Текст книги "Выше времени"

Автор книги: Евгений Гаркушев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)

Вечером мы снова жгли костер, смотрели на звезды. Если бы не легкое чувство голода и стойкое ощущение тревоги, было бы просто прекрасно. Огонь, теплая ночь, свежий воздух, красивая девушка рядом. И никого вокруг. Что еще нужно для счастья?

На следующее утро нас разбудил гул работающего вдалеке мощного мотора.

– Самолет, – предположила Инна.

– Может быть, катер. Пойдем, посмотрим. Не спеши высовываться и звать наших спасителей. Надо сначала рассмотреть, кто это такие.

Мы быстро спустились к берегу. Над водой, точнее, над берегом с нашей надписью, которая оказалась слегка поврежденной вчерашним ливнем, кружил большой гидросамолет.

– Что будем делать? – спросила девушка.

– Махать им, конечно, – пожал плечами я. – Другого случая может не представиться.

Инна выскочила на песок и подняла руки над головой. Я тоже выбежал на берег.

Самолет сделал вираж и пошел на посадку.

Волнения на море почти не было, и крылатая машина без проблем опустилась на воду, оставив за собой длинную белую полосу пены. Своим ходом самолет добрался до берега, ткнулся одним из поплавков в песок. Распахнулся люк, и прямо в воду выскочили трое русоволосых мужчин с автоматическими винтовками. Один – бородатый, два – просто заросшие щетиной.

Впрочем, я со стороны, наверное, выглядел не лучше. Тоже оброс за несколько дней. Инна жаловалась, что щетина ее колет.

Появление вооруженных бородатых незнакомцев меня совсем не обрадовало. Зачем им винтовки? Я беспокоился за Инну. Да и за себя тоже. Меня просто застрелят, а ее возьмут в рабство, будут мучить. Красивая женщина – желанная добыча…

– Ду ю спик инглиш? – закричал я издалека.

Если не вступят в разговор, лучше, наверное, убегать в лес. Хотя, они могут улыбаться, а уже оказавшись рядом, заломить нам руки и затолкать в самолет. Или расправиться на берегу.

– Ес, ви ду, – хмуро ответил один из бородачей.

Инна вдруг побледнела и прошептала:

– Я боюсь… Они мне не нравятся.

– Мне тоже не сильно нравятся. Но боюсь, поздно каяться…

– Убежим?

Что уж теперь убегать…

– Ви а ве ситезен оф Раша! – зачем-то заявил я. Потом подумал, что артикль the в этой фразе лишний. Или нет? Совсем уж глупый вопрос. От волнения я забыл ставший почти родным язык.

– Ты бы по-русски говорил, Никита Евгеньевич, – заявил один из мужиков, самый крепкий на вид. – И тебе проще, и, главное, нам понятнее. А то «ситизен», «ви», «ве»…

Было от чего опешить! Потом я расслабился. Если они меня знают – ничего страшного не произойдет. Или напротив? А вот Инна повела себя более чем странно. Услышав обращенную ко мне фразу, она взвизгнула и метнулась в лес.

Я хотел было бежать следом, но бородатый, который прежде изъяснялся на английском, крикнул:

– Погодь, Никита! Найдем мы ее, чего сейчас бегать? И допросим с пристрастием.

Этого я уже совсем не понял.

– Вы кто такие?

– Кто, кто… Кони в пальто, – буркнул самый худой мужчина с жидкой щетиной. – Отец твой нас послал. Третий день по морям рыщем… И горло промочить некогда.

– Ага, – тупо кивнул я.

Мне уже ничего не было понятно.

– Ты, типа, не дергайся, – продолжал худой. – Еще не хватало тебя по лесам ловить.

– Да зачем же меня ловить? – осведомился я.

– Слухи дошли, приболел ты, – объяснил бородач.

– Нет, все нормально. Только с корабля в воду упал.

– Ну да, ясен пень, – хмыкнул худой. На лице его был написан глубокий скептицизм.

Тем временем мужики дошлепали до берега.

– Ахеец, – представился бородатый.

– Меня Жлобом кличут, – похвастался крепкий. – А это – Шмыга. – Он кивнул в сторону худого.

– Мы из личной охраны твоего отца, – объяснил Ахеец.

– Ясно, – кивнул я.

– Ничего тебе не ясно, – пробурчал Шмыга. – Проводи разъяснительную работу, Жлоб.

