Текст книги "Журнал «Если», 2004 № 07"

Автор книги: ЕСЛИ Журнал

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 23 страниц)

– Это, гм-м… отлично, – отозвалась Сейдж.

– В этом платье вы выглядите очень эффектно, душечка. И вообще, у меня такое чувство, что сегодня – мой день! Так что не волнуйтесь.

Сейдж пришлось немного подождать в крохотной комнатке за кулисами, пока за ней не пришла режиссер. Иоланда уже вкратце представила ее, и Сейдж шагнула на залитую ослепительно-ярким светом площадку под дружные овации роботов. Они действительно выглядели как живые, и Сейдж даже почувствовала себя польщенной.

Потом она села за кухонный столик. Иоланда тотчас налила ей чашку «старбакса» и с несколько преувеличенным воодушевлением повернулась к зрителям.

– Вот она – эта женщина, наделенная отвагой и мужеством, какие нам даже трудно себе вообразить! Вы согласны?

В ответ снова раздались аплодисменты.

– Итак, Сейдж, мне сказали, что вам пришлось умереть, чтобы совершить ваше беспримерное путешествие во времени. Скажите откровенно, неужели вам не было страшно?

И тут Сейдж совершила роковую ошибку. Она задумалась над вопросом. В самом деле, боялась ли она?

– Конечно, я испытывала страх, – задумчиво ответила она, – но даже он обладал для меня некоей притягательной силой. Это было как вызов… Помнится, я думала, смогу ли я его преодолеть.

Таким образом, Сейдж сразу начала со своих субъективных впечатлений, уйти от которых оказалось практически невозможно. Некоторое время Иоланда расспрашивала ее о подготовке эксперимента и о самом путешествии, а потом попросила рассказать, что она чувствовала, когда пришла в себя. Отвечая, Сейдж старалась придерживаться фактов, однако ее эмоции все же прорывались наружу.

А Иоланда буквально лучилась сочувствием.

– Разве вас не разозлило то, как с вами обращаются? – спросила она.

Но Сейдж к этому времени уже настолько освоилась с непривычной обстановкой, что сумела подумать: «Мои чувства сейчас не главное». Поэтому она сказала:

– Нет, просто я была очень озабочена тем, что увидела вокруг.

Это было неправдой, но только так Сейдж могла перевести разговор на действительно важные проблемы. Однако Иоланда не поддалась на эту уловку.

– Вы ведь уже познакомились с мистером Беддоузом, верно? Что вы думаете об этом миллионере-отшельнике, от одного слова которого зависело, будете вы жить или нет?

При этих словах по рядам роботов-слушателей пронесся сочувственный шепоток.

– Мне кажется, было бы неправильно изображать его бесчувственным чудовищем, – ответила Сейдж, снова сбившись с мысли. – Это вообще очень непростой вопрос, и я…

– И все же скажите, стоит ли нам беспокоиться по вашему поводу? – перебила Иоланда.

– О, нет! – рассмеялась Сейдж. – Д.Б. может быть очень милым, но это не…

– Милым?!.. – Иоланда сделала большие глаза.

– Но я просто имела в виду…

Наклонившись вперед, Иоланда доверительным жестом коснулась руки Сейдж.

– Душечка, вам, наверное, очень одиноко у нас? Скажите, может быть, вы оставили в прошлом дорогого вам человека?

«О, Господи! Кажется, я сморозила что-то не то!» – Сейдж ужасно смутилась, и когда Иоланда спросила, что произвело на нее самое сильное впечатление, с радостью ухватилась за эту подсказку и забормотала что-то маловразумительное об автомобилях с автопилотом и световоздушном душе.

Когда съемки были закончены и свет в студии погас, Сейдж вскочила.

– Кажется, я провалилась! – воскликнула она. – Может, попробуем еще раз?

– Не волнуйтесь, душечка, – ответила Иоланда. – Вы выглядели естественно и очень киногенично, а это единственное, что замечают люди. И это понятно: ведь им хочется отождествлять себя с вами!

Сейдж вздохнула. Она-то" хотела ясно и недвусмысленно предупредить зрителей о серьезной опасности, а вместо этого наболтала всякой чепухи.

