Текст книги "Трактир "Бойкая щучка" (СИ)"

Автор книги: Эва Гринерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

– Карлаааа, – я простонала и, не удержавшись, рассмеялась, – какими глупостями забита твоя голова. Хочешь научиться готовить? Ради всего святого, я тебя научу. Но чувства из-за пирогов не возникают. Ты любишь его горячо, искренне, бескорыстно. Вот что самое главное. Он это обязательно оценит!

– Правда? – девушка всхлипнула, но в её вопросе звучала надежда.

– Конечно, – заверила я. – Пойдём, я так устала, что могу заснуть стоя.

Проводив всех и прибрав кое-как на кухне, я рухнула в свою постель и заснула в один миг.

А утром меня разбудили не птицы, а маленький посыльный от сеньоры Мадуро с вестью, что Гонсалес уехал из дома.

Глава 15

Тереса уже ждала меня, прогуливаясь в палисаднике и нервно обрывая сухие листочки у роз.

– Скорее, скорее, – помахала она мне и заторопилась в дом. Я, положив язык на плечо – так мчалась, вошла за ней через парадный вход. Холл был светлее остальных помещений в доме: здесь не было ставень.

– Габи, все бумаги в письменном столе и в шкафу рядом. Если только он не спрятал твою где-нибудь в отдельном месте, тогда уж я не знаю, что делать. Беги, детка, скоренько. Я не знаю, на сколько он отбыл. Как ни пытала, не сказал. Сиял, как медный котёл…

Сеньору Мадуро я дослушивала уже на лестнице, ведущей на второй этаж. Перед самой дверью в кабинет Гонсалеса остановилась, задохнувшись. Прижала на несколько секунд ладонь к груди, пытаясь успокоить сильно бьющееся сердце.

“А вдруг эта последняя надежда напрасна? А вдруг документ здесь, а я него не найду?”

Откинув панические мысли прочь, я решительно вошла в комнату. Здесь было темно и душно, как под одеялом. Осторожно отогнув одну из пыльных штор, я дала свету проникнуть в мрачное помещение и сразу же кинулась к столу. И принялась листок за листком перебирать бумаги. С одной стороны, дарственная могла попасть к Гонсалесу давно, еще три года назад, и в этом случае не могла лежать сверху. А с другой, уже близился срок долга, отец погиб, внезапно явилась я… Гонсалес вполне мог достать документ. И перепрятать. Вариантов была масса.

Тщательно просмотрев поверхность стола, я перешла к ящикам. Мне было слышно, как сеньора Мадуро нервно вышагивает по каменному полу кухни, стуча деревянными колодками башмаков. Это нервировало и сбивало меня.

В ящиках тоже ничего похожего на то, что мне нужно, я не обнаружила. Открыв шкаф, я застонала – там был настоящий хаос. Папки, отдельные листки, местами погрызенные мышами. Неужели Гонсалес мог хранить такой важный для него документ в этом бардаке? Не может быть!

Я решила влезть в его, Гонсалеса, шкуру, и представить: куда бы на его месте я спрятала нечно важное.

Пара кушеток, витрина с пыльными статуэтками, глобус на журнальном столике. Глобус.

Подойдя к нему, присмотрелась: на пыльной его сфере были видны следы от пальцев. У меня вдруг зачесался нос, как будто я была собакой-ищейкой и взяла след.

Осмотрев глобус, осторожно его крутанула. Внутри шара под материками и мировым океаном послышался звук, шорох и тихий стук. Точно там!

И как только я взялась за земную ось, приподнимая южное полушарие, в коридоре послышались твердые, явно мужские шаги. Сердце подпрыгнуло и на какое-то время попросту остановилось.

Внизу у лестницы раздался голос Тересы с явными нотками паники:

– Алехандро! Откуда ты взялся?!

Быстро сориентировавшись, я схватила с камина забытый облезлый пипидастр. Ну, хотя бы не Гонсалес.

Дверь отворилась и я замерла, уставившись на вошедшего парня. Одет он был в свободную белую рубаху и серые мягкие фланелевые брюки с подтяжками. Наверное, какой-то рабочий. Не могла же сеньора Мадуро делать по дому абсолютно всю работу.

– Вы кто? – весело спросил меня меня незнакомец.

Хотя это было не вполне верно – лицо его кого-то мне напоминало. Может, я видела молодого человека на рынке?

