Текст книги "В Эфире. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Евгений Гарцевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 33 страниц)

А потом пришла темнота – то ли разом погасли все источники света, то ли система вообще ушла на перезагрузку.

Прошло несколько секунд, и я почувствовал себя лучше. Голова прояснилась, боль отступила, и захотелось есть. А еще я заметил, что на мне больше нет одежды, а сам я лежу в неглубокой яме, края и дно которой оплавлены.

Но больше всего меня удивило то, что произошло с моими руками. Все старые татуировки исчезли – кресты на предплечьях, шар на ладони, узоры от навыка «дубовой кожи» на плечах. Только темные блеклые пятнышки хаотично перемещались под кожей, будто какой‑то паразит бегал по моему телу.

Я встал, посмотрел по сторонам и активировал темное зрение, но оно не сработало. В радиусе десяти метров вокруг ямы была все та же выжженная земля. Дальше стоял Вождь с оружием в руках. Часовой лежал на земле, трясся и что‑то бормотал.

Все страньше и страньше, как говорили в Таламусе.

Пора было во всем этом разобраться. Я открыл архив системных сообщений и, несмотря на ясность в голове, с трудом осознавал прочитанное.

        «В Эфире! Внимание, опасность! Уровень приона в крови достиг критического значения. Текущее значение: 80%. Активирован навык «равный среди первых».

        «В Эфире! Внимание, интенсивность поглощения приона превышает защитные возможности навыка «равный среди первых». Немедленно покиньте зону воздействия приона, в противном случае изменения персонажа будут необратимы. Текущее значение приона в организме: 92%».

        «В Эфире! Вы убили игрока…»

Дальше система предъявляла пачку счетов за убийство Танаки – карма понижена, но при этом получен опыт за разницу в уровнях и так далее. Новый уровень тоже дали, а в сумме я поднял целых три – с учетом всех самураем, перебитых за эту ночь.

Но вот следующие сообщения привели меня в ступор.

        «В Эфире! Внимание, текущее значение приона –100%. Превышено допустимое значение, навык «равный среди первых» деактивирован. Запущен процесс трансформации».

        «В Эфире! Поздравляем! Класс персонажа изменен. Навыки монстролова сброшены. Доступны новые навыки. Приятной игры! Оставить отзыв о работе механики смены класса персонажа вы можете на форуме бета‑тестеров».

– Опаньки, а что это у нас тут за шоу эксгибиционистов? – Насмешливый голос Одиннадцатого вывел из задумчивости и меня, и остальных.

– Что за факинг шит тут произошло? – спросил Вождь, ткнув пальцем в мою сторону и растерянно оглядевшись – Где враг? Где наши?

Я запоздало прикрыл наготу руками, а Одиннадцатый ответил:

– Наши подтягиваются, враг отступил в неизвестном направлении, но Фифти на всякий случай пошла за ними.

– А тут произошла смена класса… – Часовой наконец поднялся. – Парню повезло. Он первым из нас смог стать симбионтом…

– Это я и так понял, окей? Я не понял, что тут наговорил этот косоглазый.

Пришлось объяснять. Причем с самого начала и уже без утайки. Слушали внимательно, особенно Вождь с Часовым. Остальные же, подходя один за другим, в разговор не лезли, хоть и было видно, что им недостает начала истории.

По лицу Часового понять что‑либо было невозможно, зато Вождь читался, как разворот комиксов. Тот самый разворот, где главный герой понимает, что вокруг враги, лучший друг оказался предателем, жена изменила, а любимая собака сбежала.

И чем больше я говорил, тем отчетливее понимал, что становлюсь изгоем теперь не только для гильдии монстроловов и вообще для туземцев, но и для Первых людей. Только не знал, что больше всего задело Вождя. То, что не разделяю их идеологии и рвусь обратно в реал? Или то, что не рассказал все с самого начала и, по сути, использовал их для достижения своих целей?

