Текст книги "Палаццо Сольяно (ЛП)"

– Это непрофессионально, я знаю, но мне так тяжело это читать. Эдуардо был мне как брат.

Он отхлебнул горячего чаю и продолжил.

«Моя жена полностью наследует все мое движимое и недвижимое имущество. В подходящее время именно она разделит нашу собственность между нашими детьми. И я желаю, чтобы между моими наследниками не было противоречий.

Когда умер мой дед Эдуардо, его дети пришли к соглашению, и моему отцу Саверио достались дворец и предприятие. Надеюсь, что и мои дети будут столь же разумны. Урсуле надлежит также позаботиться о моей тетушке Аркетте, которой ничего не принадлежит, но в то же время принадлежит все – у нее всегда должно быть достаточно уважения, внимания и любви.

У моей сестры Присциллы нет финансовых проблем, но однажды забота может понадобиться и ей, моим наследникам в таком случае надлежит принять ее в доме, где она родилась и жила много лет.

Моей матери я доверяю задачу быть рядом с Урсулой, ведь именно ее мудрость станет для моей жены большим подспорьем.

Я желаю также, чтобы у моих детей никогда не было ни перед кем долгов, в особенности перед банками. В случае отсутствия наличных им надлежит ждать лучших времен. Сольяно всегда придерживались этого правила и никогда об этом не жалели.

Также желаю, чтобы мои наследники с вниманием и осторожностью давали взаймы. Если дашь в долг другу, рано или поздно он станет врагом. Им следует научиться никогда никому не открывать истинных размеров состояния, не распространяться о коммерческих успехах и никогда ни по какой причине не выставлять их напоказ.

По любым финансовым и юридическим проблемам обращайтесь к Онорато Спинелли, моему нотариусу, и адвокату Антонио Скарпетта – они всегда отлично выполняли свою работу.

Моим сыновьям Саверио и Джанни оставляю наручные часы, а дочерям – запонки, коммерческая стоимость данных предметов одинакова.

Если кто-то из моих детей решит вступить в конфликт с мамой, я достану их и с того света, и у них больше не будет спокойных ночей. Ведь именно вашей маме я обязан так многим, что вы не можете себе даже представить. Она была бесценной опорой, понимающей и любящей меня и мою семью.»

Нотариус остановился снова – все плакали, в течение многих лет он встречал разную реакцию на последнюю волю покойных – от слез до яростных ссор и даже поножовщины, и поэтому искренний плач родных Эдуардо был редкостным явлением даже для него.

– Должен сказать, мой друг оставил в наследство огромную любовь.

– Он что-то еще говорит?– спросил Джанни с глазами, полными слез.

– Осталось заключение,сейчас прочитаю.

«Моя дорогая семья, я вас всех люблю. Мама, тетушки, дети, и ты, моя Медведица, я никогда не покину вас, ведь в сердце каждого из вас я занял тепленькое местечко. Вы и кораллы – смысл моей жизни. В ваши руки я вверяю огромное наследие, содержащее бесценную честность, красоту и искусство. Реализовывайте самые амбициозные проекты, уважайте ваших ближних, тех, кто вас любит и кто помогает вам.»

}4

Воцарилось молчание. Солнце уже зашло, а с моря дул легкий бриз, играющий с тюлевыми занавесками на окнах.

Нотариус поднялся.

– Если у вас нет вопросов, я пойду. Вам надо побыть одним.

– У меня есть вопрос, – сказала Аркетта. – Что же все-таки оставил мне мой брат?

Нотариус посмотрел на семью, и семья посмотрела на него. Урсула ей улыбнулся, поднялась ей навстречу, обняла и сказала:

– Эдуардо тебе оставил одно из самых главных сокровищ семьи, то, что ты всегда хотела и всегда боялась попросить. Знаешь, о чем я говорю?

– Нет!

– Напряги-ка память, дорогая тетушка. Эту вещь ты любишь всего. Я знаю, ты не помнишь, но давай я побуду твоей памятью.Тридцать лет назад, когда я только вошла в семью, ты провела меня по музею. Среди самых бесценных и старинных украшений ты показала мне что-то, говоря: «Не знаю, чтобы я отдала за одну только возможность поносить ее, но это нельзя трогать. Совсем-совсем!»

