Текст книги "Неугасимый огонь (СИ)"

Автор книги: Евгений Токтаев

Соавторы: Андрей Шитяков
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 26 страниц)

4. От быстрых звёзд к незыблемым

Остров Та-Херу, Пунт

Сколько раз Ипи возвращался мыслями к этому разговору? Не сосчитать... Тогда, за день до отплытия посла, они вели неспешную расслабленную беседу. Напряжённые переговоры завершились и Птолемей, насмотревшись на диковины Страны Реки, получив немало впечатлений, решил отплатить тем же. Хотя бы только на словах.

– У нас суровая родина, почтенный Ранефер. Кругом горы, почва не слишком плодородна. Чтобы вырастить урожай, нужно сначала удалить с поля камни, натаскать плодородной земли. Но это ещё не все – необходимо укрепить её подпорными стенками, иначе зимние дожди смоют все труды. Земля бедна водой, а рыть колодцы очень трудно. Поэтому некоторым источникам воздаются божественные почести.

Не очень привычно беседовать за чашей вина, сидя в кресле, но Ранефер, в свою очередь, не мог себе представить, как вообще можно есть и пить, лёжа возле стола. Птолемей пил гранатовое вино. Ранефер – пиво. Лагид золотистый напиток из любопытства попробовал, покатал во рту языком. Необычно.

– Афины – очень многолюдный город, – продолжил рассказ посол, – своего хлеба им всегда не хватает, поэтому постоянно завозят. Из Эвксинского Понта, из Египта, с Сицилии. Только зерновоз войдёт в гавань, уже кричат: "Разгружайся, купец, все продано!"

Птолемей помолчал немного. Ипи терпеливо ждал продолжения.

– Эллины – очень предприимчивый народ. Они уже очень давно стали искать новую родину. На севере, на западе. Все побережье моря, которое вы называете Великой Зеленью в эллинских колониях. Эллины любят море и не заходят далеко вглубь суши. Мы, македоняне – не таковы. Мы – горцы. Александр собирался идти вглубь Азии, в самое сердце царства Дария. И нас, его соратников это не пугало. А вот для эллинов подобное предприятие поистине небывалое. Походом "десяти тысяч" восторгаются, как небывалым подвигом.

– Государство, верно, вынуждено постоянно защищать колонии от противодействия местных жителей? – предположил Ипи, – полагаю, мало кому нравится, что некие пришельцы селятся на их земле? Разве это не требует огромного напряжения сил?

– Я ведь говорил тебе, почтенный Ранефер, что единого государства у эллинов нет. Каждый полис сам по себе. Иногда они заключают союзы, действуют сообща, но все эти объединения недолговечны. И довольно часто колония отрывается от метрополии, живёт своим умом. Что же касается противодействия варваров... Не без этого, да. Но знаешь, варварам от соседства с эллинами гораздо больше выгоды, чем убытка. И многие давно это уже осознали. Чуть ли не в любом уголке Срединного моря всегда найдётся кто-нибудь, понимающий язык эллинов. И в нашем войске все говорят на нём, общем языке[39]39
  Койне (греч.) – «общий». Язык, возникший, как сплав четырёх основных диалектов греческого во время похода Александра и впоследствии окончательно оформившийся на эллинистическом пространстве. Иногда назывался «александрийским диалектом».


[Закрыть], поскольку Александру подчиняются не только македоняне.

– Значит, эллины, живущие в дальних землях, не растворяются со временем среди местных племён? – спросил Ипи.

– Скорее наоборот, – усмехнулся Птолемей, – даже горстка колонистов постепенно эллинизирует варваров. Вот взять агриан. Ты ведь хорошо успел познакомиться с ними?

Ипи улыбнулся уголком рта и кивнул. Пленных агриан он обещал вернуть. Только один человек пожелал остаться – Аттал. Он опасался, что царь расправится с ним. То, что в Та-Кем остаётся ещё один эллин, Ранефер скрыл от Птолемея. Аристомен был ему нужен.

– Много различий между Атталом и его людьми?

