Текст книги "Исцеление Вечностью (СИ)"
Автор книги: Евгений Санин
Жанр:
Историческая проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)
Евгений Георгиевич Санин
ИСЦЕЛЕНИЕ ВЕЧНОСТЬЮ
Роман
Светлой памяти моего дедушки
Евгения Михайловича Калачёва
(в честь которого назвали меня родители),
положившего жизнь свою за Отчизну
и нас, ныне живущих, в 1943-м году под Смоленском…
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Закат на рассвете
Глава первая
1
– Что это?
Император Траян тяжелым хмельным взглядом посмотрел на срочно вызванного секретаря.
И брезгливым жестом показал на лежащий на столике около кувшина с двумя кубками вина листок.
– Обрывок папируса, цезарь! – недоуменно пожал плечами тот.
Разделявший с императором винную трапезу смотритель течения Тибра, его берегов и римских клоак Плиний Секунд Младший, племянник знаменитого ученого, погибшего во время извержения Везувия, неодобрительно хмыкнул.
– Я вижу, что это не пергамент! – сделав несколько больших глотков из кубка, согласно кивнул ему Траян. – И поэтому спрашиваю – что это?
Секретарь при этих словах по-солдатски вытянулся, и лицо его стало сразу строгим и озабоченным.
Мало того, что он был военным трибуном. Так еще и прошел неплохую школу работы секретарем во время правления двух прежних императоров. При первом из них, Домициане, чтобы не остаться без головы, нужно было мгновенно оценивать обстановку. Правда, при втором – престарелом и добродушном Нерве – можно было немного расслабиться. А при нынешнем, славящемся простотой и доступностью – он даже носилками не пользовался, в отличие от предшественников, ходя по Риму пешком, – и вовсе стал позволять себе легкие вольности. Но тут вдруг словно повеяло прежними страшными временами. Поэтому, сообразив, что дело, кажется, куда серьезнее, чем он ожидал, секретарь внимательно ознакомился с листком папируса и сказал:
– Судя по тому, что здесь упомянуто имя «Христос», надо полагать, что это из книги какой-нибудь христианской секты!
– Я понимаю, что это не из «Истории» или «Анналов» Корнелия Тацита – усмехнулся Траян и, снова поднимая кубок, приветливо кивнул своему сотрапезнику. – Если не ошибаюсь, твоего друга, мой дорогой Секунд?
– Да, достойнейший владыка! – благодарно наклонил голову Плиний.
Траян осушил кубок до конца и, подождав, когда Плиний наполнит его вновь, взглянул на секретаря еще более тяжелым взглядом.
И стукнул кулаком по обрывку папируса, проливая на него из кубка вино:
– А вызвал я тебя вот по какому поводу! Как ты думаешь, Титиний Капитон, где он был обнаружен?!
– Полагаю, где-нибудь в катакомбах или в другом месте их тайных сборищ, цезарь! – предусмотрительно делая полшага назад, осторожно ответил секретарь.
Кто-кто, а он прекрасно знал, какая тяжелая и меткая рука в бою и во время тренировок у этого императора-полководца.
– Так вот, – вытирая руку прямо о тунику, хмуро сказал тот. – Этот папирус найден – в моем дворце!
– Что?! – забывая осторожность, рванулся к столу секретарь.
– То, что слышал! – по-солдатски грубо рявкнул на него Траян. – Пять лет назад я возобновил закон, запрещавший тайные общества и косвенно касавшийся христиан. В этом году начал гонения, правда, не такие массовые, как при Нероне, а только по частным обвинениям, уже непосредственно против них. И вдруг, о боги! Что я вижу? Их следы ведут чуть ли не в мою спальню! Поэтому мне особенно важно знать, что было написано во всей этой книге!
– Я навел кое-какие справки, как ты того пожелал, владыка! – с поклоном обратился к нему Плиний. – Судя по некоторым фразам, это отрывок из написанной всего несколько лет назад книги под греческим названием «Апокалипсис». В ней некий христианский апостол Иоанн, или как с особым почтением называют его единоверцы, Богослов, описывает свое Видение или Откровение, которое было дано ему его Богом на острове Патмос, где он пребывал тогда в ссылке…
Прикрыв глаза, Плиний начал подробно рассказывать то, что передали ему сведущие люди.
