Текст книги "Палаццо Сольяно (ЛП)"
Автор книги: Ева Модиньяни
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)
Звева Казати Модиньяни. «Палаццо Сольяно».
Перевод: Анна Мора (с)
Дорогие читатели, просьба не выкладывать окончание книги в сеть. Концовку буду рассылать бесплатно. 201 3 -2014
Этот перевод я посвящаю своим преданным подругам
и читательницам – Ане Самохиной и Кате Квашонкиной.
Девочки, если бы не вы, то точно бросила бы все еще в самом начале.
Урсула и Эдуардо
1.
Саверио несколько раз постучал, но так и не получил ответа – повернув ручку двери, он зашел в комнату, затопленную полумраком. Утренний свет еле просачивался сквозь плотные жалюзи, и только одинокий солнечный лучик гулял по супружеской кровати. Мягкий французский ковер, по которому прошел молодой человек, позволил бесшумно приблизиться к кровати матери.
Женщина спала тяжелым сном. Саверио наклонился и прошептал: «Мамочка…»
Урсула на мгновение приоткрыла губы, но не стала реагировать.
– Мама, – повторил сын более решительным голосом.
Женщина открыла глаза. Сын погладил ее по лбу, сел рядом, на край кровати.
Урсуле обязательно нужно вернуться в сон – поставить барьер между собой и реальностью.
– Мамочка, нужно вставать. Люди уже пришли, – он попытался мягко ее уговорить.
– Мне без разницы. Оставьте меня в покое, – пробормотала Урсула.
– Тебе опять плохо? Нужно снова вызвать доктора? – он разволновался, потому что вечером ранее Урсула упала в обморок.
Семейный врач Серджио де Сантис, которого срочно вызвали, измерил ей давление и сразу же прописал препарат для его снижения, стараясь таким образом предотвратить более серьезные последствия. Затем он сделал Урсуле инъекцию, отправившую в мир снов, и сказал: «Смерть твоего мужа ранила не только тебя, но и всю семью. Ты всегда была сильной женщиной, соберись, ты всем нужна.»
Доктор ушел, порекомендовав ей отдыхать как можно больше. Сейчас женщина спала бы тяжелым сном, если бы старший сын не разбудил ее, возвращая в похожую на кошмар реальность.
– Мне станет хуже, если ты не уйдешь, – жалобно пробормотала она.
Саверио тяжело вздохнул, поднялся с кровати и выдал: «Ну хорошо. Я что-нибудь придумаю». Он поцеловал мать в щеку и вышел из комнаты.
Урсула снова задохнулась – от тоски, комом вставшей в горле. Она никогда не могла бы подумать, что в пятьдесят лет, после спокойного существования, жизнь сразу приготовит ей два болезненных испытания: неожиданную потерю мужа, погибшего в аварии, и внезапное неприятное открытие…
Она подумала о толпе родственников, ждавших ее внизу. Она не могла вынести их объятий, рукопожатий, утешений. Через какое-то время дверь снова открылась – на пороге показалась тонкая фигура свекрови, Маргариты.
– Я могу войти?
Урсула включила лампочку на тумбочке, уселась на кровати и позвала: – Садитесь рядом со мной, мама.
– Как ты, дочка? – спросила пожилая синьора.
Каждая женщина хотела бы иметь такую свекровь, как Маргарита Сольяно. Добрая, щедрая, внимательная, ненавязчивая, она сразу же помогла Урсуле почувствовать себя как дома. Маргарита понимала, что для двадцатилетней дочки сапожника с Севера было довольно непросто привыкнуть к порядкам и привычкам семьи из Торре дель Греко. Именно свекровь, даже больше мужа, помогала делать Урсуле первые шаги в мире производителей кораллов.
Сольяно были богаты, их история начиналась аж с восемнадцатого века. В их аристократических венах текла не голубая кровь, а кораллы. Мировой рынок ценного красного материала, добываемого в море, был в их руках, и в руках еще нескольких семей, которые более двухсот лет жили и работали в маленьком городке на склонах Везувия.
