Текст книги "Трактир "Бойкая щучка" (СИ)"

Автор книги: Эва Гринерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

Глава 7

Вечеринка закончилась глубоко за полночь, я проводила последних, включая Карлу. Та пообещала, что назавтра мы вместе сходим к старику Пако, фамилию которого я забыла. Что-то вроде Корвалола. Или Карамельо.

Вспоминая, как же подруга назвала вчера старого рыбака, я уснула, едва раздевшись.

Утром, словно будильник, включились птицы, и я подскочила, уже зная, что сделаю в первую очередь.

Чувствуя себя уже опытным рыболовом, я подготовилась сегодня более толково, как мне показалось. Взяла с собой ведерко для будущего улова. А также сообразила, что несколько сачков, стоявших в углу рядом с удочками, не для ловли бабочек, а чтобы вытаскивать рыбу, попавшую на крючок.

Мной овладел азарт, и я устроилась на пирсе, стараясь не ёрзать и не скрипеть досками.

Первая поклёвка заставила меня вскрикнуть от восторга. Это было непередаваемое чувство дрожания удилища в руке, этого неведомого до вчерашнего дня момента.

Мне удалось подвести подса́чек к рыбине, но вытягивая её я всё равно что-то сделала не так и крючок основательно запутался в сетке. Какое-то время я возилась, чтобы распутать и отделить драгоценный улов от снасти. Торопилась, чтобы успеть забросить еще разок до прихода подруги, и от этого путала узел еще сильнее.

– Габриэла! – Карла в черной пышной юбке и белой кофточке стояла у дома и махала мне алой косынкой. Была бы я импрессионистом, так бы и нарисовала – такой сочной была эта картинка.

– Иду! – крикнула я и стала собирать своё рыболовное оснащение вместе с уловом. Если удастся сегодня купить морковки и лука, можно будет сварить уху.

– Давай скорее! – заторопила меня Карла.

Я оглядела себя.

– Сейчас, помоюсь быстренько, а одеться две минуты.

Карла вошла за мной в дом.

– Все в восторге оттого, как мы повеселились у тебя вчера. Почему мы раньше с тобой не дружили? Вы с отцом как-то всё сами по себе, как рачки-отшельники. Слушай, а что если мы еще к тебе придём?

Я слушала невнимательно, машинально кивала. Задумалась о том, что же конкретно мне спрашивать у Пако… как же его?

– Карла, а как фамилия старика Пако?

Видимо, я спросила невпопад, потому что она резко замолчала, соображая, о чем это я.

– Пако Карвальо, детка. Иисусе, хорошо, что мне не приходится напоминать, как тебя саму зовут! Надо всё-таки сказать доктору Пересу, что у тебя провалы в памяти.

Как всегда при упоминании доктора у Карлы становился благоговейный вид, а взгляд становился масляным.

– Тебе он нравится? – с нескрываемым любопытством задала я вопрос. Мне сложно было представить, что такую девушку, как Карла, мог заинтересовать милый, но такой смешноватый Марио Перес.

– Да что ты! Он же прекрасен! – воскликнула девушка, вспыхивая. – Я же из-за него и в больницу пошла работать: он хоть замечать меня стал. А до этого и так вилась, и эдак…

Я покачала головой. Удивительно.

– Боже мой, мы опаздываем! Давай я помогу тебе сделать прическу, – Карла усадила меня на стул, который жалобно скрипнул, и принялась колдовать над моими локонами. Что-то там накрутив и оставшись довольной результатом, она распахнула мой гардероб. Он был довольно скромен. Таких ярких нарядов, как у неё, там не было.

– Ну… хотя бы вот это, – Карла выбрала мне белое платье в желтый цветочек, также подобрала желтую косынку.

– Не всё ли равно, в каком виде показываться перед сеньором Карвальо? – пожала я плечами. – Ты сама говорила, что он спившийся и выживший из ума.

– Но потом-то мы с тобой пойдем прогуляться. Мало ли, кого встретим, – Карла оттеснила меня от зеркала и придирчиво осмотрела себя со всех сторон. – А на самом деле, гулять-то у нас и негде. Никаких развлечений. Скучнота.

