Текст книги "Записки опера особого отдела"

Автор книги: Евгений Иванов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 29 страниц)

7

Вернувшись в гарнизон, Чернов решил встретиться с капитаном Лукьяновым. Нужно было его опросить и по обстоятельствам пребывания на складе противолодочного вооружения и по личности Игнатова.

Капитан Александр Лукьянов был выпускником Пермского авиационно-технического училища и служил в третьей эскадрилье в должности начальника группы вооружения. На Север он попал, как и большинство офицеров, сразу после выпуска. На сотрудничество с представителем Особого отдела пошел четыре года назад не по зову души, а по необходимости, из-за великого желания попасть на боевую службу и заработать на новый цветной телевизор. Тогда он был в числе претендентов, но окончательное слово по кандидатуре основного техника по вооружению в составе авиагруппы все же оставалось за оперуполномоченным особого отдела. Вот тогда-то к нему и подошел предшественник Чернова – капитан Прохоренко с предложением о сотрудничестве. Лукьянов без колебаний дал свое согласие, в тайне надеясь, что после похода заявит о своем отказе и все вернется на круги своя. Но судьба распорядилась иначе. Крейсер во время похода зашел в югославский порт Сплит, за период стоянки всему экипажу предоставили возможность сойти на берег. Деньгами наши моряки избалованы особо не были, а желание купить товары иностранного производства было очень велико. Поэтому самой распространенной формой торговли между нашими моряками и местными торговцами был «ченч» – форма натурального обмена. Особым спросом на югославском рынке пользовались советские часы под названием «Командирские». Там их можно было поменять на тайваньский двухкассетный магнитофон. Лукьянов, заранее предупрежденный о высокой покупательной способности нашей «валюты» сошел на берег, имея при себе десять экземпляров, за что незамедлительно попал в руки местной таможни. Командир корабля не стал разбираться с нарушителем порядка, ему своих подчиненных хватало, поэтому все документы по задержанию он передал командиру авиагруппы. В этом походе в составе экипажа находился и капитан Прохоренко. Именно он, по договоренности со старшим авиационным начальником группы и не дал хода этим документам наверх. Тогда Лукьянов впервые задумался, что от сотрудничества с особым отделом можно иметь и свою выгоду. В дальнейшем контакты Прохоренко и Лукьянова носили регулярный характер, и как ни странно, переросли в настоящую дружбу. Майор Чернов был того же возраста, что и Прохоренко, поэтому его появление в гарнизоне Александр воспринял без особого напряжения. До дружбы у них не доходило, но, тем не менее, конспиративные встречи всегда были интересными для обоих.

В этот раз они встретились вечером в гараже у Лукьянова. По меркам гарнизона – это было самое надежное место, где могли пообщаться мужчины при закрытых дверях и это ни у кого не вызывало никаких подозрений. Жены, как правило, не ходили в гаражи контролировать своих мужчин, это считалось дурным тоном.

– Чем могу быть полезен? – с порога спросил Александр, протягивая руку вошедшему Чернову.

– Ты всегда бываешь мне полезен, когда у меня возникают какие-то вопросы, – польстил своему собеседнику Чернов. Тот в свою очередь расплылся в улыбке и сел на табурет.

– Присаживайся, – он вытащил из-под верстака маленький стульчик, протер его тряпкой и подвинул к Игорю.

– Спасибо, – поблагодарил его Чернов, расстегивая шинель.

– Я к тебе не надолго, мне нужно выяснить несколько вопросов по поджогам.

– Тебя какой из них интересует? Тот, что был у нас в полку или тот, что в базе? – уточнил Лукьянов.

– Оба, – ответил Чернов.

Лукьянов тяжело вздохнул и только внимательно посмотрел на опера, ожидая вопросов. Игорь хотел начать издалека, но посчитал, что прелюдии к разговору будут излишними и начал с главного.

– Саша, меня в первую очередь интересует старший лейтенант Игнатов, что ты можешь рассказать о нем вообще?

