Текст книги "В Эфире. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Евгений Гарцевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 33 страниц)

«В эфире! Вы получаете урон ядом. На вас наложен эффект – паралич. Длительность – 10 минут».

Эфир, да чтоб тебя! Что за день ядов такой?

Я мешком упал в куст. Не удавалось даже пошевелиться – я мог только смотреть, как по моей руке медленно ползет ярко-красная с синими полосками гусеница. Каждые пару сантиметров она кусала меня. Боли я не чувствовал, но система подсказывала, что происходит.

«В эфире! Вы получаете урон ядом. На вас наложен эффект – паралич. Длительность – 10 минут. Эффект суммируется с полученным ранее».

«В эфире! Вы получаете урон ядом. На вас наложен эффект – паралич. Длительность – 20 минут. Эффект суммируется с полученным ранее».

«В эфире! Вас ищет игрок. Штраф – 20 очков опыта. Срочно вернитесь на место привязки последней сессии контракта».

«В эфире! Вы получаете урон ядом. На вас наложен эффект – паралич. Длительность – 30 минут. Эффект суммируется с полученным ранее».

«В эфире! Вы открыли способность «защита от яда» первого уровня. Снижение вероятности отравления – 2%, снижение продолжительности паралича – 1 минута».

«В эфире! Вы получаете урон ядом. На вас наложен эффект – паралич. Длительность – 39 минут. Эффект суммируется с полученным ранее».

«В эфире! Вас ищет игрок. Штраф – 20 очков опыта. Срочно вернитесь на место привязки последней сессии контракта».

И так по кругу. Какой-то баг системы или особенность НПС. У игроков, насколько я помнил, оглушенного нельзя оглушить повторно, но, может, с ядами все иначе.

Спас меня Кадан, когда сам пошел меня искать. Сначала он, правда, охал и ахал, но не из сочувствия мне, а от восхищения кусачими монстрами. Он снял с меня, аккуратно складывая в баночку, больше десятка этих, как он выражался, прелестных созданий и влил мне в рот содержимое маленького флакончика. Это было уникальное противоядие из запасников гильдии картографов-натуралистов – будь у меня такое, мы с Крысой не мучились бы так долго. Минут через пять меня отпустило. На память остались красные следы на руке и пассивная способность «защита от ядов» десятого, максимального, уровня с двадцатипроцентным шансом преодолеть паралич.

Мы отправились дальше, только еще медленнее, чем вчера. Кадан все время рассказывал, какой успех на форумах произвела его фотография гробницы. Хвастал, что его блог путешественника сейчас едва ли не самый популярный ресурс в сети и, по последним данным, даже обгоняет блог Макса, в котором давно не было новых статей. Теперь-то возлюбленная точно одумается…

Я почти не слушал, пытался понять, куда же все-таки делся Макс и как мне с ним связаться. Не придумал ничего, но, глядя на очередную попытку Кадана художественно сфотографировать поросшего мхом идола, понял, как я передам весточку Уокеру.

День прошел довольно скучно в сравнении с ночью, мы сделали несколько снимков и дважды отбивались от мелкой живности. Вокруг ее было полно, но первой она нападала редко. Сначала Кадан перепутал с лианой змею, мешавшую ему в кадре, а та, обидевшись, привела друзей. Справились довольно легко, я рубил своей новой игрушкой, а Кадан добивал из огнестрела, больше похожего на обрез двустволки. А потом мы то ли вторглись на охотничью территорию, то ли просто оказались на пути у небольшой стаи волков – их было семеро. Тут пришлось повозиться, и Кадана сильно подранило, но он только радовался, что получатся красивые фотографии.

Когда Кадан наконец-то свалил в офлайн, я не пошел назад к гробницам, которые мы нашли, а побежал вперед. Как мог быстро, аккуратно и незаметно прошел по завтрашнему маршруту, отмечая каждый объект для съемки, способный заинтересовать свежеиспеченного популярного блогера.

Первый таким объектом стала заброшенная хижина, построенная на ветках большого дерева. Она напоминала исполинскую шорею, которую в земных джунглях еще называют сал. Дерево имело метров тридцать в высоту и почти три в диаметре, а ветки были толстенными, так что хижина выглядела довольно крепкой.

