Текст книги "Тайный ребенок для безжалостного дона (ЛП)"

Автор книги: Эшли Сайлас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)

Перевод: Киара Форест.

Редактура: Киара Форест.

Вычитка: Киара Форест.

Глава 1

Елена Леган.

ЧЕТЫРЕ ГОДА НАЗАД

Когда я росла, произошло два события, которые сформировали меня той, кем я стала. Когда мне было тринадцать лет, я видела, как мой отец выстрелил кому-то в рот. А когда мне было пятнадцать, я видела, как мой старший брат избил кого-то до полусмерти.

Я не знаю человека, которого убил мой отец. Его единственное значение для моей жизни состоит в том, что то, что я стала свидетелем его смерти, ознаменовало конец моей невиновности. Это был момент, когда мои глаза открылись и я поняла, к какой семье принадлежу. В ту ночь я усвоила много уроков. Самым важным было выяснить, на что пойдет моя семья, чтобы защитить меня от холодной и суровой правды. В конце концов, я была их маленькой девочкой. Мой отец впал в ярость, когда увидел, что я прячусь в углу комнаты, в которой он только что кого-то убил. Помню, я была в шоке. Я помню, как он разговаривал со мной, пытаясь объяснить. На следующий день он купил мне столько подарков. Взятка. Он получил желаемый эффект. Я ни разу не упомянула ту ночь с тех пор, как она произошла. И я изо всех сил старалась забыть, что это когда-либо происходило.

Второе событие пережить было гораздо труднее. Главным образом потому, что речь шла о моем первом парне, Эйдене Кросса. Он был на два года старше меня, но это не помешало мне влюбиться в него. По крайней мере, именно так думал мой пятнадцатилетний мозг. Он не знал, кто я. Я ходила в богатую частную школу, где все ученики были детьми политиков, знаменитостей, бизнесменов и женщин. Элита Нью-Йорка отправила туда своих детей. Леган как раз подходил. Главным образом потому, что о моей семье никто ничего не знал. Я смогла смешаться с толпой и вести себя так, будто я из обычной семьи.

Потом я встретила Эйдена. Он был красив, богат и харизматичен. Я думала, что он был всем, что я хотела. Я была увлечена своим фантастическим школьным романом. У нас все было хорошо, пока однажды мы не поссорились, и в итоге он ударил меня по лицу. На каком-то уровне я могла понять, что это был несчастный случай, что-то, что произошло в самый разгар. Он пытался извиниться, но я сразу с ним рассталась.

Однако я допустила ошибку и рассказала брату, что произошло. Не то чтобы у меня был большой выбор. Возвращение домой с разбитой губой выдало все. Мой брат появился на следующий день с двумя своими друзьями. Я пыталась объяснить им, что в этом нет необходимости, но никто из них не был готов слушать. Им удалось загнать Эйдена в угол. Один из придурков удерживал меня, пока я смотрела, как мой старший брат избивает его. Честно говоря, Эйдену повезло. Мой отец не знал об этом инциденте – если бы он знал, Эйден был бы мертв. Хотя смотреть было тяжело. Это был первый раз, когда я столкнулась с тьмой Тони.

Не поймите меня неправильно, я люблю своего брата. Он мой самый любимый человек во всем мире. Но он также король дождя на моем параде. И последние восемнадцать лет мне приходилось с этим сталкиваться. До настоящего времени.

Из меня вырывается смешок, когда я опасно раскачиваюсь на столешнице. Если я упаду, то, скорее всего, получу сотрясение мозга или хотя бы болезненную шишку в голове. Но мой запутавшийся виски разум сейчас не в состоянии волноваться о таких рисках.

– Что, черт возьми, ты делаешь?

Я смотрю вниз, и на меня смотрят холодные темно-голубые глаза. По какой-то причине у меня вырывается еще один смешок.

– Эй, придурок номер один, – здороваюсь я.

Его брови хмурятся. Он осматривает пустой стакан и бутылку на столешнице, прежде чем его взгляд возвращается ко мне.

– Реально, Елена? Из всех мест, где можно напиться.

Я морщу нос.

– Это бар с большим количеством бесплатной выпивки. Где еще мне напиться?

