Текст книги "Трактир "Бойкая щучка" (СИ)"

Автор книги: Эва Гринерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

Глава 27

На следующий день я чуть ли не выпрыгивала из окна в ожидании Кайо. Мне так хотелось домой! На свой бережок с причалом. К моему старому баркасу, который, как и я, обрёл внезапно свою вторую жизнь и вот-вот наполнится людьми, веселыми голосами, музыкой и смехом. И я всё это увижу своими глазами! Смогу окунуться в эту суету, пусть хотя бы и на один вечер.

Только теперь стало понятно, как было бы мне тяжело, если бы Кайо и сеньор Химменес не добились разрешения на мою “увольнительную”.

– Габи, может, ты пообедаешь пораньше? – Мари-Лу хлопотала, как обычно, на кухне. – Или завернуть вам что-нибудь с собой? Ехать ведь довольно долго. Соберу, пожалуй, корзинку.

Не дожидаясь моего ответа, она нырнула в кладовку за белой плетеной дверцей, и оттуда послышались шелест и бряканье.

– Спасибо! – только и сумела проговорить я. Челюсти словно свело от волнения.

Вскоре на столе материализовалась корзинка с торчащим из нее багетом, зеленью и глиняной бутылочкой с пробкой.

– Я положила сыр, помидоры и ветчину, – сообщила Мари-Лу. – Ах, да, забыла!

И она снова нырнула за чем-то в кладовку.

– Мари-Лу, всего и так достаточно, не суетитесь, не нужно, – попыталась я остановить её, но тут увидела Кайо, идущего к дому.

Мне показалось, что он чем-то озабочен, хотя и пытался это скрыть. А мне так не терпелось выехать, что акцентировать на этом внимания не стала.

Сеньора Химменес проводила нас немного и обняла меня на прощание.

– Надеюсь, у нас получится приехать на твой праздник, Габриэла. Очень интересно посмотреть. Надо же, трактир на баркасе!

– Обязательно приезжайте, Мари-Лу! Буду счастлива, если приедете, – обняла её в ответ.

Выехав из города, мы некоторое время молчали, погруженные каждый в свои мысли. Интересно, почему здесь не ездят на автомобилях? – думалось мне, потому что лошадь, запряженная в повозку, резвостью не отличалась. Хотя… какие тут автомобили: дороги ухабистые, с глубокими рытвинами, местами круто извилистые. Местные жители вообще предпочитали ездить на осликах. Когда вернусь домой насовсем, заведу себе тоже парочку. Или сразу лошадь?

Взглянув на Кайо, я все-таки убедилась, что он не такой, как обычно. Погруженный в себя, даже чуть хмурый.

Поколебавшись, все-таки спросила:

– Всё в порядке? Ты сам на себя не похож.

В данный момент мы проезжали по высокому склону, откуда открывался вид на наш посёлок. Ехать было еще далеко, но отсюда он был, как на ладони. Я даже ахнула: так было красиво. Забыв о том, что задала Кайо вопрос, я зачарованно любовалась пейзажем. Красноватые скалы, тут и там покрытые невысокими кряжистыми деревцами, плавный полукруг бухты, лодочки на ней, словно разноцветные рыбки. Всё это в золотых бликах солнечных искр.

Кайо натянул поводья, давая мне насмотреться вдосталь, а затем свернул к раскидистому дереву грецкого ореха, который отбрасывал вокруг себя плотную тень.

– Остановимся на несколько минут. Что нам там Мари-Лу сложила? Я бы перекусил. И место отличное.

Расположившись на траве, мы достали мясо, овощи и хлеб. Я соорудила два огромных неуклюжих, но аппетитных бутерброда, а Кайо откупорил кувшинчик и отхлебнул содержимое. Затем протянул мне.

Вино напоминало лёгкую сангрию со вкусом цитрусовых и ягод.

