Текст книги "Рыцарь в черном плаще"

Автор книги: Эрнест Капандю

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 35 страниц)

Эрнест Капандю
Рыцарь в черном плаще

Часть первая
ДЕЛО ЧЕСТИ

I
Трое неизвестных

30 января 1745 года, когда часы на церкви Святого Николая пробили половину одиннадцатого, экипаж, выехавший с улицы Гренет, остановился у стен аббатства. Извозчик сошел с козел и отворил дверцу, из экипажа вышли трое.

Последний заплатил извозчику, не сказав ни слова. Извозчик поклонился с видом человека, довольного полученной суммой, потом уселся на козлы и, ударив своих худых лошадей, заставил их пойти рысью. Экипаж проехал по улице Омер и скрылся на улице Транснонен.

Три человека, по-видимому, ждали, пока экипаж удалится.

В эту ночь неожиданно похолодало: термометр показывал восемь градусов мороза. Хотя луна еще не появилась, звезды сияли так ярко, что было весьма светло.

В этом уголке Парижа было пустынно, и, когда стук колес экипажа затих вдали, опустилась глубокая тишина. Три человека неожиданно двинулись с места и приблизились вплотную друг к другу, как бы намереваясь посоветоваться между собой.

Все они были одинаково высокого роста и одеты в черное; каждый кутался в складки длинного темного плаща, закрывавшего нижнюю часть лица, тем временем шляпа прятала верхнюю.

Они беззвучно переглянулись. Затем стоявший в середине сделал движение рукой, другие наклоном головы выразили согласие, и все трое двинулись вдоль стены аббатства по направлению к заставе. На углу улицы Вербуа они повернули направо и остановились у двери небольшого двухэтажного дома.

Один из ночных странников высвободил правую руку из-под плаща и вставил ключ в замок, тем временем его спутники наблюдали за улицей. Убедившись, что за ними нет слежки, они вошли в дом. Дверь немедленно закрылась за ними. Они оказались в совершенной темноте, но, без сомнения, хорошо ориентировались, потому что уверенно направились к двери, находившейся в другом углу прихожей. Открыв эту дверь, они вошли в комнату, оказавшуюся еще темнее прихожей.

– Может, зажечь фонарь? – спросил один из незнакомцев очень тихо.

– Нет, – ответил другой, – я смогу вывести вас к крыльцу, выходящему в сад.

– Господа! – сказал третий так же тихо. – Полагаю, что для большей осторожности нам следовало бы надеть маски до того, как мы выйдем в сад, и условиться, как называть друг друга.

–  – Согласен, – сказал второй властным тоном, – я буду называться А.

– Я – Б, – сказал первый.

– Если так, то я буду В.

– Хорошо. Теперь, любезный Б, не угодно ли вам взять под руку В, который возьмет мою руку, и я поведу вас совершенно бесшумно.

Этот приказ был исполнен, и все трое медленно прошли через несколько комнат без всяких приключений.

– Вот и дверь в сад, – сказал А, остановившись. Он беззвучно открыл ее. В свете звезд были видны белые ступени крыльца, спускавшиеся в сад, который кончался у стены аббатства.

Три человека сошли со ступеней. На лицах у них были черные бархатные маски.

А, который шел первым, остановился перед небольшим домиком, вошел внутрь и тут же вышел, держа в руках две кирки и лопату.

Б и В взяли кирки, А оставил себе лопату. Сад был довольно большим и имел очень запущенный вид: он зарос плющом и сорняками, повсюду были деревья с обнаженными ветвями.

А свернул в аллею, спутники следовали за ним. Они дошли до круглой площадки, в центре которой росло абрикосовое дерево.

– Здесь! – сказал А, указывая на землю под деревом.

– Вы уверены? – спросил Б.

– Уверен.

– Будем копать.

– Задача нелегкая, ведь земля промерзла, – сказал В.

– Все-таки начнем.

И трое неизвестных стали копать поддеревом. Не меньше десяти минут продолжалась эта невероятно трудная работа, вдруг В остановился.

