Текст книги "Нектар Полуночи (СИ)"
Автор книги: Ева Гончар
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)
Магическая энергия ослабевала по мере удаления от земли. Достигнув своего потолка, летунья двинулась в сторону, прочь от заколдованных стен, обогнула гору, к которой примыкал Замок, ласточкой нырнула к лесу и понеслась над вершинами деревьев, никем не замеченная.
* * *
Никогда прежде у неё не было такого полёта! Подниматься украдкой под потолок в своей комнате, воровать сладкие мгновения в закрытых со всех сторон галереях Замка – совсем не то же самое, что мчаться над тёмным таинственным лесом, когда душистый ночной воздух бьёт в лицо и норовит сорвать одежду с твоих плеч. Шёлковый шарф Принцесса давно бы потеряла, если бы не догадалась завязать его двойным узлом ещё на крыше. Под шарфом, заключив в кольцо её шею, сгустком напряжения замер горностай – ему, наверное, было страшно. Сама Принцесса ничего не боялась – ни думая ни о прошлом, ни о будущем, она упивалась полётом.
Сначала летела впотьмах, единственным ориентиром служил свет больших городов далеко впереди – справа у горизонта блистала огнями столица, слева неярко и нежно сияла Наранья. Но вскоре луна вырвалась из облачного плена, бескрайний лес внизу заиграл голубыми и серебряными бликами, и стало понятно, что весь он изрезан дорогами и просеками. Придерживаясь курса на юго-восток, Принцесса пересекла совершенно пустой тракт, соединяющий Замок с Нараньей, и дальше, следуя инструкции, данной Многоликим, принялась отсчитывать просеки: первая, вторая, третья… За четвёртой предстояло приземлиться, но где она, эта четвёртая?
Пьянящее, жаркое, переполняющее душу и тело удовольствие, которое до сих пор не оставляло места для усталости и страха, уходило. Шёлк и бархат были плохой защитой от ночного холода: руки, прижатые к телу, и вытянутые ноги начали коченеть. Девушке стало казаться, что она сбилась с пути – обсчиталась или перепутала направление. Перспектива ночёвки под открытым небом не слишком её пугала, но она знала, что Многоликий сейчас остро нуждается в еде и сне, да и сама очень быстро теряла силы. Можно, конечно, остановиться, позволив спутнику вернуться в человеческий облик, и обсудить с ним маршрут. Вот только удастся ли после этого снова взлететь? Уверенности у Принцессы не было.
Опустившись так низко, что пришлось придерживать платье, чтобы оно не цеплялось за разлапистые сосновые ветки, летунья стала подыскивать место для посадки. Вон, кажется, мелькнула подходящая полянка… Но тут живой воротник вдруг зашевелился и осторожно прикусил зубами её шею: «Внимание!» Принцесса присмотрелась и в нескольких метрах впереди различила долгожданную – очень узкую – четвёртую просеку. Лес за нею резко пошёл вниз, в лощину. У края лощины примостился дом с покатой крышей, увидев который, девушка выдохнула с облегчением. Сделав последний рывок, спланировала на землю перед крыльцом. Под ногами затрещала сухая хвоя.
Она развязала шарф и взяла на руки ослабившего хватку зверя. Погладила его, почесала за ушами, заглянула в глаза.
– Все правильно? Мы на месте?
«Да».
Некоторое время оба не двигались, переводя дух. Потом горностай выбрался из объятий и соскользнул вниз. Секунда – и его уже не было, на его месте возник усталый мужчина в арестантской робе.
– Мы справились, Многоликий! Неужели мы действительно справились?! – воскликнула Принцесса.
– Самому не верится, ваше высочество! – с чувством сказал он.
Ей захотелось броситься ему на шею, но она не решилась.
Многоликий, прихрамывая, поднялся на крыльцо.
– Переночуем здесь, а утром подумаем, как быть дальше.
Принцесса сделала два шага и застыла. Дом… в нём было что-то жуткое, и она не сразу поняла, что именно. Древние каменные стены, почти белые в лунном свете, низкая железная крыша, обвалившиеся с одной стороны ступеньки крыльца, затейливое чёрное кружево плюща повсюду… Вот оно! Плющ! От него отчётливо веяло магией. Он тоже был зачарован – правда, иначе, чем замковый. Усталость и волнение мешали девушке разобраться, что это за чары.
