Текст книги "Будущие миры. Академия "Космос" (СИ)"

Автор книги: Евгений Обабков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

  Кенокет, который, казалось, отбил все что возможно, обжог руку и был истинно шокирован случайным разрядом, почти теряя сознание, лежал в луже собственной крови. Красная жидкость промочила форму и расплескалась алыми пятнами вокруг. Алас бы застонал, если бы силы полностью не покинули его.

  – Все живы? – послышался откуда-то голос Вирта Имагера.

  Со всех сторон полетели ответы. Тимма, Тайр и сам Вирт были целы. Крус со своей недобандой – тоже. ОНО не тонет, можно не сомневаться.

  – Ой! Алас! – на грани ультразвука, вскричала Леккер. – Что с ним? Он не шевелиться!

  Перед глазами Кенокета прыгали озорные искры. Красный туман заволакивал взор. Ткани уже не посылали болевые импульсы в мозг – шок полностью избавил Изгоя от страданий.

  Вокруг замельтешили какие-то тени, еле слышные голоса шептали, блажили, пытались докричаться до него...

  Ай!!! Алас неожиданно почувствовал резкий укол, хотя остатки сознания считали, что этого не может быть.

  Вшик! Удар сердца, еще один. Небольшая остановка и... резвое постукивание возобновилось. От глаз вмиг отлегла пелена, сознание прояснилось достаточно, чтобы Изгой смог самостоятельно приподнять голову.

  Вирт Имагер напряженно улыбнулся, вытащил из плоти Аласа шприц и пояснил:

  – Укол Пенталнина. Два "кубика" и человека можно вернуть с того света. Разумеется, потом вернуться и боль, и слабость и... другие побочные эффекты, но как средство первой помощи это чудо медицины – непревзойденно. Почти панацея... Друзья, помогите его поднять...

  – А кровь!!! – не унималась Тимма. – Откуда кровь?! Вдруг у него бОльшие повреждения, чем мы думаем?!

  Тайр быстро приклонил колено, дрожащей рукой коснулся жидкости и поднес ее к носу, осторожно принюхался, попробовал... на вкус...

  – Это не кровь! – покачал он головой. – Это машинное масло с добавкой красной присадки КЛТ-0.

  В связи с этим обнадеживающим открытием, Кенокета быстро подняли на ноги. После Пенталнина он с трудом, но все-таки сам смог держаться "на плаву".

  – Чувствую себя паршиво! – изрек он, заплетающимся языком. А затем не спеша, будто в замедленной съемке, ощупал себя на предмет явных повреждений. Удивительно, но кроме ожога и пары не слишком серьезных ушибов, Алас был в порядке. Хотя в это и было трудно поверить.

  С усилием разжав сведенную судорогой ладонь, Изгой узрел в ней продолговатый цилиндр с кучей оторванных проводов и светящейся сердцевиной.

  – Что это? – ошалело спросил он.

  Викор любопытно заглянул Изгою через плечо, прокомментировал:

  – Мм-м-м, похоже на запчасть от меха...

  К обозрению подключилась чуть успокоившаяся Тимма.

  – Это сердцевина антиграва, – уверенно произнесла она, как знаток роботизированных систем. – Целиком устройство позволяет уменьшать массу роботов, для более целесообразного их применения. Теперь понятно, почему бот Стипса... сломался.

  – А я думал, его просто замкнуло, – словно зомби вымолвил Алас, с содроганием вспомнив недавний электрический шок.

  – Может и так, – легко согласилась Ликер. – Оставь его себе... как сувенир.

  Изгой еще раз вгляделся в пульсирующий кристалл, сжал ладонь, немного подумал и засунул уже остывший механизм, в нагрудный карман. Несмотря на достаточно большой размер ядра, антиграв почти ничего не весил – видимо устройство еще не полностью потеряло свойства маскировки массы.

  – Ну что ж, – послышался за спинами друзей, голос Стипса. – Можно считать, что вы... сдали зачет. Пусть я... – куратор покачал головой, смотря в полупрозрачный монитор своего комма, – пусть я и сам взломал себе правый гравитационный блок. Черт, эта новая планировка и увеличенные габариты... похоже мне придется заново проходить переаттестацию по управлению механизмами класса С.

