Текст книги "В Эфире. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Евгений Гарцевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 33 страниц)

Вернулся Седьмой (он же Топор), передал матерный привет от Фифти и отчет о повторном убийстве возродившихся охранников с вышек. Мы опять построились как перед первой атакой. Восьмой запитался от Десятого, покрылся защитным коконом, да еще и поднял перед собой тушу гризли в качестве дополнительного щита. После этого он медленно двинулся в ангар.

В глубине помещения взвизгнул металл и зажужжали шестеренки – я узнал звук турелей механиков. Как только Восьмой миновал дверной проем, застучали выстрелы. Здоровяк с тушей пошатнулся и чуть не опрокинулся на спину, но удержался и продолжил идти. А за ним пристроился Одиннадцатый, неся в каждой руке по динамитной шашке. Турели смолкли, что‑то упало с металлическим лязгом. Первый этаж, похоже, зачищен.

В ангар я зашел последним. В центре него начинался пологий спуск шириной около трех метров, похожий на въезд в подземный паркинг. Внизу блестела стальная дверь, возле которой сидела Фифти и ковыряла замочную скважину. Либо закончился динамит, либо боялись обвала, а потому решили действовать аккуратно.

Всю левую часть ангара занимали стеллажами с ящиками, содержимое которых можно было без труда разглядеть, не открывая крышки. Еще бы – очередь из турели превратила их в решето, и каждая дыра была размером с крупное яблоко. Пол вокруг усеивали деревянные щепки и металлические запчасти. Топор с Восьмым доламывали ящики, сгребая содержимое в мешки.

Справа располагался загон для механических зверей – тех самых транспортников, что я видел недавно. Уцелел только один из них, самый ближний к выходу. Он вертел головой, пытаясь сбить очередную темную ленту, наброшенную на него Часовым. Но лента стягивалась все туже, и железяка успокаивалась.

В остальных клетках дымились покореженные механизмы, изредка слышался скрип металла. Я подошел ближе и склонился над упавшим бегемотом, который беспомощно елозил копытом. И снова мне померещилось, что передо мной – не искусственное создание, а живое. У скотины полголовы было раскурочено бронебойными снарядами. Глаз остался только один, и из него, будто слеза, вытекала черная смазка. Когда я протянул руку, животное дернулось, заскребло лапой, пытаясь встать, но поскользнулось и опять завалилась на спину.

– Добей, – услышал я хриплый голос Часового. – Пожалей, хватит ему уже мучиться.

Я почувствовал взгляд Вождя на себе. Оглянувшись, заметил, что все в ангаре уставились на меня в ожидании.

Да идите вы на фиг! Устроили тут проверку… Это для вас, психов, вся эта жизнь – взаправду, а для меня она – лишь игра, причем сильно затянувшаяся…

Но животное я добил. Сглотнул ком, подступивший к горлу, вспомнил сцены из старых вестернов, где пристреливали загнанных лошадей, и воткнул обломок копья в бок механическому созданию.

Вождь кивнул, но сказать ничего не успел – снизу раздался радостный вопль Фифти, а потом и она сама появилась. Вытянулась перед Вождем, поднесла два пальца ко лбу и доложила:

– Мон женераль, я все сделала. То есть еще нет, но механизм разгадала. Как будете готовы, мне секунд тридцать нужно будет.

– Окей. Идем по порядку, схема пять‑восемь. Данте, покури пока.

Первым пошел Вождь, держа в руках короткую двустволку. За ним гуськом – Фифти, Топор, Восьмой. Спустились вниз, вжались в стену по бокам от двери – Восьмой справа, остальные слева. Из такого положения Фифти дотянулась до замочной скважины, приложила к ней пальцы. Я не видел, что именно она делает, но догадаться было нетрудно – очередной навык Куре, какие‑нибудь прионовые отмычки.

Замок щелкнул. Как только Фифти убрала руки, Вождь дважды выстрелил в закрытую дверь и снова отскочил в сторону. Восьмой протянул руку и приоткрыл створку, а Топор сразу же метнул в щель склянку с мутной жидкостью. Раздался взрыв, Восьмой распахнул дверь настежь – и понеслось.