Мой план был прост – я оставляю отметки в виде знака W, а там, где можно, добавляю череп, Кадан фотографирует и несет в массы, люди Уокера считывают подсказки, и мы с ними встречаемся на Утесе Черепа. От мыслей, что какой-нибудь элемент плана не сработает или подсказку разгадают Хранители, я отмахнулся и творчески приступил к делу.

Один волчий череп я оставил в хижине на полу возле нацарапанной ножом буквы W, второй – под деревом. Много времени пришлось потратить, чтобы состарить свежие порезы на ветках.

Следующим объектом, достойным попасть в кадр к знаменитому блогеру, был каменный постамент двухметровой квинканы. Не знаю, откуда он взялся посреди джунглей и кто его сделал, но памятник был проработан очень детально, от острых когтей и до резного хвоста, который, как и в моей деревне, отломился и валялся на земле рядом. Видимо, это была профессиональная болезнь всех местных статуй.

Мудрить с черепами не пришлось – перед оскаленной мордой статуи они были уже навалены кучей, и я просто разложил их буквой W. Портить квинкану не хотелось – хоть и старый камень, но чувствовалась в нем сила, будто что-то дрожало внутри и отдавалось едва уловимым теплом, если приложить руку. Точь-в-точь как дух-хранитель в Уасиока. Я тщательнее исследовал все вокруг статуи и под слоем листьев нашел-таки остатки фундаментов. Оказалось, что эта древняя деревня была раза в два больше моей и раз в десять печальнее.

Третьим объектом была пирамида – запредельная для меня по уровню и при этом неплохо сохранившаяся. На некоторых камнях отчетливо виднелись рисунки – сцены из жизни моих новых предков. Пришлось побыть одновременно и художником, и вандалом. Да простят меня историки Авроры, но большую часть я разрисовал углем. Где-то я просто подправил картинки, а где-то сделал несколько крупных раскрасок, которые собирались в букву W издалека и под определенным углом.

Кадан купился на все. Хижина привела его в дикий восторг и пробудила в нем кучу фантазий на тему рая в шалаше с его подружкой. Квинкана, наоборот, напугала, и мы, быстро сделав кадр издалека, двинулись дальше. У пирамиды он завис, изучая рисунки, а я подсказал ему интересный ракурс.

В остальном все шло стандартно, мы отбили несколько легких атак и сбежали от пары более сложных. За день я поднял уровень и немного продвинулся в умении работы с ядами. Измазал ядом гусеницы половину запаса иголок трупоедов и теперь тыкал ими во все, что попадалось под руку, а точнее, пыталось на нас напасть.

В этот день мой наниматель свалил даже раньше, чем обычно, уж очень ему не терпелось выложить новые фотки в сеть. А я побежал к утесу, благо до него оставалось полдня ходьбы и нужно было все подготовить.

Глава 11

На нас напали, когда мы уже вышли из джунглей и увидели очертания утеса впереди. Нападавших было пятеро – чумазые аборигены, во многом похожие на меня, только еще более оборванные. Они затаились в лесу, пропустили нас и ударили в спину. Трое метали дротики специальными приспособлениями, усиливающими силу броска, а остальные швыряли камни, используя что-то вроде пращи.

Надо отдать должное Кадану. Получив первым камнем по голове, он не растерялся, выхватил обрез, шустро прикрутил к нему удлиненный ствол и первым же выстрелом уменьшил количество нападавших. Применил прием из арсенала рейнджеров-оружейников – что-то прошептал и, стоя вполоборота, начал с повышенной скоростью отправлять пули в аборигенов. Вроде это называется «стойка беглого огня», когда на время повышается скорость и точность выстрелов.

Я же словил дротик в правую ногу чуть пониже колена и завалился за камень, пытаясь одновременно вытащить зазубренный наконечник и выпить зелье здоровья. Когда линия жизни вернулась к восьмидесяти процентам, я выпрыгнул с клыком квинканы в одной руке и мачете в другой, но сражаться уже было не с кем. Кадан лутал нищих неудачливых разбойников. Не знаю, что он там нашел, но со мной не поделился и смотрел как-то подозрительно. Может, решил, что я с ними заодно. Как бы там ни было, ни дротиков, ни пращей мне не обломилось. Вместо этого он попросил стащить все тела в одну кучу, рядом с которой еще минут пятнадцать фотографировался.

