Текст книги "Записки опера особого отдела"

Автор книги: Евгений Иванов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 29 страниц)

10

Когда Чернов с Мухиным остались в кабинете наедине, Игорь еще раз повертел в руках винтовку и сказал:

– Ты знаешь, Витя, честно сказать, я не был уверен, что он вернется.

– А я не сомневался. Он в армии с середины 70-х. Это поколение понимает, что в особом отделе не в куклы играют. Это нынешняя молодая «поросль» не боится ни бога, ни черта, ни контрразведки. А после расцвета перестройки и гласности боюсь, что вообще за людей нас считать не будут. Ты видишь, как сейчас разного толка общественные деятели поливают грязью КГБ и ведь никто на государственном уровне даже не пытается остановить эту тенденцию. Поверь мне, это плохо закончится. В любом государстве должны быть органы госбезопасности, иначе самого государства не будет. На идеологии анархизма еще никто и никогда не построил цивилизованного общества, а мы именно к этому сейчас идем.

Он посмотрел на удивленного Чернова, улыбнулся и добавил:

– Но я думаю, что пока мы служим, мы на своем уровне такого не допустим. А новое поколение пусть само себе авторитет зарабатывает. В конце концов, в любой демократической стране должна быть структура, стоящая на страже Закона. Однако, иногда проблема возникает в том, что эта структура начинает работать не на государство, а на какое-то конкретное лицо, либо к руководству ею приходит случайный человек. Тогда наступает коллапс.

Мухин замолчал и задумчиво посмотрел в окно.

– Помимо изъятого оружия, Козак невольно дал нам повод его подозревать.

– И какой же? – переспросил Мухин.

– Ты что не слышал? Он подтвердил, что у него есть лыжи и практически подтвердил, что такие лыжи есть только у него, раз нет единомышленников.

– Эх, Игорь, Игорь, если б он это сделал, он бы тебе про лыжи ни за что не рассказал, не поворачиваясь проворчал майор.

– Что-то не нравится мне твой пессимизм, – осторожно обратился к нему Чернов. – По идее у тебя сегодня настроение должно быть другим.

– Еще не вечер. – Виктор посмотрел на часы и добавил, – Хотя, нет. Уже вечер.

Он глубоко вздохнул, как бы сбрасывая с себя напряжение последних часов, и предложил Чернову:

– Игорек, мы сегодня славно поработали. По-моему было бы не лишним отметить это дело, – он прикоснулся указательным пальцем между шеей и челюстью. – Ты как?

– Увы, Люда просила, чтобы я сегодня пришел пораньше, – попытался отказаться Игорь.

– Ух, и балуешь ты ее! – усмехнулся старший коллега, – Смотри, а то так скоро в диванную болонку превратишься.

Он резко развернулся лицом к Чернову и, облокотившись на стол, продолжил:

– Я старше тебя, поэтому послушай меня. Жена должна быть при муже, а не муж при жене. Тем более, не так часто с этим долбанным сухим законом мы отмечаем свои успехи.

– Давай перенесем это мероприятие на завтра? – попытался сгладить ситуацию Чернов.

На самом деле Людмила спокойно относилась к мужским посиделкам мужа. Все было гораздо проще, в гарнизоне водка не продавалась, а за годы службы в авиации спирт Игорь так и не научился пить.

– Ладно, возьму тебя на поруки. – Проигнорировав слова Игоря, сказал Мухин, – Сейчас иди домой, слово, данное женщине, нужно держать, придешь пораньше. Но, как я понимаю, ты не обещал ей целый вечер сидеть дома? – с лукавой улыбкой поинтересовался Мухин.

– Формально, нет, – начал понимать Игорь ход мыслей старшего товарища.

– Тогда иди домой и жди звонка, – категорично отрезал Виктор и многозначительно посмотрел на коллегу.

Когда Игорь вернулся домой, Люда что-то строчила в детской комнате на швейной машинке. Она все еще была в декрете, но постоянно подрабатывала шитьем, так как в гарнизоне не было своего ателье. За два года жизни в гарнизоне у нее сформировалась достаточно солидная клиентура, а качество ее работ не уступало лучшим моделям дипломированных мастеров.