Вождь нырнул в дверной проем, на ходу стреляя в кого‑то и сдвигаясь вправо. Фифти бросилась следом, успев перед этим метнуть вглубь помещения несколько ножей. Топор с Восьмым тоже прыгнули вперед, стараясь не отставать.

Я дернулся, чтобы бежать за ними, но на меня шикнула Родригес, и пришлось остановиться. Хотя посмотреть я не отказался бы – замес там, судя по звукам, получился приличный.

Я включил темное зрение. Над ухом неодобрительно заворчал Десятый, но мне было пофиг. Теперь картинка напоминала ту, что дает тепловизор, а я будто смотрел боевик. Слепяще‑яркие силуэты гуськом передвигались по коридорам технических помещений. Тормозили на перекрестках и у дверей, перекрывали секторы. Периодически ввязывались в бой, причем в половине случаев противник не отображался в моем «тепловизоре», и я видел только росчерки прионовых пуль и быстрые взмахи лезвий. Как я понял, сами бойцы Танаки не употребляли прион – он использовался только для производства механических монстров, коих тут оказалось более чем достаточно. Медведей среди них больше не было, зато угадывались многочисленные силуэты мехдогов (мне такие встречались еще на Теллусе).

Когда отряд миновал очередной коридор и вышел на свободное пространство, смотреть в темном спектре стало трудно – ярких пятен прибавилось, они сливались друг с другом. Значит, наши прорвались в основной зал фермы.

Родригес с Часовым двинулись вниз, я за ними. Переступив порог, сразу же поскользнулся в кровавой луже. Не упал только потому, что Часовой меня подхватил. Странно, но слепота не мешала ему ориентироваться в пространстве, он уверенно переступал через валявшиеся тела. А тел было много, среди них попадались и разрубленные топором надвое. Я насчитал десять с половиной самураев, причем девять целых и три половины. Наши противники, судя по всему, пытались организовать здесь первую линию обороны, но полегли почти все.

Навстречу нам вышел Восьмой, весь покоцанный. На руке у него не хватало трех пальцев, доспех был рассечен в нескольких местах, но гигант улыбался, таща набитый мешок. Прошел мимо нас, будто не узнав, сел прямо в лужу крови, засмеялся и стал сгребать к себе мертвые тела.

– Передоз словил. – Родригес тихонько подошла к нему сзади и начала гладить по голове. – Данте, аккуратней там, слишком много приона. Я догоню.

Ее объяснение насчет передоза меня несколько озадачило – мы ведь, по идее, должны были быть иммунными. Я хотел переспросить, но почувствовал прикосновение чего‑то теплого к руке и вздрогнул от неожиданности. А потом увидел черную ленту, которая протянулась от Часового и обхватила мое запястье. Теплота была, пожалуй, даже приятной, но я все равно скривился, вспомнив химеру из тумана, которая меня чуть не высосала однажды:

– Эй, лапы‑то убери!

– Прости, – сказал Часовой, хотя лента стянулась еще сильнее, – сейчас пройдет. И смотри не на руку, а на дорогу.

Он не соврал – мне действительно стало лучше. Никто не тянул из меня энергию – наоборот, по руке прошла волна расслабления. А еще я сообразил – Часовой, установив контакт через эту ленту, стал видеть теперь моими глазами. Вот, значит, что ему облегчало ориентировку…

– Потерпи, – сказал он, – дойдем до наших, я к Топору подключусь. И да, я еще и мысли читаю.

Я промолчал и сосредоточился на дороге, стараясь не думать ничего лишнего. Потому что мои мысли о Первых людях были бы сейчас не очень‑то лестными.

Чтобы отвлечься, я прикинул размеры зала. В реале, когда я работал на доставке, у нашего магазина тоже был склад, примерно двести квадратных метров. Здесь же, по‑моему, помещение было раз в десять больше. Его дальний край почти не просматривался, теряясь в полумраке, несмотря на подвешенные масляные светильники. Яркими пятнами отсвечивали таблички над боковыми ответвлениями и закрытыми дверьми. А на входе даже план эвакуации висел – хозяева оказались теми еще педантами.