– Габи, а ты могла бы представить свою жизнь где-нибудь в другом месте? Не здесь, – задал мой спутник неожиданный вопрос.

Про себя я усмехнулась, думая, не ответить ли ему, что еще как представляю. И не только в другом месте, но и в другом времени и даже в другом теле. Но не стала.

– Наверное, могу, – подумав, ответила ему серьёзно.– Но представить, что буду при этом счастлива, скорее всего, нет. Это место, море, мой дом – всё это словно в кровь ко мне проникло.

– Ну да, ну да… – рассеянно ответил Диас, задумчиво жуя бутерброд. Он хмурился слегка и смотрел не на меня, а куда-то вдаль.

Я легонько стукнула его в бок.

– Да что с тобой, в самом деле?

Он улыбнулся мне.

– Так, мысли всякие. Всё хорошо. Доедай, поехали.

– По дороге доем, – я поднялась и поспешила к повозке. В самом деле, не стоило терять времени. Дома много дел.

По приезду так и оказалось. Карла с Паблиньо и Серхио зашивались: на моей кухне дым стоял коромыслом в прямом смысле, продукты и заготовки в бессистемном порядке были разложены по всем поверхностям. Тут и там громоздилась посуда.

Всплеснув руками, я с порога включилась в работу, едва удалось отбиться от восторженных объятий моих друзей.

– Слава всем святым – ты дома! – то и дело повторяла Карла, целуя меня в щеки.

Паблиньо с сияющими глазами тряс мне руки так, что я рисковала получить как минимум растяжение.

– Габи, получай свои владения, – подруга моя облегченно выдохнула. – Пойду помогу мальчикам на палубе всё расставить. И они оттуда что-то кричали про музыку, но мне было не отойти отсюда, чтобы разобраться.

– Спасибо, дорогая. Спасибо вам всем, мои хорошие, – и я принялась систематизировать пространство, чтобы всё, что нужно, было под рукой, а что скоро понадобится – в пределах видимости.

Паблиньо я усадила нарезать помидоры, а Серхио взялся за тесто для фокаччи. Я немного посмотрела за его действиями, и убедилась, что мальчишка знает, что делает. – Кайо, прости, сейчас не смогу уделить тебе время, – виновато улыбнулась ему, шинкуя овощи так быстро, как только могла.

– Мне и не нужно, у меня тут свои дела. И, пожалуйста, не крути головой, когда ты с этой штукой, – он указал на нож, глядя с некоторым страхом, как я им орудую, – а то незаконно будет вернуть тебя комиссару не целиком.

Я только открыла рот, спросить, что у него здесь за дела, как он исчез. Пожав плечами, полностью погрузилась в процесс. Нужно было успеть еще очень много здесь на кухне, да и на самом баркасе. Что там Карла говорила про музыку? Нехорошо, если с этим возникнут проблемы.

Нахмурившись, я продолжила готовить. Попозже схожу узнаю, что там.

Чуть позже, приготовив несколько соусов и поставив один из них томиться на печку, я оставила Серхио следить за ним, а сама вышла на воздух. Платье на мне почти насквозь промокло от пота и противно липло к груди и бедрам. Нужно было срочно принять душ.

Постояв несколько минут, с удовольствием охлаждаясь под морским свежим бризом, я все же сначала решила пойти узнать, как дела на баркасе, а потом уже в душ.

В эту минуту оттуда зазвучала музыка. Кажется, она и раньше доносилась и вновь замолкала – патефон у нас был старенький, подводил и раньше. Чтобы он работал без тормозов, над ним нужно было бесконечно колдовать.

Я зашагала к баркасу. Карла, завидев меня, махала мне оттуда рукой.

– Скорее сюда, Габи! Тут такое!

Я ускорила шаг, волнуясь.

– Что случилось???

Однако, лицо Карлы сияло, значит никакой катастрофы.

– Посмотри, что нам принесли!