– Игорь, иди на кухню, я только что сварила рыбные пельмени, они еще теплые. Я сейчас закончу и подойду, – крикнула она из своей импровизированной мастерской.

Чернов только сейчас вспомнил, что сегодняшний день у него прошел без обеда. Он подвинул к себе тарелку с пельменями и с аппетитом стал поглощать свое любимое блюдо. Не успел он закончить трапезу, как зазвонил телефон. Игорь снял трубку и сразу же услышал знакомый голос Виктора:

– Сейчас моя Люба придет к твоей жене заказывать юбку, – полушепотом заговорил Виктор, – Поэтому бери мусорное ведро и бегом ко мне. Минут 20 у нас будет, чтобы обмыть сегодняшний результат.

Он сразу же отключился, не дав Игорю возможности что-то сказать в ответ.

Действительно, не прошло и десяти минут, как к Черновым пришла Люба Мухина. Женщины сразу же уединились в мастерской, а Игорь взял мусорное ведро и, накинув куртку, вышел в коридор.

– Ты куда? – окликнула его Люда.

– Мусор вынесу, – ответил Игорь, надевая ботинки.

– Так, ведро почти пустое, – удивилась жена.

– Остатки рыбы плохо пахнут, – на ходу крикнул Чернов и выскочил на улицу.

Виктор Мухин ждал друга в полной готовности. Когда Игорь зашел к нему, на столе уже стояла бутылка спирта, в сковороде, источая аромат, дымилась жареная картошка, а по тарелкам была разложена свиная тушенка и маринованные помидоры.

– Времени у нас мало, – по-деловому заговорил Виктор, принимая на кухне гостя, – Поэтому за успех сегодняшнего мероприятия.

Он протянул наполовину наполненный стакан спирта Игорю и подвинул ближе к нему тарелку. Чокнувшись стаканами, он залпом выпил спирт и сразу запил его водой из бутылки. Чернов сразу же последовал его примеру. Не успев закусить, Мухин опять наполнил стаканы и, посмотрев на удивленного Чернова, пояснил:

– Времени мало, а нужно успеть.

Как и было обещано, через двадцать минут бутылка спирта была пуста. Игорь почувствовал навалившуюся усталость, но ожидаемого опьянения не ощутил. Он попрощался с Виктором, захватил ведро и вышел на улицу. Мартовский морозный воздух сделал свое коварное дело. Последнее, что смог вспомнить Чернов из событий прошедшего вечера – это попытку открыть дверь своим ключом. Затем, сознание его выключилось до утра.

Пробуждение было тяжелым. Немыслимо болела голова, и страшно хотелось пить.

Игорь встал с постели и, пошатываясь, направился на кухню. Он открыл воду и стал жадно пить прямо из-под крана. Никогда в жизни обычная вода не казалась ему такой вкусной. В этот момент неожиданно, как из потустороннего мира, прозвучал голос вошедшей жены:

– Как удачно ты вчера мусор вынес. Хорошо хоть вернулся в тот же день, а не через неделю.

– Извини, не думал, что так получится.

– Ладно, это было вчера, – сказала жена, – но впредь не доводи себя до такого свинства.

11

Без предварительной договоренности о встрече, Чернов и Мухин одновременно подошли к штабу. В отличие от Игоря Виктор имел более помятый внешний вид. Сказывался возраст, лишний вес и начинающиеся проблемы с почками.

– А ты молодец, по тебе не скажешь, что вчера усугублял спиртным, – с завистью констатировал Мухин.

– К сожалению, не могу тебе ответить подобным комплиментом, – сказал Игорь, и тут же предложил:

– Может быть, поедем в отдел позже, когда в себя придем?

– Нет, нужно ехать сейчас, потому что потом, вряд ли сможем объяснить Горобченко, почему сразу не доложили об изъятии оружия.