Зал делился на три условные зоны. В первой прямо из земляного пола вырастали грубые каменные кусты с кристаллами разного размера (мне сразу вспомнилось, как в Таламусе мы выращивали помидоры на летних практиках). Я насчитал двадцать рядов, причем вблизи от нас все кристаллы были уже либо разбиты, либо погашены.

Вождя я обнаружил не сразу. В нелепой для его комплекции и внешнего вида йоговской позе он левитировал над кустами – подогнул ноги под себя, расставил в стороны руки с оттопыренными средними пальцами и, закрыв глаза, бормотал что‑то про смерть мирового капитализма. Кристаллы на кустах, над которыми он парил, скукоживались и лопались.

Красный лоб Топора я заметил чуть дальше за третьим рядом кустов. Оттуда же слышались характерные вскрики, вздохи и стоны – их издавала Фифти, хотя саму ее видно не было. Только татуированные руки сдавливали шею Топору так, что красным было уже все лицо. Кто кого насиловал было непонятно, но и по отсутствию реакции Часового и все же радостной тональности криков, стало понятно, что тут такое в порядке вещей. Ну, не мне судить, как психам праздновать победу.

– Вокруг слишком много приона, – произнес Часовой, и его лента предупреждающе ужалила мне запястье: – Не поглощай.

– А эти? – Я кивнул сначала на горячую парочку, потом на Вождя. – Их‑то когда отпустит?

– Уже никогда.

Часовой, кажется, и сам уже был под кайфом. Свои щупальца‑ленты он теперь выпускал десятками – они раскинулись во все стороны и жадно набросились на кусты. Правда, тут же разочарованно дернулись, наткнувшись на опустошенный участок.

– Не обращай внимания… – пробормотал Часовой. – Наши будут готовы, когда придет время драться…

Следующая часть ангара напоминала приют для бездомных животных. Клетки, клетки и снова клетки. В центре – самая большая, где, скорее всего, и держали гризли. По краям – длинные ряды в три, а кое‑где и в четыре яруса. Тут даже на прутья пошло столько мифрила, что можно было бы слепить три десятка мамонтов.

В клетках в основном содержались волки и кабаны. Они не реагировали на нас – лишь тупо таращились осоловелыми взглядами наркоманов. Их несчастный вид приглушил во мне инстинкты монстролова. Я понимал, завали я их сейчас, сразу наберу опыта уровней на десять, а кристаллов на новую машину в реале, но пропало чувство добычи и азарт охотника. Вообще старался не подходить ни к кристаллам, ни клеткам, но все равно меня начинало плющить. Мысли ворочались все ленивее. Я хотел что‑то сказать Часовому, но забыл, с чего начал и к чему вел.

Когда мы наконец добрались до пленных аборигенов в дальнем конце подземного зала, стало немного легче. По пути я активировал «кулак обезьяны» и играл с ним на манер йо‑йо – это помогало немного стравить прион и сосредоточиться.

Пленников тоже держали в клетках – человек по десять в каждой. Использовали уже не мифрил, а более дешевый металл. При этом пол, потолок и стены вокруг были расписаны незнакомыми мне символами, а также пентаграммами, блокирующими навыки. Стоило наступить на одну из них, как мой йо‑йо распался и сердце вендиго со стуком покатилось по полу.

Аборигены, судя по всему, лишь недавно попали в плен. Их тела были покрыты проказой меньше чем наполовину. Хотя, может, самых тяжелых скормили монстрам перед нашим приходом…

Я всматривался в лица, отскакивал от протянутых сквозь решетки грязных рук – не потому, что брезговал, нет. Просто не хотел терять ни минуты, пытаясь отыскать Ксоко.

Она лежала на боку в углу клетки, прижимая неестественно вывернутую руку. Доспехов на ней не было, только рваная накидка. На ноге гноился длинный порез, а волосы на затылке слиплись от крови. Девчонку трясло.

Бедная ты моя сестренка…

Я выломал висячий замок прикладом обреза и подошел к ней, расталкивая аборигенов, которые ринулись мимо меня на выход. Опустился перед ней на колени, чувствуя, как по моим щекам текут слезы. Достал пузырек с эликсиром здоровья, но тут же выронил из‑за спешки, расплескав часть.