– Диадема императрицы! – прошептала Аркетта, распахнув глаза.

– Эдуардо оставил ее тебе, и ты можешь носить ее тогда, когда тебе захочется, – пообещала Урсула.

– Какой замечательный подарок! – воскликнула Аркетта, и спрятала лицо в ладонях, пятаясь скрыть эмоции.

Эта диадема из коралов, жемчуга и бриллиантов была создана прадедом, Джузеппе Сольяно, и составляла часть комплекта украшений – кольца, колье и браслета – которые были запечатлены на известном портрете Марии Луизы Австрийской, когда она стала герцогиней Пармы. А сейчас портрет императрицы висит в Лувре. В начале двадцатого века комплект был выставлен на лондонском аукционе, и деду Эдуардо Сольяно удалось заполучить ее. Сегодня диадема хранилась в сокровищнице семьи.

Маргарита, Присцилла и молодежь не осмеливались даже дышать, настолько их поразила инициатива Урсулы: она решила сделать счастливой тетушку Аркетту, которая не знала цены вещам и деньгам, да и деньгами она не умела пользоваться.

– Я не буду надевать ее на улице, потому что такую красоту наверняка украдут. Я надену ее этим вечером на ужин, – заявила Аркетта.

Маргарита объяснила ей со всей возможной нежностью:

– Этим вечером уже включили сигнализацию, и до завтрашнего утра мы не сможем достать твою диадему. Давай ты наденешь ее завтра вечером, хорошо?

– Хорошо. Я так счастлива!

– Завтра вечером ты станешь королевой, и мы устроим праздник, – уверила ее Маргарита, благодарная Урсуле за то, что она сделала счастливой ее дочь.

Все стали расходиться, дети разошлись по комнатам, Паола и Кристина отправились помогать пожилым горничным готовиться к ужину, а Урсула отправилась проводить Онорато.

– Так как все-таки прошла твоя миланская поездка?

– Незабываемо, я же говорила.

– Хочешь увидеться завтра?

– Сначала мне нужно поговорить с монсиньором Бартиромо. И мне нужно знать мнение донны Маргариты.

– Позвони мне сама. Завтра мы ужинаем с друзьями, мне очень хотелось бы, чтобы и ты пришла. Тебе позвонит Эмануэла, в любом случае.

Навстречу Урсуле выбежал Джанни, держа в руках телефон.

– Монсиньор Бартиромо, тебя.

Она взяла переносную трубку, ее сын наклонился, чмокнул ее в щеку и пробормотал: «Я люблю тебя, мамочка».

Урсула улыбнулась, а по телефону попросила священника о встрече.

– Если хочешь, давай увидимся сегодня в десять, у меня дома.

– Я приду.

Семья ждала ее. Она села за стол и огляделась. Все против обыкновения были молчаливы, наверное, каждый размышлял над словами Эдуардо. Урсула исподтишка рассматривала задумчивые лица детей. Саверио казался спокойным, он даже и не сомневался в том, что ему придется управлять предприятием. Уже много времени, еще со студенческой поры, он работал с отцом – как в лаборатории, так и за пределами офисов. Он знал все о ситуации на рынках «сырого» и обработанного коралла. Эдуардо доверял ему, и точно так же ценил креативность Кристины, которая в крохотной коралловой веточке видела будущий предмет искусства.

Паола, изучавшая океанографию, была экспертом по подводным водам, занималась исследованием состояния морей вместе с другими молодыми коллегами из Америки и Японии. Она с радостью участвовала в длительных экспедициях, из-за которых она не бывала дома месяцами. Урсула знала о ее романе с коллегой из Лос-Анджелеса. Однажды они поженятся, и Паола уедет за океан. А вот Джанни и Джульетта волновали ее больше всех. Вместе с остальными они выросли в лабораториях. Джанни в два года обработал коралловую веточку, сделав из нее шарик почти совершенной формы. Потом он постепенно отстранялся от кораллов и сейчас было ясно, что он понятия не имел, как распорядиться своим будущим. Он ужасно ругался со старшими братом и сестрами, обвинял их в том, что у них на глазах шоры, и частенько что-то замышлял с Джульеттой, которую Урсула считала очень легкомысленной.

