Текст книги "Патриот. Смута. Том 6 (СИ)"

Автор книги: Евгений Колдаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

Патриот. Смута. Том 6

Глава 1

За пологами шатра стояла ночь. Солнце уже закатилось за горизонт, и только звезды, да костры освещали все окрест.

Я смотрел на Вильяма ван Вриса, голландца, волею судеб оказавшегося здесь в русском Поле где-то между Ельцом и Тулой. Невероятный рок закинул всех этих наемников сюда. Но мне от этого было только лучше. Люди поймали гонца, пришедшего от Лжедмитрия. С важными данными. Да и сами они вполне могли послужить на пользу моему делу.

Голландцы должны быть неплохими учителями для полков нового строя.

– Ведите. – Процедил я сквозь зубы.

– Сделаем, как и обещали. Но сперва… – Он говорил на французском. – Я хочу обговорить с тобой условия нашего найма. Ваше Высочество, инфант.

– Ты же сказал, Вильям, что хочешь отомстить. – Пристально смотрел на него, изучал мимику.

Наемник, конечно, желал поквитаться с теми, кто повинен в его бедах, но. Но! Раз представился случай наняться и заработать денег, конечно же, он хотел им воспользоваться. Он был опытен и подкован в таких делах. Уверен, что слухи о том, что с юга идет некое воинство, которое бросает вызов царику Димитрию, слышал и понимал. Смекнул, что к чему, и явление посыльного голландец решил использовать как козырь.

Но, я тоже умел играть в такие игры.

Проговорил повторно, не получив ответа на незаданный вопрос.

– Ты же идешь мстить? Или нет?

– Да, само собой. – Голландец улыбнулся, словно кот, увидевший сметану.

Вообще, что-то кошачье было в этом человеке, и манера движения, и овал лица, и усики, и повадки. Улыбка лишь довершала образ.

– Так вот. – Продолжил он. – Мы готовы сделать тебе отличную скидку, потому что очень, невероятно хотим отомстить Димитрию. Но, мы наемники, мы не работаем бесплатно.

Где-то я уже это слышал и к чему это привело Француза?

– Ваша цена? – Я смотрел на него с интересом.

– О, я не смею прямо вот так…

Ах же ты хитрый лис, продешевить боишься. Говоришь про скидку, набиваешь цену.

– Франсуа, скажи мне… – Я не стеснялся говорить при одном наемнике с другим. – Как ты оцениваешь господ голландцев? Насколько нам нужны их услуги? И сколько бы в обычных условиях стоила бы их помощь?

Француз погладил свою бородку. Он точно расценил эту фразу как знак уважения. Понял ли он, что это часть игры, или нет. Не знаю, да и в целом – все равно.

Задумался, смотрел на наших новых знакомцев.

Войский в это время о чем-то перешептывались с Григорием. Тихо, чуть отойдя в сторону, чтобы не мешать нашему диалогу с иностранцами.

В шатре было достаточно тепло и просторно. Полог покачивался. Свет давало несколько свечей в подсвечниках. За пределами этого сооружения слышны были звуки ставящегося походного лагеря.

– Думаю. – Франсуа буравил взглядом Вильям. – Полагаю, поскольку не видел этих людей в деле, можно начинать торг с десяти ефимков за…

Он тут же поднял руку, видя, что лицо голландца искажается негодованием. Он точно рассчитывал на большее.

– За человека в походе на Москву. – Он криво улыбнулся, добавил. – Но, господа говорили о скидках, и, мне кажется, неполная рота, это больше минус, чем плюс. Игорь Васильевич.

Видимо, Франсуа понял мой настрой и начал подыгрывать.

– Полагаю, Франсуа шутит. – Процедил явно недовольный таким предложением голландец. – Мы лучшая наемная рота в этих краях. Сорок семь отважных мушкетеров с отличным, современным вооружением и опытом его применения. Вы же видели наши укрепления. Мы не безусые мальчишки, мы знаем толк в деле.

– Хорошо. – Я опять обратился к Франсуа. – Скажи, а если использовать их, как твоих помощников, учителей для моих войск. Это выйдет дешевле или дороже?

Лицо Вильяма скривилось. Словно лимон съел. Заниматься обучением он явно не хотел.