– А он-то, каким боком вяжется к этим пожарам? – удивился Лукьянов, – Поджог был в первой эскадрилье, а Игнатов служит в третьей.

– А таким, после уничтожения формуляров вертолеты первой эскадрильи автоматически снимаются с боевой службы, значит, на коробку (так обычно называют авианесущий крейсер летчики) сядут вертолеты с вашей эскадрильи, вторая эскадрилья отпадает, так как там только вертолеты целеуказания, – пояснил Чернов.

– Логично, но кроме Игнатова в эскадрилье еще 9 старших техников вертолета и не факт, что должен пойти именно он, – возразил Лукьянов.

– Уже факт. Мне вчера приносили списки на согласование, он в основном составе авиагруппы, – перебил его Игорь.

– Пусть так, но почему именно он, а никто другой? Так можно подозревать любого, кто идет на боевую службу, – заявил техник.

– Есть одно обстоятельство, за домиком в балке я обнаружил свежую лыжню, широкую, от охотничьих лыж. А Игнатов единственный охотник из 10 старших техников вашей эскадрильи.

Лукьянов снисходительно улыбнулся и заявил:

– Пустышку тянете, товарищ майор. Во-первых, Игнатов охотится только на пернатую дичь и только осенью. Он редкий трус, поэтому на серьезного зверя не ходит, и лыж у него никогда не было, ни охотничьих, ни спортивных. Во-вторых, на боевую службу он боится ходить, так как качку не переносит, поэтому каждый раз пытается откосить либо по состоянию здоровья, либо в отпуск отпрашивается. Его два года назад хотели взять борттехником на Ка-27 ПС, так он и тут отказался, потому что летать боится. Так что, Игнатов никак не подходит на роль поджигателя, как говорится, по своим моральным и деловым качествам.

Он вытащил из кармана пачку сигарет, не спеша, закурил, а затем спросил:

– Следующий вопрос задавать будешь?

Игорь нахмурился. По его мнению, у него была единственная хлипкая зацепка и та оказалась ложной. «Кажется, Горобченко был прав, когда запретил заниматься расследованием этого поджога, – подумал Чернов, – «глухарь» стопроцентный».

– Да, конечно. Что касается второго поджога, мне сказали, что незадолго до пожара на складе, ты был там.

– Да, был. А ты что, меня подозреваешь? – встревожено спросил Лукьянов.

– Нет, но мне нужно знать, кто помимо тебя в это время был на складе, может быть, кто-то заходил в этот момент или просто крутился возле его территории, – пояснил Чернов.

– Я заезжал туда для того, чтобы передать заявку на торпеды и все, – Лукьянов начал непроизвольно волноваться.

– Кто в это время еще был на территории склада, – продолжал опрашивать Чернов.

– Сам начальник склада прапорщик Осауленко, четверо или пятеро матросов и все. Да я там был всего минут пять, максимум десять. Капитан Ковальчук может подтвердить, он меня привез на своей машине и ждал, когда я был на складе.

Настроение у Лукьянова заметно стало портиться.

– Саша, не расстраивайся. Я тебя не подозреваю, просто уже второй поджог, а у меня ни одной зацепки. Надежда была на то, что ты хоть что-то видел.

– А что ты так переживаешь, разве база – твой объект? – резонно заметил капитан.

– Вообще-то нет, – согласился Чернов.

– Тогда и не расстраивайся, – уловил настроение Игоря хозяин гаража, – Без работы я тебя не оставлю.