Мухин сделал глубокий вдох и, посмотрев на Чернова, сказал:

– Ты знаешь, глядя на тебя, вспоминаешь присказку: До 30 лет мужчина пьет и гуляет всю ночь, а на утро выглядит, как будто проспал всю ночь сном младенца. Мужчина от 30 до 40 лет, когда пьет и гуляет всю ночь, на утро выглядит соответственно. А после сорока, он спит всю ночь сном младенца, а на утро выглядит так, будто всю ночь пил и гулял.

Он рассмеялся собственной шутке и, хлопнув Чернова по плечу, сказал:

– Давай, забирай свои бумаги с патронами и через пять минут выходи, поедем в отдел к Горобченко.

Начальник отделения встретил офицеров в своем привычном состоянии: с кружкой чаю и неизменным «Беломором» в зубах. Увидев у Мухина в руках длинный предмет, завернутый в мешковину, он удивленно спросил:

– Виктор Николаевич, Вы что? На рыбалку собрались?

– Нет, – гордо ответил Виктор, – Выполняю Указание начальника Особого отдела Флота по усилению контроля за сохранностью оружия на объекте.

Он развернул винтовку и передал ее Горобченко. Тот повертел ее в руках и, взглянув на Чернова, обратился к нему:

– А что у Вас Игорь Геннадьевич?

– А я выполняю Указание Начальника особого отдела Флота по усилению контроля за сохранностью боеприпасов, – в тон Мухину доложил Чернов и высыпал на стол патроны.

Горобченко с еще большим удивлением посмотрел на офицеров. Сначала он попытался выдавить из себя улыбку, но потом, сделав серьезное лицо, строго спросил:

– Почему я об этом узнаю последним?

– Не хотели Вас лишний раз беспокоить, тем более, что не были до конца уверены в успехе дела. А когда получилось, сразу же Вам привезли результаты и даже соответствующие бумаги. Так что об изъятии оружия и боеприпасов Вы узнаете первым, – ответил за обоих Мухин, оголив крупные белые зубы в улыбке.

Каждый из офицеров протянул начальнику полученных документы. Тот бегло их просмотрел и с сожалением высказал:

– Зря вы поторопились, из этого можно было раздуть уголовное дело.

– Мы исходили из других соображений, – теперь подал голос Чернов, – Компетенция не наша, значит нужно передавать документы в военную прокуратуру. Те отпишут следственные поручения военным дознавателям, а они, в свою очередь, по указанию командования, успешно завалят эти дела, и мы останемся ни с чем. А так, мы сделали хороший показатель за месяц и для командования остались благодетелями. А главное, теперь эти люди будут с нами работать, хоть и на основе зависимости, но, тем не менее, деваться им некуда.

Логично, – произнес Горобченко, и только после этого позволил себе улыбнуться.

Он взял в руки сопроводительные документы, сел за стол и подвинул к себе ближе телефон прямой связи с особым отделом Флота. Затем, взглянув на офицеров, сказал:

– Зайдите в секретариат, возьмите там входящие документы на ознакомление и по возможности там же отпишитесь по ним.

Документов оказалось предостаточно. Мухин взял в руки увесистую папку, покачал ее, как бы определяя ее вес, и с сожалением произнес:

– А я надеялся, что быстро вернемся в гарнизон и выпьем в кафе по бутылочке пивка. Но видимо, не судьба.

К сожалению, в тот момент никто не мог предположить насколько его слова окажутся пророческими.

Работа в отделе обещала затянуться до конца дня. После обеда Чернов и Мухин, не спеша, возвращались из столовой в отдел. Возле подъезда они увидели майора Горобченко, который громогласно раздавал команды матросам и подгонял водителя своего служебного УАЗа. Увидев офицеров, он крикнул, не сдерживая эмоций:

– Где вас черти носят, у вас на аэродроме опять пожар.

– Я же Вам говорил, что это не последний поджог, – на ходу высказался Чернов.

– Еще раз накаркаете, я Вам лично язык вырву, – истерично выкрикнул Горобченко.

– От кого-то я это уже слышал, – полушепотом сказал Игорь Мухину.