– Обычно это стоит несколько дороже, Игорь Васильевич. – Проговорил мой француз. – Но, я не видел этих людей в деле. Я не могу ручаться за качество.

– Если ты сомневаешься в моем мастерстве, то я к твоим услугам, француз! – Выпалил голландец поднимаясь.

Сотоварищи, доселе просто молчавшие и смотрящие по сторонам попытались остановить его, но им не удалось. Честь офицера была задета, и он хотел отстаивать ее с оружием в руках. А значит, попался на крючок.

– Не того ты к ответу зовешь. – Процедил француз. – Я Франсуа де Рекмонт. Один из лучших мечей Франции.

Он выпятил грудь и упер руку в рукоять своего оружия.

– Думаю, голландская сталь может поубавить твой гонор.

Ситуация начала выходить за пределы светской беседы и мне пришлось вмешаться.

– Не горячитесь, судари. – Произнес, примирительно поднимая руки. Хотя сам понимал, что складывается так, как планировал я. – Не горячитесь. Полагаю, никто из вас не хотел обидеть другого. Видимо, произошло некоторое недопонимание.

Я врал. Откровенно.

На все сто я был уверен, что они испытывают друг к другу некоторое пренебрежение, смешанное с негодованием. Нелюбовь и, возможно, даже презрение. Отчего? Черт поймешь этих европейцев. Но мне виделось, что Франсуа, как именно учитель, тактик и человек, занимающийся муштрой войск, видит в голландцах обычную пехоту. Да, может быть хорошую, превосходящую мою русскую по всем параметрам, кроме, пожалуй, боевого духа и исконной русской упертости и ярости. Но не более чем пехоту. В то же время француз опасается, что эти люди, увидь я на что они способны, смогут хоть и не в полной мере, но все же затмить его важность в моих рядах.

Зря он так думает. Я доверял ему и считал очень важным человеком, необходимым как сейчас, так и в дальнейшем для роста и развития не только своего, но и вообще русского воинства. Мы должны были научиться противостоять и ляхам, и шведам. Если удастся сделать это на сто лет раньше, чем вышло у Петра – отлично.

Также думаю, он нервничал из-за личных амбиций.

Он же не получал жалования. Проиграл спор. И вся его работа и состояние сейчас держались на ощущении себя невероятно важным. Незаменимым. Без него, казалось, французу, мое воинство не сможет выстоять против сильного противника. А он, конечно же, такую задачу решит.

Голландца же бесила напыщенность французского наемника. Ведь оба они были из одного цеха. Два профессионала своего дела, только несколько с разными подходами.

Молчание затянулось, но напряженная ситуация все же разрядилась. До дуэли, как я и полагал, дели не дошло.

– Сколько же получает ваш советник? – Отталкивая эфес и убирая с него руку, проговорил Вильям ван Врис.

Теперь уже лицо Француза исказила кислая мина.

А я ответил.

– Это сложная история, в которой есть многое от настоящих рыцарских традиций. Франсуа де Рекмонт проиграл мне пари и поэтому вынужден, что говорит о нем, как о человеке чести, служить мне бесплатно.

Глаза голландца полезли на лоб от удивления. Пари, что за черт? Так и читалась эта невысказанная фраза – прямо на его лице.

А мой француз чуть опешил.

С одной стороны, ситуация для него была проигрышной. Бесплатный наемник – повод для насмешек коллег по цеху. Однако я, влиятельная особа, глава армии, отозвался о нем как о настоящем рыцаре и человеком высоких моральных качеств. В то время это было очень и очень важно. Эпоха рыцарства хоть и завершалась, но на улицах европейских городов за персональную честь сражались на дуэлях и гибли сотни, если не тысячи дворян.

– Осмелюсь спросить… – Проговорил как-то сбивчиво голландец. – Что же это было за пари?

Я смотрел на него и понимал, что, скорее всего, сейчас произойдет то, к чему я все это и вел. Рискнул.

– Я, Игорь Васильевич Данилов, одолел одного из лучших мечников Франции в поединке. – Улыбнулся несколько праздно. Повел рукой, чуть повернулся к Франсуа. – Верно, мой друг?

Тот нехотя кивнул.

А вот Вильям ван Врис не смог сдержать эмоций и рассмеялся сухо, хотя и сразу поправился. Произнес.