Он подвинулся ближе к Чернову и, перейдя на шепот, начал рассказывать:

– На прошлой неделе, отряд Ка-29 должен был на полигоне производить учебные стрельбы, однако их в срочном порядке отменили. Причиной послужил звонок командиру из поселковой милиции о том что, якобы, наш вертолет обстрелял колхозное стадо оленей. Всех вернули на аэродром, проверили вертолеты и боезапас. И что ты думаешь? Точно, в салоне вертолета капитана Уткина обнаружили следы крови. И боезапас был неполный. Стали разбираться, оказалось точно. Они дали залп по стаду, одного из оленей завалили. Потом снизились и пытались затащить тушу в грузовую кабину, в этот момент, откуда не возьмись, появился пастух и начал стрелять по вертолету. Экипаж бросил оленя и сразу скрылся. Они даже сразу не заметили, что в обшивке оказалось две пробоины.

В итоге, командир полка сразу всех членов экипажа наказал, а командира экипажа отправил в поселок заминать вопрос с председателем колхоза.

– Ну, а мне что прикажешь с этой информацией делать? Тем более, что уже все «уладили». Да и вообще, это обычное воздушное хулиганство. В гарнизоне Кипелово, рассказывали, «дальники» на Ту-22 м вообще корову в бомболюке перевозили.

– Ну, это же еще не все, – оставляя интригу, продолжил Лукьянов, – Помимо того, что часть боезапаса была расстреляна до начала стрельб, в ленте еще отсутствовал каждый десятый патрон.

– Ты хочешь сказать, что кто-то хотел сорвать стрельбы? – предположил Игорь.

– Чудак, – возмутился оружейник, – отсутствие одного патрона в ленте не отражается на стрельбе. Вопрос в другом – в эскадрилье умышленно крадут патроны… В пулеметной установке используются патроны калибра 7,62, они подходят и к карабину и к автомату АКМ. Арифметика простая: в ленте 1800 патронов, вот и считай, каждого десятого нет, в итоге на сторону ушло 360 боевых патронов с двух вертолетов.

– Неужели это такая проблема выяснить, кто из твоей группы заряжал эти ленты перед стрельбами.

– А что там выяснять, я знаю, кто занимался подготовкой боезапаса к пулеметам – гордо заявил Лукьянов, – Это прапорщик Поливода. Я думаю, он каждый раз перед стрельбами вытворял подобное, а потом у охотников меняет патроны на пушнину. Его жена в Североморске даже открыла кооператив по пошиву головных уборов. Вот такие у нас служат товарищи.

Он театрально сложил руки на груди и посмотрел на Чернова, ожидая его реакции.

Игорь задумался, почесал подбородок и спросил:

– Саша, ты после проверки боезапаса на вертолете, доложил командиру об отсутствии патронов?

– Конечно, правда, проверка проводилась не лично мной, а комиссией. Единственное что, этот факт конкретно не отмечали, просто указали общую недостачу патронов. Кстати, прапорщика командир тоже наказал, лишил его тринадцатой зарплаты.

– А передай этому Поливоде, чтобы завтра в конце дня зашел ко мне, – попросил его Чернов.

Лукьянов изменился в лице.

– Ты что, меня подставить хочешь? Эту информацию, кроме командира, начальника штаба и двух инженеров никто не знает, – возмутился он.

Саша, вместе с тобой эту информацию знают 5 человек. Это уже не может быть тайной.

Поэтому, если не хочешь, я вызову его через инженера эскадрильи.

– Так, наверно, лучше будет, – сразу согласился с предложением опера Лукьянов.

Они еще немного посидели, а затем каждый пошел к себе домой.

8

На следующий день, после утреннего развода в кабинет майора Чернова зашел прапорщик Поливода. Собой он представлял жалкое зрелище. Застиранный, в масляных пятнах комбинезон, вытертые, практически без меха унты, техническая куртка с оторванным карманом и невероятно грязная шапка. Лицом он также мало напоминал военного человека: неопрятная бесцветная борода, темные круги под глазами и ничем не перебиваемый запах перегара. Его трясло мелкой дрожью, то ли от вчерашнего пьянства, то ли от самого факта вызова в особый отдел. Он молча стоял в дверях и испуганно смотрел на Чернова.

– Проходите и присаживайтесь, – сухо обратился к прапорщику майор.