– Не понимаю, что на меня нашло! – пожаловалась она. – Я как будто превратилась в одного из этих ваших роботов!

– У вопросов, которые я вам задавала, мог быть только один ответ, – сказала Иоланда своим деловым голосом. – И именно в этом кроется секрет вашего успеха. Все заранее знают, что вы собираетесь сказать. И когда вы говорите это, люди убеждаются: они были правы. Я когда-то работала в журналистике, душечка, и знаю разницу…

– Вы были журналисткой? – удивилась Сейдж. – А почему сейчас?…

– Потому что журналист не контролирует конечный продукт, – покачала головой Иоланда. – В наше время сбор сведений и доставка информации потребителю – это две совершенно разных профессии. И уверяю вас, душечка, последнее гораздо прибыльнее и безопаснее. Журналист должен быть молод, энергичен и предан своему делу; кроме того, журналисту приходится постоянно искать, кому бы продать добытую им информацию, а жить, не зная, кто заплатит тебе завтра, очень нелегко. Часто это означает перебиваться с хлеба на воду.

– Но если в вашем мире информация пользуется таким большим спросом…

– Общество должнознать правду, но не хочетэтого. Люди жаждут только денег, хотя в них не особенно нуждаются. – И, поглядев на неподвижно замершую в полутьме аудиторию, Иоланда добавила: – Вот, помяни черта, и он тут как тут…

Сейдж тоже обернулась. В проходе стоял Д.Б.: дорогой итальянский костюм висел на нем, точно картофельный мешок.

– Д.Б.! – с тревогой воскликнула Сейдж. – Вы давно здесь?

– Достаточно давно, чтобы понять – ты отлично справилась, – ответил он.

– Поскольку вы здесь, мистер Беддоуз, – сказала Иоланда, и каждое ее слово казалось тяжелым и холодным, как свинцовая пуля, – позвольте задать и вам пару вопросов.

– Комментариев не будет, – беззаботно откликнулся Д.Б. – Идем, Сейдж. Я хочу пригласить тебя поужинать.

Все еще обуреваемая самыми противоречивыми чувствами, Сейдж последовала за ним. Когда они вышли из студии и сели в лифт, она сказала:

– Я хотела только открыть людям глаза, хотела объяснить, как опасно позволять рыночным законам вторгаться в сферу обмена информацией.

– Вряд ли бы ты дождалась от них сочувствия, – хладнокровно отозвался Д.Б.

– Дело совсем не во мне! – с горячностью возразила Сейдж. – Я знаю: если я буду что-то скрывать, чтобы добиться дешевой популярности, в конце концов я стану такой же, как вы!

– Не думаю, – мягко ответил Д.Б., явно стараясь ее утешить. Вместе они пересекли просторный вестибюль и вышли на улицу.

Давно наступил вечер, но городские огни сияли так ярко, что улицы стали похожи на залитые светом ущелья. Не успели они спуститься по широким ступеням, как Сейдж увидела на тротуаре толпу папарацци, которые сразу же направили на них свои камеры и ослепили яркими вспышками. Неожиданно зазвонил телефон Д.Б.

– Да? – ответил он и внезапно остановился, как вкопанный. Схватив Сейдж за руку, Д.Б. круто повернулся и стал снова подниматься по ступеням.

– Что случилось? – спросила Сейдж.

– Нам нельзя выходить из здания.

Он шагал по ступеням размеренной, неторопливой походкой, но его рука сжимала пальцы Сейдж, словно тисками. В вестибюле к ним бросился телохранитель.

– Сюда, пожалуйста. Сюда, мистер Беддоуз. – И он быстро повел их назад к лифтам, стараясь держаться между ними и входом, пока второй охранник запирал стеклянные двери. Снаружи раздался и смолк вой полицейских сирен.

В лифте Сейдж сказала:

– Можете теперь отпустить меня.

Д.Б., словно обжегшись, поспешно выпустил ее руку.

– Извини.

На площадке верхнего этажа их ждал Ганс. Не переставая разговаривать с кем-то по переговорному устройству, он вывел обоих на крышу и помог подняться в самолет. Когда машина взмыла в воздух, Д.Б. набрал какой-то номер и сердито спросил:

– Что, черт возьми, случилось? Выслушав ответ, он снова спросил:

– Его поймали?