– Ты не командуй, – обиделся Жлоб. – Над нами Ахеец начальник.

– Действуй, – кивнул бородатый.

Я приготовился слушать объяснения, но Жлоб молчал. Молча он вытащил из нагрудного кармана полиэтиленовый пакет, в который была упакована какая-то тряпка. Сосредоточенно разорвал пакет, извлек тряпку и резко схватил меня за шиворот, другой рукой прижимая тряпку к моему лицу.

«Влип», – пронеслась быстрая мысль. Но сознание я не терял, плохо мне не становилось. Хотя какие-то изменения в сознании и в физическом самочувствии, несомненно, происходили. Будто разом навалилось тяжелое, мрачное похмелье.

– Это что значит? – спросил я спустя полминуты, когда Жлоб убрал тряпку от моего лица.

– Извини, Никита Евгеньевич. Прививка. Тебя враги нашего отца опоить хотели. Запрограммировать.

– Опоить? Запрограммировать?

– Ну да. Ведьма рыжая, что с тобой была, постоянно в еду наркотики подмешивала.

Я покачал головой.

– Быть этого не может. Я и познакомился с ней случайно. Да и вообще – вы-то откуда такие вещи знаете?

– Работа требует, – буркнул Шмыга.

Я пристальнее вгляделся в лица нашедших меня людей. В физиономии Ахейца, несомненно, было что-то знакомое. Да и Шмыгу я прежде видел. Правда, память на лица у меня так себе, и в России я не появлялся уже года три… Но с Ахейцем, кажется, приезжал в Англию отец, когда я еще учился в Кембридже.

– От отца знак какой-нибудь есть? – спросил я. – Или на слово вам верить?

– Какие уж знаки, – хмыкнул Ахеец, доставая из кармана прорезиненный спутниковый телефон в титановом корпусе. – Позвони отцу, если не веришь. Мы с ним разговаривали, когда остров с вашим знаком нашли. Хорошо, что раньше, чем вражеские «спасатели» успели.

– Какие «вражеские»?

– Те, что работают на врагов наших, которые тебя похитили.

– Да никто меня не похищал…

– Тонко сработали, – криво усмехнулся Шмыга. – Ты даже не заметил. В том и соль… Будешь звонить?

– Да ладно… Что его зря беспокоить?

Общаться лишний раз с отцом мне в самом деле не хотелось. Тем более, ничего, кроме очередной взбучки, ждать от него не приходилось.

– Смотри, – усмехнулся худой порученец отца, видимо, тоже хорошо знавший его характер. И рассказал мне о том, как они, собственно, появились здесь.

Структурам, отвечающим в нашей корпорации за разведку, стало известно, что на меня началась охота. Конкуренты наняли девушку, отправили ее в круиз вместе со мной. Чтобы я ничего не заподозрил, да и для надежности с ней послали сообщника – специалиста по психологии и наркотическим веществам. То-то я подумал, что толстый Вася не слишком-то похож на боевика…

Девушке заранее сделали инъекцию новейшего препарата – супрелокса, разработанного специально для воздействия на меня, с учетом данных анализов ДНК. Где враги добыли мою кровь, остается только гадать. Производные супрелокса выделяются естественным путем, и делают его носителя чрезвычайно привлекательным именно для объекта охоты. Я читал о таком прежде, но полагал, что фармацевты слегка преувеличивают свои возможности.

– Вот она тебя и окрутила, – констатировал Ахеец.

– Почему бы ей было не отдаться мне прямо на корабле?

– Подозрительно. Неинтересно, – фыркнул тот. – А здесь можно провести обработку по полной программе. Это пока еще ее дружина не подтянулась. Не успей мы раньше – тебя бы и не спасти было…

Я покачал головой.

– Вы говорите, что она мне понравилась, потому что я попал под воздействие производных супрелокса. Но на корабле я редко входил с этой женщиной в контакт. Да и вообще, мне всегда нравились девушки такого типа.

– Какого? – состроив кислую мину, спросил Шмыга.

