Текст книги "Патриот. Смута. Том 6 (СИ)"

Автор книги: Евгений Колдаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

Прислушался.

Храп, тишина.

Ну, понеслась! Действовать надо резко и очень быстро. Скорее всего, запорожцы услышат, как я порю ткань, пойдут проверять, шум поднимут. Ну и здесь я уже должен подать сигнал своим.

Сделать то, что должно!

Я достал из-за пазухи пару собранных взрывпакетов. Тлеющий костер был вблизи и там никого из охраны не наблюдалось. Но на случай если такой не найдется – я прихватил снятый с одного из трофейных пистолей колесцовый замок. Он мог высечь искру быстро. Может, не с первого раза. Но не так громок он был, чтобы не попробовать еще два или три.

Но здесь все упрощалось.

Запалил сплетенные и пропитанные маслом шнуры. Время у меня некоторое было. Специально с задержкой поставил.

Десять секунд и двадцать.

Тенью метнулся к стене шатра. Восемь. Надрезал резким движением полог, заглянул внутрь. Пять.

Внутри духота, смрад немытых тел, невероятно отвратный запах перегара, гнилых зубов, лука, чеснока, рвоты. Черт… Это что, шатер командира? Или самый захудалый кабак? Люди валялись вповалку, кто-то на лавке, кто-то на столе. Сам царик восседал на троне и дрых без задних ног.

Три секунды!

Запорожцы почуяли неладное, засуетились, начали подниматься. Как я и думал. Все же тихо сделать всю работу невозможно. Швырнул им подарок. Ворвался внутрь. Кинул на стол, прямо на еду второй.

Бабах!

Громыхнуло снаружи.

Вход шатра посекло, он затрепетался, загорелся. Казаки заорали дико, по-звериному. Это была слабая граната. Разлет не большой, может, метров семь, если без каких-то препятствий, но даже плотная ткань шатра уже тормозила взрывную волну. Зато те, кто был вблизи взрыва, оказались ранены. Пламя ожгло им лица, запалило одежду, начинка посекла кожу.

Возможно, да и, скорее всего, не смертельно.

Больно до жути. Как сотня ос жалит тебя.

Народ внутри заворочался. Я не обращал внимания. Через семь секунд здесь рванет посильнее, чем у входа. Врезал Дмитрию по затылку, ловко заломил руки за спину, стянул веревкой. Взвалил на плечи и метнулся к прорезанному мной лазу.

Выбежал наружу. И тут началось!

Пять шагов и присесть.

Успел. Второй мой взрывпакет был посильнее. Я рассчитал верно. За спиной бахнуло громче. Люди закричали уже в шатре. Он полыхнул ярким пламенем, освещая все вокруг! Со стороны леса началась стрельба. Мои бойцы пошли на штурм!

Разнеслось стройное:

– Ура!

– Гойда!

– Бей!

От реки, в тумане всполохнуло пламя. Словно пять крылатых ангелов развернулись там над землей. Сотни факелов вспыхивали там во мраке. Ржали кони, слышен был топот копыт.

Я подхватил Лжедмитрия на спину и рванулся вперед, к лесу, огибая становящийся костром царственный шатер. Туда к деревьям, к моей пехоте, было ближе всего.

Лагерь просыпался, начиналась паника.

И тут я приметил движение. Миг. Понял, что метрах в двадцати от меня во всполохах костров маячит человек десять. Они крались к тому же самому шатру. К царику! Туда, откуда я только что выбежал.

Татары и облаченные в кольчуги служилые люди. Оружие наготове. Лица напряженные.

Долю секунды мы смотрели друг на друга!

Глава 8

Покрытый туманом лагерь оглашали пугающие крики штурмующих его моих людей. Верные бойцы налетели из леса. Выстрелы не гремели, служилые люди экономили заряды. Не столько из-за дефицита пороха, сколько из-за времени перезарядки. Стрельба пригодится при отходе.

Сопротивления почти не было. Задача стояла не убивать, а свести с ума от страха.