– Так…
– Так.
– Так! – сопровождали его слова ничего хорошего не предвещавшие возгласы императора.
Траян слушал своего сотрапезника, и лицо его начало медленно наливаться кровью.
– Цезарь! – воскликнул секретарь, начиная беспокоиться за здоровье императора. – У нашего Секунда прекрасный слог, отличные знания и завидная память! Прикажи ему самому взяться за писание истории и – клянусь Юпитером – он превзойдет умением своего великого друга!
Траян жестом остановил хитрого секретаря, пытавшегося свести бурное течение горной реки разговора в более спокойное, равнинное русло.
– У меня свои планы касательно его будущего, – недовольно сказал он. – А что касается этого клочка папируса…
Император с минуту помолчал и, наконец, сказал:
– Я утрудил моего дорогого Секунда просьбой несколько глубже разобраться с ним. И заодно хотел посоветоваться с тобой – стоит ли вообще обращать на него внимание. Но прихожу вот к какому выводу. Эти христианские проповедники, или, как я сейчас слышал, апостолы – несмотря ни на что, обошли весь мир. Повсюду основали свои общины…
Траян грозным взглядом – как будто это он был повинен в этом – посмотрел на секретаря.
– И если такая книга, где о Риме говорится в уничижительном, а точнее – уничтожающем его смысле, дойдет до всех городов, то что толку тогда от всех моих военных походов и громких побед? Там нас сразу перестанут бояться! Больше того – будут просто смеяться над нами! Поэтому дело с этим, казалось бы, ничтожным клочком папируса принимает куда более серьезный оборот и, более того – государственное значение! Немедленно вызвать ко мне префекта претория! – приказал он.
И отставил в сторону кубок, что бывало с ним крайне редко после того, как он уже приложился к нему…
2
С железнодорожным билетом в кармане – тяжелая дорожная сумка с портативной пишущей машинкой на левом плече – Александр Калачев вышел из дома и направился к автобусной остановке. Возраст его был таков, когда с равной долей справедливости к мужчине можно обращаться и молодой человек, и парень. Он шел с улыбкой, радуясь солнечному весеннему утру и предстоящей дальней поездке, на которую возлагал столько надежд…
Внезапно дорогу перечеркнула белая линия скорой помощи. Она отъехала от дальнего подъезда его дома, оставив около него целую толпу возбужденных людей. Александр приостановился и спросил у одного из знакомых – что случилось?
– Да вот, – ответил тот. – Геннадий Иванович выбросился из окна и разбился!
– Так он ведь на первом этаже живет! – удивился Александр, вспоминая трудолюбивого старичка соседа. Он вечно был занят тем, что собирал по помойкам и везде, где только можно найти, остатки выброшенной мебели и за бесценок, а то и даром мастерил из них всем желающим книжные полки.
– Все верно, – со вздохом подтвердил знакомый. – Только он поднялся на пятый этаж и оттуда уже – насмерть!
– Господи, помилуй! – с ужасом вырвалось у Александра. – Но – зачем?!
– Говорят, врачи сказали ему, что у него – рак…
– Ну и что?
– Это вам, молодым, «ну и что»! – вмешалась в разговор пожилая женщина. – А я его понимаю… Уж лучше сразу так, чем ждать конца. Да еще, не дай Бог, мучиться нестерпимой болью!
Не зная, как можно объяснить им всем, что, человек, желая уйти от временных страданий, обрек себя на вечные муки, Александр лишь молча пожал плечами и продолжил свой путь. Улыбка сошла с его лица.
И хотя вокруг зеленела, благоухала и пела на все птичьи голоса весна, настроение стало хуже осеннего, когда идут холодные слякотные дожди, и ветер срывает с деревьев последние листья…
Утро потемнело, хотя на небе не было ни единого облачка.
И сразу расхотелось ехать в незнакомый далекий город, куда звала его лежавшая в сумке телеграмма.
3
Эту телеграмму Александр получил три дня назад. Хотя предшествующий ей разговор состоялся еще прошлой осенью. Тогда к нему, жившему у знакомых, после двухгодичного пребывания в монастыре, приехал в гости его духовный брат, иеромонах Никон[2]2
Иеромонах – священник в монашеском чине.