– Не в доме моей семьи, – говорит он сквозь стиснутые зубы. – Ты несовершеннолетняя.

От меня вырывается фырканье.

– Чувак, ты пьешь с тринадцати лет.

– Мы не одинаковые.

При этом на меня накатывает облако печали. На самом деле это не так. Такие разные, такие чертовски разные.

– Я знаю. Но сегодня у меня потрясающие новости, – говорю я грустно.

Затем он смотрит на меня пытливыми голубыми глазами. Иногда мне кажется, что он смотрит в мои мысли. Я бы не удивилась, если бы он мог. Роман Де Лука всегда чувствовал себя потусторонним, пугающим. Он выдыхает, прежде чем сделать шаг вперед.

– Давай, давай тебя спустим.

Я отталкиваю его руку от своей ноги, и он смотрит на меня.

– Не трогай меня, я не хочу покрыться крапивницей.

– Настоящая зрелая, волчонок.

Я закатываю глаза на это прозвище. Он называл меня так с тех пор, как я нарядилась волком на Хэллоуин, когда была маленькой. Было бы мило, если бы я не знала, что он издевается надо мной каждый раз, когда говорит это. Очень медленно я опускаюсь, пока не сажусь на столешницу.

Роман все еще стоит там. Сейчас мы находимся на уровне глаз, поскольку он гигант ростом шесть футов три дюйма. Я скрещиваю руки на груди и прищуриваюсь.

– Разве ты не собираешься спросить меня, какие интересные новости?

– Я уверен, что ты мне расскажешь, – сухо заявляет он.

Он идет за бутылкой из огромного бара, наливает немного виски в стопку и бросает ее обратно.

– Мне противно твое лицемерие, – бормочу я.

Он еще и несовершеннолетний. По крайней мере, на ближайшие три месяца, пока ему не исполнится двадцать один. Но никто никогда не моргнул глазом на количество алкоголя, которое потребляют он и мой брат. Это так несправедливо. Но, как он сказал, мы не одинаковы.

Роман пожимает плечами, но на мой комментарий не отвечает. Мы оба замолкаем. Я знаю, что он ждет, чтобы я рассказала ему мои захватывающие новости, но на каком-то уровне я не хочу ими делиться. Я не хочу, чтобы он знал о чем-то, что делает меня счастливой. Вероятно, он найдет способ сокрушить его.

Но скрывать эту конкретную информацию бесполезно. В конце концов он узнает.

– Я поступила в Гарвард, – объявляю я.

Короче говоря, мне интересно, почему он первый, кому я рассказываю. Я получила эту новость три часа назад. Я ходила по магазинам в городе, когда решила проверить, и чуть не закричала в универмаге. Я уверена, что сотрудники сочли меня сумасшедшей. Я села в машину и поехала к моему ближайшему дому, которым оказался дом Де Лукасов.

Это не мой настоящий дом, но он чертовски близко. Плюс ко всему, это единственный дом с баром, который не находится под замком. Мой отец не доверял мне в отношении алкоголя в своем доме, но здесь я знала, что получу легкий доступ. Я хотела прийти сюда и рассказать об этом брату, но когда я не смогла его найти, я решила отпраздновать это виски.

Роман отреагировал именно так, как я от него ожидала. Он мне ничего не дает. Ни намека на мое счастье. Я бы даже приняла раздражение, но лицо у него гладкое и ясное, лишенное эмоций. Его адамово яблоко покачивается, когда он делает еще один глоток.

– Что ты хочешь? Поздравлений?

– Как будто я ожидала поздравлений от дьявола, – усмехаюсь я.

Он ухмыляется.

– Наконец-то ты получила то, что хотела. Тебе просто не терпелось поджать хвост между ног и убежать из дома.

Мой желудок сжимается.

– Я не бегу.

– Не лги мне, Елена. У тебя это ужасно получается, – говорит он. – И ты бежишь. Достаточно того, что твоя мать ушла, теперь ты пытаешься бросить еще и брата и отца.

Что-то сжимается в моей груди. Мои кулаки сжимаются. Одна вещь о Романе Де Луке: он хорошо разбирается в людях и великолепно умеет говорить именно правильные вещи, чтобы они не причиняли им вреда. Я ненавижу его. Иногда я так его ненавижу.

