Текст книги "Журнал «Если», 2004 № 07"

Автор книги: ЕСЛИ Журнал

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 23 страниц)

КЭРОЛИН ИВ ДЖИЛМЕН
ТО, ЧТО НАДО…

В конце концов ключ к путешествиям во времени все же был найден.

Произошло это в окрестностях городка Пипак в Нью-Джерси. Однажды февральским вечером все телевизионные приемники – во всяком случае, те, что до сих пор работали от антенн – вдруг начали передавать концерт эстрадного оркестра Лоренса Уэлка [1]1
  Уэлк Лоренс (1903–1992)– дирижер, известный популяризатор т. н. «музыки под шампанское». В 1955–1982 гг. вел собственную музыкальную программу по ТВ. (Здесь и далее прим. перев.)


[Закрыть]в зернистом черно-белом изображении. Продолжалось это всего несколько минут, но зрители «Самых ужасных мировых катастроф» все равно остались очень недовольны и буквально засыпали телестудию жалобами. Сначала все решили, что это просто чья-то хулиганская выходка, однако проведенное расследование только еще больше все запутало. Довольно скоро выяснилось, что это была прямая трансляция из одна тысяча девятьсот, шестидесятого года. Насколько было известно экспертам и хранителям видеоархивов, этот концерт никогда не снимался даже на кинопленку. Поиски источника сигнала тоже не дали никаких результатов, пока Министерство обороны не сообщило, что один из военных спутников тоже принял эту странную передачу.

Тогда все подумали, что это наверняка пришельцы – маленькие зеленые человечки, которые, случайно перехватив заблудившуюся в космосе телевизионную волну, пришли в ужас от музыкальных вкусов землян и отправили ее обратно даже без комментариев. Однако ученые из обсерватории Принстонского университета, тщательно изучив сектор неба, откуда, по всей вероятности, пришел сигнал, не нашли ни одной планеты, на которой могли бы обитать строгие ценители музыки. Вместо этого они открыли черную дыру – самую близкую из всех, что были известны землянам на тот момент.

О том, что произошло, физики и астрономы подробно рассказали на многолюдной пресс-конференции. В тот день компьютерные графические устройства почему-то не работали, и ученым пришлось рисовать схемы и диаграммы на листах бумаги. Как они заявили, телепередача, вышедшая в эфир в одна тысяча девятьсот шестидесятом, в течение двадцати-двадцати пяти лет путешествовала в космосе, пока не оказалась вблизи черной дыры. Там могучие гравитационные поля развернули телевизионный сигнал в обратном направлении и, странным образом усилив и сфокусировав его, швырнули назад к Земле. Пипак оказался на его пути чисто случайно. Такой же случайностью было и то, что это был именно концерт старомодной танцевальной музыки. Если бы вместо оркестра Лоренса Уэлка зрители увидели повтор «Бонанзы» или «Мистера Эда» [2]2
  «Бонанза» и «Мистер Эд» – популярные телесериалы 1960-1970-х гг.


[Закрыть], скорее всего, никто бы вообще ничего не заметил.

Дальнейшие события развивались под покровом строжайшей секретности.

Ученым почти сразу пришло в голову, что черную дыру можно использовать, чтобы отправить сообщение в будущее. Но лишь немногим из них было известно, что в горах Колорадо, в секретной лаборатории в окрестностях Боулдера, уже давно разрабатывается новый способ путешествий в космосе. С помощью направленного потока частиц исследователи разбирали пересылаемый объект на молекулы, тщательно записывая его структуру. Затем эта информация, преобразованная в световой луч, направлялась в приемное устройство, которое на основе закодированной информации воссоздавало объект в его первоначальном виде.

Экспериментаторы начинали с пивных пробок и пластинок жевательной резинки, которую они пересылали из одного угла лаборатории в другой, зате, м настал черед кроликов и морских свинок. Разумеется, не обошлось без неудач, но в их неаппетитные подробности мы вдаваться не будем.