На столе стояла внушительных размеров коробка. Её уже успели распечатать, однако содержимое оставалось внутри.

– Мы решили, что ты должна первая это увидеть.

В коробке был граммофон. Новенький, блестящий. С огромным раструбом. А сбоку от него около десятка пластинок.

– Габи, это же просто роскошь роскошная! Давай скорей его достанем! – Карла, казалось, готова была взорваться от счастья. Я же медлила и не спешила радоваться.

– А кто это…Откуда он?

– Его принес мальчишка, но понятно, что не от себя. На вопросы не отвечал, только спросил сеньориту Ловейру. Подумала, что не стоит тебя отвлекать, и сказала, что это я. Тогда он отдал мне эту коробку – и как только донёс, тяжеленная – и был таков, только пятки засверкали, – с жаром объясняла Карла. – Ну давай же скорее достанем его!

Тут до меня дошло. Ну, конечно, это Кайо. Как он догадался? Мы никогда не говорили с ним об этом.

– Потрясающе… – пробормотала я, касаясь скользкой блестящей трубы граммофона. Карла уже достала пластинки и с восторгом разглядывала надписи на конвертах.

– Ладно, разбирайтесь, а мне нужно переодеться, – решила я. Оглядевшись, убедилась, что на палубе всё более-менее на своих местах и можно потихоньку носить сюда приготовленные блюда.

На берег стали подтягиваться жители нашего посёлка: об открытии нового заведения знали уже, конечно же, все. Они рассаживались на песке, с любопытством оглядывая преобразившийся баркас. Кто-то здоровался со мной издалека.

Я услышала знакомый голос.

– Чара миа! Чара, девочка, постой! – то был Пако Карвальо.

– Пако, здравствуйте! – я обняла старика. От него крепко пахло рыбой разной степени свежести. – Как хорошо, что вы пришли.

– Мне нужно поговорить с тобой, Чара. Это важно, – Пако волновался.

– Габриэла! – у дверей дома стоял Кайо, он ждал меня.

– Пако, – повернулась я к старому рыбаку, – у меня сейчас ну просто ни секундочки. Вы никуда не уходите, садитесь здесь, а я распоряжусь, чтобы вам принесли графинчик вина и чего-нибудь вкусненького. Хорошо?

– Габриэла! – снова позвал меня Кайо чуть более нетерпеливо.

– Это важно, Габи. Я только тебе могу сказать, – повторил старик настойчиво.

– Ждите меня здесь, честно, вернусь очень скоро! – оставив Пако, я поспешила к своему адвокату.

Подбежав к нему, чмокнула в чуть колкую щеку.

– Спасибо за подарок, Кайо! Мне срочно нужно в душ и переодеться. Ты тоже хотел мне что-то сказать?

– Подожди, трещотка. О каком подарке ты говоришь?

Краем глаза я увидела, что на берег пришла компания чуть ли не из двадцати человек. А я всё еще в таком виде!

– Кайо, дай мне десять минут, я как болотная мышь выгляжу!

Проходя через кухню, на ходу попросила вынести Пако Карвальо тарелку еды и вина, и ринулась в душевую, думая попутно, что мне потом надеть.

Глава 28

Выйдя из-под струй воды, прогретых за день солнцем – почти горячих, я почувствовала, что мне нужно хотя бы пять минуточек посидеть на воздухе одной. Немного перезагрузиться, отдохнуть от суматохи и освободить место в себе для предстоящей кутерьмы.

Завернувшись в старенькую простыню, я промокнула волосы и вышла на задний дворик. Присев на низенькую скамейку, оперлась на шероховатую теплую стену дома.

И тут же что-то тяжело и мягко свалилось практически на меня с невысокой каменной стены, как будто мешок с тряпьём. От неожиданности я пригнулась и тихонько взвизгнула, а потом вскочила, пытаясь рассмотреть, что это.

