Текст книги "Трактир "Бойкая щучка" (СИ)"

Автор книги: Эва Гринерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

Глава 24

– Не надо на меня так смотреть, – твердо сказала я. – Это необходимо сделать, иначе я так и останусь здесь.

– Мда, задача, – пробормотал доктор. – Боюсь, что это, действительно, пока что единственный выход…

– Но как же без Габи? – вскричала Карла, вскакивая с места.

Марио сделал жест рукой, чтобы она замолчала и дала ему закончить. Пабло растерянно протирал свои очки, не зная, что сказать.

– Наверное, я не могу вас об этом просить, извините… – мне вдруг стало до слез стыдно. – У вас и так из-за меня туча забот.

– Подожди, Габи, – доктор остановил и меня, – ты не о том думаешь. Выбрось из головы, что это слишком сложно и трудно, и что ты не имеешь права на нас это взваливать. Давай закроем эту тему навсегда. Я хотел сказать совсем о другом. Ты должна дать нам четкие инструкции: как бы ты всё сделала сама. Ну а мы постараемся не подвести и не испортить твою затею. Конечно, ты сама должна была насладиться открытием своего детища, но раз надо сейчас, значит, мы сделаем это сейчас. У меня сейчас появились кое-какие мысли, чтобы привлечь людей. Думаю, мои коллеги из города приедут по моему приглашению. Кое-кто из бывших пациентов тоже может быть нам полезными…

Милый наш доктор со своими смешными ушами и носом-грушей сейчас выглядел таким красивым – серьёзный, надёжный, настоящий мужчина и друг. Меня затопила волна признательности.

Карла тоже любовалась своим сокровищем, однако быстро переключилась на практическую сторону вопроса.

– Я возьму на себя готовку. Не зря Габи меня учила! Моя мать мне поможет.

– Карла, этот паренек-карабинер спрашивал у меня работу. Серхио зовут. Вроде бы он умеет готовить, ты спроси его: может захочет помочь. Лишние руки не помешают.

До сих пор Пабло не произнес ни слова, и я коснулась его руки.

– Что ты думаешь, Паблиньо?

Паренек вздохнул и ответил, не поднимая на меня глаз:

– Не мог подумать, что ты так задержишься здесь. И Щучка без тебя откроется. Это так грустно.

Я с чуть преувеличенным энтузиазмом похлопала его по спине и бодро сказала:

– Давай просто делать, что возможно, и не поддаваться унынию. Мне жаль только, что вся работа падает на ваши плечи, а я буду отсиживаться тут. Хорошо устроилась.

Пабло заулыбался моей шутке, но глаза у него были почти что на мокром месте. Расстроился зайчик.

Проводив друзей до двери, я задержала Серхио на секунду.

– Помнишь, мы с тобой говорили о работе? Вот это моя подруга Карла. Поговори с ней. Попробуешь себя в деле, если захочешь.

Серхио засиял, а я пошла к столу: нужно было составить для Карлы рецептурные карточки-раскладки. Ничего сложного: в основном соусы. А с фокаччей и пиццей она справится. Банкетные закуски я мысленно исключила сразу: задачу нужно было максимально упростить.

С карточками я просидела до обеда. Успела записать пропорции и технологию приготовления софрито – соуса из жарено-томленых овощей на основе помидоров, айоли, похожей на майонез чесночной пасты, мохо с петрушкой и кориандром.

Наверняка мать Карлы знала их, но точно я не знала. Нужно было перестраховаться. В меню в день открытия будут преобладать нарезки из овощей и рыбы, поскольку это было проще всего. А значит, разнообразить угощение нужно было “кулинарными аккордами”.

Я и не заметила, как пролетело время. Поняла, что прошло уже несколько часов, когда Серхио принес мне обед и записку от Кайо.

Торопясь, я развернула её, однако мой юный охранник всё еще стоял рядом.

– Что, Серхио? Говори же, – мне не терпелось прочитать послание адвоката.

– Сеньорита Ловейра, вы желаете сегодня погулять по саду комиссара? Мне велели сопроводить вас, если вы захотите.

Я усмехнулась. Какой почет, караул.