Дослушав, Вождь взглянул на меня уже без всякой симпатии и, махнув рукой своему отряду, двинулся к выходу. Остальные пошли за ним. Я не стал кричать вслед, оправдываться или что‑то доказывать. Наоборот, разозлился. Вождь – взрослый мужик, а устроил тут детский сад какой‑то. Хотя, если разобраться, какой он взрослый? Всю жизнь провел по больничкам…

Ну а моя текущая ситуация выглядела чрезвычайно странно. Я стоял один, голый, на месте побоища – и был теперь симбионтом.

В пустом подземелье стесняться мне было некого, но все равно я решил одеться. Лутануть мог только Танаку – остальных разобрали Топор с Восьмым во время моего монолога. Самурая не тронули, видимо, потому, что тот лежал недалеко от меня, на выжженной земле. Я бодро прошлепал к нему, чувствуя в своем теле пружинистую новую силу.

Добыча с Танаки оказалась невелика. Все самое ценное выпало в момент его первой смерти и было спасено бойцами его отряда. Зато мне достался почти свежий комплект новичка – с той разницей, что туземные мокасины сменились в нем на сапоги механика и жилетка надевалась теперь на плотную рубашку, а не на голый торс. Ну, можно сказать, заново родился.

        Имя: Дантекуачитлан

        Уровень: 119

        Раса: Аврорианин

        Племя: Изгой (в прошлом Дубовокожие)

        Класс персонажа: Симбионт

        Расовый бонус: плюс одно очко запаса сил за каждый уровень

        Классовые навыки: трансформация –1‑й уровень

        Пассивные навыки: жажда приона, защита от яда, защита от мороза, ускоренная перезарядка, экономия боезапаса, тихий выстрел, твердая рука, отсвет вспышки, ночное зрение, импровизация

        Ремесленные навыки: механическое дело, кузнец, травник, шкуродер, охотник.

        Достижения: живец, консервный нож, один выстрел – один труп, резня трупоедов, живучесть, равный среди первых

Мда, небогато живут симбионты. Теперь у меня потеряны, отменены или деактивированы все прошлые навыки, завязанные на прион. Прощайте «кулак обезьяны», «проклятый рой», темное зрение и поглощение с рассеиванием. Прощай все, что было нажито непосильным трудом монстролова: маскировка, навыки мастера ловушек, понимание монстров. Достижение «равный среди первых» осталось, но лишилось всех своих свойств, хотя квест не отобрали.

А что взамен? Как, например, будет выглядеть трансформации первого уровня?

Почитал описание – получалось, что на данном этапе можно изменить лишь одну конечность. Я сразу провел несколько экспериментов. В момент активации темные пятна, которые я заметил под кожей, собирались в месте приложения силы, темнели еще сильнее, уплотнились и даже формировали черные отростки, а то и ленты, почти как у Часового.

Из почерневшего кулака при необходимости выдвигалось прионовое лезвие длиной сантиметров десять – будто тычковый нож в кулаке зажат. Прион тратился только в момент создания клинка, дальше расходовались очки из запаса сил. А ветка развития позволяла либо сделать более длинный клинок, доведя его до полноценного меча, либо остаться с коротышом, но получить при этом возможность использовать его как метательный. И, что самое ценное, на каждой из рук можно было качать отдельную версию.

Вообще, система трансформации хоть и рассматривалась как единый навык, но на каждую часть тела имела свои ветки развития. И на высший пилотаж выходила навыками для всего тела, где были уже и маскировка, и телепорт, и метаморфы. В системном окне это выглядело как схематическое изображение человека с разведенными в стороны руками и расставленными ногами. Похожий рисунок сделал в древности умник, которого звали как одного из черепашек‑ниндзя.

Выглядело все логично – прокачиваешь каждую часть тела и только потом учишься им владеть полностью. На первом уровне я мог на выбор трансформировать руку, ногу или голову. Измененные ноги давали прибавку к скорости и высоте прыжков. А на голове просто формировался шлем, который в потенциале мог и защиту дать, и выступить под водой в роли акваланга.

Чем больше я вчитывался в возможности, тем больше они меня впечатляли. А повышенные статы и вовсе тянули минимум на сто пятидесятый уровень, сделав меня процентов на тридцать сильнее, чем я был до смены класса. Даже потеря прежних, привычных навыков перестала расстраивать.

