Текст книги "Елизавета I"

Автор книги: Эвелин Энтони

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 24 страниц)

   – По-моему, ты нездоров, – быстро проговорила она. – Я пошлю тебя к моему личному врачу. И ты будешь принимать всё, что он пропишет, даже если мне придётся самой кормить тебя этими снадобьями!

Он взял её за руку, взглянул в лицо, увидел написанные на нём тревогу и нежность и, подчиняясь внезапному порыву, положил голову ей на плечо.

   – Госпожа, – медленно проговорил он, – должен тебе сказать, что я чувствую себя совсем разбитым, а этот жар меня вот-вот доконает. Что бы со мной ни было, здесь это не вылечится. Сегодня я во второй раз приходил к врачу, и он говорит, что мне следует на время тебя оставить.

Он ощутил, как королева напряглась, и поспешно добавил:

   – Совсем ненадолго: я только съезжу в Бакстон – говорят, тамошние воды творят просто чудеса. Если я поеду туда, то вернусь к тебе бодрым и не буду слоняться здесь, как больная собака, пока окончательно тебе не надоем.

   – Эта опасность миновала добрых десять лет назад. Мне без тебя никак, Роберт, тебе это известно?

   – Тогда не о чём и говорить. Пожалуй, я смогу обойтись и без вод. – Главным для него были её желания; он был слишком слаб и утомлён, чтобы отстаивать свою позицию.

   – Мне без тебя никак, – продолжила Елизавета, – и тем не менее ты поедешь. Ты отправишься в Бакстон, и я ставлю тебе лишь одно условие – ты должен писать мне каждый день, а я буду писать тебе. Я хочу, чтобы ты был здоров, бедный мой любимый Роберт, потому что я ужасная эгоистка и не могу без тебя жить. – Она повернула его лицом к себе, минуту они смотрели друг другу в глаза, а потом он почувствовал, как она нежно поцеловала его в щёку.

– Тридцать лет спустя после нашей встречи, превратившись в старую каргу, я могу тебе сказать, пока ещё не поздно: я люблю тебя, Роберт, и ты мне нужен. Теперь я знаю, что так было всегда.

* * *

Элизабет Трокмортон стояла в полумраке в глубине комнаты. Она ждала уже почти десять минут, глядя в спину королеве, которая неподвижно сидела у туалетного столика и молча смотрела в зеркало.

Рука фрейлины, через которую были перекинуты три тяжёлых платья королевы, затекла, но она не смела заговорить. В комнате были другие женщины, они молчали и ждали: парикмахерша с париками, две дамы, которые помогали королеве надеть корсет, ещё одна дама с несколькими парами туфель и доверенный слуга, который готовил притирания для лица.

На одевание королевы всегда уходило два, а то и три часа; за те несколько недель, что прошли с тех пор, как она вышла из своей опочивальни и появилась на людях, жизнь для всей её челяди превратилась в сущую пытку. Она осматривала предложенные платья и бросала на иол, если они ей не нравились; она дала пощёчину Элизабет Трокмортон, когда та предположила, что корсет затянут слишком туго... Ей ничто не нравилось; ничто не могло заинтересовать или взволновать её, а если такое и случалось, она заходилась от гнева. Фрейлины Елизаветы жили в постоянном страхе и говорили только шёпотом; когда она не гневалась на них и не сотрясала воздух отборной руганью, она плакала и перечитывала письма, которые держала в шкатулке возле кровати.

Прошло уже два месяца с тех пор, как умер граф Лестер; он отправился в Бакстон и умер в пути, и, когда Елизавета услышала об этом, она упала в обморок. Затем она удалилась в опочивальню, заперла дверь и долгое время находилась там, не желая выходить или пускать кого-либо к себе, пока премьер-министр лорд Бэрли, не побоявшись ответственности, не приказал взломать дверь и вошёл к ней. Свидетелей их встречи не было; никто не знал, что он ей сказал и как убедил совладать со своим горем и вернуться к исполнению своих обязанностей. Если бы ему этого не удалось, вполне возможно, что королева довела бы себя до смерти.

В зеркале она видела своё смертельно исхудавшее и обескровленное лицо; на этом лице жили только глаза, и они выражали муку и отчаяние.

   – Какого чёрта ты делаешь? На что это ты глазеешь? – Элизабет Трокмортон вздрогнула и подскочила к королеве.