Ксоко со стоном повернула голову, всмотрелась в меня. Закашлялась и прошептала ссохшимися губами: «Кх, кх… ты так долго?» Я улыбнулся и дал ей выпить то, что осталось в пузырьке. Поднял ее на руки и вынес из клетки, не оборачиваясь на Десятого, возившегося с другими аборигенами, которые сами не могли встать.

Бегом вернувшись к кустам, я уложил Ксоко рядом с кристаллами. Но ей стало только хуже – рана на ноге покрылась черной коркой, вокруг появились новые язвы.

Я мысленно обматерил сам себя. Дебил! Уж что‑что, а прион ей сейчас не нужен – она и так напичкана им сверх меры…

Опять подхватив ее, я бросился по коридорам туда, где должен был находиться выход из подземелья. Соображал я плохо – дважды тыкался в закрытые двери, потом свернул в тупик, но в итоге все‑таки выскочил в ангар, а потом и на свежий воздух.

И наконец‑то получил помощь.

Меня догнала Родригес, полноценный целитель. Она велела мне уложить Ксоко на траву и принялась за дело.

Когда Родригес вправляла руку, Ксоко вскрикнула и даже отключилась на полминуты. А снова открыв глаза, чувствовала себя уже явно лучше. Рана на ноге очистилась и почти затянулась, засохшая корка крови на голове отслоилась, а воспаление там стало спадать.

Я крепко прижал сестренку к себе, шепча извинения. Потом, не глядя, вызвал системное меню спутников и выбрал команду – отослать. Ксоко фыркнула возмущенно, но я был непреклонен. Подманил двух неписей из Первых людей, вывозивших награбленное на трофейном бегемоте. Подсадил девчонку на ящики, пообещав встретится с ней, как только она поправится.

Транспортник скрылся в темноте. Я проводил его взглядом, и, чтобы успокоиться, прошел за ними еще около километра, наслаждаясь ночной прохладой и отсутствием приона. А потом со стороны фермы раздался условный свист Одиннадцатого.

Значит, дождались! Я сделал пару глубоких вдохов, написал сообщения Руслану и Крысе – и побежал назад.

Глава 8

На бегу я услышал звуки нового боя, но потом опять стало тихо. Мне хватило ума не влетать в лощину с шашкой наголо, а притаиться на краю за деревьями. Я заметил Одиннадцатого, который юркнул в ангар. А по улице подходил Танака во главе смешанного отряда (возродившаяся стража и самураи, вырванные с праздника в Динасдане), переступая через тела мертвых неписей из клана Первых людей.

Не считая прионовой эйфории у моих союзников и того факта, что я оказался отрезан от основных сил, все шло по плану. Или уже нет? Как‑то много бойцов Танака привел с собой…

Теперь роли поменялись, и ангар штурмовали наши противники. Я подождал, пока они просочились внутрь. На поляне осталось только несколько раненых, которых лечили два мага поддержки. Удостоверившись, что Танака спустился в подземелье, я активировал маскировку, подкрался на расстояние уверенного выстрела и разрядил «оскал квинканы» в спины магов, а потом и в их подопечных.

Фантазия у Первых людей, снабдивших меня боеприпасами с маркировкой «R.I.P.», оказалась такая же нездоровая, как и у сценаристов Эфира. Тут больше подошли бы слова не «покойся с миром», а «раскройся с мясом». Впрочем, я не испытывал сейчас ни сочувствия к врагам, ни моральных терзаний из‑за того, что стреляю в спины. Результат был важнее.

Я пронесся по коридорам, упокоив нескольких человек, не ожидавших нападения сзади, а перед выходом в главный зал снова ушел в невидимость.

Вождь с Восьмым при поддержке Десятого отбивались сразу от семерых противников. Часовой, как спрут, не только держал двойной защитный купол и потрошил грядки с кристаллами, но и лупил по потолку, сбивая вражеских ниндзя. За спиной Десятого между клетками с монстрами носились Седьмой и Одиннадцатый – убивали зверей и собирали кристаллы. А в углу Родригес отпаивала эликсирами раненую Фифти.