Сольяно были судовладельцами, рыбаками, дельцами, искусными мастерами, они называли себя просто «кораллари» (*производители, добывающие/обрабатывающие украшения из кораллов). Сольяно жили в огромных виллах и античных дворцах, в которых располагалось и производство. Кроме жилых комнат, ювелирных салонов, фешенебельных гостиных, в зданиях располагались склады, мастерские, лаборатории, в которых жизнь кипела от заката до рассвета – слышался непрерывный гул голосов, детские смех и плач, любовные песенки, которые пели работницы. А когда хозяева и рабочие обедали вместе, крепкий аромат кофе перебивал соленый запах коралла, не исчезающий даже после того, как ветви коралла многократно мыли, чистили, резали и натирали до блеска. Коралл скрывает в себе очарование моря и тайну природы, объединившую минерал, овощ и животное. Это не минерал, даже если он похож на камень. Это не овощ, пусть коралл так напоминает растение – коралл рождается от выделений миллионов крошечных полипов, придающих ему прочность и цвет крови.
Сейчас же, когда Маргарита интересовалась ее состоянием, Урсула ответила:
– Это мне надо спрашивать, как Вы.
– Бог дал, Бог взял, – прошептала свекровь, грустно вздохнув. – Скоро его привезут домой, и до завтрашнего дня он наш. Сейчас ты должна собраться.
Урсула посмотрела на лицо, отмеченное временем, глаза, заполненные слезами, тонкие губы, изогнувшиеся в гримасе страдания, и внезапно обняла свекровь, признавшись: «Я просто не могу сейчас встретиться с друзьями и родными, мне нужно еще побыть одной».
– Твоего мужа больше нет, у тебя еще будет время для одиночества. Сейчас ты должна сыграть свою роль в семье и присоединиться к нашему обществу. Помни, ты – синьора Сольяно.
Урсула подумала о настоящей причине, по которой синьора Сольяно не может появиться перед людьми – о причине, которую она узнала в вечер смерти своего мужа, которая расстраивала и тревожила ее.
– Одевайся и пойдем к людям, – сказала свекровь, выходя из ее спальни.
Оставшись одна, Урсула поднялась с кровати и пошла в ванную. Дневной свет, пробивающийся из форточки, на мгновение ослепил ее. Урсула наклонилась к раковине, открыла холодную воду, и умыла лицо. Она вытерлась, сняла ночную рубашку, и вошла в душевую кабину – пока струи горячей воды хлестали ее тело, Урсула все думала о случившемся прошлым вечером.
Наступило время обедать – вместе со своими детьми они ждали Эдуардо. Зазвонил телефон. Ответила Урсула. Капитан полиции сообщил об аварии, в которой погиб Эдуардо. Она помчалась на машине в Неаполь, в госпиталь Кардарелли, в компании своих детей – опознавать тело. Затем она вернулась в Торре – привезти вещи, чтобы одели мужа. Наконец она зашла в кабинет Эдуардо, и стала открывать ящики письменного стола в поисках наличных. Среди всяких бумаг она нашла цветную фотографию, на которой был изображен хорошенький мальчик с миндалевидными глазами. Ему очень шла белая футболка-поло и ракетка в руках. Ребенок улыбался в объектив. Сколько ему, девять, десять? Она отстраненно смотрела на фотографию – ее глаза были полны невыплаканных слез, сердце сжималось от боли, ведь ее любимый муж, отец их чудесных детей, лежал на столе морга. Урсула собиралась было кинуть фото в ящик, как вдруг обратила внимание на надпись на оборотной стороне, выведенную аккуратным детским почерком: «Дорогой папа, когда ты приедешь ко мне в Гонг Конг, я выиграю у тебя в теннис. Ведь я же чемпион! Приезжай поскорее. Твой сын Стив.» И, чуть ниже, дата: «12 мая 2013». С того дня прошли десять дней. У Сольяно, как и у всяких уважающих себя ювелиров, было представительство в этом огромном восточном городе. Вдруг Урсула почувствовала, что ей холодно. Она стала копаться в ящике и нашла еще кучу фотографий, на которых ее муж обнимал маленького сына и счастливо улыбался в камеру. Урсула закрыла ящик на ключ, у нее подкосились ноги и она упала в обморок.
2.
