Текст книги "Патриот. Смута. Том 6 (СИ)"

Автор книги: Евгений Колдаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

Я молчал, смотрел на него, ждал когда договорит. Все же медленно ему давались слова, с одышкой.

– И, чем больше думаю, тем больше понимаю. Верен он. Путь этот. И хоть молод ты годами, но умен. Именно так Смуту одолеть и можно. Только честью и благостью. И разумом, конечно.

– Загнул. – Я вспомнил, как минут пятнадцать назад пытал человека. Резал его, можно сказать, живым. Тоже мне, чистота, честь, и… самое важное, благость.

Ты еще про святость скажи. Ага.

– Все мы грешны. Но кто не ради себя… Кто о Руси думает, о ее интересах. А не о троне, злате, власти. Только тот может править нами. Я вот пришел к тебе, думал… Думал такой же ты. Еще один мальчик… Да, прости, господарь. Думал, за тобой люди какие стоят. Татарва может, или кто еще. Правят тобой из тени, как Дмитрием этим. Но чем больше вижу… Тем больше верю, что Собор-то тебя царем наречет… За заслуги. По справедливости.

Скривился я. Про справедливость говорить, это все слишком возвышенные слава. Дело делать надо.

– Не надо мне такого. – Проговорил холодно. – Русь очистить от ляхов, шведов и прочей нечисти, и на покой.

– Нет, такому как ты на покой нельзя. Это мне уже… Пора мне.

Он закашлялся.

– Ты это, старик, не помирай давай. – Я дернулся вперед.

– Пока поживу еще. – Он с трудом поднял руку, меня останавливая жестом. – Живу еще.

– Вот и хорошо. Всех этих юнцов в порядок привести надо, обучить. А то привел… Тоже мне. – Высказал я все, что думал. – Как этим воевать?

– Кто был, того и привел. – Кашлянул, заворочался. – Из Москвы я как людей заберу? Никак.

– Ладно, старик. Это все лирика. – Ввернул я хитрое словечко. – Клянись в верности Собору Земскому, и я тебе поклянусь. А потом и все воинство твое, что осталось, сделает это. Утро уже. Как порешаем все, так и построим для присяги.

Он засопел. Выждал несколько секунд, но согласился.

– Хорошо, слова говори, Игорь Васильевич.

Мы обменялись клятвами, и я задал беспокоящий меня вопрос.

– Сумбулов, за него людей сколько?

– Да, думаю человек сто от силы. Кто крепко. Остальные же, оно как. Кто силен, чья победа, за того и идут… – Перевел дыхание. – Раз за тобой, то все войско мое, за тобой и пойдет.

– Ну а ты, что?

– А я? – Он сделал паузу. – Коли возьмешь в советники, то пойду. Пока не помру, служить буду верой и правдой. Шуйский всех нас до добра не доведет. А ты, вижу, царь, не царь, это уж, поверю тебе, раз неважно для тебя это. Раз люди за тобой идут, то сделать можешь многое.

– Добро. – Сказал я.

В шатре нас оставалось – мои телохранители и этот его один. Значит, можно еще вопросов задавать. Тех, о которых я еще ни с кем не говорил, считай.

– Прокопий Петрович, ты этим своим двум, как себе доверяешь? – Спросил на всякий случай, покосившись на замершего у организованного лежбища служилого человека.

– Да.

– Хорошо. Тогда, что здесь сказано будет, здесь и останется. – К своим повернулся. – Собратья, вы это тоже впервые слышите.

Уставился на Ляпунова.

– Скажи, что про Лыкова-Оболенского знаешь? Видел его весной?

Глава 22

В шатре Ляпунова посреди лагеря рязанцев было душно и жарко. Воевода полулежал, кутаясь в шкуры. Снаружи доносились звуки поднимающегося лагеря.

Если прислушаться, то можно понять, что хаос и раздрай в нем остановлен. Люди хоть и напряжены утренним инцидентом, но не настолько чтобы впасть в панику или начать какие-то сомнительные действия.