В ход шли факела и боевые кличи, рык, рев.

Со стороны реки моя кавалерия подожгла несколько чучел, приготовленных загодя. Словно ангелы, они воспарили по ту сторону моста в тумане. Также разжигались еще факела, добавляя страха и паники.

Будто сам ад разверзся по ту сторону реки. И в тумане били копытами черти.

Охранение моста, что размещалось на правом берегу в ужасе бежало от летящей на них кавалерийской ватаги. Ржание лошадей, стук копыт, все это невероятно пугало, сводило с ума.

А я замер среди шатров с оглушенным Лжедмитрием на плечах.

За спиной полыхал царский шатер. Орали раненые запорожцы, стенали обожженные, что остались внутри. Вокруг вскакивали, ворочались, ползли куда-то на четвереньках люди. Паника нарастала с каждой секундой.

Но!

За очередным, нестройным рядом палаток прямо на меня смотрели несколько человек. Татары в халатах и хорошо снаряженные служилые люди, русские. Все с саблями наголо. Вел их тот самый Петр Урусов. Человек, которого я видел.

И еще один, русский, средних лет, бородатый, кряжистый.

Черт!

Миг и я что было силы, рванулся вправо. Вкладывал все, что есть в скорость. Несся к лесу. Перепрыгивая костры, пиная попавшихся на встречу. Там были мои люди! Там спасение. Чуть больше сотни метров и я выберусь. Причем они же шли ко мне навстречу, значит, расстояние сокращалось.

– Царь! – Заорал громко, утробно бородач.

– Вперед! – Выкрикнул татарин. – Схватить!

Но люди мялись, переглядывались. Русские смотрели на…

Но я этого уже не видел. Крепко удерживая оглушенного Дмитрия, я бежал через лагерь. Он давил на плечи, пригибал к земле. Нарушал координацию. Но – силы на рывок были.

Вокруг дым, туман, крики. Мельтешение. Какие-то люди выбегали в исподнем из шатров. Хватались за оружие. Где-то дальше от реки безумно заверещала женщина. К ее воплю присоединился еще один голос, потом еще.

Я бежал.

Не привыкать мне вытаскивать из боя сотоварищей на своих плечах. Тут, правда, ситуация была иной. Не друг он мне и не брат. Ценная ноша, пленник. Трепыхался сверху, подпрыгивал.

Справа движение.

Кто-то попытался остановить.

Перехватил ношу. Наотмашь саданул рукой, отбросил пытающегося встать на пути казака. Из-за палаток выскочили трое ошалевших людей. На меня им было плевать. Они пытались накинуть кафтаны. Хватались за оружие. Перепоясывались.

Если человек бежал из их стана, а не внутрь, то… Вероятно свой. Сражаться идет. Кто же еще! А то, что на спине у него какая-то ноша, да в ночи-то не разберешь.

Для местных враг в лесу и за рекой – здесь же свои.

То, что прямо по центру пылает царский шатер. Там раздавались взрывы, никого из ошалевших и пытающихся прийти в себя спросонья бойцов не волновало. Защитить себя – первое дело. А что там потом, что дальше, да плевать!

Сотник или атаман, приказ должен дать. Без него – каждый спасает себя сам.

Лагерь погружался в полнейший хаос из криков, воплей, ужаса. Ведь львиная доля командиров полегла в шатре от моего взрывпакета.

Кривая улыбка исказила мое лицо.

Давай! Игорь, еще немного!

Вон уже маячат факела и мои люди. Крики их все ближе. За спиной я слышал призывные команды. Урусов! Хороший лидер, как оказалось, пытался сплотить тех, кто рядом.

Сыпались требования схватить, вероятно меня. Призывы собраться, тушить, вооружаться.

Но, сейчас самое важное было идти вперед, как можно быстрее.

Не оглядываться.

Еще немного и перед глазами все отчетливее виделись во всполохах пламени мои бойцы. Признал в свете подожженных палаток и факелов людей из сотни Якова. Сам он руководил конницей на другом берегу.

