Текст книги "Нектар Полуночи (СИ)"
Автор книги: Ева Гончар
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)
Сделав над собой очередное усилие, женщина продолжила:
– Я стала… общаться с ним за пределами Центра. Но здесь, у нас больше ни разу его не видела. И поэтому начала думать, что с ним что-то нечисто…
– Познакомились на приёме? – сиплый голос Рейнса заставил её вздрогнуть. – Тогда, я уверен, вам не составит труда показать нам фальшивого Эспеланна на видео с того вечера. Возможно, кто-то из нас знает, что это за человек.
Час от часу не легче! «Сейчас выяснится, что ни меня, ни самозванца на этом видео нет – и что я тогда им скажу?!» – перепугалась она, но вслух проговорила:
– Конечно, я могу.
Отец пощёлкал мышкой, оживляя компьютер, и подозрительно быстро вывел на экран запись с камеры наблюдения в банкетном зале – одну из тех, которые Паркер уже просматривала вчера вместе с Брутсом.
– Стоит ли тратить наше время попусту, сестричка? – откуда-то сзади ехидно поинтересовался Лайл. – Ты же сама прекрасно знаешь, что почти весь вечер провела в другом месте, – жестом фокусника он вытащил из кармана флешку. – Надеюсь, ты не против, если мы посмотрим вместе?
Ей чудилось, сбывается наимерзейший из её кошмаров! Сейчас братец запустит файл с записью, и на экране появится что-нибудь чудовищное. Например, порнофильм с её участием, снятый гадёнышем-«викингом», когда она теряла память у него дома. Поэтому, увидев привычные декорации Центра и саму себя, занятую светской беседой, вполне одетую и лениво тянущую шампанское, женщина чуть не застонала от облегчения. Радоваться, однако, было рано. Приглядевшись, она поняла, что перед нею – видео из чайной комнаты; судя по дате и времени, то самое пропавшее видео. Паркер не помнила, чтобы в тот вечер заходила в чайную комнату, но хуже всего было другое! Её собеседником оказался вовсе не лже-Эспеланн, а какой-то совершенно незнакомый ей мужчина средних лет и ничем не примечательной наружности.
* * *
– Я закончил свои дела с мистером Гриффитом и уезжаю, – с порога сообщил Джарод. – Но перед отъездом надеюсь ещё раз полюбоваться на вашу превосходную коллекцию, она выше всяких похвал!
Адвокат посмотрел исподлобья. Он как будто состарился за это утро. Углы его губ скорбно опустились, плечи поникли. Стоя перед Притворщиком и всей своей тяжестью наваливаясь на трость, он явно не знал, что делать: не то немедленно и грубо избавиться от посетителя, не то излить ему своё горе. Джарод тепло улыбнулся, стараясь, чтобы второе перевесило, и протянул Роджерсу руку. Поколебавшись, тот ответил на рукопожатие и проговорил:
– Мистер Хайден, у меня беда. Чаша, которую я недавно привез с аукциона…
– Помню-помню, изумительный образчик древнекитайского прикладного искусства! Что с ней случилось? – воскликнул визитёр, изображая обеспокоенность.
– Её украли, – убитым голосом ответил коллекционер.
– Да вы что?! – ахнул Притворщик. – Вас ограбили?
– Ничего другого не взяли. Похоже, вор приходил специально за ней, – тонкие губы Роджерса болезненно искривились. – Мне кажется, он следил за мной от самого Нью-Йорка…
– Думаете, положил на неё глаз ещё на аукционе?
– Скорее, не он, а заказчик…
Джарод кивнул:
– Так бывает. Вы уже обратились в полицию?
– Разумеется. Но если вора кто-то нанял, – адвокат безнадёжно развёл руками, – шансов, что они найдут мою потерю, практически нет.
– Я бы не был столь категоричен, – возразил его собеседник. – По роду деятельности мне иногда приходится сталкиваться с крадеными предметами искусства, и я знаком с людьми, которые…
– Знают возможных заказчиков? – встрепенулся Роджерс, взгляд у него прояснился.
– Расследуют такие дела частным порядком, – тонко улыбнулся Притворщик, – и помогают вернуть украденное. Их услуги стоят недёшево, но если вам…
– Конечно, я готов платить! Мистер Хайден, эта вещь для меня бесценна!