– Не бойтесь, – угадав, что её тревожит, произнёс Многоликий. – Они защищают дом от разрушения, только и всего. Здесь уже лет двести никто не живёт, а смотрите, стоит почти как новый!
– Что это за дом? – спросила Принцесса. – По-моему, его построили тогда же, когда и Замок. Камни сложены… точно так же.
Мужчина кивнул:
– Почему бы и нет? Когда-то здесь были королевские охотничьи угодья, вы, должно быть, знаете. Наверное, в этом доме жил егерь.
Он пошарил рукой за растресканным косяком, вытащил связку ключей, отворил тяжёлую дубовую дверь и шагнул внутрь. Принцесса вошла следом. Первое помещение было почти пустым – никакой мебели, кроме обитого красной кожей колченогого стула под окном. В незастеклённое окно таращилась луна. Девушка зябко и неуютно повела плечами и опять остановилась, захваченная новым приступом беспокойства.
– Так странно… мне кажется, я когда-то тут уже была, – вымолвила она вполголоса.
– Если только во сне, ваше высочество, – улыбнулся Многоликий. – А вот я тут порой бываю наяву… поэтому всё необходимое у нас будет.
Он отпер следующую дверь, за нею было темно – закрытые ставнями окна не зияли в ночь.
– Секунду, – сказал мужчина, чиркнул спичкой и зажёг керосиновую лампу в простенке около двери.
Вторая комната оказалась куда более обжитой. Несколько сундуков вдоль стен. Полка с посудой. В дальнем углу – медный умывальник и пузатая закрытая бочка. Около бочки – ширма, видимо, скрывающая туалет. Круглый деревянный стол на толстых ножках, пара старинных стульев с изогнутыми спинками. Железная печка, а за печкой – узкий топчан под пёстрым лоскутным одеялом.
Принцесса тут же села на стул, ноги её не держали. Многоликий опустился на корточки у печки, перед которой аккуратной стопкой были сложены дрова.
– Растоплю, и чего-нибудь поедим.
– Я совсем не хочу есть, – помотала головой девушка. – Только пить и спать.
– Мне без еды никак нельзя, – тяжко вздохнул он. – Сегодня было слишком много превращений, это очень выматывает. Даже нога опять разболелась.
Принцесса подперла рукой подбородок и прикрыла глаза, из-под ресниц наблюдая за Многоликим. Она уже привыкла к тому, что ей кажутся давно и прочно знакомыми его лицо его и голос, и спокойная звериная грация его движений, и больше не раздумывала, где могла встречать его прежде. Ей просто очень нравилось быть с ним рядом, чувствовать живую энергию их странной связи. Сквозь сплошную сизую пелену утомления в душе Принцессы прорастали до сих пор неведомые ей желанья. Подойти к мужчине, сесть подле него на пол, взять ладонями и развернуть к себе его лицо. Долго-долго смотреть в его сумрачные глаза. Положить к себе на колени его голову, пригладить растрёпанные волосы. Очертить пальцем тонкую линию его губ, узнать, каковы они на вкус…
Тем временем в печи заплясал первобытным танцем огонь, в комнату хлынуло смолистое сосновое тепло. Многоликий поставил нагреваться чайник, распахнул один из сундуков и вытащил оттуда коробку чая, пакет сухарей и пару жестянок с консервированным мясом.
– Может, всё-таки поедите, ваше высочество?
– Не хочу. Буду только чай.
– Как скажете, – он нашёл вилку, устроился за столом и впился ножом в первую из жестянок.
– В Замке сейчас переполох, – сказала Принцесса, чтобы не молчать, хотя даже язык у неё поворачивался с трудом. – Они, конечно, уже знают, что я сбежала… и даже, наверное, догадываются, что сбежала с вами. Реймо ведь поймёт, что вы были в моих покоях?
– Разумеется. А что вы написали начальнику Охранной службы?
– Про вас не писала. Сказала, что сама подслушала разговор этих мерзавцев… Он позаботится о папе, как вы считаете, Многоликий? Правда ведь, позаботится?