– Так что, Прокопий Петрович, Лыкова-Оболенского знаешь? Весной этой видел?

– Хм… – Ляпунов задумался, только видел я, что не о факте знакомства, а о том, почему мне этот человек интересен. – Знаком я с ним. В Москве пересекались. Родич он Филарету Романову, зять вроде. Да, точно, зять. А Филарет, получается, в Тушине был патриархом. Странная фигура, что не скажешь. Из него патриарх, как из меня сейчас славный воин. Ему бы саблю в руки и коня доброго, врагов по полю гонять. Но, жизнь так сложилась.

Ага, только сложили ее Годунов с сотоварищами, чтобы политического соперника убрать. Корешки какие-то там у них в имении нашли. Смех. Только в это время – серьезное нарушение закона. Колдовско, ведьмовство и прочие заговоры – дело темное.

А для чего еще корешки в доме хранить, как не для этого?

Ну а корень подбросить-то легко.

Чуть задумался я. Судя по речи, Ляпунову стало несколько лучше. Предложения формировались длиннее, и одышка немного отступила. Но вот то, что говорил. Это в общих чертах. Как обычно, хитрый лис, манипулятор не хотел раскрывать карты.

Черт, а я ему жизнь спас.

– Так, а еще что? – Объективно того, что он сказал, было ничтожно мало.

– Да что, господарь. – Он словно на вкус это имя попробовал. – С Мстиславским какие-то дела у него еще у этого Лыкова-Оболенского. Какие, не ведаю. Бояре эти… – Он сделал паузу.

– Сволочи? – Усмехнулся я.

Он воззрился на меня с удивлением.

А я откровенно веселился, пытаясь вывести старика из умиротворенного состояния и ляпнуть что-то сгоряча.

– Что, не престало так о людях, что подле трона сидят говорить? Да? – Продолжал улыбаться. – А то, что они травят друг друга? Доносы пишут чуть ли не каждый день? Интриги, заговоры, политика, которая до Смуты страну-то и довела. Все это копошение вокруг трона за преференции ради непомерных амбиций. Кто дочь свою за царя выдаст, кто за сыном царским ухаживать будет во младенчестве. Кто другом его станет. Кроватный, стольничий… Кто ближе к трону, тот ближе к власти. А то, что стране от этого сплошная беда… Да кого волнует это. Свои дела же решить надо.

Ляпунов помолчал секунду. Тирада моя вызвала в душе его смешанные чувства. Казалось, не должен Царь говорить так. А может… Именно в этих словах услышал рязанский воевода, человек старый и Ивана Грозного, знавший, риторику Великого государя. Кто знает.

– Традиции. Чтоб их черти побрали. – Проворчал он в ответ. – Одна беда с ними.

Вздохнул тяжело, завозился, с боку на бок чуть поудобнее перевернулся.

– Ладно, от темы отошли мы. Выходит. Лыков-Оболенский зять Филарета Романов и с князем Иваном Федоровичем Мстиславским дела у него плотные? Так?

– Вроде так. Они же, господарь, птица высокого полета.

– Воронье. – Процедил я недовольно.

Помедлил? на реакцию посмотрел, но ее особо не последовало. Видимо, согласен со мной старик. Не любил всех этих думных бояр, да прочих людей, отирающихся вокруг трона. По возможностям он им уже, скорее всего, равен был. Но знатности не хватало.

Ладно, последний козырь в дело пойдет.

– А что про Макарьево Желтоводский монастырь скажешь? – Я пристально смотрел на него.

Он чуть напрягся, вопросом на вопрос ответил.

– А что? Господарь. Вроде в Нижегородской земле на Оке стоит. Ляхами не тронут, татарами не граблен.

– Это тюрьма для знатных людей? Как мыслишь?

– Ну… Господарь. – Он протянул. – Многие монастыри приютом становятся для тех, кто царю и боярам к нему близким неугодны.