– Что ж, тогда имеет смысл обсудить это подробней. Но я предпочёл бы разговаривать в более спокойном месте.
Сделав приглашающий жест, жертва ограбления, громыхая тростью, устремилась вверх по лестнице. Коллекционер воспрянул духом, теперь за ним трудно было угнаться.
Кабинет на втором этаже, обставленный роскошной мебелью чёрного дерева, дышал двухсотлетней респектабельностью. «Он мог бы купить весь магазин мистера Гриффита!» – с досадой подумал Джарод про адвоката, в который раз подивившись силе человеческой алчности. Роджерс кивнул на кресло с высокой спинкой, украшенной по верху вырезанной из дерева виноградной гроздью:
– Располагайтесь, мистер Хайден.
Затем подошёл к бару в дальнем конце комнаты и принялся изучать его содержимое. Гость закрыл за собой дверь и неслышно повернул ключ в замке, запирая её. Намётанным глазом осмотрел помещение – подсматривающих и подслушивающих устройств, по всей видимости, здесь не было.
– Что будете пить? Снова только воду? – поинтересовался хозяин кабинета. – А вот мне не помешает что-нибудь покрепче…
– Пожалуй, сегодня я составлю вам компанию, – сказал Притворщик.
Роджерс откупорил бутылку с каким-то алкоголем, выставил на стол два стакана и наполнил их. Пока он был занят этими манипуляциями, Джарод извлёк из сумки чашу и, устроил её, как на подставке, на кончиках вытянутых вверх пальцев. Такую картину и увидел коллекционер, когда поднял глаза. Изумление на его лицо сменилось радостью, радость – недоумением, а недоумение мгновенно превратилось в бешенство.
– Как это понимать? – выдохнул он и всем корпусом непроизвольно подался вперёд.
– Стоять! – Джарод поднял чашу повыше. – Ещё одно движение, Роджерс, и ваша бесценная вещь превратится в груду бесполезных осколков.
Адвокат побледнел и отступил.
– Не трогайте «тревожную кнопку», – на всякий случай предупредил Притворщик. – Всё, чего вы этим добьётесь – потеряете чашу. Полиции я скажу, что вы хотели мне её продать. Вам придётся доказывать, что вы не аферист, объявивший её украденной, чтобы, кроме денег от продажи, получить ещё и страховку.
– Что вам от меня нужно, Хайден? – после короткой паузы спросил Роджерс.
– Мне нужны сущие пустяки, уверяю вас. Верните то, что вы украли у мистера Гриффита.
– Я ничего не крал! – изображая праведный гнев, бросил он.
– Своими руками – конечно, нет. Вы подбили на воровство Брайана Мэйсона, не так ли?
Адвокат поиграл желваками.
– Не понимаю, о чём вы.
– В самом деле? – Джарод изменил положение руки и теперь поддерживал чашу одним лишь указательным пальцем. Другими пальцами легонько её подтолкнул, и она начала медленно вращаться, жемчужно сияя глазурованными боками. – Может быть, так понятней?
– Не надо! – сдавленно выговорил совершенно белый Роджерс. – Я не знаю, о каком воровстве вы толкуете, но готов за неё заплатить. Сколько вы хотите?
Вращение стало быстрее, чаша покачнулась, Роджерс схватился за край стола. «Как бы, и правда, не разбить!» – подумал Притворщик, перехватил предмет торга другой рукой и поставил на раскрытую ладонь.
– Умоляю, прекратите! – в глазах у коллекционера была паника. – Эта чаша единственная в своём роде. Ведь вы же эксперт, вы должны знать, что…
– Я не эксперт, – усмехнулся Джарод, – и я не взломщик и даже не жонглёр. Я просто притворяюсь. Так как насчёт вещей мистера Гриффита?
– Нет у меня никаких вещей, – опять заладил Роджерс, но было видно, что чаша гипнотизирует его и глушит инстинкт самосохранения.
Его мучитель спокойно дожидался победы страсти над здравым смыслом, и это, наконец, произошло.
– Чёрт с вами, Хайден, ваша взяла, – выплюнул адвокат. – Барахло Гриффита лежит вон там на нижней полке, – он показал подбородком на объёмистый шкаф слева от стола. – Достаньте сами или позвольте достать мне.