Беспокоила, однако, подлая приписка мелким шрифтом, а именно пассивный навык «жажда приона». Развитие способностей и так требовало не только постоянного использования, но и огромных вливаний этой субстанции. И даже если бы я решил не развивать навыки, пассивка по умолчанию все равно переваривала бы прион в крови. К тому же она имела свои уровни и, уже начиная с пятого уровня трансформации, становилась не «жаждой приона», а «прионовым голоданием», потом «истощением» с побочками в виде ломок, опухолей и параличей.

Да, очень непростой получался класс.

И едва я подумал об этом, как у меня засосало под ложечкой, а система подсказала, что приона в крови осталось всего сорок процентов. Мне срочно требовалась доза…

Глава 9

– Ну конечно же, я вор! – заявил я, состроив, как мне казалось, довольно жуткую гримасу. – Тот еще подонок – и ворую, и убиваю, и людей обманываю. Да хоть на карму мою посмотри.

– Вход в катакомбы Динасдана доступен только членам Плутовского братства. – НПС, как заведенный, талдычил одно и то же по кругу. – Проваливай отсюда, изгой, и лучше вообще забудь дорогу сюда.

– Говорю же, я вор. Прионовые фермы знаешь? Вон там, за городом? – Я махнул рукой в сторону пригородных ферм Динасдана – не таких крупных, как мы разрушили у Танаки, но достаточно многочисленных. – Вот буквально час назад я их грабил.

– Проваливай, клоун. – Он, взявшись за рукоять, чуть выдвинул меч из ножен. – Считаю до трех.

– Может договоримся?

– Два…

Да что за гадство?! Юморить их научили, а чуть шире копнуть и раздвинуть границы скрипта – это, блин, уже сложно. Вломить бы ему, но его трехсот пятидесятый уровень плюс еще три таких же громилы за спиной ясно дают понять, что в Плутовском братстве мне не рады.

Что за день то такой? Или это кармическое? Ну да, после боя с Танакой я, дойдя до окрестностей Динасдана, ограбил еще и здешних фермеров. Может, и не нужно было так поступать– все‑таки не Хранители, а какой‑то мелкий торговый клан. Но голод не тетка, кристалл приона не подсунет. Поэтому я, подловив охрану на смене, пробрался на склад, наелся да еще и с собой прихватил…

А потом – будто черная полоса. У городских ворот меня тормознули. Верить, что я торговец и большой друг механиков, отказались. А когда я попытался дать взятку, на меня спустили горгулий – хорошо хоть, догонять не стали.

Можно было им сдаться, чтобы потом надеяться на побег из тюрьмы, но этот вариант я отбросил. Не верилось мне, что меня вдруг освободит какой‑нибудь таинственный незнакомец. Или что сосед по камере совершенно случайно окажется местным авторитетом из Плутовского братства, которого придут выручать подельники, а меня вытащат за компанию. Гораздо вероятнее было, что за решеткой я просижу до окончания бета‑теста.

Попасть в город через канализацию тоже не получилось. Вход в тоннель охранялся наемниками Хранителей – не самыми сильными, но светиться мне не хотелось. Оставалась надежда на убежище Плутов, которое по старой игровой схеме всегда имело два входа – один в городе, другой за его пределами. Так я и оказался перед бдительным НПС – но опять потерпел фиаско.

А в Динасдан мне было нужно. Почти как в той старинной комедии: «Подскажите симбионту, как пройти в библиотеку механиков?» Других зацепок у меня не имелось. Наугад искать Эйпа на просторах Авроры, в неведомых племенах, стало бы просто потерей времени. Крыса все еще оставалась в реале – зависла в Лондоне с Русланом, чем‑то они приглянулись друг другу. А с Вождем у меня теперь было не пойми что и сбоку ленточки Часового…

Я совсем немного задержался тогда на ферме Танаки – поджег все, что смог, полюбовался заревом пожара на рассвете и отправился в Динасдан. Изначально мой расчет строился на том, что Танака на своей ферме халтурит в обход Хранителей и не расскажет о нашей стычке. Но теперь, когда его персонаж погиб безвозвратно, утаить такое уже было невозможно. Вопрос состоял лишь в том, что именно он расскажет Эйпу и догадается ли тот о моих планах.