  Сержант выглядел не ахти. Разрез под глазом, синяк во весь лоб, следы кровоподтека у носа. Чуть прихрамывая, Стипс шел прочь от своего меха, одновременно просматривая запись боя, по голографическому планшету.

  Остановившись напротив экзаменуемых, сержант с усмешкой всмотрелся в их лица.

   – Готов поспорить на звание лейтенанта, что вы сейчас думаете, будто я издеваюсь над вами, – проговорил он.

  – Вы пытались нас убить! – почти выкрикнул Тайр. – Это... это... преступление!

  – Преступление? – переспросил Стипс. – Вы наверно забываете, где вы! Или думаете, что на войне все будет проще и гуманнее? Моя задача подготовить вас к самому худшему развитию событий. И если при этом некоторые из вас... не доживут до окончания обучения, это будет не самая большая потеря. Я готов с этим мириться!

  К вещающему сержанту подтянулись и Крус со своим отребьем. Стоило посмотреть, как предводитель этой недобанды смотрит на Изгоя как на заклятого врага – с ненавистью и желанием мести. О том, что Алас недавно спас ему жизнь, Крус либо забыл, либо считал это само собой разумеющимся.

  – И не забывайте, – гуторил сержант, все больше и больше распаляясь. – Вы проходите зачет лишь один раз, а я провожу его и подобные, каждый месяц, с каждой группой. И почти всегда результат примерно одинаковый: мой робот повержен, а я с разбитым лицом и отбитыми почками в помятой до неузнаваемости кабине! Бывают и переломы, и вывихи, а один раз мне даже пришлось отлежать в больнице месяц – восстановление оторванной руки не быстрая процедура! И вы все еще думаете, что это Я над вами издеваюсь!?!

  На этот раз сержанту не возразил ни единый курсант. Никто раньше и не думал, какая именно участь выпала на долю сержанта. И если посмотреть на все происходящее глазами Стипса, то... все претензии к нему были не только беспочвенны, но и практически преступны!

  – Хм! – сержант, ткнул изогнутым (видимо сломанным) пальцем в кнопку выключения планшета, медленно произнося: – Надеюсь, вы прониклись всей торжественностью момента, ибо такие "излияния души"... редкость у меня. Так, ладно, проехали! Закончим эту песню за упокой и перейдем к... хорошим, – сержант будто выплюнул это слово, – новостям.

  Стипс обвел всю разношерстную компанию острым взглядом и остановил взор на Аласе.

  – Я просмотрел запись... занятия. Явным фаворитом этого дня является кадет Кенокет. На его счету спасение трех полутрупов, организация, как я понял, отвлекающего маневра, и, собственно, уничтожение враждебной боевой машины, пусть и не без моей помощи. В связи с этим, Фалосу Кенокету...

  – Аласу! – поправил сержанта Изгой, делая вид, что не понял оскорбления.

  – Не суть важно! – скривился Стипс, недовольный тем, что ему приходиться произносить похвалу в чью бы то ни было честь. – В общем, за везучесть, тебе даруется одна увольнительная сроком на сутки, начиная с шести часов завтрашнего утра. Остальные получат мою благодарность и "отлично" в зачетный документ. Все!!!! А теперь пошли вон, и пригласите сюда следующую партию недопырков. А мне... – Стипс грустно посмотрел в сторону искрящего меха, – нужно убрать эту груду металлолома и хотя бы умыться! На реллакс в камере восстановления – нет времени!

  ГЛАВА 5 НЕПЕРЕДАВАЕМЫЕ ОЩУЩЕНИЯ...

  Ворота открывались медленно и торжественно. Караульные на постах не скрывали своей зависти. Дрейки, восседающие на крышах дежурок, смотрели в открывшийся проем удивленно и чуть опасливо – оттуда доносились звуки оживленных улиц и шумных дорог.

  Алас набрал полную грудь воздуха, в коем витали ароматы большого, живого города, и осторожно перешагнул невысокий порог академических врат, будто сделав шаг в пустоту, неизвестность.