Когда мы добрались до утеса, я слегка разочаровался. Ночью я не успел толком ничего разглядеть – добежал до скалы, намалевал сажей у подножья букву W и помчался обратно. А теперь вот оценил все при дневном свете. Утес внешне напоминал водонапорную башню метров пятидесяти в диаметре. Высеченная лестница опоясывала его по восходящей спирали. Кадан отправил меня вперед, а сам то ли задержался для фотосессии, то ли не хотел оставлять меня за спиной. Поднявшись на несколько метров, я активировал «тёмное зрение», обернулся и предупредил:

– Приготовься, на вершине кто-то есть.

Канадец состроил страшное, по его мнению, лицо, кивнул и начал делать странные пассы руками. Сначала я подумал, что это незнакомая мне магия, но потом до меня дошло, что Кадан расписывает план на языке жестов спецназа. Дескать, ты вперед, смотри в оба, а я прикрываю, только подожди немного.

Получив от меня подтверждение в виде поднятого большого пальца, он стал копаться в своем рюкзаке. Открутил длинный ствол и пристроил на его место штуковину покороче, но с шестью стволами. Потом раздвинул телескопический приклад и установил витиеватую резную рукоятку по типу пистолетной. Добавил сверху скобу, чтобы удобнее было держать левой рукой. Покрутился, чем-то пощелкал и, решив, что с оружием все окей, приступил к доспехам.

Переодевание выглядело уже менее эффектно. Он покликал по только ему видимой панели управления, и на нем появился стальной нагрудник, а потом стальные поножи и закрытый стальной шлем. Все этом ярко заблестело на солнце. Да, богато живут картографы-блогеры на новых материках.

В довершение ко всему он достал несколько бутыльков с синей жижей, прицепил их на пояс и попрыгал на месте, проверяя, не дребезжит ли что-нибудь. Кивнул довольный и уставился на меня сквозь прорезь шлема.

Пришлось тоже лезть в инвентарь и изображать вдумчивую подготовку. Несколько зелий, остатки еды, кукурузные лепешки – мне и вынуть-то было нечего. Но чтобы не разочаровывать клиента, я взял в руки дедушкин кукри, закатил глаза и раскрошил над ним половинку лепешки, проговаривая вслух какую-то абракадабру. Типа, у меня настоящий охотничий наговор. Я тоже попрыгал и еще раз поднял большой палец, Кадан кивнул.

«В эфире! Вы получили скрытое достижение – импровизация. Повышение опыта НПС на 2%».

Лучше бы, конечно, ствол или доспех, как у канадца, но дареному коню, как говорится, в зубы не смотрят.

В зубы, впрочем, пришлось посмотреть практически сразу, как только мы поднялись на вершину. Как бы тихо мы ни пытались идти по ступенькам, нас уже встречали. Молодая зубастая сколопендра стояла на верхней ступеньке, водила из стороны в сторону усиками и разевала пасть. Возраст ее я оценил, вспомнив описания из гильдейского журнала. Молодыми считались особи до метра в диаметре.

– Бей под горло и по усикам, – подтолкнул я Кадана, который замер, поравнявшись со мной. – Повезло, что мы снизу, брюхо у них – самое слабое место.

Кадан не стал прицеливаться и моментально спустил курок, стреляя от бедра. Дум, дум, дум – ствол выплевывал пулю и сразу же сдвигался по кругу, уступая место следующему. Все-таки читерская пушка, прям какой-то ручной пулемет Гатлинга. Сколопендра, теряя конечности и куски мяса на груди, заверещала, свернулась в клубок и исчезла из поля зрения. Разгоряченный Кадан, стоя в облачке порохового дыма, радостно закричал и побежал наверх.

– Стой! – крикнул я, пока «темное зрение» четко отслеживало перемещения монстра. – Она обходит по карнизу, сейчас прыгнет сзади.