Еще немного послушав, Д.Б. сказал:

– Очень хорошо. А теперь соедините меня с Пэтти. После небольшой паузы он почти прорычал в трубку:

– Моя дорогая, вы потерпели самое настоящее фиаско! Неужели вы так и не сделали ни одного снимка? – Еще пауза. – Тебе легко говорить – на тебя не охотится какой-то свихнувшийся придурок с пистолетом, которому не терпится прославиться!.. Ах вот как? В таком случае пошлите всех к чертям! Когда в следующий раз соберетесь организовывать утечку информации, будьте повнимательнее. Нельзя сообщать мое расписание кому попало!

Он дал отбой и некоторое время сидел, погрузившись в глубокую задумчивость.

Сейдж, однако, успела уловить самое важное.

– Так значит, это было подстроено?! – воскликнула она, кипя от возмущения. – Пэтти специально прислала фотографов, чтобы они сфотографировали нас вместе?! Что ж, теперь я поняла: вы все-таки решили осуществить ее план, и вам наплевать, нравится он мне или нет! Вы использовали меня!

Д.Б. мрачно посмотрел на нее.

– Эгоистичный ублюдок! – выпалила Сейдж. Ее негодование было столь велико, что она едва не взмыла над креслом на пару дюймов. Впрочем, возможно, это самолет провалился в воздушную яму.

– Пэтти говорит, твой индекс популярности поднялся до самой стратосферы, – с легкой обидой отозвался Д.Б.

Сейдж бросила быстрый взгляд за окно. Небо за стеклами почернело, но земля внизу все еще была залита солнечным светом.

– Боже мой, самолет, кажется, тоже! – в испуге воскликнула она, крепче сжимая подлокотники кресла. – Куда мы летим, Д.Б.?

– Я же пригласил тебя поужинать со мной, – напомнил он.

– Да, но где мы будем ужинать?

– В Гонконге, если ты не против.

Большая часть центрального района Виктория в Гонконге когда-то была полностью разрушена мощным землетрясением, и теперь на его месте высились три сияющих серебряных башни – таких высоких, что они вполне могли служить символами гордыни и презрения к ближним. Самолет, кружа, снижался прямо к ним, и клонившееся к закату солнце вспыхивало на облицовке – небоскребов багровым заревом.

– Южное здание принадлежит мне, – рассеянно сообщил Д.Б. – Но туда мы, пожалуй, не пойдем.

Именно в этот момент Сейдж поняла: все, что говорили ей о Д.Б., не преувеличение, и он по-настоящему богат.

Они вышли из самолета и оказались на открытой всем ветрам посадочной площадке, которая – словно гриб к стволу дерева – прилепилась к стене северной башни. От сумасшедшей высоты у Сейдж захватило дух. Небоскребы на противоположном берегу залива казались игрушечными, а гавань в обрамлении живописных гор пестрела крошечными точками – то были огромные суда, пришедшие со всех концов света. Она бы смотрела и смотрела на эту красоту, но Гансу явно не нравилось, что Сейдж стоит так близко к краю площадки, и в конце концов она вслед за Д.Б. вошла внутрь башни.

Метрдотель усадил их за столик у окна, откуда тоже открывался чудесный вид, но Д.Б. оставался сердитым и замкнутым до тех пор, пока они не распили целую бутылку «пино нуар». Только тогда он стряхнул с себя угрюмое настроение и спросил, как прошел ее день.

– Да вот, хотела у тебя поинтересоваться, знает ли некоронованный король информационного рынка, что Лев Троцкий исчез из коллективной памяти человечества? – спросила Сейдж. Д.Б. упорно придерживался фамильярной интонации, и она решила ответить тем же.

– Гм-м, – пробормотал Д.Б. – Знаешь, у меня тоже был не самый легкий день.

– Неужели тебе все равно? – удивилась Сейдж.

– Ты о Троцком? – Он пожал плечами. – Троцкий был частью массива информации, которую общество отвергло еще в прошлом столетии. Но ты, наверное, хочешь знать, почему это произошло?

– Почему? – обреченно спросила Сейдж.