  Свернув направо и пройдя вдоль внешней стены несколько десятков метров, Кенокет остановился. Все вокруг будто было в новинку, хотя мозг и сигнализировал: "все это знакомо", "ты здесь бывал". Вот, что могут сделать с человеком пара месяцев добровольного (почти добровольного) затворничества.

  С некоторым удивлением Изгой ощутил резкие порывы ветра, в коем парили, больно врезаясь в кожу щек, изгибы бровей, нежную роговицу глаз и другие открытые места, мелкие кварцевые пылинки песка. Видимо вокруг Рила бушевала песчаная буря, отголоски которой докатывались до центра города и вовсе не были ощутимы за стенами академии.

  Бодро тряхнув головой и презрев надоедливый, но не слишком обильный, песчаный снег, Кенокет покинул академическую аллею, выйдя на перекресток улицы Праймов и Воротной.

  Ох! Как же непривычен этот шустрый поток аэрокаров, эти толпы людей бегущих каждый по своим делам. И особо звук – какофония и смесь всевозможных стуков, свистов, криков и сигналов. К такому нелегко привыкнуть, если с рождения вы наслаждались тишиной и ценили спокойствие. Однако Алас вырос в Риле и, не смотря на некоторую свою замкнутость, Изгою просто-напросто приходилось жить сначала среди гомонливых сверстников, а затем среди шумных соседей. И это не считая суеты нескольких работ и извечных переездов.

  Стойко приняв на себя моральный удар сумасшествия больших городов, Кенокет в задумчивости остановился напротив одного из маленьких кафе, которых уйма было открыто на всегда оживленной улице имени высших дворян Риллака – Праймов.

  Часы, на постоянно носимом с собой стареньком информационном планшете, коих, бывало, называли коммами (от коммуникатор), показывали половину седьмого утра. До конца увольнительной оставалось двадцать три часа и тридцать минут. И эта цифра приятно согревала сознание. Целые сутки свободы!!!! Никогда еще Алас так не любил жизнь!!!

  Так с чего же начать? Возможно, приятный завтрак свободного человека может еще немного улучшить и так неплохое настроение? Да! Однозначно может!

  Свернув со своей прямой траектории, Кенокет легкий, словно птица и молчаливый будто рыба, гордый своей формой и знаками отличия кадета академии, вошел в маленькое, но уютное кафе.

  В помещении было чистенько и опрятно. Маленькие столики, аккуратные вазочки без цветов, стулья с герборическими узорами Риллака. Стены выкрашены в бледно серебряный цвет с налетом тусклого блеска. Плитка на полу собрана в мозаику со смутным изображением какой-то устрашающей оружейной системы. На карнизах окон выставлены макеты грозных, похожих на длинные иглы – планетарных дредноутов. Под потолком зависла голограмма звена истребителей, атакующих космостанцию.

  В целом военизированный дизайн кафешки мог показаться странным, если не учитывать то, что само помещение занимало часть первого этажа армейских казарм, коих на улице Праймов было несколько. Этот проспект вообще не считался жилым, вдоль него были отстроены правительственные и административные здания, такие как: академия "Космос", военные казармы, великий дворец совета Праймов и устрашающее своей мрачностью и глубокими казематами – штаб Службы Безопасности, самой тайной и самой окутанной мифами и сплетнями государственной службы внешнего и внутреннего порядка.

  Заняв дальний, одиноко стоящий в углу низенький столик, Алас заказал себе кофе и пару мясных бутербродов. На все про все ушло два рена, что, впрочем, ни как не отразилось на кошельке Кенокета – военных и кадетов здесь обслуживали бесплатно. Это было одно из многих социальных послаблений для касты настоящих и будущих вояк, которым, впрочем, не стоило злоупотреблять – лимит выделяемых службисту средств, был ограничен и определялся в зависимости от ранга и звания индивидуума.

  Кофе!!!! М-м-мм!!! Был просто отличным!!! Да и бутерброды пошли на ура! Уж что-что, а аппетит у Изгоя всегда был отменным.

  Поедая свой завтрак и планируя дальнейший день, Алас лениво прочесывал взглядом пространство кафе. Это была привычка, приобретенная еще в детдоме: там следить за обстановкой во время еды, было делом обязательным. Дети вообще жестокий народ, а сироты, лишенные родительской опеки – и подавно!