Знал он что-то. Точно это видно было.

– Скажи мне, Прокопий Петрович, без утайки. Что думаешь? Зачем Оболенскому этому Лыкову в самый разгар Смуты ехать в этот монастырь?

Он уставился на меня.

– Думаешь, господарь, кто-то там сидит? В монастыре этом?

– Ты мне скажи. – Улыбнулся я.

Вздохнул он. Сел поудобнее. Чувствовалось, что разговор этот приводит его в себя.

– Говорят. – Он покосился на своего телохранителя, на моих людей. – Говорят, что томиться там пленник знатный, царских кровей. Рюрикович. Но…

Ох мне эти игры в гляделки да утайки.

– Давай, старик. Я тоже знаю, что говорят и письма пишут. Версию свою выкладывай.

– Да вроде как есть там кто-то. – Он улыбнулся. – Но это же языки. Злые. Болтают.

– Скажем, сидит там еще один условный царевич Дмитрий. – Я говорил медленно. – Скажем, привезет его тот самый Лыков-Оболенский в Москву. Инкогнито. Скажем, Шуйского в отместку за племянника его Скопина тоже… Отравят. Или постригут насильно в монахи. И…

Я остановился, уставился на Ляпунова.

– Сложно, господарь. Сложно. Послушай меня, старика. В теории звучит-то оно хорошо. Но. Это в мечтах. Почему я к тебе пришел, а не к этому… Воровскому царику, как мыслишь? Ведь боярин, князь Дмитрий Тимофеевич Трубецкой при нем. А с тобой, как вижу, нет никого из людей в Москве известных и значимых. Родовитых нет никого.

– Ты мне скажи. – Повторил я фразу. Понимал, к чему клонит этот человек.

– Сейчас народ готов кого угодно признать, господарь. Если сила за ним, значит, и власти достоин. Если только за Землю Русскую он встать готов. Смуту прекратить. Затаилась, замерла Земля. Надежда была, что Скопин дурака этого старого сметет. Или помрет Василий, и его место займет молодой, сильный человек. Деятельный. – Он вздохнул. – Убили его. И теперь ждем, что Шуйский против ляхов сможет.

Знал я, что в реальной истории вышло Клушино. И к чему все это привело. Но проговорил об ином.

– Отравили. Знаешь кто? – Улыбнулся ему.

Он глаза вытаращил, уставился на меня. Не знал.

– А я знаю, Прокопий Петрович. Уверен. У меня тут человечек в обозе трясется интересный. Шеншин Артемий из посольского, если не ошибаюсь, приказа. А еще писем я читал много. Ой, много переписки всякой. – Улыбнулся злобно. – Многое понял.

– И чего ты хочешь?

Я вывел его из колеи переключением точек интереса. Все же старый мозг не успевал за резкой сменой темы. Сложно ему было.

– Я же тебе вопрос задал. Если из Монастыря привезут некоего человека, то встанет ли за него страна, Москва, бояре?

– Нет. Они встанут за того, у кого сила в руках. У воровского царика нет ее уже. Все ушли к ляхам. Сейчас у тебя она и у Шуйского осталась. А вот если Василия не станет… Останешься ты и… – Он вздохнул. – Чего уж греха таить, ляхи еще.

Это я знал.

Семибоярщина доброй своей половиной стояла за призыв молодого царевича польского Владислава Жигмонтовича. Только вот отец его, что уже сейчас под Смоленском стоял, сам решил на трон сесть. Всю Русь себе прибрать. И на волоске все стояло.

Чуть-чуть и в его пользу могло шатнуться.

Не сломи Пожарский и Минин ляхов на подходе к Москве, может быть, и слились бы мы в единое царство-королевство. В унию. Только вот русским бы от этого вряд ли лучше бы стало.

Спустя пять десятков лет гнет православного населения на окраинных территориях достиг такого накала, что в Речи Посполитой началась Руина. Приведшая к Потопу и дальнейшим невероятным проблемам, скинувшим Польшу из передовой державы, творившей мировую историю на вторые, потом третьи роли.