– Темноволосые, не толстые, но и не худые, с хорошей фигурой, с аккуратным носиком, – я попытался описать Инну и замялся. Понял, что она была другой! Я представлял ее темноволосой, а девушка, скорее, была рыжей… Пусть и темно-рыжей. И сейчас я осознал, что она была гораздо крупнее, чем мне казалось. Почти одного со мной роста, крепкая, хорошо сбитая… То-то мне было так тяжело таскать ее на руках! Она весила не шестьдесят килограммов, а все семьдесят, а то и восемьдесят. Спальник трещал по швам, когда мы залезали в него вдвоем. Там было слишком мало места, особенно, когда кто-то начинал двигаться…

– Ага, начинает доходить, – вставил свое слово Ахеец. – Мы, когда высадились на остров, увидели рядом с тобой большую рыжую деваху.

– Но такие тебе тоже нравились когда-то – и этот факт отражен в досье наших врагов, которые мы получили от нашего человека у них…

– Что за враги-то? – вздохнул я.

– Питерская группировка, – пояснил Шмыга. – Они давно хотят нас потеснить…

– И Инна… Она работает на них? Или все-таки дочь их главаря?

– Пес ее знает, – отозвался Жлоб. – Скорее всего, просто рыжая шлюха.

Я нахмурился, Шмыга невозмутимо предложил:

– Не мешало бы ее поймать. И допросить. Жестко.

– Не позволю сделать ей ничего плохого, – возразил я.

– Отрезвина мало в рецепт добавили, – поморщился Ахеец. – Она же использовала тебя, парень! И ты используй ее. Сделай с ней все, что хочешь, и выбрось!

– А жестко – это не обязательно пытать, – добавил Шмыга. – Мы понимаем, ностальгия, все такое… Запас правдина у меня всегда имеется. Будет рассказывать нам все, да еще и плакать от счастья. Да и вообще – хочешь, возьмешь ее с собой. Посадишь в клетку, будешь развлекаться, когда приспичит.

Меня передернуло. Я вспомнил нрав отца, порядки, царящие сейчас в моей стране. Нет уж, там девушка из враждебного лагеря долго не выживет. Даже если наши пощадят – что маловероятно – достанут и убьют свои.

– Я здесь главный? – спросил я Ахейца.

– Ты, – согласился он. – Отец тебя для дела вызывает. Моя забота – тебя домой довезти. И это я в любом случае сделаю. Но отношения мне с тобой портить ни к чему.

– Тогда я сам разберусь с девчонкой. Возвращайтесь в самолет и ждите меня.

– Нет, – оскалился Шмыга.

– Да, – жестко ответил я. – Тебе тоже нечего портить отношения с будущим боссом.

– Если она тебя пришибет, нас всех за ребро на крюк повесят, – ответил Шмыга сквозь зубы.

– Она меня не пришибет. Ты дашь мне винтовку, – заявил я.

– В лес не убежишь? – спросил Жлоб. – Искать тебя долго.

– После нашего допинга – не убежит. Он почти нормальный, – ответил Ахеец. – Но боюсь я, прав Шмыга. Как бы она тебе горло не перегрызла.

– Ты не бойся. Она тоже не дура. Понимает, что вы ее тогда найдете и прикончите.

– С особой жестокостью, – добавил Шмыга. – Что ж, верно… Поторопись только – как бы катер с питерскими не нагрянул. Разборки нам сейчас ни к чему.

– Вы за мной не ходите.

– Ладно, – кивнул Ахеец. – Если ты через два часа не вернешься, мы весь этот остров перевернем. И девка твоя пусть на пощаду не рассчитывает.

– Я вернусь после дождя, – заявил я, взглянув на темнеющее небо.

Дождь поливал, как из ведра. С листьев текло, ноги скользили по мокрой траве. Я поднимался к будке с передатчиком, которую мы с Инной нашли, когда лазили в горы. Если ребята правы, визит на этот остров готовился. И у Инны там база. Которую она не хотела показывать мне – поэтому и уводила прочь из лощинки, когда мы спускались к океану. И теперь она пошла туда – вызвать подмогу, сообщить о провале плана.

В хижину она вряд ли вернется. Понимает, что мы ее там можем найти. Глупо вообще уходить из леса – проще спрятаться где-нибудь в джунглях. Но девушка боится грозы и тропического ливня. Она постарается быть под крышей.

Догадка моя оказалась верной. Только сидела Инна не в железной будке, а под хилым навесиком. Сквозь щели в досках сочилась вода. Девушка увидела меня с винтовкой, вздрогнула, съежилась.

Какая она все-таки хорошенькая!

Хоть и рыжая, а не темноволосая, хоть и крупная, а не изящная…

– Привет, – зачем-то поздоровался я. – Это правда?