– По моему, вырвать язык тебе обещал Дубовик и совсем недавно, – напомнил Виктор.

Офицеры быстро собрали свои вещи и на автомобиле Мухина выехали в гарнизон. Горобченко выехал самостоятельно на служебном УАЗе.

Март уже был в разгаре, полярная ночь осталась позади. Игорь смотрел в окно и любовался местной природой. Был ясный безветренный день. На небе не было ни единой тучки и от этого оно было неестественно голубым. Кругом, глубокими сугробами лежал белый снег, настолько белый, что в лучах солнца он сверкал хрустальным блеском. Игорь вспомнил детство, когда, оставаясь у бабушки в Ессентуках, катался на санках с горки и играл с мальчишками в снежки.

Однако, по мере приближения к гарнизону, воспоминания детства быстро улетучились.

Из-за сопки черным столбом в небо поднимался густой дым.

Когда они приехали на аэродром, то увидели, что полыхало здание, где находились классы предполетной подготовки. Пламя достигало метров пятнадцати в высоту и прибывшие пожарные машины не в состоянии были справиться с бушующей стихией. В торце здания, где находился склад парашютно-десантного имущества, копошились люди. Ту часть еще не захватил огонь, и они всеми силами пытались вытащить на снег парашюты и спасательные плоты. Игорь снял с себя шинель и бросился помогать выносить имущество из склада. Через 10 минут, огонь охватил и это помещение. К счастью, практически все парашюты были спасены. Из огня не успели вытащить только 5 плотов и столько же резиновых лодок.

Игорь, переводя дыхание, вытер лицо и руки снегом, а затем спросил у рядом стоявшего начальника парашютно-десантной службы майора Комаровского:

– Люди хоть не пострадали?

Тот сидел на парашюте и пересчитывал средства для отстрела сигнальных патронов.

– Вроде, нет, – ответил офицер, – пожар начался, когда все уехали в гарнизон на обед.

– Тогда расскажите мне все подробно, как было, – попросил его Игорь.

– Я мало что видел, – начал начальник ПДС, – На обед не поехал, потому что проводили ревизию склада парашютно-десантной службы. Я решил закончить без обеда, а потом пораньше уйти домой. В окно увидел, как люди рассаживались в «Уралы» для поездки в столовую. Минут через 20–25, я услышал крик матроса – помощника дежурного по стоянке части. Он бегал возле модуля и кричал «Пожар». Я вышел из склада и увидел, как из окон уже валил дым, но огня еще не было. Я попытался войти в помещение и посмотреть остался там кто или нет, но внутри уже начал гореть пластик и дышать было нечем. Насколько было возможно, я осмотрел классы, не увидев людей, я выскочил оттуда, потому что начал задыхаться. Сначала, вместе с прапорщиком, пытались тушить пламя огнетушителями, но оказалось бесполезно. К очагу возгорания подойти было невозможно, а огонь разгорался все сильнее и сильнее. Потом мы бросились спасать имущество склада. Вот, собственно и все. Дальше приехали пожарные и приступили к тушению огня.

– А как Вы считаете, откуда начался пожар? – поинтересовался Чернов.

– Мне показалось из левого дальнего крыла, где штаб второй эскадрильи, – не уверенно ответил майор, – Во всяком случае, дым валил оттуда и пламя, появилось сначала из окна кабинета начальника штаба этой эскадрильи, а потом уже из класса. Класс третьей эскадрильи, что напротив, загорелся чуть позже.

Игорь надел шинель и подошел к стоящему возле автомобиля Мухину. Виктор курил и, не отрываясь, смотрел на пылающий огонь.

– Тебе не кажется подозрительным, что пожар произошел сразу после того, как мы изъяли винтовку у твоего Козака? – высказал свое предположение Игорь.

– Еще как кажется. Ну, не настолько же он глуп, чтобы мстить всем и вся, тем более таким образом? – усомнился Мухин.

– Обиженный человек способен на многое, – философски заметил Чернов.

– В общем, что я считаю, нужно сделать. Здесь от меня толку мало, тебе для общения тут народа хватит. Я поеду в свой полк и выясню, где сейчас находится этот Козак, и чем он занимался целый день.