– Да, с удовольствием.

Парень, впрочем, не уходил.

– Мы поговорили с вашей подругой, и завтра иду помогать готовить еду для открытия вашего трактира, сеньорита! Я буду очень стараться!

– Отлично, Серхио. Я тебя очень прошу, зайди после смены ко мне. Я передам Карле вот эти карточки с рецептами. Так быстрее будет. Как удачно.

Серхио закивал и исчез, пообещав вернуться за мной через час. И я, наконец, смогла развернуть записку от Кайо Диаса.

“Сеньорита Габриэла, сегодня я не смогу навестить вас, чем страшно опечален. Но зато в следующий раз, надеюсь, смогу вас порадовать. Мне нужно выяснить кое-что, один момент. Завтра буду у вас. К. Д.”

У меня задрожали руки. Неужели расследование Кайо дало результат так быстро? Может, мне не стоило загораться такой надеждой сразу, но я не выдержала и, прижав к губам записку, закружилась, тихо пища от радости. А потом присела к столу, чтобы пообедать. Сегодня обед был особенно вкусным: несколько тапас с разными начинками – вид канапе и паэлья с креветками. Я чуть тарелку не вылизала.

Меня распирало от эмоций, поэтому я нетерпеливо ходила по камере в ожидании своего конвоира. Хотелось вдохнуть воздуха полной грудью и почувствовать вкус свободы.

Мы с Серхио быстро прошли по коридорам, вышли через черный ход здания участка и оказались на заднем дворе комиссарского дома – большого и светлого.

Интересно, он полицейский участок пристроил к своим владениям или наоборот?

Перед нами открывалась ровная лужайка, обрамленная деревьями и клумбами.

– Я посижу здесь на ступеньках, а вы походите, сеньорита, – застенчиво улыбнулся Серхио.

Кивнув ему, я направилась к деревьям, чтобы спрятаться в тень: солнце палило. На синем небе не было ни облачка. Густая короткая трава ощущалась, как ковер под ногами. Тут и там голубели такие же цветочки, как в моей роще.

По всей видимости, у комиссара был хороший садовник. Всё выглядело необычайно ухоженно и опрятно.

Я бродила там, между цветами и деревьями, ни о чем не думая. Просто наслаждаясь. Мне хотелось, чтобы эта прогулка длилась как можно дольше. Когда я в очередной раз развернулась на дорожке, обложенной морскими разноцветными камешками, то увидела, что навстречу мне шла женщина, хрупкая и миниатюрная, с очень красивыми чертами лица.

Сначала мне даже показалось, что это девочка-подросток. Но когда она подошла почти вплотную и, остановившись в шаге от меня, улыбнулась, я увидела, что ей, наверное, лет под сорок.

– А я знаю, кто вы, – заговорила незнакомка. – Муж был прав: в вас есть что-то особенное. Вы сеньорита Ловейра, верно? Впрочем, кто еще мог бы гулять здесь в это время. Я Мария-Лурдес Хименес, жена комиссара Хименеса.

И она пожала мне руку своей беленькой ладошкой.

Честно говоря, я пребывала в изумлении – это жена нашего бульдога?? Которого, как я только что узнала, звали сеньор Хименес. От растерянности я заговорила не сразу.

– Рада с вами познакомиться, сеньора… Хименес. Спасибо, что разрешили мне погулять в вашем саду. Он прекрасен.

– Называйте меня Мари-Лу, так мне привычнее. А, впрочем, как вам удобно. Вы хотите чего-нибудь выпить? Лече меренгаду или холодный кофе?

Я не успевала опомниться. Какой необычный сегодня день. Мне очень хотелось кофе, но разбирало любопытство: что такое лече меренгада? Я о таком никогда не слышала, не попадалось.

В нерешительности я обернулась на своего конвоира – он мирно дремал на ступенечках крыльца. Вот умора.

– А… разве мне можно, вот так свободно пойти с вами?

Мари-Лу взяла меня под руку, и мы сделали несколько шагов.