– Потому что эти сведения не обладали развлекательным потенциалом, – объяснил Д.Б. – А развлечения – тот необходимый минимум, которого люди ожидают от тех, кто ими правит. Как только всем стало ясно, что классовая борьба закончена и что от нее остались только пятилетние планы, люди тотчас сообразили, какая же это скукотища, и постарались как можно скорее о ней забыть.

Сейдж немного помолчала, стараясь как-то примирить этот ответ со своими представлениями о Д.Б.

– Ты хочешь сказать, что у вас больше нет трудовых конфликтов? – спросила она наконец.

– Трудовых конфликтов? – искренне удивился Д.Б. – Но, дорогая моя, ведь информацию производят не на фабриках!

– Но чтобы ее произвести, по-прежнему необходим труд.

– Да, конечно, но я ведь говорил тебе – я не нанимаю тех, кто занимается добычей информации. Журналисты, исследователи – это самые скверные наемные работники, каких только можно себе представить. Человек, придерживающийся хотя бы минимальных профессиональных стандартов или, если угодно, цеховых правил, по определению не может быть полностью лоялен по отношению к компании-нанимателю. Поэтому я только покупаю их продукт, а им оставляю их смешные понятия о профессиональной чести.

– И финансовый риск, – добавила Сейдж. – Иными словами, вся ваша экономика основывается на эксплуатации производителей информации, которые к тому же лишены права распоряжаться результатами своего труда.

– Таковы условия игры, Сейдж. В конце концов, у нас серьезный бизнес, а не дружеская вечеринка.

– Ты мыслишь категориями прошлого века!..

– Прошу прощения, но это ты явилась из прошлого, а не я.

– К тому же ты самый настоящий махинатор и вообще сукин сын!

– Не так я представлял себе романтический ужин вдвоем! – усмехнулся Д.Б.

Но Сейдж уже чувствовала приятное опьянение и не собиралась и дальше выяснять с ним отношения. Бордо к ужину и превосходный коньяк на десерт временно примирили ее со всеми разочарованиями, которые она пережила сегодня. Будут и другие дни, рассуждала Сейдж; может, завтра или послезавтра ей представится иная возможность разоблачить его.

Когда ужин подошел к концу, медно-красное солнце уже опускалось за мыс, и внизу один за другим вспыхивали огни большого города.

– Я не хочу уезжать! – заявила Сейдж. – Мне нужно немного постоять на земле, иначе я не смогу сказать, что была здесь!

Д.Б. кивнул в ответ, и они спустились на лифте с прозрачными кабинами на площадь между башнями. Вспугивая стаи откормленных голубей, они вместе подошли к центру площади, где высилась какая-то абстрактная скульптура. Прислонившись к ее нагретому обливному боку, Сейдж подняла глаза и невольно залюбовалась небом, которое играло и переливалось неоново-желтыми, оранжевыми и розовыми красками заката. Голова мягко кружилась. Теплый, влажный воздух был насыщен ароматами экзотических цветов, восточных пряностей и запахами близкого моря. И, разумеется, она испытывала приятное волнение от близости человека, который запросто мог купить половину Солнечной системы и еще оставить чаевые.

Внезапно Д.Б. как-то весь подался вперед и неумело чмокнул ее в щеку. Сейдж удивленно повернулась к нему. Что это – он действительно покраснел или это просто отблеск заката упал на его лицо?

– Ты сделал это для репортеров? – осведомилась она.

– Н-нет, – смущенно ответил Д.Б. – Для себя. Прости…

Его непритворное замешательство показалось Сейдж очаровательным и милым.

– Это не поцелуй, – сообщила она. – Вот как надо!..

И, сжав руками голову Д.Б., Сейдж наградила его долгим, крепким поцелуем в губы. Это был самый настоящий поцелуй, без дураков.

Когда она наконец выпустила Д.Б., оказалось, что его очки запотели, и он неловко попытался протереть их.

Сейдж звонко расхохоталась.

– Ну-ка, кто быстрее добежит до лифта!

И она бросилась бежать. На полпути через площадь у нее соскочила туфля, но, несмотря на это, она все равно была у лифта раньше Д.Б. Задыхаясь от смеха и быстрого бега, Сейдж повернулась, чтобы подобрать туфлю, но Д.Б. схватил ее за руку и удержал.

