, не имеющую отношения к браку земному.