Джарод ногой подтолкнул к нему пустую сумку:
– Валяйте, доставайте.
Наблюдая, как вор, сидя на корточках, перекладывает в неё «барахло», и мысленно отмечая галочками пункты в списке – вот столовое серебро, вот английский фарфор, вот взятые для отвода глаз статуэтки и пишущая машинка… – Притворщик не удержался от вопроса:
– Зачем вы это сделали, Роджерс? Неужели только для того, чтобы сэкономить несколько бумажек с портретами президентов?
– Вы не понимаете, – не поворачивая головы, брезгливо отозвался тот. – Старикашка не умеет обращаться с вещами, которые попали ему в руки, и не знает им цены. Вы же видели, что у него творится! Разве можно называть антикварным магазином эту свалку? Мистер Гриффит недостоин того, чтобы я платил ему деньги.
Из недр шкафа в сумку перекочевал последний предмет, но шотландских кубков Джарод, к своему удивлению, так и не увидел.
– Это всё, – констатировал Роджерс и поднялся на ноги.
– Разве? – Джарод приподнял брови и для убедительности покачал чашу на ладони. – По-моему, самое ценное вы забыли.
Коллекционер вцепился в чашу глазами, будто думал, что так сумеет сохранить её в целости, и твёрдо повторил:
– Это всё.
– Не валяйте дурака, Роджерс! Вы же так хорошо начали. Где кубки? Те самые, что мистер Гриффит заказал специально для вас.
– Кубки? У меня их никогда не было.
– Хватит!
– Нет у меня этих гребаных кубков, – процедил он. – Да, я рассчитывал на них. Я, может быть, ради них всё это затеял. Но мальчишка их не нашёл!
Джарод подбросил чашу, как мячик, аккуратно её поймал, и тут адвокату изменило самообладание.
– Делайте что хотите! – крикнул он фальцетом. – Разбейте её, заберите всю мою коллекцию, но никаких кубков у меня нет и не было! Пусть ищет их на своей помойке или в своей маразматической голове!
Два не слишком древних серебряных кубка не могут стоить дороже, чем вся коллекция Роджерса, рассудил Притворщик. Их цену, обозначенную в каталоге, он отлично помнил. Придётся поверить: здесь их, действительно, нет. Но куда же тогда, спрашивается, они запропастились?
* * *
«Я что, в самом деле, спятила?..» – почти равнодушно думала Паркер, просматривая запись. Никаких, даже очень смутных воспоминаний о том, как четыре дня назад она сидела в чайной комнате с этим мужчиной, у неё не возникало. Сначала она готова была поклясться, что прежде его не видела, но затем уверенность ушла – кого-то он всё-таки ей напоминал! Возможно, именно лже-Эспеланна? Спокойное доброжелательное внимание, с которым он её слушал, вместе со привычкой улыбаться одними глазами, и правда, придавали ему сходство с «викингом».
Некоторое время стояла тишина, все ждали реакции главной героини, а она пыталась сообразить, какая реакция будет правильной. Вариант «сказать, как есть» даже не рассматривала – может быть, потом, с глазу на глаз, она и поведает всё отцу, но Лайлу и Рейнсу незачем знать о странных вещах, происходивших с ней. Можно отделаться полуправдой: забыла, мол, кто это такой, мало ли людей было на приёме – всех не упомнишь. Или солгать, сказав, что он и есть самозванец – Паркер почему-то ни капли не сомневалась, что с тем, кто угощал её Нектаром Полуночи, она никогда больше не встретится. «Чёрт его знает, какой ещё туз припрятан в рукаве у братца? Признаюсь, что не помню этого парня – а мне покажут ролик, где мы садимся в одну машину или ужинаем вместе…»
– Кто это? – первым не выдержал отец. – Ангел, это он?
– Погоди, пожалуйста, папа…
Она очень внимательно изучала изображение, надеясь найти свидетельства того, что перед нею – искусная подделка. Свидетельств не находилось. «Хоть бы прочесть по губам, о чём мы с ним, якобы, говорили!» Но камера в чайной комнате, с точки зрения любителей подглядывать, была установлена неудачно: и Паркер, и её собеседник видны были издали и вполоборота.