Они цепью зашли в лагерь. Так и не выстрелили, орали, шумели, шли неспешно вперед и били прикладами тех нерасторопных, что не убрался с их пути.

– Все, уходим! Уходим! – Выкрикнул я.

Они признали меня.

Из темноты появился Пантелей. Отлично! Свезло!

Я своих троих телохранителей расставил как раз примерно по центру каждой трети атакующего отряда. Выдал задачу, всматриваться в ночь. Искать меня и подменить. Перехватить ношу, дать продохнуть. Все же стометровка через лагерь с человеком на спине – нелегкое дело.

– Господарь! Сюда. – прогудел он.

Отряд человек в десять вместе с богатырем рванулся вперед. Мгновение и я поравнялся с их строем.

– Отход! – Заорал я. – Прикрывать!

Когда мы готовились к этой вылазке, я дал четкие указания, как мы должны отступать. Все служилые люди поделились на две части. Первый номер отходит шагов на тридцать – второй прикрывает, выцеливает бегущих на нас, если такие будут. Стрелять. Затем тоже начинает отход, а другие его прикрывают.

Телохранители тем временем вместе со мной и похищенным Лжедмитрием, рвутся первыми к плотам. Уходят в лес.

У каждого из бойцов по два выстрела – карабин и пистолет.

Этого должно хватить, чтобы уйти.

– Идем, господарь, идем. – Подбежавший Пантелей принял с моих плеч тяжелую ношу.

– Живым! Доставить живым!

– Сделаю.

На лице его и прочих вставших рядом собратьев я видел решимость. Но также присутствовало все же некоторое смятение. Как-никак Царя несут. Хоть и воровского и ложного. Но ему же несколько лет куча людей служила. Воевала за него, кровь проливала. Еще чуть-чуть и встал бы он, возможно, на престол. Взошел бы, если бы не Скопин. Тушинские перелеты показывали – насколько шатким было положение, насколько все могло перевернуться.

Но, молодой полководец все изменил.

Вот и сейчас я, довершал то, что не решил он.

– Идем!

Прогремел первый залп. Мы развернулись. Увидели, что наши люди отходят. Их особо никто не преследовал. Несколько стрел упало где-то вблизи тех мест, где они стояли пару секунд назад. Все.

Все!

Черт возьми – это все сопротивление? Почему все оказалось так плохо организовано. Столько упившихся и дурных. В такое-то время. Но, что это было там у палаток?

* * *

Мертвый час. Берег реки Упа. Лагерь войск Лжедмитрия. Татарский стан. За некоторое время до…

Трубецкой расхаживал из стороны в сторону.

Злость накатывала на него волнами, как и приступы мигрени.

Кто не с нами, тот против нас… Кто не с нами, тот против нас – повторял он про себя фразу, которую напоследок, уходя за сыном хана, проговорил ему, улыбнувшись этот татарский князек. Урусов. Собака! Пес шелудивый! Лис хитрый! Волчара. Но! Каков. Все предусмотрел, все просчитал.

Татары действительно готовили заговор. Они пришли в Калугу, в стан Лжедмитрия, чтобы покончить с ним. Но там это было сделать сложно. Убить, выбраться из города живыми. И тут Димка… Черт, чем дальше, тем меньше было желание у Тубецкого называть воровского царя хоть как-то уважительно.

Так вот…

Дмитрий сам вырыл себе могилу этим походом.

Жигмонд, волчара, подговорил татар, золота дал. Ему не нужен был этот воренок. И даже сына своего он не хотел ставить на престол. Сам сел бы. Такой план был у короля польского и литовского.

Стать королем еще и Руси!

И тогда… О, у этого человека открывались невероятные возможности. Он бы силами русских сабель подавил бы недовольство среди своих старых противников. Сменил бы политику. Перевернул бы все кардинально.

И самодержцем бы стал. Вероятно.

Так мыслил Трубецкой о Сигезмунде Ваза.