– Насчет чего? – вздрогнула Инна.

– Ты работала на врагов моего отца?

– Да, – не стала спорить девушка.

Если бы она сказала по-другому, боюсь, я обошелся бы с ней жестче.

– Почему?

– А почему ты сын своего отца? Так сложилось. Можно подумать, у нас есть выбор.

– Выбор есть всегда…

– Но почему я должна была отказываться от хорошего заказа? Я не знала тебя, я не знала твоего отца. Думала, ты богатенький порочный мерзавец. Потом ты мне очень понравился, и это правда…

– Может, и не правда, но проверить это уже никак нельзя.

– Нельзя, – вздохнула девушка. – Но я люблю тебя. И спала с тобой по любви, а не по работе.

– Врешь.

– Не вру.

– Боевиков уже вызвала?

Инна покачала головой.

– Все пошло не по плану. По нашему замыслу, тебя и меня должны были подобрать прямо в океане. Минут через сорок после того, как мы выпрыгнули с корабля. Но что-то произошло. Катер нас не нашел. И мы своим ходом добрались до этого острова.

– Значит, об этой будке ты ничего не знала?

– Не знала.

– И здесь нет передатчика?

– Ты же видишь – дверь заперта. У меня нет ключа, и я не знаю, где он.

Я снял с плеча винтовку. Девушка зажмурилась, но я выстрелил в дужку замка, запирающую дверь будки. Распахнул дверцу. Будка оказалась пустой… Кабель, ведущий к антенне, болтался в воздухе обрезанный.

– Ты сказала правду?

– Да.

– Почему же не призналась в заговоре сразу, когда поняла, что любишь меня? – криво усмехнулся я. – Думаешь, я не простил бы?

– Конечно, не простил бы, – отозвалась Инна. – Но я все равно собиралась признаться.

Женская логика! Точнее, вранье все, конечно.

– Полагаю, ты сама не заинтересована в том, чтобы тебя нашли твои заказчики?

– Наверное, – прошептала Инна.

– Точно. Они избавятся от тебя, или накажут за проваленное задание. Останешься здесь. Я улетаю.

– Как? Я останусь одна? Ты что? – широко открыв глаза, прошептала девушка.

– Так. Останешься. Тебе же будет лучше. Продержишься годик. Потом, может быть, я заберу тебя отсюда. Если соскучусь.

– Никита… – прошептала девушка.

– Сиди в лесу. Сделай себе шалаш – не очень далеко от речки, но и не близко. Чтобы тебя было трудно найти.

– Никита…

– Возьми винтовку. Она тебе пригодится, – я отдал девушке оружие. – Прощай. Мне нужно вернуться, пока солнце не выглянуло.

Инна ничего не сказала. Я повернулся к ней спиной и пошел прочь.

Сзади раздался сухой щелчок. Инна нажала на спусковой крючок винтовки. Я оглянулся. Ствол смотрел мне прямо в спину.

– Ты меня все-таки не любишь, – заметил я. – Или любишь очень сильно. Или не понимаешь, что творишь. Неужели ты думаешь, что у тебя есть шансы в случае моей смерти?

Инна вздрогнула и разрыдалась.

– Не бойся, я не причиню тебе вреда. Хоть ты и предала меня. Обойму найдешь на берегу. Там, где мы выкладывали с тобой призыв о помощи. Может быть, патроны тебе пригодятся. Не пытайся напасть на меня еще раз – по крайней мере, в ближайшее время. И запомни: вряд ли тебе стоит возвращаться на родину.

– Спасибо, Никита, – прошептала Инна.

– Что ты… Не стоит благодарности. Но ты – ты все-таки ведьма… Несмотря на все препараты и отрезвляющие инъекции – я люблю тебя. Прощай.

Через силу усмехнувшись, я пошел к самолету. Через сутки он доставит меня в Россию.

Глава 9
Суровые реалии

Черный лимузин затормозил возле высокой лестницы, ведущей в офис отца. Шестеро охранников с дубинками и электрошокерами быстро оттеснили от входа просителей – разношерстный народ, преимущественно старух и детей. За две недели пребывания дома я вновь успел привыкнуть к нищете, голоду и болезням. Точнее, к тому, что здесь многие голодают и болеют, и почти каждый – нищий. Я не был нищим. Я занимался бизнесом отца. Папа наконец-то решил приобщить меня к делу.