– Да, – признал Ипи, – по правде, я был удивлён. В некотором смысле, Аттал более походит на тебя, достойный сын Лага. Не характером и манерами, конечно, но есть что-то такое... неуловимое.

– Вот именно. Ещё пару поколений назад агриане были дремучими варварами, но теперь почти вся их знать уже носит эллинские и македонские имена. Они и в богов теперь верят в наших. Не все, конечно. Чем дальше к северу от границ Македонии, тем темнее народ. Но это лишь до поры. Все дальше эллинские обычаи и уклад забирается вглубь суши, даже без участия самих эллинов.

Ипи долго обдумывал его слова. Акайвашта уже сейчас занимают в Уасите обширный квартал. А, по словам Лагида, в его времени эллины переселились в Страну Реки в великом множестве. Птолемей рассказал, будто бы по сообщениям некоего Геродота, Величайший Амасис (Ипи предположил в этом исковерканном имени рен Йахумосе) позволил иностранцам заселить уже не один квартал, а целый город. Эллины называли его Навкратисом. Они переиначили на свой лад вообще все города. Сначала Навкратис был единственным портом для иностранцев, но потом переселенцев становилось все больше. На западе они основали большую многолюдную колонию, которую звали Киреной.

И при этом Птолемей утверждал, что поселенцы не растворились среди ремту, не приняли обычаи хозяев. Так и живут по-своему.

Интересно. Ипи знал, что многовековое тесное соседство различных племён может привести к двум противоположным результатам. Например, нехси и та-неху охотно вливаются в ряды настоящих ремту. Иных нехси только цветом кожи и можно отличить. Закрой глаза да заговори с одним из них – не угадаешь, свой или чужой. Принять образ жизни сильного, богатого соседа, разве не привлекательно? Особенно, когда оный сосед такое только приветствует.

С другой стороны, фенех, каких бы усилий не прилагал он, Ранефер, лично, не торопятся отказываться от поклонения тварям Дуата. Живут, как жили, несмотря на все возведённые в Тисури храмы Нетеру. Всех успехов – лишь дети Йаххурима, воспитанные в Та-Кем. Ну и ещё кое-кто из высокородных. Капля вина в чаше воды не превратит её в хмельной напиток.

А эллины, если верить Лагиду, умудряются превращать. При том далеко не всегда силой. Не господами пришли в чужие земли. И не стремятся навязать свой образ жизни варварам. Тем перенимают его сами. Удивительно. Что же в их укладе такого привлекательного?

Почему получилось с нехси и не получается с "пурпурными"? Нужно время? Надо думать и соседи эллинов не все и не сразу принимают чужие обычаи. Однако Лагид уверен, что рано или поздно это произойдёт.

Было в рассказах Птолемея и ещё кое-что, заставившее Ранефера крепко задуматься. Лагид не говорил о том прямо, но цепкий ум Ипи приметил, выделил из речей посланника важную деталь: народ эллинов не уничтожить, даже покорив. Скажем, захватили персы Милаванду, но град сей не стал градом персов, как и соседи его. А пройди захватчики дальше, в самое сердце Эллады, даже сожги там все дотла – останутся сотни колоний с их способностью не тонуть в море окружающих варваров.

Ипи особенно дотошно расспрашивал Птолемея о всевозможных нашествиях варваров на Элладу. Лагид отвечал со снисходительной улыбкой, предполагая, что Верховный Хранитель пытается нащупать слабые стороны эллинов и, в конце концов, выдал фразу:

– Персы сожгли Афины, но город восстал из пепла краше и могущественнее прежнего. Да пусть бы персы спалили все полисы – Сиракузы, Тарент и прочие заморские колонии никуда бы не делись. Из них бы возродилась Эллада. Из искры – пламя.