– Прошу простить, Игорь Васильевич, но тогда я сомневаюсь в умениях вашего советника. Возможно…

– То есть… – Я перебил его, проговорил медленно, посмотрел зло. – Вы считаете, что я не в силах выбрать себе достойных советников? Или в моих словах вы усмотрели лож?

Вот ты и попался, голландец.

Ты того, кого называл Величеством и этим своим, как его… Инфантом! Ты сам оскорбил меня до глубины души. Неумеха, глупец и лжец – читалось в твоих словах. Первое еще ладно, вельможа и генерал армии может быть слаб в поединках на мечах. Он ведет воинство, а не рубится сам в первых рядах. А вот остальное, это уже и на смертную казнь наговорить можно. Видимо, житье в русской глуши сыграло злую шутку с иностранцем и лишило его верткости ума в дипломатических, щекотливых вопросах.

Не верил я, чтобы вот так запросто голландец мог взять и сморозить такую ерунду какому-то корольку там, в центральной Европе.

Франсуа, я чувствовал это, криво усмехался. Он уже привык к моей манере общения и понимал, когда я говорю откровенно и так как мыслю, а когда пытаюсь заставить людей сделать то, что нужно мне. Уловил суть ситуации и радовался победе над коллегой по цеху.

Голландец слишком поздно понял, что сказал не то, что должно и нужно. Лицо его побледнело.

– Ваше Высочество, инфант. Я не то хотел… – Он сбился, добавил. – Я лишь.

Люди, чтобы были с ним, напряглись сверх меры. Казалось, вот-вот и здесь прольется кровь. Они не сдадутся просто так. Если я прикажу их схватить, казнить, то будут отбиваться. Думают, что уйдут в неразберихе. А на что им еще надеется?

Хотя – шансов-то почти не было.

– Хочешь проверить, насколько я хорош с саблей?

– Игорь Васильевич, ваш талант на простого бойца тратить. Недопустимо! – Вторил мне Франсуа. – Думаю, этого…

– Стой, Франсуа. – Пристально смотрел на Вильяма. – Я хочу узнать у нашего гостя, в чем же причина столь пренебрежительного ко мне отношения?

– Ваше Высочество, инфант, я… – Начал оправдываться голландец, а двое его сотоварищей, напряженно и нервно осматривались по сторонам, искали пути к отступлению.

Однако, я вел себя так, как будто один могу справиться с ними. И это, вероятно, была истинная правда. Вряд ли хоть один из этих троих приблизился по мастерству к французу. Ох как вряд ли. Как и говорил мой советник, они простые вояки, пехота. Да, может быть очень хорошие бойцы, прошедшие через многое и умеющие строить отличные фортификации. Но, не дуэлянты. В отличие от Франсуа и, как показала практика – от меня.

Шансов на саблях у них против меня не было никаких.

Тем временем, путаясь в словах и не очень понимая, как так вышло, голландец проговорил слова оправдания:

– Игорь Васильевич, я ни в коем разе не желал обидеть вашу сиятельную персону. Но, мой опыт показывает, что страна твоя довольно дика. Люди здесь отважны, безжалостны и умеют сражаться. – Он кашлянул, переводя дыхание. – Спору нет, они отличные солдаты, могут ими быть. Особенно если их хорошо учить этой науке. – Он сделал паузу, бросил взгляд на Франсуа, на Григория с Войским, оценивая ситуацию. – Я видел, как русские творят чудеса храбрости. Но… Прости, инфант, за правду, они плохо обучены. Ужасно. И среди русских я еще не видел ни одного стоящего фехтовальщика.

Он медленно встал, чтобы это не казалось желанием напасть. Склонился в низком реверансе поклоне.

– Я не хотел обидеть твою сиятельную особу. Ни в коем разе. Но, лишь сказал, что видел и как мыслил.

– Я был таким же наивным глупцом, Вильям ван Врис. – С усмешкой покачал головой Франсуа. – Тоже так думал до встречи с этим невероятным русским человеком. Он, бог сабли, и я преклоняюсь перед ним.

Как ни странно, в его голосе не чувствовалось какой-то иронии. Это был акт настоящего уважения.