В последние две недели, после приезда на родину, проблемы навалились скопом… Впрочем, дела были почти в порядке. Я приводил в порядок себя. Пытался освоиться с новым укладом жизни. И взять свой бизнес под свой же контроль – то, к чему меня так настойчиво подталкивал отец. Не надеяться во всем на его поддержку, а решать проблемы самому. И это было очень непросто.

Я поднялся по лестнице. Двери на фотоэлементах открылись при моем приближении, двое охранников с дубинками и пистолетами на поясе вытянулись по струнке.

«Зачем нужны два жлоба, если двери открывает фотоэлемент?» – подумалось мне.

Секретарь, лысоватый мужчина неопределенного возраста, выбежал навстречу.

– К вам посетитель, Никита Евгеньевич. Ждет в приемной.

– Пусть заходит.

Посетителем оказался предприниматель Злодюшкин, тщедушный, с бегающими глазками и синяком на половину лица.

– Что у вас с лицом? – спросил я Злодюшкина.

– Ваши сотрудники проводили разъяснительную работу, – криво улыбнулся и мелко хихикнул предприниматель. – Миша, племянник мой, не дал пропасть. Говорит: Никита Евгеньевич человек новый, поможет тебе ласты не склеить. Обратись только.

– Миша? – не понял я. – Кто такой?

– Секретарь ваш. Михаил Семенович Гапликов. Племянник он мой. Двоюродный.

– А ты кто?

– Я Паша Злодюшкин. По металлу работаю. На приемке. Алюминий, медь, чугун…

– Стало быть, прогорает производство? Прессовать тебя долговой отдел начал?

– Ну да. То есть, нет! Производство процветает! Печь новую плавильную купил, да с поставками перебой вышел. Поставщика моего главного воронежские на куски порубили.

– В каком смысле?

– В самом прямом. Он с могилы их пахана, которого в прошлом году кислотой облили, доску медную принял. И надпись сбить не успел вовремя. А ребята там оперативно работают. Нашли.

– Молодцы…

– Да. А Лешку нашинковали. Он, правда, хохотал им в лицо, даже когда ему зубы все выбили и руки отрубали. Три таблетки эйфориака заглотил и неболина без счета. Его даже отрезвин не брал, хотя они ему клизму с отрезвином поставили.

– Повезло…

– Семья осталась. Их убивать не стали.

– Прямо гуманисты эти воронежские…

– Жена теперь будет работать. Долг отдать нужно.

– Бывает…

– А у меня-то долг – всего десять тысяч долларов, – свернул на свою тему Злодюшкин, видя, что я потерял интерес к судьбе его партнера.

– Ты отдай – тогда для тебя будет всего-то… – предложил я. – Для нас это деньги. Ты, может, и широкий, а нам каждый цент дорог…

– Но не убивать же меня из-за них? Я квартиру продам в любой момент, отдам деньги. Прошу – подождите две недели…

Я нахмурился. Почему секретарь подсовывает мне подобных посетителей? Будь он хоть трижды родственник – дело превыше всего…

– Как собираешься вернуть кредит? – спросил я Злодюшкина.

– Товар придет – я продам, и верну.

– По нашей информации, товар твой не придет.

– Придет, придет, – почти заскулил Злодюшкин. – Непременно придет. Только подождите. Пожалуйста…

– Сколько времени дала тебе служба безопасности? – спросил я.

– Сутки, – проблеял предприниматель. – До сегодняшнего вечера.

– Я даю трое суток. Сошлись на меня, если к тебе приедут. Может, и правда, жена твоего порубленного – баба толковая. Хотя сомневаюсь я…

– Мне трех дней не хватит. Она еще неделю металл собирать будет.

– Это не мои проблемы. Всего наилучшего.

Я нажал звонок для вызова секретаря.

– Проводи, Миша. И сюда, мухой…

Злодюшкин, пятясь, вышел за дверь. Секретарь вернулся почти сразу.

– Уволен, Миха. Расчет получишь в кассе.

Лицо секретаря перекосилось.

– Не убивайте, Никита Евгеньевич! Пощадите!

– О чем болтаешь? – нахмурился я. – Из бизнеса я выводить тебя не собираюсь. Просто найди себе другую работу. В компании. И прими капсулу равнодокса [6]. Ты теперь не на работе, можно. Я намереваюсь взять девушку-секретаря.

– С ней будет больше проблем! Она подсыплет вам в чай афротонус! – пискнул секретарь. – Все секретарши так делают, чтобы заполучить своих боссов!