  Вот, через двойные, раздвижные двери зашла молодая пара. Кавалер одет в офицерскую форму со знаками лейтенанта. Его спутница облачена в шикарное платье, модного покроя. Смотрятся молодожены (не иначе) очень органично и... счастливо.

  В груди у Кенокета шевельнулась тень зависти и тут же угасла. В этот же момент двери кафе еще раз раскрылись, пропуская внутрь худого, длинного и хмурого как пасмурное небо мужчину лет тридцати, тридцати двух.

  Гордая осанка, манеры, движения, все выдавало в нем аристократа, а острый, но чуть затуманенный взгляд сквозил хорошо скрываемой хитростью и внутренней задумчивостью. Про таких людей говорят, что они мало болтают, но много делают.

  На незнакомце был длинный, почти до пола, черный плащ, сверху которого крепился капюшон, призванный защитить своего владельца от неспокойной погоды Риллака. Короткие жесткие словно иглы волосы, отливали антрацитом, плотно сжатые губы чуть подрагивали, выдавая нервное напряжение, либо внутреннюю загруженность, а быть может даже долгосрочную депрессию.

  Кенокет проводил мужчину взглядом. Незнакомец прошел к небольшой стеклянной барной стойке и молча указал пальцем на емкость с газированной водой. Бармен-официант кивнул и налил гостю стакан минеральной Аквы. Нервный аристократ взял наполненную тару и прошествовал к противоположенному от позиции Изгоя столику, сел.

  Сия маленькая мизансцена была бы полностью исчерпана, если бы незнакомец, садясь на свое место, случайно бы не распахнул свой плащ, на внутренней подкладке которого сверкнула сеть Гидролитика!

  Кенокет моментально напрягся, пристальнее взглянув на аристократа и его плащ.

  Стараясь не привлечь к себе ненужного внимания, Алас просунул руку во внутренний карман своей формы и тихонько извлек на свет лоскут ткани, подобранный день назад на месте разговора двух "шептунов".

  Сравнив свою находку с видимой частью рисунка подкладки плаща незнакомца, Изгой вынес вердикт о полном совпадении: и фактура и плетенее нитей были очень похожи! Хотя... это еще ничего не доказывает – одежды на Гидролитике даже в одном Риле более десятка разновидностей и сотня людей носящих ее...

  Однако остаток своего завтрака Алас более не сводил с незнакомца глаз. Благо тот теперь сидел к нему спиной и не мог видеть этот гипнотический взор, иначе он, по крайней мере, счел бы его нетактичным, а в худшем случае даже оскорбительным. Кенокет осознавал, что меньше всего ему необходима сейчас, в период жизни лишь закладывающий фундамент будущего величия, неблагосклонность дворян, однако нечего не мог поделать с бушующей внутри подозрительностью. Интуиция буквально кричала о чем-то грядущем, хотя и не уточняла, что именно это будет. Но, несомненно, незнакомый дворянин и стал причиной этого буйства шестого чувства и именно он, судя по внутренним сигналам Аласа, должен сыграть в его жизни судьбоносный аккорд.

  Аристократ мелкими глотками осушил стакан и движением руки подозвал официанта.

  – Счет, пожалуйста, – хрипловато произнес он.

  Кенокет непроизвольно дернулся. Не могло быть сомнений, он узнал этот голос! Это был именно тот "шептун", виденный, а точнее слышанный Кенокетом прошлым днем возле ангаров академии.

   Тем временем незнакомец расплатился, поднялся со своего стула и прошествовал к двери. Мгновение, и хрипловатый дворянин скрылся из виду.

  Алас залпом допил свое кофе и, оставив на столе недоеденный бутерброд, быстро, но не слишком нарочито, поспешил за обладателем плаща с Гидролитиком.

  Выйдя на улицу, Изгой осмотрелся. Незнакомец обнаружился двадцатью метрами правее. Не слишком торопясь, накинув на голову защитный капюшон, он шествовал по тротуару в сторону перекрестка улицы Праймов и Озерной.