– Оставь, – сказал он. – Быть может, какой-нибудь принц найдет твою туфельку и явится за тобой.

– На что мне принц? Что я буду с ним делать?

– Ну, не знаю. Может быть, ты его поцелуешь. Оконфузишь, как меня.

И Сейдж стало ясно, что он не шутит.

Молча они вернулись к самолету. Когда он взлетел, в небе уже гасли последние отблески заката. Д.Б. сидел совершенно неподвижно, уставившись в иллюминатор и не замечая, что Сейдж пристально за ним наблюдает. Лицо его выражало неудовлетворенность, печаль и какое-то страстное желание. Казалось просто невероятным, что такой человек, как он, может чего-то так отчаянно хотеть.

– У меня появилась идея, Сейдж, – сказал наконец Д.Б., поворачиваясь к ней. – Давай полетим в Париж и еще раз полюбуемся закатом.

Она улыбнулась.

– Не стоит летать вокруг земли, гоняясь за закатом, Д.Б.

– Но почему?

– Потому что… Потому что мы уже взрослые, и у каждого из нас есть свои дела. Особенно у тебя.

Д.Б. резко отвернулся и снова стал смотреть в окно. Теребя подлокотник кресла, он сказал:

– Ты подала мне великолепную идею…

– Людям она известна уже довольно давно.

– Наверное… – Д.Б. немного помолчал. – Скажи, ведь это была просто игра, притворство, не так ли?

А Сейдж не знала, что ему сказать. Неожиданно ей стало ясно: она сама не уверена в своих мыслях и чувствах.

– Да… – проговорила она наконец. – Если для тебя это была просто игра, значит, для меня тоже.

Вызванное вином беззаботное и игривое настроение внезапно испарилось, и Сейдж стало клонить в сон. Откинув спинку сиденья, она вытянулась во весь рост и вскоре задремала под ровный гул турбин. В какой-то момент Сейдж снова ненадолго открыла глаза и увидела, что Д.Б. пристально смотрит на нее, но выражение его лица было слишком сложным, чтобы она могла понять, что оно означает.

На следующее утро Сейдж проснулась в своей постели. Было уже довольно поздно, к тому же с похмелья у нее сильно болела голова. Включив экран на потолке, она с неудовольствием обнаружила свое лицо буквально во всех выпусках электронных газет-таблоидов. Одна из веб-страниц была целиком посвящена их поцелую на площади в Гонконге, мастерски запечатленному с помощью мощного телеобъектива. На другой странице продавалась за несколько тысяч долларов ее потерянная туфля.

– Черт! – выругалась Сейдж и позвонила Пэтти.

– Кто разрешил публиковать эти снимки? – раздраженно спросила она, потирая ноющие виски.

– Я, – ответила Пэтти таким жизнерадостным тоном, каким обычно рекламируют средство от запора. В ее волосах появились новые предметы – крошечный зонтик для коктейлей и статуя Венеры Милосской. – Не волнуйтесь, я обо всем позабочусь.

– Я не хотела, чтобы эти снимки попали в Сеть, – проворчала Сейдж. – Они… они носят слишком личный характер.

– Если вы мечтаете о личной жизни, Сейдж, в таком случае вы выбрали не ту планету. И не того человека.

Дав отбой, Сейдж долго сидела неподвижно и размышляла. Покуда она остается частью созданной «Метамемом» псевдореальности, ей вряд ли удастся стать собой. Даже самые искренние ее слова и поступки могли быть превратно истолкованы и использованы для обмана.

Надо бежать, решила Сейдж. Но куда? У нее не было ни друзей, ни родственников, ни денег, ни профессии – ничего, кроме ее сомнительной славы, и тем не менее она чувствовала, что должна хотя бы попытаться. Сейдж был известен только один выход из дома Д.Б. – через охраняемый подземный туннель. Что ж, попытка не пытка…

Одевшись и проглотив на завтрак пару таблеток аспирина, Сейдж спустилась в вестибюль, где росли сосны. Здесь никого не было. Никто ее не остановил, и она беспрепятственно спустилась в лифте на самый нижний уровень.