Увы, эта система была мало пригодна для космических путешествий, ибо для ее нормального функционирования приемник был так же необходим, как и передатчик. Между тем, кроме обычных космических перелетов, других способов доставлять приемники к звездам пока не существовало, так что никакого выигрыша во времени новый метод не сулил. Зато благодаря наличию буквально под боком черной дыры, способной отразить информационный луч и вернуть его назад, стало возможным совершать путешествия уже не в пространстве, а во времени.

– Не волнуйся, мы оставим им записку на холодильнике, – шутили ученые, когда первый хрононавт-доброволец выразил вполне понятное беспокойство по поводу того, что люди будущего могут оказаться не готовы к приему сообщения или не иметь необходимого оборудования.

Да и что еще они могли сказать? Гарантировать благополучный исход эксперимента не мог никто.

Добровольца звали Сейдж Оквесасн, и она отличалась от своих сутуловатых и рано облысевших коллег-математиков не только тем, что была высокой и подтянутой (как ее далекие предки охотники-ирокезы), но и тем, что много знала и мало говорила. Впрочем, и сама Сейдж вряд ли могла объяснить, зачем она вызвалась участвовать в столь опасном эксперименте. Вряд ли дело было только в ее безграничной вере в возможности науки. Разумеется, нельзя сбрасывать со счетов и то, что она была одной из тысяч новоиспеченных докторов наук в эпоху, когда перспектива найти приличную постоянную работу была достаточно туманной, однако и это тоже оказалось не главным. Что-то привлекательное и крайне заманчивое скрывалось в самой идее преодолеть миллионы парсеков в виде сияющего светового луча чистой информации…

Разумеется, никто не обращался в Управление охраны труда и не получал разрешения на путешествие во времени. Лаборатория была секретной, и в один прекрасный день эксперимент осуществили в рутинном порядке – и в полном соответствии с планом текущих исследований.

После того как мощный электрический разряд заставил ее сердце снова забиться, Сейдж лишь слабо удивилась тому, что все сработало как надо, что она жива и лежит на гладкой стальной поверхности под тонкой больничной простыней. На всякий случай она пошевелила пальцами рук и ног и убедилась, что ее тело, кажется, собрано в полном соответствии с инструкцией.

В следующее мгновение над ней склонился какой-то пожилой мужчина с крупным шишковатым носом и взъерошенными седыми волосами. Это врач, машинально подумала она. Врач, который озабочен ее состоянием.

– Сейдж! – торопливо шепнул мужчина. – Ничего не подписывай!..

Интересно, куда подевалось «Как вы себя чувствуете?»… Недоумевая, Сейдж села, прикрывая грудь уголком простыни. Когда легкое головокружение, вызванное резкой переменой положения, прошло, она увидела, что находится именно там, где и ожидала – в лаборатории, битком набитой разными непонятными приборами. Поглядев через плечо, Сейдж увидела и приемник – машину, восстановившую ее после «перелета». Приемник-ассемблер выглядел значительно больше, чем сляпанный на живую нитку прибор, который Сейдж помнила – очевидно, с тех пор порядок финансирования лаборатории претерпел значительные изменения к лучшему.

– Какой сейчас год? – спросила она.

Растрепанный мужчина улыбнулся – натянуто и немного робко. Его внешность показалась Сейдж смутно знакомой, но кто это, она припомнить не могла.

– Ты проснулась на пять лет позже, чем мы рассчитывали. Кстати, я – Джеймс Никль. Ах да!.. – спохватился он, протягивая ей купальный халат, который держал в руках.

– Джеми! – Сейдж слишком растерялась, чтобы испытывать неловкость от того, что не узнала его сразу. Когда-то Джеймс Никль тоже работал над проектом в качестве стажера-дипломника. Тогда он был довольно эксцентричным молодым человеком с крупным мясистым носом и вечно взъерошенными рыжевато-каштановыми волосами.

– Ты прибыла точно по расписанию, как и планировалось, – объяснял Джеми, пока Сейдж натягивала халат. – Все дело в том, что некоторое время ты существовала в виде записи на диске.

– На диске? – недоуменно переспросила Сейдж.

– Ну да. Это произошло из-за вмешательства суда. Ты была сдана на хранение, пока адвокаты выясняли, кому принадлежит твой копирайт.