– Всё только по гостям ходите? – с лёгкой иронией спросила я. Вчера молодежь очень даже веселилась: и танцевали, и в шарады какие-то играли. В общем, резвились. Как-то было незаметно, что кто-то скучал.

– Да, – подтвердила Карла со вздохом сожаления, – сама знаешь, что у нас ничего нет. Ни модных бистро, ни дансингов.

Мы вышли из дома и направились по каменному мосту. Здесь я была впервые и поэтому крутила головой, чтобы разглядеть всё внимательно.

Мостик был выстроен через речушку, которая отделяла морскую береговую линию от домиков с красными латаными крышами, тут и там ютящимися на холме. Выглядело всё необыкновенно красочно и живописно.

“Как можно скучать в таком месте?” – недоумевала я под щебетание птиц в кронах деревьев, а также Карлы, непринужденно держащей меня под руку.

– Вооон мой дом, повыше, видишь? Как-нибудь придешь ко мне в гости, хотя у меня не разгуляешься: малышня в доме, мать вечно ворчит. Так что, если мы снова придем к тебе с компанией? – она заглядывала мне в глаза с просящей улыбкой.

– Да приходите, конечно, – ответила я без эмоций. – Только скоро эта лавочка прикроется, тогда не забудьте мне передачки в тюрьму приносить.

Карла нахмурилась.

– Надеюсь, Паблиньо сможет тебе помочь. Ой, – спохватилась она, – только ты не подумай, что я ради вечеринок стараюсь.

Я усмехнулась.

– Ну и ради них тоже, ничего страшного.

Карла потянула меня влево, к плохонькому домику, больше напоминающему сторожевую будку. Оттуда шла узкая тропинка к морю и виднелся крошечный одинокий пирс.

– Это дом Пако? – догадалась я.

– Да, – деловито кивнула Карла, уверенно пробираясь между развешанными старыми сетями. Здесь пахло рыбой, как и у меня дома. А еще старыми водорослями и чем-то затхлым. Рядом с домиком располагался куцый огородик в несколько грядок, болтались какие-то тряпки для просушки на плохо натянутой веревке.

– Сеньор Карвальо! Сеньор Карвальо, вы дома? – Карла толкнула болтающуюся дверь.

– Стой! – прошипела я. – Может, надо было принести ему что-нибудь? Что мы с пустыми руками?

Карла закатила глаза и похлопала рукой по своей яркой сумочке-торбе. Что она хотела сказать, я переспросить не успела: внутри домика раздался надсадный кашель.

– Что еще? Кто там?

Хозяин дома явно не был расположен принимать гостей. Однако по звукам стало понятно, что он встал и двигается к двери.

– Ох, и жарко же, – Карла придвинулась ближе к стене, чтобы оказаться в тени крошечного козырька над дверью.

На пороге показался лохматый старый человек с неровной бородой желтоватого цвета. Глаз под нависшими веками почти не было видно. Нос напоминал спелую сливу. Слива недовольно морщилась в данный момент.

– Что еще? – повторил старик, обдавая нас крепким запахом дешевого рома.

Я, конечно, не знала, как пахнет ни дешевый ром, ни дорогой, но ассоциация возникла именно такая.

– Сеньор Карвальо, мы принесли вам гостинец: я и моя подруга Габриэла Ловейра. Подумали, что вы захотите почтить память её отца, – с этими словами Карла вытащила бутылку темного стекла из своей торбочки.

Выражение лица Пако Карвальо сменилось на более милостивое. Оглядев Карлу и её презент, он остановил взгляд на мне.

– Ты, значит, Габи-Роса? Я помню тебя вот таким мальком, девочка, – Пако закашлялся снова и махнул рукой. – Туда идите, я сейчас.

С другой стороны домика мы обнаружили столик на одной ножке, вкопанный в землю и две лавочки по обе стороны от него.

Карвальо, пошатываясь, показался вслед за нами. В руках он нёс три мутноватых стакана и какую-то тарелку. На тарелке оказалась пожухлая зелень и заветренный хлеб.