А дальше, все хуже.

– Понял тебя, Прокопий Петрович. – Мыслей в голове много было.

Выходило, что Мстиславский в текущей ситуации вряд ли эту карту с Феодосией Фёдоровной разыгрывать будет. Татарского войска у него нет. Как бы не убили девку, чтобы мне не досталась или еще кому. Черт. А может быть… Если так подумать, игра князя Мстиславского моими чаяниями пошла наперекосяк.

Все карты его биты были.

Татары не пришли, заговора в южных землях не случилось.

Да, ослабление и даже устранение угрозы воровского царя произошло, только вместо него я появился. И, сила за мной, как говорил Ляпунов, несколько больше, чем за Лжедмитрием. Может… Может, если так подумать, боярин Лыков-Оболенский отколется от своего первоначального сотоварища и переметнется?

Почему нет.

А может он девушку царских кровей повезет в Смоленск. У ляхов молодой королевич, у нас невеста на выданье. Свадебка и уния. Кажется, что похоже на план. Вот только Лыков-Оболенский из этого, что для себя сможет выкружить? Какая ему выгода?

Видимо, какая-то есть.

Если реальную историю вспомнить, то писал он письмо ляхам. И вроде бы Владислава на трон хотел сажать. Но… Там почти вся дума так думала. А до свержения Шуйского, что думал? Кто знает.

В чем его выгода в служении одному и не служении иному?

Мстиславский силу потерял, а я набрал. Может, этот боярин ко мне переметнется? Отчего нет.

Остается еще Филарет. Темная лошадка, которая сейчас в Москве находится. Сан патриарший он с себя снял. Негоже двум патриархам быть. Но уверен, он связи свои сейчас вовсю использует и воду мутит в столице. В реальной, изучаемой мной истории стоял он за свержением Шуйского. Только там, Клушино было. А здесь – судя по всему, войска, из столицы выходить не торопятся. А если и вышли, то к Смоленску быстрым маршем не идут.

У них на юге враг – я.

В татарах Шуйский был уверен, думал, что купил их. А вот здесь все поменялось, вместо татар – какой-то боярин. Цель татарскую он выполнил, Лжедмитрия одолел. Только, во-первых, об этом в Москве узнают еще через некоторое время. Связь медленная. Во-вторых, я не союзник Шуйского. Враг я ему. И сила вокруг меня приличная.

Хотя отчего бы Василию мне письмо не прислать. Я же себя царем не именую. Это все молва людская.

Но сила за мной приличная. Рязанцы, казаки и бойцы всего юга – тренированные и неплохо уже слаженные. И остатки войска воровского царика.

Глядишь. Скоро сюда притекут остальные от ляхов. Когда поймут, что у Жигмонта они в лучшем случае кости с барского стола получат. Будет надежда у меня неплохо себя зарекомендовать. Им то все равно, что Димка, что кто другой.

Видят человека пешкой, а не игроком.

Но, со мной такой номер не пройдет.

Только… Черт! Это же сколько времени и ресурсов на обработку и подавление всех этих жаждущих? На адекватное включение их в свое воинство. На обещания титулов и земель, которые я давать не хочу и права не имею. А требовать-то они будут.

Здесь пока что с Ляпуновым и предстоящим князем Трубецким все сложно. А станет в десять раз сложнее. С дворянами и казаками – хорошо. Амбиций много. А все эти атаманы, воеводы, да бояре – люди с желаниями.

Заруцкие и приличное число ляшских сотников же в середине лета уже в Жигмонте разочаровалась. Могут начать скоро приходить ко мне. Сила большая, только лучше бы не иметь такую.

Реальная история показала, что Ляпунову такое взаимодействие жизни стоило.

– В седло сесть сможешь? – После довольно долгих раздумий проговорил я.

– Надо. – Он вздохнул, завозился. – Надо садиться.