С начала девятого века, Сольяно жили на Торре дель Греко во дворце восьмого века, ранее принадлежавшем Спинелли, благородной неаполитанской семье. У них и был куплен замок. Монументальная дверь закрыли в знак траура, а отрезок улицы Умберто I ждал катафалк и похоронную процессию.
Маргарита Сольяно выбрала деревянный гроб, без украшений – именно в таком гробу достоин покоиться любимый сын, умерший от инфаркта, поразившего его в тот момент, когда он возвращался домой в Неаполь.
За несколько часов новость о кончине Эдуардо облетела весь мир, и с раннего утра приходили телеграммы, цветы, раздавались звонки и отправлялись электронные письма с соболезнованиями – из Парижа, Лондона, Токио, Нью-Йорка, Сиднея… Эдуардо Сольяно знали и уважали в Италии и зарубежом. Неаполитанский Il Mattino (газета) опубликовал большую статью с фотографиями, рассказывавшую о самых важных этапах в его жизни – Эдуардо принимали при дворе японского императора, в Белом доме, у английской королевы Елизаветы, в Страсбургском парламенте, на конгрессе морских биологов в Мельбурне, и даже у самого премьер-министра Италии.
В зеленой гостиной, Маргарита Сольяно с двумя дочерьми и внуками принимала друзей, пришедших выразить соболезнования. Она подумала, что уже третий раз повторяется эта сцена. В семидесятых умер ее первенец, Микеле, в возрасте восемнадцати лет, которого отец отправил в Нью-Йорк заниматься делами семьи. Управлять ювелирным салоном на 5й Авеню. Через десять лет пришел черед ее мужа, Саверио – его сразил рак. Сейчас ей приходится хоронить второго сына, а Урсула, его вдова, до сих пор не спустилась. Хорошо, что Саверио, старший сын Эдуардо, представлял мать. Ему было всего двадцать девять, от отца ему досталась деловая интуиция, а от матери – чувство ответственности.
Маргарита позвала Джульетту, самую юную внучку, принимающую соболезнования от одноклассниц.
– Да, бабушка?
– Твоя мать еще не появилась, а все ее спрашивают. Пойди позови ее, – прошептала Маргарита внучке..
– Но вы же с Саверио ее уже звали…
Маргарита погладила девушку по медным волосам, завивающимся по плечам в яркие кольца. Джульетта была ее самой любимой внучкой, потому что именно в ней, а не в ее сестрах Кристине и Паоле, Маргарита видела себя в юности: те же рыжие волосы, тот же сильный и веселый характер.
– Пусть спускается, – велела Маргарита тоном, не допускающим возражения.
Урсула сидела у трюмо и приводила в порядок шиньон. Женщина надела костюм – шелковые пиджак с юбкой антрацитового цвета. Шею украшало ожерелье из натурального жемчуга и кораллов. Джульетта зашла в комнату и остановилась, разглядывая мать в зеркале. Ее мама была настоящей красавицей, и казалась гораздо моложе своих лет. Джульетта не смогла сдержать подступившие рыдания – она осознала, что больше никогда не увидит отца рядом с матерью. Урсула заметила дочку, обернулась, и сразу же подбежала к ней, обняла и крепко прижала к себе.
– Малышка моя, у тебя тысяча причин для слез, тысяча причин злиться на меня, я ведь торчу здесь, вместо того, чтобы быть с тобой и твоими братьями. Я больше не оставлю тебя.
– А папа оставил… он не должен был так поступать… я в отчаянии, – бормотала Джульетта сквозь слезы.
– Мы все в отчаянии, маленькая моя.
– Но ты же не плачешь, а я … я просто убита.
– Я холодная миланка, а у тебя такое же нежное сердце, как у твоего отца. Ну же, соберись, пойдем к родным.
Вместе они спустились по лестнице, и приближаясь к зеленой гостиной, услышали гул людских голосов и псалмы, которые пели монахини, пришедшие из ближайшего монастыря. Они зашли в гостиную – стеклянные витрины хвастались шедеврами, которые создавали Сольяно, начиная с девятого века.
В центре зала, на катафалке, покрытом бархатом цвета старого золота, в деревянном гробу покоился Эдуардо, окруженный родными – матерью, детьми и сестрами, Присциллой и Аркеттой. Не хватает только Стива, грустно подумала Урсула.