– Ты, голландец, оскорбил меня. – Я смотрел на него холодно и тяжело. – Думаю, твой дар здесь и сейчас, тот самый гонец, о котором мы говорили, будет хорошей частью компенсации. А еще думаю служба мне, о которой мы говорили… – Сделал многозначительную паузу. – В новых условиях будет стоить по пять…

Лицо голландца от бледного стало по-настоящему зеленым. Такая сумма была, видимо, для него невероятно малой.

– Да, да, пять ефимок за человека. И твои люди поступят в полное подчинение к Франсуа де Рекмонту. И мы все потратим какое-то время на тренировки и слаживание войск. Раз впереди нас ждет скорый бой.

Он сокрушенно покачал головой, забубнил.

– Это… Это…

– Если ты и твои люди смоют оскорбление кровью и потом, я подумаю, по восшествию в Москву, как наградить вас. Дополнительно, друг мой. – Улыбнулся, добавил. – Ведь я очень ценю своих друзей, да и своих людей, сотоварищей.

– А что в случае отказа? – Процедил сквозь зубы совершенно разбитый иностранец.

– Мы уйдем дальше на север, а вы здесь будете сидеть и ждать… Чего? Как вы пройдете через русские земли? Или через Поле? На западе Дмитрий, которому вы не хотите служить. – Усмехнулся, продолжил. – Он уже один раз кинул вас, думаю сделает это вновь, и вы погибните здесь понапрасну. На юге – бескрайняя степь, где лютуют десятки казацкий и татарских отрядов. На север к Туле… Туда идем мы, а вы вроде как не идете. На восток? Еще дальше в просторы Руси? – Я хмыкнул. – Ты уверен, что хочешь этого? Если да, то удачи тебе, Вильям ван Врис, с возвращением на Родину. А если нет, то, мне кажется, мое предложение вполне стоит обдумать и рассмотреть. Обсудить с твоими собратьями, наемниками.

– Мне… Мне надо подумать. – Он посмотрел на замерших подле него сотоварищей.

– Думай. Только гонца ко мне доставь сегодня. Сейчас. А если не веришь в то, что я одолею тебя в поединке, приходи тренироваться утром. – Показал ему на эфес своей сабли. – На ночь биться желания у меня нет. Да и разговор с гонцом я вижу, как более важный, чем махание мечами. Пошли за ним человека. Я жду.

Вильям ван Врис вздохнул. Пожевал губами, отчего его маленькие усы смешно, как-то по-кошачьи задвигались. Проворчал что-то неразборчивое себе под нос. Сдался. Кивнул тому, что сидел слева от него. Он поднялся, быстро вышел. На короткий миг повисла тишина, которую я нарушил вопросом.

– Григорий, мы же можем себе позволить оплатить сорока семи наемникам по пять ефимков?

Подьячий задумался, погладил свою чахлую бороденку.

– Да. – Ответил он. – Мы так быстро идем к Москве, что я думаю, жалование войскам выдавать придется всего раз, в худшем случае два. А там уже и Московские арсеналы и сундуки будут открыты. – Он вздохнул тяжело. – Если господь победу нам всем даст. И Земский Собор будем собирать.

– Даст Бог. – Я перекрестился, широко, смотря на них двоих.

Видел я, что этот человек, несмотря на весь свой врожденный скептицизм, видит победу, ждет ее. Молиться за нее. И считает, что есть все шансы одолеть врагов и войти в Москву, очистив ее от этого клубка боярских интриг и заговорщиков, их плетущих.

Ждали.

Прошло немного времени, и посланный за гонцом голландец привел помятого мужичка, с подбитым глазом.

Среднего роста, неприметный, в сером, не по размеру большом кафтанчике человек. Возраст средний, ничем особо не примечательный. Самый отличный вариант гонца, на которого внимание обратят в самый последний момент. Заросший, небритый, худой, вжимающий голову в плечи.

Такого и лошади тащить проще. Считай, в моем богатыре Пантелее два таких человечка по весу. А может, и больше.

Синяк выглядел примерно двухдневным, уже немного позеленел. При захвате, видимо, либо не сразу понял, что происходит и схлопотал. Либо сморозил не то, от удивления. Вряд ли бы такой человек стал отбиваться от нескольких голландцев. Не похож он был на героя.

– Ну, садись мил человек, поговорим.

Смотрел он на меня, как покойника или святого. Будто крылья за спиной у меня или рога на голове, а может нимб. Рот чуть приоткрыт, глаза навыкате. Дышал быстро, волновался, потел, трясся мелкой дрожью.

