Текст книги "Будущие миры. Академия "Космос" (СИ)"

Автор книги: Евгений Обабков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

Обабков Евгений Николаевич

Будущие миры. Академия «Космос»

  

   БУДУЩИЕ МИРЫ

   Академия "Космос"

  ГЛАВА 1 ПОСТУПЛЕНИЯ ИЗГОЯ

  Аэрокары проносились мимо со скоростью хорошей спортивной машины, что были в ходу на Земле двухтысячных годов. Какой же сейчас год на старушке планете, колыбели человечества? Да кто же его знает! Риллак – ни разу не Земля. И года здесь исчисляются с момента колонизации, а значит... на дворе 806 год от основания. М-да. Где-то так.

  Провожая взглядом парящие автомобили, движущиеся по двум полосам условной дороги и трем высотным уровням, Алас неуютно поежился и взглянул наверх. Небо над головой было абсолютно чисто: ни облачка, ни мелькания черных силуэтов транспорта – полеты аэрокаров над городом строго воспрещено. Это дань безопасности. Хочешь передвигаться с комфортом и быстро – будь любезен маневрируй по улицам. Благо техники не много, еще утро, семь часов... по стандартному времяисчислению.

  Оставив созерцание транспортного потока, молодой человек ознакомился с показаниями своего навигатора и кивнул.

  – Угол Воротной и улицы Праймов, – сам для себя прошептал, он. – Я на месте.

  Юноше было не более двадцати лет. Рост выше среднего. Шевелюра густая, волосы длинные и полностью седые, уложены в аккуратный пучок. Глаза выражают умиротворение, стойкость духа и небольшое волнение. Цвет радужки голубой, с ярко алым, почти светящимся ободком по краю. Кожа Аласа сплошь покрыта тонкими, давно зажившими шрамами и рубцами, складывающимися в некое подобие "маразматичного" узора. От сетки природной татуировки свободно только лицо и шея.

  Плотнее запахнув псвевдовоенный камзол, сшитый из серовато-черной ткани (в цвет схожих брюк), паренек убрал навигатор в карман и, наслаждаясь утренней прохладой (всего +30С), перешел улицу, остановившись у большого, монументального, внушающего уважение здания.

  Постройка занимала площадь не менее две тысячи квадратных метров, тянулась вверх на два десятка этажей и венчалась остроконечной крышей с закрепленными на ней спутниковыми тарелками, радарами, а также площадками для посадки и хранения беспилотных ботов и парковки аэрокаров.

  Собранное из огромных блоков пластобетона, строение, словно часовой стояло на страже спокойствия города. Ровные линии, острые углы, блеклые сероватые, черные и белые цвета – все это отражало истинный стиль Риллака – планеты, не приемлющей ярких расцветок и округленных форм. Здесь все было подчинено строгим устоям, чтилась каста военных, патриотичность и преданность долгу. Тоталитарное правительство, пирамида иерархии, любовь народа к своему дому – вот три краеугольных камня, на коих держалось благополучие и процветание этого края.

  Еще раз оправив на себе камзол утилитарной отделки, Алас миновал караульных и вошел в стеклянные ворота, справа от которых красовалась выгравированная по золоту надпись: "Космос" – государственная академия Риллака (город Рил). Основана в 630 году великим Роял-Праймом Файром Наско Сталтайм де Рил.

  В фойе было людно. Высокие потолки, огромные окна, расставленные по периметру стен жесткие, но безупречно чистые диваны. Стены отделаны белой плиткой без намека на узоры. И везде ни единого пятнышка, будто искусственный кафель полируют пять раз на дню. Помимо едва заметного запаха озона, по воздуху витал аромат "Лесной чащи" – именно так производители называли свой ароматизатор, повсеместно использующийся в государственных учреждениях.