– Давай, воевода, час на сборы. Воинство твое к клятве готовь.

Я вышел из шатра, осмотрелся.

Лагерь уже выглядел вполне обыденно. Только моих людей здесь прилично было. А так – служилые люди собирались. Молодежь шумно обсуждала происходящее ночью. Каждый говорил, что сам чуть ли не троих, а то и пятерых заговорщиков завалил.

Эх, молодо-зелено.

Ко мне подошел Тренко. Лицо злое, раздраженное. Месть она никогда радости не приносит. Сложные чувства порождает реализация и достижение отмщения. Не идет за ней по пятам радость и благо.

Душа выжигается.

– Ну что?

– Да… – Покачал головой служилый человек. – Раскололся. Падаль. – Сплюнул. – За Шуйского он стоял…

Ага, стоял, мертв, значит человек. А под пытками же, можно сказать, все что угодно. Выдать желаемое допрашиваемым за факт и версию, только бы мука прекратилась.

– За Шуйского, значит?

Поднял на меня взгляд собрат. Заговорил тихо.

– В общем. Дело какое. Сумбулов у Ляпунова соглядатаем был. Вроде бы при нем, вроде как человек его. Потворствовал почти во всем. А сам письма в Москву тайно слал. За Шуйского стоял. Переметнуться хотел. Поэтому и войско снаряжено так себе, и силы собраны абы как. Многие рязанцы в столице. Идея была, что как бы всех этих юнцов в заложниках держать, в походе. Чтобы отцы посговорчивее были бы. Их же можно и на ляхов повести, а это смерть для неопытных воинов верная.

– Хитро.

– Отвратно, господарь. – Проворчал Тренко. Смурной он был до жути.

– Еще что интересного?

– Что-то про монастырь еще под конец кричал. Что не знаем мы истины. Что есть царь на Руси. Что придет он. Явится, когда время будет.

Вот здесь я напрягся.

– И что?

– Да неясно. Господарь. Бред умирающего. Крепко я ему зла сделал. Ой крепко. – Покачал головой сокрушаясь. Перевел тему. – Я с Григорием поговорю, может, по снаряжению этих людей решим что. Проверить все надо, обозы осмотреть.

– Дело хорошее. Мы же еще к вечеру примем остатки войска царика воровского. Там у них припасов должно быть прилично. Ну и надеюсь. – Я улыбнулся. – В Тулу войдем сегодня-завтра.

Тренко воззрился на меня удивленно.

– Ты, собрат мой, выдохни. Месть она свершилась, твое право было на нее. – Решил я поддержать человека. – Только освобождения не дает она. Все равно на душе как было хреново, так и есть.

– Что верно, то верно. – Проскрипел он. – Господарь. Вот смотрю я на тебя и дивлюсь. Вроде лет тебе… Ну до двадцати, думаю. А мудростью ты старика Ляпунова, как мыслю, превзошел.

– Учителя хорошие были. – Хлопнул я его по плечу. – Все они. А ты крепись. Нам еще в Москву входить, а потом ляхов бить.

– Спасибо. – Он поклонился. – За науку, спасибо. Разобьем. Под твоим знаменем, все возможно.

Он перекрестился, поклонился глубоко.

– Добр, мудр и славен ты, господарь Игорь Васильевич. Честь для меня, что служу тебе. Если надо… – Он подтянулся как-то. Выпрямился. Хоть в глазах злость и грусть великая была. – Если надо, жизнь за тебя. Не думая.

– Спасибо. – Вновь хлопнул его по плечу. – Ценю это.

Он опять поклонился, повернулся и двинулся к своим бойцам. А я осмотрев лагерь, подошел к лошади. Взлетел в седло.

Дел много. Через час присягу принимать.

Дальше время потекло быстрее. Поездил среди своих, поговорил с сотниками. Все готовились двигаться к Туле, а я раздумывал, стоит ли идти сейчас или лучше пускай Трубецкой к нам движется.