Но Урусов мыслил проще. Он, усмехаясь, обозначил Дмитрию Тимофеевичу аспекты того, что вариантов-то особо нет. Нет на Руси царя. Один вор и все вот это вот вокруг, второй лжец, предатель, убийца.

Кому служить? Зачем?

Дмитрий Тимофеевич из пространных рассказов Урусова услышал, что Жигмонт предложил касимовцам многое. Золото – это мелочи, эдакий приятный бонус. А вот близость к трону и всяческий почет – это уже гораздо больше. Ведь сила трех стран могла бы задавить Крым, и кто бы тогда властвовал в степи?

Да и в словах этого князька слышались прописные истины.

Основная – со Смутой надо заканчивать. От нее всем плохо.

Трубецкой сам думал обо всем этом. Он безмерно устал от общества этого марионеточного царика, возомнившего себя сейчас чем-то большим. Настоящим, а не выдуманным. От того, кто вертелся вокруг все эти годы. От избытка людей далеких от православной веры. От жизни этой неспокойной.

И чем дальше, тем же хуже.

В Тушине надежда была. А сейчас, где она?

Смысла продолжать не было никакого. Димка своим этим походом подписал себе приговор. Шуйского, по тому, что писал Ляпунов, должны скинуть. Значит, лях на троне! Черт. Плохо. Но, кажется, уже можно и самого дьявола посадить туда, лишь бы закончить все это. А Ваза – человек сильный, своевольный, но порядок-то он наведет. Кто еще? Да некому больше. Этот мальчишка, как его там… Игорь? Да кто он? Никто. Пыль на сапогах.

Боль ударила в виски. Скривил губы князь, сплюнул.

Услышал вопли близ татарского стана, обернулся. Вышел из мыслей своих и раздумий.

Петр Урусов вскорости притащил на плечах Мухаммед-Мурада, сына хана. Передал людям, смотря на бесчувственное тело с презрением. Поднял взгляд на воеводу.

– Шайтан опоил его своей брагой. – Покачал головой.

Лукавил татарин. Брагу-то они всю завезли, специально. Маркитантов в воске держали тоже за свою монету и по своему указанию, как оказалось. А казаки, раз дело такое, с каждым днем, стоя лагерем, все сильнее и сильнее заливали в себя это пойло.

Так что – брага в войске имела конкретные корни и принадлежность. Действовали татары хитро.

Дмитрий Тимофеевич вздохнул хорошо, уставился на Урусова. На лице застыл немой вопрос. «Когда?»

– Пора. – Улыбнулся тот в ответ. – Идем.

Они двинулись вперед. Шесть татар и шесть русских, что решили рассудить все это по-своему.

Закончить, поставить точку.

Лагерь спал. Перепившиеся казаки валялись в своих палатках или у костров, дрыхли, не понимая, что многие из них не увидят рассвета. Предвиделась большая резня. Но только тогда, когда их отряд сделает дело.

Звук горна должен стать сигналом к началу погрома.

Несколько верных Трубецкому отрядов служилых людей, что у моста стояли. Еще здравые, сплоченные и крепкие ватаги казаков, которым обобщенно намекнули, что может случиться беда. И что в таком случае делать. Межаков Филат человек толковый, он поймет. На пиру вечернем в шатре его не было. У обозов его курень разместился. В самой западной части лагеря.

Ну и татары – это их основная сила.

Получалось, что северная часть лагеря. Почти вся в курсе заговора. Так или иначе, поддержит его.

Остальных – в расход. Кто утечет и черт с ним. Главное – запорожцев побить. Они последнее время все близ Царика ошивались. Приблизил он их к себе, чувствуя, что дворяне северские, да и прочие больше за князя – воеводу стоят. Донские и… да какие-то неясные, полуразбойничьи казаки всегда сами по себе были. Да и положиться на них даже такой человек как царик Дмитрий, не решился. Голь, пьянь, рвань – побегут, только свистни. А запорожская ватага – самое то.