Тот также молча присел на край стула, снял шапку и стал рассматривать кокарду на ней.

– Вы догадываетесь. По какому поводу я Вас пригласил? – спросил его Игорь.

– Понятия не имею, – буркнул прапорщик.

– Я жду от Вас объяснений по поводу недостачи патронов в боекомплекте вертолетов, – спокойно сказал Чернов.

– Я все уже рассказал командиру, и дополнить мне нечего, – категорично заявил Поливода и посмотрел прямо в глаза Чернову.

– Ну, что ж, – с легкой ухмылкой ответил Игорь, – если мне рассказать нечего, значит, придется давать объяснения в военной прокуратуре. Как никак, а хищение боеприпасов с целью продажи – это серьезная статья и серьезный срок.

– Да, какое я имею отношение к патронам, если их экипаж расстрелял до начала стрельб. Не надо из меня делать крайнего, товарищ майор, – возмутился прапорщик.

– Вы, наверное, не поняли, меня интересуют не те патроны, которые были расстреляны, а те, которых не хватала в ленте. Если Вас подводит память, то напоминаю, что в ленте отсутствовал каждый десятый патрон. Члены комиссии, которые проверяли боезапас, вчера мне написали по этому поводу свои объяснения, – Игорь показал на несколько перевернутых текстом вниз листов, лежащих у него на столе, – И поверьте мне, этого будет достаточно для возбуждения уголовного дела. А тем более, если сейчас Вас определим на гауптвахту и проведем обыск в гараже и на квартире, то, думаю, сидеть Вам придется долго. Насколько я понимаю, патронов у Вас на целую войну хватит. Не спроста ведь жена кооператив открыла по пошиву меховых изделий.

Игорь многозначительно посмотрел на прапорщика. Тот невольно вздрогнул, руки его задрожали и в глазах появились слезы.

– А если я напишу явку с повинной и все сдам, я смогу избежать ареста, – дрожащим голосом спросил он.

– Я думаю, да. Но все будет зависеть от того, сколько ты сдашь, – Игорь умышленно перешел на «ты», чтобы перевести беседу в более доверительное русло. – Если не поверю, что все патроны вернул, тогда дам ход этим документам, – Чернов вновь указал на лежащие листы бумаги, и, поймав взгляд Поливоды, следившим за каждым его движением, быстро убрал их в стол.

– Ну, тогда я пошел за патронами? – с надеждой в голосе спросил Подивода.

– Конечно, – невозмутимо ответил Чернов, и после небольшой паузы добавил, – Только сначала явку с повинной напиши и главное – укажи, кому ты сдавал патроны, а то у нас ничего не получится. А потом иди за патронами. Оформим их, как добровольную сдачу.

Он протянул прапорщику лист бумаги и ручку. Тот около минуты не моргая, смотрел в пол, а затем размашистым почерком принялся излагать свое раскаяние. На удивление Поливода оказался очень красноречивым. За полчаса написания текста он дважды просил чистый лист бумаги, так как содержание явки с повинной не уложилось у него на двух страницах.

Закончив, видимо самое длинное сочинение в своей жизни, прапорщик перевел дух и облегченно спросил:

– Ну, я побежал?

– Давай, только быстро, а я пока почитаю, что ты написал, – ответил ему Игорь и взял в руки исписанные листы.

Прапорщик вскочил со стула и пулей выскочил из кабинета.

Чернов начал читать новоиспеченный документ. Почерк у Поливоды не выдерживал никакой критики, но суть понять было можно. Оказалось, что свой «бизнес» он начал 2 года назад с поездки в поселок лопарей – охотников Имандру. Между ними происходил взаимовыгодный обмен – за каждую шкурку Поливода отдавал от 10 до 20 патронов. Дальше он расписал целый лист расценок стоимости охотничьих трофеев в зависимости от количества патронов. Однако, самое интересное он изложил в завершении своей исповеди. Он указал, что периодически, когда не имел возможности выехать за пределы гарнизона, продавал патроны капитану Козаку, который занимается зимней охотой и имеет карабин.