Первые люди, накачанные прионом с практически безлимитным доступом к перезарядке, явно побеждали.

Танака, как и предполагалось, вперед не лез. Пропустил вперед бойцов ближнего боя и, вооружившись арбалетом, действовал во второй линии атакующих. Я метнул «проклятый рой» в спину тех, кто стоял с ним рядом, и прыгнул на Танаку с гарротой в руках. Набросил удавку ему на шею, подбил ногу и, прикрываясь им, как щитом, заорал:

– Оружие на пол! Руки за голову! Всем лежать мордой в пол!

Только теперь, крича, я по‑настоящему осознал, как меня прет. Все вокруг этому способствовало – сработавший план, прион, неподдельный испуг Танаки, очередные нахлынувшие воспоминания, удивленные взгляды самураев.

– А теперь поговорим, сука!

– Протокол двести, – прохрипел Танака.

Это была, очевидно, их домашняя заготовка на случай захвата заложников. Сразу три ниндзя метнули сюрикены – сначала в Танаку, а потому и в меня, поверх оседающего тела. Я перекатом ушел в сторону, чувствуя прикосновение лент Часового. Он перекинул на меня защитный купол с Восьмого.

Еще несколько перекатов, пробежка под градом гулких ударов по куполу – и я запрыгнул за спину Вождю. Сместился вглубь помещения и спрятался за баррикадой из клеток. Высунулся, убедился, что Первые люди не пострадали, и пальнул, не глядя, в сторону осаждавших.

Мда, резкие они ребята, дисциплинированные. Но ничего, есть у нас предложение, от которого Танака не сможет отказаться…

Я открыл интерфейс почты и кликнул по чату с Крысой:

«Встречайте».

«На позиции. Забыла уже, что это такое – через 2D со смартфона в игру входить. Плоская – жесть…»

Сообщение оборвалось – видать, началась движуха. Там, впрочем, особых трудностей не предвиделось, если все будет идти по плану. Сложнее было сейчас продержаться здесь. Самураи, явно обидевшись из‑за смерти сенсея, озверели и начали давить с удвоенной силой. К ним подтянулась подмога с респауна и приволокла заодно два тяжелых ящика. Прикрываясь плотным арбалетным огнем, наши противники достали из этих ящиков две турели и быстро изготовили их к стрельбе.

Восьмой попытался прорваться, но сразу три бойца преградили ему путь, ловко орудуя нагинатами. Здоровяк замешкался и получил арбалетную стрелу в шею. Один из самураев подскочил ближе и подрубил Восьмому опорную ногу.

А потом заработали турели.

Купол, прикрывавший меня, исчез. Я оглянулся на Часового и чертыхнулся. Тот был еще жив, но бессильно сползал по стенке на пол. Глаза у него погасли, а из носа хлынула кровь. Он больше не мог оказать мне помощь – сам в ней нуждался. Родригес, пригибаясь, короткими перебежками двигалась в его направлении между клетками и наспех возведенными баррикадами. Но так и не добралась, получив разрывную пулю в плечо. Ее развернуло и отбросило еще тремя попаданиями. Фифти же, которой она пыталась помочь до этого, так и не поднялась.

После этой двойной потери наши шансы устремились к нулю.

Я выпустил сразу два «проклятых роя» в толпу, не экономя прион, так что вылетели уже не маленькие пчелки, а упитанные шершни. Расстановку сил это не изменило, но хоть замедлило самураев. Я откатился за следующий вал укреплений и опять полез в чат.

Что‑то есть!

В окошке диалога с Крысой мигали точечки, будто шла загрузка. Я крикнул Вождю, что надо еще держаться. И включил подгрузившееся видео.

Это была обычная ночная съемка со смартфона. В кадре появилась комната, обставленная в японском стиле: стена с имитацией бамбука, под потолком – ряд гравюр вперемежку с иероглифами, в левом углу – стойка с комплектом из катаны и вакидзаси. А прямо по центру – белая капсула «Эдиссон 2067» на деревянном пьедестале. Ее украшал орнамент в виде цветущей сакуры, который переползал на стену.