Отчего-то в горле встал знакомый колючий ком. Стало очень жаль старика, и я отвернулась, чтобы вдруг не расклеиться.

– Давай, Чара. Выпьем. Помянуть – не грех, а святое дело.

“Чара”, – я вспомнила: да, так отец называл Габриэлу. Остальные звали Габи.

Пако наполнил свой стакан, плеснув нам с Карлой на донышки. Все пригубили, помолчали.

– Ты ведь не за этим пришла, Чара? – старик добавил себе еще из бутылки. Карлу он игнорировал, обращаясь только ко мне.

– Вы правы, сеньор Карвальо. Нужно поговорить. Я сейчас постараюсь собраться с мыслями.

– Давай-давай, собирайся. Хотя бьюсь об заклад, что знаю, что тебя привело, – Пако прищурился.

Карла посмотрела на меня ободряюще, мол, всё идёт хорошо, продолжай.

– У отца были большие долги, – начала я, стараясь передать самую суть, – но я не знаю, под что ему дали такие деньги. Может, если бы…

– Не продолжай, всё ясно, – Пако Карвальо разразился кашлем и снова отхлебнул из стакана, – за твою мать, Чара мия. Она тоже была Чара для твоего отца. А еще лучшей в мире женщиной. За неё.

Наверное, нужно было переждать, пока старый рыбак не помянет всех до конца бутылки. Но я готова была набраться терпения, лишь бы узнать хоть что-то. А Пако явно что-то знал.

– Гонсалес, – наконец произнес, скривившись, Карвальо. – Тухлый спрут Гонсалес. Из-за него я остался ни с чем. А ведь вся эта земля – моя.

Старик встал, качаясь. Наверное, не надо было позволять ему допивать всё. Казалось, что он вот-вот упадет.

– Моя земля! – выкрикнул он, заплетающимся языком. – А земля твоего отца теперь твоя!

Он уставил на меня палец и потерял равновесие. Мы с Карлой чудом успели подхватить его. Разговаривать дальше было бессмысленно, нужно было уложить его в постель.

– Как его от двух глотков-то снесло, не рассчитали, – Карла выдохнула с шумом, когда мы уложили Пако на голый матрас. Он что-то забормотал. Я постаралась прислушаться.

– Весь берег, Чара, твоего отца и мой. А Гонсалес – тухлый спрут! – повторив то, что сказал до этого, Пако громко захрапел.

– Ох, пошли на воздух, – зажала нос Карла.

– Подожди, давай хоть воды ему рядом поставим, – я огляделась.

Подруга фыркнула.

– Нужна ему твоя вода, конечно. Там снаружи, у него вода стоит, – она подняла валявшуюся кружку, – сейчас наберём. Но, послушай, что же он такое про землю плёл?

Я только развела руками.

– Откуда же я знаю. А может, моему отцу и правда какая-то земля принадлежит? И под неё он получил деньги от Гонсалеса.

– Да что же это за земля такая золотая, – всплеснула руками Карла, поставив кружку в изголовье Пако, – только если часть берега. Но это всё принадлежит Гонсалесу, все это знают.

– А почему тогда вокруг нашего дома ничего не настроено, как в поселке? Думаешь, Гонсалес не нашел, как бы там делать деньги? Это же райский уголок.

Мы вышли из дома Пако Карвальо и направились по узкой набережной. Здесь теснились рыбаки со своими лодками, баркасы, торговцы рыбой и морепродуктами – все друг у друга на голове.

– Знаешь, Габи, это невероятно, если правда. Но теперь я понимаю, что в этом что-то есть. В том смысле, а почему вдруг Гонсалес не пользовал тот кусок берега?

– Нужно прийти к старику Пако еще, – твердо решила я. – Только в следующий раз никакой выпивки. Может, попозже?

– Сегодня уже бесполезно. Давай устроим вечеринку, Габи? – Карла опять взялась за своё. – Мы можем позвать Паблиньо и поделиться с ним своими соображениями. Ну, про землю.