– Если он так предан Королю, как вы говорите, конечно, позаботится, – согласился мужчина. – Да вы не бойтесь, ваше высочество, я думаю, ваш батюшка и сам может о себе отлично позаботиться. Наверняка он собаку съел в придворных интригах!
Подхватил вилкой и отправил в рот внушительный кусок мяса, захрустел сухарём. Разговор заглох: Многоликий был слишком голоден, чтобы отвлекаться от еды, Принцессу всё сильнее клонило в сон. Зашумел, закипая, чайник. Расправившись с содержимым обеих жестянок, хозяин заварил чай и поставил перед ней большую дымящуюся кружку. После нескольких глотков неожиданно вкусного чая Принцесса пробормотала:
– Я сейчас усну прямо тут.
Многоликий показал на топчан у печки:
– Постель в вашем полном распоряжении.
– А вы?
– Возьму ещё одно одеяло и лягу на полу, он тёплый.
– Нужно только убрать куда-нибудь… всё это, – вспомнила вдруг девушка и принялась снимать неудобные толстые перстни.
Положила их на стол, добавила к ним остальные украшения. Затем распустила волосы и выпутала из них жемчуг.
– Интересно, этого надолго хватит?
– Если экономить – года на три, – с улыбкой ответил мужчина, но вдруг нахмурился: – Ваше высочество, вы меня поражаете! Ладно, вы не боялись меня в Замке. Но почему не боитесь теперь? Разве я не могу вас ограбить… или даже убить?
– Если нельзя доверять даже вам, то кому мне тогда доверять, Многоликий?
Он помолчал, внимательно на неё глядя, потом собрал в горку её «золотой запас» и проговорил:
– Хорошо, я спрячу ваши вещи. Потом объясню, как и кому их продать.
И только тут она внезапно осознала, сколько хлопот доставила ему, совершив побег вместе с ним! Ему бы сейчас заметать следы, бежать и скрываться, меняя личины – а он вынужден будет возиться с ней, устраивая её бестолковую перевернувшуюся жизнь.
– Навязалась я на вашу голову, – сказала вслух Принцесса.
Многоликий изумлённо вскинулся:
– Навязались? Вы?! Ваше высочество, вы спасли меня от участи, которая хуже, чем смерть. Мне никогда с вами за это не рассчитаться.
Он вышел, давая ей возможность привести себя в порядок и лечь. «Хочу засыпать на его плече», – последнее, о чём подумала беглянка, прильнув щекой к жёсткой, пахнущей сеном подушке, и провалилась в сон.
Возвратившись и убавив свет, чтобы он не мешал Принцессе, Многоликий покопался в одном из сундуков и, наконец, извлёк пустой кожаный кошель, как раз подходящий по размеру для её драгоценностей. Друг за другом, перебирая и рассматривая, сложил туда дорогие игрушки, ещё хранившие тепло её тела. Нет, продавать их пока нельзя, ни в коем случае нельзя – во-первых, сейчас это опасно, а во-вторых, неизвестно, когда девочка вернётся в Замок. Пусть они останутся у неё на чёрный день – если он, Многоликий, не сможет ей помогать. «Но сейчас, пока я жив и свободен благодаря ей, деньги для неё я найду!»
Впрочем, деньги не главное. Главное – придумать, где её спрятать, пока дворцовые интриганы разбираются между собой. В том, что его величество король Авитании выйдет из этой войны победителем, Многоликий не сомневался – но не знал, как долго война продлится. А ищейки, разыскивающие сбежавшую наследницу, наводнят страну уже завтра.
Куда поселить Принцессу? Кому поручить заботу о ней? Само собой, какой-нибудь надёжной и преданной женщиной, в доме которой бывает мало людей. На отдалённом хуторе? Или, наоборот, в столице, где так много чужаков, что никто их не замечает? Многоликий примерялся то к одной, то к другой кандидатуре, но от мыслей о том, что ему придётся уехать, оставив девушку, становилось тошно.
Именно поэтому он и должен её оставить – пока всё не зашло слишком далеко! «Кто – она и кто я?» – напомнил себе мужчина. Утончённая и образованная особа монарших кровей, привычная к покою и роскоши, воспитанная, чтобы править Авитанией. И парень, выросший в грязи и нищете, нахватавшийся, правда, приличных манер и умных слов, авантюрист и вечный беглец, раб своего злополучного дара. «Что я могу ей дать? – с горечью спросил себя мужчина. И сам себе ответил: – Ничего! Уберечь от грозящей ей опасности, и только!»