– Вам можно. Вы же просто по ошибке здесь. Ох, как я пилила мужа, когда он рассказал мне всю эту чудовищную историю. Неужели нельзя было оставить вас дома? Ну пусть даже под охраной, но зачем сажать юную девочку в тюрьму? – она нахмурила тонкие брови и сжала губы. – Он мне клялся, что у него выбора не было. Думаю, это из-за этих богатеев Гонсалесов: они настояли. Вам понравилась паэлья? Это моё фирменное блюдо. Я люблю готовить, всегда думала, что у меня будет большая семья, а вот так получилось, что мы вдвоем – я и муж. Буду рада угостить вас повкуснее…

Сначала я пыталась вставить словечко, чтобы ответить Мари-Лу, но потом поняла, что это невозможно. Она сыпала словами, как семечками – часто и быстро.

Подчинившись хозяйке дома, я просто шла с ней и кивала в такт её словам.

– ... а я ему и говорю: неужели нельзя устроить сеньориту у нас? Свободных комнат полно. Формально она находилась бы в тюрьме, но ей не пришлось бы ночевать в какой-то ужасной камере с вашими пьянчугами и дебоширами. Мы пришли. Вы где хотите расположиться? Здесь, на кухне или в гостиной? Так вот, а он хватается за голову, мол…

– Давайте здесь, на кухне, – каким-то чудом удалось вставить мне ответ на её вопрос.

– Хорошо, – кивнула она мне согласно и стала готовить свой лече меренгаду, двигаясь быстро, словно маленькая белая мышка или мотылёк. – Так вот, сегодня я твердо намерена…

Сеньора Хименес принялась взбивать яичные белки с сахарной пудрой. Рука её при этом мелькала не хуже венчика миксера. Затем она смешала молоко с сахаром и корицей и добавила в них взбитые белки.

Протянув мне высокий стакан, она стала доставать поочередно корзинку лука, морковь, рыбу и масло.

– Сегодня вы ужинаете с нами, – улыбнулась она, потеряв нить своего рассказа. Лично я давно запуталась в том, что она хотела мне поведать.

– Что вы! – охнула я,. – Мне же нельзя, и это совершенно неудобно!

– Бросьте, – махнула она. – Что еще за новости, неудобно. Если вы переживаете, что скажет комиссар, так я вам доложу, что ничего он против не скажет. Может, еще курицу пожарить? Мой Бенито любит курицу, а вы? У меня есть чудный цыпленок.

Я рассмеялась над абсурдностью происходящего. Это было так странно и так мило. На какое-то время я вообще забыла, что сижу в тюрьме.

В этот момент на пороге беленькой по-кукольному уютной кухни показался Серхио, вид у него был взволнованный. Увидев меня, попивающую коктейль, он выдохнул.

– Я так и думал, что вы здесь. Ну что, может пора возвращаться? – спросил, на минуточку, надзиратель у заключенной.

Сеньора Хименес махнула на него полотенцем.

– Иди Серхиньо, иди. Передашь комиссару Хименесу, когда тот вернется, чтобы сразу шел домой. У нас гости. А, на вот, держи чесночную булочку.

Я посмотрела на Серхио, едва сдерживая смех, и пожала плечами, мол, я тут ни при чем.

Наверное, около получаса я слушала болтовню Мари-Лу, наслаждаясь домашней обстановкой. Правда, когда в дверях кухни показалась грузная фигура комиссара, и он зыркнул на меня исподлобья, немного струхнула.

А ну как его милая женушка не в себе, а моё нахождение на его кухне будет приравнено к побегу и мне еще добавят срок?

Однако, ничего страшного не произошло. Сеньор Хименес подошел к жене и ласково поцеловал её в макушку.

– Добрый вечер, сеньорита Ловейра, – поздоровался он сдержанно.

– Иди переодевайся, всё уже готово, мы тебя ждём, – скомандовала его супруга. Грозный комиссар-Бульдог, который дома оказался покладистым и нежным Бенито, покорно вышел, а Мари-Лу хитро подмигнула мне:

– После ужина я подготовлю вам спальню.

И я уже не сомневалась, что будет так, как сказала она. Однако, кое-что меня беспокоило. А если Кайо придет раньше, чем обещал мне в записке, и не найдет меня? Серхио сменится, а другой карабинер может и не знать, что я в гостях у комиссара.