“Мешок” зашевелился, разогнулся и оказался Алехандро Гонсалесом. Он шагнул ко мне и запечатал мне ладонью рот, прежде чем я успела сообразить открыть его, чтобы заорать и позвать на помощь.

– Габи, прошу тебя, не кричи. Я не сделаю тебе ничего плохого. Просто выслушай меня. Всего одну минуту, хорошо?

Он осторожно и медленно разжал пальцы на моём лице, а я не удержалась от удовольствия и всё-таки впилась в него зубами, прихватив изо всех сил.

Алехандро тихо выругался, но стерпел. А я сплюнула и молча ждала, что он мне скажет.

Потирая руку на месте укуса, он проговорил быстро и хмуро:

– Я пришел лишь, чтобы сказать тебе, что уже почти уверен – ты не виновата в исчезновении моего отца.

Постаравшись вложить в свой взгляд как можно больше презрения, я ответила:

– Счастлива это слышать. Это всё? Мне некогда. Нужно принять гостей и вовремя вернуться в тюрьму.

Его лицо болезненно скривилось. Руку он держал на весу, встряхивая ею. Я порадовалась, что от души тяпнула его.

– Знаешь, это ведь только мои соображения, – вызывающе произнес Алехандро. – Комиссар тоже ведь не отпускает тебя. Да и показания против тебя были, причем не мои. Я только лишь сказал, что у тебя был мотив, а где ты была в момент исчезновения отца, я не знаю.

– Послушай, – перебила я его, – мне противно тебя слушать. Блеешь что-то там. В глубине души ты прекрасно знаешь, что я не виновата. Если уж на то пошло, у тебя тоже есть мотив.

Алехандро недоуменно округлил глаза, молчал.

– А что? Захотел папенькиного наследства и пошел на черное дело. И, кстати, – добавила я, – где был ты в тот момент, тоже вряд ли кто знает. Это ты говоришь, что спал.

Этого младший Гонсалес точно не ожидал услышать.

– Д-да что ты говоришь такое? Это же мой отец!

– Большое дело, – фыркнула я, – от вашей семейки всего можно ожидать.

Алехандро едва заметно дёрнулся, но сдержался.

– Я не ругаться пришел, Габи, – примирительно и сдержанно сказал он. – Надеюсь, полиция во всём разберется… узнает, где мой отец. Тебя отпустят, если ты не виновата, и…

– Если не виновата? Всё с тобой понятно, Гонсалес. Иди-ка ты лучше подальше отсюда, пока я не позвала кого-нибудь. Я и так слишком долго слушаю тебя.

Развернувшись, я ступила на порог задней двери.

– Надеюсь всё же мой подарок порадовал тебя! – крикнул он мне в спину. Однако, я не стала оборачиваться, постаралась уйти как можно скорее. И только потом, одеваясь, меня озарило что он сказал. Подарок. Это же чертов граммофон!

– Габииии, ну какая же ты дураааа… – простонала я, плюхаясь на постель.

– Подруга, ты в порядке? – в комнату просунулась голова Карлы. – Ты одна?

– Одна, конечно. Входи.

Вздохнув, я продолжила застегивать длинный ряд пуговок на платье.

– А почему ты говоришь сама с собой? – Карла покрутилась перед зеркалом, поправляя косынку на шее. – Там такое гуляние! И на берегу, и на палубе. Настоящий праздник! Тебе нужно выйти к людям, давай быстрее. И чего ты такая кислая?

– Знаешь, откуда наш роскошный граммофон и пластинки? Его прислал Алехандро Гонсалес, – я справилась с застежкой и взяла щетку для волос.

Карла охнула:

– Да брось ты! Откуда знаешь, догадалась? Может, это и не он, может…

– Карла, он был здесь только что. Поговорить приходил, – я посмотрелась в зеркало и взяла помаду, чтобы подкрасить губы.

– И молчишь!Что хотел этот мерзавец? – Карла затормошила меня.