Он покосился на Принцессу, свернувшуюся калачиком под лоскутным одеялом, и чуть слышно выругался. Она – сокровище, попавшее к нему диковинным стечением обстоятельств. Она, злыдни болотные, не его сокровище, он должен вернуть её в целости и сохранности! Когда она сказала, что доверяет ему, в её голосе было что-то такое, от чего у Многоликого ёкнуло сердце. «Неважно! – призывая на помощь весь свой здравый смысл, подумал он. – Пусть даже мне не померещилось, какая разница? Молоденьким девушкам свойственно влюбляться в романтических героев, но я буду последней сволочью, если этим воспользуюсь!»
Многоликий добыл из сундука толстое запасное одеяло и комплект одежды. Избавился от дрянных тюремных тряпок, расстелил одеяло на полу, поворошил угли в печи, проверил заслонку и, затушив лампу, лёг – тело каждой свой клеточкой молило об отдыхе. «Решено, завтра мы поедем на побережье, к матушке Аржни. Более тихого и уединённого места не придумать. Госпожа Аржни любит меня, как родного сына, и помнит, кто спас от вырубки её виноградники – конечно, мою просьбу она выполнит!» А если девчонка будет против… «Я что, зелёный юнец, не знающий, как отваживать от себя женщин? – разозлился Многоликий. – Придётся тогда показать ей, что я не так хорош, как она вообразила!»
Он закрыл глаза и тут же увидел перед собой Принцессу, которая устало улыбалась и снимала кольца, слишком массивные для её тонких пальцев. Во сне его преследовал запах гортензий.
Когда он проснулся, утро было в разгаре. Солнечный свет проникал сквозь щели в ставнях, разливался на полу весёлыми лужами. Принцесса ещё спала, теперь она лежала на спине, во сне её щёки разрумянились, на губах играла чуть заметная улыбка. Вздохнув, Многоликий убрал с пола своё одеяло. Умылся холодной водой, изучил в кривом и мутном зеркале над умывальником заросшее лицо, а потом, противореча всем своим ночным решениям, нагрел воды и побрился – ему хотелось, чтобы Принцессе было приятно на него смотреть.
Потихоньку вышел в другую комнату. Глядя в окно, на томящуюся под солнцем изумрудную зелень лощины, на бабочек, порхающих над молодой травой, на птиц, шебаршащих среди ветвей, Многоликий почувствовал желание размяться. В лесу он любил бывать зверем – богатство запахов, звуков и ощущений, которое открывалось там четвероногим, людям, увы, было недоступно. Он раздумывал, в кого теперь превратиться, когда входная дверь приоткрылась, заставив его вздрогнуть от неожиданности.
– Эй! Есть тут кто-нибудь? – громко поинтересовались снаружи.
Многоликий чуть не заорал от ужаса. Не будь в доме спящей девушки, он бы в ту же секунду удрал через окно, чтобы никогда больше не встречаться с обладателем этого дребезжащего голоса!
Дверь открылась полностью, пришедший всплеснул руками и просиял:
– Друг мой, как я счастлив, что сумел вас найти!
На крыльце стоял предатель антиквар собственной персоной.
* * *
Будь Эйб молод и силён, жизнь его, вероятно, закончилась бы в ту же минуту. Привычку оборачиваться медведем в моменты гнева Многоликий сохранил. До сих пор поведение зверя всегда подчинялось человеческому разуму, но сейчас человек ощущал себя загнанным в угол. Он знал, что должен бежать – но как он побежит без Принцессы?! И как он побежит вместе с ней, если подонок привёл за собой королевскую охрану?! В том, что антиквар пришёл ещё раз поживиться, Многоликий не сомневался. Броситься на виновника своего провала, рвать на части, упиваясь вкусом его крови… На глаза, предвещая беду, упала красная пелена.
Но антиквар был старым и дряхлым, это его и спасло. Напасть на него было то же самое, что напасть на ребёнка. В белёсых глазах отразились такие по-детски искренние изумление и страх, что Многоликий, отступив к стене и сжав кулаки, медленно выдохнул и усилием воли подавил приступ ярости.