[Закрыть]. Они подвизались в монастыре, можно сказать, в одной келье, если не считать разделявшей ее фанерной перегородки. Отец Никон покинул обитель из-за болезни престарелого отца на полгода раньше. А затем и Александра, учитывая, что он, как бывший журналист, издавший к тому же большой исторический роман и несколько приключенческих книг о выдающихся людях Древней Греции и Древнего Рима, духовник вместо предполагаемого пострига в монахи отпустил в мир – писать книги на духовые темы.
Вместе с иеромонахом Никоном приехал отец Игорь – благочинный большого округа одной из бывших союзных республик, где православных едва ли больше половины, чем мусульман. Коренастый, шумный, с веселыми глазами он уважительно полистал книги Александра и спросил: не сможет ли он приехать к ним на помощь?
Со слов отца Никона Александр знал, что у отца Игоря, выпускавшего небольшую газету силами энтузиастов, есть давняя мечта – превратить ее в большую, а главное – профессионально выпускаемую газету.
– Нам хотя бы один-два номера для образца! – просительно сказал отец Игорь и посмотрел таким взглядом, отказать которому было просто невозможно.
Да Александр и не собирался отказываться.
Была у него и своя особенная причина согласиться на такое предложение. Тогда он как раз написал роман о жизни христиан первых веков. Он был прочитан и одобрен издателями, но… печатать его никто из них не рискнул. Слишком непривычной и новой была тема – художественная проза на духовной основе! То ли дело привычное переиздание книг Святого Писания и святоотеческой литературы.
Напрасно Александр горячился, доказывая, что большинство людей пока бесконечно далеки от этих, действительно, самых главных и нужных книг, и необходимо дать им на привычном языке – ведь люди привыкли к художественным книгам, кино, телевидению, – первотолчок, пробудить у них интерес к духовному. А потом они уже сами будут читать и Евангелие, и Псалтирь, и Жития святых…
Увы! Ответ везде был один: пока мы не можем издавать такое. Вот если это, хотя бы в отрывках, будет опубликовано в православной прессе, под архиерейским благословением…
Но пресса тоже не решалась открывать новый жанр.
Здесь же, в своей газете, издаваемой по благословению уважаемого архиерея, он – своя рука владыка! – вполне мог дать эту повесть в сокращенном варианте, с продолжением из номера в номер. И после этого, как пообещал один издатель, ее бы немедленно выпустили отдельной книгой вне плана.
Словом, отец Игорь сказал тогда, чтобы Александр подумал над его предложением (все-таки главный редактор 16-ти полосной газеты – серьезный, ответственный пост) и дал на размышление целую неделю.
Александр с трудом дождался, пока пройдут семь дней и позвонил отцу Никону, сказав, что согласен.
Тот ответил, что сразу же доложит об этом благочинному.
Но прошла осень, протянулась зима. А приглашения все не было.
Александр уже и забыл про тот разговор.
И вот – телеграмма.
В ней было всего 8 слов. «Все вопросы в основном решены. Приезжай. о. Никон».
И значит, что бы теперь вокруг ни происходило, хотелось ему того или нет – надо было ехать. И по дороге обдумать, как сократить для газеты роман о далеких временах Древнего Рима…
4
Спустя месяц во дворец префекта претория – начальника личной гвардии императора Траяна – вошел раб.
Грязный, всклокоченный, он торопливым шагом направился по его многочисленным коридорам.
Странно было видеть, что охрана так легко и свободно пропускает какого-то раба ко второму по могуществу человеку Римской империи.
А тот, постепенно успокаивая дыхание, дошел до главной комнаты и, наконец, оказался перед самим префектом претория.
– Ну? – нетерпеливо спросил тот.
– Я был там! – не как раб, а как свободный человек, без поклона ответил вошедший. – Я переоделся в одежду раба… я проник в их самое логово… я…
Он хотел сказать что-то еще, но префект претория, перебивая его, нетерпеливо протянул руку.
– Свиток!
– Но… – сразу замялся вошедший.
– Как! Ты не принес его?