Ипи прикрыл глаза, задумчиво покачивая полупустую чашу. Не в том ли весь замысел Прекраснейшей – донести до него эту мысль? Но ведь было ему Откровение: Безумец не смог до конца потушить тот огонь, что был средоточием силы ремту. Да, Эх-Не-Итан принесёт неисчислимые бедствия, но за ним суждено прийти новому Избавителю, именем Херу-Ем-Геб, его, Ипи Ранефера, прямому потомку, его Стреле Истины. Почему же упадок оказался неостановим?

Потому что ремту так и не вышли из долины Хапи? И даже победив далёкие страны, не остались там жить? А ведь стоило обратиться к простой обыденной мудрости простолюдинов:

"Не клади все яйца в одну корзину".

Так просто.

Но и сложно одновременно. Весь уклад жизни Та-Кем, все могущество Чёрной Земли основано на щедрых дарах, что приносит Хапи. На скудной почве колония станет слишком зависима от Та-Кем и рано или поздно зачахнет.

Страна Рек, Текущих Обратно, может сравниться в плодородии. Но место занято. Воинство Бабили можно разбить в сражении, но отнять их землю – это куда как непросто будет.

Где же ещё есть земля, да ещё и свободная от людей, где ремту чувствовали бы себя, как дома и не боролись бы за выживание, а процветали?

Ответ напрашивался сам собой – Та-Нетер.

Эта мысль зародилась, сформировалась, окрепла и полностью подчинила себе разум Ипи. Он заразил идеей и Величайшего, и начал подготовку к небывалому предприятию тотчас, как уехал посол. Строился огромный флот. Тутимосе, который с большим нетерпением предвкушал возможность заняться своими любимыми игрушками, поддался напору побратима и согласился, что выгоднее стоить грузовые ладьи, а не боевые.

И вот, истекли уже четыре месяца с тех пор, как отряды Ипи и Панехси, Знаменосца Синих Вод причалили к берегам огромного острова, названного Та-Херу. Это имя ему дали первооткрыватели, Знаменосцы великого Хакаура[40]40
  Фараон XII династии Сенусерт III.


[Закрыть].

Четыре месяца назад место это было диким и безлюдным, теперь же на берегу раскинулся город.

Да, именно город! Он ещё строится, возводится крепость, портовые сооружения, уже закончены фундаменты двух храмов – Амена-Ра и Тетнут. До завершения строительства ещё долго, но размах замысла уже сейчас способен впечатлить кого угодно.

На строительстве заняты двенадцать тысяч человек. В основном – обедневшие крестьяне. Есть даже преступники, осуждённые за мелкое воровство, которым даровали не только свободу, но и землю, и подъёмные золотом и медью. Зодчие, кузнецы, каменщики, плотники. Три тысячи воинов, большей частью "младших", кетет-аха, но есть и Храбрейшие, лучники.

Нападать на остров некому, не бабили же подгребут сюда, на край света, на своих неповоротливых корытах, так что воины привезены на случай беспорядков, бунтов среди строителей. Дабы не доводить до бунтов, пресекать их на корню, имеется ещё и сотня Хранителей.

Остров совершенно безлюден, изобилен дичью и плодородной землёй, орошаемой частыми дождями. Благословенная земля, не зря раньше её называли Та-Нетер.

Однако двенадцати тысяч рабочих недостаточно. Их хватало, пока возводили лагерь, окружали его частоколом и деревянными башенками, пока закладывали фундаменты, но потом потребовались ещё люди. И тогда Ипи, оставив за главного Панехси, отправился в Страну Пунт. Недалеко.

Царь Пунта был уже очень стар, но помнил, как восемь лет назад бледнолицые Крокодильи боги в чешуе из драгоценной меди пришли с миром на громадных ладьях. И помнил язык ремту. Встречая старых знакомых, царь Имба принёс богатые дары. Ипи принял их, засомневавшись только в зелёном золоте. После разговора с царём. Попросил заменить на камень, именуемый "Слезами Нетеру", поскольку выяснил, что эллины ценят его наравне с синим и красным "Глазом Мефтета"[41]41
  Алмаз, сапфир и рубин.


[Закрыть].