– Дорогой мой, что с вами? – пролепетал, хватаясь за сердце, старик. – Я подумал, вы хотите меня убить.
Он сделал несколько неуверенных шагов и рухнул на стул.
– Я хочу вас убить, – ровным голосом подтвердил Многоликий.
– Боже, за что?! Разве я чем-то вас обидел?..
– Вы ничем меня не обидели, Эйб. Вы просто продали меня Короне. Ужасно интересно, много ли вам за меня заплатили?
Антиквар растерянно заморгал.
– Заплатили за вас? Многоликий, я ничего не понимаю. Каюсь, я, и правда, был с вами не вполне откровенным… так было предписано, надеюсь, вы не станете сердиться, когда я всё объясню. Но я никому бы вас не продал!
– Вы собираетесь продать меня ещё раз, – не слушая оправданий, махнул рукой Многоликий. – Где люди Короля? Ждут вашего знака, чтобы сюда ворваться?
– Нет никаких людей Короля, о чём вы говорите?! О! Я понял! Вас поймали, когда вы проникли в Замок, поэтому вас так долго не было, верно?
– Злыдни болотные, Эйб, да как вы вообще меня нашли?!
– Друг мой, я всё расскажу, только, пожалуйста, поверьте: вас пленили не по моей вине. Не знаю, что это было – трагическая случайность или перст Судьбы, но я…
Скрипнула, открываясь, внутренняя дверь, из-за неё появилась Принцесса. Растрёпанные волосы и заспанное личико забавно контрастировали с бархатным вечерним платьем. При виде незнакомца она отпрянула назад.
– Что случилось? Кто вы?
– Ваше высочество! – ахнул старик.
Кряхтя, поднялся со стула, сделал неловкий поклон и представился.
– Эйб Гриффит, антиквар и Хранитель.
– Вы Хранитель?! – хором воскликнули Принцесса и Многоликий.
– Перст Судьбы, перст Судьбы… – восторженно повторял тот, одной рукой отыскивая позади себя спинку стула, чтобы на неё опереться, но стесняясь сесть в присутствии титулованной особы.
В другой руке у него был изрядно потёртый чёрный портфель, от которого отчётливо тянуло магией, выдержанной, как столетний бренди.
– Садитесь, господин Хранитель, – разрешила девушка, – этикет сейчас ни к чему. И я хочу знать, что происходит.
– Я тоже, – мрачно сказал Многоликий. – Ваше высочество, господин Гриффит – тот человек, по милости которого я полез в Замок за Наследством Ирсоль и попался. Минуту назад я был уверен, что он продал меня Короне… но о том, что он Хранитель, я не знал. Эйб, почему вы это от меня скрыли?
– Так было предписано, – непонятно повторил антиквар, но тут же засуетился: – Вы не должны были знать, но теперь время пришло! Позвольте, я чуть-чуть передохну – в моём возрасте не так-то просто далеко ходить пешком – а затем всё расскажу и покажу. Могу ли я попросить у вас стакан воды?
Принцесса вопросительно посмотрела на Многоликого, ей было неясно, как вести себя с незваным гостем. Мужчина сделал неопределённое движение подбородком – он тоже находился в замешательстве. С одной стороны, вроде бы всё очевидно: антиквар забросил наживку, он проглотил её и попался. С другой, если Эйб – Хранитель, случившееся, действительно, может быть совпадением – но не нечаянным, а предначертанным свыше. А Эйб, похоже, Хранитель – если, конечно, вещь, лежащая в портфеле, принадлежит ему.
– Питьевая вода – в чайнике, – наконец, решился Многоликий. – Устроите нашего гостя поудобней, ваше высочество? Я должен… осмотреться.
– Конечно, – кивнула Принцесса, в напряжении дожидавшаяся его ответа.
Она протянула старику руку, на которую тот благоговейно опёрся, и повела его в обжитую комнату. Многоликий вышел на крыльцо и прислушался. Ни человеческий слух, ни звериное чутье не улавливали опасности. Никто не крался по лесу, никто не прятался в кустах, выжидая удачного момента для броска. На всякий случай, мужчина обошёл дом, но ничего подозрительного не заметил. Даже если антиквар, невесть как нашедший их убежище, и собирается выдать их королевским ищейкам, сейчас он явился один.