Сеньора Мадуро, тяжело дыша и хватаясь за сердце, возникла за спиной парня, делая мне какие-то пассы руками.

– Алехандро, как ты вошел? Я тебя не видела. Габи, ты здесь?..– бедная женщина совершенно не знала, что придумать.

Парень усмехнулся, не сводя с меня озорного взгляда.

– Вошел через черный ход, как обычно, тётушка Мадуро. А что это за чудное создание?

Я вздернула подбородок и, не поднимая глаз, представилась:

– Меня зовут Габриэла, иногда я помогаю тётушке Мадуро по дому, когда сеньора Гонсалеса нет дома. Тётушка, я думала успею протереть здесь пыль, но мне уже пора. Можно я пойду?

Тереса выдохнула.

– Иди детка, иди. Спасибо, что подсобила.

Проскользнув между ними, я стартанула вниз по лестнице, а оттуда на улицу. Там мои колени ослабели, и я почувствовала лёгкую тошноту. Надо же было явиться этому Алехандро. А ведь я почти что нашла, я была уверена!

Дома было тихо: бригада помощников еще не пришла. Невольно порадовавшись этому, я решила немного поплавать, а потом, может быть, вздремнуть.

И это мне почти что удалось. Где-то час я рассекала упругую гладь воды, снимая напряжение, кипевшее жгучей солью в венах. Обессилев, выбралась на песок и, натянув короткую рубашку, легла навзничь. В ушах шумело, а перед закрытыми глазами плавали разноцветные пятна. Нужно было вставать и заняться делом, но сил не было.

Послышался шорох. Разомкнув ресницы, я увидела чьи-то босые ступни рядом со своей головой. Вспомнив, что лежу в одной лишь сорочке, едва прикрывавшей бедра, ахнула и поднялась, прикрывая ладонью глаза от солнца, чтобы рассмотреть того, кто нанес мне визит именно сейчас.

– Еще раз здравствуй, Габи, – смешливые нотки в голосе пришедшего не оставляли сомнений даже до того, как я проморгалась – это был тот самый Алехандро. Как он нашел меня и зачем явился?

– Что тебе нужно? – вскочив резко, пошатнулась. Алехандро протянул ко мне руки, чтобы поддержать, однако я отпрянула.

Парень покачал головой, улыбаясь мне так же добродушно.

– Ты правда меня не узнала?

Я нахмурилась. Если он имел нашу встречу часа два назад, прекрасно узнала. Но, кажется, он говорил не об этом. Пристально разглядывая его полузнакомые черты, меня вдруг озарило и я тихонько охнула. Ну, конечно…

Алехандро рассмеялся, откинув голову.

– Наконец-то, подружка! Стоило мне уехать на каких-то десять лет, так с глаз долой – из сердца вон?

Открытие, которое озарило моё сознание, ясности не внесло. Так значит, это был сын Хуана Гонсалеса, а видела я его на той самой фотографии в кабинете его отца. Там он был еще совсем мальчиком.

– Но я вижу, ты всё ещё мне не рада? – Алехандро наклонил голову, изображая молящий взгляд. Глаза его при этом не переставали искриться смехом, а на одной щеке то и дело мелькала ямочка.

– Почему не рада… то есть… Не знаю. Наверное, десять лет это очень долго, – ответила я первое, что в голову пришло. А в мыслях закрутилось другое. Если он скажет отцу, что видел меня в его кабинете, то пропали мы обе – и я, и Тереса. Вряд ли папаша поверит, что я явилась в его кабинет смахнуть пыль.

– Хочешь выпить чего-нибудь? У меня есть лимонад и вино, правда, не знаю, хорошее ли – принесли на пробу. Я буду открывать трактир. Пойдем в дом.

Алехандро присвистнул и обвел глазами берег.

– Жаль, что в этом раю появятся люди.

Мы направились к дому.

– А я тебе не человек, что ли? – подстраиваясь под его тон, шутливо спросила я.

– Ты? – он посмотрел на меня серьёзно. – Ты морская фея, забыла?

“Фея? Зубастая щучка, дорогой мой! И будь со мной осторожен…”

– Да когда это было, – вздохнула я. – Заходи.

– Здесь всё, как прежде, – Алехандро осмотрелся. – А родители дома? Хотел бы поздороваться с ними.

Недоверчиво взглянув на него, я убедилась, что он говорит серьёзно. И в самом деле не знает ничего.

– Их больше нет, – сухо ответила я.– И давай не будем об этом.