– Мой копирайт?!

Кто-то негромко откашлялся, и Сейдж только сейчас заметила, что в комнате появился еще один человек. Невысокий, смуглый, весь какой-то лоснящийся, с аккуратной бородкой, он напоминал откормленного хорька. Безупречные манжеты и пиджак с узкими лацканами позволили Сейдж безошибочно определить, что перед ней адвокат, да к тому же из самых высокооплачиваемых.

Мужчина шагнул вперед и, сдержанно поклонившись, представился:

– Меня зовут Рамеш Джабвалла, и я представляю интересы корпорации «Метамем». К моему огромному сожалению, я вынужден сообщить вам, что вы вовсе не Сейдж Оквесасн.

– А кто же я? – удивилась Сейдж.

– С точки зрения закона, вы ее копия, произведенная по запатентованной технологии с использованием информации, являющейся интеллектуальной собственностью фирмы «Метамем корпорейшн». Вот почему мы имеем все основания считать, что исключительные права на ваш копирайт принадлежат нам.

Сейдж слегка тряхнула головой. Она была уверена, что чего-то недопонимает.

– Вы хотите сказать, что вам принадлежат права на мою «историю»? – уточнила она.

– Отнюдь, – ответил мистер Джабвалла. – Нам принадлежите вы.

С этими словами он открыл кейс и показал Сейдж большой компьютерный диск с затейливым логотипом, состоявшим из двух переплетенных «М».

– Здесь, – торжественно проговорил он, – записана вся информация, которая позволила нам воспроизвести вас.

– Вы спятили, – сердито сказала Сейдж. – Авторские права не могут распространяться на человека!

Джеми, стоявший за спиной адвоката, яростно затряс головой, но мистер Джабвалла остался спокоен.

Прецедент, на который мы опираемся, заключается в том, что в свое время расшифрованный геном человека был на совершенно законных основаниях запатентован. Мы исходим из того, что нет и не может быть никакой существенной разницы между биохимическим кодом, позволяющим создать человеческое существо, и набором электромагнитных импульсов, позволяющих проделать то же.

– Вот почему эта технология так и не получила развития, – вставил Джеми извиняющимся тоном. – Все уперлось в законы!

Сейдж снова почувствовала, что у нее голова идет кругом. А мистер Джабвалла продолжал все так же вежливо:

– «Метамем», однако, решил не возбуждать против вас дело. Пусть вопрос о копирайте пока останется спорным. Вместо этого… – он извлек из кейса толстую голубую папку и протянул Сейдж. – Вместо этого мы предлагаем вам контракт с нашей дочерней компанией «Персона-файл». Она выставит ваш оцифрованный образ на продажу за сравнительно небольшие двадцать процентов комиссионных плюс издержки. Смею вас заверить, мисс Оквесасн-два, это весьма выгодная сделка. Многие люди готовы на что угодно ради подобного соглашения с нашей «Персона-файл». Поставьте, пожалуйста, вашу подпись вот тут…

И мистер Джабвалла протянул ей авторучку в изящном корпусе из полированного розового дерева.

Связка стеклянных бус стоимостью в двадцать четыре доллара в обмен на Манхэттен, подумала Сейдж. Когда-то это тоже считалось весьма выгодной сделкой.

– А если я пошлю вас куда подальше? – спросила она.

– Кто знает, – пожал плечами адвокат, – возможно, следующая ваша копия окажется более сговорчивой.

– Вы не имеете права!

– А кто его у нас отнимет? – приятно улыбнувшись, адвокат жестом указал на кейс с диском.

– Мне необходимо подумать…

Джабвалла заколебался, словно почувствовав, что Джеми ухмыляется у него за спиной.

– Очень хорошо, – промолвил он наконец, пряча ручку в карман. – Что ж, пока вы думаете – будьте нашей гостьей. Точнее – гостьей нашего времени.