3.
Посетили расступились, чтобы дать пройти Урсуле с Джульеттой. Дочь оставила ее, чтобы присоединиться к братьям. Гул смолк, и воцарилось траурное молчание. Урсула опустила голову и встала на колени у гроба. Она вспоминала прекрасное лицо Эдуардо, его густую каштаново-рыжую шевелюру. Смерть забрала у нее любимого мужчину, разделившего с ней более тридцати лет спокойной жизни, и оставила ее одну – хранить ужасный секрет. Урсула не смогла сдержать подступившего рыдания, и слезы заволокли ей глаза. Она сразу же поднялась, и пошла к свекрови, расположившейся в соседней гостиной.
Маргарита Сольяно разместилась на диванчике, обитом дамасским шелком цвета желтого золота. Урсула наклонилась к ней, поцеловала в лоб и села рядом. Маргарита положила свою ладонь на руку невестки и грустно улыбнулась, а Титина и Розария, две пожилые служанки, работавшие на Сольяно с молодости, подошли к ней и стали выражать соболезнования, постоянно промокая глаза платками с черной каймой.
– Спасибо, – прошептала Урсула. – Пожалуйста, подайте всем кофе.
В гостиной, заполненной друзьями и знакомыми, появился монсиньор Антонио Бартиромо, приходской священник базилики Санта Кроче. В свои 70 лет он обладал и характером, и телосложением бойца. Его воскресные проповеди, произносимые властным голосом, сурово осуждали мыслимые и немыслимые грехи паствы – а прихожане, даже самые добродетельные, выходя из церкви по воскресеньям, чувствовали себя виноватыми даже в том, чего не совершали. Но на проповеди, когда каждый отвечал сам за себя, монсиньор Бартиромо демонстрировал по-настоящему отеческий нрав – все понимающий и все прощающий. Жители Торре дель Греко любили его. Священник зашел в гостиную своей обычной поступью воина, схватил стул, уселся рядом с двумя женщинами, достал из карманов необъятной рясы мятый носовой платок и вытер вспотевший лоб.
– Я скорблю вместе с вами, дочери мои.
Женщины знали, что это были не пустые слова.
– Благодарим вас, монсиньор, – прошептала Маргарита.
–Эдуардо заслуживал долгой жизни, хотя бы для того, чтобы наставить на путь истинный ваших детей – ведь они еще так молоды, и им нужен наставник.
Священник посмотрел в глаза Урсулы и продолжил:
– Но ты, дочь моя, беспокоишь меня больше всех. Твое спокойствие – плохой признак. Я предпочел бы видеть тебя рыдающей, рвущей на себе волосы, чем такой чересчур собранной и спокойной.
– У меня все хорошо, – бесцветным голосом ответила Урсула.
– Тем лучше. Со смертью Эдуардо весь груз, который он нес, падет на твои плечи – а это нелегкая ноша, ведь тебе придется заботиться и о делах, и о детях. Сейчас ты – глава семьи и глава предприятия. Будь внимательнее – сейчас на тебя посыплются разного рода предложения. Некоторые из них могут показаться тебе настолько привлекательными, что ты захочешь сдаться и бросить заботу о наследии Сольяно, о двухвековой истории рода. Но твоя задача – передать наследие целым вашим детям. Если тебе нужна будет духовная поддержка, знаешь, где меня найти, если же тебе понадобится практическая помощь, ищи ее в семье и у работников Эдуардо. Я ясно выразился?
Урсула кивнула, а свекровь прошептала: «Золотые слова».
Урсула была благодарна священнику, который в немногих, но искренних словах утешения выразил то, что ее беспокоило, не позволив ее жалости к себе взять верх. Ей нужно собраться, сжать зубы и постараться продержаться хотя бы до тех пор, пока ее муж не найдет свое последнее пристанище. И только потом она постарается разобраться с мучившей ее проблемой.
В гостиную продолжали прибывать люди, которые, почтив память Эдуардо, подходили к ней и к Маргарите – выразить соболезнования. Священник поднялся, попрощался и ушел. Юные Сольяно подошли к маме и бабушке, встали у них за спиной, а Титина и Розария толкали тележку, полную серебряных чашечек и кофейников, из которых доносился аромат крепкого кофе.