Алехандро ошарашенно приоткрыл рот и захлопал глазами.

– Соболезную, Габи. Мне правда очень жаль. Не хочешь говорить – конечно, не будем.

Я принесла глиняный сосуд с вином, который вчера принес кто-то из ребят, и достала два стаканчика. Мы сделали по глотку, посидели немного молча. Алехандро, наверное, переваривал новость, а я размышляла.

– Послушай, ты можешь выполнить одну мою просьбу? – обратилась я, наконец, к нему.

Молодой человек прижал руку к груди и шутливо поклонился.

– Всё, что в моих силах, сеньорита Габриэла.

– Послушай, не говори отцу, что я помогала Тересе. Он разозлится на неё: не любит чужих в доме. И ей попадёт.

А ей тяжело всё делать одной…

– Габи, Габи! Остановись. Конечно, не вопрос. Хорошо, что ты предупредила, я бы спросил его, наверное. Ничего не скажу.

– Спасибо, – кивнула я ему.

Некоторое время мы смотрели друг на друга. Не знаю, что скрывалось за его взглядом, а я напряженно думала, как и когда мне теперь проникнуть в дом и вскрыть чертов глобус.

–Мне пора, – парень поднялся, – наверное, отец уже дома. Он поехал встречать меня, но мы разминулись. Тереса сказала, что он очень ждал меня.

– Наверное, ждал, – кивнула я, улыбаясь, надеясь что мой взгляд меня не сильно выдаёт. Может, у этого молодого и с виду приятного человека, и были детские воспоминания, связанные со мной. Но лично у меня их не было. И сам Алехандро был для меня сыном ненавистного Хуана Гонсалеса.

– Можно я еще как-нибудь зайду? – спросил меня “друг детства”, прощаясь.

– Конечно. Только не в ближайшие дни, ладно? Буду очень занята, да и тебе нужно с отцом побыть.

Стоя в дверях, я смотрела, как он удаляется. Вот обернулся, сверкнул своей насмешливой улыбкой, махнул рукой.

А я чувствовала, как во мне поднимается волна холодной неприязни к этому благополучному сытому папенькиному сынку. Почему-то в этот миг я ненавидела его сильнее, чем его отца. Объяснить себе это я не могла, да и не хотела.

Зачем его сюда принесло именно сейчас?

Глава 16

На некоторое время я отодвинула мысль найти дарственную на землю и занялась делами, которые были связаны с открытием трактира.

Благодаря добровольцам из числа местной молодежи, баркас уже был почти полностью подготовлен к перевоплощению – борта ошкурены, поверхности зачищены. Пока что дело было за учеником плотника, Жайме. Он приходил на час-два в день и изготавливал деревянные узкие столешницы и высокие табуреты.

Я же занималась тем, что с вечера готовила одно-два блюда, а с утра несла их на рынок, не забывая про сеньору Мадуро и Пако Карвальо. В доме Гонсалеса старалась не задерживаться ни на секунду, чтобы не встретиться с его сынком, так некстати вернувшимся в посёлок.

Тереса успела мне шепнуть, что он приехал в первый раз после долгого отсутствия, и старший Гонсалес несказанно этому рад, всё время желает проводить вместе с сыном.

– Говорит, потирая руки, что готовит большой сюрприз. Ему лишь бы задержать Алехандро подольше рядом с собой, что угодно готов придумать, – выразительно кивала сеньора Мадуро, – что уж он за сюрприз придумал, понятия не имею.

– А я догадываюсь, какой, – буркнула я, нахмурив брови. Представила, как гордый отец выгуливает своего щенка по земле, принадлежащей Давиду и Росе Ловейро, и мне захотелось сплюнуть себе под ноги.

У меня уже было достаточно наличности, чтобы выкрасить баркас, однако на оплату моим помощникам уже не оставалось. Правда они все, как один, твердили, что и так не возьмут с меня ни песо.

Были и другие вскоре предстоящие расходы – пополнить запасы продуктов к открытию, закупить керосин для ламп, сами лампы, посуду. Так же хорошо было бы приобрести хотя бы несколько новых пластинок.

– Давай попробуем обратиться к сеньору Фасио, – предложила Карла. Я хотела было спросить, кто это, но вовремя вспомнила, что наверное должна его знать.

– Думаешь, стоит? – вместо этого задала я вопрос. – Если он ссудит денег, то на мне повиснет еще один долг. Даже не знаю.