Подчеркнуто игнорируя предложенную адвокатом руку, Сейдж слезла со стола приемника-ассемблера и выпрямилась во весь рост. Даже босиком она была на добрых шесть дюймов выше Джабваллы. Джеми проводил ее в ванную комнату. Там висел рабочий комбинезон со множеством карманов, и, надев его, Сейдж стала похожа на бесстрашную исследовательницу африканских джунглей. Разглядывая себя в зеркало, она неожиданно задумалась, всегда ли ее нос был таким длинным.

Когда она вышла, мистер Джабвалла все еще ждал ее.

– Боюсь, пресса уже пронюхала о вас, – предупредил он.

И действительно, соседняя комната была полна репортеров. Когда Сейдж появилась на пороге, десятки включенных одновременно камер оглушили ее своим стрекотом, напоминавшим вечернюю песню цикад. Круглые глаза видеозаписывающих устройств следили за каждым ее шагом, за каждым движением.

– Сейдж! Сейдж!!! Здесь! Взгляни сюда, дорогая!.. Скажите, вы подписали договор с «Метамемом»? Что вы думаете о будущем? Каково это – отстать от жизни на столько лет?

Три человека протолкались вперед, протягивая ей листки контрактов на переуступку прав и бормоча что-то о принудительном ассортименте, номинальном времени и наличной прибыли. Другие совали ей в карманы визитные карточки. В считанные секунды толпа пришла в настоящее неистовство и начала угрожающе раскачиваться из стороны в сторону. Сейдж едва не испугалась, но потом увидела, что мистер Джабвалла машет кому-то рукой. Тотчас по обеим сторонам от нее возникли два телохранителя с уже знакомой Сейдж эмблемой «Метамема» на форме. Не особенно церемонясь, они принялись прокладывать ей путь к противоположной двери.

Преследуемые жужжанием камер и громкими выкриками, Сейдж и Джабвалла выбрались в просторный вестибюль с высокими потолками. Здесь Сейдж попыталась оглядеться, но телохранители буквально тащили ее за собой со все возрастающей скоростью.

– Куда мы идем? – спросила она.

– Я хочу отвезти вас к самому могущественному человеку в мире, – ответил мистер Джабвалла.

– К президенту? – удивилась Сейдж. Адвокат несколько опешил.

– К президенту?… Вовсе нет! Разве вы хотите с ним встретиться?… Кстати, Ганс, – обратился он к одному из охранников, – кто у нас нынче президент?

– Еще не знаю, – откликнулся Ганс. – Выборы состоятся только послезавтра.

– Конечно, конечно… – пробормотал мистер Джабвалла. – Что ж, с этим придется подождать. Нет, мисс Оквесасн, вам предстоит увидеться с мистером Беддоузом, главой корпорации «Метамем».

Стеклянные двери автоматически открылись, пропуская их на улицу. У тротуара стоял белый лимузин с тонированными стеклами не меньше чем в полквартала длиной. Один из телохранителей открыл дверцу, второй буквально затолкал Сейдж внутрь. В следующую секунду машина резко рванула с места, и Сейдж швырнуло на мягкое кожаное сиденье.

Внутри лимузин больше всего походил на салон по продаже электроники, в котором почему-то погас свет. Чуть ли не со всех сторон Сейдж окружали ряды работающих мониторов. Перед ними сидел во вращающемся кресле высокий рыхловатый блондин с нездоровым одутловатым лицом и в очках с тонкой металлической оправой, просматривавший видеозапись посадки Сейдж в лимузин. Блондин был одет в мешковатый свитер, джинсы и домашние тапочки на босу ногу. Прокрутив запись назад, до того момента, когда Сейдж вошла в кишащую репортерами комнату, он начал смотреть запись снова, беспрерывно покачивая ногой.

– Прошло как будто неплохо, как вам кажется? – спросил он. Мистер Джабвалла сидел рядом с Сейдж, но вопрос был адресован не ему, а молодой женщине, чья кожа была раскрашена золотыми и черными тигровыми полосами. До этого Сейдж ее не замечала.

– Все точно по сценарию, – ответила она и, наклонившись к Сейдж, дружеским жестом протянула ей руку.

– Меня зовут Пэтти Уиквайр, я президент компании «Персона-файл». Мы занимаемся имиджевым маркетингом.