Монстр действительно прыгнул между нами и, пригнув голову, двинулся по ступенькам к Кадану. Огневая мощь у того была, конечно, на зависть, и предыдущие попадания отняли у сколопендры почти двадцать процентов жизни, но сейчас лучше бы ему не стрелять. Либо меня пристрелит, либо себя, если пуля срикошетит от брони монстра.

Чертова бронированная гусеница снова заверещала – на этот раз, кажется, от изумления. Потому что канадец просто развернулся, вынул брусок магической фотокамеры и стал делать селфи со сколопендрой, подкрадывающейся к нему со спины. Я подумал, что, в принципе, немного потеряю от его смерти и стал тихонько сдавать назад.

«В Эфире! Вы отклоняетесь от сюжетной линии заказа игрока. В случае гибели игрока во время заказа – штраф 400 очков опыта отыгрыша персонажа и понижение репутации в гильдии монстроловов».

Да блин! Форс-мажоры там в контракте не прописаны, что ли? Я выхватил клык квинканы, разбежался и прыгнул на спину сколопендре. Балансируя руками, как канатоходец, пробежал вдоль туловища и вбил клык в основание правого усика. Монстр выгнулся, пытаясь сбросить меня и открывая брюхо Кадану. Тот не подвел. Дум, дум, дум – монотонно, с коротенькими паузами и щелчками механизма поворота стволов в сколопендру полетели разрывные снаряды. Я смог ударить еще два раза, метя в одну точку, но руки скользили от слизи, толчками выходивший из раны. Монстр снова припал к земле, стал извиваться и биться мной о скалу. Полоска здоровья поползла вниз, но обошлось без оглушения.

– Держись, ща рванет. – Кадан перестал стрелять, сдернул с пояса сразу две склянки и покатил их по ступенькам под лапы монстру.

И действительно рвануло. Бо́льшую часть двойного заряда морозной бомбы принял на себя монстр, но и мне прилетело. Я мгновенно покрылся тонкой корочкой льда, потерял больше половины здоровья и получил эффект обморожения на две минуты, а сверху меня еще и придавила сколопендра. Я успел рассмотреть, что все ее пузо между пятой парой лап и двенадцатой стало сплошным месивом из осколков льда и замерзшей слизи.

Кадан перезарядился, спустился на несколько ступеней и посылая пулю за пулей, стал выбивать куски замерзшей плоти из монстра. Я попытался вылезти из-под туши, но каждое попадание в нее припечатывало меня к скале. И тогда я продолжил бить. К моменту, когда Кадан очередной серией выстрелов развалил-таки сколопендру пополам, я успел выломать один усик и почти доковырял второй. Тварь пискнула в последний раз, и на нас с Каданом посыпался град системных сообщений.

Эфир щедро накинул мне два уровня и дал минимальный бонус к защите от мороза. Что дали рейнджеру, я не знал, но и системные сообщения, и лутание тушки, к которому я не допускался по условиям квеста, сильно подняли ему настроение. Мы сделали еще несколько фотографий в формате «Кадан – великий охотник». Он закинул пулемет на плечо, а ногу поставил на голову твари, которую потом принялся отрезать. Я тем временем пошел дальше.

На плоской ровной вершине я наконец-то понял, откуда произошло название Утес Черепа. Казалось, неведомый громадный червяк прогрыз в площадке отверстия – два почти круглых, метра по три в диаметре, а под ними овальное. Кроме того, ближе к краю лестницы двумя неровными рядами торчали каменные осколки. И если посмотреть сверху, то все это как раз и сложилось бы в изображение черепа.

В «зубах» застрял скелет человека, лохмотья трепыхались на ветру. Я прислушался к восторженным возгласам Кадана, который продолжал возню с тушей на лестнице, и стал копаться в костях. Выломал несколько штук и сложил их нужным знаком. Попутно подобрал интересное колечко с шоковым зарядом, активируемое при ударе, но сейчас, к сожалению, совершенно пустое.