– И если тебя не затруднит, то по документам строевой части выясни, где он был в день первого пожара, – попросил Чернов.

– Проверю. Удачи тебе, – сказал Мухин и включил мотор автомобиля.

– И тебе того же, – ответил Игорь и пошел в сторону столпившихся людей.

12

Третий пожар в гарнизоне вызвал гораздо больший ажиотаж, чем предыдущие два. На этот раз в кабинете заместителя начальника Особого отдела КГБ СССР по ВВС Северного Флота собрались руководители всех служб и ведомственных структур. На совещании присутствовали Заместитель Командующего ВВС по службе войск полковник Резник, заместитель начальника противопожарной службы Флота подполковник Макеев, военный прокурор Североморского гарнизона полковник юстиции Фролов, а также ряд начальников отделов штаба Флота и ВВС.

Первая половина совещания заключалась в поиске виноватого. Сначала поступило предложение заслушать командира полка, затем заместителя противопожарной службы Флота.

Разорвал замкнутый круг обвинений полковник Бевза Георгий Маркович, заместитель начальника особого отдела КГБ по ВВС СФ.

– Товарищи офицеры, – начал он, – сейчас не стоит вопрос кого из должностных лиц нужно снимать с должности за халатное отношение к службе. Для нас главная задача найти реального виновника этого происшествия. Списывать третий поджог на случайность нет смысла. И мне хотелось бы выслушать Ваши предложения.

– Я считаю, что завтра, – начал подполковник Макеев, – когда остынет пепелище, нужно чтобы специальная группа просеяла через сито весь пепел. Только так мы сможем определить, что стало причиной пожара. Для этого, нужно создать такую группу и до утра оцепить место происшествия.

– Это не проблема, я думаю, что командир полка Масюнин найдет людей и для охраны и для просеивания пепла, – категорично заявил полковник Резник.

– Есть, – ответил командир полка, привстав со своего места.

– Уголовное дело будем возбуждать по данному факту? – спросил полковник Бевза военного прокурора.

– Для начала военные дознаватели должны провести свою проверку. Ваши подчиненные, – Фролов обратился к Бевзе, – пусть проведут свое расследование. А когда будут установлены причины пожара, либо конкретные лица, виновные в нем, тогда поговорим о возбуждении уголовного дела. Хотя, если нужна будет санкция на проведения необходимых экспертиз, можете рассчитывать на меня.

После совещания, полковник Бевза оставил у себя в кабинете оперсостав гарнизона.

– Сергей Дмитриевич, – обратился он к майору Горобченко, – какие у Вас есть наработки по данному вопросу.

– У нас нет данных о том, что эти поджоги имеют между собой какую-то связь. В первом случае возгорание хранилища формуляров произошло в результате замыкания электропроводки. В данном случае, причины пожара пока неизвестны, – ответил начальник отделения.

– Игорь Геннадьевич, что Вы можете сказать по этому поводу, – обратился Бевза к Чернову.

– Прямых подтверждений связи между этими пожара у меня так же нет, – Чернов посмотрел на Горобченко. Тот одобрительно кивнул. – Но есть определенные предположения, которые требуют проверки.

– Внимательно Вас слушаю, – сказал руководитель отдела.

– Я считаю, что в первом случае имел место преступный умысел, а не замыкание в сети. За стоянкой в овраге я обнаружил свежую лыжню от охотничьих лыж и дорожку следов, ведущих к домику. Учитывая, что за день до поджога выпал снег, лыжня могла быть проложена только в ночь происшествия. Лыжи были необычные по своей длине и ширине. Такие используют профессиональные охотники в тайге. Вчера мы с майором Мухиным изъяли винтовку у штурмана вертолета, который служит в смешанном полку. Тот родился в Сибири в Иркутске и использует подобные лыжи для охоты в зимнее время. Более того, ранее он служил в корабельном полку и был переведен в смешанный полк за нарушение правил пребывания за границей в период боевой службы. Поэтому я считаю, что в первом случае, у него мог быть местнический мотив по отношению к командованию, так как из-за перевода он не смог получить очередное воинское звание. А во втором случае, он мог мстить лично мне за изъятие у него оружия.