– Да, я в курсе, – сдержанно ответила Сейдж.

На ее взгляд, Пэтти выглядела слишком молодо, чтобы вообще работать, не говоря уже о том, чтобы занимать пост президента компании. Одета она была в кожаный жилет и коротенькие шорты, открывавшие ее живописные – другого слова не подберешь – ноги. Прическа Пэтти напоминала неистовое торнадо, в воронку которого попали самые неожиданные предметы: сигарета, крошечная телевизионная трубка (работающая) и небольшая статуя Свободы. В самом выборе этих предметов Сейдж почудилась своего рода насмешка – или ирония, как посмотреть.

– Вам предстоит одобрить ваши фото для тиражирования, – сказала Пэтти, указывая на ближайший к Сейдж монитор. – То, что никуда не годится, я уже отсеяла, вам остается только выбрать лучшее… Чтобы отправить снимки на аукцион, просто нажмите «Ввод».

Фотографии, которые Сейдж увидела на экране, были сделаны всего несколько мгновений назад. И на всех без исключения она выглядела невероятно фотогенично, словно над снимками поработал опытный ретушер или фотодизайнер.

– Похоже, их здесь не меньше трех сотен… – проговорила она озадаченно.

– Журналисты могут фотографировать сколько им угодно, но они не имеют права воспроизводить снимки, не заплатив потиражных и авторских, – объяснила Пэтти. – Ведь каждая фотография является вашей собственностью.

Сейдж нажала клавишу «Ввод», чтобы посмотреть, что из этого выйдет. Полный блондин, сидевший напротив, сразу заговорил в миниатюрное переговорное устройство.

– Снимок пойдет на продажу прямо сейчас под номером сорок семь, – сказал он. – Ты понял? Нет, не покупай его, болван, нам нужно, чтобы его приобрели «Элит» или «Хип». Эта мода должна распространиться в высших слоях общества… – Блондин свирепо прищурился на экран, словно был крайне близорук. – Проклятье! Снимок попал в студию «XX век Фокс»… О'кей, небольшое изменение планов. Сшейте такой же комбинезон из грубой хлопчатобумажной ткани и пустите в продажу по цене не выше пятидесяти баксов. Пусть магазины дешевых товаров буквально ломятся от них! Успеешь сделать до завтра? Вот и молодец…

Блондин ткнул пальцем в экран, и на нем тотчас появилась сложная трехмерная диаграмма.

– Будь я проклят! – вырвалось у него. – Только посмотрите на это! Охват рынка равняется восьмидесяти процентам, причем с сорока он нарастает по экспоненте! Индекс распространяемости подскочил до невиданных высот! Область прогнозных оценок перекрыта в десятки раз!

– Вы гений, Д.Б., – сказала Пэтти тоном, который подразумевал нечто общеизвестное и не подлежащее обсуждению.

Блондин бросил взгляд на еще один экран.

– Предложения о приобретении прав поступают одно за другим, – прибавил он. – Студия Диснея и АТВ готовы приобрести права на создание художественного фильма, фильма-биографии и ролевой компьютерной игры. Пластические хирурги желают получить в свое распоряжение подробную трехмерную карту ее лица… – Блондин пристально посмотрел на Сейдж сквозь тонкие, как паутина, пряди светлых волос, упавших ему на глаза.

– Какое счастье, что к нам в будущее не послали какого-нибудь лысого субчика с гнилыми зубами, – заключил он.

Один из мониторов издал тонкий писк, и блондин быстро повернулся к нему.

– Снимки проданы, – констатировал он. – Поздравляю, мисс Оквесасн, вы только что заработали ваши первые тридцать тысяч долларов.

– Это было достаточно просто, – ответила Сейдж, только чтобы не молчать.

Лицо блондина мгновенно утратило рассеянно-мечтательное выражение, а в голосе зазвенел металл.

– Нет, мисс Оквесасн, это совсем не просто. Вы понятия не имеете, сколько труда было потрачено, чтобы создать и отладить систему, которая только что принесла вам эти деньги!