Чернов вытащил из стола списки охотников, которые недавно выдавал за объяснительные записки против Поливоды, и стал искать капитана Козака. Однако, среди охотников полка офицера с такой фамилией не было. Не оказалось его и в списках личного состава. Игорь хотел позвонить в отдел кадров, но в кабинет буквально ворвался Поливода с брезентовой авоськой в руках.

– Вот, – положил на стол свою поклажу прапорщик, – Здесь 300 штук. Все что смог сэкономить на последних стрельбах.

– Хорошо, потом пересчитаем. Ты лучше скажи, кто такой капитан Козак, о котором ты пишешь? – не отрывая глаз от списков, спросил Чернов.

– Как кто? – удивился Поливода, – штурман экипажа второго вертолетного полка. Он раньше служил у нас, но потом его перевели с корабельных вертолетов на Ми-8.

– А какой у него карабин? – поинтересовался Игорь.

– Я не знаю, он мне его не показывал, но говорил, что патроны нужны ему для охоты на крупного зверя.

– А какими шкурами он с тобой рассчитывался? – не унимался Чернов.

– Обычно он рассчитывался деньгами, но иногда и шкурами, если таковые были на момент обмена. Обычно давал оленью, реже волчью, но чаще рассчитывался заячьими или лисьими, хотя, бывали случаи, что и песцовыми.

– Ладно, пиши мне добровольную сдачу патронов, и укажи, что по невнимательности пропустил отдельные ячейки в ленте боезапаса, а я пока пересчитаю их количество, – сказал Игорь, высыпая содержимое сумки на стол.

– А что теперь будет с моей явкой, – осторожно спросил Поливода, – я ведь чистосердечно во всем признался и все патроны сдал?

– У меня в сейфе пока полежит, там же даты нет, – ответил Чернов, продолжая пересчитывать боеприпасы.

– А давайте ее порвем, да вечером обмоем это дело? – с заискивающей улыбкой предложил осмелевший прапорщик.

– Да, нет, дружище. Вдруг ты опять решишь подзаработать, вот тут-то я твою явку с повинной и передам в военную прокуратуру.

– А что ж мне теперь делать? – удивился прапорщик, – Это ж теперь жене свой кооператив придется закрывать.

– Товарищ, прапорщик. Вашей наглости нет предела. Еще час назад, Вы готовы были пойти на все, чтоб избежать трибунала, а сейчас начинаете со мной торговаться, – возмутился Чернов, переходя на повышенный тон.

Прапорщик замолчал и с обиженным видом принялся оформлять добровольную сдачу боеприпасов.

Закончив написание очередного документа, он протянул его Чернову и спросил:

– Я могу быть свободен?

Получив утвердительный ответ, он надел шапку, отдал честь и молча вышел из кабинета.

9

Не долго думая, Игорь сразу же набрал номер телефона майора Мухина, оперативно обслуживающего смешанный вертолетный полк. Как всегда, тот ответил после третье звонка.

– Витя, у тебя в полку есть штурман по фамилии Козак, – без излишних разговоров начал Чернов.

– Есть. А что случилось? – настороженно спросил Мухин.

– Тогда бери в строевой части его личное дело и беги ко мне.

– Есть, товарищ начальник! Разрешите выполнять? – пошутил Виктор, – В твоем нежном возрасте, я был куда более почтительным по отношению к дедушкам русской контрразведки.

– Ну, извини, я хотел тебе показатель подарить, – в тон ему ответил Чернов, – Но если тебя задели мои слова, оставлю его себе.

– Что-то серьезное? – попытался уточнить Мухин.

– Не знаю. Боюсь загадывать наперед, но как минимум, по итогам месяца, ты можешь оказаться в передовиках, – заинтриговал его Игорь.

– Тогда лечу, – ответил коллега и положил трубку.