– Ну, ты же не подсыпал голубин? – усмехнулся я. – Проваливай, Гапликов!

Оля вышла на проспект рано. Не было еще и семи вечера. Но сегодня занятия закончились в два, сидеть в библиотеке совсем не хотелось – почему бы не заработать сотню-другую на оплату учебы?

Машин по проспекту двигалось мало. А каждому известно, что любой мало-мальски состоятельный клиент должен быть в автомобиле… Пешком ходят только шаромыжники.

Морщась, Оля проглотила таблетку вселюба и таблетку равнодокса. Лучше бы не надо – равнодокс притупляет не только отвращение и эмоции, он снижает чувство опасности. Это само по себе опасно. Но слишком уж Оле было мерзко…

Уже через пять минут на душе потеплело, стало хорошо. Оля подумала, что совсем зря отвергла вчера настойчивое предложение трех бритых молодых людей в черном «Кадиллаке» поехать с ними. И что совершенно напрасно брызнула на них отупином из баллончика, и убежала, пока не догнали. Такие славные ребята наверняка не замышляли ничего скверного! А в руках одного из них была вовсе не удавка. Скорее всего, он купил веревку, чтобы помогать больной матери развешивать белье после стирки… И любовался ею, представляя, как теперь легче станет жить всей семье…

По проспекту неуверенно, крабьей походкой шел ветеран. Сразу видно – настоящий вояка. Короткая стрижка, камуфляжная куртка, заляпанные грязью сапоги. И где он ухитрился найти грязь при такой погоде? То ли лазил по свалке или канализационным колодцам, то ли не мыл сапоги неделю-другую. Левый глаз ветерана гноился – струйка мутной зеленоватой жидкости стекала по небритой щеке. Правую ногу ветеран волочил, и это показалось Оле очень притягательным и милым. Настоящий защитник отечества.

– Как дела, шлюшка страшненькая? – спросил ветеран, подмигивая Оле здоровым глазом. – Тяжело, наверное, такой тощей и кривоногой заманивать клиентов? Хотя, они у тебя все обдолбанные…

– Я не тощая, а стройная, дядя, – ничуть не обиделась Оля. – Что тебе, коровы… то есть булочки больше нравятся? А ножки у меня французские. Тебе не кажется?

– Я-то тощих люблю, – осклабился ветеран и цыкнул единственным гнилым передним зубом. – А что кривоногая – это ничего… Лишь бы попка у девчонки была. Это главное. Работаешь?

– Ну! – широко улыбнулась девушка.

– Пойдешь со мной, дурочка?

– Пойдем. Есть куда?

– Номер снимем. Я знаю тут неподалеку, дешевый. Тараканов, правда, много, но клопов совсем нет. Диваны каждый день дихлофосом протравливают. И запах приятный, и безопасно. Тебе всяких глупостей, вроде шампанского, не надо? Ломаться не станешь?

Оля с удивлением посмотрела на ветерана.

– Зачем?

– Да так… На передовой всякое бывает… Не привык я еще к здешнему дурдому.

– А ты афротонусом запасся?

– Я молоденьких и так люблю, – объяснил ветеран. – В любом виде. Мне эти глупости ни к чему. К тому же, у меня иммунитет к вселюбину и прочей гадости.

– С отрезвином переборщил? – жалостливо спросила Оля.

– Не… Армейская прививка. Патентованная. Чтобы террористы, падлы, с водой отраву не пустили. Только озверин на меня по-прежнему четко действует и в радость бывает. Но не бойся – я его уже месяц не нюхал. Теперь всю жизнь как увечный буду. Зато пенсия…

– Пойдем, служивый, – хихикнула Оля. – Мне уже невтерпеж. Хочу тебя, касатик.

– Пойдем, – согласился ветеран.

Злодюшкин бежал по улице, соображая, где бы достать денег. Мысленно он оценивал свое имущество. Костюм-тройка шерстяной, лучшая его вещь, что на нем. За пять тысяч рублей покупал, сейчас долларов за сто можно будет продать. Доллар упал, и это радует… Часы механические, завода «Восток» – еще пятьдесят баксов. Цепь золотая с крестом – сто долларов.