Это был хитрый ход с её стороны, но, впрочем, я и сама об этом подумала.

– Хорошо, – согласно кивнула я. – Тогда вечером встречаемся у меня.

Глава 8

По дороге Карла показала мне местный рыночек. Он примыкал к набережной. Новая подруга хотела сделать покупки вместе со мной, но мне почему-то было стыдно признаться, что денег у меня не было. Тогда бы она, возможно, стала одалживать мне из своих невеликих средств, а мне нужно было учиться справляться самостоятельно: и так долгов хватало.

Узнав, где рынок и до которого времени там обитают торговцы, я помчалась домой, договорившись о вечерней встрече у меня.

На кухне я достала свою рыбину и воззрилась на неё. Уха отменялась – у меня возник новый план. Идея пришла в голову внезапно еще в посёлке.

Нужно было просто продать свой улов или обменять на те продукты, которых недоставало у меня дома.

Легко сказать: “просто продать”! На рыночке посёлка рыбы хватало, ясное дело, она занимала половину прилавков. Однако, приготовленной не торговали: никому бы это и в голову не пришло в бедном рыбацком селении. Все готовили себе сами.

Тем не менее, свои зажиточные поселяне обитали. Здесь-то и был мой расчет на них. Конечно, план мой был ненадёжен, но убытка бы не принёс, что уже радовало. Поэтому я принялась ваять из привычной макрели, правда, здоровенной и мясистой, словно молочный поросёнок, вечернее блюдо. Я должна была поразить местную публику, причем как можно скорее. У меня в распоряжении было всего часа полтора, а потом нужно было мчаться обратно на рынок.

Разрезав рыбине спину и удалив хребет и кости, я присолила её и оставила пока в покое. Кукурузная каша сварилась быстро. Я заправила её маслом и плотно утрамбовала в макрель. Разложив сверху кусочки сыра и вяленых помидор, сунула в печь и только тогда почувствовала, что у меня платье насквозь промокло, как и волосы. На заднем дворике был летний душ (скорее всего, он же и зимний). Содрав с себя одежду, я в чем была, полетела туда. Вскоре я с облегчением выскочила из-под прохладных струй воды и, глянув на солнце, заспешила в чем мать родила к печи. Макрель выглядела восхитительно. Я дала ей еще пять минут дойти до кондиции, а сама побежала одеваться. Выхватив первое попавшееся платье, нарядилась и, практически не глядя, причесалась. Возиться было особо некогда: из печи призывно пахло моим первым заработком. Ну, во всяком случае, я на это очень надеялась.

Уложив макрель на простое овальное блюдо, я посмотрела на неё придирчиво. Шкурка запеклась идеально, кукурузная каша золотилась, сыр и помидоры завершали мой шедевр. Но чего-то все-таки не хватало.

Я вспомнила – за домом росли лимоны. Проклиная себя за то, что не подумала об этом сразу, сорвала два и, нарезав тонко, украсила ими блюдо. Теперь оно точно тянуло на то, чтобы украсить собой самый изысканный приём, но вместо этого вся эта красота отправилась со мной.

Через каких-то минут пятнадцать-двадцать я приблизилась к торговым рядам. На минуту мною овладела робость, и я чуть замешкалась. Оля Бобик никогда не рискнула бы лишний раз поднять глаза на людей. Однако, несмотря на скромное существование, ей никогда не приходилось выживать и выпутываться из сложных жизненных ситуаций.

“Легко так было жить, оказывается: скромненько и незаметно, а вот пойти сейчас по этому рынку, громко заявляя о себе…уфф”, – и я шагнула вперёд, вскинув голову.

– Королевская макрель! Макрель по-королевски! Ваш сегодняшний ужин уже готов! – услышала я, словно со стороны, свой собственный голос. С каждым словом он звучал всё звонче и уверенней. Вот это была Габриэла Ловейра!

На меня стали таращиться и даже показывать пальцем, а я несла блюдо перед собой, не забывая чарующе улыбаться при этом. Ну, наверное, чарующе – не совсем верно: в этом я была не сильна.