В этот момент появился кавалер Онофрио ди Сальво, который заработал состояние, производя камеи из ракушек, добываемых со дна тропических морей. Этот семидесятилетний мужчина обладал потрясающей коммерческой интуицией. Он разговаривал на местном диалекте и никогда не учил классический итальянский, его речь представляла собой беспорядочную мешанину. Несмотря на это, его прекрасно понимали покупатели со всего мира.
(*ремарка: в Италии в каждой провинции (крае, регионе) есть свой местный диалект, свое наречие, отличающееся от классического итальянского языка, который знает весь мир. Причем вполне может быть так, что жители Северных и Южных регионов могут не понять соседей. А. М.)
Его отец был сборщиком кораллов, а сам Онофрио уже в восемь лет служил на подхвате у гравировщика. Он рано начал собирать раковины (моллюсков), и потихоньку обучаясь искусству гравировки, занялся созданием камей, демонстрируя врожденный талант. Со временем, его предприятие стало производить настоящие маленькие шедевры для самых известных ювелирных салонов Италии и всего мира. Сыновья Онофрио работали на предприятии отца и восхищались его талантом и профессионализмом.
– Донна Маргарита, донна Урсула, – ди Сальво поприветствовал женщин глубоким поклоном.
Маргарита жестом пригласила Онофрио расположиться на стуле, с которого только что встал монсиньор.
Ди Сальво уселся, глубоко вздохнул и начал говорить: «Я пришел, чтобы нижайше присоединиться к похоронному шествию – катастрофа случилась со всеми нами. Я предлагаю вам убежище и любую помощь, приказывайте, и вам помогут, потому что потеря вашего сына и супруга, моего дражайшего друга дона Эдуардо, разрывает мне сердце. Я всегда в распоряжении вашей драгоценной семьи, я представляю и всех членов моего семейства, которые будут рады услужить и вам, и вашим детям».
Расчувствовавшись, женщины, тем не менее, с трудом смогли сдержать улыбку, пусть и уже привыкли к странному языку ди Сальво.
– Благодарим тебя и твою семью, Онофрио, – ответила Маргарита.
–Желаете кофе? – спросила Урсула, а Титина уже приближалась с подносом.
– В память моего безвременно ушедшего друга, – ответил Онофрио, и испустив очередной тяжелый вздох, склонил голову, тем самым завершив столь трудно давшуюся речь.
В гостиную все продолжали прибывать люди. Титина наливала всем кофе, Розария курсировала в гостиную из кухни и обратно, относя пустые чашечки и кофейники, и принося полные. В этот момент в помещение зашел Винченцо Скапече. Командор Скапече, на несколько лет старше Маргариты, борец за права женщин, как он сам любил себя называть, был самым богатым «коралловым дельцом», потому что его семья первой выкупила мертвые кораллы Шакки, чья стоимость в наши дни превышала стоимость золота.
– Вот и кайман. Будь с ним осторожна, – прошептала Маргарита невестке.
– Не волнуйтесь, мама. У меня нет никакого желания заводить отношения ни с ним, ни с кем-то еще, – решительно ответила Урсула.
4.
Уважаемый Спинелли, нотариус городка Торре, был одним из самых близких друзей Эдуардо. Ровесники, они ходили и в один детсад, и в один университет, где оба получили степень о юриспруденции. Онорато продолжил учиться, чтобы стать нотариусом, как и его дед и отец, а Эдуардо стал заниматься делами семьи. Сейчас, когда похороны прошли, пока все расходились с кладбища, он ждал Сольяно – чтобы обнять каждого, когда же подошла Урсула, прошептал ей: «приходи ко мне в студию завтра в девять.»
Урсула кивнула в ответ. Она уже решила навестить его, потому что Онорато занимался делами семьи. Мужчин связывали доверительные дружеские отношения, которые распространились и на их жен. В молодости Урсула частенько служила жилеткой для Эмануэлы Спинелли, страдавшей из-за невозможности иметь детей.
Вернувшись домой после похорон, Урсула в тысячный раз спросила себя, знал ли Онорато про Стива, тайного сына Эдуардо.