Рубашка хлопковая, белая – долларов пять. Он ее надел только пару раз… И еще шесть рубашек в шкафу, однотонные – долларов за двадцать уйдут. Галстуков штук десять. Китайское дерьмо, но выглядят неплохо, почти как от Версачче. Еще долларов двадцать, если лоха найти.

Машина – в залоге. Квартира – в залоге. Главарю бандитскому он сказал, что квартиру продать может. Если бы так…

Запас таблеток приличный. Сто доз эйфориака, двести – экстазина, вселюба – вообще пятьсот порций… Еще с того времени остались, когда он сутенером подрабатывал. Афротонуса, опять же, двести таблеток. Прелокса пять флаконов. Но стоит все это копейки… Долларов сто, если оптом продавать, можно выручить. Нет, за такие деньги даже билет на самолет не возьмешь – когти из города сорвать… Разве что в армию завербоваться, во внутренние войска? Но и там достанут…

Под темной аркой дорогу Злодюшкину заступила молоденькая девушка. Красивая, нет – не разберешь. Юбка короткая, руки голые. Поэтому взгляда от нее Паша отвести не мог. С таблетками с утра он явно переборщил… Казалось бы, речь сейчас шла о жизни и смерти, но девицу ему хотелось. Хоть афротонуса он и не принимал.

– Дядя, давай кошелек, – предложила хулиганка.

– Ага, сейчас, милая, – фыркнул Злодюшкин. – Еще тебе чего?

– Пиджак свой фуфловый снимай, – приказала девушка. – Тогда бить не будем.

– Не сниму, – заявил Злодюшкин. – Отвали, киска! А еще лучше – пойдем со мной. Тогда я тебе пиджак сам отдам! И вообще, не пожалеешь!

– Не, ну он, в натуре, охренел! – проревел невесть откуда взявшийся парень – тощий, высокий. Глаза его поблескивали красным, что вполне могло указывать на то, что парень недавно принял таблетку озверина.

– Бить не будем, – прорычал он. – Больше ничего не придумала? Сама по башке не хочешь?

С нехорошими предчувствиями Злодюшкин полез в боковой карман пиджака за дозой неболина. Но тяжелый железный прут в руке грабителя опередил его движение. Парень врезал прутом по руке Злодюшкина, потом тощим кулаком – по носу.

– Хватит, Толик! Пиджак испортишь! – взвизгнула девица. – Отупином его, отупином!

– Я лучше прутом, – входил в раж юноша. – По морде! Нет, по затылку, на пиджак не потечет…

– Отупином меня, отупином! – подал голос Злодюшкин.

– Отупином, а потом – прутом, – задумчиво кивнул бандит.

В руке девицы появился баллон, и она брызнула в лицо Паше маслянистой вонючей жидкостью.

Баба Рая стояла на углу Литейного и Машиностроительной. В пластиковом пакете, висящем на руке, позвякивали две поллитровки и три «чекушки» самогона. Клиент не шел. Пареньки, толкавшие с рук паленый эйфориак, с усмешкой шныряли мимо. У них клиентов было, хоть отбавляй. А баба Рая продала всего одну поллитровку, и то, вчера. Клиентами оказались трое ностальгирующих старичков вполне приличного вида. Раньше, не иначе, пили коньячок. Теперь ни водки, ни коньяка нигде не купишь. Спроса нет. А нет спроса – нет предложения. Только на энтузиастах алкогольная отрасль и держится…

Сегодня какой-то странный молодой человек с красными глазами купил чекушку. Но смотрел он вокруг так, что можно было сделать вывод – ему было все равно, что покупать, его крепко плющило – и не эйфориаком, а чем-то посильнее, запрещенным. Баба Рая была для паренька просто приглянувшимся пятном, бутылка – каким-то фетишем. Вряд ли он собирался пить самогон. Наверное, даже не знал, что это за напиток и как его используют. Слишком молодой.

Стоять было тоскливо. То ли дело лет двадцать назад, когда алкоголики и простые пьяницы стекались к этому углу со всей округи… Строили глазки продавщицам, дергали «чекушки» прямо здесь, угощали семечками ментов, что охраняли торговок. Ну а показательные милицейские рейды, когда нелегальных продавщиц везли в КПЗ и били бутылки с самогонкой, были даже в чем-то веселы. Суровые сержанты, когда не видели проверяющие, подмигивали торговкам. И прессовали их не слишком сильно. Зачем портить отношения, когда завтра самогон опять будет продаваться на том же углу, а тот же сержант станет отгонять от торгующих любителей выпить на дармовщинку? Днями вместе… И сержанту, и его начальнику заплачено, а если нужно создать видимость борьбы с «зеленым змием» – куда деваться? Правда, от этого одни убытки.