– Это было невозможно! – вошедший с силой, надеясь, что это усилит правдивость его слов, ударил себя кулаком в грудь. – Но он там, клянусь Юпитером! Я сам, своими глазами видел его!
– Что толку от того, что ты его видел?! – возмутился префект претория. – Мне что – прикажешь взять на доклад императору твои глаза в качестве свидетельства? Ты хоть понимаешь, в каком я теперь положении? Месяц назад Траян сказал мне, что появилась книга, в которой Рим называется блудницей и обрекается на страшную гибель. То, что Рим действительно блудница, с этим никто не спорит, заметил он, но чтобы не ронять престиж государства, приказал немедленно казнить того, кто написал это, и уничтожить все его книги. Первую часть приказа мне выполнить не удалось. Этот апостол Иоанн, сосланный за свою преступную деятельность против наших богов еще императором Домицианом, умер, уйдя от справедливого наказания. Мы не смогли найти даже его тела, чтобы выставить его в назидание всем остальным!
– Но оно действительно исчезло!
– Ты и это мне предлагаешь доложить императору? – язвительно предложил префект претория и, оглядев вошедшего, примирительно сказал:
– Ах, Требий, Требий! Не отрицаю, ты хорошо выполнил свою задачу, собрав всю информацию об авторе этой книги… как там ее?
– «Апокалипсис»! – подсказал «раб», у которого оказалось римское имя. – И еще Евангелие, которое так и называется – от Иоанна…
– Да, – кивнул префект претория и решительно разрубил воздух ребром ладони: – Но теперь мне нужна сама его книга! Точнее, чтобы ее больше не было! Нигде! Никогда!!!
Он немного помолчал и спросил:
– Как думаешь, много у них этих книг?
Требий, немного подумав, пожал плечами:
– Евангелие, судя по всему, написано давно и, очевидно, имеется едва ли не в каждой их общине. А «Апокалипсис», в котором уничижается Рим, ведь нам главное – уничтожить эту книгу, верно? – заговорщицки подмигнул он, – продиктован Иоанном ученику совсем недавно и, наверное, существует в количестве всего нескольких экземпляров.
– Проклятье! – воскликнул префект претория и тяжелым военным шагом принялся ходить вперед-назад. – Один из них, можно сказать, уже был в наших руках – и ты упустил его!
– Ненадолго! – успокаивающе заметил Требий. – В следующий раз я возьму с собой несколько преторианцев и захвачу его! А потом под пытками узнаю у христиан, в каких еще местах находятся нужные нам свитки, и где хитростью, где подкупом, где силой, тоже найду их!
Префект претория остановился и в упор посмотрел на стоявшего перед ним в рабской одежде римлянина:
– Хорошо. Действуй! – отрывисто, точно отдавая распоряжения центуриону перед боем, сказал он. – Бери на помощь сколько угодно самых лучших моих людей, не жалей золота! Не скупись на самые щедрые обещания! Провинциалу можешь посулить римское гражданство, всаднику – возведение в сенаторское звание. Делай, что хочешь – но чтобы эти книги – и особенно эта, как ее…
– «Апокалипсис»!
– Именно! Были уничтожены! Все, до единого экземпляра!..
5
Скрежет тормозов мгновенно вернул Александра из начала далекого второго века в самый конец второго тысячелетия.
Он стоял посередине дороги. За спиной был железнодорожный вокзал, украшенный крупной надписью «Желтый Берег». Перед ним – трамвайная остановка, которая, как было помечено в составленной отцом Игорем записке-шпаргалке, вела к храму.
– Тебе что, жить надоело? – как всегда в таких случаях прокричал, высовываясь из окна машины, большеносый с пышными черными усами водитель.
– Простите! – виновато прижал ладонь к груди Александр. – Задумался…
– Думать надо, а не задумываться! – уже не так гневно посоветовал водитель и, быстро набирая скорость, помчался дальше.
Александр с облегчением, что все так хорошо обошлось, выдохнул, сел в ранний трамвай и поехал под будившие город звонки, продолжая думать над романом. Не так-то просто было делать из него даже не журнальный, а газетный вариант, безжалостно выбрасывая эпизоды, а то и целые главы… Ну, и словно осенняя листва с деревьев, осыпалась с него вся краса – колоритные античные названия и детали, подробные описания городов и людей давно минувших веков… Так он доехал до большого храма, огороженного спереди железным и по краям деревянным – забором.