  В зале стоял невыносимый гул из сотни голосов. Кто-то спрашивал, как пройти на пятый этаж, кто-то молил дать ему еще один шанс. Стоящие далеко друг от друга группы из пяти-шести человек, обсуждали расписание занятий, номера своих комнат и бешеные цены на обучение. Отдельной темой был разговор о погоде. Все бредили купанием в озере и наперебой обсуждали показания синоптиков, уверявших, что лето будет прохладным и температура не поднимется выше пятидесяти градусов. Но то были скорее сплетни! Не было еще на Риллаке теплого сезона, когда бы столбик нейтронного градусника показал менее 62 по старому исчислению Цельсия. А если брать в расчет пустыни, то и восемь десятков не придел. Но на то оно и лето!

  Озабоченные тела мельтешили вперед-назад, туда-сюда. Голоса шептали, кричали, даже ругались, и только пара караульных, облаченных в длинные формы из черного как смоль материала с серыми планками званий и парадными беретами, стояли истуканами, будто изваяния, статуи.

  Алас невольно загляделся на безмолвных стражей порядка. Это были бойцы Карателей, элитного подразделения войск императора, несущего службу во дворце и всех значимых строениях Риллака. И пусть в мирное время их обязанность – возглавлять парады и быть насмешкой для туристов, но будьте уверены: отменная тренировка, знание оружия от "А" до "Я" и изрядный боевой опыт, делали их самыми опасными Коммандос на планете, а быть может, даже за ее пределами. Подчинялись Каратели только непосредственно императору и входили в число его телохранителей. Все, абсолютно все бойцы подразделения имели честь носить эпитет Файр к своему имени, что означало высокие воинские заслуги, преданность государству и большое расположение правительства. Только избранные могли быть Файрами, и Каратели были одними из немногих, удостоившихся такой чести. А это говорит о многом...

  Кенокет еле слышно вздохнул. Вот кем бы он хотел стать. Нет более высокой чести для выходца из детдома, чем стать военным, Файром и Карателем. Но, к сожалению, путь в спецвойска заказан для него, пока заказан! Все начинают с малого. И Алас не исключение. Поступление в академию на факультет космических пилотов – первая ступень к уважению, славе и достатку. Именно достатку, ибо богатство на Риллаке считалось зазорным. Исключение составляли лишь Праймы – высшие дворяне планеты, своеобразные графы, владеющие округами (прайморами) и имеющие голос в совете правительства.

  Миновав фойе и протолкавшись к стеклянной стойке уставленной голографическими мониторами, с бегущими строчками данных и списками, Алас остановился напротив миловидной девушки, лет двадцати трех. Оператор оторвала глаза от созерцания каких-то документов и, улыбнувшись, спросила:

  – Здравствуйте, я могу вам чем-нибудь помочь?

  – Да, – кивнул парень. – Я подавал документы на поступление. Экзамены назначены на сегодня.

  – Ваше имя? – мелодично поинтересовалась девушка, как бы невзначай положив свою ручку на стеклянную столешницу и показывая отсутствие обручального кольца.

  Будущий студент оставил без внимания кокетливо-томный взгляд и ответил:

  – Алас Кенокет, мое имя Алас Кенокет.

  Девушка чуть погрустнела, перестала стрелять своими прелестными глазками и перевела всю внимание на поиск в списке экзаменующихся.

  – Простите, – чуть суше произнесла она. – Вашего имени в списках нет. Но... постойте. Есть запись на имя: "Изгой" А. Кенокет.

  Алас чуть сощурил глаза и мысленно проклял тот момент, когда попросил своих... нет не друзей, правильней сказать – товарищей, подать за него документы. Просто тогда не было времени самому оформить заявку.... Эх, в любом случае отступать нельзя, позади... пропасть. Поступить необходимо любой ценой.

  – Да... это я, – наконец согласился Алас. – Изгой – это моя кличка и появление ее на вашем мониторе, не больше, чем неудавшаяся шутка моих... знакомых.

  Девушка долгим взглядом вгляделась в лицо Аласа (он готов был провалиться под землю в этот момент), а затем нейтрально произнесла:

  – Хорошо. Ваше время – девять часов. Аудитория – пять. Удачного дня.

  – Спасибо, – поблагодарил чуть покрасневший Кенокет. – И вам тоже.

  Отойдя от стойки, Алас пробился к дивану и сел на него в ожидании назначенного времени.