  Стараясь не привлекать внимания аристократа, Кенокет двинулся ему вслед. Алас и сам толком не понимал, зачем ему шпионить за "шептуном", но недавний разговор, Гидролитик и чутье, настоятельно советовали не сводить с незнакомца глаз. Какой-то тайной был окутан дворянин и Кенокет, как истинный Риллаканец, патриотичный и в меру обремененной паранойей, во что бы то ни стало, хотел ее узнать. Возможно, здесь были замешены лишь шкурные интересы, жажда наживы и прочее, но вдруг дело касается чего-то более важного? К тому же все это связано с академией! Да и что это за работа, которую требовал выполнить монсеньор? Кто вообще этот вельможа? И кто был вторым в разговоре у ангаров? Черт! Столько вопросов, и ни одного ответа! Хотя... некоторые из этих загадок, Алас все же планировал сегодня разгадать. И незнакомец должен в этом помочь... наверное...

  Пока в голове Изгоя проносились вереницей самые разнообразные мысли, образы и догадки, "шептун" свернул на Озерную улицу и околицами, дворами и закоулками ринулся в плетеный лабиринт густого жилого массива. Кенокету ничего не оставалось, как последовать за своей "целью" в почти непроходимые каменные джунгли.

  Оставаться незамеченным становилось все труднее. Мало того что прохожих становилось все меньше и прятаться в общем потоке было... проблематично, так еще и незнакомец стал периодически оглядываться, будто чуя слежку.

  Спрятавшись в очередной бетонной нише подъездов одного из небоскребов, Кенокет наконец-то достиг некоторого успеха – аристократ приостановил свой шаг и осмотрелся. Взглянув на закрепленные на запястье часы, он немного раздосадовано щелкнул пальцами, пробурчал что-то невразумительное и облокотился на ближайшую стену. Стало очевидно – он ждет кого-то, и этот "кто-то" явно опаздывает, что не вызывает у дворянина большого одобрения.

  Стоящие вокруг высокие дома из пластобетона, стали и силового стекла, образовывали некое подобие огромного забора, отгораживающего квадратный двор от суеты внешних улиц. Где-то вдалеке слышалась многоголосая песня, крики и смех, там была ярмарочная площадь с множеством торговых палаток и стационарных магазинов. Это был центр розничной торговли Рила. На площадь каждый божий день съезжались торговцы, фермеры и артисты со всей столицы и даже некоторых других городов. Можно сказать, что торговая площадь была самой буйной, веселой и оживленной частью этой части Риллака.

  Однако даже буйное веселье ярмарки докатывалось до бетонного каземата приглушенно, фоновым звучанием. И даже несущий песок ветер, здесь терял свою силу, превращаясь в еле заметный "бриз".

  Тот, кого ждал аристократ, появился будто из под земли. Не высокий, но коренастый, он прошел прямо мимо Аласа бесшумно и быстро.

  Кенокет, чуть было не потеряв и без того не слишком развитый дар речи, побледнел и плотнее вжался в свой маленький закуток между дверью подъезда и подушкой косяка, слившись с бетонным столбом и очертаниями и цветом.

  Неизвестно, заметил ли Кенокета бесшумный друг аристократа, назовем его так, но мимо подъезда он прошел не останавливаясь. Хотя... мимолетный взгляд в сторону дверей все же был брошен, но то скорее была лишь обычная предосторожность. Просматривать при движении каждый угол, у некоторых людей входило в привычку. По этой маленькой особенности можно легко было узнать тех, кто ранее был военным разведчиком, либо еще кем-то, в чьи обязанности входило всегда быть начеку.

  – Ты опоздал, Медди! – не оборачиваясь, бросил дворянин.

  – Хм! – фыркнул "бесшумный", недовольный тем, что ему не удалось успешно подкрасться к аристократу. – Ты сам черт Томпс! Как тебе удается узнавать о моем появлении, когда обычный человек чует мое присутствие только после того, как я перережу ему глотку?!

  – Быть может все дело в том, что я не "обычный человек"? – был ответ аристократа, и на вкус Аласа он прозвучал излишне высокомерно.

   – Хм, с этим не поспоришь! Одно то, что Монсеньор выбрал тебя в качестве... своего наместника – говорит о многом, – Медди чуть поклонился, однако сделал это довольно неуклюже.