– Ты никогда не поймешь, каково быть на моем месте, – говорю я спокойно.

– О, пожалуйста, избавь меня от болтовни о желании свободы и пространства. Твоя семья призвана защищать тебя. Это все, что они сделали с момента твоего рождения. Если ты этого не видишь, ты их не заслуживаешь.

– Я не говорю с тобой об этом.

– Да, не будем, – говорит он, делая еще один глоток виски.

– Ты ужасный человек.

По крайней мере, он последователен. Я просто знала, что он найдет способ испортить то, что делало меня счастливой.

Он машет мне рукой.

– Поверь мне, волчонок, я знаю. Гарвард, однако, это большое дело. Приятно видеть, как ты применяешь свой большой мозг, – говорит он, коротко кивнув.

Я не настолько глупа, чтобы думать, что он меня хвалит.

– Не делай глупостей, Елена. До Бостона всего четыре часа езды.

– Поверь мне, я в курсе, – это единственная причина, по которой мне разрешили подать заявку.

– Хорошо. Надеюсь, тебе понравится. Делай все, что душе угодно, пока ты учишься в колледже. Мы оба знаем, что ты вернешься. Ты будешь хорошей маленькой итальянской девочкой и вернешься домой.

– Иди ты, Роман.

Он просто улыбается. Я решаю, что провела достаточно времени в его присутствии. После последнего взгляда я спрыгиваю со столешницы. К сожалению, я забыла, что я все еще слегка пьяна. Роман движется быстро, успев дотянуться до меня и поймать прежде, чем я упаду лицом на пол.

Его руки обхватывают мою талию. Когда эти темно-голубые глаза встречаются с моими, в них сияет только одна яркая эмоция.

Чистая, неподдельная ненависть.

Что я тебе сделала, Роман?

Мы оба застыли, наши глаза прикованы друг к другу. Я остро чувствую его прикосновение к своей талии. Я не могу вспомнить, когда в последний раз он охотно прикасался ко мне. Меня окружает аромат его одеколона, мускусный и немного цитрусовый. Взгляд Романа скользнул по моим губам, и на секунду мне в голову пришла нелепая мысль о том, что он действительно поцелует меня.

Он резко отпускает меня, и я падаю назад, впившись спиной в столешницу. Моя челюсть сжимается. Я не благодарю его за то, что он спас меня от падения, и он тоже не говорит ни слова.

Я собираюсь уйти, но подумав об этом и оборачиваюсь, чтобы сказать еще одну вещь.

– Позаботься для мне о чудаках два и три, – он не смотрит на меня, но я знаю, что он слушает. Я продолжаю: – Как бы мне ни было больно это признавать, но ты, возможно, самый ответственный из всех. Не допускай заражения моего брата венерическими заболеваниями и убедись, что Майка не убьют.

Роман улыбается, забавляясь.

– И какого черта я должен это делать для тебя?

– Не для меня, сделай это для своих лучших друзей. Сделай это ради своей семьи.

Его глаза скользят по моему лицу.

– Как ни больно мне это признавать, – говорит он, повторяя мои слова. – Ты тоже часть моей семьи. Пусть с тобой ничего не случится, Елена. Если это произойдет, я сожгу Бостон дотла.

Я понимающе киваю, прежде чем уйти. Я знаю, что это последний раз, когда я разговариваю с ним перед отъездом в колледж. Однако он ошибается: он сказал, что я вернусь домой, как хорошая маленькая итальянская девочка. Но у меня нет никаких планов. Даже после окончания учебы я не вернусь в Нью-Йорк. Я найду работу и буду счастлива и довольна. Я сделаю все, чтобы не вписаться в рамки, которые мне разложили. В конце концов, я не была бы Еленой Леган, если бы не сопротивлялась.

Глава 2

Роман Де Лука.

СЕГОДНЯШНИЙ ДЕНЬ

Человек, имя которого я не помню, однажды сказал, что существует четыре вида убийств: тяжкое, простительное, оправданное и похвальное. Взрослея в своем мире, я научился добавлять еще один вид – необходимый. Тот, где у тебя нет выбора. И есть еще один вид убийства, который я выяснил самостоятельно. Приятный вид. Тот тип убийства, который приносит удовлетворение… Как будто я убираю отбросов с улицы.