– Вы хотите порадовать своих родных вкусным ужином? Макрель по-королевски уже готова и только ждёт, чтобы оказаться на вашем столе!

– Сколько же это стоит, Габи? Придумала же, – окликнул меня кто-то добродушно.

Я вспомнила, что даже не подумала о том, какую цену назначить за свой шедевр. Ответ вылетел у меня машинально:

– Только лишь вдвое дороже сырой! Осталась всего одна рыбка! – как будто я этих жареных макрелей уже воз продала. Однако, это сработало. Кто-то схватил меня за локоть и я обернулась.

– Что это у тебя? – чопорная суровая тетка в буром платье близоруко оглядела блюдо, чуть ли не тычась в него носом.

– Макрель по-королевски. Авторский рецепт, ресторанная подача, – я понятия не имела, уместно ли было то, что говорила, но звучало это внушительно.

– Хм… И кто это готовил? Свежая ли макрель? – дотошно выпытывала у меня тётка. – Хозяину бы понравилось, – пробормотала она под нос, однако я расслышала.

– Утренний улов, – небрежно ответила я, уже точно зная, что она купит у меня рыбину.

– Дорого ли? – продолжала женщина. Скорее всего, она служила кухаркой или управляющей у кого-то.

– В два раза дороже, чем свежая, – повторила я ей.

Тетка скривилась и застыла в раздумье.

– Габриэла! – окликнул меня другой голос, мужской, знакомый. Сбоку возник доктор Марио Перес. – Ты выглядишь замечательно! Рад тебя видеть в добром здравии. Что ты тут делаешь?

Его маленькие глазки лучились теплом, а уши налились краской. Доктор улыбался.

– Да вот, доктор Перес, приготовила рыбку на продажу, не желаете ли? – я кивнула на блюдо и неожиданно для себя подмигнула ему.

Доктор рассмеялся, довольный, и закивал.

– Очень аппетитно, молодец. Дай-ка подумать…

– Так, я уже беру эту макрель! – тётка поспешно вклинилась между нами. – Беру для хозяина, доктор Перес.

– Уступаю вам, сеньора Мадуро, – доктор отвесил небольшой поклон. – Передавайте привет сеньору Гонсалесу!

“Вон оно что… Значит, моя рыбина отправится на стол Гонсалесу!” – подумала я. Забавное совпадение. Однако в данный момент это было неважно.

Сеньора Мадуро отсчитала мне несколько монет и подхватила тарелку.

– Посуду можете потом забрать на кухне, – пробурчала она и скрылась в толпе.

Мы с доктором посмотрели друг на друга и рассмеялись.

– Спасибо за повышение спроса, доктор Перес, вы помогли мне заработать. Теперь я ваша должница, – мне пришло кое-что в голову, когда я вспомнила об интересе Карлы к своему шефу, – приходите ко мне сегодня в гости. Будет небольшая компания. Придёте?

Перес развёл руками:

– А почему бы и нет? Буду рад, Габи, – он откланялся и заспешил прочь.

Я пробежалась по рядам, выбирая нужные мне продукты. Понемногу овощей, яйца, зелень, лука побольше. Мне нужно было еще придумать, чем встречать гостей сегодня. А для доктора Переса нужно было особенно постараться. Человек меня буквально по частям собрал, как сказала Карла.

Приближаясь к дому со свертками, я разглядывала место, где теперь жила. Такой красоты мне в прошлой жизни даже в самых смелых мечтах не виделось. Всё портил только старый баркас. Он был как бельмо на глазу. К тому же с ним были связаны такие страшные и грустные воспоминания. Что бы придумать сделать с этой грудой железа?

Солнце перевалило за горизонт, и я подумала, что можно было бы попробовать забросить удочку. А можно, кстати, и не одну.

Сложив покупки в короб, я привычно замесила тесто (моя фокачча улетала на ура) и поспешила на пирс.