Майору Мухину шел тридцать пятый год. Он не мечтал и не хотел быть начальником. Его полностью удовлетворяло положение старшего оперуполномоченного на отдельном объекте, то есть, когда непосредственный начальник находится за несколько километров от него, а то и далее. В свое время он был в составе первых ликвидаторов на Чернобыльской АЭС. На Северном Флоте подобных ему людей было немного, поэтому начальники к нему относились снисходительно, принимая во внимание былые заслуги. Сам же Мухин не стремился что-то искать на своем объекте, однако, ежемесячно выдавал какую-нибудь информацию, позволявшую ему не быть последним в отделе по итогам месяца. Интригующий звонок майора Чернова не заставил его долго ждать. Через 10 минут он уже сидел в кабинете напротив Игоря и читал «явку с повинной» прапорщика Поливоды. Закончив ее изучение, он закинул ногу на ногу, вытащил из кармана сигареты и закурил, обдумывая прочитанное. В это время Чернов листал личное дело капитана.

– Что я хочу тебе сказать, по этому поводу, – прервал молчание Мухин, – карабин мы у него изымем, к бабке не ходи. За это, конечно, нас не наградят, но, по крайней мере, в конце месяца мордой по батарее возить не будут. А вот, если мы подтянем его к твоим поджогам, тут уже будет интересней.

– И каким образом, ты его хочешь подтянуть? – не понял Чернов.

– А давай рассуждать так, – начал Мухин, – Он охотник. Охотится круглый год, тем более на крупного зверя. Я сам охотник и знаю, что у нас в полку официально ни у кого нет нарезного оружия. Зимой по нашему снегу далеко не уйдешь, на спортивных лыжах он в сопки не пойдет. Значит, у него есть охотничьи лыжи.

– Ты думаешь, домик с формулярами поджег он? – перебил его Игорь, – но тогда какой у него может быть мотив?

– А мотив такой, – Мухин посмотрел, какой раздел личного дела изучает Чернов, – Ты еще не дошел до его аттестаций и характеристик. Так вот, капитан Козак, до твоего прибытия на Север, служил в вашем полку. Во время боевой службы корабль заходил в сирийский порт Латакия, там личный состав сходил на берег. Во время нахождения в городе, Козак оторвался от группы. То ли умышленно отстал, то ли заблудился, короче до вечера его найти не могли. Благо к полуночи он сам вернулся. Свое отсутствие он вразумительно не смог объяснить, сказал, что захотел пройтись по магазинам и заблудился. Хотя, в это мало верится. За это нарушение его и перевели из корабельной авиации на армейские вертолеты. А теперь представь его состояние. На палубных вертолетах, где категории по званиям на одну ступень выше, его однокашники по училищу все уже майоры, а то и подполковники, а он все еще капитан и майор ему не светит. Так что, чем не мотив для мести. А тем более, он сибирский хохол, а они народ злопамятный.

– Это что за нация такая – сибирский хохол? – спросил Чернов, оторвавшись от изучения его биографии.

– Ты не внимательно читал его личное дело. Он родился в Иркутске. А посмотри место рождения родителей.

Игорь вернулся к странице, где указаны данные на родственников.

– Я в свое время занимался его изучением, поэтому и так помню, – продолжал рассказывать Мухин, – родители его родом из села Ластовка Турковского района Львовской области. Не трудно догадаться, при каких обстоятельствах они оказались в Иркутске.

Действительно, в послевоенное время из районов Западной Украины и Прибалтики осуществлялись массовые переселения семей в Сибирь и на Дальний Восток. Многие после реабилитации вернулись на родину, а некоторые решили осесть навсегда в этих местах.

– По твоим рассказам, он уже попадает и под другую версию, как агент иностранных спецслужб, – усмехнулся Чернов, – Не слишком ли круто ты заворачиваешь?