Удивительный кадр.

– А вы, господа, голландцы, свободны. Думайте до утра. На рассвете, если желание есть потренироваться. – Я расплылся в довольной улыбке. – Заметьте, именно потренироваться, не прогуляться ради дуэли. Ни в коем разе. Решитесь, милости прошу.

Вильям ван Врис и двое его сотоварищей поднялись, сделали каждый по реверансу и вышли. Уверен, на душе командира наемников клокотало невероятно. Эмоций за разговор накопилось много. А у его сопровождения еще больше. Они же побольше части все молчали.

– Игорь Васильевич, поражаюсь, как вам удалось сделать такое. – Проговорил француз, выдержав небольшую паузу.

– Это пустяки, Франсуа. Ты мне помог понять этих людей. Увидеть их чуть глубже и раскрыть.

Перевел взгляд на пленника, задал первый вопрос:

– Кто ты такой? Мил человек.

* * *

Уважаемые читатели, спасибо!

Пожалуйста не забывайте ставить лайк!

И конечно – добавляйте книгу в библиотеку!

Впереди – много интересного. Судьба Лжедмитрия, Шуйского, Ляпунова и прочих исторических личностей.

Впереди Тула, а за ней Серпухов, Москва и… Земский Собор!

Глава 2

Пленный гонец сидел, трясся, смотрел по сторонам, явно прикидывая, как можно куда-то исчезнуть, улизнуть. Уверен, явись здесь чет и предложи ему отправиться в Пекельное царство, в сам ад – он бы согласился. Только бы не быть здесь.

Это читалось в его полных ужаса глазах.

– Я-то, я…

– Имен не надо. – Упростил ему задачу. – Кто послал? С какой целью?

– Так это… Царь Дмитрий с письмом. Прознал он, что эти, немцы… Тут они. А они за нас раньше… За царя-то… – Он шмыгнул носом, но от меня глаз не отводил. – Вот и велел к ним. А еще велел всем, кого встречу… Прямо всем и каждому говорить, что царь идет.

Он нервно сглотнул, опять затрясся.

– Многим сказал? – Я усмехнулся. Не верилось мне, что такого человека вообще слушать кто-то будет.

– Так я это… Я-то… Тут окрест и нет никого, считай. А если и есть, то это… Боязно же.

М-да, с виду идеальный посыльный, для передачи писем, неприметный. А с иной стороны – трусливый слишком, чтобы помимо работы гонца что-то еще делать.

– Куда царь идет? – Я смотрел на него и понимал, что это человеку невероятно страшно, он весь трясется не знает, что говорить, и мыслит сейчас, как бы прожить лишний день.

– К Туле, г… г…

– Господарь? Так, видимо, вернее будет. – Подсказал ему.

– К Туле, господарь.

– А чего ты меня так боишься? А? – Задал вопрос в лоб. Может быть, сам по себе он такой, малодушный. А может…

– Так это… Господарь. Слухи то какие. Слухи-то… – Он икнул, замолчал, в землю уставился.

– Какие же слухи?

– Так что люты вы. – Он задергался. – Я-то только со слов, я-то не знаю сам. Милостивы вы и добросердечны. Крест бы мог положить, тут же бы сделал. Но руки-то, руки…

– И что со слов? Говори, ничего не будет тебе за правду. Не лги и жить будешь.

– Спасибо, господарь, спасибо. – Он ощутил себя чуть более уверенно и как-то даже подобрался. Шмыгать носом перестал.

– Говори.

– Так это. Разное говорят. Очень разное. Кто про то, что на юге татарский лютый хан, или сын хана, что вновь идет Москву жечь. Как предки наши с ними жили. Дань платили, так и нонче будет. – Он перевел дух, испуганно глаза поднял, потом опустил вновь, как будто испугавшись сам своего поступка. – Кто говорит, что сам Иван великий из могилы восстал и идет с воинством своим на Русь. А кто, что сам… – Он сбился, начал заикаться. – Сам… Сам…

– Да давай уже, кто там, этот. Сам! – Прикрикнул на него.

– Сатана. – Прошептал он тихо.

И смех и грех. Видимо, слухи о моем появлении дошли до Калуги в прилично так искаженном виде. Грозный, хан татарский, дьявол. М-да.