Я поделилась своими опасениями с Мари-Лу. Вошел комиссар. В домашнем костюме он выглядел очень мило, и они с женой уже не выглядели такой уж странной парой.

– Бенито, ангел мой, нужно, чтобы адвокат Габриэлы пришел сюда к ней, если приедет в участок. У него могут быть важные новости, – Мари поцеловала мужа в плечо и отвернулась к плите: вопрос был закрыт.

Я откинулась на спинку стула с облегчением. Бенито Хименес присел на другой стул напротив меня.

– Что ж, сеньорита, рассказывайте. Какие там новости у вашего Диаса? Ох, и хитер он, надо сказать. Вам очень повезло с защитником. Честно говоря, мои ребята ничего пока не раскопали. Гонсалес как в воду канул.

Я развела руками.

– Не знаю, что хочет мне сообщить сеньор Диас. Он даже не намекнул в записке.

Хименес постучал пухлыми пальцами по столу:

– Что ж, подождем. Я скажу, чтобы мне сразу доложили, когда он появится.

И мы втроём приступили к ужину.

Глава 25

После ужина комиссар Химменес совершенно обмяк, благодаря своей жене-голубке, которая то и дело ворковала над ним. То поощряя его, то жалея за тяжелый труд, то предлагая ложечку добавки. Думаю, если бы надо мной так порхали, я тоже согласилась бы на всё.

– Бенито, – говорила она мягко и в то же время уверенно, с ласковым напором, – нужно сделать всё, чтобы эта птичка очутилась на воле. Ну посмотри на неё, любовь моя! Разве её место в твоей гадкой тюрьме?

Бенито Химменес, как мог, отбивался.

– Солнышко, пойми…

Я чуть со стула не свалилась: грозный бульдог-комиссар знает такие нежные слова?

– ...не всё ведь я решаю. Наши ребята опросили всех – глухо.

– Значит, плохо опросили! – Мари-Лу энергично кивнула и намазала мужу булочку маслом. – Вот, попробуй.

Комиссар послушно раскрыл рот и откусил угощение из маленьких нежных рук жены.

– Ховошо, – неразборчиво ответил он, – я пвосто дам… простите, я просто дам пару смышленых ребят в помощь адвокату Диасу. В помощь. Я знаю кого… Энрике сгодится, да и Серхио из той деревни.

– Комиссар, – осмелела я, – а можно Серхио отпустить на открытие моего трактира, понимаете…

Дальше я стала обрисовывать Бенито Химменесу всю ситуацию так, что если бы делала это в суде, присяжные обрыдались бы. Как мы с отцом оказались в стихии, как он погиб, спасая меня, как я осталась одна и пыталась выбраться из долгов, продавая рыбу на рынке.

– Бенито! – укоризненно произнесла Мари-Лу, вытирая краешки глаз. Однако, мне показалось, что она при этом подмигнула мне ободряюще.

– Что вы от меня хотите! Все обстоятельства… – воскликнул отчаянно комиссар. Но когда его жена накрыла своей изящной кистью его мощную руку, шансов у него не было.

– Милый, – перебила она своего Бенито, – ну ты же сам видишь, что Габриэла просто не может быть причастна. Просто помоги ей.

– Хорошооо, – воздел руки Химменес, – ну я же сказал: помогу!

В этот момент в дверь аккуратно постучали. Комиссар воскликнул с облегчением:

– Кто там? Иду!

В дверь заглянул кучерявый, как барашек, карабинер. Наверное, Серхио сменился с дежурства, иначе это был бы он.

– Ну, чего тебе, – басовито спросил комиссар, приглаживая усы.

А я замерла в предчувствии. Вдруг это Кайо ищет меня, ну пусть это Кайо…

Но барашек искал комиссара по каким-то другим делам. Я повернулась к Мари-Лу, стараясь скрыть своё разочарование.

– У вас усталый вид, Габи. Можно я буду так вас называть? Пойдемте, я покажу комнату, где вы сможете отдохнуть. Не смотрите на Бенито, вы же видите: он только за.