Мы сидели на моей кухне и готовили круглые булочки из слоеного теста, с начинкой из зеленого лука с яйцами и сыром. Готовились к завтрашнему моему походу на рынок. Карла пришла помочь и заодно поучиться готовить – это стало её очередной одержимостью. Ей казалось, что как только она овладеет кулинарным искусством соблазнения, доктор Перес позволит ей, наконец, овладеть его сердцем. Я посмеивалась про себя, но в самом стремлении не было ничего предосудительного, поэтому старалась научить девушку тому, что умела сама.

– Смотри, Карла. Чем больше раз ты раскатаешь тесто, тем больше получится слоев. При раскатывании теста не выходи за края, чтобы не нарушить структуру слоев. Нет-нет, не так. Раскатывать только в одном направлении, от себя. Теперь чашкой вырезаем кружочки, смазываем яичным желтком, на противень и в печку.

– Габи! – эмоционально воскликнула подруга. – Когда делаешь сам, все так просто кажется! Ну или ты так объясняешь.

– Нет, просто это на самом деле не сложно, – я сунула железный лист, – конечно, когда знаешь что делать.

Мы рассмеялись, а от двери вместе с нами еще кто-то. Разом обернувшись, мы увидели Алехандро. Я нахмурилась, а Карла смотрела на него с любопытством.

– Что ты здесь делаешь? – немного более резко, чем должна была, спросила я его. Схватив луковицу и нож, принялась шинковать остервенело, рискуя остаться без пальца.

– Могу и уйти, – он как бы пожал плечами, однако не сдвинулся с места, спокойно стоял себе, опираясь плечом о дверной косяк.

Карла пихнула меня в бок.

– Познакомься, дорогая, это сын нашего достопочтенного сеньора Гонсалеса – Алехандро.

Подруга даже поперхнулась от неожиданности, а потом шлепнула себя по лбу ладонью.

– Точно! В поселке же судачили, что вы вернулись. Как я не сообразила. А ведь городского жителя сразу можно отличить от местных, – Карла сияла. – Что же вы стоите? Проходите. Меня зовут Карла Моньяни.

Алехандро усмехнулся. Я, скорее, угадала это, потому что по-прежнему не смотрела на него.

– По-моему, Габи мне не рада, хотя в толк не возьму, почему.

Мне, конечно, стоило быть сдержанней, но он так выводил меня из себя, что стоило мне это больших трудов.

– Не выдумывай, просто мы заняты, – поскрипела я и, также не глядя на него, стала обжаривать лук с морковью.

– Вкусно пахнет, – одобрительно потянул носом незваный гость и бесцеремонно уселся рядом с Карлой, дёрнув её за подол фартука. Подруга кокетливо хихикнула, а я мрачно посочувствовала доктору Пересу. Вот уж кому повезет, так повезет.

– Могу предложить чай или лимонад, – обернулась я, наконец, к молодому Гонсалесу.

– Спасибо, Габи. Я только хотел пригласить тебя в дансинг в соседний город. Ты окажешь мне эту честь? – он подтрунивал легко, как будто кот мягкой лапкой заигрывал.

Едва я открыла рот, чтобы вежливо его послать, как подскочила Карла.

– Она пойдёт, конечно пойдёт! Как бы я тоже хотела попасть в этот новый дансинг, – подруга картинно вздохнула, а я подумала, что прибью её сразу же, как только молодой спрут уберется отсюда.

– Тогда я приглашаю вас обеих, – Алехандро встал и галантно поклонился. – Пойду, пожалуй, пока наши планы не изменились. Потому что, подозреваю, Габриэла сейчас полыхнет пламенем, как огнедышащий дракон. Благодарю, сеньорита Моньяни.

Он снова дёрнул Карлу за фартук и скрылся в дверном проёме.

Я была так ошарашена и возмущена развитием событий, что даже онемела по-моему, только гневно смотрела на подругу.

Карла предупредительно выставила руку.

– Прежде чем ты набросишься и поколотишь меня поварешкой, прошу признать, что он просто богически хорош собой, богат и любезен. Это же глупо: отказываться от такого кавалера, Габи!

– Ну и брала бы его себе, – я наконец-то обрела возможность говорить. – Ты что, с ума сошла?! Это же сын Гонсалеса, ау!

Карла повела плечами непонимающе.

– Так это же не сам Гонсалес, подумаешь. Зачем тебе наживать там второго врага? – резонно заметила она.