Чтобы сбить Хранителей с толку, я создал тему на форуме – спрашивал координаты туземных племен. Ответов было немало, но ценной информации – ноль. Некоторые игроки знали Уасиока, кто‑то упомянул Алабаму, а были и откровенно левые ответы, будто меня хотели запутать или заманить в ловушку. Две таких попытки я распознал просто потому, что бывал в тех местах.

Я отступил до ближайшей деревеньки на тракте, чтобы подстеречь какой‑нибудь караван или хоть крестьянина с телегой, а потом провернуть нечто похожее на трюк с бочками в Кичироне. Но в город никто не ехал – все, наоборот, разъезжались оттуда после недавнего праздника. В сторону Динасдана проносились разве что патрули – война с симбионтами продолжалась, да еще и Первые люди устраивали диверсии.

Я зашел в местную таверну. Особо не прятался – ни постоянной стражи, ни Хранителей поблизости не было, – но и не отсвечивал лишний раз. Трактирщик поморщился от моей репутации и втрое завысил цену. Спорить я не стал. Выбрал место поближе к середине зала, рядом со столбом, подпиравшим крышу, и прислушался к разговорам.

Народу было человек сорок. По уровням – в основном зеленые до пятидесятого, кому пригород в самый раз. В городе ловить им пока было нечего, а далеко в леса уходить еще страшновато. Галдели наперебой:

– Говорят, праздник был просто грандиозный.

– Ну да, я на сайте фотоотчет смотрел. Сам не смог попасть, на работе задержали.

– Да ну на фиг этот город! Я вчера только до борделя дошел, а там дебилы эти прокаженные замес устроили. Кто их только в город пустил…

– Вы аукцион смотрели? Цены на прион растут, как бешеные.

– Зелье маны есть на продажу? На вылазку надо идти, а я пустой…

– Тебе сколько хвостов осталось собрать?

– Я вчера гоблина завалил! Страшный – охренеть просто. Вроде мелкий, а силы, как у орка. Не, ну понятно, он аж десятого уровня был…

Бла‑бла‑бла и все в том же духе. Я выпил кружку пива, потом еще одну. И уже собирался заказать следующую, когда наконец услышал кое‑что интересное.

В таверну вошла тройка игроков, с виду крепенькие, но тоже не элита. Рейнджер, танк и стихийный маг, уровни от семидесятого до сотого. В снаряге мелькнуло несколько редких вещей, клановые знаки отсутствовали. Самым крутым выглядел танк – он, похоже, и был лидером.

– Эй, народ! – крикнул танк, но все его проигнорировали. Тогда он трижды стукнул мечом о щит и, дождавшись тишины, заговорил снова: – Всем здрасте! Хилер есть? У нас срочный квест от верховного жреца Динасдана, и нам в пати не хватает саппорта. Есть кто?

Лес рук. Причем реально, а не так как бывало в академии Таламус. Вызвался буквально каждый второй, хотя лекарей среди них было от силы семеро, а приличных с виду – и вовсе двое. Но сбежались все, обступили танка так плотно, что ему пришлось организовать очередь.

Да, тяжело им тут с прокачкой – все вкусное наверняка достается приближенным Хранителей. Неудивительно, что сейчас возник такой ажиотаж. Квест от верховного жреца – это ведь и опыт, и божественная магия. Я сам заинтересовался, чуть руку рефлекторно не поднял.

Игроки заняли стол по соседству с моим и начали проводить собеседования. Дело шло быстро. Два‑три слова, проверка класса и навыков, оценка уровня – и очередной незадачливый претендент грустно возвращался на свое место. Чуть дольше задерживались те, кто норовил угостить троицу местной кухней или предложить банальную взятку. Но и эти в итоге, порой и со скандалом, отваливали.