  – Хватит подлизываться! – презрительно бросил Томпс. – Мы не при дворе... да и ты не дворянин. Да и я, собственно говоря, уже давно отлучен от аристократии...

  – Ничего! – произнес Медди, сощуря свои маленькие и без того поросячьи глазки. Довершив свою фразу ударом кулака по ладони, он яростно изрек: – Скоро все измениться! Когда мы завершим дело, двор сам падет к нашим ногам!!! Осталось всего ничего – несколько дней, и мы получим то, чего заслуживаем по праву!!!

  – Разуметься! – кивнул Томпс. – Но... давай не будем оглашать наши планы во всеуслышание.

  – Хм! – фыркнул Медди. – Да здесь никого нет! Это глухой район...

  – Не скажи... – прошипел Томпс, ловко извлекая из под складок плаща парализаторный пистолет.

  Вших! Пущенный, не целясь, снаряд стазисной энергии пролетел по двору и угодил Аласу прямо в голову, которую он так неосторожно высунул из-за бетонного столба, дабы разглядеть заговорщиков получше.

   – Ай! – вырвался из груди Изгоя стон. Тело моментально онемело, а болевой шок отключил сознание. Свет в глазах померк.

  Последнее что услышал Кенокет, было восклицание Медди:

  – Меткий выстрел Томпс, пойдем, посмотрим на наш "улов"!

  Свет редких ламп резал глаза и Алас, как бы ни старался, не мог закрыть онемевшие веки. Его куда-то тащили, в поле зрения постоянно попадали подвешенные по стенам кабеля, отверстия вентиляции и куски паутины.

  Сколько Изгой был без сознания? Ну... видимо не долго. Хотя, что толку от вернувшегося в тело разума, если мышцы не желали слушаться хозяина? Паралич будет длиться еще около часа, может дольше. Доживет ли Кенокет до того момента, как ноги вновь смогут послужить ему?

  По мере того как Аласа волокли по полутемным, сырым помещениям, поднимали по лестницам и пропихивали через частые двери, он время от времени мог видеть в вечном фокусе появляющиеся лица аристократа и его помощника. Которые, собственно, и волокли Кенокета внутрь коридоров пахнувших плесенью, как обычные носилки – сведенные мышцы, делали тело похожим на деревянный брус, тяжелый и негнущийся.

  – Что это за крысенышь? – интересовался Медди, тяжело дыша после очередного лестничного проема. – Откуда он взялся?

  – Я заметил его еще в городе, – отвечал Томпс. – Он, похоже, кадет, судя по форме. Видимо следил за мной от самой академии...

  – Его кто-то послал за тобой?

  – Не знаю! Но раз он шел именно за мной, значит что-то ему известно! В городе более двух миллионов людей, здесь и не пахнет совпадением!!!

  – Да, резонное наблюдение, – Медди с размаху ударил Кенокета по лицу. – Гад, тащи его теперь! Томпс, думаешь кто-то кроме нас в курсе плана монсеньора? Быть может, допросим этого юнца, информация лишней не бывает!

  Аристократ отрицательно покачал головой!

  – Времени на это нет! У меня сегодня еще назначена встреча. Да и проблем с пленником не оберешься, того и гляди сбежит или еще чего!

  – Значит в расход?

  – Это самый простой, и самый верный способ избавиться от проблемы. К тому же мне кажется, что этот, как ты выразился, крысенышь, действовал в одиночку.

  – Ты уверен?

  – Почти, потому что если бы с ним был кто-то еще, нас бы давно арестовали и везли в штаб СБ.

  Медди последний раз поднатужился, грубо выругался, но все же впихнул Аласа на площадку, расположенную почти на уровне глаз. Перекатив Кенокета в сторону, на выступ взобрались и оба заговорщика.

  Впереди была монолитная стена, с единственной, высотой около метра, отдушиной с закрепленной решеткой. Сквозь последнюю пробивался свет, ощутимый ветер и уже привычные частички песка.

  – Помоги мне, – произнес Томпс тоном скорее приказа, чем просьбы.