Прежде чем Кадан закрыл квест, мы полюбовались окрестностями. На востоке в паре километров от утеса начинался океан. Где-то там вдалеке были Веспер с Теллусом, а еще дальше и левее – Аквилон. С той стороны приплыл Магнус, и уже очень скоро, когда закончится альфа-тест, к этому берегу причалят тысячи кораблей всевозможных кланов. К западу от утеса раскинулся лес с резервациями, откуда мы пришли. На севере была равнина, за ней вздымались горы. А на юг тянулись болота, среди которых затерялись скудные земли непокоренных племен. За болотом все было покрыто магическим туманом. Что он скрывает, не знали ни картографы, ни даже библиотекари Динасдана.

Когда Кадан сделал панорамные снимки, мы еще долго стояли на краю глаз-провалов, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь в темноте. Я даже бросил факел, выданный мне Каданом, а тот попытался заснять что-нибудь для блога. Но безуспешно – огонь в каком-то момент стал неразличим, а звука удара о дно мы так и не услышали. Похоже, провал вел под основание скалы. Ни желания, ни возможности спускаться не было, так что Кадан закрыл квест и вышел из игры. Система брякнула мне плюс двести к опыту, и на игровом счете появилось десять серебряных монет. Шкала отыгрыша персонажа заполнилась процентов на пять.

Я остался один, только ветер задувал на вершину и гудел в «глазницах». Нужно было придумать, как дополнить послание людям Уокера. Ждать их я не собирался – следовало вернуться в деревню, чтобы система не штрафанула за опоздание. Оставлять прямые координаты я не хотел, опасаясь, что послание прочтут Хранители. Нужно было намекнуть на что-то расположенное поблизости, куда я смогу часто наведываться. Заброшенная деревня со статуей подошла бы, осталось только придумать, как это обозначить.

Часа три я искал решение, даже перекусить успел, но в итоге сдался и решил не заморачиваться. Вынул кусок кожи, нацарапал на ней координаты деревни, расковырял небольшую трещину на краю утеса и запихнул туда послание. А потом в нескольких местах нацарапал изображение маленькой рыбки. Мурлоки должны допереть, они же вроде то ли рыбы, то ли жабы.

Удостоверился, что случайно мою трещину не найти, и уже собрался спускаться, когда услышал внизу на лестнице крики, тяжелое дыхание и легкий топот. На вершину, запыхавшись, выскочила девушка-игрок. У нее были серебряные волосы, легкие доспехи и окровавленная белая рубашка. Молодая ведьмачка, я даже не знал, что они тоже на Аврору подались.

Система подсказала – Лили из клана «Ривийская пехота». Слабенькая, всего двадцать седьмой уровень – видать, недавно совсем вайпнулась. Все правое плечо было залито кровью, а из спины торчал обломок дротика. Оружия у нее не было – выронила, вероятно, получив ранение. Она не сразу меня заметила – согнулась пополам, пытаясь отдышаться. Потом подняла голову, матюкнулась, сунула руку в сумку и стала обходить меня справа. Я показал пустые ладони, чтобы ее успокоить, и стал смещаться в противоположную сторону, пробираясь к лестнице. Что девушка может с перепугу достать из сумки, было неясно, лучше свалить на всякий случай.

Внизу слышались крики и звуки боя. Она их тоже услышала и стала двигаться быстрее, глядя то на меня, то на лестницу. Я оказался в сложном положении – либо она меня обойдет, либо мне придется повернуться спиной к ее неведомым друзьям, которые кого-то добивали на ступеньках.

Девушка не выпускала меня из виду, а потому не заметила, что слишком приблизилась к глазнице черепа. Я крикнул: «Стой!», но она, наоборот, дернулась, и ее нога соскочила в проем. Ведьмачка потеряла равновесие и сорвалась вниз, но успела схватиться левой рукой за край. Я бросился помогать – схватил ее за руку и вытянул наверх.

И тут на утес забрался ее соклановец, весь красный то ли от злости, то ли от усилий, тоже молодой по уровням, но более крепкий. Я даже догадываюсь, какую картину он увидел. Только справился с кучей туземцев, защитил свою подружку – а тут еще один урод нависает над раненой безоружной девушкой и хочет ее скинуть в пропасть. Он не стал ни медлить, ни разбираться, и в меня со всей дури прилетел тяжелый деревянный щит с металлическими вставками.