На следующее утро Урсула подошла к маленькому дворцу девятого века – на первом этаже и находилась студия нотариуса. В этом же здании, только на третьем этаже, жил и сам Онорато с семьей. Урсула зашла в офис, где пожилая Чезарина, генеральша всех служащих, отключала сигнализацию.
В городке Торре каждое предприятие, каждый магазин, каждая профессиональная студия представляли собой неприступную крепость, оборудованную современными и очень сложными системами безопасности. Жители городка полагали, что в Эрколано могли появляться и преступники, кроме того, семьи платили «чаевые», гарантирующие их неприкосновенность. Да, преступность процветала и в Торре дель Греко, но благородные кораллари держались на значительном расстоянии от криминалитета, зная, что надежность, прозрачность и честность приносят больше тайных соглашений.
– Донна Урсула, располагайтесь, – секретарь пригласила Урсулу пройти в приемную. – Доктор (*звание нотариуса) знает, что Вы здесь? Мне предупредить его?
– Не стоит беспокоиться. Я подожду его прихода, тем более, он сам назначил мне встречу.
Урсула уселась в большое мягкое кресло – одно из кресел, что располагались перед античным письменным столом. Перед тем, как выйти, секретарь сказала:
– Донна Урсула, примите мои искренние соболезнования.
Урсула поблагодарила. Она чувствовала себя уставшей, после бессонной ночи,которую провела рядом с Джульеттой – девушка захотела спать с матерью. Женщина услышала голос Онорато, приветствовавшего Чезарину, затем нотариус сразу же вошел в приемную, и попросил секретаршу приготовить кофе. Урсула поднялась с кресла и на мгновение позволила себе забыться в утешающих объятиях старого друга.
– Присаживайся, Урсула. Наверное, ты думаешь, почему моя жена не пришла навестить тебя и почему ее не было на похоронах?
– Что-то случилось?
– Она в больнице, уже три дня. Ее срочно прооперировали – внематочная беременность. Она могла умереть.
– Она не сказала мне, что беременна.
– Она и сама не знала, – объяснил Онорато.
Чезарина вошла в кабинет – поставила поднос с кофе на письменный стол. После того, как секретарь вышла, Онорато продолжил:
– Знаешь, мы уже лет десять как смирились с тем, что не можем иметь детей. Эмануэла думала, что у нее уже наступила менопауза, а посмотри, что с ней…
– Как она сейчас?
– Опасность миновала, но она еще не поправилась.
– Я могу ее навестить?
– Она будет рада видеть тебя.
Выпив кофе, Урсула сказала:
– Я решила прийти к тебе еще до того, как ты меня позвал.
– Прочитать завещание?
– Ой, а я и понятия не имела о завещании…
– Эдуардо составил его два года назад, когда узнал о болезни с сердцем. Он молчал, чтобы вас не беспокоить.
– Ты мог бы мне и сказать, – Урсула спрашивала себя, что еще скрывал ее муж.
– Эдуардо доверился мне как нотариусу, не как другу. Он оставил тебе письмо, попросив передать в случае его внезапной кончины, вот почему я тебя и позвал.
Нотариус поднялся, открыл сейф, спрятанный в стене за письменным столом, достал конверт и передал его Урсуле.
– Я могу открыть его сейчас?
– Может, хочешь почитать дома, когда будешь одна?
В нескольких строках Урсула прочитала о том, о чем уже знала – о существовании Стива. Урсула передала конверт и его другу.
– Я хочу, чтобы и ты прочитал.
Нотариус все внимательно прочитал, а потом, растерянно взглянув на Урсулу, пробормотал:
– Я ничего не знал об этом. А ты?
– Случайно узнала в тот вечер, когда Эдуардо умер, – грустно улыбнулась Урсула.
5.
Урсула, возвращаясь домой от нотариуса, Урсула, как всегда, почувствовала сильный запах коралла. Она увидела своих старших детей, Саверио и Кристину, проверяющих партию коралла, только что пришедшую из Туниса в цинковом сундуке. Кораллы разложили во дворе, на огромном деревянном столе – получилась гора из маленьких серых ветвей, все еще пропитанных морской водой – их пропитали продавцы, чтобы продать больший вес. Это последняя покупка Эдуардо, которую он сделал еще на прошлой неделе. Брат с сестрой погружали руки в необработанный коралл, периодически доставая несколько ветвей и тихо обмениваясь комментариями.