Здесь было еще пустынно. Только в глубине церковного двора, где стоял небольшой деревянный домик, юноша лет пятнадцати старательно поливал из лейки на клумбе цветы. Иногда он останавливался и прямо руками, как маленькими граблями, разрыхлял под ними землю.
– Приехал? Ждем, ждем! – не прекращая работу, приветливо закивал он.
Александр удивленно оглянулся – нет ли позади кого? Но там никого не было. И тогда он с недоумением посмотрел на юношу и спросил:
– А ты откуда знаешь, что я должен приехать?
Тот немного помялся и, словно соображая, как правильнее ответить незнакомцу, не сразу сказал:
– Так ведь все знают. Ты же новый редактор?
– Да, – ответил Александр, замечая какое-то несоответствие в возрасте юноши, выражении его глаз и то, как он немного с трудом выговаривал каждое слово. Было такое ощущение, что он словно остановился в своем умственном развитии лет в восемь-девять.
«Переболел, наверное, чем-нибудь в детстве, вот его, как убогого, при храме и приютили!» – решил Александр, с сочувствием посмотрев на него.
А тот не унимался.
– А ты что здесь будешь делать?
– Газету. И еще книгу писать!
– И про меня напишешь?
– Нет, – улыбнулся Александр. – Я пишу про то, что было без малого две тысячи лет назад!
– У-у как давно! – разочарованно протянул юноша и вдруг быстро спросил: – А у тебя денежки нет?
– Есть, – вспомнив, что у него осталось десять рублей, кивнул Александр и, решив, что без еды и ночлега его тут все равно не оставят, протянул их юноше.
– Вот спасибо! – обрадовался тот, принимая деньги рукой, под давно не стриженными ногтями которой скопилось немало грязи, и неожиданно с чувством сказал: – Пошли тебе за это Господь сто рублей!
Александр, у которого на душе вдруг стало тепло от этого, с благодарностью посмотрел на юношу. Тот с улыбкой наклонив голову и как-то загадочно поглядывая на него, продолжил поливать крупные яркие цветы…
Захотелось молиться и думать о красоте и Вечности…
Эту гармонию внезапно нарушил необычайно громкий – словно гром с неба – голос:
– Как, ты опять здесь?! Я же сказал тебе, чтобы ноги твоей больше тут не было!!!
Александр повернулся на голос: он принадлежал коренастому мужчине с обветренным грубоватым лицом, быстрыми шагами приближавшемуся к домику.
Юноша, увидев его, испуганно бросив лейку, сорвался с места и юркнул в узкую щель деревянного забора.
– Ох, уж мне этот вредитель… – проводил его хмурым взглядом мужчина и в упор посмотрел на Александра: – А вы кто такой? Что-то я вас тут раньше не видел!
Александр назвал себя, и выражение лица мужчины сменилось на приветливое:
– А-а, понятно, наслышан! Вам надо подождать отца Игоря. Он обычно рано приходит!
Мужчина осмотрелся по сторонам цепким хозяйственным взглядом и, нахмурившись, скрылся в дверном проеме недостроенного здания.
Тут же в щели забора показалась голова юноши. А вскоре появился и он сам. Как ни в чем не бывало, он снова взял лейку и продолжил поливать цветы.
– Кто это? – спросил у него Александр, показывая глазами на стройку.
– Отец Лев. Строгий батюшка… – ответил, качая головой юноша. – Он у нас вроде завхоза. Порядок любит. А я однажды его из шланга полил. В новой одежде. Не нарочно, конечно… Вот он с тех пор на меня сердится. А вчера и вовсе с лопатой за мной гонялся!
– За что?
– За то, что я канаву засыпал, чтобы в нее люди не падали.
– Но ведь это же хорошо! – удивился Александр.
– Хорошо-то оно хорошо, – старательно налегая на «о», согласился юноша и вздохнул: – Только, оказывается, ее отец Лев своими руками две недели под трубы копал. А положить их еще не успел…
Увидев опять приближавшегося священника, он аккуратно поставил лейку на землю и снова исчез.