Через четверть часа Эйб, передохнув, повеселев и не хватаясь больше за сердце, начал свой рассказ. Первым делом он достал из портфеля и, трепеща от почтительности, положил на стол книгу – не очень толстый древний манускрипт в обложке из красно-коричневой кожи с серебряными чернёными уголками. Буквы названия, вытисненного на обложке, Многоликому были незнакомы.
– Это староавитанский, – сообразила Принцесса. – Погодите, сейчас… я давно не практиковалась… – она нахмурилась, собираясь с мыслями, пошевелила губами и потрясённо проговорила: – Здесь написано: «Путеводитель Ирсоль, составленный ею для наследников и потомков». Наследство Ирсоль? Это оно?!
– Ничего себе! – присвистнул Многоликий.
– Не совсем оно, – наслаждаясь произведённым эффектом, улыбнулся антиквар. – Это, как тут и сказано, путеводитель… проводник, который укажет дорогу к Наследству. Сиятельная Ирсоль, мир её памяти, незадолго до своей кончины передала эту книгу моему пращуру, сделав его первым Хранителем в нашем роду. Вы же знаете, как это работает?
Слушатели согласно кивнули. В мире, неумолимо терявшем способность управлять магической энергией, Хранителями называли временных владельцев старинных артефактов. Эти артефакты были своеобразными «посылками в будущее». Волшебники, многие из которых обладали даром предвидения, порой считали нужным передать какой-то предмет своим прапраправнукам или другим людям, ещё не появившимся на свет. Принимая магическую игрушку, Хранитель давал слово соблюдать одно или несколько Правил Хранения – и получал за это награду от чародея. Наградой могло стать что угодно: кто-то просил какое-нибудь полезное умение, кто-то – неиссякаемый источник денег, кто-то – несокрушимое здоровье или неизменную удачу. Артефакт, вместе с приложенной к нему наградой, передавали из поколения в поколение, пока, наконец, за ним не приходил настоящий владелец.
– Вместе с этой книгой нашей семье досталось долгожительство – так захотел назначенный в Хранители пращур. Правил Хранения было три. Первое – соблюдать тайну. Второе – каждое утро смотреть на титульную страницу книги…
– Что там? – заинтригованный Многоликий коснулся обложки, но откинуть её не решился.
Старик усмехнулся:
– Совсем недавно там был чистый лист. Вообразите: семьсот лет подряд изо дня в день открывать книгу и не видеть ничего, кроме бумаги! Остальные листы тоже были чистыми – альбом какой-то, а не книга. Мой отец, передавая её мне, сказал, что, по его мнению, сиятельная Ирсоль подшутила над нашим предком – вместе с долгожительством, о котором он мечтал, вручила ему «пустышку». И я, знаете ли, склонен был думать, что отец прав… пока однажды, месяц назад, не увидел, что в книге появился текст!
– Месяц назад… – протянул Многоликий.
– Да-да, друг мой, как раз накануне вашего появления в моём доме! Согласно Правилу номер три, я должен был прочитать текст и сделать то, что предписано. А предписано мне было познакомиться с вами – с тем, кто «может быть любым, кем захочет», – задержать вас у себя и убедить отправиться в Замок за сокровищем…
– За каким сокровищем? – не понял мужчина. – Эйб, вы сказали, что там лежит Наследство Ирсоль, вот я и…
– Нет. Это вы сказали, что мечтаете завладеть Наследством и сбежать куда-нибудь из этого мира. А я сказал, что сокровище, в котором вы нуждаетесь, вы найдёте в Замке… и когда вы решили, что я имел в виду Наследство, не стал вас разубеждать. Я, если помните, обязан был хранить тайну…
Многоликий и Принцесса переглянулись – они уже догадывались, куда клонит Хранитель, но боялись себе поверить.
– Из Замка вы должны были вернуться с дочерью Короля, именно её в книге назвали «сокровищем»! – сообщил, подтверждая догадку, антиквар. – Не могу представить, как, но вы это сделали! – он приосанился и заключил: – Значит, я не ошибся: здесь написано о вас, Многоликий, и о её высочестве. Волшебница Ирсоль оставила своё Наследство вам обоим.