Эти слова заставили Сейдж присмотреться к блондину повнимательнее. Его так никто и не представил – по-видимому, потому, что обычно он ни в каких представлениях не нуждался. Похоже, она совершила ошибку, когда отнеслась к нему без должной серьезности. За его обманчиво-мягкой внешностью скрывался стальной или, лучше сказать, углеволоконный характер.

– Зачем вам понадобилось продавать трехмерную карту моего лица? – спросила она.

– Потому что таков наш бизнес, мисс Оквесасн… Простите, я думал, мистер Джабвалла уже ввел вас в курс дела. Корпорация «Мета-мем» является оптовым поставщиком информации. Как правило, мы не занимаемся доставкой конечного продукта непосредственно к потребителю – для этого существует множество других компаний. Обычно мы закупаем информацию у тех, кто ее производит, и продаем издателям, продюсерам, производственникам, телевизионщикам и прочим.

– То есть вы – информационный посредник? – уточнила Сейдж.

– Совершенно верно.

Один из терминалов зашелся звонкой трелью, и блондин, повернувшись к нему, снова тронул экран пальцем.

– Привет, Стив. Что случилось?

Несколько секунд он прислушивался к голосу в наушниках.

– Нет, она прибыла к нам из самого начала тысячелетия. Наивный золотой век, припоминаешь?… Массовые рынки. Брак. Двигатели внутреннего сгорания. Кажется, тогда верили, будто хакеры-дилетанты могут сделать мир счастливым. Если тебе интересно, у меня есть для продажи несколько концепций возвращения к забытой классике. Используй код доступа «панк-ностальгия», там все сказано… – Прикоснувшись пальцем к экрану, блондин выключил монитор и слегка пожал плечами.

– Не понимаю, как некоторые ухитряются плестись в хвосте и все-таки оставаться в бизнесе!

– Вы продаете информацию обо мне? – спросила Сейдж.

– Продаю ее для вас, – поправил блондин. – Не беспокойтесь, свой гонорар вы получите. Должен сказать, вам очень повезло, что вы попали именно к нам. «Метамем» – самая крупная и передовая фирма в этой разновидности бизнеса. Вы знамениты, и, поверьте моему опыту, в самое ближайшее время ваша стоимость как информационного объекта может взлететь буквально до небес. Я сам занимался перспективной оценкой и…

– Минуточку, минуточку, – перебила Сейдж. – Что если я не хочу быть знаменитостью?

Блондин, Пэтти и мистер Джабвалла уставились на нее так, словно она вдруг заговорила по-китайски. Блондин опомнился первым.

– Это не имеет никакого значения, – сказал он неожиданно серьезно и слегка подался вперед. – В каком-то смысле к вам это вообще не имеет отношения. Все дело в идее, в том, что вы собой символизируете. Нашему веку отчаянно нужны герои. Отважная молодая женщина, рискнувшая жизнью ради того, чтобы превратиться в луч света и, отразившись от черной дыры, снова вернуться к нам – в этом есть что-то от безумства Прометея, от жертвенности Орфея… Подобная концепция действует буквально на клеточном уровне – другого определения я не подберу. Для нас вы – посланец небес, и если вы не будете вести себя соответственно, то рискуете разочаровать целое поколение детей и взрослых, которые все еще думают и верят, как дети. Вы явились, чтобы избавить нас от застарелого цинизма, и я не могу позволить, чтобы вы не оправдали возложенных на вас надежд.

На несколько мгновений в салоне лимузина всё замерло, исключение составляли только подмигивающие экраны. Потом блондин слегка тряхнул головой, словно выходя из гипнотического транса, и повернулся к директору «Персона-файл».

– Ты записала?

– Да. – Пэтти показала зажатый в руке диктофон.

– Впиши это в план маркетинговых мероприятий, – распорядился Д.Б.

Он почти убедил Сейдж, и ей стоило большого труда отнестись к его словам скептически.

– Тогда почему вы целых пять лет держали меня на диске в виде записи? – спросила она.

Д.Б. моргнул, словно вопрос застиг его врасплох, но его замешательство длилось лишь доли секунды.