В этом что-то было, определённо. Странно, что я сама не подумала об этом.

– Ну, допустим, – нехотя согласилась я, – только на танцы с ним тащиться совершенно незачем.

Карла метнулась ко мне так быстро, словно пронеслась по воздуху. С жаром схватив меня под руку, она заговорила быстро:

– Ты не права! Мы собираемся открывать здесь модное местечко, разве тебе не нужно побывать в других, посмотреть, как там всё устроено? Может, тебе это пригодится. Тем более, я позаботилась, чтобы ты была не наедине с ним. И молодой Гонсалес прекрасное сопровождение.

Было видно, что ей очень хочется поехать.

– Хорошо, хорошо, уговорила! Пусти меня, булочки горят.

Карла закружилась по узкой кухне, словно волчок, попискивая от счастья.

– Как здорово! Об этом местечке столько разговоров. Но вход безумно дорогой и добираться долго. А тут такая удача! Просто подарок.

– А как же доктор Перес? – ехидно спросила я. – Уже не нужен?

Подруга остановилась и укоризненно взглянула на меня.

– Когда я стану сеньорой Перес, мне будет не до танцулек. Я буду заниматься домом и детьми. А пока что, почему бы не развлечься?

– Ой, всё. Я не против, просто пошутила. Конечно, развлекайся. Булочки будем заканчивать делать или у нас теперь разговоров будет до субботы о молодом Гонсалесе и танцах? Мне вообще-то нужно думать о хлебе насущном и на что трактир оборудовать.

Сказав это, я почувствовала себя рассудительной, но и душной.

Карла спохватилась.

– Будем, конечно, будем. Я ведь хотела отнести несколько штук Марио, угостить его. Можно, скажу, что я сама их сделала?

– А ты сама и сделала, так что можно. Давай с начинкой разберемся. Перемешиваем яйца, зеленый лук, пережареные лук с морковью и сметану. Остается посолить и поперчить. Затем мы берем остывшие булочки и разрезаем их пополам. Вот так.

Карла сосредоточенно и серьёзно наблюдала за моими действиями, затем терпеливо повторяла всё за мной.

– Берем пару ложек начинки и выкладываем на нижнюю часть, накрываем верхней. Вот такая булочка с начинкой получается. Все я сейчас делать не буду. Закончу завтра утром, чтобы свеженькие были. А вот своему доктору, давай, попробуй сделать.

Подруга вдохновенно стала ваять угощение для своего ненаглядного, а я задумчиво резала укроп и думала.

С одной стороны, все аргументы Карлы звучали здраво. И по поводу Алехандро, и насчет дансинга. Но что-то меня беспокоило. Предчувствие подсказывало, что ничего хорошего из этого не выйдет.

– Готово! – Карла торжествующе продемонстрировала мне шесть симпатичных шайбочек с начинкой.

– Отлично, – похвалила я её, – теперь смотри. Берем каждую и прокатываем боками, где начинка, по нарезанному укропу. Всё, вот теперь точно готово.

Карла собрала свои вещи, а я упаковала булочки для доктора.

– Передавай привет, – напутствовала я её. – До встречи!

А сама пошла посмотреть, что успел сделать за сегодня Жайме.

Глава 17

Я помешивала в большой глубокой кастрюле мидии в сливочно-чесночном соусе. Сегодня компания у меня в гостях была небольшая – Карла, Паблиньо и Рауль. Они ловили носами умопомрачительные запахи, одобрительно их комментируя и параллельно обсуждая предстоящее открытие “Бойкой щучки” в следующую субботу.

А в эту нам предстояло тащиться на танцы с Алехандро. Карла старалась не трещать об этом при мне, потому что я неизменно начинала хмуриться, испытывая досаду и непонятный страх. Когда я попыталась описать ей свои чувства, она уверенно заявила:

– Ты боишься влюбиться в него, вот и всё. Тем более вы в детстве хороводились.

В этот момент у меня в руках была рыбина – здоровенный налим, и Карла рисковала получить мокрым хвостом по носу: так меня возмутили её инсинуации.

– Даже думать так не смей, иначе я махом всё отменю, и дуй с ним сама, куда захочешь, – пригрозила я.

– Молчу, молчу, – прикрыла рот ладошками Карла, не скрывая, впрочем, многозначительно смешливого взгляда.

С момента этого разговора она не заикалась о предстоящей поездке, а я всё равно думала только об этом. Хотя и без того забот хватало.