Сбоку на экране маячила фигура в черном камуфляже и полной экипировке: шлем, маска, бронежилет, автомат на плече. В руках человек держал отрубленную голову лошади. Не настоящую, конечно, а муляж, изготовленный на заказ, но в полумраке все выглядело очень натурально. Снизу даже что‑то капало на пол.

Да, Руслан смотрелся внушительно и пугающе. Он обернулся к камере, и стала видна еще и балаклава с рисунком черепа. Я знал, что Крыса была экипирована так же, и оставаясь за кадром, продолжала снимать.

Автоматы у них, правда, тоже были ненастоящие, как и лошадиная голова, но Танака‑то об этом не знал. А охранники за дверью были не в курсе, что в люкс можно пробраться из соседнего номера. Точнее – из технического пространства между номерами, предназначенного для проводов и обслуживания капсул. Зазор там был довольно широкий – при желании даже конь целиком пролез бы, не только голова.

Сцену с конем я позаимствовал из все того же золотого фонда кинематографа в академии. Я надеялся, что Танака распознает отсылку. Для него, конечно, больше подошло бы что‑нибудь японское, но я не смог вспомнить ничего подходящего. Не голову же Пикачу ему подбрасывать…

С Эйпом такой прием устрашения мог бы и не сработать, но Танака был трусом. В прошлом – лоховатый гейм‑дизайнер, помешанный на аниме и манге, а в настоящем – избалованный хлыщ, загребающий жар чужими руками. Я даже не был уверен, что за последние лет пятьдесят его хоть кто‑нибудь ударил. Чего он стоил сам по себе, оставшись без охраны? Это и предстояло сейчас узнать.

На капсуле замигали зеленые огоньки, с легким шипением поднялась крышка. Парень спортивного телосложения (я даже вздрогнул, настолько тело одного из близнецов не соответствовало образу Танаки в моей голове) полез наружу из капсулы – и тут же Руслан швырнул в него лошадиную голову.

Парня отбросило назад, он снова рухнул на ложемент и стукнулся затылком. Испуганно вскрикнул и замахал руками, пытаясь отпихнуть голову и стряхнуть с себя натекшую кровь. Насколько я знал, кровь была свиная – ее оказалось проще всего достать.

– Пасть заткни, мразь, – сказал Руслан негромко, но внятно, шагнул вперед и навис над парнем.

Спина Руслана, к сожалению, закрывала обзор, но по характерным движением локтя стало понятно, что Танака огребает по морде. Это была импровизация – заранее мы такого не обговаривали. Танака, похоже, сказал что‑то обидное.

Руслан сделал шаг назад, потом опять подскочил и ударил внутрь капсулы поднявшего голову Танаку, а потом схватился за крышу капсулы и дважды припечатал сверху. Видать очень обидное услышал.

– Заходи в игру, – приказал Руслан, опять отступив на шаг, и направил автомат на Танаку. – У тебя минута, чтоб добежать до места, где ты помер.

– Я не успею, – всхлипнул Танака и, запинаясь, добавил: – Пожалуйста, отпустите! Я дам вам денег…

– А ты тупой, да? Отсчет пошел. Если через минуту с Авроры не придет весточка, что ты на месте, а мои друзья целы, то из капсулы ты уже не выйдешь. Капиш?

Я свернул видео и огляделся. Вождь еще держался, и Часовой пришел в себя – оба прятались от турелей за остатками соседней баррикады и по очереди палили во врагов, пытавшихся обойти нас с флангов. Я поднял большой палец и стал по очереди разгибать остальные, отсчитывая секунды. Была вероятность, что Танака успеет кого‑то предупредить, но это уже не играло роли. Крыса с Русланом не собирались торчать там вечность, а тут Хранители все равно не успели бы.

Когда минута истекла, турели смолкли. Послышались удивленные возгласы и истеричный крик Танаки:

– Не стрелять! Не стрелять! Свалите все на хрен, на улицу!

Я написал Крысе, что можно уходить, встал и пошел к Танаке, оставшемуся в одиночестве. Речь и вопросы я готовил заранее, но теперь, когда всего несколько шагов отделяло меня от этого урода, нужные фразы вдруг вылетели из памяти.