– Подумай очень внимательно о том, что ты делаешь, Винсент, – спокойно говорит мой отец.

Я знаю этого человека всю свою жизнь и не могу сказать, что когда-либо слышал, чтобы он повышал голос. Даже когда он злится. Мне очень хочется двинуться вперед и врезать Винсенту головой о стену, но его окружают несколько мужчин. Оружия пока нет. Мы не хотим, чтобы эта встреча закончилась кровавой баней.

Винсент призвал нас сюда с просьбой о перемирии, прекращении битвы, которую мы вели последние несколько дней. С тех пор ему удалось убедить нескольких самых доверенных капо моего отца отступить и предать нас.

– Я тщательно все обдумал, – говорит Винсент, стараясь говорить так же спокойно и уверенно, как мой отец.

Но его выдает легкая дрожь в голосе. Я даже улавливаю дрожь в его руках. Чертов трус. Если бы он не был достаточно храбрым, чтобы противостоять дону, то ему вообще не следовало бы начинать этот фарс с переворотом. Я оглядываюсь вокруг. Мы с отцом, возможно, были слишком самоуверенны, приведя с собой всего семь человек. Винсент принес двенадцать. Опять трус.

Меня больше злят окружающие его мужчины. Раньше они работали на нас. Доверенные люди, которым принесла пользу моя семья. Если бы их не устраивало то, как все устроено, им следовало бы прийти к нам. Вместо этого они решили встать на сторону мертвеца.

– И ты считаешь, что это правильный образ действий? Что ты собираешься делать, Вин? Убить меня? – отец спрашивает, слегка скривив губы.

– Ты правда думаешь, что я не смогу этого сделать? – Винсент усмехается.

Он ровесник моего отца, у него редеющие темные волосы и карие глаза, высокий, полный мужчина, готовый к неприятностям. Он научил меня стрелять из ружья, когда мне было восемь лет. Вот почему меня все это так бесит. Потому что Винсент был не просто членом нашей организации – мы считали его семьей.

– Я долго к этому готовился, – продолжает он, и мне так хочется сбить самодовольную улыбку с его лица. – Я знаю все тонкости каждой части бизнеса Де Луки. Мне удалось убедить большинство наших крупнейших поставщиков и инвесторов поддержать меня. У меня есть поддержка Руссо. Ты действительно думаешь, что можешь что-нибудь сделать, чтобы остановить меня?

Внешне я не проявляю никаких эмоций при упоминании Руссо, но внутри кипаю. Руссо и моя семья ненавидели друг друга много лет. Как и мы, они – одна из пяти семей итальянской мафии, которая доминирует в преступном мире Нью-Йорка. Единственная разница в том, что, хотя империя моей семьи выросла, они отступили назад, решив отступить в тень. У них еще есть некоторая власть и влияние, но у нас их гораздо больше. Неудивительно, что они поддерживают Винсента в его стремлении свергнуть моего отца. Но все равно обидно, что Винсент за нашей спиной заключил с ними сделку.

– Ты собираешься рассказать нам, почему ты созвал эту встречу, или будешь продолжать надоедать нам до смерти? – спрашиваю я, притворно зевая.

Винсент пристально смотрит на меня, в то время как взгляд моего отца резко останавливается на мне. Он ненавидит, когда люди говорят вне очереди. Или когда они говорят, хотя с ними не разговаривают. Но я устал от всего этого позерства и разговоров.

Когда я смогу сломать кому-нибудь череп?

Винсент криво усмехается.

– Говори только тогда, когда к тебе обращаются, Роман. Или ты забыл все уроки отца?

Я стискиваю зубы, но не отвечаю.

Мой отец говорит.

– Чего именно ты хочешь, Винсент?

– Всё очень просто. Я хочу, чтобы ты ушел в отставку. Откажись от своего титула и оставь меня ответственным. Если ты это сделаешь, я пощажу тебя и твою семью.

У меня вырывается смешок.

– Это шутка, да?

Отец снова пристально смотрит на меня. Я внутренне вздыхаю.

– Мы оба знаем, что этого не произойдет, Винсент. Как насчет того, чтобы предложить другую сделку? Прекрати весь этот фарс, и я даже оставлю тебя в живых. К концу тебе не хватит всего нескольких пальцев.