Из лабораторий слышался плеск воды – с кораллов смывали «одежду», соединительную ткань. Острые ножи резали уже очищенные ветви, жернова скатывали их в жемчужины, иглы протыкали тонкие ветви. Урсула заметила – не было обычного оживленного гула, предприятие находилось в трауре. Урсула тяжело вздохнула и поздоровалась с детьми.
– Бабушка тебя искала. Мы не знали, что ты уходила, – сказала Кристина.
– Пойду к ней. А где ваши брат с сестрами?
– Джульетта вернулась в школу, а Джанни с Паолой в Неаполе.
Урсула поднялась на первый этаж, пересекла террасу, примыкающую к саду. Маргарита, сидя в бамбуковом кресле, держала на животе поднос, полный маленьких ветвей кораллов, которые она нанизывала один к одному – на длинную нить. Титина, сидя на скамеечке, ловкими пальцами плела кружево.
– Здравствуйте, мама.
Урсула села в кресло рядом со свекровью. Маргарита ей улыбнулась, и подумала, что Урсуле никак нельзя было дать ее пятьдесят недавно исполнившихся лет, несмотря на первые седые пряди и почти незаметные глазу морщинки в уголках глаз. Она была настоящей красавицей. О ее северном происхождении говорили белизна кожи, миланский акцент и манера одеваться строго и скромно. Маргарита спросила себя, сознает ли невестка всю ответственность, что сейчас свалилась на нее. Именно ей придется управлять предприятием вместо Эдуардо, не полагаясь на сестер мужа, потому что 65-летняя Присцилла, бездетная вдова, управляла ювелирным салоном в Казерте, а Аркетта страдала синдромом Дауна.
– Дорогая доченька, нам нужно поговорить. Титина, принеси нам, пожалуйста, свежего лимонада. Заходил Серджио. Ты знала, что у моего сына были проблемы с сердцем и он никогда не лечился?Он умер из-за инфаркта, которого можно было бы избежать, если бы он последовал советам Серджио и принимал лекарства.
Маргарита сдержала рыдание и продолжила:
– Нам нужно обязательно отправить благодарственные письма всем, кто приходил соболезновать, был на похоронах. Поговори с Онорато, узнай, есть ли завещание. Это я должна была умереть, а не мой сын…
– Он оставил нас, а всем нам нужна Ваша любовь и Ваши советы, – обняла растроенную свекровь Урсула.
– Прости меня, мне нужно отдохнуть хотя бы несколько часов. Ночью я не сомкнула глаз.
Урсула проводила пожилую женщину в дом, а потом поднялась на второй этаж и закрыла в комнате. Достала из сумочки письмо Эдуардо и начала перечитывать:
«Любовь моя, ты единственная женщина, которую я любил, которая сделала меня счастливым, с тобой мы создали большую чудесную семью. Я много раз пытался признаться тебе, что у меня есть сын, Стив, рожденный от случайной встречи в Нью-Йорке с китаянкой. Ты тогда болела, а я приходил в ужас только от одной мысли, что ты можешь не поправиться.
Когда мать Стива сообщила мне о беременности, она ничего у меня не просила, ничего от меня не получала, я ее больше никогда не видел, но, озаботившись будущим ребенка, я оплатил его учебу, вплоть до университета, что на самом деле немного.
Я люблю Стива, и он ни в чем не виноват. Я доверяю его тебе – твоей щедрости, доброте, любви, и я уверен, что ты найдешь самое лучшее решение.
Прости меня, у меня не хватало смелости признаться тебе.Как всякий влюбленный, я боялся тебя потерять. Я оставлю тебе е-мэйл гонконгского дедушки Стива, если захочешь связаться.
Люблю тебя, моя жизнь.
Эдуардо».
Урсула сложила письмо в сумочку и закрыла в ящике стола. Она волновалась, переживала, не знала, что делать, как разбираться со сложившейся ситуацией. Ей нужно было время – спокойно все обдумать и найти в себе какие-то силы, чтобы все решить. Правильно решить.