Атаман их сегодня пировал в шатре и сидел близко к Дмитрию. Вторым по левую руку за касимовским сыном ханским прямо. Это много значило.

Боль вновь пробила голову Трубецкого.

Двенадцать человек брело по лагерю. До цели оставалось все меньше расстояния. Туман, темнота, хоть глаз коли. Но, у центрального шатра горел костер, там была охрана.

– Тихо не подойдем. – Прошептал Трубецкой Петру.

– Да и не надо. Всех в расход. – Он криво улыбнулся. – Царика посечь и трубим. Ну и начнется.

Сплюнул под ноги зло, добавил.

– Главное, к своим пробиться через хаос.

Воевода кивнул.

Опасное дело затевалось. Помирать князю совершенно не хотелось. Но тот груз, который давил его все тяжелее с каждым днем после бегства из Тушина вот-вот должен был пасть, и это давало дополнительных сил. Желание просто бросить все, уйти куда-то в Поле казалось ощутимо хуже, чем рискнуть и отвалится к Жигмонту.

Он не любил Ляхов, не любил татар. Но сейчас – это было более чем рациональным решением. Шансов, перспектив, идей по поводу того, что они будут делать у Тулы – у него не имелось никаких.

Смерть! Только смерть этому упырю!

Все они медленно, стараясь не шуметь, вытащили сабли, стали продвигаться уже между шатрами запорожского куреня. Саженей тридцать, рывок и…

Охрана внезапно всполошилась, вскочила.

Бабах! Костер полыхнул так, что ослепил их всех. Что это? Дурни порох подорвали? Нет. От шатра юркнула тень! Кто? Что происходит? Их опередили! Как такое возможно!

Весь отряд заговорщиков замер. Переглядывались, не понимали, что делать. Еще один взрыв и тут началось.

От леса, что был за дорогой на юге раздались крики. Вспыхнули факела. От реки донесся стук копыт сотен коней. Там полыхнуло зарево. Что происходит? Враг, ночью, откуда?

Второй взрыв. Полыхнул уже сам царский шатер.

Дмитрий Тимофеевич Трубецкой замер. Сердце в его груди на какой-то миг остановилось, а потом забилось с невероятной скоростью.

– Господь всемогущий. – Прошептал он.

Перекрестился бы, но сабля была зажата в правой руке. Опускать ее в такое время – смерти подобно.

Человек – рядом, за палатками.

Тащит на горбу… Черт! Он же уносит Дмитрия. Царька, этого проклятого ублюдка. Вопли, крики вокруг. Стоны раненых. Бабье из обоза заверещало, словно их режут. А может там тоже враг и их окружили?

Давят со всех сторон!

Но, князь смотрел на того, кто замер в тенях и уставился на них.

Молодой, крепкий, статный. Взвалил на плечи свою ношу, тоже замер на миг. И… Оно само сорвалось с уст.

– Царь! – Трубецкой не знал, откуда пришло к нему это слово, не понимал. Оно словно само родилось, появилось, снизошло. Пробилось через боль в голове, дикую мигрень.

И… Как-то сразу на душе легче стало.

Царь – уже про себя произнес он и хотел было пасть на колени перед этим человеком, господарем, владыкой. Почему?

Ответа не было.

– Вперед! – Выкрикнул рядом Петр Урусов. – Схватить!

Но воеводе уже было не до этого. Он сделал шаг назад, покачнулся. Его люди, что стояли рядом тут же среагировали. Они, как и он сам, были в растерянности, но увидев слабость своего руководителя, не дрогнули. Встали вокруг, клинки наголо. Раз приказа нет, все просто – защищаем князя. Отходим.

Ощетинились на татар, потому что только они сейчас были явной угрозой.

– Отходим к своим. – Проговорил Трубецкой сквозь зубы. Своего голоса не узнал. – К мосту, к подводам.

– Собака! – Петр злобно смотрел на князя. Но понял, тот увидел что-то свое. Знак какой-то, струсил, растерялся. Мешать не будет, но и помогать тоже.