В конце этого заявления он улыбается. Любой, кто не знал дона, мог подумать, что он просто шутит. Но он чертовски серьезен. Я лично был свидетелем того, как мой отец отрывал пальцы плоскогубцами. Он может быть безжалостным, когда его злят, и предательство Винсента – самое большое из всех. Учитывая, что они знали друг друга большую часть своей взрослой жизни.

– Ты не воспринимаешь меня всерьез, – говорит Винсент, нахмурившись. – Как насчет того, чтобы я дал тебе понять, насколько я чертовски серьезен?

Все происходит так быстро. Винсент вытаскивает пистолет и целится в человека, ближайшего к моему отцу. Прежде чем я успеваю дотянуться до своего, воздух прорезает хлопок. Это громко. Достаточно громко, чтобы вызвать звон в ушах. Все вокруг замирают, и мне кажется, что прошла вечность, прежде чем серьезность ситуации поразила меня. Но на самом деле проходит всего лишь секунда или две, прежде чем мы все приступим к действию.

Я выхватываю пистолет из-за спины рубашки. Вес ощущается как дополнительная конечность. Это лишь слегка успокаивает меня, когда я поворачиваюсь к человеку, лежащему на полу, из груди которого сочится кровь. Я смотрю на Мигеля секунду. Мой двоюродный брат, моя семья, и он мертв.

Что-то холодное пробегает по моим венам.

– Никто не двигается, – говорю я, глядя на Винсента.

Мужчины, окружающие его, тоже вытащили оружие. Нас численно превосходят, и за это я должен благодарить своего отца. Он был полон решимости доказать, что Винсент не представляет собой достаточно серьезной угрозы. Я думаю, часть его верила, что его друг в конце концов прозреет. Но он ошибался. И теперь придется отправить в ад.

Дон уже готов, в руках ружье. Его глаза черные как смоль, ярость волнами накатывает на него. Его окружают четверо мужчин, пытающихся защитить его своими телами. Это такая лояльность, которую невозможно купить. Некоторые из мужчин – наша семья, другие достаточно близки, чтобы их можно было назвать таковыми. Они поклялись защищать нас ценой своей жизни и, судя по выражению их лиц, планируют это сделать.

Не присоединившись к Винсенту, они доказали, что серьезно относятся к своим клятвам.

– Черт побери, – ругается Майкл рядом со мной.

Его мышцы напряжены. Это наш двоюродный брат мертв на полу. Наш брат. Тони с другой стороны от меня, с пистолетом в одной руке и ножом в другой. Его взгляд снова скользит к Мигелю, лежащему на полу. Они были близко. В нашей сфере бизнеса приходится время от времени готовиться к смерти. Но прошло много времени с тех пор, как мы кого-то теряли.

– Я убью его, – плюю я. Слова – это обещание.

– Винсент! – мой отец ревет.

Я улавливаю легкий приступ страха на лице Винсента. Похоже, он не может поверить в то, что только что сделал. Он знает лучше, чем кто-либо, что только что начал войну. Время переговоров прошло. После этого пути назад нет.

Я всегда отлично разбирался в людях, выражениях лиц, язык тела. В колледже я изучал психологию. Я хотел понять, что движет людьми, почему они делают то, что делают. Это понимание – единственная причина, по которой я могу заметить, как выражение лица Винсента меняется на выражение смирения и принятия.

Мои глаза расширяются, когда я вижу, как он что-то шепчет одному из мужчин, охраняющих его. Затем его глаза встречаются с моим отцом. Время замедляется. Все, что происходит дальше, происходит в замедленной съемке. Все, что нужно, – это один выстрел. Мой отец понимает, что должно произойти, в тот же момент, когда это происходит. Все, что он может сделать, это поднять пистолет и произвести выстрел. Но это бесполезно. Пуля попадает ему в лоб, и Рикардо Де Лука падает. Нет никаких сомнений в том, что он мертв.

Первое, что приходит на ум, это то, что он знал. Винсент знал, что на моем отце был бронежилет, поэтому он выстрелил в единственное место, в котором не смог бы выжить. Он убил его, не моргнув глазом. Человека, которого он знал уже несколько десятилетий. Человека, который дал ему шанс, когда никто другой этого не сделал, и он застрелил его, не задумываясь.