– В первом случае все получается логично, а во втором как-то натянуто, – высказал сомнение Бевза и, взглянув на Чернова, спросил:

– У вас все?

– Так точно.

– Майор Горобченко, – теперь Бевза обратился к начальнику отделения, – отныне Ваш рабочий день начинается с доклада о проделанной работе по этим поджогам. Обращаю Ваше внимание на то, что серьезнее данного вопроса на сегодняшний день у нас нет.

– Есть, – понуро ответил Горобченко и бросил колючий взгляд на Чернова.

После возвращения в гарнизон, Игорь сразу же поднялся в кабинет Мухина, чтобы узнать последние сведения о капитане Козаке. Виктор сидел за столом и внимательно просматривал журналы учета вертолетного полка.

– Витя, ну что ты накопал? – спросил его Игорь.

– Ты знаешь, вроде бы что-то и накопал и в то же время появились новые вопросы, – Мухин разложил перед собой журналы с закладками и стал оглашать результаты своего труда:

– Сегодня утром он заступил в наряд, несет службу в качестве оперативного дежурного. И там он находится безвылазно, однако, на обед он ходит на КП, куда привозят пищу. Другими словами, он мог оказаться на аэродроме в обеденное время. Нужно будет еще выяснить, в какое время он выходил.

Он подвинул второй журнал и, раскрыв его, сказал:

– По учету больных, 9 марта Козак был на больничном с диагнозом ОРВИ, причем болел с 6 по 10 марта. В санчасти его не было, мог быть дома, а мог на праздники куда-то смотаться. Теперь, что касается первого поджога, с 12 по 13 февраля, когда горел эскадрильский домик, Козак был в наряде на командном пункте дежурным по приему и выпуску вертолетов. Полетов в этот день не было, поэтому этой ночью наш капитан мог бродить по аэродрому, как ему заблагорассудится.

Он вытащил из стола пачку сигарет, закурил, и, выпустив колечком дым, продолжил:

– Ситуация скверная. Вся эта официальная информация не дает нам оснований подозревать Козака, но и не обеспечивает ему алиби.

– Еще более скверная ситуация оттого, что никакой закономерности не прослеживается. Первый поджог был в среду, второй сразу после 8 марта, сейчас этот, опять среди недели.

Единственное, что меня настораживает, что все поджоги были в те дни, когда на аэродроме не было полетов. Поэтому я все же склоняюсь к мысли, что это делает кто-то из технического состава. Ведь в обычные дни на аэродроме работают только техники, летчики в, основном, сидят в штабных классах в гарнизоне.

– Так-то оно так, – согласился Виктор, – Но тогда у нас опять ни одной зацепки.

– Что значит, ни одной? У нас куча версий и ни одна из них не проработана. Лично я начинаю с первой. Для начала плотно займусь Игнатовым, – оптимистично заявил Чернов.

– Я вижу, у тебя созрел какой-то план? – поинтересовался Мухин.

– Нужно провести оперативный эксперимент, чтобы спровоцировать поджигателя на какие-то новые действия.

– Например? – серьезно посмотрев на Чернова, спросил Мухин.

– Пока точно сформулировать даже для себя не могу, но нужно дать ему новую «вводную», чтобы мы могли в дальнейшем ожидать с его стороны каких-то действий. А так получается, каждый поджог для нас становится неожиданностью. И каждый раз, на месте происшествия никаких следов. Точнее следы есть, но толку от них мало, – попытался объяснить Игорь.

– Не могу уловить направления твоих мыслей, но согласен, сидеть и ждать у моря погоды нельзя, – заметил Мухин. Он встал из-за стола, посмотрел в окно, а потом неожиданно спросил:

– А куда Дубовик пропал? Я его второй день не вижу.