– Ясно. – Продолжил я расспросы. – к Ляпунову письма ты вез?

– А, что, какие? Кому? – Он встрепенулся, ничего не понимая.

Только что рассказывал о том, кем меня считают, а здесь о каком-то ином человеке разговор. В его состоянии уследить за ходом моих мыслей и переменой в форме допроса было невозможно.

– К Ляпунову, Прокопию, что из Рязани. Он тоже идет к Туле. – Я посмотрел пристально, добавил. – Ты письма вез⁈

– Так я, так это… – Он задергался. – Не ведаю я. Ляпунова, это да, это слышал я. Боярин Рязанский, воевода там и людей вокруг него. Много, получается, людей. Но я… Но мы…

Он говорил, словно блеял.

Ясно, про письма к Прокопию он не знает. Да и вообще – были они или нет, неясно. А вопрос очень сложный. То, что мне писал рязанский воевода это правда или отвод глаз. Если мы с ним встретимся, то, за кого он будет в бою – за меня или за Дмитрия? Как здесь поймешь?

По-хорошему войска вора мне нужно разбить до прихода рязанцев. А значит – считать надо. Сколько от Калуги, сколько от Рязани до Тулы. Мне-то осталось всего ничего. Три дня, при хорошем раскладе.

Завтра вечером Богородицкое, потом Дедилов ну и Тула, к вечеру третьего. Насколько эти поселения крупные, я не знал. Но вряд ли они могли хоть как-то помочь или затормозить мое продвижение.

Хотя если до этих людей добрался гонец, то и там, может быть кто-то уже был и подбивал служить царику.

Решил спросить, хотя не надеялся на разумный ответ.

– Голландцы вам зачем? Их всего полсотни.

– Да я-то, я откуда, го… господарь.

– А ты подумай, что говорили, что думали, зачем тебя отсылали.

Он напрягся. Казалось, я прямо вижу, как мысли текут в его голове. Мучительно, неуверенно, тяжело.

Выдал наконец-то.

– Опытные они, толковые. А у нас-то, казаки одни. Учить некому. Сам воевода ругался на чем свет стоит. Что все, кто толковый, к ляхам ушли или просто разбежались. Кто куда. – Он икнул, добавил. – А кто собрался-то… Поносил князь всех словами бранными. Не для ваших ушей такие. Даже не просите.

Ясно. Разговор налаживался, человек начинал ощущать себя чуть увереннее. Глядишь, удастся выудить что-то получше, побольше.

– Воевода, кто? Кто войска ведет? Что за князь?

Он уставился на меня глазами совершенно глупыми. Ну давай, гонец, скажи имя!

– Князь. Трубецкой. Дмитрий Тимофеевич.

– Ясно. Еще кто? Заруцкий, Сапега, Ружинский? Говори. В Калуге они? Подле Дмитрия? Лисовский, Просовецкий что?

– Нет, нет… Князь один войска ведет, все. – Он голову в плечи вжал. – Ну и сам Дмитрий. Идет.

Царь значит с войском. Это и хорошо, и плохо. С одной стороны, победа поставит точку на всей этой ситуации с самозванцем. А с иной – скорее всего, сражаться за него будут лучше. Те, что верят в подлинность его персоны. Или рассчитывают хоть на какие-то преференции после его победы.

– Много вас?

– Так это… Так собралось, ну тысячи три. Может, чуть больше. Может, пять. Казаки стекались. Им у ляхов не очень-то. А больше не к кому. Дмитрий, ляхи да Шуйский. Казакам только в калуге рады. – Он плечами неуверенно пожал. – А я-то… Я-то уехал по воле… – Неуверенно добавил. – Воле царской.

Я посмотрел на Войского. Тот изучал мужичка пристально, пытался узнать, но вроде как не мог.

– Знаешь его? – Задал прямой вопрос старику.

– Ну… Сложно. – Протянул тот.

Пленный гонец смотрел, глазами хлопал. Осмелел, взгляд уже поднял и не трясся всем телом, а с каждой фразой говорил увереннее и спокойнее.

Освоился. Чувствует, что не убьют и радуется.

– В лагере-то народу много было. – Проговорил Фрол Семенович. Каждого не запомню. Но вроде видел где-то. Вроде, господарь.