Моя рука начинает дрожать, но я не упаду. Я отказываюсь быть сломленным из-за этого. Последнее, что я помню, это крик боли, прежде чем все станет черным, и все, о чем я смогу думать, это убийство. Звук выстрелов прорезал воздух. Краем глаза я вижу, как Тони уходит от нас, пробираясь в тыл врага. Я наблюдаю, как он режет ножом шею одного человека, а затем стреляет другому в живот.

Остальные люди, которые еще живы, прикрывают меня, пока я изо всех сил стараюсь добраться до Винсента. Но это бесполезно. Кто-то водит машину. Меня охватывает паника при мысли о потере человека, убившего моего отца. Я стреляю столько пуль, сколько могу, но ни одна из них не попадает в цель. Винсенту удается сбежать.

Я выпускаю две последние пули в остальных его людей, а затем моя ярость утихает. Со мной такого никогда не случалось. Это полное истощение, которое сменяется полным опустошением. Моя грудь грозит обвалиться, когда я кружусь.

Мой отец лежит прямо на земле, не двигаясь. Майкл стоит на коленях рядом с его телом, глаза широко раскрыты от непролитых слез. Я едва замечаю кровь, сочащуюся из пулевого ранения на его руке. Из четырех других мужчин, которые пришли с нами, только один еще жив, на его лице написан страх.

Очень медленно я опускаюсь на землю и становлюсь на колени рядом с отцом. Я тянусь к его руке, надеясь что-то почувствовать, но ничего. Он не двигается. Я не могу чувствовать дерьмо. Не от него и не от себя. Моя грудь полая, пустая. Кто-то кладет руку мне на плечо.

– Вставай, – говорит Тони.

Я игнорирую его.

– Иди к черту, Роман! – шипит он. – Мы скорбим после мести.

Это открывает шлюзы эмоциям, и я рад, что ярость возвращается первой. Мы скорбим после мести. Мой отец так говорил. Это было утешением, обещанием, ободрением. Я знаю, без сомнения, он не хотел бы, чтобы я лежал на земле и плакал из-за него.

Есть так много вещей, о которых мне нужно позаботиться. Но, как сказал Тони, первое – это месть. Итак, я встаю на ноги. Майкл следует его примеру, и они оба становятся рядом со мной.

– Теперь ты дон, Роман, – говорит Майкл хриплым голосом. – Ты командуешь.

Я готовился стать следующим доном с самого детства. Я просто не думал, что это произойдет так скоро. Мой отец не собирался передавать эту должность, пока мне не исполнилось тридцать. Он должен быть еще жив. Винсент забрал это у меня. И за это придется заплатить смертью. Де Лука известны тем, что держат свои дела в тайне, но клянусь, этот город будет проливать кровь до тех пор, пока мой отец не будет отомщен.

– Винсент умрет до конца недели, – произношу я.

Рядом со мной они оба кивают.

Мы сделаем все возможное.

Глава 3

Елена.

– Я пойду выпью, – кричу я сквозь громкую музыку, грохотающую в клубе.

Все кивают в знак признания, махая мне рукой. Я ориентируюсь в толпе, изо всех сил стараясь не столкнуться с лежащими на полу растениями и отбивая руки чрезмерно нетерпеливых пьяных людей. Наконец я оказываюсь перед баром. Здесь намного тише, чем в остальной части клуба, дальше от диджейской будки.

Бармен улыбается мне.

– Эй, что я могу для тебя сделать?

– Виски со льдом, пожалуйста.

Он готовит мне напиток, а я жду, крутясь вокруг и глядя на клуб. Я замечаю остальных своих друзей или, точнее, коллег. Мы недостаточно близки, чтобы быть друзьями, но это самые значимые отношения, которые мне удалось завязать с тех пор, как я переехала в Бостон. Я училась в колледже с одним или двумя из них. Время от времени, когда мы все напряжены на работе, мы приходим сюда по пятницам. По крайней мере, у меня есть устройство, с помощью которого я могу это сделать. По крайней мере, им будет насрать, если я не приду на работу в понедельник.