  "Изгой", хм, а ведь в принципе все верно. Последнее время Алас мало общается со своими сверстниками, да и раньше болтуном его было не назвать. Видимо поэтому кличка так крепко прикрепилась к нему. И что винить товарищей, если все больше знают его как Изгоя, а не по имени. Впрочем, и он сам бы сильно удивился, если его на улице окликнули: "Алас" или "Кенокет", а не: "Изгой".

  Так откуда взялась эта нелюдимость? Связана ли она со... странной внешностью?

  Детство Изгой помнил плохо. Воспитатели детдома рассказали, что Аласа нашли одного в пустыне у разбитого аэрокара. Ему было пять недель от роду, и на палящем солнце он провел не менее трех дней. Удивительно, как он вообще смог выжить. Когда Аласа доставили в больницу, от недостатка влаги в организме кожа потрескалась, образовались многочисленные, покрывающие кожу ранки. Две недели младенец провел в коме, но затем, на удивление врачей, пошел на поправку. Однако с тех пор затеряться в толпе Изгою не светило – странный рисунок из шрамов, вечно седые волосы и поменявшийся цвет глаз, делали его белой вороной. Быть может потому Алас, как личность, был замкнут, почти всегда погружен в собственные мысли, малословен и нелюдим.

  После курса лечения, Кенокета направили в третий детдом города Рил, столицы планеты Риллак. Там ему дали имя, оформили новые документы и... что греха таить, оградили заботой и уходом. Вот только настоящей любви Аласу и не хватало, любви матери и отца, чувства, которое даже самые хорошие воспитатели детдома дать не могли. Так эта маленькая душевная пустота и поселилась в сердце ребенка, росшего не злобным, но угрюмым.

  Сезон сменялся сезоном, год – новым годом. Алас рос, поступил в школу и окончил ее. И пусть большинство оценок были: "Хорошо", но затесались в табель и несколько "Отлично". Изгой всегда любил гуманитарные науки, и именно потому дисциплины: "Естествознание", "Природа вещей", "Астрономия" и "Космическая физика" давались ему особенно легко. К тому же, Кенокет бредил космосом. В его черных, спокойных глубинах, Алас видел самого себя, одинокого и умиротворенного. Именно из-за этой любви к космическому пространству, Изгой и намеревался поступить на факультет боевых пилотов.

  После окончания школы, Кенокет два года (это обязательное условие для поступления в академию) проработал на общественно значимых работах: помогал и ухаживал за пожилыми людьми в доме престарелых, трудился дворником и даже два дня убирался в вольерах зоопарка Земных животных. Это, наравне с небольшим пособием, выделяемым от детдома, позволило Аласу накопить на приличную одежду и оплатить съемную квартиру. Теперь же, Изгою кровь из носу было необходимо поступить в желаемое училище на бесплатное место с выплатой стипендии и проживанием в специально выделенных для студентов казармах. Да, эта задача была не из легких хотя бы потому, что на подобные вакансии претендуют шесть человек на место и для того чтобы опередить их всех, необходимо набрать как минимум девяносто баллов из ста в будущих тестах. И Кенокет, во что бы то ни стало, добьется этого. Ведь не зря он заплатил сто ренов (местная валюта) за дубликат действующих экзаменационных билетов и выучил их наизусть. Да, быть может это слегка нечестно, но когда на кону стоит твоя карьера и жизнь, можно пойти и на маленькие хитрости.

  За раздумьями и воспоминаниями, Алас не заметил, как пролетело время. Пора было подтягиваться к пятой аудитории. Одного его ждать не будут.

  Обойдя стороной основной массив бывших и будущих курсантов, Изгой вошел в шахту гравитационного лифта и, ознакомившись с наклейным на стенке кабины общим планом здания, поднялся на пятый этаж.