Наконец, женщина на экране на несколько секунд повернула лицо к объективу. «Но папа сказал, что танцовщиц в его семье быть не должно, и запретил нам с мамой возвращаться к этой идее», – произнесли её губы, изгибаясь в непривычной для них нежной и грустной улыбке. Реальная Паркер, переплетавшая пальцы по другую сторону экрана, оставила своё нервное занятие, мгновенно оцепенев. Она вспомнила! Вспомнила эти свои слова. Вспомнила, как рассказывала фальшивому директору по связям, к которому ни с того ни с сего прониклась доверием, о своей детской мечте заниматься балетом.
Всё это время она стояла, наклонившись к компьютеру, рядом с отцовским креслом, и теперь выпрямилась и медленно выдохнула. Так! Значит, разговор, действительно, был, но не в том месте и не с тем человеком, которые остались в памяти. Как такое могло получится? Новый вдох принёс новую догадку: шампанское! Она искала наркотик в «лунном зелье», а тот, кто назвал себя Акселем Эспеланном, подсыпал что-то ей в бокал ещё на приёме. Что-то, заставившее её потерять бдительность, стать внушаемой и послушной. После этого в дело вступил его сообщник… вероятно, гипнотизёр! Паркер знала, люди могут забыть, что было с ними под гипнозом – а бывает ли гипноз, при котором истинные воспоминания перепутываются с мнимыми? «Нужно спросить у Сидни», – решила женщина, но тут же вспомнила, что Сидни исчез, и на неё опять накатил отступивший было страх.
– Мисс Паркер, мы ждём вашего ответа, – проскрежетал из своего кресла мистер Рейнс.
– Да-да, – спохватилась она и вымолвила, взвешивая каждое слово: – Нет, это не лже-Эспеланн. Я полагаю, это его сообщник.
– Какой ещё сообщник?! – театрально-изумлённые интонации Лайла не оставляли сомнений в том, что тузы у него в рукаве, действительно, имеются. – Никаких «сообщников» не…
– Заткнись! – оборвала его Паркер.
Своими репликами, своим далёким от приязни к ней ожиданием они мешали ей соображать. «Если я тогда подверглась гипнозу, значит, всё остальное могло быть его следствием…» Ей казалось, ещё секунда, и она поймёт, что именно и, главное, зачем с нею сделали.
– Ну же! – поторопил отец.
Паркер открыла рот, но в этот момент на глаза ей попались часы, и она, вплеснув руками, сказала совсем не то, что собиралась:
– Полдвенадцатого! Проклятье, что ж мы тут сидим?! Через полчаса подписание контракта! Вы как знаете, а я должна ещё успеть подгото…
– Подписания контракта не будет, – чересчур ровным голосом сказал мистер Паркер, повернулся и в упор взглянул на дочь.
– Что?! – внутри у неё всё оборвалось.
– Что слышали, мисс Паркер, – каркнул Рейнс, испускавший волны злобы, невидимые, как радиация, и столь же опасные.
– Как «не будет»? Почему?!
– Потому что скандинавская сторона отказалась от сотрудничества, – ответил отец.
Новость сбивала с ног.
– Как же это, папа?! Из-за чего?
– Из-за того, что Центром внезапно заинтересовалось ФБР, – сообщил Лайл и скрестил руки на груди.
– Вчера вечером и сегодня утром в лабораториях и у аналитиков был обыск. Изъяли часть документов по пренатальному и близнецовому проектам, – добавил отец.
«Вот о каких проблемах шла речь вчера!»
– Кто им позволил?.. – пробормотала Паркер.
Попытки уложить происходящее в голове были тщетными.
– Все нужные разрешения у них есть, – мистер Паркер встал из-за стола и прошёлся по кабинету, на дочь он перестал смотреть вовсе.
– И… что теперь будет? – тихо спросила она.
– С нами – я надеюсь, ничего, – отец прищурился. – Но агенты ФБР беседовали с норвежцами, включая самого Форштада.
Продолжать было необязательно. Будущие партнёры, разумеется, не питали иллюзий, что Центр всегда действует легально. Но никто не ожидал, что проблемы с законом начнутся даже раньше, чем совместная работа!