– Кто вы? Что вам нужно? – На грозного самурая он уже не тянул, но и в запуганного крестьянина еще не окончательно превратился. – Не трогайте меня в реале, я могу заплатить!

Надо было его ломать до конца. Опыта в пытках или психологическом давлении у меня не имелось, но импровизация Руслана показалась мне вполне действенной.

– Оружие на землю! – крикнул я и, не дожидаясь реакции, ударил «кулаком обезьяны» по ненавистному лицу. – Быстро!

Получилось не так эффектно, как я рассчитывал (все‑таки сказывалась разница в уровнях), но он проникся. Отшатнулся, прикрывая лицо руками, вытер кровь, потекшую из сломанного носа. Я ударил кистенем еще дважды – сначала в колено, потом в висок. Дебафф оглушения Танака точно словил – не устоял на ногах и начал заваливаться на бок. Я придержал его, зайдя за спину, накинув удавку ему на шею и слегка затянул.

– Твоя жизнь в обоих мирах зависит от нашего диалога. Я буду задавать вопросы, а ты отвечать, – сказал я, ослабляя петлю. – Подтверди, если понял.

– П‑понял, – пробормотал Танака, но взбрыкнул и стал вырываться, когда к его вискам подтянулись щупальца Часового. Пришлось еще немного придушить.

– Что случилось с близнецами? Я знаю, что ты украл тело одного из них. Не пытайся убеждать меня в том, что ты не понимаешь, о чем речь.

– У нас был договор. Они согласились на эксперимент по переносу сознания. Когда все получилось, мы заплатили по контракту. Я не знаю, где они. С полученными деньгами они могли уехать куда угодно…

– Я не понимаю, о чем он, но он врет. – Ленты Часового облепили Танаку, будто датчики медицинского прибора.

– По‑хорошему не хотим, да? – Я опять ослабил удавку, чтобы Танака мог обернуться, и демонстративно завис, будто открыл системную панель. – Отправить голосовое сообщение. Облейте капсулу бензином и поджигайте. Диалог не состоялся.

– Стойте! Стойте! Не надо поджигать! Я правда не знаю, где они! У Андреаса есть специальные люди, полные отморозки. Когда обмен телами заканчивается, доноров отвозят куда‑то. Куда именно – не знаю, клянусь!

– Как донору вернуть свое тело? – Я споткнулся на слове «донор», слишком уж неприятно оно звучало, – Это обратимый процесс?

– Не знаю, никто никогда не пробовал… Постой, так ты Данила, новое воплощение Людвига Нильсена?

Я не стал отвечать, только посильнее сдавил гарроту еще на пару секунд. Танака захрипел и закашлялся.

– Еще раз спрашиваю, как это работает?

– Я правда не знаю… – всхлипнул он и покосился на ленты‑щупальца. – Точнее, не разбираюсь. Это Андреас с Людвигом придумали. Технологию полного погружения тогда только открыли, было много гипотез, были эксперименты… Один раз случайно удалось. Сознание Людвига через игру и капсулы поменялось местами с одним из младших лаборантов. Но обратного эксперимента не было, бывшее тело Людвига не выдержало нагрузки, у него сердечный приступ случился. А лаборант оцифровался, его все теперь знают, как Уокера…

– Почему важно все сделать до выхода обновления игры? – Задавая вопрос, я покосился на Первых людей. Те замерли, внимательно слушая, но не вмешивались.

– У нас полный контроль над Эфиром только в момент разработки, потом вмешивается ООН… Я не знаю, как это работает! Там есть уязвимость, а после релиза игру берут на доработку и повторно правят баги. И лавочка закрывается до следующего обновления или крупного ивента…

– Как в этом участвует Академия Таламус? – В принципе, я и сам знал ответ, но нужна была подробная запись разговора. Пусть даже в полиции или в прессе это не примут как доказательство, но хоть Крыса мне поверит. Да и Первые люди, похоже, прониклись.