  Уровень представлял собой длинный коридор с выходом к лифтам с одной стороны и обычными лестницами с другой. Слева по этому туннелю шли квадратные, закрытые стеклом и силовым полем окна, а справа – гидравлические двери, ведущие в аудитории. Над каждой из створок проемов висел светящийся номер экзаменационной и небольшой плоский аппарат системы оповещения. Стены были оформлены вырезками цитат из речей ученых Риллака и просто умными мыслями, что, по уверению психологов планеты, должно было настроить претендентов в студенты на нужный лад.

  На этаже было, казалось, еще больше народу, чем внизу, в фойе. Вот только шума было много меньше – все с напряжением ожидали своей очереди и каждый мечтал о победе. В воздухе витал аромат страха – не передаваемый запах, сопутствующий такому роду помещений.

  Сверившись со временем, Алас занял свое место напротив аудитории и будто снова выключился, уйдя в мысли и внутреннее повторение сто раз заученных билетов.

  – Привет, волнуешься? – Алас даже вздрогнул от неожиданности. Судя по всему, слова относились именно к нему, и это было странно.

  Подняв глаза, Изгой узрел прямо перед собой бедно одетого паренька, примерно одного с ним возраста. Тот широко улыбался, будто сегодня лучший день в его жизни.

  – Меня Верт зовут! Ты в пятую?

  Кенокет не сразу сообразил, о чем речь. Однако вскоре мозги таки правильно обработали вводную информацию.

  – Да, – медленно, но по возможности вежливо произнес он. – Я в пятую аудиторию.

  – О! Отлично!!! – воскликнул парень, лыбясь еще шире. – Ты, значит, тоже на пилота поступаешь. Круть!!! Я просто жду не дождусь когда сяду за штурвал... О! Кажется моя очередь.

  И действительно, оповещатель над дверью медленно, механическим голосом произнес:

  – Номер сто двадцать. Верт Имагер.

  Парень приветливо помахал Изгою и направился к двери. Остановился. Перекрестился. Тяжело вздохнул.

  – Ну, с богом! – прошептал он и проскользнул в раздвинувшиеся, как врата рая, двери.

  Алас не верил в единого бога, хоть и считал, что что-то высшее существует, но, тем не менее, мысленно пожелал новому знакомому удачи, пусть тот даже и не узнал его имени.

  Прошло десять минут, Кенокет уже почти забыл о существовании Верта, как тот появился из аудитории счастливый и светящийся, казалось, не сходившей с его лица улыбки.

  – Сдал! – чуть слышно прошептал Верт и затем громче: – Я сдал!!! Ура! Девяносто три балла!!!

  Алас всеми силами пытался внутренне порадоваться за позитивного паренька, однако успех в экзаменах Имагера, автоматически уменьшал доступные в академии места на одно. А это тревожно.

  – Так! – тем временем говорил Верт. – В честь такого праздника можно себе и один коктейль позволить! Когда еще потом удастся – присяга, устав, казарма и правила, вот наше будущее. Их-ха!!! – Весело отщелкивая пальцами какой-то ритм, парень прошел к лифтам и занял свободную кабину. Уже собираясь нажать кнопку нижнего этажа, он вдруг спросил:

  – Эй, друг. Как твое имя?

  Изгой опешил, но на автомате произнес:

  – Алас.

  – Удачи, Алас! – козырнул Верт. Створки кабины сомкнулись, отсекая счастливого парня от тревожного мира людей, чье испытание тестом еще впереди.

  Тут же, словно по команде, сигнализатор аудитории снова ожил.

  – Номер сто двадцать один. "Изгой" Кенокет.

  Алас вздохнул, не столько из-за появления в объявлении поднадоевшего прозвища, сколько из-за неожиданно наставшего (пусть и долгожданного) момента экзамена.

  Отвалив от стены, Изгой медленно пересек коридор и вошел в аудиторию, навстречу новой жизни или краху старой.

  Внутри было светло, помимо обширных окон, под потолком люминесцировали белыми пятнами жидкие лампы и развешенные по стенам голографические экраны. Помимо уже описанных предметов в аудитории имелось кресло, с множеством ручек, и высокий, абсолютно гладкий металлический столб. Где-то на заднем фоне слышался низкочастотный гул, пахло машинным маслом и металлом.