Оба изображали из себя экспертов metal-музыки, и старались не пропускать ни одного концерта групп, которые Урсула считала развязными бескультурными грубиянами. Оба еле-еле учились и держались на расстоянии от старших брата и сестер, откровенно считавших их бездельниками. И несмотря ни на что, Джанни был ее любимчиком, Урсула прощала ему практически все, и считала его самым гениальным из своих детей. Точно так же бабушка любила Джульетту, потому что та была на нее похожа, и пожилая женщина старалась всячески радовать девушку.

Урсула глубоко вздохнула, и тихо сказала, озвучив тем самым свои опасения: «Тот факт, что папа доверил мне управление семьей, не означает, что я должна делать выбор за вас. Каждый из вас должен научиться нести ответственность за свою жизнь, нравится вам это или нет.

– Что ты хочешь этим сказать? – Джанни решил, что Урсула адресовала свои слова ему одному.

– То, что сказала.

– Вот перед вами, во всем своем великолепии, ледяная северная жещина, – пошутила Джульетта. Было явно, что эмоции, вызванные завещанием, вот-вот взорвутся. Урсула внезапно поднялась, положила салфетку на стол со словами: «Уже почти десять. У меня встреча. Увидимся утром.»

5

Дон Джироламо пригласил Урсулу расположиться в кабинете, он сидел за письменным столом, заваленным многочисленными бумагами, и периодически поносил элегантно одетого визитера, стоявшего перед ним.

– Это ты называешь прайсом? Я называю это надувательством!

Он увидел Урсулу на пороге, и внезапно успокоился.

– Заходи, дочь моя. Садись.

А затем он обратился к посетителю и заявил:

– У меня нет иудиных сребреников. Другой поставщик будет поставлять мне скамейки.А с тобой у меня разговор закончен. Проваливай, пока я не выгнал тебя пинками.

– Ищите каких угодно поставщиков, но цены как у меня Вам не даст никто. Со всем моим уважением,Вы просто раздражительный старикашка!

Глядя, как вылетает посетитель, священник улыбнулся Урсуле хитрой улыбкой:

– Будем ждать лучшего предложения, дочь моя.

История с новыми скамейками для церкви длилась месяцами. Прихожане собрали достаточную сумму, они знали, насколько въедлив и честен их святой отец.

– Будешь кофе? – спросил священник. Его злости как не бывало.

Он не стал дожидаться ответа. Нажал на кнопку, и будто бы специально ожидавшая за дверью, появилась Пеппина, вечная и верная служанка, с двумя чашками дымящегося кофе. Монсиньор цедил свой кофе, ожидая, пока Урсула откроет ему душу. А она, пришедшая поговорить о тайнах своего супруга, вдруг сказала: «Сегодня мы читали завещание моего мужа».

– Завещание… О, как мы ошибаемся, думая, что можем навязывать свою волю даже мертвыми…

Урсула, у которой не было настроения вступать в беседы, продолжила:

– Он доверил мне управлять семьей.

– А что еще он должен был сделать? Вас было двое, а теперь всем придется заниматься тебе.

– Я боюсь грядущего разлада между моими детьми. Их пятеро, и каждый, рано или поздно, запросит свое. Кажется, не все сознают свою ответственность. Знаете, монсиньор, когда умер мой свекр и донна Маргарита осталась одна с тремя детьми, у нее не было проблем. Тетушка Аркетта такова, как есть, и управление предприятием легло на плечи моего мужа. У тетушки Присциллы была вилла в Сорренто и магазин в Казерте, а Эдуардо занимался управлением, ни на кого не оглядываясь. Я же осталась с пятью детьми, которые слишком непохожи друг на друга. И Джанни, и Джульетта считают кораллы не важными и не нужными. Как я могу разделить поровну наследство, которое мой муж считал неделимым?