– Габи, я сейчас захлебнусь, честное слово, – Рауль изобразил голодный обморок, а Паблиньо горячо закивал головой.

– Готово, – ответила я и вытащила из чугунка пучок укропа, который отдал свой аромат и был уже не нужен. Мидии с моего пирса были восхитительны, раскрывались при готовке почти все, за исключением одной-двух.

Я переложила раковины в большую миску и полила щедро соусом, оставшимся на дне котла.

Некоторое время было слышно только самозабвенное чавканье и звуки “ммм-мммм”, миска быстро пустела. Сама я лишь попробовала, насколько удался соус. Он был идеален: чеснок, домашние сливки, поджаренная мука, масло и сухие травки с огорода матери Карлы превратились в гладкую ароматную кремовую субстанцию.

– Просто божественно, – Карла облизала губы и кончики пальцев, – невозможно оторваться!

– Хочу на открытие сделать одно главное большое блюдо и еще несколько закусок. Пирожки, кусочки рыбного филе в кляре, фокаччу, конечно. Что ещё?

– Габи, мы с ребятами можем наловить тебе креветок, нужно? – Рауль сидел довольный, перед ним высилась гора пустых раковин.

Я захлопала в ладоши.

– То что надо, здорово! А вам не трудно это будет? Я и так напрягла всех, кого только можно.

Парень довольно и несколько хвастливо улыбнулся:

– Да мы за полчаса тебе мешок нагребем, – и хлопнул Паблиньо по спине. – Давай с нами. Хоть научим тебя трал в руках держать.

Пабло покраснел и сгорбился над тарелкой.

– Не задирай его, Рауль, – бросила Карла. – Тебе бы знать столько, сколько Паблиньо! Он умница, а ты только удочками вечно со всеми меришься.

Тут уже покраснел Рауль, а я, не выдержав, рассмеялась. Пабло благодарно взглянул на Карлу.

– У тебя всё готово, Габи? – обратился он ко мне, явно специально меняя тему.

– Только продукты закупить. Уго сказал, приедет, чтобы не тащить. Это нужно сделать накануне. А так, в принципе, всё готово.

– Значит, ты можешь отдохнуть и расслабиться, как следует, – с намёком сказала Карла. Снова она со своими танцульками. Если бы не молодой Гонсалес, я бы, может, и с удовольствием.

На танцах я была, конечно. Несколько раз, когда их устраивали в интернате. Там я слушала музыку, сидя где-нибудь в уголочке, наблюдая за теми, кто уверенно топтался в центре зала.

И вообще, я пообещала себе, что стану ценить всё, что преподносит эта жизнь, и за всё буду благодарна. Так что отставить кукситься: на танцы, так на танцы!

– А ты уже решила, что наденешь в субботу? – повернулась я к Карле. Та не поверила своим ушам, округлила глаза, а потом просияла, подскочила.

– Мне мать взялась шить платье еще месяца два назад, а тут я на неё насела, и она обещала, что закончит его. С черными и красными ромбами, а на груди кокетка из черных кружев. Я за отрез и выкройку отдала две зарплаты, еще и заняла часть у брата: не хватало на бархатные ленточки. Там такие буфы на рукавах…

Карла еще долго рассказывала про свой потрясающий наряд. Я с удовольствием слушала её щебетание, ни о чем не думая. Просто отдыхая от любых мыслей. Пабло и Рауль вполголоса обсуждали поход за креветками: танцы и платья их не интересовали. Рауль и правда, видимо, решил научить Паблиньо рыбачить.

– Габи, а ты в чем поедешь? Не помню у тебя ничего подходящего, – Карла нахмурилась и принялась мысленно перебирать мой скромный гардероб.

– Дорогая, когда рядом будет такая жар-птица, как ты – без разницы, что я надену, – рассмеялась я. – Там есть белое с шитьём. По-моему, нарядное. Оно подойдёт.

– Ну хорошо, – быстро успокоилась моя подруга, – надо идти домой, у меня вечерняя смена.

Парни тоже поднялись, разговаривая о сачках и приманках. Назавтра я решила сделать себе выходной от рынка и просто побыть дома: порыбачить, позагорать и искупаться. Может, перетащить в кладовую-трюм сосуды с оливками и вялеными томатами. Побыть там одной и попредставлять, как же это будет в первый раз.