– Я чувствую, что моя кирка встретила что-то твердое.

– Копайте осторожнее, – взволнованно сказал А, – чтобы ничего не повредить.

Они сбросили свои плащи, засучили рукава и руками разрыли яму.

Скоро они вынули слой известки, скрывавший то, что лежало под ним. В этот-то слой и врезалась кирка. С большой осторожностью, снимая покрытие кусок за куском, неизвестные вскрыли могилу. Все трое склонились над ней.

– Ничего не видно, – заметил Б.

– Следует зажечь фонарь, – сказал А, – потому что нам требуются самые точные сведения.

В подошел к месту, где лежал его плащ. Он взял фонарь, зажег его и осветил могилу.

Глубина могилы была футов пять. На дне лежал скелет с веревкой на шее. Зубы и волосы прекрасно сохранились, и на суставе одного пальца виднелось золотое кольцо. Несколько костей лежало отдельно, но по положению черепа, позвоночника и костей одной руки и одной ноги легко было понять, что тело сохранило положение, в котором погребено.

– Вы видите, что это произошло именно здесь, господа, – сказал А.

– Да, – ответил В, внимательно изучавший скелет, – но меня удивляет, как он хорошо сохранился…

– Это объясняется просто, – сказал Б, – при погребении тело засыпали негашеной известью – это очевидно, но второпях забыли залить известь водой, так что вместо того, чтобы уничтожить труп, известь, напротив, сохранила его. Ткани исчезли, но скелет не поврежден.

– Теперь внимательно осмотрим скелет, – сказал А, – соберем его и определим возраст и пол покойника, причину смерти и ее давность. Чтобы завершить наше дело, мы не должны иметь никаких сомнений, господа.

– Мы готовы, – сказал В, – соберем все кости, осмотрим их и с помощью науки узнаем то, что желаем знать.

– Но, – заметил Б, – куда же мы понесем эти кости? Где мы будем их собирать?

– Позвольте мне сообщить вам, – сказал А, – что я нахожу неблагоразумным выносить отсюда скелет. К этому саду не примыкает никаких иных зданий, значит, никто за нами следить не станет. Кости отнесем в погреб этого же дома. Чтобы даже свет луны не смог проникнуть туда, запрем двери и окна, зажжем свечи и начнем работу. Ночь длинна, времени достаточно.

– Хорошо, – сказал В.

Они осторожно собрали кости, завернули их в плащ и погасили фонарь, внимательно осмотрев могилу, чтобы убедиться, все ли кости собраны.

Все трое во главе с А вошли в погреб, зажгли свечи и, положив кости на большой дубовый стол, стоявший посреди погреба, начали собирать их.

Без сомнения, эти люди были достаточно опытные в подобных делах, потому что трудились с ловкостью и точностью, которые были достойны анатомов и хирургов. Через полчаса скелет был полностью составлен. Незнакомцы начали внимательно осматривать его.

– Скелет, несомненно, принадлежит женщине, – сказал Б, – если судить по устройству ребер и по величине костей и таза.

А измерил рост тела.

– Женщина была ростом четыре фута восемь дюймов, – сказал он.

Б изучал череп.

– Состояние костей и позвонков указывает на юный возраст, – заключил он.

– Волосы прекрасно сохранились, – прибавил В, – и их золотистый оттенок тоже подтверждает молодость умершей.

– Зубы были длинные, – заметил А.

– Рука худа и изящна.

– Да, а длинные ногти указывают на то, что эта женщина не занималась тяжелой работой.

– Очевидно.

– Она была или рыжей, или белокурой.

– Скорее рыжей, потому что желтизна имеет зеленоватый отсвет.

– Вероятно, так.

– Сколько лет было этой женщине? – спросил А.

Б и В переглянулись, будто безмолвно советуясь друг с другом.

– Этой женщине должно было быть лет тридцать, – предположил Б. – Несмотря на проглядывающую седину.

– По-моему, тоже, – подтвердил В.

– Какова причина ее смерти, – продолжал А, – убийство или самоубийство?