– Спасибо, что напомнил, я с этими событиями тоже про него забыл. И самое, интересное, что и он о себе ни разу не напомнил. Давай, через час сходим к нему домой, может он там помирает, ухи просит, а рядом воды подать некому, – предложил Игорь.

– А чего тянуть? Давай, сейчас и сходим, – поддержал предложение Мухин.

– Сейчас не могу, нужно еще решить один вопрос. Завтра с утра пойду раскапывать пепелище, поэтому все намеченные дела хочу сделать сегодня, – объяснил свою позицию Чернов и, не прощаясь, вышел из кабинета своего коллеги.

Вернувшись к себе, Игорь сел за стол и развернул списки личного состава, планируемого на боевую службу. В основном составе числился вертолетный отряд майора Логвиненко. По совпадению старшим техником на его вертолете был старший лейтенант Игнатов, именно тот единственный подозреваемый, который определился после первого поджога. Чернов несколько раз пересмотрел списки основного и резервного состава, затем свернул их в трубочку и направился к командиру полка.

– Ну, что, Пинкертон? Пришел меня обрадовать тем, что нашел поджигателя? – произнес Масюнин, подняв глаза на вошедшего Чернова.

– К сожалению, нет. Я принес откорректированные списки личного состава авиагруппы на боевую службу, – Чернов протянул командиру списки.

– Да, на хрена мне сейчас твои списки? Ты что, не видишь, все от нас ждут результатов расследования пожара, – возмутился Масюнин.

– В любом случае, если б кто-то что-то видел, то уже сообщили Вам или мне. А так, пока не разгребем пепелище, ничего не узнаем. А списки – это сейчас часть моего расследования, – внес в разговор элемент интриги Чернов.

– Поясни, – попросил Масюнин и, присев на диван, приготовился внимательно слушать сотрудника особого отдела. Игорь последовал его примеру и уселся рядом, не дожидаясь приглашения.

– Я все-таки склоняюсь к тому, что все эти поджоги, имеют какое-то отношение к предстоящему походу. Тогда сгорели формуляры первой эскадрильи. В результате, на боевую службу запланированы вертолеты третьей эскадрильи. Сегодня фактически сгорел штаб второй эскадрильи. Как следствие, могут возникнуть проблемы с вертолетами целеуказания. Теперь, по логике вещей, что-то должно произойти в третьей эскадрилье.

– Типун тебе на язык, – заерзал на месте возмущенный командир.

– Типун, не типун, но из основного состава нужно вывести старшего лейтенанта Игнатова, – Игорь сделал паузу, и тут же добавил, – Только не спрашивайте почему, сейчас я Вам все равно объяснить не смогу.

Масюнин почесал подбородок, встал с дивана и стал молча ходить по кабинету. Потом, вновь обратился к Чернову:

– Ты хоть представляешь, что если его убирать, то нужно менять и вертолет, а, следовательно, и весь экипаж.

– Валерий Сергеевич, я не первый день в авиации, экипаж может летать на любом вертолете, а наземный экипаж на корабле и так представлен в усеченном виде.

– Хорошо, – не долго колеблясь, согласился командир. Он взял в руки списки, еще раз их просмотрел, а затем спросил:

– Против кандидатуры капитана Ковальчука из резерва у тебя возражений не будет?

Чернов отрицательно покачал головой.

– Вот и хорошо. Теперь своей рукой внеси изменения и распишись, – Масюнин протянул списки Чернову. Дождавшись подписи, он быстро положил списки в стол и довольным тоном произнес:

– Вот и славно. Теперь я уже никого менять не буду, а если вдруг что…, отвечать вместе будем.

– Будем надеяться, что до этого не дойдет, – обнадежил его Игорь и в завершении спросил:

– А кого из дознавателей вы назначили расследовать этот поджог?

– А у нас один внештатный дознаватель – капитан Гончаров. Он кстати, сейчас в казарме опрашивает матросов. Можешь к нему присоединиться.

– Завтра присоединюсь. У меня сегодня еще есть дела, – вставая с дивана, произнес Игорь.

– Ну, тогда, будь здоров, – Масюнин пожал руку Чернову и вернулся за рабочий стол.