– Три часа назад нас известили о прекращении всех договорённостей, – ожидаемо закончил глава Центра.
– Очень вовремя они пришли, эти агенты, правда, сестричка? – с непроницаемым лицом заметил Лайл.
Догадка, настолько ужасная, что в сравнении с ней остальные события этих бредовых дней казались бурей в песочнице, зашевелилась в мозгу у Паркер. Женщина прислонилась к стене и закрыла глаза, каждой клеточкой ощущая биение собственного сердца. Задавая вопрос, она уже знала, какой услышит ответ.
– Но почему ФБР явилось в Центр именно теперь?
– Потому что именно теперь им слили порцию компромата на корпорацию, – по-змеиному прошипел Рейнс. – И сделали это вы с вашим дружком, дорогая мисс Паркер.
* * *
Как ни досадно это сознавать, кубков у Роджерса нет! Будь он даже гениальным актёром, ему и тогда не удалось бы убедительней сыграть бессильное бешенство человека, от которого добиваются невозможного.
– Ладно. Я вам верю, – сказал Притворщик. – Ещё одно. Вы больше никогда не потревожите мальчика, договорились? На вашем месте, я бы вообще завязал с подобными «шалостями». К совести взывать бесполезно, она у вас отсутствует, но у меня есть кое-что вместо неё, – он тряхнул свободной рукой, и в ладонь из-за манжета выскользнул крошечный микрофон. – Я записал наш разговор, Роджерс.
– Кто бы сомневался, – сквозь зубы выплюнул адвокат и коротко выругался.
– Не пытайтесь отобрать у меня запись, бесполезно, она уже ушла на мой компьютер. Копию я оставлю Брайану и мистеру Гриффиту. Если у кого-то из них снова будут проблемы… или я сам узнаю, что вы взялись за старое, эту запись получат полицейские. Суд в качестве доказательства, конечно, её не примет, мы с вами оба это знаем, но повод для расследования из неё получится прекрасный. Сто раз подумайте, хотите вы ли связываться с полицией!
Роджерс молчал, не сводя глаз со своей чаши. Притворщик усмехнулся и подкинул её в воздух, делая вид, что не собирается ловить. В тот же миг коллекционер рванулся вперёд, но расстояние было слишком большим – он упал, не удержав равновесие. Джарод ловким движением поймал сосуд у самого пола, поставил его рядом с осоловевшим от ужаса хозяином и проговорил:
– Забирайте, уговор есть уговор!
Покуда Роджерс ощупывал чашу, поглаживая её, баюкая и бормоча ласковые слова, которые скорее подошли бы ребёнку или женщине, чем фарфоровой посудине, пусть даже очень красивой и очень древней, Джарод обошёл его, поднял изрядно потяжелевшую сумку и, ни секунды не мешкая, покинул особняк.
Удовлетворения он не чувствовал: та пропажа, ради которой он всё это устроил, так и осталось ненайденной – но времени продолжать поиски не было. Признаться, не было и желания. Чёрт с ними, с этими кубками! Сейчас нужно выяснить, что случилось с мисс Паркер. «А вдруг я уже опоздал?» – изумляясь своему выходящему из-под контроля беспокойству, думал мужчина. Никогда прежде он не боялся за подругу детства так сильно, как в это утро!
Метель продолжалась, крыльцо антикварного магазина опять занесло снегом, Эбсалом Гриффит не возвращался. При взгляде на рождественскую гирлянду, уютно мерцавшую вокруг двери, у Джарода отчего-то кольнуло сердце: он чувствовал, что больше не встретится со стариком, для которого четыре дня назад развешивал эти огни. Старик оказался непростым и, видимо, с самого начала вёл свою игру, но Притворщик успел немного к нему привязаться.
В доме стояла пыльная сонная тишина. Позвав для порядка: «Эйб, вы тут?» – Джарод взлетел по лестнице на второй этаж и торопливо разгрузил сумку в кабинете у антиквара. Проверил время: в Делавэре два часа, суета, предварявшая подписание скандинавского контракта, давно позади, мисс Паркер теперь не должна игнорировать телефон – и снова принялся звонить. На пятом гудке трубку взяли, но вместо желанного энергичного «Что?» в ней раздалось «Слушаю вас!», сказанное незнакомым мужским голосом. Притворщик вздрогнул и поспешно отключился. Ошибиться он не мог… злыдни болотные, что это значит?!