– Все ходит, ходит сюда… – подходя, недовольно сказал отец Лев. – Нет, чтобы в школу ходить. Грамоту ведь в глаза не видел, зато кто где умер, когда у кого поминки, девятый день и сороковины – знает наизусть! И чего ему здесь нужно? Одна только бесхозяйственность от него!
– Да он наоборот здесь порядок наводил. Вот как старательно полил цветы! – заступился за юношу Александр и, поймав недовольный взгляд священника, примирительно добавил: – На храме ведь очень благодатно трудиться! Даже кирпич с места на место – и то как душеполезно перенести!
– То-то я гляжу, у меня почти весь кирпич со стройки воскресной школы утащили! – проворчал отец Лев и посоветовал. – Ты отца Игоря лучше бы не здесь ждал, а у ворот. Он у нас может появиться и сразу уехать по другим храмам, а то и в епархию. Все-таки благочинный!
– Вот спасибо! – поблагодарил Александр, направляясь к воротам.
И… сразу увидел юношу.
Он шел от только что открывшегося киоска и, щурясь от удовольствия, жевал. В заляпанной грязью руке у него было надкусанное пирожное.
Что-то нехорошее шевельнулось в душе Александра.
«Я ему последние деньги отдал, а он на них – лакомство! Да и вообще – хоть бы руки перед тем, как есть, помыл бы, что ли…»
И странно – словно услышав эти мысли, юноша на этот раз как-то обиженно шмыгнул носом и прошел мимо, ни о чем не спросив и ничего не сказав…
6
После воскресной службы, закончившейся, как обычно, после трапезы любви, проповедью слова Божьего и благодарственными молитвами, пресвитер попросил несколько человек – остаться.
Это были римляне, занимавшие весьма высокое положение в обществе.
Старый сенатор, переживший страшные времена Нерона и Домициана. Молодой римлянин со всадническими полосками на тоге. И личный помощник одного из самых богатых людей Рима – Публий Альбин.
– Чтобы не злоупотреблять вашим временем, которое, кстати, для всех нас сейчас дороже золота, я буду краток, – сказал пресвитер и сообщил, что, по приказу Траяна, началась настоящая охота на книги апостола Иоанна Богослова.
– Сведения точны? Хорошо проверены? – уточнил сенатор.
– Более чем. Мне лично передала их дочь императора – Дросида, – не стал скрывать всей правды пресвитер.
– Как! И она – тоже наша? – изумился молодой всадник, которого явно взволновала такая новость.
– Да, но разумеется, прошу нигде и никому не разглашать этого! – предупредил пресвитер. – Рискуя жизнью, она рассказала о мерах, предпринятых префектом претория…
– Траян что – сам сказал ей об этом? – с недоверием усмехнулся старый сенатор.
– Нет, но кому, как не тебе, знать, что в любом дворце стены имеют уши, то есть верных слуг и рабов! Один из них, будучи нашим человеком, раб префекта претория сообщил ей об этом, а она уже – мне!
– Если дело действительно настолько серьезное, то нужно немедленно снять одну, а еще лучше – несколько копий! – деловито предложил сенатор.
– Когда? – простонал пресвитер. – Я только сегодня ночью узнал об этом. В любой момент сюда могут ворваться люди префекта претория…
Он с тревогой прислушался к шуму за дверью, с облегчением выдохнул, когда тот затих, и с надеждой посмотрел на римлян:
– Единственный на всем Западе экземпляр Апокалипсиса, насколько мне известно, находится здесь, в Риме. Была, правда, еще одна его копия. Сделанная очень тщательно, так как апостол Иоанн под страшными угрозами запретил изменять что-либо в своей книге. Но она уже уничтожена…
– Что – императорским ищейкам уже удалось напасть на наш след?! – с опаской уточнил всадник.
– Нет, ответил пресвитер. – Этот список мы сделали для Дросиды, но кто-то из ближних, боясь за ее жизнь, порвал его на клочки. И вот теперь я хотел бы спросить у вас совета, как нам спасти то, что еще осталось?
– Нет ничего проще! – пожал плечами старый сенатор. – Можно закопать в саду на моей загородной вилле!