К ее несказанному удивлению, знакомый лимузин все еще стоял у обочины подземной дороги, и Сейдж, оглядевшись по сторонам, проворно забралась внутрь. Она понятия не имела, каким образом управлять этим чудовищем, но не успела Сейдж закрыть за собой дверцу, как машина бесшумно тронулась с места. Теперь Сейдж оставалось только надеяться, что охранники решат, будто в лимузине едет сам Д.Б. и беспрепятственно выпустят ее из туннеля.

Но у поста машина затормозила. Один из экранов осветился и негромко запищал. Немного поколебавшись, Сейдж коснулась пальцем появившегося на нем значка «Ответить».

Это был Д.Б. Насколько Сейдж могла видеть, он находился в своем офисе, и на нем был уже знакомый ей растянутый свитер.

– Куда это ты собралась? – спросил он.

– Я уезжаю, – ответила она, стараясь сохранить на лице непроницаемое выражение.

Д.Б. несколько мгновений внимательно разглядывал ее, потом его лицо сделалось таким же неприветливым и замкнутым, как у Сейдж.

– Может, возьмешь другую машину? – спросил он холодно. – Эта слишком бросается в глаза.

– Если придется, я готова ехать хоть на газонокосилке, – ответила Сейдж.

– О'кей, вылезай. Я пришлю что-нибудь подходящее.

Сейдж послушно выбралась наружу, и лимузин покатился в обратном направлении. Скоро он исчез за поворотом туннеля. Охранник в стеклянной будке изо всех сил старался не таращиться на нее, но Сейдж все равно чувствовала себя, как маленькая девочка, которая попалась на краже конфет. К счастью, довольно скоро в туннеле появилась другая машина – изящный спортивный автомобиль серебристого цвета с откидным верхом. Шофера не было. Марку машины Сейдж так и не сумела определить, но дизайн говорил сам за себя. Это был самый настоящий, стопроцентный сексапил, и Сейдж невольно задумалась, почему Д.Б. выбрал для нее такую машину.

В автомобиле были рулевое колесо, газ и тормоз. Все остальные механизмы управления заменял компьютерный экран, занимавший половину приборной доски. Не успела Сейдж сесть, как он включился и запищал. Вздохнув, Сейдж включила связь.

– Ты знаешь, как программировать машину? – спросил Д.Б.

– Разве на ней нельзя просто ехать?

– Нет, это запрещено, особенно на шоссе. Существует специальный закон о безопасности дорожного движения. Ладно, скажи, куда бы ты хотела поехать, и я запрограммирую машину отсюда.

– Ты, наверное, все равно смог бы следить за мной, куда бы я ни отправилась, – догадалась Сейдж.

– Приношу тебе самые глубокие извинения от лица всего нашего мира, – траурным голосом сказал Д.Б. – Увы, сейчас машины выпускают только со встроенными функциями контроля.

Делать было нечего, и Сейдж сказала, что хотела бы посетить университет. Д.Б. начал программировать навигационный компьютер, и экран, моргнув, переключился на другой режим.

– Когда захочешь вернуться, просто выбери опцию «Назад», – пояснил Д.Б., и Сейдж с трудом удержалась, чтобы не сказать: неизвестно, захочется ли ей вообще возвращаться.

Стоял ясный, солнечный денек. Машина стремительно неслась вниз по извилистой горной дороге, и Сейдж опустила верх, чтобы насладиться упругим ветром, раздувавшим ей волосы. Она не могла не признать, что мчаться в такой мощной и шикарной машине приятно, хотя одновременно она испытывала и некоторую неловкость. Ну да ладно… Найдя в перчаточнице солнцезащитные очки, Сейдж надела их, чтобы лучше соответствовать навязанному ей образу роковой женщины.

Но вот впереди показалось оживленное шоссе. Не снижая скорости, машина вывернула на наклонный въезд и помчалась туда, где сплошным потоком двигались другие автомобили. В страхе Сейдж изо всех сил нажала на педаль тормоза, но ничего не произошло – тормоза не работали. Казалось, катастрофы не избежать, но в самый последний момент в потоке транспорта появился просвет, и машина Сейдж плавно вписалась в освободившееся пространство.