– Пять лет назад мы не были готовы, – сказал он. – Вы получили бы ваши пятнадцать минут в блоке мировых новостей – и все. Но сегодня вы можете дать толчок, положить начало следующей волне… Вы будете не просто знаменитой, вы станете символом, образцом для подражания, – Д.Б. снова повернулся к Пэтти. – Кстати, какую рыночную стратегию ты предлагаешь?

Пэтти прикусила губу.

– Честно говоря, Д.Б., я хотела бы согласовать свой план с вами.

– Ну разумеется, – кивнул Д.Б.

– Не просто согласовать, но и обсудить, – уточнила Пэтти. – Дело в том, что мое предложение, гм-м… довольно необычное и новое.

– Новое – это хорошо.

– Только давайте поговорим об этом, когда вернемся в офис.

– Да?! Что там еще?! – неожиданно заорал Д.Б., и Сейдж невольно вздрогнула, вообразив, что у него что-то вроде нервного припадка. Только потом она поняла, что Д.Б. кто-то вызвал по переговорному устройству.

Видеоэкран в передней части салона показывал дорогу, по которой мчался лимузин, и Сейдж увидела, что они въезжают в узкий туннель с одной полосой движения. В конце туннеля оказались стальные ворота, которые убрались вверх, пропуская машину дальше. Проехав будку охранника, лимузин остановился возле лифтовых подъемников. Окна в салоне стали прозрачными, и Сейдж увидела, что в кабине нет водителя.

Мистер Джабвалла первым вышел из лимузина и, как истый джентльмен, придержал дверцу для Сейдж. Д.Б., поглощенный разговором со своим абонентом, только махнул им рукой, так и не оторвав взгляда от экрана монитора.

Пока они ждали лифт, Пэтти негромко сказала адвокату:

– Может быть, тебе лучше остаться с нашим генератором идей? Вдруг его снова осенит вдохновение? Я сама могу отвезти Сейдж наверх.

Мистер Джабвалла кивнул, и Пэтти с Сейдж вошли в кабину лифта. Когда директор «Персона-файл» двигалась, тигриные полосы на ее теле словно оживали, извиваясь и переплетаясь друг с другом.

– Ну, что вы скажете о Д.Б.? – спросила Пэтти, когда они остались одни.

Сейдж пожала плечами.

– По-моему, у него нет никаких проблем, которые нельзя было бы исправить с помощью регулярных физических упражнений на свежем воздухе… и, может быть, легкого курса успокаивающих таблеток.

Пэтти нервно хохотнула.

– Знаете, ведь Д.Б. – тоже мой клиент! Я уже давно пытаюсь заставить его отказаться от образа юного гения, которому до лампочки, как он выглядит. В начале это отлично работало; все воспринимали его как несколько эксцентричного молодого человека, который сумел найти применение своим выдающимся способностям. Но сейчас этот образ устарел. Д.Б. необходимо прибавить солидности…

– Но, может быть, он таков на самом деле, – предположила Сейдж, – и ему не нужно…

Пэтти энергично затрясла головой.

– Простите за тавтологию, но Д.Б. должен быть таким, каким он должен быть, чтобы управлять «Метамемом». А наша корпорация уже не новый, бурно развивающийся проект, который стремится занять определенную нишу. Вот уже много лет мы пользуемся колоссальным влиянием, и не только в бизнесе. Сам Д.Б. давно стал заметной фигурой в обществе, к тому же сейчас не двадцатый век…

После долгого подъема двери лифта наконец открылись, и женщины оказались в просторном вестибюле. Одна из стен высотой почти в три этажа была прозрачной, и за ней открывался суровый горный пейзаж. На северных склонах лежали серые пятна снега, плотная пелена облаков скрывала долину внизу. Сам вестибюль был выстроен вокруг трех горных сосен, вздымавшихся до застекленной крыши, а у их подножия сверкал в лучах солнца небольшой фонтан в японском стиле.

– Мне казалось, что лучше всего вам подойдут апартаменты, которые называются «Золотой век», – сказала Пэтти. – Я сама вас провожу, пока у нас есть немного времени.

С этими словами она стала подниматься по широкой лестнице из кедра и аспидно-черного сланца к украшенному узорами балкону, от которого расходились в разные стороны три коридора.