– Вот, красавица, – говорит бармен, привлекая мое внимание. Я открываю сумочку, чтобы передать ему немного денег, но он качает головой. – Он уже заплатил за это, – заявляет он, указывая на конец бара.

Там стоит мужчина с кокетливой улыбкой. Он черный и весь в татуировках. Я слишком далеко, чтобы разобрать цвет его глаз, но он горячий. Я поднимаю бокал в знак благодарности и ободряюще улыбаюсь в ответ. Я пришел сюда в поисках связи. Кто-то, кто вышибет мне мозги и заставит забыть весь стресс от работы. Мне нужно снять напряжение и быстро. К счастью, он кажется подходящим человеком для этой работы.

Но если он чего-то хочет, он может подойти и сказать это. Я остаюсь в баре дольше, чем следовало бы, отпивая напиток и изо всех сил стараясь не смотреть на него.

Он, должно быть, устал ждать, потому что через несколько минут я чувствую чье-то присутствие позади себя. Я оборачиваюсь и вижу татуированного парня. Некоторых девушек может немного отпугнуть или напугать его угрожающее телосложение. Но его внешний вид именно то, что меня устраивает. Меня всегда тянуло к татуированным типам плохих парней. Полагаю, небольшая опасность – это мое дело. Наверное, потому, что всю свою жизнь я прожила в пузырчатой упаковке, с которой обращались как с хрупким стеклом.

– Эй, красавица, – его голос – низкое, глубокое мурлыканье. Если бы я была более слабой девушкой, я бы растаяла от этого звука.

– Привет, – приветствую я с широкой улыбкой. – Спасибо за напиток.

– Пожалуйста, – говорит он, его карие глаза блестят. – Как тебя зовут?

– Елена. А тебя?

– Кэл.

– Приятно познакомиться, Кэл.

Он садится на стул рядом со мной и в течение следующих нескольких минут продолжает расспрашивать меня обо мне. Я уважаю это. Большинство парней сразу же спросили бы, не хочу ли я уйти отсюда и найти какое-нибудь уединенное место. Но он спокоен, терпелив.

– Я пришла сюда с парой знакомых, – сообщаю я ему, указывая куда-то позади себя.

Я понятия не имею, где мои коллеги. Я думаю, что они разделились, каждый из них нашел свои индивидуальные интересы, чтобы скоротать время. Обычно мы приходим в такие места вместе, но к концу ночи расстаемся. И все же, по крайней мере, он знает, что я здесь не одна. На случай, если он серийный убийца.

– Надеюсь, эти друзья не будут возражать против того, чтобы я украл тебя на ночь? – дерзко спрашивает Кэл.

Я выгибаю бровь.

– Да неужели? И как ты планируешь это сделать? Я слишком велика, чтобы поместиться в твоих карманах.

– Я могу придумать другое место, где ты идеально подходишь, – его голос буквально наполнен сексуальным очарованием.

Что ж, вот и все мои попытки играть усердно. Я кладу руку ему на плечо, глядя на него снизу вверх.

– Давай, пойдем отсюда. Ты можешь украсть меня, сколько захочешь.

Я уже думаю о тех местах, куда я бы с радостью позволила этому парню пригвоздить меня, начиная со стены в его квартире. Я никогда не беру мужчин к себе. Мне нравится жить безрассудно, но я соблюдаю определенные меры предосторожности.

Терпение Кэла рассеивается, как только мы выходим из клуба. Я хихикнула, когда он подтащил меня к стене со стороны клуба. Одна рука у меня за головой, а другая спускается к талии. Моё сердце начинает колотиться в груди.

Это так глупо, – повторяет разумный голос в моей голове.

Его взгляд падает на зеленое кашемировое платье, обнимающее мой торс, скользит по моим ногам в черных чулках, прежде чем остановиться на моих черных каблуках. Когда он снова переводит взгляд на мои зеленые, в нем кипит желание и жар.

Я поднимаю подбородок, чувствуя, как жар покалывает мою кожу.

– Ты собираешься меня поцеловать или нет?

Он ухмыляется.

– Я знал, что сегодня мне повезет.