  По-привычке тихо ступая по гладкому, словно зеркало полу, Алас прошелся по безлюдной комнате и в недоумении выдавил:

  – Я извиняюсь, здесь есть кто-нибудь?

  В ответ на вопрос, в движении пришла как раз та часть интерьера, от которой Кенокет не ожидал подвоха. Желтый металлический постамент крутанулся вокруг оси, скрипнул проявившимися сочленениями, мигнул лампами диодной дуги. Его покрытие лопнуло, выпуская наружу длинные, невероятно тонкие конечности манипуляторы и расположенные на верхнем торце гибкие "крабьи" глаза.

  Устройство призывно махнуло рукой. Баритонный голос возвестил:

  – Добро пожаловать, номер сто двадцать один. Я робот серии 32СО9СКА. Моя обязанность провести тесты и узнать уровень вашего развития и пригодности к обучению в академии. Прошу вас, проходите и присаживайтесь в это кресло, – дроид указал на стоящую рядом с ним, похожую на электрический стул, мебель.

  Изгой, молча, выполнил требуемое. Он был удивлен, но не слишком. По крайней мере, это никак не отразилось на его спокойном выражении лица.

  Однако эта внутренняя эмоциональная вспышка не ускользнула от робота, либо он был запрограммирован сказать:

  – Вас, вероятно, интересует, почему экзамены принимает робот, а не человек? Дело в том, что во избежание поступления в академию родственников высокопоставленных особ, либо других лоббируемых студентов, все экзаменаторы заменены машинами, коим не свойственны чувства и корыстные мотивы. Надеюсь, вы понимаете ценность того, что все должны быть равны. Итак, приступим.

  Прямо перед Аласом возник проекционный монитор. На чуть рябящем экране был список из трехсот возможных билетов. Напротив каждого из тестовых заданий стоял номер, содержащий буквы и цифры.

  – Тридцать пять "А", – сделал свой выбор Кенокет. Монитор мигнул и отобразил на поверхности три строчки вопроса, картинку с замысловатым чертежом какого-то аппарата и пять вариантов ответа.

  Робот учитель мигнул одним глазом и начал вслух озвучивать содержание задачи.

  – Триста лет эта технология... – бубнил дроид. – помогала людям выжить на планете...

  Пока бот, снабженный ВИ (Виртуальным интеллектом, не путать с ИИ) зачитывал суть вопроса, зрачки Изгоя медленно, но уверено расширялись. И все дело было в том, что открытый билет не входил в список изученных тем Кенокета. А значит, либо сборник билетов, купленный за сотню ренов, был поддельным, либо, что более вероятно, перечень тестов недавно обновили. И вот это был настоящий ужас!!! Как набрать более девяноста балов из ста, не будучи уверенным в собственных знаниях?

  Из ступора Аласа вывел вопрошающий возглас робота.

  – Господин "Изгой", ваш ответ?

  Кенокет, молча, сжал зубы, поиграл желваками и расслабился. Что бы ни было дальше, но отступать поздно.

  Закрыв и снова открыв глаза, Алас внимательно вгляделся в вопрос и изображение устройства. Сердце екнуло и отпустило. Изгой знал ответ. По крайней мере, ему так показалось.

  – Это малый генератор пара, – еле сдерживая нервную дрожь в голосе, проговорил он. – Во времена, когда атмосфера планеты была не сбалансирована, генератор позволял создавать обширные облака, спасая города от засух и жары.

  Экзаменатор на секунду замер, видимо проверяя правильность ответа, а затем однотонно, лишено интонации проговорил:

  – Это правильный ответ. Пять баллов на вашем счету. Перейдем к следующему билету.

  Издевательство вопросами длилось еще полчаса. Алас отвечал уверенно и почти всегда правильно. Впрочем "почти всегда" могло оказаться недостаточно хорошим показателем.

  Последним тестом было управление макетом космического корабля. "Зубное" кресло оказалось симулятором кабины пилота, ручки – штурвалом и акселераторами. Роль кнопок исполняли голографировавшие в воздухе полупрозрачные панели.