Наконец подошла очередь достойного кандидата. За стол уселся худой эльф в зеленой безрукавке и помятом колпаке волшебника. Он положил на стол деревянный посох, суковатый и неказистый, но с крупным камнем в навершии. И я сразу понял, что в камне есть прион, – подсказала наркоманская чуйка, проснувшаяся во мне вместо темного зрения. Эльф мне понравился – вроде и без понтов, но выглядит профессионалом.

Его характеристики впечатлили танка. Тот сразу же разогнал всю очередь, огляделся (зыркнул и на меня, оценив мою пьяную улыбку и количество пустых кружек передо мной), понизил голос и стал рассказывать подробности квеста.

– Ты же в курсе, что праздник был? – спросил он эльфа. – Так вот, в честь праздника жрецы устраивали жертвоприношения.

– Конечно в курсе, я в первых рядах стоял. Оно, правда, не очень выглядит, но зато там такие баффы, что закачаешься. Очки веры взлетают, мудрость удваивается – жаль только, ненадолго. Я на каждый праздник хожу, стараюсь не пропускать.

– Молодец, но вынужден тебя расстроить, халява кончилась. – Танк сделал паузу, изучая реакцию собеседника, и продолжил: – Если, конечно, наш доблестный отряд не поможет жрецам!

– Да не томи уже, что случилось‑то?

– Жертвы кончились, – вмешался рейнджер. – Резать больше некого. Жрецы еще до праздника отправили отряд послушников для сбора новых желающих посвятить свои жизни богам. Но отряд не вернулся. Точнее, вернулся только один послушник, весь покусанный, кровью залитый и, похоже, на голову двинутый. Сказал, напали на них.

– Кто и где конкретно напал, дурачок объяснить не смог, – добавил танк. – Только ориентиры дал: старая дорога, которая параллельно тракту идет по лесу, деревня на реке и мельница рядом. Мы тут прикинули, отсюда до выхода на старую дорогу – километра полтора на юг. Про нее разное говорят, но вроде проходима. На нее выйдем, а там уже разберемся…

Дослушивать я не стал, вышел из таверны, демонстративно пошатываясь. Дальше и так все было понятно – квест этим ребятам выдан на поиск и возврат бедолаг жрецам. Причем, небось, чем больше получится привести, тем награда выше. И я очень удивлюсь, если стража будет досматривать, кого именно ведут те, кто выполняет волю верховного жреца. Так что моя задача теперь – затеряться среди жертв, чтобы попасть вместе с ними в город. Лишь бы во мне игрока не спалили, а то могут и удивиться…

Я повертелся, сверяясь с картой, и побежал искать старую дорогу.

Та оказалась страшна только игрокам невысоких уровней – ну, может, до пятидесятого. Для меня же, да еще в компании Ксоко и Ку‑Кулька, она стала чуть ли не развлекательной прогулкой по дневному парку.

Ксоко выглядела бодрячком – после лечения, проведенного Родригес, длительное восстановление не понадобилось, а говорить о случившимся сестренка не захотела. На изменения, которые произошли со мной, она тоже никак не отреагировала. Тут, пожалуй, я впервые порадовался, что она НПС. Переживал только, что лечить ее больше не смогу.

Первые пять километров мы прошли, вообще не задерживаясь. Нам встретилось всего несколько волков, да еще попалось на глаза полдюжины скелетов, оставшихся от тех путников‑доходяг, для которых даже эта дорога оказалась слишком опасна.

Потом стало чуть интереснее, начались постоянные нападения крупных птиц – грифов, как их назвала система. У них было черное оперение и твердые наросты, которые защищали голову и выглядели как застывшая лава. Грифы пикировали с деревьев, норовя либо цапнуть клювом, либо пройтись когтями, но не выдерживали попаданий даже обычных пуль из обреза. Приходилось, правда, целиться в тело, а не в бронированную башку.

Отбивались мы почти без проблем. Только один раз совсем уж дерзкая птица умудрилась схватить Ку‑Кулька и даже отлететь с ним метров на двадцать, пока пес не отгрыз ей когти. Птичьи трупы мы убирали с дороги, чтобы не дать героям из таверны лишний повод для подозрений.