– Милая моя, это все дела законников. Почему ты рассказываешь об этом мне?

– Потому что это и дела душевные. Я думала об этом сегодня вечером: когда мы в полном молчании слушали завещание, я чувствовала, как между некоторыми моими детьми нарастало напряжение. Если бы все зависело только от меня, я бы оставила все Саверио, потому что в его руках фирма будет процветать, так, как это было при его отце. Но что делать с остальными?

– Закон о первородстве отменили несколько веков назад, и ты не можешь отправить остальных в монастырь или в полк, как поступали благородные синьоры средневековья.

– Поэтому я здесь. Саверио и Кристина работают на фирме не покладая рук годами. А что касается остальных – одна погрязла в учебе и поездках по миру, оставшиеся двое – просто парочка бездельников. Но когда придет время, наверняка они будут претендовать на наследство в равных долях. Если честно, монсиньор, как бы я хотела устраниться ото всего этого…

– И пусть дети перессорятся между собой. Умница! Твой муж не просил бы тебя обо всем позаботиться, если бы не был уверен в том, что ты справишься как можно лучше. Я не знаю, сколь велико ваше наследство, но я уверен, что никто из твоих детей не умрет от голода. Научи их смотреть в лицо реальности. Расскажи им о том, что тебя мучает, заставь их почувствовать ответственность. Решение придет само, потому что они сами сделают выбор, пусть постепенно, пусть со временем. Ты беспокойся только о том, чтобы между ними была гармония, отныне и навсегда.

Урсула вспомнила обиду Джанни и Джульетты когда они собрались в Америку, в Вермонт, и попросили у отца ту же сумму, какую Саверио запланировал на поездку на Восток. Эдуардо тогда страшно разозлился и не дал денег никому. Урсула помолчала, и наконец решилась заговорить о самом главном:

– Есть еще один мальчик. Шестой сын моего мужа.

– Маленький китаец.

– Вы знали??? – с удивлением спросила Урсула.

– С тех самых пор, как он родился. До сегодняшнего дня я был единственным хранителем этого секрета, Эдуардо признался мне в этой самой комнате. Сейчас его нет, и узел развязался. А ты как узнала?

– Самым худшим образом. Уже важно, хотя я ждала от него большей откровенности.

– Я не хочу чересчур рьяно защищать его, но знай, что и я приложил руку к этой тайне. Может быть, ты забыла, но ты в тот период была невыносимой. И мы с Эдуардо решили, что лучше будет промолчать.

– А потом? Ради всего святого, у Эдуардо было около десяти лет, чтобы признаться мне в существовании этого ребенка!!!

– Он боялся тебя потерять. Надо ли мне говорить тебе, насколько он тебя любил? Конечно, характер у него был не сахар, закрытый, интроверт, ты знаешь лучше меня, но он любил тебя и боялся причинить тебе боль.

– Да знаю я, и все понимаю. Я познакомилась с малышом и его матерью. Китаянка хорошая женщина, у нее своя жизнь, семья, работа. А мальчик…малыш чудесный. Может, мне и не привелось бы с ним познакомиться, но я полюбила его с первого взгляда. Он очень похож на Эдуардо. Гордый, полный собственного достоинства… и изголодавшийся по любви. Мой долг – помочь моим детям принять его. Они воспримут его как захватчика?

– А как они должны будут его воспринять?

– С радостью. Это просто малыш, в котором течет и их кровь тоже. Но мои дети – эгоисты, каждый погряз в собственных мелких проблемах, да и что они будут думать о собственном отце?

– А это уж будет зависеть от тебя, от того, как ты преподнесешь им новость. Я предлагаю подождать немного, до тех пор, пока они не придут в согласие с самими собой. Когда ты увидишь, что они успокоились, только тогда ты сможешь раскрыть им эту тайну.

Урсула понимала, что священник прав. Ей надо подождать, пока семья привыкнет к новому положению вещей.

Благодарю Вас, монсиньор. Ваши советы очень ценны для меня.

Когда Урсула вернулась домой, ее ждал Саверио. Выражение его лица не предвещало ничего хорошего.