* * *
– «…И тогда под покровом ночи покинут они королевскую твердыню, с тем, чтобы встретить рассвет в приюте ловчих…» – медленно прочла Принцесса.
Она водила пальцем по строчкам, и заострённые каллиграфические буквы проявлялись ярче от её прикосновений. Старик наблюдал с таким восторгом, словно волшебная книга была его собственным детищем.
– Этих слов я ждал три дня! Знали бы вы, друзья мои, как тяжело далось мне ожидание! Я утешал себя тем, что с самой книгой ничего не происходило – если бы вы, Многоликий… если бы с вами что-то стряслось, она бы, наверное, сообщила мне об этом. Но она была такой же, как раньше. А вчера вечером – вот… Читайте дальше, ваше высочество.
– «Хранящий книгу, которая суть не книга, а ключ – немедля отправляйся в путь. С нею, тебе доверенной, наступило время расстаться». Всё.
– Я стал раздумывать, что за «приют ловчих» имела в виду сиятельная Ирсоль и решил, что это какой-то охотничий дом – причём очень старый, существовавший в её времена. Иначе она, наверное, не только назвала бы его, но и описала. Я нашёл старинные карты, внимательнейшим образом изучил окрестности Замка – и точно, увидел уединённый охотничий домик, так и подписанный: «Приют ловчих». Утром я отправился к вам. Автомобиль пришлось оставить в деревне, остаток пути я проделал пешком – места-то здесь и теперь глухие, не проедешь.
Принцесса и Многоликий понимающе покивали.
– Сейчас всё кажется таким несложным! Но пока я добирался сюда, я сомневался непрестанно, – продолжил Хранитель. – Вдруг дома больше нет, или он стоит пустой? Что тогда? Где мне искать вас? Как мне быть уверенным, что я, старый пень, не выдумал всю эту историю сам? Лишь когда я увидел вас – особенно вас, ваше высочество!.. Вы куда красивей, чем на портретах, простите мне такую вольность… Лишь тогда я в полной мере осознал, что всё это правда! – задыхаясь от избытка чувств, он примолк, а затем закончил: – О могуществе Ирсоль легенды ходили даже в те времена. Подумать только: предвидеть, что случится через семь столетий…
– Или позаботиться, чтобы случилось так, как надо, – перебил Многоликий, который не знал, как относиться к тому, что все его действия в последние дни могли подчиняться какой-то древней книге.
– Возможно, возможно, – заулыбался антиквар. – Не всё ли равно, где причина, где следствие? Главное, что Наследство Ирсоль, наконец, найдёт своих хозяев.
– Но почему хозяева – именно мы? – подала голос Принцесса. – Неужели мы оба – потомки волше…
– Я могу быть чьим угодно потомком, – буркнул Многоликий. – Я не знал отца, да и мама о своём происхождении особо не распространялась.
Девушка вздохнула.
– А я свою родословную учила до двадцатого колена… Но сиятельной Ирсоль в списке моих предков не было.
– Уверен, в книге найдутся ответы на все ваши вопросы, – антиквар не переставал улыбаться, он весь лучился удовольствием от успешно выполненной миссии. – Согласно легендам, Ирсоль умела путешествовать между мирами, а значит, действительно, могла завещать своё…
Принцесса открыла было рот, но посмотрела на Многоликого и осеклась.
– Её высочество не верит, что такие путешествия возможны, – проговорил тот за неё. – Эрей… Эрен…
– Эремейн, – она скептически поджала губы. – Он доказал единственность мира.
– Увы, я не физик и не маг! – с шутливым сожалением воскликнул Хранитель. – Но я видел столько чудесного на своём веку, что теперь готов поверить во что угодно. Может быть, этот учёный ошибся. А может, вы создадите ещё один, новый мир, когда воспользуетесь своим Наследством – или измените мир существующий! Так или иначе, – старик с усилием поднялся из-за стола, – скоро вы всё узнаете.
Многоликий перелистал книгу.
– Больше здесь ничего нет, Эйб.
– Разумеется! Она ждёт не дождётся, когда я уйду. Всё остальное предназначено только для ваших глаз. И я не отниму у вас ни единой лишней минуты.
Чрезвычайно гордый собой и будто помолодевший, антиквар устремился к выходу.