Если бы не баркас, это место стало бы уже моим любимым. Повернувшись к нему спиной, я насадила наживку сразу на четыре крючка. Авось, хоть одна поклёвка будет. Но надеялась я на большее: если бы завтра удалось заработать так же, как и сегодня, было бы здорово. Конечно, основной проблемы с долгом это не решало, но всё же появлялась уверенность в собственных силах.

Глава 9

Первой появилась Карла. Она волокла стопку пластинок в руках, а также чем-то набитую торбу на сгибе локтя.

– Габи, помогай, а то сейчас рассыплется всё! – крикнула она мне звонко, а я улыбнулась. Как хорошо, что она у меня есть! При том, что она была напориста и шумлива, девушка обладала щедрой душой и открытым сердцем.

Я подбежала, чтобы подхватить бумажные конверты из её рук: по-моему пластинки были еще бьющимися, хрупкими. Осторожно положив их на стол в кухне, я с любопытством вчиталась в незнакомые фамилии – Мануэль де Фалья, Люпита Паломера, несколько конвертов без названий и с нечеткими рисунками кастаньет и гитары.

Из испанских исполнителей я с уверенностью могла бы назвать только Хулио Иглесиаса, Сары Монтьель и Рафаэля – но они, по всей видимости, жили позже.

Конечно, я уже ориентировалась во времени благодаря документам. Теперь мне было восхитительных двадцать лет, а год рождения в свидетельстве числился тысяча девятьсот девятнадцатый.

Сопоставлять эти годы с мировой историей, которую знала я раньше, не имело смысла. Ну, или только очень приблизительно. Нужно было просто приспосабливаться и не проводить параллелей. А вдруг я вообще в альтернативной реальности.

– Габи, не спи! – затормошила меня Карла. Наверное, я задумалась. – Скоро все придут. Паблиньо обещал пораньше.

Я вспомнила, что Карла еще не знает об обещании доктора Марио навестить нас, но решила пока не говорить ей. Вдруг он передумает, а она будет ждать и разочаруется.

– Нужно нашпиговать фокаччу. А больше у меня ничего нет, – развела я руками, – поймать вечером ничего не удалось.

– Не выдумывай, дорогая. Не обязана ты никого кормить. К тому же я кое-что тоже принесла. Мать как раз пирожки испекла, а я лепешек с зеленью нажарила, – Карла разбирала свою торбу, попутно болтая и встряхивая блестящими волосами. – Надо не забыть сказать нашим парням, чтобы наловили тебе рыбы, они за час натаскают два ведра.

– Ой, ты что, – попыталась возразить я, – неудобно.

Подруга отмахнулась от моих возражений, а я подумала, что неплохо бы и даже посмотреть, как это делают местные жители. Пригодится.

Карла извлекла большой пучок зелени, завернутый в чистую тряпицу: молодые листья одуванчиков, фенхель, мята, зеленый лук.

– Вот здорово, – просияла я, – обожаю зелень. Нужно посадить и себе.

– Так ты сказала бы! – всплеснула руками Карла. – Семян у матери полно, она всё это в огороде выращивает. Приходи к нам завтра, мать поделится и расскажет, как за всей этой ботвой ухаживать. Лично я понятия не имею, надеюсь, мне это и не понадобится. Хочется совсем другой жизни!

Карла покрутилась вокруг своей оси, мечтательно прижимая к груди пучок трав из огорода, как будто это был букет орхидей от богатого поклонника.

– А как же доктор Перес? – поддела я. – Вряд ли он богат. Ты бы променяла его на состоятельного мужчину?

– Да ты что? – Карла вернулась из своих мечтаний и засверкала гневно на меня глазами. – Если бы он только взглянул на меня! Да у меня бы все богачи летели прочь!

И она швырнула травы, показывая, как моментально она бы избавилась от гипотетических богатых женихов.

Я перехватила “букет” на лету, как подружка невесты на свадьбе.

– Ладно, ладно, не буянь, – со смехом ответила ей. – Возможно, тебя ждёт сюрприз сегодня.

Не успела Карла отреагировать на мои слова, как в дверях появился Пабло в рубашке из неотбеленной ткани и коричневой жилетке. Кепку он держал в руках.