Однажды, во время пира, после колесничьей охоты, очень воодушевившей царя, да так, что одну упряжку пришлось ему подарить, старый Имба задал Верховному Хранителю странный вопрос:

– Почему вы носить себе так много-много золото, руки-ноги, грудь, палец? Вы, лжи нету, бессмертный, как много говорит?

– Просто, царственный Имба, в нашей Священной Стране золота не меньше, чем в вашей, народ не беден, а уж воины, особенно высокородные... Почему ты решил, что мы бессмертны? – удивился Ипи.

– Крокодил-бог Ипи, мы надевать золото, особенно тот, кто старый род, и из дома царственный, и великие шаман. Но нету часто, только в Священный дни, как ты говорить. Дух зелёной мамбы в нём заключён и его охраняет. Кто золото под земля глубоко копать или река мыть, ой... Три-пять лун добывай, дух зелёной мамбы гневаться. Можно с жёнам совсем ыть, – царь красноречивым жестом подтвердил свои слова, – можно жена туда-суда, а сын-дочь нет. Может тварь у жена родиться. А многие – вовсе ыть. Видно сам дух мамбы, хранящий золото, кусать. Больно-страшно умирать. Кто долго очень мучать, кто за новолунье ыть.

– Ты знаешь, царственный, – Ипи недоверчиво покачал головой, – великий народ ремту хорошо смыслит в металлах. Помнишь наши мечи, принесённые в дар тебе, которые медь рубят, как дерево? И тайну опасного золота мы разгадали. Ваш дух – воистину тварь Дуата, имя которому – Апоп. Тоже змея.

Царь Пунта понимающе закивал, а Ипи продолжил:

– Ваше золото, верно, соседствует с "прахом Апопа"[42]42
  Урановая руда.


[Закрыть], о том нам известно ещё со времён плаваний в Пунт моряков Величайшего Сенусерта. Иногда старатели и вправду лишаются потомства, или, как ты сказал, с возлюбленными «ыть», – Ипи улыбнулся, – но очень редко такое случается, кто работает даже больше десятка лет, с кузнецами золота, а уж, чтобы умирали в муках, и вовсе не было никогда.

Он старался говорить уверенно, но из глубины души поднималось странное беспокойство, отчего последние слова Ипи произносил уже ощутимо дрожащим голосом.

– "Прах Апопа" не сильно ядовит. Будь в вашем золоте его в разы больше, оно всё равно не будет незримо жалить, как ты говоришь...

Верховный Хранитель осёкся и замолчал. Яд памяти превратил его кровь в огонь. Быть Видящим – воистину, нет большего дара... И большего проклятия...

– Береги Мерит-Амен, Величайший! Прошу тебя, – рука Мерит-Ра потянулась было к лицу фараона, но опустилась без сил, как плеть.

– Я сберегу твою дочь, Мерит.

Женщина попыталась улыбнуться, облизнув пересохшие губы. Белесая плёнка подёрнула её глаза цвета предзакатного неба.

Тварь поселилась в её голове ещё до того, как брат её, Ипи Ранефер утомился. Он заплатил за Избрание, подставив убийце спину, плата Мерит-Ра была куда выше. Она смотрела на воды Вечной Реки и пила вино с маковым соком, чтобы как-то заглушить боль. Она просила, чтобы лучшие из посвящённых Анпу вскрыли её голову и удалили зло. Но Менхеперра не согласился, ибо знал, что Мерит просто хочет достойно уйти. Кожа на хрупких её руках ссыхалась как корка пальмы, глаза вваливались с каждым днём. Под конец Мерит весила едва полтора хека и даже служанки могли переносить её. Всего тридцать девять разливов отпустила Маат Избраннице своей...

Старое видение, возвратившись, отрезвило Ипи.

"Великие Нетеру, что бы мы не сотворили ныне, дабы предотвратить неизбежное, наша судьба останется неизменной. Или нет? Я так давно не вижу свитка, что написал для меня Шаи, туманом скрыт свиток всей Священной Земли, но... Только не судьба Мерит..."