– Что ж, друзья мои, надеюсь, Наследство Ирсоль, каким бы оно ни было, принесёт вам счастье, – промолвил он у порога.
– Спасибо, Эйб, – тепло сказал Многоликий. – Простите, что напугал вас и что подумал о вас дурно.
– Мой дорогой, не берите в голову, кто угодно подумал бы так на вашем месте, – отмахнулся Хранитель.
Они обнялись на прощание. Принцесса молча улыбнулась и протянула старику руку, которую он, трепеща, сжал в своих прохладных иссохших ладонях.
– Идёмте, ваше высочество, мне не терпится узнать, что там написано дальше! – позвал Многоликий, как только антиквар скрылся за дверью.
Девушка стояла неподвижно и хмурилась, теребя свой медальон – какая-то мысль не давала ей покоя.
– Погодите, дайте вспомнить… Где-то я уже видела…
– Что?
– Знак! У него на пальце – кольцо-печатка, на котором…
– Изображена буква Х, – подхватил мужчина. – Эйб говорил, что носит кольцо в память о своей покойной жене – это был её подарок.
– Что это за знак, он не говорил?
– Нет. А в чём дело?
– Я видела такой же совсем недавно… – её лицо приняло раздражённо-сосредоточенное выражение, вскоре сменившееся выражением удивлённым. – На серьге ярла Эспеланна, вот где! – воскликнула Принцесса.
Он насторожился:
– В самом деле? Ну, так давайте спросим у самого Хранителя…
Распахнул дверь и позвал:
– Эйб! Вернитесь, есть вопрос!
Ответом ему были многоголосый птичий щебет и шелест листвы. Прислушиваясь, Многоликий сбежал с крыльца и углубился в лес – безрезультатно! Гостя простыл и след.
– А что, если это какой-то известный символ? – предположил мужчина, возвращаясь в дом. – И означает, например, верность? Тогда Эспеланну серёжку могла подарить его Анита.
– Похоже на правду, – согласилась Принцесса.
Эту версию они и приняли – обоим было сложно представить, что скромный авитанский антиквар, пускай даже предок его служил волшебнице Ирсоль, каким-то образом связан с племянником королевы Норланда. Щекотное беспокойство вскоре рассеялось, уступив место куда более сильным эмоциям.
Сначала книга медлила, как будто собиралась с духом, прежде чем открыть наследникам Ирсоль все свои тайны. Принцесса и Многоликий какое-то время постояли у стола, а потом, не сговариваясь, пошли заниматься каждый своим делом. Один соорудил нехитрый завтрак, по времени суток больше похожий на обед, другая умылась и, как сумела, прибрала волосы. Сейчас, когда не было ни острой, отчаянной опасности, ни усталости, уводящей землю из-под ног, ими обоими снова овладело смущение. Они украдкой посматривали друг на друга и молчали.
Принцессе и раньше нравилось, как выглядит Многоликий, но теперь, когда он выспался, избавился от щетины и сменил арестантское рубище на франтоватые рубашку и брюки, она не могла отвести от него глаз. Желания, одолевавшие её ночью, никуда не делись – наоборот, они окрепли. Рассудок твердил: «Он тебе не пара!» – но чем дальше, тем меньше хотелось слушаться рассудка. Впервые в жизни влюбившись, она упивалась своим новым состоянием.
Многоликий испытывал непонятную ему злость – на себя, на обстоятельства, на Принцессу. Злыдни болотные, и зачем только доисторическая ведьма послала свой подарок им обоим? Лишь одному из них, ему, Многоликому, нет места в этом мире – девчонке отличное место досталось от рождения! Просто сейчас у неё не лучшие времена. Но как только Король расправится с заговорщиками, она вернётся в Замок и… «Я не пара ей! – его рассудок звучал в унисон с рассудком девушки. – Я сломаю ей жизнь и ничего не дам взамен». А он, Многоликий? Любовь к Принцессе и страх за неё поволокутся за ним чугунными гирями, лишат его единственной свободы – свободы убегать! О том, что своё сомнительное достояние он уже потерял, мужчина предпочитал не думать. Самому себе не признаваясь, он боялся усиливающейся связи с Принцессой: то, что раньше казалось призрачной паутинной нитью, на глазах превращалось в корабельный канат.