***

Здравствуй, пустота, я лечу к тебе.

Девушка что-то крикнула, даже попыталась схватить меня за ногу, но я уже падал. Было обидно, ведь мой персонаж мне начал нравиться – я уже решил, что оставлю его после выплат по контракту. И умения у него после сотого уровня интересные открывались, а тут такая глупая смерть.

Падал я долго. Свежесть океанского берега сменилась затхлостью подземелья, прекрасное голубое небо, так располагающее к предсмертным размышлениям, сузилось в точку, а потом последовал удар, и меня поглотила темнота.

Боли не было, только все вокруг стало красным, как когда-то в детстве, когда мы играли в олдскульный пиксельный Call of Duty на откопанном в библиотеке ноутбуке. В той игре тоже все краснело, когда герой получал ранение. Теперь же у меня было чувство, что во мне не осталось ни одной целой кости. Дыхание стало слабым и хриплым, будто ребра пробили легкие. И я не чувствовал ног с руками, не мог пошевелиться.

«В Эфире! Получен критический урон. Система распознала попытку самоубийства. Уровень вашей жизни – 10 хитпоинтов, задействован резерв приона. Штраф за попытку смены персонажа – 500 очков игрового опыта. Текущий уровень очков контракта – минус 210. Возвращение контроля над телом через 20 секунд».

Я засмеялся – точнее, попытался улыбнуться, но чувствительности пока не было. Эх, Эфир, все-таки ты чмо, хоть и удивительное…

Сначала вернулся слух. Послышался шорох одежды, испуганный шепот: «Кто он? Съедим? Еще живой…» Потом я ощутил запах немытых, явно нечеловеческих тел. А когда восстановилось зрение, я попытался дернуться и отползти, но не смог. Надо мной склонились бычьи морды, снабженные еще и клыками, и заинтересованно меня разглядывали.

– Твой живой? – спросил самый старый, со сморщенной мордой и блеснувшим в свете факела обломком клыка. – Вода пить, еда есть?

– Пить – да, а есть пока не хочу. – Губы еле двигались, и вместе с ощущением тела стала приходить боль. Вода хоть чуть-чуть, но должна была восстановить здоровье.

– Твой глупый? Я не предлагать еда, я спрашивать, – забухтел старый минотавр, и вокруг послышался тихий ропот. – Моя звать Хрумтум, а ты кто? Еда есть?

Я поморщился, дотянулся до сумки и под десятком жадных взглядов вытащил эликсир с зельем. Выпил, и сразу полегчало, а полоска жизни побежала вверх бодрее. Боль стала отступать. Вытащив остатки оленины, я протянул их Хрумтуму.

– Еще есть? Еда. – Сверток моментально исчез из круга света, а Хрумтум сказал кому-то: – Сначала детям давай.

К детям я, недавно сам побывавший в теле младенца, был неравнодушен, и когда услышал топот маленьких босых ножек, сразу выгреб из сумки все, что было. В пятно света на мгновение попадали лепешки, яблоки, несколько початков кукурузы. Себе оставил только эликсиры и продолжал вливать их в себя.

«В Эфире! Получено достижение: ночное зрение. Плюс 2% к виденью в темноте, плюс 10% к длительности действия заклинаний ночного зрения».

Просто праздник какой-то – сначала выжил, теперь бонусы. Когда я смог встать, возле меня остался только Хрумтум, остальные разбежались по углам большой пещеры и ели мою еду, нервно реагируя на мои взгляды, будто я хотел забрать ее обратно. Пещеру размером с футбольное поле слабо освещало несколько факелов, а сверху падали тонкие лучики света из глазниц черепа. Но близилась ночь, и света становилось все меньше. В метре от себя я нашел факел, брошенный Каданом, разжег его, и Хрумтум повел меня на экскурсию в дальнюю часть пещеры.