Затем его губы касаются моих. Он не лучше всех целуется, но компенсирует это своими руками. Я тихо стону, когда одна из них скользит мне за спину и сжимает мою задницу. Он сжимает меня и стонет, когда я в ответ впиваюсь ногтями в его шею. Я приоткрываю губы, чтобы дать ему доступ ко рту, но прежде чем его язык успевает проникнуть внутрь, мне звонят.

Я издала вздох разочарования. Кэл отстраняется, его глаза тускнеют.

– Мне очень жаль, – говорю я ему, роясь в сумочке в поисках телефона.

Это мой брат. Ебать. Я должна ответить.

Тони – известный беспокойный человек, и велика вероятность, что, если я не возьму трубку, он улетит следующим самолетом в Бостон. Это не то, чего он не делал раньше. Я до сих пор помню смущение, когда он появился посреди учебной сессии моего первого года обучения, разыскивая меня. Он был не один, потому что никогда никуда не ходит без своих надоедливых друзей. Это означает, что ко мне пришли трое высоких, неповоротливых парней, чтобы помешать нам, потому что мой телефон разрядился, и я забыла его зарядить.

Я дарю Кэлу извиняющуюся улыбку, прежде чем отойти от стены, чтобы ответить на звонок.

– Тони, я была в чем-то занята, – говорю я, слегка раздраженная.

У него худшее время.

– Чем? – спрашивает он подозрительно.

– Работаю, – вру я. Ему не обязательно знать, чем я на самом деле занималась. – У меня длинный список файлов, которые мне нужно просмотреть перед завтрашней работой.

– Сегодня пятница, – глухо говорит он. – Что за фоновый шум, если ты работаешь?

– Тони, скажи мне, почему ты позвонил, – говорю я, требуя, чтобы он отошел от этой линии допроса.

Он делает паузу на несколько секунд. Почти сразу я понимаю, что что-то не так.

– Тебе нужно взять отпуск на работе. Езжай домой.

Моя очередь подозревать.

– Что? Почему? И почему ты говоришь так грустно?

– Рикардо мертв.

Что-то треснуло у меня в груди.

– Что? – спрашиваю я шепотом.

После того, как моя мама ушла, в моей жизни было два отца. Рикардо был одним из них. Для большинства людей он был свирепым и безжалостным доном из семьи Де Лука. Но для меня он был человеком, который всегда был терпеливым и добрым. Он был единственным человеком, который был на моей стороне, когда я облажалась. Он защитил меня, и хотя каждый мужчина в моей жизни защищает меня, Рикардо делал это, не будучи слишком властным. Я разговаривала с ним по телефону всего месяц назад.

– К-как это произошло? – дрожащим вопросом я спрашиваю, мои глаза наполняются слезами.

– Я все объясню позже. Это полный бардак, Елена, – говорит мой брат, совсем не похожий на его обычное веселье.

– Знаю, знаю. Завтра буду дома, – торопливо говорю я ему. – А что насчет папы? С ним все в порядке?

Неважно, сколько у меня забот по поводу Нью-Йорка, я должна быть рядом со своей семьей.

– Папа в порядке. Слушай, мне пора идти. Отправь мне сообщение, когда приземлишься, я попрошу кого-нибудь приехать и проводить тебя из аэропорта.

– Это не…

– Не пизди мне, что сейчас нужно, Елена.

Я прикусываю язык и стискиваю зубы.

– Я понимаю. Увидимся завтра.

Он вешает трубку, и я прерывисто выдыхаю. Мне нужно еще несколько секунд, чтобы побороть нервы и взять под контроль свои эмоции, прежде чем повернуться к Кэлу, который прислонился к стене.

– Мне жаль. Я должна идти.

Прежде чем покинуть Бостон, мне нужно сделать так много всего, в первую очередь поговорить с начальником и попросить отпуск. Разговор, вероятно, пройдет не очень хорошо, но я объясню, что это чрезвычайная семейная ситуация. К счастью, я ей нравлюсь.

– Все в порядке. Подвезти?

Я качаю головой и дарю ему улыбку. Кэл – яркий пример того, что внешность может быть обманчивой. Большинство других парней были бы очень недовольны резким прекращением потенциального знакомства. Он ведет себя довольно спокойно.

– Нет, все хорошо. Возвращайся туда. Может быть, тебе повезет еще больше, и ты найдешь кого-нибудь привлекательнее меня, – поддразниваю я.