Самозванка гордилась громадным зеркалом, весом в хека, из золота Пунта, носила пектораль из него же... И умирала больше года. Её тварь нашли в желудке[43]43
  Хатшепсут умерла от рака.


[Закрыть]. «Прах Апопа» не может убивать, только калечить, за долгое время и лишь одного из десятка. В этом золоте что-то ещё... Что-то поистине страшное[44]44
  Южноафриканское золото содержит много примесей, придающих ему зеленоватый оттенок – медь, уран и продукты его распада. По сей день в золотых шахтах ЮАР, ставших нерентабельными, добывают уран. Одна из основных примесей южноафриканского золота – цезий. Присутствует и полоний. Именно изотопный состав золотых артефактов, наличие алмазов, животных и растений-эндемиков служит основным аргументом в пользу гипотезы локализации Пунта в юго-восточной и южной Африке, а не в Сомали, как часто утверждается на основании сообщений египтян о малых затратах времени на путешествие.


[Закрыть]...

Ядовит металл из краски для синего стекла[45]45
  Пятьдесят восемь процентов проанализированных древнеегипетских предметов из синего стекла окрашены соединениями кобальта. Остальные – соединениями меди.


[Закрыть], так же, как и лёгкий, добываемый из зелёного кристалла[46]46
  Берилл. Использовался для легирования бронз.


[Закрыть]... Много ядовитей отожжённого в угле тяжёлого «праха Апопа». Но прочные бронзовые мечи, укреплённые синей краской, или тёмные – из сплава с зелёным кристаллом, не приносят вреда. Как и стекло. Опасны эти вещества только во время литья, когда парят. А «прах Апопа» слаб, калечит немногих. Значит, помимо «праха» в зелёном золоте есть ещё что-то, в сто раз более смертоносное.

Можно посадить несколько баранов в загон с ящиками золота Пунта, да посмотреть, что с ними будет. Почему сразу несколько казначеев и высокородных жён из свиты Самозванки отправились в Зал Двух Истин, почти одновременно с ней? Все носили зелёное золото или работали с ним... Думай, Верховный Хранитель! У тебя ещё много времени. Золото Пунта можно сохранить до поры подальше от людей. Или сплавить один к двадцати с золотом Та-Кем и расплачиваться такими монетами с купцами фенех. Но ни в коем случае не продавать ювелирам, пока не найден способ выделить яд.

Прекраснейшая Всевладычица! Это ведь он, именно он сам привёз то, что обрекло на страшные муки и смерть его сестру. Его возлюбленную...

Вернее, не привёз. Должен был привезти. Если бы не состоялся этот разговор со старым Имбой. А в том рукаве Реки, который миновала лодка Ранефера, после того, как он отринул покорность воле волн и течения, он, верно, не состоялся. Или не был услышан.

Тяжёлый камень свалился с души Верховного Хранителя, сердце забилось ровно. Он продолжил пир со своими воинами и царственным Имбой, ведя разговоры об охоте, оружии, торговле и острове Те-Херу, где ремту строят крепость и город и где жители Пунта никогда не бывали.

Потом начался торг за рабочих. Но не за рабов.

Медь здесь была драгоценной, и прихватил её Ипи с собой десятки хека в слитках разного размера. После снаряжённого Самозванкой путешествия в Пунт, когда в Благословенной стране побывал восемнадцатилетний в ту пору наследник Тутимосе, прошло немало времени. Появление "великого Крокодильего царя северной земли" принесло много блага – чёрным людям дали бронзовое оружие (не за просто так, конечно), сильные луки, научили, как помогать совсем маленьким детям и роженицам с младенцами. Жрецы Анпу постарались на славу. Меньше стали умирать и гибнуть от ран, полученных на охоте, больше рождаться, а, главное, младенцы и дети стали выживать втрое чаще. Три года длилось процветание – лучше оружие, успешней охота, можно пограбить запасы мелких племён, воины реже гибли и чаще побеждали. Вожди других племён склонялись перед Имбой, подданные его множились, родилось слишком много новых ртов. А дичи больше не стало. Особенно после пары лет засухи. Молодые мужи уже в собственном племени Имбы все чаще обращали оружие друг против друга, споря из-за добычи.