Не надеясь на успех, он набрал номер Сидни, однако, к своему удивлению, услышал сигнал вызова и почти сразу – голос самого доктора. В трубке гудело и щёлкало.
– Сид, ты сейчас где? В Центре? – перекрикивая помехи, спросил Джарод после приветствия.
– Я в Японии! – крикнул в ответ Сидни.
– Где?!
– В Японии, на конференции по мнемологии. Нас подняли среди ночи и посадили в самолёт. Сказали, здесь будешь ты, и…
– Я даже не собирался в Японию. Вас – это тебя и мисс Паркер?
– Нас – это меня и Брутса, её с нами нет. Всё это очень странно, Джарод! В Центре что-то происходит, вчера у нас побывали люди из ФБР. По-моему, нас просто решили отправить подальше от…
Последние слова Сидни канули в эфире, связь прервалась. Задерживаться больше нельзя! Притворщик собрался за десять минут и заказал такси до ближайшего аэропорта. Картина была слишком большой, чтобы забирать её с собой – он замер перед ней, запоминая. В ушах вдруг зазвенел голос Принцессы: «Слушайте, Многоликий, мне кажется, всё это уже было!» – понимание бродило где-то совсем рядом, будоражило, но по-прежнему ускользало.
Ожидая машину, он закончил свои дела в Джорджтауне: сделал две копии записи разговора с Роджерсом – для антиквара и для Брайана, набросал по записке каждому из них, записку и диск для одного запаковал в конверт, а для другого – положил на видном месте в кабинете. Такси уже стояло у дома, когда глаза Джарода зацепились за приоткрытую буфетную створку. Сам не понимая, зачем, он распахнул буфет и увидел синюю бутылку, на дне которой бултыхались остатки Нектара Полуночи.
– Простите, Эйб, но, думаю, мне он нужней, – прошептал Джарод, забирая бутылку.
* * *
История, поведанная братцем, и не пытавшимся скрывать, что его распирает от самодовольства, оказалась убийственно-простой. Простой и убийственной. С каждым новым словом Паркер всё отчётливей сознавала: узнай она что-то подобное о Лайле, она бы сделала точно такие же выводы! И своего ликования, кстати, тоже бы не скрывала. Отца и мистера Рейнса, очевидно, уже ввели в курс дела – они не столько слушали, сколько переглядывались между собой и наблюдали за той, кого считали виновницей катастрофы.
Всё началось на злополучном приёме. Лайл потерял сестру из поля зрения и решил, что она ушла слишком рано, но потом увидел, как она уезжает на машине с каким-то мужчиной.
– Я случайно вас увидел, – уточнил братец.
«Шпионил за мной, скотина!» – подумала Паркер.
Её спутника он впотьмах толком не разглядел, но предположил, что она в этот вечер дома не появилась – поскольку не подходила к телефону.
– С каких это пор ты звонишь по вечерам мне домой? – удивилась женщина.
– Считай это интуицией, сестричка – ухмыльнувшись, развёл руками прохвост. – Я сразу заподозрил неладное! А потом ты стала так странно себя вести, что мне сам бог велел предпринять расследование.
На следующий день он просмотрел записи видеонаблюдения и нашёл ту самую – из чайной комнаты, где Паркер два часа кряду любезничала с каким-то неизвестным субъектом. Лайл сделал копию записи и попросил службу безопасности втайне от сестры выяснить, что это за человек. Сам же проследил за Паркер и узнал, куда именно она поехала вечером.
Результат проверки, устроенной безопасниками, обескураживал: они попросту не смогли установить личность приятеля Паркер, чего с ними никогда прежде не случалось! Кто он такой, откуда взялся и зачем приехал в Голубую бухту – все вопросы остались без ответов. Единственное, что можно было предположить: он агент какой-то из спецслужб. Обычный человек неизбежно оставил бы следы, а тут – совсем ничего!
– Признайся хотя бы, как его зовут? – паясничая, взмолился Лайл. – Не дай мне умереть от любопытства!
– Мужчину, у которого я дважды ночевала, я знала как Акселя Эспеланна, – обращаясь к отцу, сказала Паркер.