– Это смог бы сделать и я сам, у себя во дворе! – вздохнул пресвитер. – И даже сразу хотел это сделать. Но вовремя подумал: а если вслед за книгами начнутся гонения и на людей? Разумеется, первым поведут на мучения и казнь меня. Кто отыщет тогда и даст людям эти книги? Если же доверить место тайника двум-трем людям, то – где гарантия, что они тоже не погибнут, либо не дрогнут под пытками или не позарятся, как на тридцать сребреников, на щедрую плату ищеек префекта претория? Между прочим, имеются самые серьезные опасения, что под видом христиан они вот-вот проникнут к нам, чтобы силой изъять книги апостола Иоанна!
Старый сенатор поднялся из-за стола, вышел на середину комнаты и, по привычке приняв позу оратора, подытожил:
– Прятать нельзя. Скопировать некогда. Оставлять здесь опасно. Ergo (следовательно): значит, нужно немедленно увозить их из Рима. И как можно подальше!
– Тоже непросто. В Остии [3]3
Морской порт Рима в устье реки Тибр.
[Закрыть] с минуты на минуту начнут обыскивать все отходящие суда. Причем, от носа до киля. Незаметно не вывезешь не то, что тубусы с книгами, но даже иголку! То же самое, судя по всему, после этого начнется во всех остальных портовых городах! А увозить, хоть и жаль расставаться с ними, разумеется, нужно. И ты прав – на самую окраину Римского мира.
– Да, но… как это сделать? Лично я в данное время не имею никакой возможности покинуть Рим.
– Мне тоже вряд ли удастся провезти книги незамеченными! – развел руками молодой всадник.
– Как же нам тогда быть? – с отчаянием в голосе спросил пресвитер.
И тогда раздался спокойный голос Альбина.
– Я знаю!
7
Александр целых полчаса бесцельно ходил перед входом в храм. Потом увидев, что дверь в домик уже открыта, вернулся к нему и вошел. В домике была трапезная, кухня, комната, судя по стоявшему в ней пианино, для певчих, а за ней – закрытая дверь с табличкой «Редакция».
На кухне хлопотала ласково поздоровавшаяся с ним пожилая женщина.
Больше здесь никого не было, и пришлось снова выходить во двор и бесцельно бродить по его извилистым дорожкам.
Когда он вернулся к храму, к нему как раз подъехала машина благочинного.
К счастью, отец Игорь на этот раз никуда не уезжал.
В белом красивом подряснике он вышел из машины, радостно встретил Александра и первым делом подтвердил, что тот действительно утвержден в должности редактора епархиальной газеты. Правда, вопросы, связанные с размером оклада и особенно где ему жить, нужно еще решать.
– Но, будем надеяться скоро, – как-то без особого энтузиазма пообещал он, – и это все разрешится. Сегодня же, сразу после утренней трапезы – знакомство с помещением редакции и, если удастся, с ее коллективом. Ты, как бывший журналист и будущий редактор, надеюсь, уже с кем-нибудь здесь познакомился?
– Да, только интервью взять не успел! – улыбнулся Александр и рассказал про юношу и отца Льва.
– Опять у них тяжба? – поморщился отец Игорь. – Ладно, попрошу отца Льва, чтобы простил его!
– А этот юноша – кто? – после того, как деловая часть разговора, кажется, была закончена, поинтересовался Александр.
– Алеша? – переспросил отец Игорь и голос его потеплел. – Вроде, как местный блаженный.
– Прозорливый?
– Кто знает!.. – пожал плечами священник и задумался вслух. – Что-то Господь ему, может, и правда, открывает. Где-то дурачится. А в чем-то хитрит, что как раз и замечает отец Лев. Но, как бы там ни было, а только я уже не одного человека слышу, что Алеша у нас не простой. И сам кое в чем не раз убеждался.
– А кто он, откуда?
– Да живет недалеко. Родители его, к сожалению, пьют, бьют, милостыню у храма просят. Так он к нам и приблудился. А мы его, как можем, привечаем. Кормим, одежку даем… Кстати, я только что видел его в храме.
– Наверное, от отца Льва спрятался… – усмехнулся Александр.