6

Он ждал ее в гостиной, прилегающей к ее спальне, и извинился за вторжение.

– Я не мог заснуть. Завтра я улетаю в Японию, с тех пор как умер отец, нам с тобой так и не удалось поговорить.

Саверио исполнилось двадцать девять, но он казался сорокалетним. С малых лет он вел себя, как взрослый. Иногда Урсула спрашивала себя, был ли ее старший сын счастлив. Как и его отец, он обладал огромным чувством ответственности и по отношению к работе, и по отношению к семье. Эдуардо же, всегда взвешенный и молчаливый, был способен на радостные сюрпризы. В возрасте Саверио Эдуардо уже был женат и был счастливым отцом двоих детей. У Саверио никогда не было девушки, он никогда не был влюблен. Два года назад у него были отношения с дочерью неаполитанского ювелира. Они провели вместе несколько месяцев в Канаде, но когда вернулись домой, объявили о разрыве отношений. Как-то Саверио, переборов замкнутую натуру, признался Урсуле:

– Франческа была вечно недовольна мной, все время говорила, что я больше люблю свою работу и свою семью, а не ее. Если женщина настолько ограниченна, что не понимает моих ценностей, это не моя женщина.

– В таком случае, боюсь, ты никогда не найдешь свою вторую половину.

– Папа же нашел тебя! Я не думаю, что ты такое уникальное исключение. Где-нибудь в этом мире наверняка существует моя суженая.

А сейчас Саверио ждал ее, чтобы поговорить, и как всегда, смотрел на нее своим мрачным взглядом исподлобья, и казался таким смешным в пижаме.

– Слушаю тебя, солнышко.

– Надо решить несколько проблем. Сейчас, когда отца больше нет, мы четко должны определить свои роли. Особенно мою. Я попросил Джанни кое-что сделать, а он ответил, что не собирается получать от меня указаний. С отцом бы он так себя не вел.

Прошел всего месяц, а ее мальчики уже дерутся, как заправские петухи}. А потом начнут воевать и девочки…Завтра Саверио отправится в долгую командировку, как знала Урсула, сначала в Японию, потом на Тайвань, ему предстоит заниматься важными сделками по покупке и продаже. И было бы замечательно, чтобы он беспокоился только об этом. Урсула постаралась говорить с ним спокойно, постаралась развеять его волнение.

– Послушай, милый. Джанни – это моя проблема, потому что он не осознает, что родился с кораллами в голове и в сердце. Он ведет себя, будто зверь в клетке, потому что еще не осознал, чего хочет от жизни.

– Он ведет себя как полный придурок.

– Нужно дать ему время.

– Но время не будет его ждать! Например, нам надо срочно закупить коралл, потому что та партия, которая на складах у Монджелло, разойдется неизвестно к кому и куда. Этот проныра Скапече уже рассказал Монджеллоо нашей ситуации, и сделка отложится на неопределенный срок, потому что этот тип готов купить все по стопроцентной предоплате. Завтра я улечу. А Кристину отправить я просто не могу. И кажется, с Монджелло мы пролетели.

Саверио говорил о пожилом коралларо, который, не имея наследников, сворачивал деятельность, и Эдуардо с ним договаривался о закупках.

– Это все? Завтра на рассвете я буду звонить в его дверь, и обещаю тебе, что опустошу не только его склады, но и скуплю у него все самое интересное.

– Но это не твоя задача, мама.

– Моя задача – двигаться дальше, и я займусь этим. Конечно, мне очень не хватает вашего отца, но так как последние тридцать лет своей жизни он учил и меня, и вас всему тому, что знал, пришло время продемонстрировать все наши знания. У нас все получится, и он обязательно гордился бы нами. Езжай спокойно, Саверио, и верь в свою маму, и в Джанни тоже. Придет день, когда вы будете работать плечом к плечу и достигнете многого вместе.

– Да забудь ты о Джанни, моя бы воля – давно бы погнал его из дома пинками.

– Должна тебе признаться, иногда мне тоже очень хочется так сделать.

– Это пошло бы ему на пользу.