Мы прошли вдоль ряда жалких палаток, мимо каких-то металлических обломков. В одном углу я заметил несколько свежих могил, обложенных камнями, причем две явно были детские. Мы очень медленно, буквально поддерживая друг друга, доковыляли до края пещеры. Хрумтум остановился и произнес заклинание, усилившее свет факела. Перед нами были покрытые рунами ворота высотой в два человеческих роста. Точнее, массивная перегородка, которую потребовалось бы сдвинуть вверх, чтобы открыть проход. Над ней блеснули стеклянные окошки, в которых отразился свет факела. Это напоминало въезд в старинное трамвайное депо.

Я пнул закрытые ворота, а потом обернулся и еще раз окинул взглядом пещеру. Как мне теперь стало ясно, мы стояли на громадной арене. Пустые трибуны находились за стеклом над воротами. Тем временем около сорока тощих минотавров (не быки, а какие-то козлята) вышли из своих убежищ и смотрели на меня. Женщины, которых я определил по отсутствию рогов, держали на руках детей, жутких чумазых заморышей, одна кожа да кости. Некоторые плакали. Мужчины пытались сохранять гордый вид, но больше походили на военнопленных армии, которая проиграла битву за свалку с мусором. «Ты помогать», – заявил мне Хрумтум и рассказал свою историю.

Он был вождем поселения минотавров с северного острова. У них был сильный, независимый клан. Но в один дождливый день пришли чужаки, привели страшных стальных зверей-демонов и одолели бойцов клана в неравной борьбе. Многих убили, остальных захватили в плен и привезли на Аврору. Пленные потеряли сознание и очнулись уже в этой пещере. Никто с ними не говорил, но раз в день из дыры в потолке появлялась еда, а когда солнце стояло ровно над утесом и свет заполнял пещеру, открывались ворота. В них появлялся стальной демон и нападал, а какие-то люди наблюдали из-за стекла, что-то записывая в книжках.

Иногда побеждал демон, убивая одного-двух минотавров, но чаще удавалось отбиваться (эти слова вожака подтверждались грудами запчастей на полу). А потом случился большой «бу-у-ум», часть потолка осыпалась, а минотавры уснули. Как долго они спали, Хрумтум не знал. Проснулись несколько недель назад, но ни света, ни еды, ни демонов больше не было. И выход тоже отсутствовал. Они пытались сломать ворота или сделать подкоп, но не смогли, лишь попусту растратили силы.

Я бродил по пещере, разглядывал обломки, пытался подбодрить особо смелых детенышей, подходивших ко мне в надежде на еду. Вот же Эфир все-таки мразота – или, точнее, не он, а те, кто его придумывал с такой натуралистичностью. Привести толпу подопытных и истреблять их целыми семьями, тестируя своих механоидов, – ага, круто. Жахнуть заклинанием забвения на целый материк – тоже классная идея. И пофиг им, что после пробуждения где-то мрут и голодают туземцы, включая женщин и детей.

Я ненавидел Эйпа и его коллег уже даже не за то, что меня сделали НПС, а за то, что они в принципе так все устроили, что мы даже за живых существ не считались. Умерло несколько десятков минотавров – и ладно, сгенерируем новый код. Причем это ведь даже не смерть в бою, где у каждого своя мотивация, свой выбор. Делать вот такие концлагеря – это вообще за гранью…

«В Эфире! Вас ищет игрок. В случае невозвращения в локацию вашего НПС будет наложен штраф – 10 очков опыта в час. Награда за успешно проведенную миссию – 200 очков опыта, штраф за отказ – 500».

Надо было срочно искать выход из подземелья – не ради опыта, а ради того, чтобы новых детских могилок здесь больше не появилось. Я выпил еще одно зелье ночного зрения и пошел осматривать пещеру более тщательно. Из обломков можно было выудить отдельные детали – попадались огромные когтистые лапы, рифленые хвосты, проломленные головы. Больше всего было частей от механических аналогов земных носорогов. Много таких обломков валялось кучей у ворот – видимо, минотавры надеялись сделать из них таран. Также встречались части с номерами, подтверждая теорию об испытаниях новых видов зверей для механиков.

Сконструировать что-либо из обломков я не сумел – не хватало навыков. Зато «темное зрение» подсказало, что за воротами есть прион – одно яркое неподвижное пятно на уровне второго этажа и несколько маленьких ниже.