В целом это роли не играло особо никакой. Вряд ли голландцы умудрились провернуть какую-то хитрость. Найти нерадивого мужичка, научить его говорить, что он посыльный. Очень сложная в исполнении комбинация. Да и после того, как Войский лагерь Лжедмитрия покинул там же поменяться много чего могло.

– Хорошо. – Проговорил я.

Повернулся к гонцу, задал еще один вопрос.

– Значит так. Когда у Тулы войска быть должны?

– Не знаю. Я же это. Я же господарь… Я же простой человек-то. Я откуда.

– А голландцы то, как? Туда же к Туле им когда подойти надлежало? Город-то не под Дмитрием. Пока что. Или, там его людей много и уже власть меняется?

Он задумался, глаза бегали, но в голове что-то варилось, думалось. Слишком сложные вопросы задавал. Ответы требовали напряжения, и этот человек, зная мало, смертельно боялся ошибиться.

Но, я понимал, с кем говорю. Информация была больше версией, чем фактом. Даже кто-то из полководцев Лжедмитрия мог вернуться или быть в лагере на момент отбытия гонца. А этот забитый и напуганный человек либо не понял, чего, либо трусил.

– Какого числа? – Подогнал я его панические размышления.

– Так это. В первых числах лета.

Первые числа, очень расплывчато. И здесь очень много факторов. Черт! Ляпунов мог подметное письмо мне прислать, чтобы я поверил в его признание. С него станется. А сам он мог сговориться, списаться с Трубецким. Подойду я, а они с удвоенной силой по мне, как ударят и…

Нелегко будет отбиться. Идти навстречу Лжедмитрию? Бить его? Или гонцов к Ляпунову засылать, самому идти? Но не предатель ли он?

Все усложнилось в один миг. Вокруг Тулы будет большая игра. А если учесть, что сам город стоит за Шуйского и там есть какие-то войска – то целых четыре воинства сойдутся где-то у рек Шат и Упа. И будет либо битва четырех воинств, либо… Жесточайшее дипломатическое противостояние, попытка перетащить на свою сторону людей.

Ляпунов может усилить любую чашу весов. Без него все бы было проще.

Думай, Игорь, думай!

– Мнишек в Калуге? – Задал я вопрос. – Кто из важных людей при Дмитрии еще есть.

– Так я же это… За царицу не знаю. Говаривали, что да, с царем. – Пленник пожал плечами. – А остальные из воевод. Я же говорил. Князь только, Трубецкой. Он войска-то и поведет.

– Татары касимовские?

– Вернулись. Сотни две, может, чуть больше. За несколько дней до того, как я отбыл. Два, может, три.

– Ясно. – Я почесал бороду. Добавил. – Так, на сегодня все!

Позвал охрану, что стояла у входа в шатер, выдал указание явившимся:

– Этого увести. – Указал на пленного гонца. – И до утра пускай под присмотром посидит.

После тяжелого дня хотелось спать. Основную информацию я от него получил. Утро вечера мудренее. Нужно отдохнуть, и возможно какие-то еще мысли появятся.

– Игорь Васильевич, господарь – Подал голос Франсуа. – Вы действительно решили драться с голландцами поутру?

– Драться? Нет. Потренироваться, да. Размяться можно, посмотреть, чего этот Вильям стоит. – Улыбнулся ему. – Со мной хочешь?

– Да. – Он заговорщически улыбнулся. – Осмелюсь предложить свою персону в качестве сопровождения.

– Хорошо, моим телохранителям еще урок преподашь. – Кивнул я ему. – А то они все при мне, да при мне, тренировок мало. А им нужно расти над собой.

– Сделаю. – Лицо его стало чуть менее довольным. – Что-то еще?

– Нет, свободен, Франсуа.

Он сделал реверанс и вышел на воздух.

– Собратья. – Я обратился к Григорию и Войскому. – Вопрос у меня. Что скажете насчет Тулы? Каков ее гарнизон, насколько стойкий, что думаете об укреплениях?

Они переглянулись.

– Игорь Васильевич. – Начал неспешно Григорий. – Тула, крепость сильная. Стены крепкие. Кремлю каменный. Сколько там людей стоит, это… – Он погладил свою редкую бородку рукой. – Это вопрос сложный. Свой гарнизон там невеликий. Тысячи две, может, три. Но…

– Но?