Этого, надо признаться, я не видела, но и протестовать не стала. Мари-Лу оказалась моим очередным ангелом-хранителем здесь, и я полностью подчинилась её воле. К тому же в доме находиться было гораздо приятней, чем за решеткой. Ну и раз Бенито разрешил… Усмехнувшись про себя в очередной раз тому, каким ласковым телёночком в руках своей жены был грозный комиссар, я последовала за сеньорой Химменес.

Комната находилась напротив кухни и была премиленькой. Узкая кровать убрана постельным бельем в мелкий цветочек, легкая этажерка с книгами и безделушками. Белые занавески, закрывающие половину окна.

– Отдыхайте, дорогая. Я поговорю с Бенито, и мы решим вопрос с Серхио. Не переживайте.

Я осталась одна в комнате, наполненной медовым запахом от пышного куста за окном, цветущего белыми гроздьями. В сущности, эта милая комната являлась для меня такой же тюрьмой, как и та, что находилась неподалеку. Да, здесь не было решеток на двери и окнах, но покинуть этот дом я не могла.

Нужно было ложиться спать. Я прилегла и попыталась держать глаза закрытыми.

Ветки куста постукивали в окно. Это убаюкивало и будило одновременно. Они как будто шептали мне моё имя: Габи…Габриэла…

На какой-то миг я почувствовала, что это сон, а потом…

– Габриэла! Габи!

Подскочив, я поняла, что это не шорох и скрип листвы о стекло – меня точно кто-то звал.

– Габи!

Моё сердце затрепетало, как пишется в глупых романах, и я поняла, кому принадлежит этот голос.

Подлетев к окну. я уже едва сдерживалась, чтобы не выпрыгнуть в окно.

Кайо стоял в своем светлом костюме на чем-то, держась за ставню и вглядываясь в моё окно.

– Ты с ума сошел! – прошипела я, умирая внутри себя от радости. – Быстро говори новости и уходи отсюда.

Мой адвокат покачнулся на ставне и прошептал в ответ:

– Быстро вылезай, а то меня ждут неприятности. Ну, давай сюда!

Я распахнула ставни и высунулась по пояс.

– Сеньор Диас, не могу! Я под арестом!

В душе у меня всё плясало. Я даже не пыталась обманывать себя – более романтичного момента в моей жизни не было. Что там танцы с Алехандро Гонсалесом…

– Иди сюда, говорю, – прошипел Кайо и буквально выдернул меня из окна. Я даже пискнуть не успела.

Оказавшись в его объятиях я попыталась в них задержаться, однако он быстренько отпустил меня на землю.

– А ты ничего такая, увесистая, – сообщил он мне и нырнул в куст. Отломав где-то в глубине ветвь с белой кистью, он вынырнул обратно и вручил её мне.

– Надеюсь, комиссар простит. Пошли.

Тут во мне проснулись разом голова и совесть. Кайо тянул меня от окна, а я, как могла, тормозила пятками.

– Кайо, да отпусти ты! Я же не могу!

Устав тащить меня, он остановился и сообщил:

– Пара часов у нас есть, пошли скорее.

И ухватив за руку еще сильнее, он потащил меня через какие-то кусты, которые, видимо, служили оградой садика Мари-Лу.

– Хочешь на рыбалку?

И тут я застыла. Поняла, как на самом деле сильно этого хочу. Я даже забыла, что Кайо должен был привезти мне важные новости – всё из головы вылетело! Мне так захотелось подержать в руках удочку, подождать в тишине поклевки. Просто захотелось свободы.

– Пойдем скорее! – потянула уже его туда, откуда пахло солью и морем.

Когда уже мы качались в лодочке, а я смотрела вокруг, наслаждаясь ночным изумительным пейзажем: лунной дорожкой, темными скалами на фоне темно-синего неба, Кайо спросил внезапно:

–Ты ничего не забыла?

Я покосилась на его кривоватый профиль и засмеялась тихонько, чтобы не распугать рыбу:

– Если честно, то я забыла всё!

И тут Кайо задал мне вопрос, от которого меня бросило в оторопь.