Деревню нашел Ку‑Кулек, хотя получилось это случайно.

Он забежал на неприметную тропинку, заросшую травой, и сцепился там сразу с тремя зубастыми кайманами. Система, правда, обозвала этих зверей по‑другому – настолько сложно, что я даже повторить не смог. Но по виду это были кайманы, карликовые крокодилы. Может, дальние родственники квинкан, только мелкие – сантиметров сорок в длину. А шею можно было бы обхватить рукой, если не бояться зубов, которые даже при закрытой пасти торчали в разные стороны.

Ку‑Кулек с этими зверями не справился. Двоих‑то он завалил, но когда им на смену выскочили еще четверо, прибежал ко мне, заскулил совсем как живой щенок и спрятался за ногу. Пока я его журил, оказалось, что Ксоко не справляется тоже, а кайманов стало уже больше десятка. В других обстоятельствах я бы просто сбежал и попробовал другой путь, но сейчас был риск, что эти зубастики помешают игрокам пройти квест. Поэтому пришлось драться.

Я спешил, не зная, сколько осталось времени, и выложился по полной. Израсходовал почти весь боезапас и заряд приона. Трупы хищников в этот раз не стал прятать – решил, что здесь, у деревни, побоище припишут жрецам.

Деревня была в полусотне метров – давно заброшенная и полузатопленная. Река почему‑то вышла из берегов да так и не вернулась в свои прежние границы. Избушки, скрывшись под водой примерно на треть, безнадежно сгнили. За ними торчала серая от плесени мельница. Лопасть сохранилась только одна – покачивалась, скрипя, на ветру. Большой хозяйский дом рассыпался, превратившись в груду осклизлых бревен, которые частично перегородили дорогу. А за его развалинами как раз и приткнулись три массивных тюремных фургона, запряженных механическими лошадьми.

Лошади погрузились в некое подобие режима ожидания, не реагируя ни на грифов, клевавших тела жрецов, ни на слезы и мольбы, раздававшиеся из повозок. Размер ран на телах убитых меня очень обеспокоил – у кайманов на такое зубов не хватило бы, а других хищников я поблизости пока не заметил.

Я подошел к первому фургону. Массивная махина с тремя парами колес имела не решетчатые, а сплошные борта, снабженные маленькими окошками. Над сиденьем возницы – потухшие фонари и резные змеиные морды, окруженные непонятными письменами.

Забравшись на колесо, я заглянул в окошко – и отшатнулся. Изнутри шла такая вонь, что перед ней отступал даже запах гнили и разложения, висевший над берегом.

Я отдышался и попробовал еще раз. В повозке, как в банке с огурцами, стояли, сидели и лежали туземцы – в основном старики и сильно попорченные прионовой побочкой мужчины среднего возраста. Следующий фургон был забит молодыми женщинами, девушками‑подростками и парнями. Эти держались лучше. Парни с красными лбами, как у Топора, даже пытались напустить на себя грозный вид. А одна слишком смелая девица хотела ткнуть меня пальцем в глаз, приняв за тюремщика. Я еле отскочил.

Увиденное в третьем фургоне всколыхнуло во мне очередную волну ненависти к разработчикам. Там сидели дети, причем совсем еще маленькие – не доросли даже до первой инициации в племени. В реале такие ходили бы в детский сад.

В последние дни – с момента появления у меня прионовой жажды – я не мог назвать себя спокойным, уравновешенным человеком. Чувствовал постоянное недовольство и раздражение, как заядлый курильщик, пытающийся бросить. Теперь же я буквально взбесился.

Мой кулак непроизвольно трансформировался, черная прионовая пленка покрыла руку почти до локтя. Это разом сожгло приличный запас приона. Дзинькнуло сообщение, что способность к трансформации достигла второго уровеня. Но бешенство не спадало – я, наоборот, взревел и, подскочив к одному из убитых жрецов, начал пинать его тело. Я хотел крови, бесконтрольная ярость искала выхода.

И Эфир ответил мне. Сначала взвыл Ку‑Кулек, потом Ксоко попыталась криком привлечь внимание. Я обернулся – и наконец увидел автора здешней бойни. На руинах дома сидел «черный кайман» сто восьмидесятого уровня.