Вечером за ужином она объявила всей семье:
Завтра утром я еду в Милан, в мою старую квартиру на виа Мельзо, мне нужно немного побыть одной. Не волнуйтесь, со мной все хорошо, мы тысячу раз услышимся по телефону. Прошу вас, дайте мне немного времени прийти в себя. Я скоро вернусь, обещаю.
Милан
Пусть Урсула уже много лет была членом семьи Сольяно и коренной жительницей Торре дель
Греко, по-настоящему комфортно она чувствовала себя только тогда, когда возвращалась в Милан, город, в котором она родилась, выросла, и в котором жила до свадьбы с Эдуардо. Впервые за тридцать лет, сходя с поезда на Центральной Станции, Урсула не почувствовала ласковых объятий города. Она пересекла площадь Дука д’Аоста, вдыхая запах поздней весны – на юге уже вовсю все цвело и плодоносило, радуя глаз цветом и светом. Так как у Урсулы не было багажа, она решила дойти пешком до виа Мельзо. А заодно она прикупила продуктов на виа Витрувио. Возвращаясь домой, Урсула спрашивала себя, удастся ли ей вновь обрести покой и душевное равновесие, что всегда были неотъемлемой частью ее жизни.
Урсула услышала звонок мобильного – она положила телефон в карман джинсов. Ответила Саверио, который хотел знать, как прошла поездка, и успокоила сына. Саверио, ее первенец, был самым ответственным из всех детей, он с радостью делил любовь родителей с младшими братьями и сестрами, и всегда помогал их воспитывать. А сейчас, похоже, взял ответственность и за мать. Урсула успокоила его.
– Я люблю тебя, – прошептала она. Она любила всех детей одинаково, но именно Саверио она доверяла больше всех, может быть, потому, что он был на нее похож. Он, как и Урсула, всегда изъяснялся прямо, откровенно, без двусмысленностей, хотя отец часто ему повторял: «Раскрывай свои мысли постепенно, не обрушивай на окружающих свою точку зрения сразу же».
Урсула дошла до конца виа Мельзо, прошла в ворота дворца девятого века. В ее юности, швейцарской заведовала авторитарная синьора Джина, цербер, знавшая все обо всех, и строившая жильцов, будто новобранцев, устанавливая свои правила и порядки. Она выполняла распоряжения инженера Корсетто, пожилого богатого владельца здания, осаждаемого толпой наследников, которые спали и видели, как бы завладеть хоть кусочком недвижимости. И правда, после его смерти, наследники выставили здание на продажу, и родители Урсулы купили квартиру на 4м этаже, где они и всегда жили, выплачивая непомерный кредит. Другие же семьи переехали в менее дорогое жилье. Из прежних соседей остались только супруги Бальфи с двумя детьми: старший, машинист на Северной Железной дороге, и младшая, Дамиана, подруга детства и одноклассница Урсулы. Дамиана все еще жила здесь, она никогда не была замужем, и владела бутиком на виа Боргоспессо.
Швейцарской давно уже не существовало, а в квартирку, где когда-то жила синьора Джина, въехала фирма по продаже обоев. Дворец полностью отремонтировали, поставили диктофоны и два лифта, один для жильцов, второй –служебный, тем самым превратив когда-то скромный многоквартирный дом в престижное жилье, управление которым доверили профессиональным портье и сноровистой фирме по уборке помещений. После смерти родителей, когда Урсула была замужем уже несколько лет, она пригласила архитектора – чтобы отделать квартиру. Архитектор превратил жилище ее родителей в элегантные апартаменты. Сейчас, вставляя ключи в замок, Урсула испытывала искушение позвонить в соседнюю дверь Дамиане, жившей на том же этаже. Потом она посмотрела на часы – четыре дня. Ее подруга сейчас в магазине. Она зашла в дом, который встретил ее темнотой и запахом сырости. Урсула включила везде свет, распахнула окна, поставила пакеты с продуктами на стол в крохотной кухне, прошла в ванную – чтобы освежиться, зашла в спальню, и поменяла дорожную одежду на легкий халат. Вернулась в кухню, включила электрический кофейник, и в ожидании кофе съела яблоко.