Вот этих-то мужей в количестве шести тысяч и согласился отдать царственный Имба за множество сосудов синего стекла, мечи, чешуи, щиты (впрочем, такого оружия и брони ему дали совсем немного), да наконечники для копий с кинжалами, за три сотни луков. Ипи предложил ненадолго выделить пару сотен воинов-крокодилов с белым лицом для защиты от соседей, которые непременно прознают, что молодёжь Имбы куда-то подевалась. А сверху ещё несколько удивительных мотыг и топоров из "белой каменной меди" – железа, секрет получения которого ремту активно перенимали у эллинов.

"Белая каменная медь" не шла ни в какое сравнение с обычной красной медью и даже с бронзой (за исключением малой доли последней, особенно дорогой, о которой царь Пунта не знал).

Ипи знал, что брать с собою в поход. Конечно, предварительно надо было переговорить с главами семейств и общин об оплате. Согласились на дебен меди для старейшин, четверть для глав семейств и по десять шати для мужчин за новолунье. Ранефер оговорил дополнительно, что тем, кто научится пахать землю, как ремту, или на стройке из простого подсобника станет каменщиком, будет платить двадцать пять шати. А если десятником – по пятьдесят. Ну и – бесплатный стол, разумеется.

Многие поехали с жёнами и детьми. Остальные надеялись стать десятниками, накопить меди, да вернуться в Пунт, купить лучших женщин, нанять охотников и стать уважаемыми старейшинами. Кто-то хотел осесть рядом с белыми богами-из-моря. Так или иначе, но четыре тысячи строителей-подсобников, среди которых, хоть как-то знающих язык ремту сразу назначили десятниками, отправились на деревянных плавучих островах белых богов за море.

Помимо рабочих, на Та-Херу переехало ещё около трёх тысяч человек, мужчин и женщин, которые хотели получить много земли и растить на ней плоды, семена которых привезли боги, но соглашались передать только за морем. Жить они решили отдельно от ремту, что Ипи вполне устраивало.

Прошло четыре месяца с момента высадки и три, с тех пор, как на Та-Херу прибыла подмога от нехси. Город стремительно рос. Все больше чёрных кое-как изъяснялись на языке Священной Земли, многие, не меньше трети, стали посещать храмы Нетеру, хотя те ещё не были достроены.

Ипи не собирался оставаться в колонии надолго. Устроив дела, назначив добросовестных начальников, он стал готовиться к отплытию домой. Там тоже слишком много неотложных дел.

Несколько лёгких боевых ладей решил оставить на Та-Херу. Местное дерево годилось для постройки домов и крепостных стен, но не для досок корабля. В этом деле ремту признавали только кедр. Значит, Панехси потом привезёт сюда и запасы кедра. И корабелов. Он должен выйти в поход немногим позже Ранефера, когда от оного прилетит сова. И когда починит надёжно транспорты.

Путь непростой, а в следующий раз Ипи наказал Панехси привезти ещё двадцать тысяч ремту и столько же пленников Фенех и Яхмада, взятых при Мегиддо. Они были почти свободными людьми (не могли только вернуться на родину), но выделенные им в засушливой саванне малые наделы земли часто заставляли их продавать все добро и идти в батраки к зажиточным крестьянам ремту. Подъёмным и новой земле они будут рады.

Почти двадцать тысяч мужей. Женщин в колонии было гораздо меньше, что вызывало некоторые опасения Ипи: как бы не передрались из-за них. Впрочем, три тысячи черноликих молодых дочерей Пунта на первое время поправят дело.

Ипи впервые побывал в странах, "где звезды становятся быстрыми". Хорошо здесь, но дома всё-таки лучше. И теперь, осматривая с борта осадной ладьи "Асет, великая чарами", выросший за короткое время городок Пер-Анпу, он хотел поскорее вернуться под свод родного неба, где по ночам зажигаются незыблемые звезды...