  Изгой умел управлять лишь малыми аэрокарами да гравитационными мотоциклами, поэтому роль пилота большого корабля (на которого он еще только собирался учиться) была для него странновата и не совсем удачна.

  Подождав пока испытуемый, под рев воображаемых двигателей и вполне настоящие перегрузки, разобьет несколько выдуманных кораблей, робот приемщик остановил занятие. Погасли управляющие панели, кресло перестало метаться из стороны в сторону, звук движителей утих.

  Кенокет, забыв о своей обычной сдержанности и спокойствии самурая, неприкрыто кусал губы и морщил брови. Он чувствовал, что провалился, и это убивало его.

  – Ваше испытание окончено, – нарочито медленно произнес робот, видимо запрограммированный на нервное истощение будущих курсантов. – Сожалею... но вы приняты к нам в академию. Ваш итоговый бал – девяносто семь. А сожалею я потому, что теперь ваша жизнь будет подчинена строгому распорядку, беспрекословному выполнению приказов и служению нашему императору. Поздравляю, ваша беззаботная жизнь среднестатистического юноши окончена. Все необходимые документы вам выдадут в обусловленные сроки. До свидания... кадет.

  Алас до конца не верил в то, что услышал. Он поступил!!! И неужели это нельзя посчитать чудом? Иногда Кенокет жалел, что не верит в бога. Просить помощи и благодарить небеса проще обращаясь к конкретному лицу, а не всей Вселенной.

  На автомате покинув аудиторию, Алас, не различая дороги, в полутрансе двинулся вперед по коридору, и чуть было не сбил с ног компанию, состоящую из трех "конкретных пацанов", одетых слишком вызывающе, для любящего блекловатые цвета Риллака.

  – Смотри куда прешь! – рявкнул самый высокий парень из этой шпаны. Приглядевшись, он хмыкнул: – Да вы только гляньте, это же сам Изгой! Хе! Неудивительно, что он не в себе, шизик!

  Кенокет медленно оглядел хама с ног до головы, а затем так презрительно, с холодной яростью заглянул тому в глаза, что "пацан" судорожно сглотнул и отступил на пару шагов вбок, освобождая Аласу дорогу.

  Не говоря ни слова, Изгой прошел сквозь компанию трусливых хулиганов и направился к лифту.

  – Да он больной! – послышалось сзади мерзкое хихиканье. – В дурку дуй, баклан!

  Алас на секунду замер на месте, но услышав быстрый топот удаляющихся башмаков, двинулся дальше.

  Спустившись на лифте на первый этаж, Кенокет, чтя традицию, зашел в маленькое, закрепленное за академией кафе. Там его с порога увидал веселящийся, видимо вошедший в раж Имагер.

  – Поступил? – быстро спросил Верт, буквально бросив слова поверх всех столиков, занятых такими же, как и он, счастливчиками.

  Алас коротко кивнул.

  Имагер высоко вверх поднял наполненный белой массой коктейля стакан и на все помещение возвестил:

  – Друзья! В нашем полку прибыло. Так выпьем же за поступление Аласа! Кто "ЗА"?

  Стены кафе содрогнулись от бурных криков, оваций и звона бокалов. Никогда еще столько позитивной энергии не выплескивалось на Изгоя, и это заставило его слегка улыбнуться, что было крайне не свойственно и непривычно для него. Так стоит ли выпить в дань многолетней традиции поступающих в академию пилотов? Конечно да!!! Все-таки последний день свободной жизни!

  ГЛАВА 2 ПРИСЯГА

  За окном жаркое солнце Гелиос-0 взбиралось в зенит. Алас, курсируя по маленькой, уютной, но бедно обставленной комнате, собирал в пластиковый пакет свои оставшиеся вещи. Нажитый скарб был невелик: пара комплектов поношенной одежды, голографический планшет (он же устройство связи, он же навигатор, он же много еще чего полезного), серебристый медальон, да подаренные на день выпуска из детского дома часы-трансформер – смешное представление Риллаканцев, как должна выглядеть корова, ну или слон, это уж как их повернуть.