– Да, нет, на агента он, конечно, не тянет. Пролетарское происхождение не позволяет. Отец был водителем, мать – продавец в магазине. Отец умер, когда ему было 10 лет. Мать умерла, когда Козак учился в военном училище. Полный сирота. Дальше он пробивался по жизни сам. Поступил в Челябинское училище штурманов, после окончания которого, сразу попал в этот гарнизон. Службу начал хорошо, через три года уже был штурманом отряда. Ему прочили большое будущее…. Если б не тот залет, был бы сейчас, как минимум, штурманом полка.

Виктор посмотрел по сторонам в поисках пепельницы и не найдя ее в кабинете Чернова, свернул кусок бумаги в кулек и затушил в нем окурок. Затем, сразу закурив вторую сигарету, продолжил:

– И так, сейчас времени без четверти 16. Полетов завтра нет, поэтому я сейчас вызову к себе Козака, а ты возьми явку с повинной Поливоды и подтягивайся ко мне. Покажу тебе высший пилотаж по изъятию оружия.

– Ты уверен, что он тебе так просто отдаст свой карабин, – усомнился Чернов.

– А куда он денется с подводной лодки, – надевая шинель, ответил Виктор.

Через двадцать минут, после звонка Мухина в штаб эскадрильи, в кабинет к нему зашел капитан Козак. На вид ему было около тридцати пяти лет, ровесник Мухина, но, в отличие от него, был строен, поджар, среднего роста с густыми черными волосами, зачесанными назад и черными карпатскими усами. По своему виду он больше напоминал выходца с Кавказа, нежели из Украины или Сибири.

– Что случилось, Виктор Николаевич, – улыбаясь, спросил он хозяина кабинета, – Чем моя скромная персона опять заинтересовала особый отдел?

Он вошел в кабинет и, не спрашивая разрешения, сел на свободный стул.

– Саня, ты особо не расслабляйся, потому что сейчас тебе нужно будет быстро бежать в одно место за одной штукой, – с улыбкой сказал Мухин. Как показалось Чернову, отношения у них давно вышли за рамки официальных. То ли сказывался легкий характер Виктора, то ли их совместное увлечение охотой.

– За какой штукой? За пузырем что – ли? – усмехнулся Козак.

– Нет, Саша, за пузырем ты потом сбегаешь. А сначала принеси свой карабин, который ты неизвестно где взял и непонятно как используешь? – серьезно сказал Мухин.

– Нет у меня никакого карабина, – категорично ответил Козак.

– Саша, мы знакомы ни один год. Ты меня знаешь, по пустякам я никого к себе не дергаю. Но сейчас случай особый. Вот, Игорю Геннадьевичу, – Мухин указал рукой в сторону сидящего Чернова, – Твой друг прапорщик Поливода написал явку с повинной, в которой указывает, что воровал с вертолетов патроны и продавал тебе. Это не объяснительная записка, которую можно выбросить или переписать, а юридический документ. Поэтому смотри сам. У тебя есть выбор. Или ты приносишь свой карабин, и мы оформляем его, как добровольную сдачу. Даже командир об этом знать не будет, даю слово офицера. Либо, явку с повинной направляем в военную прокуратуру. Поверь, свидетели уже нашлись, которые видели его у тебя. В этом случае, маячит статья за незаконное хранение оружие. А если даже ты его и сбросишь куда-нибудь в прорубь, то тебе потом за ним нырять придется. Поэтому не делай глупостей и беги за карабином. Времени даю тебе сорок минут.

– Да, нет у меня никакого карабина, – после некоторых раздумий попытался вновь повторил Козак.

– У тебя уже тридцать девять минут, – невозмутимо парировал Мухин.

Капитан быстро встал со стула, надел шапку и выскочил из кабинета.

– Ты, думаешь, он вернется? – спросил Чернов.

– Если, не вернется, значит, я, как опер, иссяк и мне пора уходить оперативным дежурным куда-нибудь в Управление, – вынес себе вердикт Мухин, и неожиданно предложил:

– А давай, пока он ходит, сыграем в шеш-беш? – не дожидаясь ответа, он вытащил из шкафа нарды и стал расставлять фишки.