Я протупил, совсем некстати в памяти всплыли навыки монстролова, и попытался активировать на хищнике несколько удавок, чтобы стянуть ему челюсти. А когда понял свою ошибку, он был уже рядом. Скорость у него была поразительная для пятиметровой громадины.

Вообще, кайман мог похвастаться большой головой, узким телом и длинным хвостом с острым наконечником. Влажная бронированная шкура блестела в закатных лучах, а гребень на спине искрился прионом.

Я отскочил обратно к фургону и, как перепуганная обезьяна, залез на крышу. Уже когда был на самом верху, тварь едва не достала меня хвостом и, оскалив пасть, стала нарезать вокруг фургона круги. Потом, получив черный сгусток в спину от Ксоко, стоявшей на соседней повозке, кайман бросился в ее сторону. Я выстрелил монстру в спину, помешав прыгнуть, но особого вреда не нанес.

Да, чтоб тебя, Эфир! Я, может, кого попроще хотел!

Ксоко, держа под мышкой Ку‑Кулька, в несколько прыжков ушла на третий фургон, а я зарядил в «оскал квинканы» патроны с пометкой «R.I.P.» и переместил гарроту в ячейку быстрого доступа. И очень вовремя, как выяснилось. Кайман, снова повернувшись ко мне, стрелой взметнулся вверх и клацнул зубами перед моим лицом. Я неуклюжим кувырком ушел к центру крыши, проморгался, стер едкие слюни с лица – и понял, что монстр исчез. Ксоко вскрикнула, указала мне за спину, и я, выставив обрез, обернулся.

Зверь, сумевший‑таки забраться на крышу сзади, распахнул огромную пасть и прыгнул, пытаясь отгрызть мне руку с обрезом. Ствол вошел ему в глотку – и только это, наверное, помешало кайману хлопнуть челюстями как следует. Зажав мое предплечье в зубах, он сдвинулся вбок и развернул меня в ту же сторону. Я заскрипел зубами от боли и немеющим пальцем нажал на спусковой крючок.

Выстрел прозвучал тихо, будто через глушитель. Из‑под ребер каймана полетели ошметки мяса, фонтаном брызнула кровь. Его подбросило сантиметров на двадцать, и он, выпустив мою руку, сверзился с крыши – но в падении развернулся и ударил меня хвостом.

Острый шип угодил мне в шлем, созданный с помощью трансформации. В глазах замерцало от прионовых искр, но я прыгнул следом за монстром. Навалился на него сверху, ударился о гребни на спине – и все же сумел, выхватив гарроту, сдавить ему шею.

Началось какое‑то крокодилье родео. Кайман вертелся, норовя сбросить меня, цапнуть или достать хвостом. Я держался и продолжал давить. Потом, крякнув от натуги, перевернулся вместе с ним на спину, чтобы Ксоко смогла ударить ему в незащищенное брюхо. А когда сработал эффект удавки и каймана парализовало на пару секунд, я выбрался из‑под него, встал на ноги и начал яростно кромсать его тушу, орудуя клинком симбионта.

Ксоко оттащила меня, пробурчав что‑то про сорок две колотые раны. Я и сам понял уже, что увлекся и модной куртки из черного каймана мне не видать. Зато таких крупных кристаллов я еще не находил. К тому же острый кончик хвоста оказался, если верить системе, ценным трофеем – из тех, что высоко котируются в гильдии монстроловов. Что же, теперь он мог стать отличным подарком Крысе.

Едва мы успели затопить убитого каймана за мельницей, как Ксоко почувствовала приближение людей. Больше нельзя было терять ни минуты. Я кинулся осматривать тела жрецов в поисках ключей от фургонов. Руки тут же измазались в крови людей и слизи каймана, пальцы скользили, однако ключ я сумел достать – и бросился к фургону с детьми. Открыл, помог им выбраться. Вид у них был измученный до предела, но я старался сейчас не думать об этом, чтобы меня опять не захлестнула ярость.