Весь их план посыпался. Действовать нужно самому.

Татарин был рисковым человеком. Далеко не робкого десятка.

– За ним, вперед. Бейте. – Отдавал он приказы своим людям.

Но, они не взяли луков на это дело. Ночью не планировалось вести дальний бой. Налет и резня, зачем саадачные наборы, в чем их смысл? Только мешались бы. А оказалось – нужно.

Петр, понося все на чем свет стоит и, поминая шайтана, начал хватать запорожцев. Вытаскивать их из палаток. Тормошить тех, кто удирал от навалившегося их леса отряда.

Орал, бился, подхватывал кого-то, ставил в строй.

Ему за какие-то считаные мгновения удалось сколотить небольшую ватагу, и они все бросились вдогонку удирающей по территории лагеря тени. За тем, кто утаскивал к лесу их царика.

За тем, кого часть из них охраняла, а татары и их лидер, хотели убить. В чем цель этого действия – Трубецкой не понимал. Можно было подавать сигнал к началу бойни. Вора больше нет, убит он руками заговорщиков или похищен. Для текущей ситуации разницы никакой. Даже удобнее – его руки, как человека клявшегося в верности чисты.

Поэтому он отводил своих людей к мосту.

И тут раздался громкий бабах! Сотня аркебуз жахнула со стороны леса.

Те люди, что только-только собрались биться, те, которых собрал каким-то чудом татарский князь – падали. Хаос лагеря поглощал их. Только-только налаженное руководство пало. Погоня окончилась, не успев начаться.

Трубецкой смотрел на все это отступая.

Раздавал приказы всем собраться. Важно сейчас, очень важно, чтобы не погибнуть. Подниматься, просыпаться, держать позиции. Неразбериха не должна коснуться их части лагеря. Ведь теперь у него есть цель и понимание – что делать.

* * *

Стрелять третий и четвертый раз моим людям даже не потребовалось.

После двух залпов мы начали оперативно отступать. Конница наша, что совершила на другом берегу светопреставление тоже там и осталась. Они подожгли мост. Постреливали в тех, кто пытался по нему переправиться. Отгоняли.

По плану, если атака в их сторону будет сильной, то они должны отступать к Туле, послав нам вестового к оставшимся с нашими конями людям. А если все терпимо, мы, отойдя и перебравшись на плотах обратно, двинемся к ним на объединение. И тогда уже всей полутысячей также отправимся на восток, к Туле.

А оттуда уже к основному войску, что стало в дневном переходе от города. В Дедилов.

Отходили мы быстро. Север озаряли зарницы пожара. Лагерь за спинами нашими горел.

Форсировали реку, как можно быстрее. Поскольку впереди был день, и можно было обсохнуть, многие, раздеваясь, шли вплавь. Кидая вещи на плоты, удерживались за заготовленные бревна. Обошлись одной ходкой.

На правом берегу нас уже ждали оставленные дозорные.

Да, людям было нелегко. Тяжелый переход. Ночь без костров. Вылазка, бой. Но воодушевление оттого, что нам удалось вытащить из лагеря самого воровского царика Димитрия, придавало невероятных сил.

Пока мы тащили его к плотам, он пришел в себя.

Мычал что-то.

Но я показал ему на кинжал, погрозил кулаком, и этот человек заткнулся. Допрашивать его времени не было. Это можно сделать днем, в обед на привале. Или если будет какая-то погоня, некие действия со стороны воинства Лжедмитрия – то вечером.

Вестового не было, а значит, мост сжечь удалось и форсирование реки крупными силами противника не предвиделось.

Я взлетел на своего скакуна, и мы резво, с первыми лучами восходящего солнца понеслись на север к нашей конной части.

* * *

От Автора.

Монголы жгут Русь – вокруг пепел, трупы и пустая земля. Они думают, что сломили нас. Ошибаются. Я не сдамся без боя! /reader/501997/4728248