– От Москвы близко. Сколько туда сейчас людей из войска Шуйского встало, это разведывать надо. – Он вновь задумался, добавил. – Когда Иван Исаевич там сидел, то за ним двадцать тысяч стояло на стенах. Так что, господарь. И две и двадцать может там сидеть. Тула, город большой.

– Двадцать вряд ли. Уверен, войска основные Шуйский держит при себе, и готовиться идти к Смоленску. Там его главный враг.

Я в очередной раз припомнил катастрофу при Клушино. До нее оставалось чуть меньше месяца. Но, будет ли она, отправит ли Василий войска туда или все же развернет их на юг? Как он воспринял факт моего появления? Или он все же считает, что это хитрые действия татар, и они так воду мутят, слухи перед собой распространяют такого толка.

Сложно и неясно, что говорят сейчас в Москве. Хотя уверен – информация о том, что некая сила, армия под предводительством какого-то человека движется север, у Шуйского есть. Но правдива ли она?

А если учесть, что Василий ждет татар?

Может, он верит в то, что это они так прикрывают свой поход.

– Фрол Семенович, ты что про Тулу скажешь? Как в нее Дмитрий первый раз зашел?

– Да как… Так, как-то и вышло. Сами туляки ворота открыли, пустили, присягнули. Но сейчас там, полагаю, войска Шуйских.

– Насколько верные?

– Вот здесь, не ведаю.

– Хорошо. Еще скажи, а что ты про касимовских татар скажешь? – Смотрел на Войского с интересом.

– Да что сказать. Степняки, татары. Они же, как я мыслю, близки были Дмитрию. Охраняли его.

– Много их?

Он задумался ненадолго.

– Сотни три в Тушине было. Примерно. Потом ушли они с ханом, Ураз-Мухаммед, кажется, звать его к Смоленску. Но и вернуться могли.

– Насколько стойкие? Толковые?

– Ну… Дикие они, хотя и яростные. – Пожал плечами старик. – Думаю, если весть до них как-то о тебе дошла. От Джанибека Герайя весточка. То… Может, и заговор они какой плетут.

Я припомнил официальную историю.

Осенью же, действительно Ураз-Мухаммед был обвинен Лжедмитрием в заговоре и убит. Возможно, обвинен раньше, по навету собственного сына, что несколько странно. Насколько это совпадает с историческим походом татар к Москве и битвой их с войсками Лжедмитрия на реке Наре в середине лета? Времени вроде много прошло с момента столкновения до убийства. Но там какая-то вообще мутная же история с этим касимовским ханом. Вроде он из лагеря в Калуге то отъезжал, то возвращался. И то, что предан мечу был осенью, еще не значит, что заговор не зрел летом.

Сложив одно с другим, выходило, что… Как вариант – Шуйский, сговорившийся с Джанибек Герайем и его приемным отцом, воздействовали на касимовского хана, сделав его пешкой в своей игре. Возможно, предлагали ему что-то за голову царика.

Когда Шуйского насильно постригли в монахи, как вариант, сын хана понял, что лучше бы держаться за хотя бы одного претендента на трон, чем лишиться вообще их всех. Ну и заложил батю, уже прилично замазанного в подготовке мятежа.

Похоже на план.

А что это значит для меня?

Вариант, что я смогу как-то договориться с татарами. Есть ли шанс, что Джанибек Герай продолжил с ними взаимодействие, переписку и заговор готовиться? Возможно, но если нет – весь план по взаимодействию, псу под хвост.

В голове моей в целом зрела идея, как действовать, но нужно было понять, посмотреть на карте, что да как. А пока что получалось, что несколько сил сходятся в одной точке и как они перераспределятся, мне не очень понятно. Однако можно действовать на опережение.

Если Лжедмитрий придет к Туле первого июня, и Ляпунов, если так прикинуть… Я задумался, начал считать.

– Собратья, а сколько от Рязани до Тулы? Напомните? – Эти невероятно медленные скорости пеших переходов, привыкнуть к ним я никак не мог.

– Если быстро, как мы идем, то дней семь. Может, чуть медленнее, десять.

– Хм… Выходит, Ляпунов доберется к Туле, если посланник его, конечно, не вводит нас в заблуждение, тоже в самое ближайшее время. Конец мая, начало июля.

Войский с Григорием переглянулись.