– Напрямую. Нельзя поменяться сознанием с кем попало, должно быть определенное сходство нейронных связей в мозгу… Сейчас все сложнее искать доноров, мир изменился. Поэтому приходится их выращивать, создавать атмосферу, схожую с нашей… Кристина Ишутина разработала систему поиска и воспитания молодых дарований. Там очередь на два обновления вперед…

Голова шла кругом – то ли от избытка приона в помещении, то ли от накатившей злости. Многое еще нужно было спросить, но я чувствовал, что долго не продержусь.

– Чем сейчас заняты Хранители?

– Готовимся к приходу Орды. С учетом их союза с Легионом, мы можем не удержать Аврору.

– А Эйп что делает? Ну, в смысле, Людвиг ваш?

– Ищет Слезу Авроры. Она дала бы нам преимущество в борьбе против Орды.

– И как успехи? – Очень не хотелось задавать этот вопрос при Вожде, но выбора не было.

– Людвиг нашел зашифрованные подсказки в библиотеке Динасдана. Не знаю, что именно. Есть упоминания, что Магнус отдал Слезу на хранение одному из туземных племен или спрятал на территории… Там сложно, Людвиг с Алисой еще не все расшифровали. Они носятся по материку в поисках, выполняют какие‑то квесты. Я не знаю подробностей, только слышал, что в трех племенах они уже побывали и там пусто…

Черт! Вот как раз‑таки эту информацию точно не надо было сливать Вождю. Но, с другой стороны, будь Слеза в племени одного из Первых людей, ее бы уже нашли. А теперь появлялась возможность сузить зону поиска.

Я задумался, что еще важного спросить, но Танака меня опередил:

– Данила, мы правда можем договориться! Я понимаю, у вас с Людвигом свои счеты, но мы заплатим. Ты здесь королем станешь, все твои родственники в реале до самых правнуков ни в чем нуждаться не будут!

И тут меня переклинило. Я осознал, что правнуков у меня никогда не будет. И, глядя на вымученную улыбку Танаки, вспомнил, как обошлись с веселыми близнецами.

Не помня себя, я взревел и затянул петлю, насколько хватило сил. Танака выгнулся, захрипел, но я продолжал давить. Мысли путались, я рефлекторно менял свойства удавки – включал то паралич, то вытягивание жизни. Тело самурая забилось, будто припадочное. Да и сам я в этот момент, наверное, выглядел невменяемым. Вождь отшатнулся, а Часовой отдернул ленты так резко, будто его обожгло крапивой. Но я уже совершенно утратил самоконтроль.

Мои органы чувств, однако, продолжали работать независимо от сознания. Я ощущал, как со всех сторон в меня стягивается прион. Видел сполохи, отраженные в глазах Часового. Моргал, когда на меня валились системные сообщения, хоть и не улавливал смысл…

Тело Танаки обмякло, его окутала фиолетовая дымка. Помер, ублюдок. Окончательная смерть персонажа…

Волна удовольствия пробежала по всему телу, выскочили мурашки и начало легонько сводить ноги. Я не мог подобрать слов для своего состояния ‑ приход, экстаз, оргазм. Скорее все вместе, при этом с четким осознанием, будто это последний раз. Кайфуй сейчас ‑ такого ты уже никогда не испытаешь.

Судороги в ногах усилились, появилась боль ‑ не та сладкая, что чувствуешь после хорошей тренировки в качалке, а резкая, скручивающая до ломоты в зубах. Судороги перекинулись на живот, на руки, ушли в шею. Меня скрутило, судороги усилились – теперь сводило каждую мышцу. Ноги перестали меня держать. Я упал и пополз в сторону Часового. Тот попятился, продолжая таращиться на меня, споткнулся о чье‑то тело, но устоял и сделал еще пару шагов назад.

Звери бешено выли в клетках, пустые кристаллы лопались на кустах. Я чувствовал, как меняется мое тело и слышал жалобный треск доспехов. Руки то разбухали, наливаясь чернотой, то истончались так, что я больше не мог на них опираться и валился на землю. Боль раздирала меня, рвала на куски. Но кричать я уже не мог – язык не слушался, горло окаменело. Можно было даже не проверять, сколько у меня осталось здоровья, – и так было ясно, что я уже в красной зоне.