– Несомненно, убийство, – уверенно сказал В.

– Обратите внимание на шею, – сказал Б, – на позвонках еще виднеются шесть кругов веревки…

– Да, веревка даже врезалась в тело, потому что была сильно затянута.

– Стало быть, причина смерти – удавление?

– Очевидно.

– А самоубийство полностью исключается?

– Посмотрите на веревку: круги ее идут спереди назад и сверху вниз, это показывает постороннюю руку.

– Это неоспоримо, – сказал Б, – притом в могиле, как вы это заметили, голова лежала ниже других членов.

– Да, это так, – сказал А, слушавший с чрезвычайным вниманием.

– Ноги были согнуты, значит, тело погребли сразу же после смерти, прежде чем оно закоченело.

– И это не подлежит сомнению, – кивнул А. Последовало продолжительное молчание.

– Итак, – заговорил В, – этой женщине было от 30 до 35 лет. Она не была высока ростом, имела тонкие руки и светлые волосы, была удавлена и погребена почти тотчас после смерти, а эта смерть – мы это с уверенностью заключаем из состояния костей – случилась не более двадцати лет назад. Согласны вы с этим, любезный господин Б?

– Полностью, – ответил Б, поклонившись.

– Итак, господа, – продолжал А, – вы видите, что я не ошибся.

– Мы это признаем, – согласился В.

– Вы предоставляете мне вести это дело?

– Что касается меня – да, – сказал В.

– А вы, господин Б?

– Действуйте: я буду помогать вам и следовать вашим советам во всем.

– Мы добьемся справедливости! – сказал А, глаза которого сверкали сквозь бархатную маску.

– Да услышит вас Бог, – сказал В.

– Но мы забыли про золотое кольцо, которое может доставить нам дополнительные сведения, – продолжал Б.

А протянул ему кольцо, Б взял его и изучил с большим вниманием.

– Это обручальное кольцо, – сказал он, – и на нем, вероятно, выгравирован день свадьбы.

– Нет ли там имени или начальных букв? – спросил В.

– Нет, есть только дата. Можете прочесть. В осмотрел кольцо со всех сторон и прочел:

– «30 января 1710 года».

А стоял несколько в стороне во время этого осмотра. Б повернулся к нему:

– Вы думаете, что это число означает день свадьбы? – спросил он.

– Уверен, – отвечал А.

Он взял кольцо из рук В и спрятал в карман жилета.

– Теперь что мы должны делать?

– Мы положим кости в могилу, – ответил А, – точно так, как мы их нашли. Зароем могилу и уйдем из этого дома, уничтожив наши следы, чтобы ничто не могло обнаружить нашего посещения.

– О! – воскликнул В, открывая дверь. – Сама судьба за нас. Пошел снег: он станет нашим могущественным союзником!

– Поспешим! – сказал А.

Через три часа после своего прихода они покинули дом на улице Вербуа, и снег, покрыв землю белой пеленой, уничтожил их следы.

II
Гранж-Бательер

Около половины второго наши три незнакомца дошли до того места на улице Сен-Мартен, где улица Гран-Юрлер берет начало у улицы Жан-Робер.

Они остановились, шепотом перекинулись парой фраз, потом Б повернул налево и исчез на дороге, ведущей к кладбищу, двое же других повернули направо к улице Сен-Дени.

А и В не снимали своих черных бархатных масок и, одетые в плащи, вырисовывались, как два черных призрака, на покрывавшем землю белом ковре.

Полное безмолвие царило в этой части Парижа. А наклонился к своему спутнику:

– Ну, что? – спросил он.

– Я признаю, – ответил В, – что вы действительно мой начальник.

– Стало быть, вы полностью мне доверяете?

– Полностью, в самом широком смысле этого слова.

– Как вы думаете, могу я положиться на Б, как на вас?

– Думаю, можете, хотя он не имеет таких причин, как я, слепо вам повиноваться. Но даже если эти причины и не руководят им, он имеет горячее желание узнать истину об этой истории, которая так близко касается его.