Я отпер фургон с молодыми мужчинами и женщинами. Они испуганно уставились на меня, не двигаясь с места. Пришлось отвесить пару оплеух самым медленным. Лишь когда они увидели спасенных детей, дело пошло быстрее. Женщины обнимали своих сыновей и дочек, плакали, благодарили. Мужчины, распознав мой статус изгоя, смотрели на меня с недоверием, но теперь не без уважения.

Они побежали к лесу, до которого было около сотни метров, а я – к третьему фургону. Тут мне пришлось труднее. Открыв дверь, я врезал шустрому деду, пытавшемуся выскочить наружу, и сам влез внутрь. Сквозь окошко на двери вернул замок на место, а ключ спрятал в инвентаре.

Развернулся и посмотрел на притихших, ничего не понимающих туземцев. Со вздохом сказал:

– Привет, бедолаги.

Протиснулся к дальней стенке фургона, расчистил маленький пятачок возле окошка от лохмотьев и грязных тряпок, подвинул парочку прокаженных:

– Проедусь с вами немного. Кто пикнет, пожалеет.

Я устроился в углу, прикрылся тряпками, хотя это было излишне. Кайман так меня изгваздал и разодрал одежду, что родная мать не отличила бы меня от соседей‑пленников. Стараясь не задохнуться от вони, я приник к окошку и прислушался к удивленным возгласам игроков, подошедших к фургонам. Я бы на их месте тоже удивился – ни одного врага не встретили, обоз нашли, да еще и жрецов облутали.

Но дареному коню, как говорится, в зубы не смотрят – вот и ребята тоже не стали. Танк забрался на место возницы, остальные – на крышу, и повозка тронулась в сторону Динасдана.

***

До города добрались без происшествий, если не считать нападений скелетов и грифов, от которых отряд легко отбивался. Я даже подремал немного на старой дороге, а все оставшееся время пытался хоть как‑то помириться со стариками. Раздал почти все запасы провизии, подлечил зельями того, которому от меня недавно досталось. Но туземцы все равно смотрели на меня волком из‑за ярлыка изгоя. А вот то, что я их не выпустил из фургона, они восприняли гораздо спокойнее. Предстоящая смерть во время обряда у них, видимо, считалась почетной.

На воротах нас не досматривали. Я мысленно похвалил себя за удачный план и начал проталкиваться на выход. Но тут фургон дернулся и остановился так резко, что кто‑то из пленников, потеряв равновесие, впечатался мне в лицо косматым затылком и больно наступил на ногу – система даже зафиксировала урон. Сам я тоже, еле устояв на ногах, навалился спиной на двух тщедушных туземцев. Открыл рот, чтобы выдать что‑нибудь матерное, но не успел.

Сквозь смотровые окошки проникло мягкое золотое свечение, и я вдруг ощутил любовь ко всему миру. Сразу, в один момент. Все мысли вылетели из головы, и меня заполнила липкая, приторно‑сладкая эйфория. Я обнял лохматого туземца, положил голову ему на плечо и начал бормотать что‑то про божественную благодать. Он заплакал, а потом нас обнял кто‑то еще. Некоторые туземцы запели, другие стали выкрикивать: «Прими меня!» Или: «Я отдаю свое тело в руки твои, о великий Чуах‑Ахау!»

Дверь фургона распахнулась. Снаружи стоял высокий полуголый мужик в жреческом одеянии. На шее у него висел массивный медальон в виде солнца, сделанный из нефрита, в ушах болтались здоровенные серьги‑бублики из того же материала. Нос был проткнут поперек нефритовой косточкой, а на подбородке и под глазами выделялись голубые накладки. В руке жрец держал посох с навершием в виде стеклянного черепа, глазницы которого, собственно, и светились золотым светом.

Туземцы повалили на выход – выпрыгивали из фургона, падали на колени, ползли к жрецу и тянули руки. И я почему‑то мог их понять. Жрец казался мне воплощением всего самого светлого и правильного, что я только видел в жизни. Отец, учитель, пророк – сразу все качества объединялись в этом святом человеке. Он позвал, и я пришел. Он – истина, перед которой нужно склониться…