   – На ваши платья, ваше величество. Не взглянете ли вы на них и не выберете ли, какое вам надеть?

Королева медленно повернулась.

   – Красное, – сказала она, – и золотое, и зелёное... Вы что, леди, насмехаетесь надо мной, что приносите наряды таких расцветок? – Молодая женщина съёжилась и передала платья своей подруге Маргарет Ноллис.

   – Прошу прощения, ваше величество. Я принесу вам другие.

– Принеси какие тебе угодно и иди к чёрту! – рявкнула королева. – Принеси что-нибудь траурных цветов, ибо я в трауре. Где эта дура с париками?

Королеве принесли три завитых и надушенных парика, сделанных из тонкого шёлка различных оттенков: от тёмно-каштанового до бледно-золотистого.

Её собственные седые волосы были коротко острижены и стянуты на затылке. Она прикинула на себе самый тёмный парик, взглянула в зеркало и отбросила его в сторону. Всё было напрасно; ничто не могло скрыть бледность её лица и жуткие круги под глазами; даже это хитроумно искривлённое зеркало показывало, что она – старая развалина, и, будто в насмешку, в нём мелькали отражения склонившихся над нею молодых лиц.

Никто не смотрел на неё с восхищением, в которое она могла бы поверить; она окружена молодыми мужчинами и женщинами, которые преклоняют колени перед грозной королевой Англии, но не испытывают никаких чувств к Елизавете Тюдор. Не важно, что на ней надето, если сегодня вечером Роберт её не увидит. Роберт не будет стоять за её стулом, не будет её смешить, не проводит её в опочивальню и не проведёт с нею часок-другой перед тем, как она ляжет спать.

Он мёртв. Он умер вдали от неё, по дороге в Бакстон, и ей теперь нечем утешиться, кроме его писем; последнее из них было написано всего за два дня до того, как его не стало. Он умер без неё; жестокий поступок, несправедливый поступок, оставивший её влачить одинокое и пустое существование наедине с безжалостным государством, навязывать людям свою волю двадцать четыре часа в сутки, править и совещаться с Бэрли, который так одряхлел, что едва может ходить, смотреть на стареющие лица людей, бывших молодыми, когда она была молодой, и молодые лица людей, которые знают её только лишь как деспотичную старуху.

Теперь, когда годы берут своё, она смертельно нуждается в утешении со стороны какого-то человека, в тепле человеческой любви. И именно сейчас она осталась совершенно одинока.

Ежевечерне она торжественно ужинала вместе со своими мажордомами и виночерпием, сидя на возвышении под бархатным балдахином. Она выходила к столу под звуки труб и вяло ковыряла еду, которую ей подавали четыре фрейлины, ужинавшие тем, что она оставляла на тарелках. Дни шли за днями, её окружало всё то же монотонное великолепие, и, удаляясь в свои покои, она либо сидела одна, либо была вынуждена выходить к своим придворным и слушать, как другие играют и поют и танцуют. Бэрли следовало бы позволить ей умереть, а не заставить оставаться в этом мире наедине со своими обязанностями. Он не в силах восполнить её потерю, потому что, когда наступает вечер, он клюёт носом, изнурённый нескончаемой работой, – усталый старик, которого хватает лишь на исполнение его обязанностей, после чего он возвращается домой, где его ждёт жена.

Раньше Елизавета горевала о Роберте и оплакивала его, теперь она начала ему завидовать.

Она встала и, опершись на леди Ноллис, задержала дыхание, когда на ней затягивали корсет, а затем облачилась в чёрное платье с серебряным шитьём. Она выбрала светло-рыжий парик и обернула вокруг шеи длинное жемчужное ожерелье, а затем одна из фрейлин застегнула ей под подбородком широкий воротник из кружев тончайшей работы. Из зеркала на неё смотрело её отражение – бледное, угловатое и печальное.

– Как вы прекрасны, ваше величество, – сказала леди Ноллис.

Елизавета бросила на неё испепеляющий взгляд:

   – Не лги мне!