Я пересказала ей наш короткий разговор и высвободилась, чтобы накрасить губы ровно.

Подруга моя заходила по комнате.

– Ишь ты, прибежал… Поди, совесть мучает. Ты, надеюсь, дала ему хорошего леща?

– Укусила, – сообщила я хладнокровно. – Нам придется вернуть ему его шарманку.

Настроение Карлы тут же переменилось.

– Подожди, Габи, подожди. Праздник же в разгаре. Да и потом люди захотят приходить потанцевать под хорошую музыку. Может, не стоит отдавать? Из-за этого подонка ты в тюрьме. Граммофон это такая мелочь, вроде того, что он тебе скажет “извини”.

Я слушала подругу рассеянно и думала.

– Сегодня я, конечно, возвращать не стану. Если бы хоть раньше, до того, как пришло столько гостей… А завтра ты отправишь его обратно, обещай мне, Карла.

Карла закатила глаза и готова была, наверное, разразиться новой порцией аргументов, но в этот момент в дверь забарабанили. Послышался голос Паблиньо.

– Ну где вы пропали? Вы нужны на палубе, там важные гости приехали с доктором и комиссар с женой!

Мы с Карлой переглянулись и одновременно кинулись к двери. С граммофоном и Алехандро Гонсалесом можно было решить вопрос потом.

Выйдя на берег, я не поверила своим глазам.

– У нас что, столько народу в поселке живет? – крикнула я в ухо Карле. – Здесь же яблоку упасть негде!

Подруга довольно рассмеялась.

– Даже из соседних приехали! Давай скорее найдём Марио! – и она устремилась в толпу, не отпуская моей руки.

“Что-то я забыла, что-то должна была сделать” – мелькнуло у меня в голове. Но шум и гам со всех сторон сбивали с толку, поэтому я мысленно махнула рукой и устремилась за Карлой.

Около часа мы знакомились с гостями, общались с четой Химменесов. Все были в восторге от нашей “Бойкой щучки”. Как и народ, веселящийся вокруг.

Вокруг красавца-граммофона собралась толпа меломанов. Песни сменяли одна другую, кружились парочки. Мне вспомнился другой танцевальный вечер, на котором я была так счастлива. А потом всё рухнуло, вся жизнь.

Хотя… я же обещала себе, что никогда больше не буду унывать! Вон, что мне удалось создать: я огляделась вокруг. Моя “Бойкая щучка” будет резвиться, бить хвостом, огибать все подводные камни и радоваться каждому новому дню!

А еще у меня замечательные друзья. У меня есть Кайо, и он вытащит меня из заключения. Кстати, а где он?

Я завертела головой, теперь уже высматривая своего адвоката. На берегу люди праздновали. Были слышны смех и выкрики. Внезапно мне показалось, что движение рук и фигур стало суетливым, а смеха не стало слышно? Только крики.

Мне стало дурно.

– Карла, – прошептала я, – кажется, что-то случилось…

– Что ты говоришь? – не расслышала она.

Теперь уже не только я смотрела на пляж встревоженно. Расталкивая всех, туда направился комиссар Химменес. За ним доктор Перес. Потом кинулась и я, а потом Карла.

На палубе веселье продолжалось – музыка играла очень громко, люди продолжали танцевать.

На песке подальше от дома толпились люди вокруг чего-то… или кого-то. Я шла быстро, почти бежала, но тут кто-то схватил меня за руку.

Это была Луиза. Та самая Луиза у которой были неведомые никому детишки. Глаза у неё лихорадочно блестели, как мне показалось, от нездорового любопытства.

– Габриэла! Ты уже видела? Кошмар какой!

Не в силах сейчас выносить ни одной секунды её трескотни, я выдернула руку и устремилась в толпу. Гвалт стоял несусветный

– Он совсем мёртвый!

– Молчи, курица. Видишь – дышит.

– Бедняга, весь в крови…

–Расступитесь, вы загораживаете доктору свет!