– Скажи, Габи, а ты видела детей твоей подруги Луизы?

Я чуть не уронила удочку – так это было неожиданно. При чем тут Луиза?

– Эммм…Да ни разу не видела, а что? Какая разница?

Кайо сидел на корме лодки, придерживая весла. Он смотрел на меня пристально и вдумчиво.

– А то, что их никто не видел. Никто. А ты написала в своих записях, что она брала у тебя вкусняшки для детей.

Выражение моего лица, наверное, дорогого стоило. Уронив удочку в воду, я схватилась за голову, пытаясь что-то понять.

– Кайо, но при чем тут Луиза и её дети? Ну, те, которых никто не видел?

Кайо подмигнул мне, вытащил удочку, упавшую в воду и произнес:

– Пока не знаю, но она явно тебе врала. Посмотрим. Я собираюсь это разгадать. И нам пора, моя рыбачка, не смотри на меня так, и на щеке у тебя комар.

Машинально шлепнув по щеке, замотала головой. И это важная информация? Что за…

Но тут же поняла, что доверяю чутью Кайо. Пусть он разберется.

Он греб без особых усилий, поглядывая на меня. А я хотела домой. Не в миленькую спаленку Мари-Лу, а к себе. В свой дом Ловейра. Где мой берег, моя роща, мой баркас.

– Кайо! – схватила я за руку моего адвоката, – прошу тебя, помоги мне.

Он придержал меня за локоть, думая, что я просто потеряла равновесие. Потом всмотрелся в меня.

– Что, Габи?

Помолчав, я выдала то, о чем подумала.

– Помоги мне выбраться на открытие трактира. Пожалуйста.

Он ничего не ответил мне, лишь кивнул. Но даже по этому легкому взмаху головы я поняла: он сделает всё, что сможет.

Глава 26

Прошло два дня томительного ожидания. Серхио прибежал ко мне с запиской от Карлы, что они там заканчивают последние приготовления, день назначен и я могу не переживать, хотя они все, конечно, страшно волнуются.

Как же мне хотелось быть там с ними сейчас! Проверять каждую деталь, делать заготовки к фуршету, суетиться, нервничать и смеяться вместе со всеми в подготовительной кутерьме.

– Дорогая, волноваться ведь нет смысла, верно? – Мари-Лу стряпала пирожки и булочки, а я пыталась ей помогать. – Всё будет, как лучше для вас, поверьте мне! Даже если вдруг случится так, что вы не попадёте на открытие своего трактирчика… не смотрите на меня так. Я всего лишь сказала: даже если! Ну, мало ли что бывает. Вот значит, это и есть к лучшему! Отдайте мне миску с начинкой, а то будут одни булочки.

Я не заметила, как начала есть начинку на нервах. Извинившись, я отдала Мари-Лу миску и принялась грызть ложку. Ложку она у меня тоже отобрала и принялась со скоростью света лепить маленькие пирожочки с затейливым защипом.

Попытавшись взять себя в руки, я тоже взялась лепить.

– Ну вот, другое дело, – похвалила меня маленькая хозяйка. – Получаются даже лучше, чем у меня! Вас мама учила готовить? Ну, конечно, кто же ещё. Впрочем, меня – наша приходящая кухарка. Это здесь мы живем просто, а в родительском доме… передадите мне чашку с мукой? Так вот, о чем это я…

Быстрый говор Мари-Лу успокаивал, как всегда. И её слова – мудрые, рассудительные, и тембр голоса.

– ...в нашем доме было принято, чтобы каждый мог проявить себя в чем-то. Одна из моих сестёр музицировала, вторая вышивала гладью такие прелестные букеты цветов – ну просто как живые! А у меня ни к чему не было способностей. Это было поводом для шуток в семье. Незлых, в общем-то. Но всё равно было обидно. Я ведь была всего лишь ребенком. И как-то меня занесло на кухню, где кухарка занималась стряпнёй. Там, болтая с ней и жалуясь на свою горькую долю, я тронула сердце доброй женщины, и она решила научить меня и помочь испечь простое печенье. Чтобы удивить моих домашних. Наш план сработал: все были восхищены, а я полюбила кухню и готовку навсегда.