Мистер Паркер промолчал, поджав губы.
На следующий день сама запись пропала – осталась только копия у Лайла. Тот, кто стёр настоящее видео, заменив его фальшивым, с исключительной тщательностью спрятал концы в воду, но всё же оставил крошечную зацепку, благодаря которой и удалось добраться до дочери главы Центра.
– Я не трогала запись, – проронила женщина, глядя в сторону.
– Отпираться бессмысленно, – констатировал «Потрошитель».
Она прекрасно это знала: если ей не поверил даже Брутс – да что там, если она сама не может за себя поручиться, стоит ли ждать, что ей поверят люди, которые ненавидят её и мечтают от неё избавиться? «Единственная надежда – на папу. Но сейчас он на их стороне!»
Как только стало ясно, что компромат агенту ФБР выслал по электронной почте кто-то из сотрудников корпорации, на Паркер – по проторённой дорожке – вышли практически сразу. Лайл жестом фокусника вытащил откуда-то довольно длинную распечатку и развернул её перед сестрой, которая так и стояла, прижавшись спиной к стене. Кое-как сосредоточившись – перед лицом плясали мушки, в ушах стучала кровь, – Паркер пробежала глазами по строчкам. Сомнений не было: тот, кто собирал пакет компрометирующих документов, пользовался её кодами доступа.
– Я только одного не понимаю, – заскрипел мистер Рейнс, – мисс Паркер, зачем вы это сделали?
– Я не делала!
– Факты говорят об обратном, – мистер Паркер взглянул на дочь, впервые с начала Лайлова бенефиса.
– Факты говорят, что тот, кто это сделал, назначил меня виноватой! – возразила женщина.
– Неужели тот же самый человек, который подменил видео, сестричка? – поинтересовался Лайл с улыбочкой.
Отец тяжело вздохнул:
– Никто, кроме тебя, не заводил в эти дни подозрительных знакомств, ангел.
«И ни у кого, кроме меня, не было провалов в памяти», – мрачно дополнила Паркер. Решено, нужно всё рассказать папе! Она шагнула к нему, потянула к себе его холёную равнодушную руку:
– Я должна кое-что объяснить! Прошу тебя, давай поговорим наедине!
– Вам же сказали, это наше общее дело… – начал было «Потрошитель».
Но отец, наконец, сжалился над ней. Кивнул:
– Хорошо, я тебя выслушаю, – перевёл глаза на двух других и распорядился: – Оставьте нас.
– Пускай она сдаст свою «пушку», – прохрипел мистер Рейнс.
– И телефон, – прибавил Лайл. – Я отнесу его спецам, чтобы проверили её звонки.
Чувствуя себя раздавленной, под выжидательным взглядом отца она сняла с пояса пистолет и опустила его на стол – словно оторвала частицу себя! Мистер Паркер деловито переложил оружие в сейф. Пришёл черёд телефона. Извлекая из кармана мобильный, женщина нащупала вторую трубку, ту, о которой не знали в Центре, и на миг обрадовалась: «Они ведь не станут меня обыскивать!»
– Звонить тебе всё равно некому, – утешил братец, увидев, что она замешкалась. – Твои друзья сейчас в Йокогаме.
«Их убрали, чтобы мне некого было просить о помощи», – поняла Паркер.
– А твой телохранитель с сегодняшнего дня служит в бразильском офисе, – радостно закончил Лайл.
Значит, и Сэма у неё больше нет! В том, что его не отправили ни в отпуск, ни в командировку, а насовсем перевели в южноамериканский филиал Центра, был привкус особенной, полынной безнадёжности.
Как только они остались вдвоём, мистер Паркер дал свободу эмоциям.
– Зачем?! Чёрт подери, дочка, зачем ты это сделала?! – в досаде и гневе он оттолкнул изобличающую Паркер распечатку, которую положил перед ним Лайл, и хлопнул рукой по столу. – Как ты могла?! Тебя что, шантажировали? Припёрли с ножом к горлу?.. Почему ты не пришла ко мне? Что ты натворила, если стал возможным такой шантаж?
– Я ничего не… Меня не шантажировали, папа, – вымолвила женщина.
– Не могу себе представить другой причины! Ты же не скажешь, что влюбилась в этого парня и потеряла голову?