Растолкав людей, я увидела лежащего Пако Карвальо с закрытыми глазами. А песок под его головой был красным.

– Что с ним?! – кинулась я было туда. Но меня задержал Кайо, который шагнул откуда-то сбоку.

– У него разбита голова. Но он жив. Доктор разберется. Наверное, перепил старик, и упал неудачно.

Я лихорадочно соображала, а затем замотала головой.

– Нет, Кайо, нет! Он хотел поговорить со мной, сказать что-то важное, а у меня совсем из головы вылетело. А вдруг его хотели убить?!

Кайо нахмурился и оттащил меня в сторону, подальше от всех.

– Сейчас хорошенько подумай и вспомни каждое слово, которое старик успел тебе сказать.

Я зажмурилась и повторила то немногое, что несчастный Пако сказал мне, прежде чем я оставила его.

– Если бы выслушала его, – всхлипнув, я вцепилась ногтями в свою ладонь, чтобы не расплакаться.

– Подгоните повозку поближе и помогите мне перенести его! – послышался голос доктора. – Мы в больницу.

К нам подошел комиссар Химменес, покачивая головой.

– Всегда говорю своим ребятам: знайте свою норму! Хорошо приложился бедолага.

– Комиссар, почему вы думаете, что он сам упал? Его могли ударить, – вскинула я голову.

– Могли и ударить, – согласился комиссар. – Сколько таких буйных у меня в каталажке перебывало, и все с разбытыми головами, носами, подбитыми глазами. Я же говорю: надо знать норму.

Кайо откашлялся:

– Комиссар, тут такое дело… – он коротко поведал Химменесу о моих подозрениях. Тот хмыкнул. Ему не очень хотелось разбираться с пьяным стариком, раскроившим себе черепушку.

– Комиссар, Пако мог видеть или слышать что-то, он хотел мне рассказать. Сказал, что только мне. Может, это касается исчезновения Гонсалеса и моего обвинения? Скажите своим людям, чтобы опросили народ. Ну, пожалуйста!

Химменес крякнул и почесал затылок.

– Естественно мы опросим, Габи. Разберемся.

Я повернулась к Кайо.

– Давай поедем в больницу. Мне нужно убедиться, что с Пако всё в порядке.

Кайо провел рукой по моему плечу.

– А как же здесь всё? Ты так рвалась домой.

Я снова чуть не заплакала.

– Кайо, ты не понимаешь. Это я виновата, что Пако попытались убить, он единственный друг моего отца и…

Диас на секунду задумался, а потом коротко кивнул:

– Ладно. Возможно, он придет в себя и что-то расскажет, – он повернулся к комиссару. – Из больницы мы поедем в участок, комиссар Химменес. Доставлю Габриэлу в соответствии с предписанием.

– Хорошо, – махнул тот рукой, – езжайте. Порасспрашиваю тут пока…

– Карла, – взяла я подругу за руку: она как раз подошла к нам, грустная и недоумевающая.

– Езжай, дорогая. Я за всем прослежу. Не переживай.

Я порывисто обняла её.

– Что бы я без тебя делала?

Собственно говоря, для большинства отдыхающих здесь односельчан происшествие с Пако Карвальо осталось практически незамеченным. И уж никак не стало поводом прерывать веселье.

Когда мы с Кайо шли мимо людей, мой взгляд выхватил лицо Луизы. Она улыбалась мне изо всех сил и махала рукой. Я отвернулась. Почему-то было неприятно её видеть.

– Давай поедем быстрее, Кайо. Ни о чем не могу думать, кроме…

Диас ровно кивнул.

– Скоро мы будем на месте. С ним всё будет хорошо.

В больнице нам сообщили, что доктор сейчас с пациентом. И выйдет к нам, как только сможет.

Мы остались ждать в крошечном приёмном покое.