– Чудесная история, – искренне сказала я. – Только я бы никогда не стала подшучивать над своим ребенком, если бы у него что-то не получалось.

– Да это было не со зла, милая, – Мари-Лу поправила волосы и посмотрела на часы: – Пора ставить наших красавцев в духовку. Хочу угостить сегодня мальчиков в участке.

А меня снова подхватила волна тревоги. Как раз сегодня комиссар должен был дать ответ: разрешено ли мне присутствовать на открытии моей “Бойкой щучки” или нет. Я ждала его или Кайо с этим известием каждую минуту с раннего утра, хотя каждый из них предупредил, что не раньше вечера. За разрешением нужно было ехать в головной участок. Рисковать и отпускать меня самолично комиссар не захотел из-за возможного вмешательства Алехандро Гонсалеса, который мог меня увидеть в деревне или ему рассказали бы. Тогда бы он причинил всем массу неприятностей.

Конечно, он был прав: не стоило брать это на себя. За разрешением поехали они с Кайо вместе. Прихватив ходатайства и, как я подозревала, энную сумму денег, они направились добывать мне вольную.

– Габи, проверьте духовку, рыбка моя, – Мари-Лу подняла руки, перепачканные джемом.

Проверив пирожки, я сообщила, что еще минут пять до идеала.

– Знаете что, – решила вдруг Мари-Лу, – идите подышите воздухом во двор или вот что: возьмите эту корзинку и наберите малины за домом. А если не хотите, просто погуляйте.

Выйдя с корзинкой из дома, я свернула к саду. Чтобы не предаваться ожиданиям и, как совершенно верно подметила Мари-Лу, бессмысленным волнениям, я переключилась на мысль о своей приятельнице-торговке Луизе.

Честно говоря, я всё время задавала себе вопрос, недоумевая: зачем же она меня обманывала? Да так убедительно. Мне не терпелось расспросить о ней у кого-нибудь из знакомых: у Карлы или сеньоры Мадуро, и я очень надеялась, что завтра мне это удастся.

Конечно, Кайо разберется и без меня. Но куда было девать нетерпение и страстное желание докопаться до правды?

Вспоминая её блестящие глаза, налитые щечки, полные руки и полный благожелательности взгляд, я не могла поверить, что за её обманом могло скрываться что-то плохое. Что относилось бы к моему делу. Даже если “гражданка соврамши”, то чего только не плетут люди. Из желания приукрасить свою жизнь или, наоборот, вызвать жалость. Да мало ли что.

Но почему-то Кайо обратил внимание на эту деталь. А ведь даже комиссар Химменес отметил, что чутьё у него было.

Вспомнив выражение лица моего чудного адвоката, его уверенный вид и цепкий взгляд, я почувствовала, что мои губы невольно растягиваются в улыбке. Как смешно он сразу потребовал с меня вместо гонорара фокаччу. А как устроил мне мини-побег с рыбалкой.

– Габи! – послышался знакомый голос.

Резко обернувшись, я увидела предмет своих мыслей собственной персоной. Судя по тому, как сияли его глаза, я поняла: получилось! Меня отпустят на открытие Щучки!

Я едва удержалась, чтобы не кинуться ему на шею от радости.

Кайо смеялся.

– Ты хочешь, чтобы тебя теперь упекли за воровство комиссарской малины?

– Я не ворую, а собираю, – ответила я, показывая ему корзинку. Впрочем, там почему-то было пусто.

А он, заливаясь смехом, провел кончиком пальца по моим губам и показал мне – палец был розовым. Да что со мной сегодня?

– Ладно тебе, – шлепнула я его по плечу, – если ты меня не выдашь, никто не узнает. Рассказывай, ну? Говори же!

– Ну хорошо, хорошо, только не колоти меня. Всё в порядке. Было непросто, но на двенадцать часов мы с Химменесом тебя отбили.

Я задумалась о том, как им это удалось.

– Скажи честно, вам пришлось заплатить? Если да, то я должна знать сколько. Скажи мне!

Кайо развел руками, как фокусник, показывая, что в его рукаве не сидит живой кролик.