Двигаться на полной скорости на расстоянии каких-нибудь шести дюймов от бампера идущей впереди машины было серьезным испытанием для нервной системы Сейдж. Поначалу ей приходилось прилагать изрядные усилия, чтобы справиться с подступающей паникой, однако довольно скоро она заметила, что все машины, сколько их было на шоссе, притормаживают и ускоряются почти одновременно. В ее время такое вряд ли было возможно – в лучшем случае, все закончилось бы многочасовой «пробкой», в худшем – серьезной аварией.

Всю дорогу до центра города Сейдж преследовало ее собственное лицо, глядевшее на нее с электронной доски объявлений на экране. Тогда она попробовала радио, но натыкалась только на анонсы программы, которая называлась «Сейдж Оквесасн: обольстительница из прошлого». Задыхаясь от отвращения, она выключила приемник.

Именно в этот момент Сейдж заметила сзади патрульную полицейскую машину. Тотчас зазвонил телефон.

– Мы берем на себя контроль за вашей машиной, – сказал коп, как только она ответила. – Включите факс – мы пришлем вам ордер.

– Что я натворила? – спросила Сейдж, когда ее машина свернула на стояночную площадку на обочине шоссе.

– Вы обязаны немедленно явиться в Федеральное судебное присутствие, мэм.

– Зачем?…

– Спросите об этом у судьи, мэм.

Сопровождаемая полицейской машиной, Сейдж тронулась дальше. Ее автомобиль легко преодолел сложную развязку на съезде с шоссе и влился в поток машин, запрудивших улицы городского центра. Вскоре он остановился напротив высокого здания из стали и стекла, отделенного от улицы вымощенной бетонными плитами площадью. На площади собралась небольшая толпа, здесь же находились и две бригады телевизионщиков.

Не успела Сейдж выбраться из машины, как к ней подбежала какая-то женщина и сунула под нос микрофон.

– Скажите, Сейдж, чем можно объяснить вашу необыкновенную сексуальную привлекательность? – затараторила она. – Многие зрители считают, что у вас есть какой-то секрет, перешедший к вам по наследству от индейских предков. Это так?…

Высокий лысеющий мужчина в коричневом костюме поджидал ее на тротуаре.

– Я представляю объединение фирм во главе с «Инфометикс корпорейшн», – сказал он хорошо поставленным баритоном. – Именно мы подали в суд иск с требованием более справедливого распределения касающейся вас информации. Вы должны официально подтвердить, что имело место незаконное ограничение свободы торговли…

Сверкающий черный автомобиль затормозил у края проезжей части, и из него выскочил мистер Джабвалла. Выглядел он собранно и элегантно.

– Настоятельно советую не отвечать, – быстро сказал он.

– Ага, теперь вы запугиваете свидетельницу! – воскликнул другой юрист. – Надеюсь, господам из службы новостей удалось записать это.

Две видеокамеры тотчас повернулись в сторону мистера Джабваллы, чтобы зафиксировать его реакцию.

– Она не ваш свидетель, – с невозмутимым видом отозвался тот. – Кроме того, сегодняшний вызов в суд не имеет законной силы, поскольку это вообще не Сейдж Оквесасн. Это просто ее точная копия. – Повернувшись к Сейдж, Джабвалла добавил вполголоса: – Послушайте, мисс, если вы хотите заниматься своим бизнесом без помех, я могу все для вас уладить. Вам достаточно только подписать контракт, и…

Сейдж как раз хотела сказать, куда ему следует засунуть свой контракт, но ей помешали. Обе камеры, как по команде, повернулись в сторону полного, бородатого мужчины в камуфлированном жилете и высоких солдатских ботинках, который приближался к ним от дверей суда. В поднятой руке он держал официального вида бумагу.

– Решение суда! – восклицал он на ходу. – Получено решение суда!

Мистер Джабвалла и второй адвокат быстро переглянулись и с сочувствием кивнули друг другу.

– Права покупателей превыше всего!.. Прочь с дороги, вы, сутяги на службе корпораций! – взревел мужчина, подходя ближе. – Я Гарри Дольник, кандидат в члены городского совета от партии потребителей! Я только что получил официальное судебное решение, которое предписывает Сейдж Оквесасн публично огласить послание дыранцев, которое она доставила на Землю.