– Проходи, Паблиньо, – улыбнулась я парню, – мы тут ужин готовим.

– Добрый вечер, девушки, – Пабло привычно поправил очки и приблизился к нам. – О чем разговор?

– Не твоё дело, – буркнула смущенно Карла и зыркнула на меня, чтобы я, не дай Бог, не раскрыла её тайных помыслов.

– Габриэла, что там у вас за разговор произошел со стариком Пако? Карла упомянула, что есть над чем подумать и что речь о земле.

Я задумалась. Мне и в голове-то было сложно сформулировать, а уж связать всё это в слова…

– В общем, Пако сказал, что вся земля была его и отца Габриэлы, – нетерпеливо сказала Карла. – Только то, что принадлежало Пако, отнял Гонсалес, а остальная теперь Габриэлы.

Пабло недоуменно вытаращил глаза, одновременно наморщив лоб. И я его понимала.

– Что же это может быть за земля? – пробормотал Пабло. – Неужели такой большой ценный участок?

– Так этот же, Паблиньо, – воскликнула Карла, – посмотри на берег поселка и дом Габриэлы!

– Это еще неизвестно, – проговорила я. – Нужно идти к Гонсалесу.

Издалека на мостике послышался шум, смех и голоса.

– Габи, не торопись, Гонсалес крупная рыба и очень скользкая, – торопясь, заговорил Пабло. – Если старик не соврал, то ты богатая наследница своего отца. Сейчас мне непонятно, почему так всё сложилось, но мы обязательно разберемся. Просто, это бы всё объяснило…

– Так всё же и так ясно! – Карла пошла к двери, чтобы встретить гостей. – Отец Габи взял деньги под залог земли, когда болела сеньора Ловейра. А потом не смог отдать.

Компания была уже на пороге.

– Габи, это очень похоже на правду, – серьёзно кивнул Пабло. – Я постараюсь узнать, кому принадлежит этот участок…

Он погрузился в раздумья, а в двери ворвалась стайка молодых людей и девушек. Пока что разговор был окончен. А толком ни о чем и не договорились.

Карла, верная своему слову, сразу попросила ребят наловить мне рыбы. Трое или четверо охотно похватали снасти и отправились на пирс. Кто-то завёл пластинку и послышался грудной женский голос, выводящий томный напев. Он гармонично вплетался в душноватый теплый вечер, пахнущий морем и цветами.

Подруга моя уже кружилась в танце с чернявеньким юнцом, а я вышла на воздух и вдохнула полной грудью.

– Как вечеринка, Габриэла? – меня окликнул голос со стороны дороги, и я обернулась. Доктор Марио Перес стоял, наблюдая за мной, полускрытый тенью лимонного дерева.

– Доктор! – воскликнула я радостно. – Вы пришли! Надеюсь, вы голодны: Карла принесла и пирожков, и лепешек, а у меня фокачча в печке.

– Габи, можете называть меня просто Марио, вы больше не моя пациентка. Кстати, да, я голоден, – доктор засмеялся, и его уши вспыхнули, как фонарики.

Когда Карла увидела нового гостя, показавшегося на пороге, она просто остолбенела. По-моему, даже слегка побледнела. Однако, почти сразу оправилась от шока и, метнув в меня влюбленный благодарный взгляд, поспешила навстречу своему ушастенькому счастью. Теперь я была уверена, что доктору Марио вечеринка понравится, и он будет окружен заботой на весь остаток дня.

Сама я прошла на пирс, чтобы понаблюдать за рыбной ловлей и подумать, что мне делать завтра и вообще.

Мальчишки, которые рыбачили на пирсе, почти не переговаривались. Просто таскали рыбину за рыбиной. Можно будет много наготовить и хорошо заработать.

Однако бегать на рынок с подносом? Выходом, конечно, это не было. Вот если бы можно было продавать готовую продукцию прямо здесь… Но кто сюда пойдёт? Для домохозяек далеко, а молодежи не особенно нужна еда – только помещение и музыка. Нужно было что-то придумать. Может, что-то вроде кафетерия? Место для этого прекрасное. Готовить я умею. А если устроить какую-нибудь харчевню прямо в доме? Однако, эта идея мне не совсем понравилась: планировка совершенно не соответствовала.