Ноллис была самой послушной из её прислужниц – возможно, потому, что приходилась родственницей вдове Лестера. Теперь, когда его не было в живых, королева не считала нужным жалеть Летицию; та вновь вышла замуж с такой неприличной поспешностью, что шокировала даже своих циничных друзей. Теперь она носила титул леди Блаунт, но её обязали погасить все долги покойного мужа казне до последнего пенни; когда этот долг будет выплачен, её уже нельзя будет считать не только богатой, но даже зажиточной.

   – Я не лгу, ваше величество, уверяю вас. Вчера я слышала то же самое от лорда Эссекса, когда он увидел ваше величество в Длинной галерее.

Елизавета нетерпеливо щёлкнула пальцами, требуя свой белый веер из страусовых перьев:

   – Что этот мальчишка понимает в красоте – он годится мне в сыновья!

Она снова повернулась к зеркалу; издали её отражение выглядело обманчиво. Она всегда была близорука и теперь видела очень стройную, худощавую женщину в сверкающем чёрном платье, почти молодую. Через минуту леди Ноллис кашлянула. Её родственники научили её, что нужно говорить королеве; сам Эссекс репетировал с нею несколько дней, но она не нашла в себе мужества повторить всё, что от неё требовалось. Эссекс обезумел от честолюбия: ему не терпелось занять место, которое тридцать дет занимал Лестер. Никому было не под силу убедить его, что королева – вовсе не одинокая, слабая женщина, которой отчаянно хочется верить в то, что она молода и любима и что она едва ли готова пойти на неслыханное унижение и принять эту иллюзию из его рук. На это было бессмысленно надеяться, но леди Ноллис обещала хотя бы попытаться.

   – Ваше величество... он сейчас в приёмной и надеется встретиться с вами.

Елизавета не ответила; она раскрыла веер и снова его закрыла. Её первым желанием было презрительно рассмеяться и передать Эссексу язвительный приказ удалиться.

Эссекс ждёт её. Эссекс, двадцатидвухлетний, в расцвете своей великолепной мужественности, красивый, сильный и чудовищно юный... Это смешно. Это не просто смешно, это оскорбительно. На мгновение Елизавета разгневалась, и вдруг она заколебалась. Уже два месяца её приёмная была пуста, если не считать министров и просителей; так же пуста, как её жизнь и досуг. Если он войдёт, они смогут немного поговорить, поговорить о Роберте, поговорить о чём угодно, прежде чем одиночество снова сомкнётся вокруг неё. Она боролась с этим искушением целую минуту. Но это такая мелкая слабость, такая безвредная поблажка самой себе – увидеться с пасынком Роберта и обменяться с ним несколькими словами.

Леди Ноллис внимательно наблюдала за ней, позднее она клялась, что видела: королева пожала плечами:

   – Иди и передай графу Эссексу, что он может войти.

ХРОНОЛОГИЧЕСКАЯ ТАБЛИЦА

   1533 год

В Гриниче родилась будущая королева Англии Елизавета I Тюдор.

   1534 год

Согласно акту Генриха VIII Елизавета назначается наследницей престола.

1537 год

Согласно новому акту Генриха VIII Мария и Елизавета Тюдор лишаются права на наследование престола.

1544 год

Восстановление права Елизаветы на наследование престола в случае смерти Эдуарда VI и Марии Тюдор.

1554 год

Двухмесячное заключение Елизаветы в Тауэр и последующая затем ссылка в Вудсток и Хэтфилд.

1558 год

После смерти Марии Тюдор Елизавета становится королевой Англии.

1562 – 1564 годы

Война с Францией с целью возврата порта Кале.

1585 год

Оказание Англией помощи Нидерландам в их восстании против испанского владычества.

   1587 год

Казнь Марии Стюарт, шотландской королевы, двоюродной сестры Елизаветы I, претендентки на английский престол.

   1588 год

Начало войны с Испанией. Разгром английским флотом испанской «Непобедимой Армады» в проливе Ла-Манш.

1603 год

Смерть Елизаветы I Тюдор.

ОБ АВТОРЕ

Эвелин Энтони (Evelyn Anthony), настоящее имя – Eve Stephens, родилась в 1928 г.

Автор ряда исторических и детективных романов. Широкую известность приобрели её романы об Анне Болейн, английских королевах Елизавете и Виктории, французской королеве Анне Австрийской и др. Книги Эвелин Энтони переведены на многие языки мира, неоднократно издавались в России. Исторический роман «Елизавета» печатается впервые.