– Я сам так же думаю. И так же, как и вы, убежден, что могу вполне довериться ему. На всякий случай следует понаблюдать за ним.

– Я берусь за это.

Они дошли до здания Итальянского театра, который находился тогда на улице Моконсель и имел выход на улицу Монт-Оргейль. А остановился.

– Мы здесь расстанемся? – спросил В.

– Да, – ответил А. – Следуйте до площади Йандом. Дальше вы знаете, что должны делать?

– Знаю. В котором часу вы придете завтра?

– Не знаю, но приду обязательно.

– Мне следует вас ждать?

–  – Да, я должен найти вас в любое время. Вы можете оказаться мне полезны.

– Я буду готов.

– Наблюдайте за Б, повторяю вам.

В утвердительно кивнул.

– Кстати, – заметил он, – я должен сделать вам одно замечание. Когда мы закончили работу и положили кости в могилу, вы оставили у себя кольцо. Вы сделали это намеренно?

– Для чего вы это спрашиваете? – спросил А, у которого глаза сверкнули сквозь прорези маски.

– Вопрос, который задал я, вероятно, задаст и Б – вот почему я вас предупредил.

– Вы правы. Я не положил кольцо в могилу не по забывчивости. Я оставил его у себя, потому что это ключ к событиям, вам неизвестным, трагические последствия которых вы, вероятно, скоро узнаете. А если Б вам сделает замечание или спросит об этом, скажите ему то, что и я ему скажу: что я оставил у себя это кольцо, чтобы подробнее рассмотреть его.

– Еще одно замечание.

– Какое? Говорите, не скрывая от меня ни одной мысли.

– «30 января 1710 года», выгравированное на этом кольце, показывает, что сегодня ровно тридцать пять лет, как это кольцо было дано той, которая его носила.

– Это очевидно, – сказал А.

– Стало быть… Это просто случайное совпадение?

– Нет. Если я назначил этот день для того, чтобы действовать, то только потому, что я знал, что сегодня годовщина. Если Б задаст вам этот вопрос, скажите ему то же самое.

После краткого молчания А спросил, переменив тон:

– Имеете ли вы еще ко мне вопросы?

– Никаких, – отвечал В.

Слегка поклонившись, он собирался удалиться, но потом вернулся к своему спутнику.

– Ах, совсем забыл! – сказал он.

Он пошарил в кармане и вынул сложенную бумагу, которую подал А.

– Письмо Бине, – сказал он.

– Он согласен? – спросил А, взяв письмо.

– На все!

– Пусть хранит тайну, если хочет остаться на своем месте. Когда король охотится?

– Послезавтра.

– В Сенарском лесу?

– Да.

– Хорошо, до завтра.

В быстро удалился. Подождав, когда тень его спутника совершенно исчезнет в темноте, А повернул направо на улицу Монт-Оргейль и направился к Гранж-Бательер.

В то время эта часть Парижа была мало населена. Только несколько домов было разбросано здесь и там. С бульвара виднелась вдалеке часовня Лоретанской Богоматери. Возле этой часовни была живодерня, а между ней и Гранж-Бательер находилось кладбище.

Снег продолжал идти. Закутанный в плащ и все еще в маске А дошел до стен кладбища. Он остановился у низкой двери в стене возле ворот. Эта дверь вела и к кладбищу, и к дому сторожа.

А вставил в замок ключ, открыл дверь, вошел и опять запер ее.

Едва сделал он два шага вперед, как раздался громкий лай, и огромная собака бросилась на него.

– Молчи, Жако! – сказал А, протянув руку. Собака остановилась, виляя хвостом, и начала прыгать около А, продолжая выражать свою радость тихим визгом. Дверь сторожки отворилась, и в дверях показался человек.

– Это вы, сударь? – спросил он.

– Я, – ответил А.

– Ну, слава Богу! Как будет рада моя жена видеть вас! Она горевала, боясь, что вы не придете.

– Не приду? – удивился А. – Разве сегодня не 30 января?

– И то верно, – сказал сторож, перекрестившись. Вдруг какая-то женщина бросилась на колени перед А. Тот взял ее за руки.

– Мария! – сказал он. – Встаньте.

– Нет! Я на коленях благодарю того, кто исполняет волю Бога на земле.

– Молчите, Мария, не говорите так!

– Ваша рука помогает страдающим.

– Молчите, Мария, и встаньте.

Женщина повиновалась. А снял маску и, наклонившись, поцеловал ее в лоб.

– Идите к себе! – сказал А.

– Вы хотите остаться один на кладбище? – спросила Мария.

– Как всегда.

– Да, но я каждый раз боюсь…

– Разве вы верите в привидения? Мне хотелось бы верить в них, Мария, их существование было бы не опасностью, а надеждой! – А сделал повелительный жест и сказал: – Возвращайтесь домой!

Люди повиновались. А, закутавшись в плащ, двинулся к кладбищу, собака последовала за ним. Снег лежал толстым слоем. Над этим ослепительным снегом возвышались каменные кресты, колонны и решетки. Стояла глубокая тишина. А шел медленно, твердыми шагами, как человек, знающий дорогу, которой он должен следовать среди лабиринта могил. Эта ночная прогулка по кладбищу, покрытому снегом, таила в себе что-то зловещее, пугающее.

А остановился перед деревянным крестом и стоял неподвижно, сложив руки и склонив голову. Потом он опустился на колени и долго молился. Крупные слезы падали из его глаз на сложенные руки. Два часа пробило у часовни Лоретанской Богоматери. А вздрогнул и протянул правую руку, в которой держал кольцо.

– Отец мой, – сказал он глухим голосом, – вот обручальное кольцо, которое я нынешней ночью снял с пальца моей матери и принес на твою могилу. Тридцать лет назад в этот день вы оба были счастливы, и будущее улыбалось вам. Двадцать лет назад, в эту самую ночь, в этот самый час вы оба сделались жертвами гнусных убийц! Тебе, отец мой, я поклялся отомстить! С помощью неба я шел по пути, который должен был вести меня к истине. Сегодня ночью я нашел доказательство. Над этим кольцом, отец мой, которое ты надел на палец моей матери, я повторяю клятву и исполню ее. И это мщение будет продолжаться без пощады и без остановки до самого того часа, пока Бог не соединит меня с тобой!

А встал с колен и, протянув обе руки над могилой, повторил:

– Клянусь!

Собака, следовавшая за А, стояла возле него все время, пока он молился, ни разу не зарычав, не сделав ни одного движения. Устремив глаза на А, умное животное словно понимало, что творилось в душе человека, стоявшего на коленях возле отцовской могилы. Когда А встал, Жако смотрел на него, не трогаясь с места. Потом, когда человек протянул руки и произнес последние слова, Жако слегка зарычал.

А медленно вернулся к сторожке. Жако следовал за ним шаг за шагом. А тихо постучал в дверь и сказал:

– Подойдите сюда, друзья мои!

Он еще не успел произнести этих слов, как сторож и его жена показались в дверях. А вынул из кармана два кожаных мешочка.

– Андре! – сказал он, подавая один мешочек сторожу. – Вот пятьсот луидоров на похороны всех трудолюбивых людей, семейства которых слишком бедны для того, чтобы похоронить приличным образом отца, мать, ребенка.

Потом он повернулся к Марии и продолжал:

– Мария, вот пятьсот луидоров для больных детей и несчастных матерей. А этот кошелек для вас, Мария. В нем пенсия за год для вашей матери и деньги, нужные вашему брату для окончания его предприятия.

Две крупные слезы скатились по лицу женщины. Она сложила руки.

– И вы не хотите, чтобы я упала к вашим ногам, – сказала она, – когда вы столько делаете для нас!

– Разве вы не сделали для меня больше, чем я могу когда-нибудь сделать для вас! – сказал А в сильном волнении. – Не по вашей ли милости могу я два года преклонять колени на могиле моего отца, а с этой ночи, наконец, и на могиле моей матери.

– Неужели? – вскричала Мария.

– Да, сведения, которые вы сообщили мне, оказались верны.

– О! Нам помогало небо в тот день, когда мы познакомились с вами, сударь.

– Небо сжалилось над моими страданиями. Я должен из признательности к его неограниченному милосердию иметь жалость к страданиям других. Не благодарите меня, но помогите и облегчите мое горе.

– Мы должны по-прежнему хранить тайну? – спросила Мария.

– Храните ее строго, я этого требую! Жив я буду или умру, никто не должен знать, от кого является эта помощь; пусть ваш отец, и ваша мать, и ваши дети не узнают этого никогда: эта тайна должна умереть с нами.

– Ваша воля будет исполнена, – ответила Мария, поклонившись.

– Прощайте, друзья мои, – сказал А, направляясь к двери.

– Вы пойдете один в такой час, в такую вьюгу?! – воскликнула Мария.

– Чего мне бояться?

– Разбойников и воров.

– Если я встречу разбойников, у меня достаточно золота, чтобы откупиться от них. Если этого золота будет недостаточно, у меня за поясом пара пистолетов и, кроме того, шпага.

Открыв дверь, А сделал прощальное движение рукой Андре и Марии и пошел по улице Гранж-Бательер, где стояли в ту пору всего три дома напротив кладбища. Снег не переставал идти. А снова надел маску и, закутавшись в плащ, пошел быстрым шагом вдоль высокой стены Люксембургского особняка. Когда он проходил по улице Сен-Фиакр, вдруг раздался крик: «Кукареку». При этом громком петушином крике А остановился: его окружили шесть человек. Пятеро держали в правой руке пистолеты, а в левой – шпаги с короткими и толстыми клинками. Шестой прятал руки в карманах своего короткого кафтана.

На всех шестерых были лохмотья, а лица вымазаны двумя красками, красной и черной. Ничто не могло быть страшнее вида этих невесть откуда появившихся существ.

А осмотрелся вокруг без малейшего волнения.

– Что вам нужно? – спросил он твердым голосом, не принимая оборонительной позы.

Тот из шестерых, у которого руки были засунуты в карманы, медленно подошел:

– Заплати за яйцо! – сказал он.

Протянув правую руку, он открыл ладонь, на которой лежало красное яйцо с белым крестом.

– Заплатить за яйцо? – спросил А.

– Да, двадцать луидоров за яйцо, которое обеспечит тебе спокойствие на всю ночь.

– А если у меня нет двадцати луидоров?

– Мы тебя обыщем и возьмем то, что у тебя есть, и будем держать тебя до тех пор, пока ты нам не заплатишь всю цену.

– А если у меня нет таких денег?

– Ты в маске, хорошо одет, у тебя внешность дворянина, ты возвращаешься с какого-нибудь любовного свидания, ты – вельможа и, значит, богат.

– А если ты ошибаешься?

– Я не ошибаюсь. Плати!

– А если у меня с собой больше двадцати луидоров?

– Я прошу у тебя только двадцать: таково наше правило. Но если хочешь, ты можешь купить безопасность на следующую ночь, взяв другие яйца и заплатив за них.

– Кто мне поручится за мою безопасность?

– Слово петуха.

– А если я буду защищаться? – спросил А, внезапно раскрыв свой плащ.

Он схватил два пистолета, заткнутые за пояс. Разбойник не двинулся с места, пятеро других тотчас приблизились и окружили А.

– Не сопротивляйся! – приказал тот, кто назвал себя петухом. – Плати или умри!

– Я заплачу, – сказал А.

Он вынул из кармана двадцать луидоров и подал их разбойнику; тот взял деньги одной рукой, а другой подал яйцо.

– Квиты! – сказал он. – Ты можешь идти, куда хочешь, нынешней ночью, а если кто-нибудь тебя остановит, покажи это яйцо – и тебя пропустят.

Он поклонился, раздалось кукареканье, и все шестеро исчезли. Куда они подевались – невозможно было сказать.

А осмотрелся и продолжил свой путь спокойно, будто с ним ничего не случилось.

Через несколько минут он дошел до предместья Сен-Дени. В этом предместье возвышался монастырь Сестер Милосердия, которых звали тогда Серыми Сестрами. Этот монастырь находился на углу улиц Сен-Дени и Сен-Лорант. День и ночь дверь его не запиралась, у входа висел колокол, в который каждый мог звонить.

А остановился перед этой низкой дверью и тихо позвонил. Дверь открылась, небольшая лампа слабо освещала прихожую, выходившую к большому двору.

В прихожей сидела сестра милосердия в костюме, который не менялся с 1633 года, когда Венсан де Поль заставил надеть его в первый раз Луизу де Мальяк, основательницу ордена. Руки сестры милосердия были спрятаны в серые рукава. Большой накрахмаленный чепец скрывал ее лицо, но по голосу можно было судить, что она молода.

– Чего хочет брат мой? – спросила она.

– Поговорить с матушкой от имени страждущих, – отвечал А. – Вы знаете, что сегодня 30 января, сестра моя?

А сделал заметное ударение на последней фразе. Сестра милосердия отошла в сторону и встала к стене.

– Наша матушка ждет вас в часовне, – сказала она тихим голосом.

А прошел через двор в часовню. Свисавшая со свода лампа слабо освещала ее.

Женщина в одежде сестры милосердия стояла на коленях перед алтарем и молилась, перебирая четки своими худыми руками. А медленно подошел и встал на колени за спиной монахини.

– Помолитесь за меня! – сказал он.

Монахиня тихо повернула голову; она, по-видимому, нисколько не была удивлена, увидев человека в черной бархатной маске. Она перекрестилась и поднялась с колен.

– Это вы, брат мой, – сказала она.

– Сегодня 30 января, сестра моя, – отвечал он, – и четвертый час утра.

– Я вас ждала.

А остался на коленях. У него в руках был маленький ящик, который он подал настоятельнице.

– Вот мое обычное приношение, – сказал он. Настоятельница взяла ящик, подошла к алтарю и поставила его на амвон.

– Да примет этот дар наш Создатель! – сказала она. – Пусть мольбы всех страждущих, чьи судьбы вы облегчаете, вознесутся к Нему и вымолят у Него милосердие к вам.

А медленно приподнялся. Он низко поклонился сестре милосердия, потом пошел к двери часовни. Сестра милосердия поспешила его опередить и, окропив пальцы в святой воде, подала ему чашу. А казался очень взволнованным.

– Сестра моя, – сказал он, – моя рука не смеет коснуться вашей…

– Почему?

– Потому что ваша рука чиста, а моя осквернена.

Сестра милосердия тихо покачала головой.

– Брат мой, – сказала она, – я не знаю, кто вы, потому что я никогда не видела вашего лица и не знаю вашего имени, мне неизвестно ваше прошлое, но я знаю, что вы делаете. Вот уже четвертый год, как ночью 30 января вы приносите мне в эту часовню сто тысяч ливров, чтобы тайно раздавать страждущим. Сто тысяч ливров спасли жизнь многим больным! Дело, исполняемое вами тайно, есть дело благочестивое. Какой проступок совершили вы, я не знаю, но милосердие всемогущего Господа неистощимо, а доказательством, что это милосердие распространяется на вас, служит то, что за эти два года, особенно в нынешнем, все, кому я помогала вашими деньгами, исцелялись быстрее.

А сложил руки у сердца.

– Неужели? – спросил он в сильном волнении. Настоятельница утвердительно склонила голову. А поклонился ей.

– Это ваши молитвы даровали мне милосердие Божие, пусть эти молитвы и впредь возносятся к Богу. – Он сделал шаг назад и прибавил: – Через год в этот самый час.

Он прошел двор, прихожую и быстрыми шагами направился к Сен-Дени.

Пробило четыре часа на монастырской колокольне.

– Добрые дела кончены, – сказал А, – теперь очередь за скверными. Час благодеяния прошел, час мщения пробил!