Обстановка в апартаментах «Золотой век» была выдержана в чайных и бежевых тонах – совсем как в гостиничных «люксах» конца девяностых годов двадцатого столетия. Единственным отличием было обилие видеоэкранов, которые находились буквально повсюду: на потолке над кроватью, в столешнице обеденного стола, на стене напротив унитаза и даже за зеркалом в ванной. Самый большой из них с диагональю не меньше шести футов занимал целиком одну из стен гостиной.

– Домашняя компьютерная система обеспечивает доступ ко всем главным информационным службам, – с гордостью объяснила Пэтти, явно надеясь поразить гостью.

– А кто обычно здесь живет? – спросила Сейдж, которая сразу почувствовала, что роскошные апартаменты напрочь лишены какой-либо индивидуальности.

– Вообще-то, этот дом принадлежит Д.Б., но он использует только две-три комнаты. Все остальное предназначено для деловых партнеров.

– Как насчет топота маленьких резвых ножек? – осведомилась Сейдж.

– Вы имеете в виду детей?… Господи, конечно же, у Д.Б. нет никаких детей! Да и откуда им взяться?!.. – Судя по интонации, эта идея показалась Пэтти, как минимум, странной.

Сейдж уселась на кровать, скрестив ноги.

– Похоже, торговля информацией – довольно прибыльное дельце!

– Да. Особенно для Д.Б., – ответила Пэтти, садясь рядом с ней. – Он улавливает дух времени или что-то в этом роде и сообщает о нем остальным. Д.Б. был первым, кто использовал меметику в информационном бизнесе. Кстати, в ваше время было известно, что такое «мем»?

– Была, кажется, такая теория… – припомнила Сейдж. – Мемами назывались комплексные блоки информации – идеи, настроения, причуды, слухи, моды, – которые, подобно генам, обладали способностью к самовоспроизведению при передаче от одного человека к другому. Считалось, что люди подхватывают мемы, как вирусы, и передают окружающим. На основании этого высказывалось предположение, что коль скоро информация способна распространяться подобно эпидемии, следовательно, должны существовать особые законы этого распространения – своего рода информационная эпидемиология. Впрочем, эти законы никто так и не сформулировал.

– Это удалось сделать Д.Б. Он вывел основные алгоритмы распространения мемов в информационных сетях и нашел способ их использования. Грубо говоря, это что-то вроде предсказания погоды в области культуры. Имея возможность прогнозировать, какая информация будет пользоваться спросом в ближайшее время, он смог обеспечить себе рынок задолго до того, как остальные успевали сообразить, что к чему. Первый раз Д.Б. «попал в десятку», когда рассчитал, что скандал, связанный с пищевыми отравлениями в Бельгии, получит нестандартное развитие. Заняв пятьдесят миллионов долларов, он скупил все права на результаты биологических исследований и тестов, который проводил в этой связи тамошний университет. Довольно скоро общественность потребовала отчета, насколько безопасна технология производства продуктов, вызвавших массовые отравления людей, но компании-производители не знали результатов исследований – ведь ими владел Д.Б. В конце концов им пришлось выложить кругленькую сумму, чтобы получить доступ к этой информации.

– Но это же самый обыкновенный шантаж! – возмутилась Сейдж.

– Ну и что с того? – Пэтти пожала плечами. – Времена меняются. Когда-то ростовщичество тоже считалось незаконным, а сейчас это называется процентами на капитал. Так или иначе, вскоре «Метамем» превратился в крупного поставщика информации. Перспективное отслеживание существующих глобальных тенденций до сих пор является для нашей корпорации основным полем деятельности, но Д.Б. пошел дальше. В настоящее время его гораздо больше интересует мемоинжениринг – преднамеренное создание и распространение мемов.

– То есть «Метамем» сам запускает слухи и диктует моду, чтобы обеспечить спрос на тот или иной товар?

– Все не так просто, как кажется, – покачала головой Пэтти. – Если бы кто-нибудь знал точную формулу создания успешных мемов, он бы давно стал миллиардером!