– Простите, чье послание? – озадаченно переспросила Сейдж. Гарри Дольник повернулся к ближайшей камере.

– Вы спрашиваете, кто такие дыранцы? Мы не знаем, как они сами себя называют, хотя тот факт, что в окрестностях черной дыры живут разумные существа, уже давно известен мировой элите. Мы же с вами можем черпать информацию только из нелегальных бюллетеней, распространяемых без вмешательства профессиональных лгунов из корпоративных средств массовой информации. Совершенно очевидно, что дыранцы никогда бы не пропустили через свою территорию человека, не отправив с ним важное сообщение, которое они могли закодировать, к примеру, в цепочках ДНК. Подобное предположение выглядит совершенно логично!

– Что-о? – ахнула Сейдж.

– Главный вопрос заключается в том, какие бесценные сведения содержатся в этом послании, – продолжал Гарри Дольник, не слушая ее. – Ведь не зря гигантские корпорации прилагают все силы, чтобы получить легальный контроль над Сейдж. Ответ может быть только один, господа: это послание представляет собой контракт, способный обеспечить брэнду «Земля» пангалактическое признание.

– Видите теперь, что вам грозит и от чего мы можем вас защитить? – зашептал на ухо Сейдж мистер Джабвалла. – Ваше появление уже вызвало в определенных кругах нездоровый ажиотаж…

А Сейдж внезапно вспомнились слова Д.Б., которые он произнес совсем недавно. Что-то о подвиге Прометея, на который якобы походила ее история. Но в интерпретации этого бородатого потребителя она смахивала больше на межгалактический заговор крупнейших корпораций.

– Послушайте-ка! – громко сказала она, выступая вперед. – Я готова исполнить предписание суда прямо здесь, не сходя с этого места. Никаких дыранцев попросту нет, как нет никакого послания, зашифрованного в моих ДНК…

– Неужели вы думаете, что она в чем-то признается?! – прогремел Гарри Дольник. – Здесь, в этом садке с пираньями? Да никогда в жизни! – Обращаясь к толпе, он еще больше возвысил голос. – Именно поэтому потребителям необходимо сплотить ряды и отстаивать свои права! Только в этом случае мы все сможем стать акционерами огромной корпорации под названием «Земля»!

Он гремел и взывал, а офисные служащие, вышедшие на перерыв, продолжали жевать свои сэндвичи и махать руками телекамерам. Один из них протянул Дольнику блокнот для автографов, и тот ненадолго замолчал, чтобы расписаться. Воспользовавшись этим, женщина-репортер потянула Сейдж за локоть и спросила:

– Сейдж, наши зрители очень хотят узнать, какой губной помадой вы пользуетесь?

– Ради Бога, – растерянно пробормотала Сейдж, – заберите меня кто-нибудь из этого сумасшедшего дома!

Телефон мистера Джабваллы внезапно зазвонил. Он ответил, потом молча протянул аппарат Сейдж.

– Превосходное представление! – сообщил ей Д.Б. – Ты и вообразить не можешь, сколько сайтов затребовали эту информацию!

– Вы что, следите за мной?! – Сейдж даже подняла голову, словно ожидая увидеть в небе над собой спутник-шпион «Метамема».

– Нет. Просто мы, как и абсолютное большинство жителей западного полушария, смотрим телевизионную трансляцию, – объяснил Д.Б., и Сейдж машинально повернулась к ближайшей камере, которую держал на плече плотный коротышка, обутый в сандалии.

– Да-да, – подтвердил Д.Б., – именно с этой камеры поступает особенно качественное изображение.

– Это… это твои люди?

– Вовсе нет. Это так называемые «свободные художники» – вечно голодные рыцари камеры и микрофона. Мы лишь покупаем то, что они производят.

– Уж не ты ли это подстроил?! – требовательно спросила Сейдж, и оба адвоката, о чем-то оживленно спорившие, замолчали и посмотрели на нее. Повернувшись к ним спиной, Сейдж заговорила чуть тише. – Кто-то распустил слух об инопланетянах и закодированном в моих генах послании внеземных цивилизаций…