  Удостоверившись, что ничего не забыл, Изгой последний раз окинул взглядом свой бывший дом и без малейшего колебания перешагнул порог. Двери закрылись за ним, заблокировался замок. Вскоре хозяева этой съемной квартиры удалят из базы данных скан-лист сетчатки Кенокета, и путь назад ему будет закрыт. Однако... чтобы идти вперед, надо не оглядываться на прошлое. И Кенокет свято верил в это правило.

  Спустившись с третьего этажа по обычной, прочной, но все же банальной лестнице, Алас вышел на улицу. Втянул теплый, пахнущий раскаленным железом и бетоном воздух. Ах, запах цивилизации, запах свободы.

  Вокруг небольшого дворика стояли безвкусные, но достаточно разные пластобетонные коробки домов. Одни были "ростом" в три этажа, другие в семь. Никакой внешней отделки, изысков, лишь сугубая утилитарность строений-скворечников, которые по общей традиции, исполняемых в виде "удлиненных кольев" – рукодельных пиков.

  Район, в котором до недавнего времени проживал Кенокет, находился на самом отшибе Рила. Слева, в пятистах метрах, за дорогой и высоким забором, был берег Пригори, озера возле которого город был построен восемь столетий назад. Позади дома слышался раскатистый гул взлетающих и идущих на посадку кораблей, челноков и транспортов, там располагался космопорт. Справа, если покинуть двор и перейти неширокую улицу, жил своей жизнью Земной зоосад, а еще чуть дальше располагался парк и стадион.

  Район возле порта считался трущобами. Жить здесь было не слишком комфортно, зато дешево. Самое то для человека, не имеющего стабильного дохода, либо работающего на заводах и фабриках, где зарплата всегда считалась не самой большой.

  Закинув мешок с вещами на плечо, Изгой нырнул под невысокую арку, обогнул одинокий припаркованный аэрокар (редкость для нищего района) и вышел на оживленную Портовую улицу.

  Движение по дороге было очень плотным. Все шесть полос (две горизонтальные и три высотные) были заняты в основном каргомашинами. Одни везли грузы в космопорт, другие наоборот – вывозили материалы, продукты, багаж и прочее с недавно прибывших орбитальных челноков.

  Со стороны порта послышался резкий хлопок и в небо, быстро удаляясь прочь от города, взметнулась обширная тень. Алас невольно загляделся на действо, но быстро потерял к нему интерес. Что ж тут невиданного – всего-то стартовал очередной пассажирский рейс между Рилом и Вишной, еще одним городом планеты. Между тем, неискушенному зрителю процесс показался бы интересным. Дело в том, что транспортный поток между большими, далеко расположенными друг от друга мегаполисами, был организован весьма... новаторно. Перевозить пассажиров и грузы, используя корабли с космическими двигателями, либо планетарными гравигенарторами, было очень накладно. Цены на билеты "кусались", компании посредники зачастую уходили в минус и разорялись, а единица груза.... В общем, было намного проще и дешевле произвести товар на месте, чем доставлять его между поселениями, минуя безводную пустыню и тысячи километров "мертвого" пути.

  Все изменилось, когда придумали кинетический ускоритель. Схема была проста и потому гениальна. Междугородний корабль запускался в полет с помощью огромного магнитного ускорителя установленного в космопорту. Это было похоже на выстрел огромным снарядом из электропушки, только роль пули исполнял грузопассажирский челнок. Получив достаточное ускорение, корабль по инерции взлетал в верхние слои атмосферы и далее, по баллистической, точно выверенной траектории, "падал" в сторону нужного города, где в порту была смонтирована магнитная сеть, улавливающая, тормозящая и сажавшая грузовик. С помощью данной технологии удалось избавиться от расходов на топливо и увеличить скорость доставки, что снизило стоимость транспортировки в три-шесть раз.

  Последний раз взглянув в сторону стены космодрома, Алас подошел к невысокому столбику консоли вызова такси, кои были в изобилии наставлены на всевозможных пересечениях улиц, закоулках, возле магазинов и государственных зданий Рила. Нажав на кнопку, подающую сигнал о новом клиенте ближайшему к точке таксопарку, Кенокет застыл в ожидании.