– Не похоже! Стоит у храмовой иконы. Никого и ничего не замечает! Я даже залюбовался, глядя на него. Поставил свечку и молится. Между прочим, как я понял по случайно услышанному слову «редактор» и прошению «Подай, Господи!» – о тебе!
– Надо же! – с запозданием виня себя за то, что так плохо подумал о юноше, покачал головой Александр.
Отец Игорь изучающе посмотрел на него и спросил:
– У тебя деньги-то хоть есть? А то отец Никон, у которого ты можешь разжиться до аванса, сегодня в отъезде.
И, не дожидаясь ответа, в котором не сомневался, порылся в карманах и отдал все, что в них было:
– Вот, ровно сто рублей. Хватит тебе на первое время!
Александр улыбнулся, вспомнив пожелание Алеши, и в ответ на вопросительный взгляд благочинного, сказал:
– Теперь и у меня есть повод считать, что Господь слышит Алешу.
– Да, Алеша, и правда, не прост… – кивнул отец Игорь.
Он хотел что-то еще сказать, но тут к нему подошла под благословение невысокая худощавая женщина, лет пятидесяти, со смиренно опущенными плечами и строгим взглядом.
– О ком вы это тут говорите с такой любовью? – ревниво осведомилась она, оглядываясь вокруг.
– Не обольщайся – не о тебе! – усмехнулся отец Игорь. – Это мы – об Алеше.
– Что, опять что-нибудь натворил? – ужаснулась женщина.
– Да нет, наоборот, – поспешил успокоить ее священник. – Вот наш новый редактор спрашивал, не прозорливец ли он у нас, и, кажется, только что сам убедился в этом! Верно я понял? – уточнил он у Александра, и тот согласно кивнул.
– А-а, ну так я тоже могу рассказать, чем Алеша меня удивил однажды! – сказала женщина и, обращаясь больше к отцу Игорю, чем к Александру, зачастила: – Помните, я прошлой осенью на день преподобного Сергия Радонежского в Лавру ездила?
– Это когда ты на два дня опоздала?
– Так ведь по делу же! – с обидой напомнила женщина. – Вот то, что опоздала, помните, а про то, как храм тогда выручила…
– Ладно, ладно тебе, – перебил отец Игорь и громко, чтобы женщина слышала, шепнул Александру: – Это Галина Степановна, казначей. Так сказать, моя правая рука по финансовой части. Творит иногда такое, что не ведает левая! Шучу-шучу! – остановил он готовую было снова возмутиться женщину и представил ей Александра. – А это наш новый редактор! Так что будьте знакомы! И, если можно, определитесь побыстрее с окладом, ну и аванс бы ему какой…
Женщина слегка поклонилась Александру и недовольно покачала головой:
– Прямо и не знаю, как быть! Вы же знаете, что мне даже уборщицу не на что принять. Сама во славу Божию храм убираю!
– А ты подумай! – посоветовал отец Игорь. – Ты же у нас мастерица из топора суп варить!
– Конечно, буду думать, раз уж приехал, – вздохнула Галина Степановна. – А… на чем это я остановилась?
– На авансе! – подмигнув Александру, подсказал отец Игорь.
– Я же сказала – подумаю! – с упреком напомнила женщина. – Для супа из топора хотя бы топор нужен. А у меня из кассы все деньги отец Лев на свою стройку выгреб! Вы сами благословили, хотя я предлагала хоть какую-то сумму оставить…
Она хотела еще что-то сказать на эту тему, но тут вспомнила, о чем вела речь:
– Я ведь об Алеше говорила! Так вот, приехала я, значит, в Лавру, поклонилась святым мощам великого угодника Божьего, помолилась и купила две просфоры. Не знаю почему, но одну, с изображением преподобного Сергия, решила привезти в подарок Алеше. А вторую – с крестом – оставить себе. Вернулась, и в самый последний момент почему-то передумала и отдала Алеше вторую просфору. И представляете? Он взял ее и вдруг с такой обидой говорит: «Ты же мне обещала просфорочку с Сергием!» А я до поездки – честно – с ним даже не разговаривала! И ни словом не обмолвилась ему, что собираюсь в Лавру! Вот, собственно, то, что я хотела вам рассказать!