Встав еще до рассвета, умылась и сразу пошла на пирс порыбачить. Хорошо было посидеть вот так, с удочкой, никуда не торопясь, ожидая поклёвки и встречая новый день.

Когда солнце окрасило упругую гладь воды в розовато-золотистый цвет и она стала теплой на вид, я оставила удочки и, скинув платье, нырнула с пирса. Кстати, нырнула совершенно машинально – раньше даже не думала, что умею.

Плавала, не торопясь, медленно, не думая о том, сколько времени, чувствуя себя птицей, парящей в небе. Свободной и вольной. И никаких не было Гонсалесов, никаких долгов.

Когда почувствовала, что солнце начинает припекать, а я проголодалась, выбралась на берег и пошла в дом. Однако, там оставаться не хотелось. Поэтому, сделав бутерброд с рыбой и помидором, решила посидеть там, на старой скамейке в конце рощицы.

Болтая ногами, я с аппетитом жевала, разглядывая голубые цветочки. Волосы распустила, чтобы легкий теплый ветерок высушил их, и сидела, раскачиваясь тихонько. Как в детстве на стульчике, за что ругали нянечки.

Переводя взгляд с голубых цветочков на серебристые оливы, я заметила среди листвы небольшую птицу, словно шелковую, с желто-черным оперением. Она цепко держалась за тонкую ветку и тоже раскачивалась, настороженно глядя на меня своими бусинками, а потом издала протяжную трель. Я засмеялась тихонько, чтобы не спугнуть её и попыталась свистнуть ей в ответ, но у меня ничего не получилось.

Глядя на птицу, я подумала, что хорошо бы завести какое-нибудь живое существо: кошку может быть.

– Эй, Лаврушка, – имя для птички возникло само собой, – давай кошку заведём?

Моя новая знакомая издала сердитое чириканье. Наверное, это был какой-нибудь пересмешник.

Оставив для птицы хлебные крошки на лавочке, я решила вернуться в дом. Остаток дня провела на баркасе, расставляя банки, посуду и столовые приборы в корзинках.

Наступила суббота. Волнение захлестнуло меня в ту же секунду, как я открыла глаза. Поднявшись, я постаралась успокоиться, занявшись повседневными делами: готовка, сборы на рынок. Однако, всё летело из рук, проливалось и просыпалось.

Кое-как справившись, я направилась по привычному маршруту. Ну и по закону подлости, у двери дома Гонсалеса наткнулась на Алехандро.

Он радостно сверкнул глазами и воскликнул:

– Габриэла! Ты как солнечный луч в пасмурный день!

– Тише ты, – зашипела я на него, – папе твоему знать о моём появлении совершенно не обязательно.

– Не представляю, почему, – признался Алехандро, – с чего ему быть против йтвоей помощи Тересе. Я тут даже намекнул, что тётушке трудно одной, и хорошо бы нанять кого-нибудь. Подумал, что тогда ты могла бы появляться здесь свободно…

– Не вмешивался бы ты не в своё дело, – резко перебила я его. – А раз ты здесь, то передай Тересе вот эту корзинку.

Лицо парня омрачилось, а мне невольно стало стыдно. Он так искренне радовался мне и пытался помочь.

– Извини, Алехандро. Просто я спешу, а ты меня задерживаешь.

Нахмурившись, он выжидательно смотрел на меня, словно ожидал чего-то еще. Потом, пожав плечами, взял корзинку.

– До вечера, – уже более мягким тоном выдавила я из себя.

Складочка между его бровей разгладилась.

– Можно мне проводить тебя до рынка?

– Не надо, – замотала я головой, – лучше не надо. Я пойду.

– Как скажешь, – коротко ответил парень. – Заеду за тобой часов в пять, хорошо?

– Да, хорошо, – улыбнувшись ему через силу, я пошла прочь от дома, чувствуя себя злой собакой. Очень виноватой злой собакой.

Вот не был бы Алехандро сыном моего злейшего врага, как было бы славно. Он ведь действительно и милый, и симпатичный, и обаятельный, и… Так, стоп. Я резко остановилась, чувствуя, что мысли потекли совершенно не в том направлении. Вспомнив слова Карлы, я нахмурилась. Ещё чего! Влюбиться в этого павиана: папенькиного сытого, избалованного сыночка. И улыбка у него слащавая, и вообще он не симпатичный, а смазливый.

Так уж и быть, съезжу с ним сегодня ради Карлы, и на этом всё. Уверенно кивнув самой себе, я потопала дальше.