– Я не влюбилась, – ответила она, покусывая губы и собираясь с мыслями. – Все эти дни со мной происходили… дикие и непонятные вещи.
Он откинулся в кресле и указал взглядом на стул напротив:
– Садись и излагай.
Паркер переступила негнущимися ногами, села, не касаясь спинки стула, и начала говорить. Посматривая на отца, лицо которого выражало неизбывный скепсис, медленно и детально она описывала всё, что случилось с нею, начиная с того момента, когда на приёме в честь будущих партнёров к ней подошёл незнакомец. «Викинг». Рыжеватый блондин с бородкой, косая сажень в плечах, светлые улыбчивые глаза, серьга в виде буквы Х… Человек, сумевший обмануть камеры наблюдения. Человек, который, вероятно, использовал её и подставил наиподлейшим образом. Она не упустила ни единой мелочи. Лишь о своих сновидениях говорила, не вдаваясь в подробности – рассудила, что к делу это не относится. Картину, впрочем, упомянуть решилась, сказав про неё:
– Как будто кто-то сфотографировал мой сон изнутри!
Отец поморщился. Паркер и самой было тошно от нелепости её рассказа.
– В жизни не слышал ничего более бредового, – резюмировал мистер Паркер, когда она закончила. – Ты проводила время с одним человеком, которого не помнит никто, кроме тебя. На видео с тобой совсем другой человек, которого не помнишь ты. У кого-то из них ты ночевала и не помнишь, что делала ночью. Наркотик в сиропе…
– Там не было наркотика!
– Тем более! Там не было наркотика, а ты вела себя, как наркоманка со стажем. Да ещё эта картина… Ты же никогда не страдала избытком фантазии, ангел – откуда это чудовищное нагромождение лжи?!
У Паркер засвербело в носу.
– Я не лгу, папа! – воскликнула она и добавила, сбавив тон: – Подумай сам, разве я стала бы выдумывать такую чушь? Картина – у меня дома… отправь кого-нибудь за ней. Она стоит на полу в спальне.
– Непременно отправлю, – пообещал мистер Паркер. – Наши ребята сейчас обыскивают дом твоего дружка – потом они заглянут к тебе.
– Его дом? А где… он сам? – осторожно спросила женщина. – Исчез?
– Конечно, исчез. Явился ниоткуда и ушёл в никуда, – был раздражённый ответ. – С позавчерашнего вечера коттедж стоит пустой, вещи брошены.
– Отпечатки пальцев?
– Ни в каких базах их нет.
– Скажи, пусть проверят кухонный шкаф, – попросила Паркер, следуя внезапному предчувствию. – Эта отрава была там. Тёмно-синяя бутылка с серебряной пробкой.
Отец прищурился:
– Неужели твой приятель мог оставить такую улику? Он идиот?
– Пусть проверят, – упрямо повторила она.
Идея о том, что Нектар Полуночи мирно дожидается на кухне момента, когда его найдут, разумеется, выглядела абсурдной – но отнюдь не выделялась своей абсурдностью на общем фоне.
– Ладно, – сказал глава Центра и взялся за телефон, – пусть проверят.
– Я понимаю: тот, кто слил информацию федералам, хотел сорвать контракт, – ломким от близких слёз голосом проговорила Паркер, как только отец закончил короткий разговор. – Возможно, он сделал это моими руками, но против моей воли, клянусь! Я знаю, как много значил для тебя союз с норвежцами. Я никогда бы не предала тебя, папа.
– Против твоей воли? – переспросил мистер Паркер. – Что ты имеешь в виду?
– Я имею в виду, что меня подвергли гипнозу или чему-то в этом роде. Злоумышленников было двое, один из них – лже-Эспеланн, другой – человек, которого засекла камера. Первый втирался ко мне в доверие, отвлекал меня и морочил голову, заставляя встречаться с ним снова и снова. Он же в первый вечер подсыпал мне в шампанское что-то такое, от чего я перестала адекватно воспринимать реальность. Второй… запрограммировал меня на определённые действия. Что, если эта штука, которой меня поили, срабатывала как триггер для программы? Я думала, что сплю, а на самом деле…
Похоже, отца не вдохновила её версия, однако спорить он не стал:
