Текст книги "Рыцарь в черном плаще"

Автор книги: Эрнест Капандю

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 35 страниц)

XXVII
«Кукареку!»

Наступила ночь, весь лагерь был освещен: праздновали победу. В густом лесу близ Мортони остановился всадник.

– Кукареку, – послышалось из чащи.

Всадник сошел на землю, к нему приблизился человек в черном плаще и маске.

– Ну, что яд? – спросил он с живостью.

– Ни малейшего следа! – ответил всадник.

– Они не страдают?

– Нисколько. Б не оставлял их ни на минуту и утверждает, что нет никаких признаков отравления.

– А прошло уже четырнадцать часов, как девушки отравлены. Он сказал, что дал им яд в восемь утра, а сейчас десять вечера.

– Не солгал ли этот человек? Может быть, страх или надежда спастись внушили ему эту мысль об отравлении?

– Это возможно, а если нет?

Человек в маске сделал нетерпеливое движение. Рыцарь размышлял.

– Что с домом? – спросил он внезапно.

– Сгорел дотла.

– Кто-нибудь пытался бежать во время пожара?

– Никто.

– Может, вы видели кого-нибудь, заметили что-нибудь или слышали такое, что могло бы навести нас на след?

– Ровным счетом ничего.

– Так я и думал, – сказал Рыцарь, качая головой. – Борьба еще не кончилась, но она кончится сегодня ночью.

Он наклонился к земле: послышалось второе «кукареку». Третий человек показался в тени. Это был Черный Петух.

– Где пленник? – спросил Рыцарь.

– Он здесь, – ответил Черный Петух.

Он раздвинул кустарник одной рукой, а другой, взяв закрытый фонарь, осветил внутри чащи. На земле лежал крепко связанный, с кляпом во рту, рослый худощавый человек в богатой ливрее. В наклонился над ним.

– Джон! – сказал он с удивлением. – Слуга герцога Кумберлендского!

Рыцарь сделал утвердительный знак. Потом, обернувшись к Черному Петуху, спросил:

– А другой?

– Там! – ответил Черный Петух.

Он повернул свой фонарь налево: другой человек высокого роста, также связанный, лежал в густой траве. В. подошел и посмотрел.

– Князь! – сказал он.

– Он самый! – кивнул Рыцарь.

– Когда их захватили?

– Пока горел дом. Эти люди будут нам полезны.

Рыцарь поставил свою правую ногу на грудь князя.

– Этот мне скажет, где тот! – прибавил он. – Ты поклялся, что не будешь говорить, – обратился он к князю, – а я клянусь, что ты будешь говорить.

Три «кукареку» раздалось в лесу. Три человека явились с правой стороны. Раздалось еще три «кукареку», и еще три человека явились слева. По знаку Рыцаря двое схватили Джона, два других взвалили на плечи князя, пятый человек встал спереди, шестой сзади.

– К фонтенуаскому курятнику! – приказал Рыцарь. Шесть человек исчезли в гуще леса с князем и Джоном. Курятник остался с В.

– Через десять дней общее собрание в парижском курятнике, – сказал он.

В поклонился.

– Приказания собраться будет отдано, – ответил он. Рыцарь проворно вскочил на лошадь и, сделав В прощальный знак, ускакал галопом.

XXVIII
Подземелье

Ночь выдалась темная, но на берегах Шельды, от Барри до Антуани, горели огни, зажженные французскими солдатами, и раздавалось радостное пение и победные крики. С другой стороны Фонтенуа, напротив, все было безмолвно и печально. В этой стороне еще утром величественно возвышался английский лагерь, который был в эту минуту грудой трупов на груде развалин.

Было одиннадцать часов. Вблизи английского лагеря послышался стук лошадиных копыт о сухую землю. На спине лошади лежала поклажа; невозможно было ни узнать, ни даже угадать формы этой поклажи, покрытой чем-то вроде савана. Два человека шли возле лошади, один вел ее под уздцы и был в маске, другой кутался в длинный черный плащ. Они направлялись к дороге, окаймленной густым лесом. Вдруг раздалось пение петуха; это первое «кукареку» сменилось другим, более звучным, а третье раздалось вдали. Человек в плаще сделал знак: его окружили шестеро мужчин, они как будто вдруг выскочили из-под земли.

– Все ли готово? – спросил человек в плаще.

– Все.

– Все входы в подземелье стерегут?

– Все. Их пять: один ведет в Лез, два – в лес, один – на равнину, он выходит возле фермы, пятый – на дорогу в Турне.

– А других нет?

– Нет. Мы все обыскали, все меры приняты, все подземелья осмотрены. Нет других сообщений с подземельями, кроме тех, о которых я вам говорю, за исключением, впрочем, тех, которые ведут в дом.

– Хохлатый Петух прав, – сказал, подходя, человек в маске, – его сведения совершенно верны. Доказательством служит то, что князь и лакей Джон, допрошенные порознь, сказали одно и то же.

– Кто стережет эти входы? – спросил Рыцарь.

– Те, кого вы назначили. Ваши распоряжения были исполнены в точности, – ответил Хохлатый Петух.

– Индийский Петух стережет ход в Лез.

– Растрепанный Петух – вход на равнину, Петух Яго и Петух Коротышка – в лес, Петух Золотой – дорогу в Турне.

– Кто караулит дом?

– Черный Петух.

– Мои приказания были переданы каждому?

– Слово в слово.

– Хорошо! Возьми лошадь, отведи ее в Лез и жди.

Хохлатый Петух повел лошадь, на которой лежала ноша странной формы. Человек и лошадь исчезли в ночной темноте. Петушиный Рыцарь обернулся к людям, которые стояли неподвижно и безмолвно с тех пор, как появились на дороге, и сказал:

– К петухам! И пусть они удвоят бдительность.

Все пятеро исчезли. Рыцарь и человек в маске остались одни.

– Вы заставите говорить Джона? – с живостью спросил Рыцарь.

– Лучше, может быть, чем вы заставите говорить князя, – ответил собеседник.

– Тот, кого я ищу, здесь, под моими ногами. Я его найду, и, каков бы ни был лабиринт этих подземных коридоров, он от меня не убежит. – Рыцарь приблизился к своему товарищу и, схватив его за руку, прибавил: – В, мы должны успеть.

– Мы успеем, – уверенно ответил В. – Вы обретете свое счастье.

– А вы – могущество.

– Как? – с волнением спросил В.

– Я сдержу обещание, данное самому себе, – ответил Рыцарь. – Я хочу, чтобы исполнилось то, о чем я говорил.

– Однако…

– Это необходимо! Молчите! Повинуйтесь!

В потупил голову.

– Идите! – сказал Петушиный Рыцарь. – Слышите пение петуха? Джон в лесу. Велите осмотреть подземелье.

В взял руку Рыцаря, поднес ее к губам и сказал:

– Итак, я не могу умереть за вас.

– Живи и торжествуй, – отвечал Рыцарь с повелительным движением.

– Вы идете к сожженному дому? – спросил В.

– Да, и думай о том, что теперь мы боремся со смертью, но не со смертью, угрожающей нам самим, а той, которая угрожает двум ангелам.

– О! Вы сами сказали, что мы восторжествуем!

В отошел и исчез, как исчезли другие пять человек. Рыцарь осмотрелся вокруг, перешел через дорогу на узкую тропинку, обрамленную с обеих сторон изгородью из боярышника. Через несколько минут он повернул направо и вышел в долину. Перед ним извивалась дорога, слева слышалось журчание ручья. Он пошел, ускорив шаги, по правой стороне дороги и остановился возле густых зарослей. Хохлатый Петух стоял в чаще и держал лошадь за узду. Петушиный Рыцарь сбросил свой плащ и предстал в том странном, фантастическом костюме, один вид которого заставлял дрожать и его друзей, и его врагов.

– Куры! – скомандовал он.

Хохлатый Петух наклонился, раздалось звучное «кукареку». Тотчас со всех сторон явились тени.

– Сюда! – сказал Хохлатый Петух, повелительным движением указывая в центр.

Подошли пятнадцать человек, вооруженных кинжалами и топорами. Четверо держали в руках длинные железные рычаги.

– Открывайте! – приказал Рыцарь, который, скрестив руки на груди, остановился поодаль.

Железные рычаги вонзились в землю, держащие их люди, сильно опершись о другой конец, приподняли большую часть травы, под которой обнаружилась широкая плита, скрывавшая узкое отверстие с лестницей.

– Развяжите этого человека! – велел Петушиный Рыцарь.

Хохлатый Петух привязал лошадь к дереву и сдернул попону с лежащей на ней поклажи. Ею оказался перекинутый через седло человек со связанными за спиной руками, кляпом во рту и повязкой на глазах. Это был князь Тропадский.

– Снять повязку, – приказал Рыцарь. Хохлатый Петух снял повязку и отошел.

– Зажечь фонари!

Два человека поспешно зажгли два фонаря. Рыцарь сделал им знак спуститься в подземелье. Они исчезли. Рыцарь обернулся к человеку, стоявшему слева от него и, по-видимому, ожидавшему приказания. Этого человека колоссального роста, с широкими плечами, с мускулистыми руками, природа одарила необыкновенной силой.

– Спусти в подземелье пленника, – приказал Рыцарь. Колосс подошел к связанному князю, схватил его и, вскинув на плечо легко, как ребенка, начал спускаться по ступеням, трещавшим под его тяжестью. Четыре человека спустились за ним. Тогда Петушиный Рыцарь приблизился и, обращаясь к Хохлатому Петуху, сказал:

– Охраняй вход.

Он тоже отправился под землю. Все спустившиеся прежде, ждали его внизу у лестницы. Подземелье было сделано в виде коридора с довольно низким сводом, а грязная сырая земля указывала на соседство воды.

– Петух-Глухарь! – сказал Рыцарь колоссу, спустившему вниз князя и поставившему на землю. – Держи твой кинжал над этим человеком и при малейшем движении убей его!

– Укажи точнее, – сказал он князю.

Князь подошел к лестнице и указал пальцем на то место, где надо было рыть. Два человека подошли и начали копать землю с чрезвычайной осторожностью. Скоро показалось медное кольцо, вбитое в плоский камень; копавшие нагнулись, дернули за кольцо, и камень приподнялся, обнаружив отверстие в два фута ширины и в полтора фута длины. В середине виднелся большой плоский медный рычаг, вертикально уходящий в землю. Рыцарь приказал князю:

– Открывай!

Князь поспешно встал на колени перед отверстием и, наклонившись, потянул рычаг на себя – две нижние ступени лестницы тихо повернулись и открыли люк. Вниз вела железная лестница. Послышался глухой шум, похожий на журчание воды.

– Вот шестой выход, – сказал князь. – Теперь ты можешь меня пытать и убить, я не могу указать тебе другого.

Рыцарь сделал знак Черному Петуху.

– Возьми фонарь и спустись, – сказал он. Черный Петух повиновался.

– Куда ведет эта лестница? – спросил Петушиный Рыцарь, наклонившись над отверстием.

– В воду, – отвечал Черный Петух. – Это подземный канал.

Рыцарь обернулся к князю.

– Куда выводит этот канал? – спросил он.

– Не знаю.

– Опять! – закричал Рыцарь. – Говори правду!

– Я и говорю правду, клянусь тебе. Я знаю, что этот канал существует, но не знаю, куда он ведет, я никогда по нему не плавал.

Наступило минутное молчание. И вдруг снизу раздалось «кукареку». Рыцарь вздрогнул и быстро спустился по железным ступеням. Черный Петух, стоя по колено в воде, цеплялся одной рукой за лестницу, а другой поднимал фонарь, чтобы дальше осветить канал, который походил на большую сточную трубу. Узкий, низкий, прямой; вода плескалась о его стены. Рыцарь наклонился и посмотрел вперед: на поверхности воды, освещенной фонарем Черного Петуха, вырисовалась тень. К этому свету присоединился другой, и вдруг явилась узкая лодка, в которой сидел человек, с необыкновенной ловкостью в этом узком пространстве управлявший веслом. Рыцарь схватил пистолет, заткнутый за пояс, и, приложив палец к курку, ждал. Человек в лодке приподнял голову; на лице его была маска.

– В! – воскликнул радостно Рыцарь.

– Поедемте, начальник, – сказал В, двигая лодку с последним усилием, – я передам вам в руки того, за кем вы гонитесь.

– Ты захватил Сомбоя?

– Да, он у реки.

– Кто его караулит?

– Хохлатый Петух.

Петушиный Рыцарь сел в лодку и громко крикнул:

– Стерегите пленника!

Лодка быстро заскользила по каналу. Черный Петух сел на корме, свесив ноги в воду и подняв фонарь над головой.

– Вы успели захватить Сомбоя, – повторил Рыцарь с глубоким волнением.

Лодкой управляли так искусно, что она ни разу не стукнулась об стену.

– Мы приближаемся к Шельде, – сказал В.

Он не успел договорить, как вдруг показался небосвод. Лодка выплыла в ров, обрамленный зеленью. Позади остался вход в канал, совершенно скрытый ползучими растениями, листья которых спускались в воду. Направо и налево двойная стена кустарника продолжала свод над водой, впереди струилась Шельда, в которую впадал поток из подземелья.

XXIX
Мех

Лодка резко повернула вправо и скрылась в тростнике. Рыцарь вопросительно взглянул на В. Тот сделал ему знак запастись терпением. Лодка скользила между тростниками. Два островка посреди Шельды уменьшали ее ширину, и каждый рукав, разделявший берега и острова, был настоящим лесом водных растений.

Лодка причалила ко второму островку, не выезжая из тростника. В соскочил на землю, Рыцарь за ним. Черный Петух остался стеречь лодку. Петушиный Рыцарь и В быстро взобрались на крутой берег и, дойдя до другого края острова, остановились.

– Подождем сигнала, – шепотом сказал В, удерживая Рыцаря.

– Какого сигнала? – спросил тот.

В подошел к нему и, протянув руку, ответил:

– Сейчас темно, но вы видите другой берег?

– Вижу.

– Видите дубы, возвышающиеся напротив нас?

– Вижу, и там есть овраг, из которого вытекает ручей, похожий на тот, из которого мы только что выплыли.

– Именно.

– В этом самом месте третьего дня вечером князь переехал Шельду и спрятал в тростнике мех?

– Да. Когда Черный Петух следовал вчера за князем, он видел, как тот выловил багром этот мех из воды, спрятал его в тростнике и потом пересек реку. Черный Петух следил за ним и приказал двум курицам взять мех, но, когда они дошли до тростника, мех исчез неизвестно каким образом.

– Где Черный Петух потерял следы князя?

– На ферме.

– Ну а этот мех?

– В этом мехе находилось…

Послышался громкий всплеск, будто невдалеке камень свалился в воду. В замолчал и прислушался. Второй камень упал, как и первый. В взял под локоть Рыцаря и повел его к берегу островка, где была причалена лодка, в которую они оба сели. В не взял весел со дна; наклонившись, он вынул из воды веревку, по-видимому очень тяжелую, стал тянуть ее обеими руками, и лодка заскользила по воде, как паром. Скоро они достигли середины протоки, далее простиралось свободное от тростника водное пространство. Но лодка не выехала из тростника: В опустил веревку в воду. Левый берег также порос тростником, но напротив оврага тростник был вырван или обрезан.

Рыцарь и В слышали веселые песни французской армии. Налево пейзаж был оживлен и расцвечен огнями, направо мрачен и печален. Вдруг за оврагом или чуть дальше блеснуло пламя, взметнулось ввысь в клубах дыма, гигантский огненный занавес закрыл горизонт, башни и крыши строений обрисовывались на его багровом фоне, как зловещие черные силуэты.

– Где это пожар? – спросил Рыцарь.

– В замке Камфен, – ответил В, – замок поджег Хохлатый Петух со своими курами.

– Это тот замок, из которого уехали Сомбой и князь, чтобы похитить Сабину из Сент-Амана?

– Он самый.

– Но замок – единственное жилище, в котором Сомбой считал себя в безопасности, там-то я и надеялся его захватить, – глухим голосом сказал Рыцарь, – зачем было его поджигать?

– Чтобы захватить Сомбоя.

Рыцарь схватил за руку В.

– Если тебе это не удастся, – проговорил он, – ты поставишь на кон и свою, и мою жизнь…

– Удастся!

В эту минуту третий камень упал в воду.

– Смотрите, – сказал В.

Пожар усилился, зарево освещало горизонт, отражаясь в реке. Рыцарь не спускал глаз с воды и вскоре заметил темный предмет, плывущий по течению; предмет оказался большим, наполовину погруженным в воду мехом. Когда этот мех проплывал мимо того места, где остановилась лодка Рыцаря, раздалось звучное «кукареку». Тотчас веревки, до тех пор невидимые, натянулись над водой и остановили мех. Мех раскрылся, и в Шельду соскользнула тень – человек исчез в воде. Едва он скрылся, из тростника показалась лодка с шестью гребцами. Два гребца, бросившись в воду, схватили человека, вырывавшегося изо всех сил. Четыре человека, оставшиеся в лодке, наклонились, подхватили незадачливого ныряльщика и положили его на дно лодки. В наклонился к Рыцарю:

– Мне удалось! – воскликнул он с торжеством в голосе, – Сомбой попался!

Петушиный Рыцарь молча пожал руку спутника.

– А теперь этот человек должен заговорить, – сказал он.

– Он заговорит, – сказал В. – Пытка приготовлена. Часы в Калони пробили полночь.

– Осталось несколько часов, чтобы их спасти! – сказал Рыцарь.

XXX
Фонтенуаский курятник

На нижнем этаже того самого дома, где Петушиный Рыцарь во время сражения собрал своих людей перед нападением на английскую колонну, горел яркий огонь в камине. Шел второй час ночи. Железные приспособления всевозможной величины раскалялись на огне. Четыре восковые свечи в медных подсвечниках смешивали свой красноватый отблеск с пламенем камина, озаряя багрянцем зал. В стены и потолок были вбиты железные кольца, крючья и блоки, в которые вдевались длинные веревки. Перед камином стояли Рыцарь и В, их окружали петухи.

– Начальник, – сказал Растрепанный Петух, – все готово.

– Приведите пленников, – приказал Рыцарь. Спустя несколько минут, барона и князя ввели через разные двери; оба были связаны и имели во рту кляпы, а на глазах повязки. Их провели на середину комнаты. Петушиный Рыцарь сделал знак, все петухи вышли из залы в глубоком молчании и неслышными шагами. Дверь бесшумно затворилась. В комнате остались четыре человека. Рыцарь сел на скамейку спиной к камину, возле него встал В по-прежнему в маске и в черном бархатном сюртуке. Лишенные возможности говорить, видеть и двигаться, пленники походили на две статуи. Рыцарь сделал знак В, тот подошел сначала к барону, снял с него повязку и вынул изо рта кляп, потом проделал то же самое с князем. Глаза обоих пленников, ослепленных ярким блеском, сначала закрылись, потом опять раскрылись и медленно осмотрели стены зала. Выражение этих взглядов было совершенно не похоже. При виде приготовленных орудий пытки ужас и бешенство сверкнули во взоре князя. Глаза Монжуа остались спокойными и холодными.

– Ты видишь, что тебя окружает? – холодно спросил Рыцарь.

Монжуа молча кивнул.

– Ты знаешь, что тебя ожидает?

– Пока не знаю, – последовал спокойный ответ.

– Ты не веришь, что я стану тебя пытать?

– Верю, но я верю также и в удачу, кто знает, что может произойти между этой минутой и той, когда ты начнешь меня пытать, – усмехнулся барон.

Рыцарь пристально посмотрел на него.

– Я тебя ненавижу, – проговорил он, – но ты можешь избавить себя от продолжительных страданий, сказав мне все и отвечая на все мои вопросы.

– А если я не стану отвечать?

– Тебя ждет пытка.

Сомбой презрительно пожал плечами.

– Я считал тебя умнее, – сказал он. – Зачем предполагать, что я изнемогу от боли? Это значит, что ты не знаешь меня. Будем действовать, как люди твердые, и не будем делать друг другу бесполезных угроз. Я в твоих руках, ты меня убьешь или станешь пытать – это как тебе угодно. Для меня вопрос состоит в воле и терпении, но, как ни свирепа наша ненависть, поверь мне, Петушиный Рыцарь, не стоит обращаться друг с другом, как пошлые разбойники. Уже двадцать лет, как мы боремся друг против друга с равной силой, с равной ловкостью, с равным везением, но теперь, я сознаюсь, я побежден: я нахожусь в твоих руках без надежды на побег и возможности защитить себя. Обсудим же хорошенько положение. Двадцать лет тому назад я повесил твоего отца и удавил твою мать; три месяца тому назад я ранил твою невесту, прежде попытавшись погубить ее, привезя к графу де Сувре на оргию; два месяца тому назад я похитил твою сестру, чтобы отдать ее человеку, который ее любит. Шестнадцать часов тому назад я отравил их обеих, и через два часа яд начнет действовать. Таково положение дел. Теперь скажи, что ты намерен делать?

Рыцарь ни разу не прервал Монжуа, он слушал его спокойно и бесстрастно, не обнаруживая ни малейшего гнева, ни малейшего негодования. Когда барон кончил, Рыцарь, не спускавший с него глаз, медленно встал и подошел к тому месту, где стоял Монжуа с руками, стянутыми за спиной. Он пристально посмотрел ему в глаза.

– Что я намерен делать? – сказал он холодным тоном человека, умеющего владеть собой. – Я хочу, чтобы ты отвечал на вопросы, которые я задам тебе, и я сумею добиться от тебя ответа!

– Задавай свои вопросы, Жильбер, – сказал Монжуа, – и если я смогу, то отвечу тебе внятно: ведь я твой пленник. Пытку нелепо устраивать и тяжело переносить, когда дело идет о пустяках. Ты тоже так думаешь?

Рыцарь, не спуская взгляда с барона, подошел еще ближе.

– Монжуа, – сказал он, – я дал клятву заставить тебя страдать столько дней, сколько часов моя мать выстрадала от твоего злодейства. Я дал клятву с единственным условием, если ты поможешь мне убить тебя без страданий. Отвечай же!

– Спрашивай, Жильбер.

– Перенесись на двадцать лет назад, в то время, когда ты употребил все, чтобы разрушить навсегда две честные жизни. Ты был тогда знаком с графом де Шароле.

– Я был его другом.

– Он был твоим сообщником в этом преступлении?

– Признаюсь, он мне помогал.

– Это он вызвал моего отца в Фоссез?

– Да, и это он прислал мне Сен-Клода, ловкого камердинера.

– Почему же этот принц крови так к тебе благоволил?

– Потому, что я потакал его порокам и помогал моими советами в дурных делах.

– Кто велел арестовать Ла Морлиера в ночь на 30 января?

– Шароле.

– Зачем?

– Потому что Морлиер знал людей, стерегущих Урсулу Рено. Он мог их разоблачить. Я освободился от него и хорошо сделал.

– Это де Шароле предложил прогулку в Версаль?

– Да, мы с ним заранее договорились.

– И он увез общество в Фоссез?

– Да, план был продуман.

– Злодей! – прошептал Рыцарь. – Кто тебе помогал убивать мою мать? – продолжал он более спокойным тоном.

– Один только человек, – отвечал Монжуа.

– Он еще жив? Где он?

– Здесь.

Монжуа указал на князя движением головы.

– Он? – вскричал Рыцарь.

Князь побледнел как полотно. Петушиный Рыцарь рванулся было к князю, но сдержал себя и продолжал спокойно:

– Итак, вы двое убили мою мать!

Эта фраза была произнесена негромко, но с таким выражением, что Монжуа отвернулся, а князь опять задрожал.

В, все время молчавший, стоял напротив Петушиного Рыцаря с лицом, закрытым черной маской, и своей позой и неподвижностью походил на статую.

– Это вы зарыли жертву в землю? – продолжал Рыцарь.

– Да! – отвечал Монжуа.

– Кто вырыл могилу?

– Князь.

– Где?

– В середине сада, под абрикосовым деревом.

– Кто ее хоронил?

– Я.

– Кто набросал негашеной извести?

– Я.

– Ты хотел, чтобы все следы твоей жертвы исчезли?

– Да, но в спешке я забыл залить известь водой, и она, вместо того чтобы уничтожить, сохранила скелет. Не будь этого просчета я был бы сейчас свободен и могуществен, а ты не стал бы Петушиным Рыцарем и не стоял бы теперь передо мной.

– Отвечай! – сказал Рыцарь. – Бриссо знала, что ты совершил?

– Нет, только Шароле были известны все подробности. Это все, что касается твоей матери. Что же касается твоего отца, ты знаешь все, потому что сам приезжал в Фоссез узнавать о нем. На этот счет Шароле лучше, чем я, может тебе объяснить. Теперь ты хочешь знать, что случилось на улице Тампль 30 января?

– Нет. Я хочу знать, зачем, поразив таким низким образом отца и мать, ты с таким ожесточением преследовал детей?

– Ты не догадываешься, однако это легко объясняется. Я заставил повесить твоего отца, чтобы выиграть пари, и удавил твою мать, потому что она лишила меня возможности выиграть это пари. С 1726 по 1730 год я почти не вспоминал об этом происшествии и опять принялся за свою веселую жизнь. Я промотал все свое состояние и не имел даже возможности делать долги. Я придумывал, на что мне решиться, когда 30 января 1730 года, гуляя по бульвару, я встретил человека, который вызвал меня на дуэль из-за какого-то вздора. Я быстро согласился, потому что был явно не в духе, и мы отправились в Медонский лес. Там ты мне сказал, кто ты, и прибавил, что убьешь меня. Ты был еще молод.

– Мне исполнилось восемнадцать.

– Я понял, на что ты способен, по той энергии, какую ты выказал. Мы дрались, ты нанес мне сильный удар шпагой, и я упал. Ты думал, что я умер, выгреб из ямы сухие листья, бросил меня в эту яму и снова забросал листьями. Потом ты ушел. Это был твой первый ошибочный шаг. Позже ты действовал иначе. К счастью для меня, князь наблюдал наш поединок издали. Когда ты удалился, он отрыл меня. Я болел несколько недель, потом выздоровел. Другая дуэль происходила в лесу, и князю пришла в голову отличная идея надеть мое платье на убитого и обезобразить его. Его приняли за меня, и весь Париж думал, что я умер. Это послужило мне на пользу. Мне нечего было бояться моих кредиторов. Я хотел разбогатеть – поехал в Россию. Тебе, наверное, неинтересно знать все, что случилось со мной. Я вернулся во Францию, не будучи узнан, и, выяснив, что мой враг – Петушиный Рыцарь, начал борьбу, которая пока не кончилась…

– Но которая скоро кончится.

Монжуа наклонился и ничего не ответил. Рыцарь, не спускавший с него глаз ни на секунду, сказал:

– Ты в моих руках. Ты знаешь, сколько заставлял меня страдать, и понимаешь, на какие пытки я могу тебя обречь. Берегись, Монжуа, орудия мести находятся перед тобой!

Сделав еще шаг вперед, Рыцарь посмотрел в лицо своему врагу так пристально, что Монжуа не выдержал его взгляда и опустил глаза.

– Действительно ли Нисетта и Сабина отравлены? – спросил Рыцарь. – Скажи правду, потому что даже тень лжи будет наказана годами страданий.

– Отравлены.

– Ты действительно дал им яд?

– От которого противоядие знаю я один, и действие которого начнется через час.

– Ты будешь говорить!

Монжуа насмешливо улыбнулся.

– Ты будешь говорить! – продолжал Рыцарь.

Монжуа оставался бесстрастен.