Я приблизилась к рыболовам. По-моему, оба ведра были уже под завязку набиты некрупной рыбкой. Я не могла в темноте разглядеть, какой именно.

– Спасибо вам, ребята, – поблагодарила я от души, – а что сейчас ловится?

– Так голыш же, Габи, – откликнулся один из парней охотно, – сейчас его хоть голыми руками бери. Сам на крючок прыгает.

– Вы бы пошли отдохнули, там музыка и еда, – мне было уже неудобно, что они сидят тут, вместо того, чтобы развлекаться.

– Ну сейчас, наживка закончится, – ответил всё тот же юноша Рауль. Остальные рассмеялись почему-то.

– А на что вы ловите? – полюбопытствовала я.

Они переглянулись, и Рауль, усмехнувшись, запустил руку в воду. Пошарив под пирсом, он через несколько секунд вытащил горсть мидий и кинул на доски между собой и товарищами.

– Вот на них и ловим. Их же тут немеряно, ты не знала?

– Давайте, давайте, пойдем, – заторопила я их, меняя тему, – а то всю рыбу выловите, а там съедят все вкусняшки.

Вернувшись, я обнаружила счастливую Карлу, ухаживающую за Марио, несколько пар, танцующих в узком проходе, погруженного в раздумья Пабло.

Почувствовав себя уставшей, я решила пройти к себе в комнату, однако через танцующих было пробраться не так-то просто, и я опустилась на лавку. Вскоре вошли Рауль с приятелями, и я снова поднялась, чтобы положить им еды.

Параллельно я усиленно думала. Тётка Мадуро – служанка Гонсалеса – не просто так попалась мне на рынке. Это точно был знак. И как только я приняла решение, мне стало легче. Завтра пойду прямо в логово спрута. Как подготовиться, я тоже уже знала. А сейчас можно было расслабиться.

– Паблиньо, пойдем потанцуем, – окликнула я парня. Играла какая-то простенькая мелодия, очевидно, народная. Нехитрый, чувственный перебор гитарных струн был приятен слуху.

– Да я не умею, Габи, – Пабло колебался. Но было видно, что ему хочется.

– Я тоже не особенно. Тем более пойдем, – протянула ему руку, и он неуверенно взял её.

Мы встали в танцевальный ряд и потоптались немного молча.

– Завтра я пойду к Гонсалесу, – шепнула я Пабло на ухо, встав на цыпочки.

– Ох, Габи, – покачал парень головой, наступив при этом мне на ногу, – он не съест тебя, конечно. Но…

– Ничего не говори, я уже решила. К тому же, у меня есть план. Думаю, он должен сработать, чтобы Гонсалес не ополчился против меня.

– Что за план?

– Паблиньо, ты сочтешь его глупым. Хочу немного надавить на то хорошее, что в этом Гонсалесе есть.

Пабло уставился на меня недоверчиво, а я засмеялась тихонько.

– Не смотри на меня так. В любом человеке есть что-то хорошее. Может, будет достаточно просто с ним поговорить.

– Ну попробуй, конечно, – голос Пабло был полон сомнения, – но я бы лучше отговорил тебя пока что.

– Дорогая, мы уходим, – Карла с победным видом держала под руку доктора Переса. Тот смущался, однако, кажется, был доволен.

– Счастливо вам, – я помахала им рукой. – Завтра где тебя найти?

– После обеда дома! – Карла послала мне воздушный поцелуй, и они удалились.

Остальные гости тоже потянулись к выходу, прощаясь со мной. Вскоре дом опустел.

– Хочешь, я помогу тебе убрать, Габи? – мило предложил Пабло, топчась на месте, где мы недавно танцевали.

– Нет, дорогой, иди, я сама.

На пороге парень остановился.

– Габриэла, мой тебе совет: не заводи первой разговор о земле. Просто выслушай, что Гонсалес скажет тебе сам. А там видно будет.