  Вдвоем заговорщики смогли выбить решетку и протиснуть тело Изгоя в получившуюся дыру. Затем они выбрались через отдушину и сами.

  На свету стало видно, что злополучный плащ дворянина стал серым от пыли и паутины, а псевдокожанные куртка и штаны Медди сильно протерлись, в некоторых местах даже вплоть до дыр.

   – Черт!!! – стараясь перекричать свист ветра, выругался Медди, заметив прорехи. – Новый костюм! Только вчера купил. Ах, ты! – рыкнул он, с размаху ударив Аласа носком ботинка по ребрам. – И зачем мы его вообще сюда перли? Можно было тихо пристукнуть его в подворотне!

  – Тише ты! – Томпс посмотрел на своего напарника свысока, будто плюнул с колокольни. – Нам нельзя просто убить его! Этого кадета будут искать и если найдут, поднимется большая тревога в городе. Если же нет, полиция будет обшаривать каждый закуток. Это нам не на руку! Нужно сделать все по-умному! И в этом нам поможет... гравитация...

  – Что? – тупо переспросил Медди, оглядываясь. Вокруг была полупустая крыша небоскреба. Быть может даже того самого, возле которого Изгоя и настиг выстрел парализатора.

  Крыша имела форму вытянутого вверх шпиля, на гранях которого имелись небольшие смотровые площадки, на одной из которых, притащив тело Кенокета по техническим туннелям и лестницам, и стояли теперь заговорщики, прикрывая лица руками от слишком сильного здесь песчаного ветра. Помимо невысокого защитного буртика по периметру платформы, здесь имелись несколько вертикально направленных антенн, коробы вентиляционных заборников с "намордниками" фильтров, и несколько пластин солнечных батарей.

  Томпс удивленно воззрился на своего сообщника.

  – Я иногда начинаю сомневаться в твоей профпригодности, – будто вонзая каждое слово в плоть оппонента, произнес аристократ. – Мне сообщали, что монсеньор отрядил ко мне в группу своих лучших людей. И в частотности ты, Медди, ранее был агентом по военным спецоперациям. Хотя... в это вериться с трудом...

  Шпион-перебежчик нахмурился, сжал и разжал кулаки.

  – Я был когда-то агентом, – произнес он. – Но не заработал ничего кроме призрения и суда! Да, я был... немного жесток с заложниками!!! Но ведь то было на благо дела!!! Но... меня все равно уволили из армии с клеймом садиста. С того времени я подрастерял хватку! Но Томпс!!! Я еще могу послужить!! Я докажу им всем, что меня рано списали со счетов! К тому же... после вчерашнего у меня плохо варит голова. Это пройдет!

  – Хм, – Томпс скривился. – Спиртное погубит тебя Медди. И погубит остатки твоего былого ума и умений! Хорошо! Оставим эти просветительские речи на более позднее время. Обыщи нашего кадета. При нем должен быть электроблокнот, планшет... хоть что-нибудь похожее!

  Медди без дальнейших разговоров склонился над лежащим на холодном покрытии Аласом, и быстро проверил внутренние карманы. В первом же матерчатом отсеке он нашел старый, но безотказный голографический комм Изгоя.

  – Есть! – выкрикнул Медди, поднимая в руке находку, и тут же закашлялся: надоедливый песок порошил не только в глаза, но забивался и в нос и в глотку. – Кхе, кхе!!! Гребаная буря! Когда она закончиться!!!

  – Не стони, – приказал Томпс. – Активируй записную книжку и печатай: Учеба меня просто достала! Это сплошной ад!!! Больше не могу так!!! Уйти нельзя – это бесчестье! Единственный выход – смерть. Прощайте!

  Медди скрипя мозгами вбивал необходимые символы.

  – Все записал? – спросил Томпс.

  Бывший агент кивнул, произнеся:

  – Черт! А ты это хорошо придумал. Типа суицид...

  – Это простейшая уловка. На более сложный план нет времени. Сохрани файл и верни планшет хозяину.

  – Так. Сделано. А дальше?

  – Дальше хватай его за ноги, тащи к бортику и сбрасывай вниз! Падение с такой высоты не переживет и бессмертный, за исход дела можно не волноваться!