– Противоядие! Тебе остается минута на то, чтобы ответить.

Рыцарь наклонился, не спуская глаз с Монжуа, и взял железный прут, раскаленный на огне. Монжуа покачал головой и не отвечал. Глухой свист сорвался с губ Петушиного Рыцаря.

– Ты будешь говорить! – сказал он.

– Убей меня, – холодно отвечал барон, – но я говорить не буду.

Рыцарь указал на князя.

– Его будут пытать на твоих глазах, – сказал он. Князь дернулся. В подошел к нему, схватил веревки, связывавшие руки князя, заставил его отступить и привязал к гигантской рогатке, вбитой в потолок. Пленник понял, что обречен, и холодный пот выступил на его лбу.

– Я скажу все, что знаю, – проговорил он.

– Трус и изменник! – прошипел Монжуа. – Убей его, если хочешь, – обратился он к Рыцарю, презрительно пожав плечами, – он не знает ничего, решительно ничего.

– Негодяй! – сказал Петушиный Рыцарь, грозно подняв руки над головой Монжуа. – Ты будешь говорить, будешь!

Приподнявшись на цыпочки, он смотрел Монжуа прямо в глаза. В подошел и напомнил:

– Час пробьет.

– И эти женщины умрут, – простонал Рыцарь. – Умрут! О Господи!

На него страшно было смотреть.

– Умрут! – повторил он.

Схватив Монжуа за руки, он рванул с такой силой, что порвал связывавшие их веревки. Сжимая руки барона в своих пальцах, он еще раз повторил:

– Говори! Говори!

Он произнес последнее слово с такой энергией, что Монжуа опрокинулся назад.

– Он будет говорить, – сказал В, подошедший вплотную к упавшему.

Петушиный Рыцарь выпустил руки Монжуа, тот оставался неподвижен. Рыцарь взял опять его правую руку – Монжуа вздрогнул, и дрожь пробежала по всему его телу.

– Ты будешь говорить? – спросил Рыцарь.

– Да, – пролепетал Монжуа разбитым голосом, как человек, побежденный после продолжительной борьбы.

Рыцарь и В переглянулись.

– О наука, наука! – прошептал В. – Вы им повелеваете! Он будет отвечать! Он уже не принадлежит себе.

Рыцарь медленно приподнялся.

– Подвергаются ли Нисетта и Сабина смертельной опасности?

Монжуа изгибался в страшных конвульсиях. Рыцарь взял две склянки, по одной в каждую руку. Эти склянки имели форму лейденских банок. Он приложил медную пробку одной банки к голове Монжуа, а другую к сердцу. Монжуа испускал хриплые вздохи, судороги увеличивались.

– Подвергаются ли Нисетта и Сабина смертельной опасности? – повторил Рыцарь. – Отвечай!

Губы Монжуа раскрылись.

– Отвечай! – повторил Рыцарь.

Монжуа еще сопротивлялся. Мышцы его лица судорожно сжимались. Рыцарь поднял обе руки надо лбом Монжуа.

– Отвечай! Они в опасности?

– Нет.

– Значит, ты солгал?

– Да.

– Ты хотел меня обмануть, чтобы купить себе свободу?

– Да.

– Ты понимаешь, в каком состоянии ты находишься?

– Нет…

– Что ты чувствуешь?

– Сильную боль в голове.

– Чего бы ты хотел?

– Чтоб ты прекратил эту боль.

Рыцарь и В опять переглянулись.

– Вам всемогущество, – проговорил В, – а графу де Сен-Жермену бессмертие!

Раздалось громкое «кукареку». В поспешно обернулся к двери и открыл ее. Тюлип, стоявший на пороге, подал письмо.

– От доктора Пейрони, – сказал он.

В поспешно подал письмо Рыцарю, который распечатал его.

– Этот человек сказал правду, – проговорил он, указывая на Монжуа, – Нисетта и Сабина не подвергаются никакой опасности: это утверждает Пейрони. Теперь настало время отомстить, – прибавил он с радостным трепетом. – Проснись! – приказал он хриплым голосом, схватив за руки Монжуа.