Глава 29

Доктор вышел к нам только часа через четыре. Я как-то незаметно уснула на плече Кайо: наверное, закончился заряд нервной системы. Однако, как только тихонько скрипнула дверь, я подскочила.

Марио выглядел усталым. Лицо осунулось, щеки ввалились, нос от этого выглядел еще больше.

– Что? – вскрикнула я, а сердце больно сжалось.

Доктор Перес успокаивающе выставил перед собой две ладони.

– Он жив, Габи, жив. Был на волосочке. Я несколько часов стабилизировал старика. Ему хорошо досталось: трещина, обширная гематома и сильное сотрясение.

– Сеньор Карвальо мог так сильно упасть сам? – Кайо спросил то, о чем я тоже думала.

Доктор отрицательно покачал головой.

– Сеньор Карвальо худой и тщедушный. Упасть, удариться, даже разбить голову мог, конечно. Но получить такие повреждения: здесь нужно было приложить немалое усилие со стороны. Ещё и травма расположена сверху.

– Можно к нему, Марио? Пожалуйста, мне скоро возвращаться в тюрьму, – умоляюще заглянула я в глаза доктору.

Доктор Перес подумал секунду и кивнул.

– Думаю, ничего страшного, если ты зайдёшь, Габи. Он спит сейчас, но может проснуться в любой момент. Я старался не давать сильных доз морфина. Я провожу тебя.

– Не задерживайся, Габи. Нам скоро ехать, – Кайо чуть сжал мою руку.

Я благодарно взглянула на него и пошла за доктором.

Пако Карвальо лежал в той же палате, где когда-то очнулась я. Рядом со стариком находилась сиделка и измеряла пульс. Она кивнула доктору.

– Пойдёмте со мной, Анна. Габи, у тебя несколько минут.

– Спасибо, Марио.

Я присела рядом с больничной койкой и легонько коснулась руки своего старого друга.

Пако лежал с плотно забинтованной головой, глаза были закрыты, веки подрагивали. Он дышал так неслышно, что грудная клетка даже не поднималась.

– Пикито…– вспомнила я имя, которым старика называла маленькая Габриэла, – Пикито, ты слышишь меня? Это я, Чара.

Наверное, что-то подсказало мне, что именно заставит Пако открыть глаза. Не поворачивая головы и морщась, он пытался сфокусировать зрение на мне. Чуть шевельнул рукой.

– Чара… девочка…

– Я здесь, Пикито. Я с тобой, – чуть не захлебнувшись слезами, сдержалась изо всех сил, чтобы не волновать несчастного старика.

– Чара, послушай… Я видел его… – говорить Пако было тяжело, и я испугалась. А вдруг эти усилия сказать что-то добьют старика.

– Пикито, не надо разговаривать! Ты поправишься и всё-всё расскажешь, – я приложила его сухую руку к своей щеке, чувствуя сильнейшую привязанность и сострадание.

– Нет, Чара, нет. Послушай. Спрут Гонсалес… Он прячется, я видел его. Видел в окне у Луизы. Это… это она… – на лбу Пако выступили капли пота. А еще две капельки выкатились из уголков глаз и покатились по щекам.

Вошел доктор Перес, нахмурился.

– Достаточно на сегодня, Габриэла. Адвокат Диас говорит, что вам пора ехать.

– Спасибо, Пикито, – я поцеловала Карвальо в щеку, – поправляйся, я очень скоро к тебе приду. Теперь уже точно очень скоро.

Быстро-быстро пробежав по коридору, я вылетела в крошечный холл и уткнулась в грудь Кайо. Сердце колотилось так, что я не сразу смогла заговорить.

Кайо приподнял мой подбородок и заглянул в глаза.

– Ну что?

Я выдохнула:

– Он всё рассказал, Кайо. Пако всё рассказал. Гонсалес прячется в доме Луизы. Она и ударила Пако.

Кайо направился к выходу, увлекая меня за собой.

– Нужно ехать за комиссаром.