Баба Рая вспомнила время, когда она была самой молодой среди самогонщиц. Где сейчас все ее товарки? Нет их… Только она «держит место», да помнит, какую чудесную вещь можно приготовить из обыкновенного сахара и дрожжей. Проклятая беспутная молодежь даже о пиве забыла: глотает эйфорин, кайфин, студенты давятся перед сессией экстезином… Можно подумать, зверская работоспособность что-то изменит в их жизни… Если ты родился дебилом, то дебилом и умрешь – как ни учи лекции. Если нет крутых родителей – тебе тоже ничего не светит. Разве только рвать всех вокруг зубами и когтями. Если не убьют молодым – можно выйти в люди…

На глаза бабы Раи невольно навернулись слезы. Она открутила крышку «непродажной» чекушки, которую держала в кармане плаща, отхлебнула огненного зелья, закашлялась, задумалась на минуту. Когда подняла глаза, обнаружила, что мальчишки-толкачи словно сквозь землю провалились. Паршивый признак. Облава? Да нет, пацаны работают с прикрытием, а продажа эйфорина официально разрешена.

Со стороны улицы подкатился большой черный автомобиль – баба Рая даже в молодости путалась в марках машин, а сейчас их попросту не различала. Из него вышли двое крепких парней.

– Что, касатики, хотите настоящего мужского напитка? – хитро прищурившись, спросила самогонщица.

– У нас с сексом и так все нормально, – буркнул один из парней. На бабу Раю он смотрел неприязненно.

– Между собой? – тут же уточнила ехидная самогонщица, быстро сообразившая, что эти ребята тоже не знают, что такое спирт и как его употреблять.

Но парень на провокацию не поддался.

– Полезай-ка в машину, бабка, – строго заявил он.

– Вы из общественной безопасности? – заюлила старушка, искоса поглядывая по сторонам и соображая, в какой бы проулок можно сквозануть от непонятных молодых людей. По всему выходило – догонят, еще и по шее накостыляют, и сумку отберут, и товар, и выручку. А сахар нынче дорог!

– Мне с вами не по пути, милки! – сообщила Рая, потихоньку пятясь назад.

– По пути, – продолжал настаивать молодой человек, наступая на самогонщицу.

– Убери грабли, извращенец! – завизжала баба Рая, как давно, в молодости, когда ее пытались затащить в машину подвыпившие ребята.

– Садись, карга старая! – прошипел нападающий, хватая самогонщицу за руку.

Нет, не насильники… И глаза нехорошо поблескивают красным. Как после озверина…

– Вы чего, чего, ребята! – заскулила старушка.

– И правда, что мы эти старые кости берем? – пробасил напарник настойчивого молодого человека. Он открыл рот первый раз с тех пор, как вышел из машины. – Шлепнем ее прямо здесь…

Баба Рая едва ли не сама юркнула в распахнутую дверь автомобиля.

– На плазму пойдет, – хмыкнул парень. – Костный мозг, опять же… Мало ли – печенка негодная. Шеф сказал – грести всех подряд. Не привередничай, Колян! Тем более, бабка верная. Крыши у нее нет, искать никто не станет…

– Тебе виднее. Ты ученый, – кивнул второй молодой человек, усаживаясь за руль. – Кстати, давай бабку в багажник переложим. Тогда еще двоих можно будет в салон запихать.

– Я не верная! Я всем своим парням изменяла! – заверещала Рая, чувствуя, что запахло жареным. – И искать меня будут! Два сына, три дочки…

– Были б твои сыновья в авторитете были – ты бы тут не стояла, – объявил разговорчивый молодой человек.

– А дочки пусть ищут, – хмыкнул басовитый. – Своим ходом на базу идут… Нам товара много надо. Большой заказ поступил.

Как только Миша убрался из приемной, стало легче дышать. Секретарь не нравился мне с первого дня работы. Выполнял поручения безукоризненно, и подсказать многое мог. Да только не лежала у меня к нему душа. Ясно, конечно, что Гапликов шпионил для отца. Доносил ему о каждом моем шаге. Казалось бы, что такого? А неприятно. Когда имеешь такого папу, как у меня, хочешь, чтобы он знал о тебе поменьше…