После третьей партии, Мухин взглянул на часы. Время, которое он выделил Козаку, уже истекло. Было заметно, как Виктор начал нервничать, он вновь закурил сигарету и стал молча ходить по кабинету.

В этот момент, без стука в дверь в кабинет зашел капитан Козак. В руках он держал длинный предмет, завернутый в мешковину.

– Ну вот, а говорил, что у тебя нет никакого карабина, – едва сдерживая радость в голосе, произнес Мухин.

– А это не карабин? – ответил капитан.

– А что же? – удивился Виктор.

– СВТ-38.

– Что-что? – переспросил не менее удивленный Чернов.

– Самозарядная винтовка системы Токарева, – ответил Козак и вытащил из мешка оружие.

Мухин покрутил ее в руках. Металл, в некоторых местах, был побит коррозией, но было заметно, что с ней серьезно поработали, чтобы вернуть в рабочее состояние.

– И откуда у тебя этот раритет? – спросил у капитана Мухин.

– В сопках нашел. Тут оружия вокруг море. В этих местах во время войны активные боевые действия проходили, так что, собирая в сопках грибы, можно много чего найти. Вот и я ее нашел. В Мурманске заказал приклад, потому что старый сгнил, отчистил, смазал. Оказалось, к ней подходит наш патрон калибра 7,62мм. А сами понимаете, что значит для охотника нарезное оружие. Это же совсем другая охота, – он с сожалением посмотрел на винтовку, протер еще раз приклад мешковиной и отдал ее Мухину.

– Я тебя, как человек и охотник понимаю, но как опер – обязан выполнять свои обязанности, – почти оправдываясь, ответил Мухин.

– Да, и я понимаю, – согласился Козак, – Лучше скажите, что мне теперь за это будет.

– Я же тебе сказал, ни-че-го. – по слогам произнес Виктор. – Оформляем, как добровольную сдачу, пожимаем руки и расходимся.

– И по служебной линии меня ни как не накажут? – не поверил штурман.

– Я же дал тебе слово офицера, – повторил Мухин.

Он сел напротив Козака, протянул ему лист бумаги и стал диктовать текст документа о сдаче оружия.

Чернов терпеливо ждал, когда коллега закончит общение со своим подопечным. Когда Козак передал лист бумаги Мухину, Игорь осторожно обратился к нему:

– Александр Степанович, а на чем вы передвигаетесь зимой по снегу?

– На лыжах, на чем же еще? – удивился капитан и посмотрел на Мухина. Тот безотрывно читал написанный документ.

– А лыжи обычные или какие-то специальные?

– Обычные промысловые лыжи, марки «Тайга», – ответил Козак, – А почему это Вас так интересует.

– Да, нет, просто праздный интерес, – как можно более безразлично произнес Чернов, – Я просто подумал, что в спортивных лыжах, долго по нашему снегу не походишь.

– Это, да, – согласился капитан, – На спортивных лыжах тяжело ходить, да и быстро ноги мерзнут. В них только бегать нужно. А на охоте нужно гулять, прислушиваться, да и лишнего шума не создавать.

– И много вас таких любителей зимней охоты в гарнизоне? – опять спросил Чернов.

– Охотников много, особенно, если на зайца, да петлями. А вот по сопкам ходить никто не любит. Для этого выносливость нужна и азарт. Я к этому с детства привык, а здесь, так и не нашел единомышленников. Вот и охочусь сам. – Козак тяжело вздохнул и вновь спросил:

– И все-таки, как мне кажется, у Вас не праздный интерес?

– Праздный, праздный, – возразил Чернов, – на следующий год хочу вступить в общество охотников, вот и интересуюсь.

– Ну-ну, – загадочно произнес Козак, и уже обратился к Мухину:

– Я могу быть свободен?

– Конечно, Саша, иди, – спокойно ответил Мухин и протянул капитану руку.