– Вряд ли. Ты еще не понял, что он тобой восхищается, что хотел бы быть похожим на тебя? Но ему не хватает веры в самого себя, он считает тебя недостижимым идеалом и поэтому и злится, и влипает в неприятности.

Урсула знала, что ее сын будет думать над этим разговором.

Саверио обнял ее,и поцеловал в щеку.

– Увидимся перед твоим отъездом, завтра утром. Вместе позавтракаем, – пообещала сыну Урсула.

Урсула легла в кровать, зная, что не заснет. Она решила зарядить мобильный, и нашла кучу неотвеченных звонков. От Дамианы в том числе.

На часах была почти полночь, и все-таки Урсула позвонила ей.

– Ну наконец-то! Что с тобой произошло? Ты хоть представляешь себе, как я беспокоилась? Ты уехала, не предупредив меня, и не звонила, и не отвечала на мои звонки!

– Дамиана, я так устала. Я тут столкнулась со столькими проблемами, и честно говоря, мне совсем не хочется о них говорить. Знаешь, о чем я мечтаю? О волшебной палочке, которая бы вернула меня назад в юность, когда я видела будущее только в розовых тонах, когда я торчала в мастерской у отца. Помнишь, пока он чинил обувь, я делала уроки. Или когда я сидела за столом в кухне, мама шила, а я делала банты из обрезков. Или как мы гуляли по корсо Буэнос Айрес и разговаривали о мальчиках. Я тебе вот что скажу: мне снова хочется сбежать. Давай куда-нибудь с тобой отправимся, а?

– Можешь снова вернуться в Милан. Сегодня в магазин приходил Альберто и спрашивал о тебе.

– Альберто? Он?

– Ага. А ты знаешь, что он женился?

–… Женился?

– Ты говоришь таким тоном, будто бы он совершил преступление.

– Могла бы и сказать.

– Помнишь, ты просила о нем не упоминать? Он развелся два года назад. Его жена была, да и сейчас остается, одной из моих клиенток. Красавица, принадлежащая к известной венецианской семье. Врач, как и Альберто. Они познакомились на какой-то конференции. В первые месяцы их брака он сопровождал ее в бутик и будто бы ждал от меня новостей о тебе. Думаю, он женился, надеясь забыть тебя, как видишь, это ему не удалось. Он все еще любит тебя.

– А я люблю своего мужа.

Попрощавшись с Дамианой, Урсула стала вспоминать Альберто, стала вспоминать о том, что произошло десять лет назад.

Урсула и Альберто

1.

Стоял апрель. Урсула с Эдуардо, как, и другие кораллари из Торре дель Греко, приехали в Милан, чтобы поучаствовать в большой выставке ювелирных изделий в Кастелло Сфорцеско. Их дни пролетали, наполненные сумасшедшей работой, встречами с иностранными и местными покупателями, конференциями по кораллу и его длинной истории, документальными фильмами, яркими дискуссиями о будущем рынка кораллов и о будущем всей экономики. Заключались отличные сделки, и самые известные миланские ювелиры организовывали вечера для участников выставки не только в городских домах, но и на виллах. Некоторые жители Торре бронировали гостиницу, кто-то останавливался у друзей. Урсула и Эдуардо жили на виа Мельзо, в доме, где она родилась. Само здание недавно отремонтировали.

}Урсула занималась перепланировкой своей квартиры, стараясь превратить ее в комфортабельное и элегантное жилище. Дамиана уже давно отремонтировала квартиру своих родителей. Две сорокалетние подруги частенько находили возможности побыть вместе.

– О чем вы постоянно болтаете? – спрашивал Эдуардо, с улыбкой глядя на шушукающихся подруг.

В этот период у Дамианы был роман с Орландо, радиологом из миланской поликлиники, «страшным, но милым и умным», как его характеризовала сама Дамиана.

Как-то утром, Дамиана объявила Урсуле и Эдуардо – они выходили из дома каждый по своим делам: «Сегодня вечером я сопровождаю Орландо на ужин к профессору Антонелли, главврача отделения акушерства и гинекологии. Мой жених попросил меня пригласить и вас. Кажется, жена профессора просто обожает кораллы. Он рассказал ей о вас, и она горит желанием с вами познакомиться».