  Бледно-желтый, двухместный аэрокар появился будто и неоткуда, вывалился из общего потока и припарковался у бордюра. Двери машины автоматически открылись, впуская пассажира.

  Изгой сел в салон и махнул перед сенсором оплатного терминала карточкой кадета, дающей право на бесплатный проезд.

  – Куда едем, дарагой!? – спросила система автопилота, заменившая живых таксистов еще в шестисотом году от основания Риллака. Откуда у ВИ взялся своеобразный акцент, стоило только догадываться.

  – Академия "Космос", – коротко произнес Кенокет и откинулся в кресле.

  Цвет индикатора готовности такси сменился на зеленый, машина отчалила от тротуара и ловко вклинилась между движущихся грузовиков. Из динамиков музыкальной системы полился тихий ритмичный звук, сменившийся словами песни про какие-то "глаза", которые обязательно были "черными" и о них "вспоминают" и "умирают". Странная композиция, но Аласу лень было тянуться к выключателю, и потому мелодия продолжала играть свой мотив.

  За окнами лениво проплывали дома, кварталы, спешащие по своим делам люди, группки нищих, магазинные боты зазывалы, новомодные скоростные аэрокары и сногшебательного вида гравибайки. Солнце палило, войдя в полную силу. Заоконный термометр показывал плюс сорок пять. Обычное дело для жаркого Риллака.

  Поехав по прямой чуть более километра, такси обогнуло спортивный центр, с размещенным за стеклянными стенами огромным полем, бассейном и игровыми площадками. Свернув налево, машина попала на южную Парковую, пробралась мимо череды высотных зданий и оказалась на нижней Дворцовой. Здесь, по левую сторону от аэрокара, открылся виду давящий величием дворец Императора. Построенный в самом центре Рила, особняк имел в высоту порядка шестисот метров и был самым высоким, красивым и богато отделанным строением на планете. Где-то в его недрах трудился на благо Риллака великий человек – император Роял-Прайм Файр Николас Сталтайм де Рил.

  Дворец со всех сторон был окружен садами с Земными деревьями, что в силу условий на планете всегда имели оранжево-красный цвет листвы, вне зависимости от времени. И такое буйство красок можно было узреть только в дворцовых аллеях. В обычных же парках преобладали местные виды растений, чей цвет варьировался от зеленого, до приглушенно черного.

  Цитадель и сады были отгорожены от остального мира невысоким, собранным из металла забором, выполненного в виде резных решеток, увенчанных стилизованными остроугольными жалами. Пробраться за стену можно было лишь через дворцовые ворота. Однако внутрь пускали только избранных, дворян и счастливчиков, удостоившихся личной аудиенции с монархом.

  За решетками стен, по периметру частокола, располагались резиденции Праймов – шесть домов-особняков, по числу прайморов (округов). Дома были отстроены в одном стиле с императорским замком: острые шпили башен тянулись ввысь острыми пиками, цельно каменные статуи, закрепленные на фасадах, угрюмо смотрели на Рил взглядами Атласов, олицетворяя мощь Риллака и силу правящего класса.

  Если же Алас был бы в силах оторвать взгляд от потрясающе красивой, внушающей уважение и священный страх центральной зоны с дворцом и резиденциями высших дворян, то справа, через улицу, он увидел бы ряды не слишком высоких (по сравнению с небоскребом), но все же изящных и узких как иглы домов. Внешние стены были украшены плитами серого мрамора и огромными окнами. Это были строения центральных кварталов, которые, словно слуги на вечном карауле, окружали с четырех сторон дворцовую площадь и особняки Праймов. Быть жителем этих респектабельных квартир, могли позволить себе только военные офицеры, чиновники и прочие приближенные к власти. Одно то, что ты имеешь квартиру (или даже целый этаж) в одном из этих зданий, говорило о твоем высоком статусе и положении в обществе. К огромному сожалению Кенокету было не по карману такое жилье. Но он был готов стремиться к этому. Быть может лет через пять...