– Вот что за противная такая девчонка? – сокрушённо произнес он. – Нет, чтобы начинать думать, что ей завтра надеть на торжество… Выбрось из головы то, что тебя не касается, и иди обрадуй сеньору Химменес. Кстати, это пирогом пахнет? Тогда пойдём порадуем её вместе.

– А комиссар Химменес? Вы вместе приехали? – я пошла рядом с Кайо, приноравливаясь к его походке.

– Он остался с каким-то отчетом, а я поспешил к тебе, – Кайо произнес это легко и буднично, а во мне это отозвалось трелями сотен птичек-Лаврушек.

Мари-Лу, увидев нас вместе, всплеснула руками. Однако, по нашим лицам, конечно же, было понятно, что новости хорошие.

– Сеньор Кайо, какая радость! – воскликнула она, сияя. – Я знала, что всё разрешится. Вы с Бенито молодцы!

Мы расположились за столом, и перед Кайо возникло блюдо с пирожками, которые он стал беззастенчиво поглощать.

– Мари-Лу, а может, и вы с комиссаром Химменесом приедете на открытие? – осмелилась попросить я.

Женщина задумалась.

– Почему бы и нет? – улыбнулась она мне. – Если Бенито не будет против, мы приедем. Сеньор Диас, на сколько отпустили Габриэлу?

Кайо, не торопясь, дожевал пирожок.

– На двенадцать часов. С завтрашнего полудня до полуночи.

“Вот как, – подумала я. – Не густо. Прямо как Золушку на бал”. Впрочем, тут же укорив себя за неблагодарность: могло бы и этого не быть, я повернулась к Кайо:

– Спасибо тебе большое. Не представляешь, что ты для меня сделал. Как я могу отблагодарить тебя?

Он улыбнулся довольно, как сытый кот, если бы коты улыбались. Подумал секунду.

– Накормишь меня завтра до отвала в своей “Щучке”, – сообщил он, следя за моей реакцией.

До меня не сразу дошло.

– Ты поедешь со мной?! – не поверила я. – Скажи, что ты не шутишь!

– Как бы я это пропустил, – усмехнулся Диас. От его усмешки нос его как будто еще сильнее прилёг на сторону, глаза озорно сверкнули. – Угощение, танцы, девушки.

– Вы хотите там понаблюдать, может, порасспрашивать кого? – проницательно спросила Мари-Лу.

Диас наклонился и поцеловал ей руку.

– Пирожки чудесные, сеньора Химменес. Благодарю вас. И вы абсолютно правы. Мне пора. Завтра приеду, чтобы забрать эту бойкую щучку на бал, – видимо, не только мне пришла мысль о Золушке.

Я вышла проводить его.

– Не расстраивайся, что дали так мало времени, Габи, – неожиданно серьёзно сказал он, коснувшись моей щеки пальцем. – Скоро ты насовсем вернёшься домой. Обещаю.

Мне очень хотелось, чтобы он обнял меня сейчас. Без всякого там романтического подтекста. Просто, чтобы физически ощутить тепло поддержки.

– Ты не можешь обещать, Кайо, – шепнула я, слабо улыбнувшись, – ты этого не знаешь.

– Как знать, – произнес он, возвращаясь к привычному своему шутливому тону, придав ему оттенок загадочности.

Я отступила на шаг и всмотрелась в его лицо.

– Ты узнал что-то новое? Что же ты молчишь???

– Габи, – успокаивающе произнёс он, – если это что-то стоит внимания, ты узнаешь об этом завтра. Мы все всё узнаем. Или ты думаешь, что я действительно еду лопать твою знаменитую фокаччу?

– Дда… думала до этой минуты, – руки у меня задрожали, а на глаза от вспыхнувшей надежды навернулись слёзы.

– Вот и думай так дальше, – он прищелкнул языком, снова коснулся пальцем моей щеки и, круто развернувшись, пошел к зданию полицейского участка.

А я даже руками себя обхватила: показалось, что лопну сейчас от распиравших меня чувств. Здесь были и надежда, и вера, и… может быть, что-то ещё.