– У нас есть какие-то дела на вечер? – спросил Эдуардо у Урсулы.

– Да. Это наш единственный свободный вечер, в который мы решили отдохнуть дома.

Эдуардо обернулся к Урсуле, и посмотрев на нее своим «фирменным» умоляющим и хитрым взглядом, сказал:

– Ну же, милая моя Медведица, давай хотя бы поглядим на другую, отличную от кораллов реальность!

Когда Эдуардо хотел что-то от Урсулы, в его взгляде пропадала привычная жесткость, он улыбался как ребенок и становилось просто невозможно ему отказать. Она терялась перед его обаянием и сдавалась.

– Ну хорошо, мы тоже придем.

– Я сообщу синьоре Антонелли. Она будет просто счастлива познакомиться с Вами! – воскликнула Дамиана.

На этот вечер Урсула надела шелковое платье клубничного цвета , которое ниспадало красивыми складками в пол, а длинные рукава и вырез на спине делали Урсулу еще более притягательной. Наряд подчеркивал стройность ее фигуры. Урсула не стала перебарщивать с драгоценностями, на безымянный палец надела лишь колечко с огромным кораллом Шиакка.

}Квартира главврача занимала весь чердачный этаж в здании восемнадцатого века на корсо Порта Романа. Именно здесь Урсула познакомилась с Альберто Соммаскини. Хозяйка дома представила его как помощника своего мужа.

– Он фантастический врач, и всегда идет на шаг впереди других, – прошептала жена профессора, с обожанием глядя на молодого человека с бархатными карими глазами и черной, как смоль, вьющейся шевелюрой. Урсула всегда считала, что красота внешняя отображает красоту внутреннюю: некрасивые или невзрачные люди таковы потому, что их внешность лишь отражение скудных душевных качеств.

Доктор Соммаскини не остался равнодушным перед ее обаянием – когда все сидели за столом, и потом, в гостиной, он пожирал ее таким восхищенным взглядом, что это заметил даже Эдуардо, который, к счастью, не был ревнив, ему всегда нравилось, когда восхищались его женой. Поздним вечером, когда Урсула заметила, что Дамиана куда-то испарилась со своим радиологом, она попросила хозяйку дома вызвать им такси.

– Даже не думайте. Вас отвезет Альберто.

В лифте, спускающемся на первый этаж, Урсула взяла мужа под локоть, чуть подавшись вперед. Это было недобрым знаком, она страдала сильными болями в животе, особенно в приближении месячных.

– Снова болит? – понимающе спросил Эдуардо.

Она кивнула.

Когда все вышли из лифта, Соммаскини спросил:

– Насколько сильны Ваши боли?

– По-разному бывает, – немного раздраженно ответила Урсула.

– Видишь, как она реагирует? А ведь даже и запрещает говорить об этом.

Альберто приблизился к Урсуле и сказал:

– Я понимаю твое смущение. Ни одна женщина не может спокойно рассказывать о своих дамских проблемах мужчине, но учитывай, пожалуйста, я – гинеколог. Думаю, у тебя есть свой лечащий врач, и я спрашиваю себя, почему ты не обратилась к нему, если у тебя такие проблемы?

Они остановились во дворике, у входных ворот, и Урсула объяснила:

– Я и рассказала, еще месяц назад. Он говорил, что это может быть фиброма, но успокоил, сказав, что через несколько месяцев проверимся для верности. А мой муж все время настаивает, что я должна выслушать мнение другого медика.

Эдуардо собирался вмешаться, а Соммаскини ответил:

– Если твой врач, у которого ты давно наблюдаешься, уверен, что все в порядке, то и беспокоиться не о чем. В любом случае, твой муж прав. Раз ты в эти дни в Милане, если хочешь, можем договориться о консультации, сделаем несколько углубленных анализов.

– Спасибо, я подумаю, – ответила Урсула, и добавила, догнав мужа: – Пойдем же домой, милый, мы и так заставляем человека ждать.