До окончательного принятия решения был у меня примерно час.

И как-то так пока складывалось, что идти надо.

Первый фактор – воевода Тульский в раздрае. Вокруг какие-то армии ходят. Только с севера спокойно и тихо. Второй – людей, чтобы на все это ответить, у него нет. Третий – какие-то служилые люди, уверен, в районе до обеда встанут у него под стенами. Человек сто плюс минус. И будут пытаться доказать, что они за Шуйского стоят.

А дальше – есть ли у них общие знакомые?

Доверится ли им молодой и неопытный воевода? Судя по тому, что дедиловский батюшка мне говорил – нет. Он пугливый, недоверчивый, осторожный. А сто человек, если у него всего полтысячи своих – это больше количество.

Такие могут в городе устроить полный бедлам. А ночью и гарнизон перебить, если с толком все организовать.

По-хорошему надо было рваться за ними в погоню и на хвосте влетать в город, если удастся.

Только разговор с Ляпуновым и присяга рязанцев важнее была.

К тому же уверен я был, люди убедят воеводу, что не нужно упорствовать. Жизни людей дороже, посады, что мы можем пожечь – тоже кое-чего стоят и лучше бы переметнуться к нам, чем кровь лить.

Солнце поднималось, время шло.

Через час Ляпуновское воинство построилось. Проехал я мимо их нестройных рядов со своими телохранителями, под знаменем Ивана Грозного. Выглядели эти люди плохо. Снаряжены посредственно, сплоченности мало, муштры вообще знали, видимо. Пехота строй держит еле-еле. Вооружена сумбурно. Сотни неровные, смешенные. Кто с копьем, кто с аркебузой.

Конница вообще не очень понимает, что такое ряды. Хотя вот они выглядели мало-мальски неплохо. Дворяне все же, хоть и безусые все почти.

Старички, видимо, за Сумбулов стояли в массе своей и утекли к Туле.

Вздохнул сокрушенно. Ехал мимо, головой качал. Такими воевать – только потери разводить. Учить и учить. Как минимум неделю потратить надо, чтобы азы строевого шага и боя вбить в головы. А с конницей так вообще – проще из нее пехоту сделать. Из большинства.

От такой проку считай, только разведка и дозоры. Бойцы обучаеимый, да и снаряженные, только вот слаженности никакой. А у всаджников же, это очень важно. Сьехаться, разьехаться, атаковать, развернуться. Не говорю уже о действиях стремя к стремени. Тут до такого, как до Китая.

А ввиду того что это молодежь, у которой с дисциплиной и вниманием туго. План сомнительный.

Беда в том, что сейчас этим заниматься некогда. Еще лжедмитриевские вояки присоединятся вечером. И получается, что в один день в мой плотный, тренированный и проверенный костяк армии вливаются дворяне рязанские – старики и молодежь, бедные, плохо снаряженные и не слаженные. А еще – воровское воинство, что под Князем Трубецким осталось. Там тоже вопросы есть к дисциплине, но поменьше. И опыта, думаю, им, оставшимся в строю, хватает. Недавно покаченные либо перебиты, либо разбежались. Ну и касимовцы утеклы к Ляхам, скорее всего.

Вот уж армия, так армия.

Зато. Если с посошной ратью считать, на которую я даже смотреть не хотел, ибо выглядела она ну прямо совсем грустно – выходило почти десять тысяч. А десять – это уже войско, которое может решать по-настоящему стратегические задачи! Не просто там какого-то бея отбить или атамана казацкого в плен взять, а противостоять уже и ляхам и Шуйскому.

Только… У Василия люди-то… Более опытные, хотя вряд ли более богатые.

И совсем этим мне как-то через Тулу идти к Серпухову и на Москву. Дела.

* * *

✅ Популярный экшен-боевик от топового автора!

✅ Серия книг, которая положила начало новому жанру

✅ Вышел 9-й том!

✅ Читать первый: /reader/450849/4185576