Я еле поспевала за ним.

– Их арестуют? Луизу и Гонсалеса.

Диас подсадил меня в повозку и стегнул лошадь.

– Луизу наверняка, а насчет Гонсалеса не уверен.

Я слегка разинула рот.

– Как это? Но ведь…

Кайо развел руками, насколько позволяли поводья.

– А что ему можно предъявить? Он может как угодно объяснить своё нахождение в доме – это вообще не преступление. Нападение на Карвальо дело рук Луизы. Он может сказать, что знать не знал об этом и сговора не было. Не сомневаюсь, что так и будет. Не знаю, Габи. Я, как адвокат, могу сказать, что у меня бы не было проблем с его защитой.

– По его милости я сидела в тюрьме, это разве не считается? – меня душила обида и жажда справедливости.

– Думай о другом, дорогая. Завтра, скорее всего, ты будешь дома. Этот кошмар для тебя закончился.

Конечно, он был прав. Нужно думать о другом: о настоящем, о будущем. О том, что всё хорошо.

– Ты всегда знаешь, чем меня успокоить. Как тебе это удаётся? – я взглянула на него сбоку.

– Нехитрая в общем-то наука, – рассмеялся Кайо, – просто говорить очевидные вещи.

И тут до меня окончательно дошло: я свободна теперь! Ну, почти свободна. Могу засыпать и просыпаться в своей постели, ходить по своему дворику, слушать птиц в своём саду. Можно пойти на пирс и половить рыбу. А можно посидеть на той тайной скамеечке и послушать Лаврушку.

И мой трактир, моя “Бойкая щука”! Я смогу теперь заниматься ею, вкладывать тепло и любовь в своё дело. Это ли не счастье?

Дальнейшие события были несколько предсказуемыми. Команда комиссара Химменеса успела посетить дом Луизы еще до рассвета, где и обнаружила злосчастную парочку – Хуана Гонсалеса и его подругу Луизу.

Как и предсказал Кайо, Луизу задержали за покушение на Пако Карвальо, а Гонсалес-старший отправился к себе в особняк объясняться с сыном.

Комиссар Химменес махнул рукой на формальности моего освобождения и сказал, что я могу вернуться домой прямо сейчас.

На моём берегу было тихо и пустынно, хоть и грязновато после вчерашнего праздника. Но это была мелочь.

Меня шатало от усталости, но я предложила Кайо пойти посидеть на причале.

– Ты умеешь рыбачить? Хочешь, я тебя научу? – обратилась я к нему.

Кайо рассмеялся.

– Ну, пойдём посидим, если хочешь. Бери свои удочки.

Мы долго сидели молча, глядя на поплавки, на воду, на утреннее розоватое небо. Только не друг на друга.

Внутренне я подрагивала. Что теперь будет дальше? Он просто попрощается и уедет? Или мне нужно что-то сказать?..

– Хочешь, оставайся, – внешне буднично предложила я. – Ехать обратно так далеко, а ночь была сумасшедшей. Ты столько правил. Могу постелить тебе в комнате отца, а потом я испеку тебе обещанную фокаччу.

Я понимала, что говорю уже слишком много слов, но из-за его молчания не могла остановиться.

– Ты как вон та пичуга, – произнес вдруг, казалось бы, невпопад ответил Кайо. – Такая тишина, такое утро, наконец-то блаженный покой. А ты стрекочешь, заливаешься.

Я вспыхнула. Но тут, к счастью, у нас обоих почти одновременно поплавки ушли под воду, и мы переключились.

– Жарко становится, пойдем в дом? – предложил мне мой адвокат. Впрочем, моим адвокатом он как раз уже не был. А кем?

Мы наскоро перекусили холодными лепешками с сыром и помидорами и разошлись по разным спальням. Я еще хотела что-то проанализировать, о чем-то подумать, прокрутить все невероятные события этой ночи… но моментально уснула.