В пещере же, где мы находились, внимания заслуживала конструкция в виде системы зеркал, укрепленных под потолком и на верхних уровнях стены. Хрумтум объяснил, что именно эти штуки освещали пещеру в полдень, отражая солнечные лучи. Один из отражателей сейчас валялся на полу. Это было треснутое круглое зеркало, я легко мог обхватить его руками. И в этом пыльном треснутом круге заблестела надежда, пусть даже пока она была не ярче отсветов факела. Я пошутил на тему минотаврих, которые, к счастью, не модницы, а то бы давно разобрали зеркало на запчасти, но Хрумтум не понял. Просто смотрел на меня, боясь поверить, что я нашел решение.

А решение было простым – вернуть дорогу свету. Явно где-то там за стеклом какой-нибудь индикатор ловил лучи и давал команду на открытие двери. Когда я рассказал это Хрумтуму, он побледнел и, заикаясь, сказал: «Но ведь свет привести стальной демон». Я возразил, что за дверью давно нет тех, кто управлял механическими чудовищами, а если и есть, то лучше уж стальной демон, чем смерть в темноте от голода. Хрумтум согласился и пошел выбирать наиболее сильных воинов.

Когда солнечный луч ударил в первый отражатель, мы были готовы. Один из быков, взобравшись на плечи двум другим, ловил свет, а мы с Хрумтумом и еще с пятью воинами ждали у двери. Когда зеркало чуть повернули в сторону, что-то щелкнуло за воротами, и раздался металлический скрежет. С двери посыпалась пыль, но она начала медленно подниматься. По мере подъема стала открываться нерадостная картина – слабо освещенный тоннель и две стальные лапы, не уступавшие по толщине пальмовому стволу. Каждые несколько сантиметров подъема Хрумтум комментировал скупым бычьим матом. А я мысленно переводил: лапы, шипастые колени и толстые бока, массивный подбородок, острые клыки, стальной рог. Запахло машинным маслом.

Перед нами во всей красе возник механический носорог с меня ростом. Система обозвала его враждебным «мехрогом» седьмого уровня. Зверь пока не атаковал, лишь водил мордой, оценивая обстановку. Минотавры за моей спиной стали бесшумно расходиться по бокам. Задачу мы обговорили заранее – если демон появится и его не получится убить, то хоть кто-нибудь должен проскользнуть за ворота.

Носорог сделал пару шагов вперед и, стоя в дверном проеме, уставился на меня. Хрумтум тихонько свистнул, и пирамида минотавров, державших зеркало, распалась, сбивая линию света. Тяжелая дверь рухнула намного быстрее, чем поднималась. Она перебила зверю заднюю часть хребта и придавила к полу. Но он продолжал вертеть головой, не давая нам пройти мимо себя.

Примерно через час мы наконец-то добили железяку, ковыряя по паре хитпоинтов за удар. Причем удары эти наносил в основном я, расширяя брешь в затылке монстра. Остальные так обессилели, что даже руки с трудом могли поднять. Они отвлекали зверя, чтобы он повернул к ним морду, а я бил снова и снова.

«В Эфире! Вы получили новый уровень! Текущий уровень: 35».

«В Эфире! Вы получили новый уровень! Текущий уровень: 36».

«В Эфире! Вы получили новый уровень! Текущий уровень: 37. Получено достижение – «консервный нож», плюс 5% к шансу нанести критический урон механическим созданиям».

Носорог кончился, подарив мне сразу три уровня, бонус и мой первый кристалл приона. Из подрубленной шеи вытекла темная жидкость, что-то скрипнуло напоследок, и путь оказался свободен. Я, Хрумтум и еще два минотавра аккуратно пролезли под дверью в следующую пещеру. Та напоминала обычную конюшню. По обе стороны располагались стойла с табличками. Почти все они пустовали, лишь в трех на ремнях были подвешены полуразобранные тела механических зверей. Лестница в конце зала вела наверх, дальше был коридор с несколькими дверями. Быки сразу же бросились искать кладовку с едой, а я вошел в помещение, из которого пахло машинным маслом.