  – Ха! Это мы запросто. Научим парнишку летать!

  Несмотря на паралич, Кенокет мог слышать и видеть происходящее. От слов аристократа сердце Изгоя забилось, словно птица в клетке, а из груди даже вырвалось подобие стона.

  – О! – изумился Медди, за ноги подтаскивая Изгоя к обрыву. – Он, кажется, нас понимает! Видимо онемение проходит!

  – Так быстрее скидывай его! Не хватало нам еще брыкания мальчишки! – раздраженно приказал Томпс.

  – Сейчас все будет! – заверил его Медди, склонился над Аласом и, дыша перегаром, бросил тому в лицо: – Жизнь жестока парень... но к тебе это уже не относиться!

  Мерзко заржав, заговорщик приподнял тело Изгоя над металлическим бортиком и словно куль с мусором сбросил его с высоты шестидесяти этажей!

  Ах! Адреналиновый взрыв, будто остановил время. Нервные окончания Изгоя взбесились, ускорив работу мозга в сотню раз. На сетчатке Аласа запечатлелась картина: мерзко ухмыляющийся аристократ Томпс, высокий, угловатый и худой словно смерть, в подобающего цвета плаще и капюшоне. Рядом с ним не слишком длинный, плотный и коренастый Медди, в глазах которого одновременно читались и тяга к жестокости, и толика... сожаления. Черты его круглого лица и крупных линий носа и губ, дисгармонировали со светлой кожаной одеждой и ролью злодея...

  Картинка на мгновение задержалась во взоре Кенокета, а затем... он камнем понесся вниз, пожирая метры высоты, с все нарастающей скоростью.

  Ужас! Ужас!! Ужас!!! Когда ты падаешь во сне, ты ощущаешь дикий страх, но это... В реальности только ужас, помноженный на сотню, может быть адекватным описанием состояния души и тела!

  Окна, мраморные плиты отделки, карнизы – все это пролетало мимо Аласа (а скорее наоборот) со скоростью молнии. И пусть прошло не более секунды, но перед глазами Кенокета уже пронеслась вся его недолгая, и пока бессмысленная жизнь.

  Стараясь совладать с агрессивно накрывающим безумием, Кенокет почти поздно осознал, что в припадке страха дико кричит не своим голосом, а руки, скрюченные в агонии, безуспешно шарят вокруг в поисках опоры.

  Неизвестно что послужило тому причиной: адреналиновый выброс, страх, или окончания действия стазисной энергии, но тело Изгоя, пусть и с некоторыми судорогами, дрожью и ограниченностью, вновь стало подчиняться хозяину.

  Усилием воли перестав вопить, Алас успокоил вращение тела, сориентировав его параллельно приближающейся поверхности. Однако вид несущейся навстречу земли, чуть было снова не поверг его в безумие!

  Еще десять секунд и все будет кончено! Все станет бессмысленно!!! И поступление в академию!!! И будущие надежды!!! Все пойдет прахом!!! И главное – заговор!!! Томпс и Медди задумали переворот!!! Сомнений быть не может!!! И Кенокет, как истинный Риллаканец и патриот, просто съедал себя изнутри, осознавая, что уже не сможет никому рассказать о готовящемся "деле", не сможет помешать этому!!!!

  Нет! Еще не все кончено. Нужно что-то предпринять!!!! Необходимо выжить!!! Но что можно сделать, когда уже все решено? Когда падение уже происходит и единственное окончание сценария – смертельная встреча с землей? КАК БЫТЬ?!!! КАК БЫТЬ!!!? КАК БЫТЬ!?!

  Вдруг в мозгу всплыло воспоминание, подсказанное желающим жить подсознанием: недавний зачет, гравитация, падение, вырванный кусок антиграва, кристалл...

  Надежда, безумная надежда сверкнула в мозгу алой звездой.

  Стараясь не потерять ориентацию в пространстве, Изгой судорожно хлопнул ладонью по нагрудному карману. Есть! Трофей от недавнего зачета был на месте, Томпс и Медди не нашли его, или, что более вероятно, не заинтересовались ненужной, сломанной запчастью. Но Аласу, этот кусок металла и проводов был просто необходим!!!! Жизненно необходим!